Говорила она ровно и уверенно. Я даже сделал попытку догадаться.
- Ты.. спрашивала о лисах ночи… Ты была с ними?
- Была, — подтвердила рыжая, — Снайпером.
- Мне в последнее время чертовски везёт на лисиц-снайперов, — признался я, вспоминая наёмницу из лагеря под Красноярском, — А он?
- Обыкновенный солдат, — рыкнул лис, — Которых в составе было с тысячу морд.
- Довелось убивать? — спросил я.
- Ещё бы, — вставила лиса.
- А мне не очень. Оружия не было: паршивый затёртый до бела калаш и то зажали. Всю службу с обычным Макаровым отбарабанил, но стрелял из него не часто, и то чаще мазал.
Я хохотнул, отпивая из поданной бутыли высокооктановое пойло. Закашлявшись, я улыбнулся и передал бутыль по кругу.
- Ну а твоя история? — лисица лениво подпёрла морду кулаком, — Давай, с самого начала? Интересно, как надо жить, чтобы стать генералом…
- А что там? — сказал я, разведя лапами, — Родился в Екб, родители бросили, когда мне было три. Благо подобрали в нашей городской школе, где я и пристроился. Жил, учился — так до пятнадцати лет. Всё бестолку прожил. Потом выгнали. Бродяжничал, торговал — а там и армия подвернулась. Сказали молод. А я на состав зайцем — хотели выпроводить прямо на ходу, а вон, — я кивнул в сторону нашего купе, что находилось в четырёх вагонах от нас, — Друг нашёлся. Он взял. Можно сказать вырастил. Старый, мудрый, но такой дурацкий киборг…
- Пёс тот — киборг? Наслышан о таких…
- Скоро больше их станет, — смело заявил я, — Больше и лучше.
- А на кой они нужны? В Москве, говорят, целый бункер с ними построили, и до сих пор там этих киборгов чуть ли не тыщи! Но кому они нужны? Держат их в колбочках, да только понятно, что не разбудят их уже — не нужны они этому миру…
- Никому не нужны, — подтвердила за своим мужем лисица.
- Тысячи? — внезапно переспросил я, пьяно икнув, — Мы же Москву…
Закончить мысль не дал резкий толчок в бок. Поезд продолжил своё движение, проводник и ухом не повёл. Видимо всё было в порядке, но свою заветную мысль я потерял. Разговор как-то сам собой зашёл в тупик, поэтому я кивнул на гармошку лиса и спросил:
- Играешь?
Рыжий в доказательство моих слов поднял инструмент с грязного пола и устроил его как подобает на мохнатых коленях. Несколько раз растянув меха, он выдал пару невнятных звуков.
- Ну чего тебе сыграть? — довольно спросил он.
- А ты не слишком ли, — спросил я, но его жена как-то игриво хихикнула:
- Он может в любом состоянии! Помню, у одного костра свалился с бревна на спину, и там прямо на земле наяривал…
- Ну, тогда про войну что-нибудь, — пожав плечами попросил я, — У нас тут сегодня не весёлый вечер, ведь так?
Я поглядел на лисицу — она подняла бутылку и кивнула.
- Давай Растеряева, — заказала она, — Ленту.
- Да? — проводник уставил на меня свой взор, — Историю знаешь?
- Чего?
- Войн, — сказал он с каким-то вызовом. Я даже на этот вызов ответил, выпятив немного вперёд грудь.
- Да!
- Ну тогда слушай… Давно эту песню написали, очень давно, — напутствовал он, растягивая меха. Сделав недлинный проигрыш и взяв нужный темп, он внезапно заиграл намного тише и начал негромко петь:
- За окнами весенний лес летит,
Я еду в ленинградской электричке.
Напротив меня девочка сидит,
С георгиевской ленточкой в косичке.
Сегодня эту ленточку носить,
На сумке можно, можно в виде брошки.
Но я прекрасно помню и без лент,
Как бабка не выбрасывала крошки.
Как много лишнего мы слышим в дни побед,
Но только этой патоке с елеем,
Не очень верят те, кто в десять лет,
Питался в основном столярным клеем.
А время умножает всё на ноль,
Меняет поколенье поколеньем,
И вот войны подлеченная боль,
Приходит лишь весенним обостреньем!
Над этой болью многие кружат,
Как воронье, как чайки — и так рады!
Как будто свой кусок урвать хотят,
Бетонной героической блокады.
Я еду в поезде, смотрю на всё подряд:
На лес, на девочку с прекрасными глазами…
А за окном солдатики лежат…
И про-ра-ста-ют но-вы-ми леса-а-ами!
Я слушал его песню и улыбался: ну неужели он думал, что я не знаю этой истории, которой хвалились наши предки-люди своим детям и внукам, как много они сделали чтобы защитить свою строну во времена ещё Второй Мировой Войны? Сейчас этого ничего не было — ни электричек, ни леса, ни георгиевских лент в виде моды, ни даже того героического города, о котором пел проводник, но всё равно его мелодия и простой, не поставленный голос внушали собой искреннее уважение к тому, кто эту песню написал. Но она ещё не закончилась — напротив, рыжий взял быстрый темп, начал играть громче и петь намного уверенней:
- Проезжаю я зловещие места,
Там, где человек — главное богатство недр!
Где ещё с войны бойцы лежат,
По трое на один квадратный метр!
Там везде шаги, там голоса,
Чудные огонёчки по болотам.
Тени по ночам тебе поют,
Как будто просят и хотят чего-то:
"Откопай меня, браток, Я Вершинин Саня —
Пятый миномётный полк, сам я из Рязани!
Много ты в кино видал, о солдатах версий?
Щас послушаешь мою — эх, будет интересней!"
И, начнут они вещать,
на языке стонов недомолвок,
Хочешь убежать,
Но впереди, они опять мелькают между ёлок:
"Откопай меня скорей, умоляю снова!
Я Моршанников Сергей, родом из-под Пскова!
Адресок мой передай в родную сторонку —
Восемнадцатый квадрат — чёрная воронка!"
А под утро всё взревёт, полетит куда-то,
И попрёт на пулемёт в штыковую с матом!
И деревья все вверх дном, ввысь растут коренья!
В этом славном боевом, месте преступленья…
Последний куплет песни я слушал с приоткрытым ртом: я не ожидал от песни такого текста. Мастерская игра лиса не скрасила тех ужасов, что он описал, которые сразу же пришли ко мне в голову — о своих погибших товарищах. Я вспомнил их всех, пока лис завершал свою песню, яростно растягивая меха со слезами на глазах. Его жена попросту уткнула морду в ладони и беззвучно надрывно рыдала, не смея показывать свою слабость по старой привычке.
Я тоже не мог так поступить. На глаза навернулись слёзы, я уже не мог их удержать. Наш командир, снайперы, которых мы взяли тогда к лисам под Бородино. Когда в голове вспылили ужасные воспоминания того, что произошло в Алмазном Пике, как на моих глазах яростная и непобедимая тварь разорвала на части Диверсантку, слёзы уже выступили из глаз, и скрывать их было бесполезно. Я резко встал, отвернулся и подошёл к двери, упираясь лбом в старое стекло…
- Всё в порядке? — на всякий случай спросила лисица.
- Да, более чем, — соврал я.
- Их уже не вернуть, да? — спросил игравший лис.
Я не ответил. И так всё было ясно как божий день.
- Я думала, что генералы более суровые ребята, — внезапно сказала лисица.
Я повернулся к ней, не скрывая своих слёз. Подошёл, отобрал у лиса его бутылку, прижался спиной к двери и начал пить — глоток, второй, третий. Ощущения алкоголя ушли, самогон пошёл как вода, яд растекался по венам и быстро входил в свои права, лишая меня законного права нормально соображать.
«Их уже не вернуть» — слова ввернулись мне в голову как раскалённый штопор, причинив неимоверную боль всему моему существу. В трезвом уме я спокойно справлялся с этой болью, но она не могла куда-то деется. Она копилась внутри и сейчас выливалась наружу. Терминатор, умерший, казалось, такой простой и не обидной смертью, причинял больше всего боли.
И единственный подручный способ загасить эту боль — напиться. Так, как никогда в жизни не напивался, чтобы утром хотелось выблевать свои внутренности, да так чтобы больше никогда не пить. Об этом я рассказал рыжему, как только закончилась законная бутыль самогона, принесённая им. Пребывавшей ещё в более-менее трезвом состоянии, рыжий пообещал что-то невразумительное и удалился. Я медленно сполз спиной по стене, сев напротив рыжей снайперши. Лисица сидела, обняв колени, и тихо всхлипывала. Сразу становилось понятно, насколько она не молода, насколько боится за свою жизнь и своих щенят в частности. Про себя подумал я — а может, это все такими становятся рано или поздно? Пережив десятки сражений не на жизнь, а насмерть, вставая под свинцовым штормом в полный рост и вытаскивая своих друзей из-под огня противника? Сколько душ загубила её винтовка, когда сама она пряталась на какой-нибудь высоте, прикрывшись маскхалатом? Какой её считали тогда — бездушной рыжей дрянью, готовую убить кого угодно?…
- Что сказали бы те, кого ты убила, увидев тебя сейчас? — спросил я у неё.
- Что я жалкая, — призналась она через минуту, утерев слёзы.
- Нет, — сказал я, — Ты не жалкая. Ты очень сильная и всё ещё опасная. Ты без опаски посмотришь в глаза смерти.
- Потому что смерть, — продолжила она, — Стояла рядом со мной, плечом к плечу. И работала на меня.
Я усмехнулся — точно подмечено. Улыбка быстро исчезла, когда я подумал о том, сколько работы нашли для старухи с косой мы с Доббом.
Вернулся лис с ещё тремя бутылками пойла, которые мы поспешили распечатать и опустошить. Лис снова взялся за гармошку, затянул какую-то песню, но пела его жена, а не он сам. Что-то невесёлое, что-то про дорогу в рай, но запомнился мне только припев:
- А ты играй, а ты играй играй, может быть ты увидишь дорогу в рай…
Время было к утру — пять или шесть. Начинало рассветать, а никто из нашей компании даже не мог сдвинуться с места. Я не совру, если скажу, что в ту ночь слёз было пролито больше, чем выпито алкоголя. Наверное, это было к лучшему…
Я очнулся первым из-за жуткого ощущения, позыва, который надо было немедленно выполнить. Если быть точнее — излить. И не просто абы как…
Неожиданно нахлынувшие в моё тело силы дали мне возможность рвануть к лису-проводнику и вытащить у него из кармана обыкновенный ключ-трёхгранку, которым запирались большинство дверей в поезде. К счастью для меня, дверь наружу исключением не была. Распахнув её, я наклонился, и из моей пасти вырвался невесёлый фонтан разноцветной гадости, как раз под цвет моих внутренностей — прямо как я хотел. Ветер уносил парашу, поезд громыхал колёсными тележками на стыках рельс — всё было в порядке, ровно до тех пор, пока силы не покинули меня снова. Я схватился покрепче за ручку двери, но та хрустнула прогнившей сталью у основания и отвалилась. Поднеся её к глазам, я успел сообразить, что сгнила маленькая шайбочка у основания, на которой и держалась ручка, но потом всё моё тело сотряс сокрушительный удар. Голова мотнулась из стороны в сторону, руки стали словно ватными, меня снова ударило и закрутило. Линия горизонта крутилась в моём сознании с дикой скоростью, пока вместо неё не появился стальной рельс.
Потом всё стало белым.
57.
Мы прошли свою дорогу.
Очнулся резко и сразу же понял что произошло. Перед глазами стоял необычайно высокий рельс, мордой я лежал на горячей бетонной шпале. Боль пришла спустя мгновение после того, как я позволил себе открыть глаза.
Нет, можно ещё полежать. Закрыв глаза, спокойно, мирно. По дороге ещё долго никто не будет ездить, ничто не потревожит…
Дрожь в земле вернула меня к жизни быстрее, чем надо. В крови всё ещё оставался алкоголь, так что отпрыгнул я в последний момент, перед тем как здоровый двойной локомотив пронёсся перед моей мордой в каких-то сантиметрах от носа. Я отполз от него подальше, восстанавливая дыхания после пережитого шока.
Виски заныли, будто от похмелья: видимо меня вырубило на довольно долгое время, раз уж по Транссибу вновь прошёл состав, кстати, снова гражданский. Впрочем, я точно помнил, что выпал из поезда я утром, часов в шесть, а сейчас уже темнело, и в пустыне становилось непривычно холодно. Я встопорщил шерсть, чтобы хоть немного погреться.
Пока я собирался с силами и мыслями, было время немного оглядеться, чтобы осознать всю безвыходность своего положения. Я был совершенно один, посреди пустыни, без запаса воды, еды и оружия. Дело табак.
Но подогретый алкоголем мозг не решил, что надо сдаваться. Неожиданно для себя, я встал и пошёл в сторону пролетевшего мимо меня поезда. Уверенно, быстро. Не сдаваться — меня же найдут.
Хотя как? Ни рации, ни опознавательных знаков, ни маяка, разве что Кронос своим всевидящим оком прочешет пустыню от края до края. А сколько пройдёт времени, прежде чем меня хватятся? Добб и Рэя надёжно спят — они могут решить, что я с проводником и его женой в его купе. Лисы были настолько пьяны, что сказать что-либо они смогут ещё не скоро. Возможно, операция по моему спасению ещё даже не началась — в таком случае надо облегчить им жизнь. Кронос в момент меня отыщет…
Я довольно улыбнулся и посмотрел на небо, как в огромный фотоаппарат, и улыбка поспешила покинуть мою морду со скоростью вспышки: всё небо закрывали тяжёлые свинцовые тучи и увидеть через них хоть одну звезду было бы тяжеловато. Но если я не вижу неба с земли…
То и с неба меня видно не будет. Эта простая как шпала мысль пришла мне в голову немного погодя — я боролся с нею как мог, чтобы не накатило отчаяние, но не смог предположить ничего, что помогло бы боту увидеть меня. Совершенные спутники? Разгон облаков? Нет, Кронос хоть и обладал какими-то ресурсами, но явно не такими.
Поезд отпадал сразу: во-первых, я понятия не имел, когда пройдёт очередной состав — это могло произойти через час, а могло и через месяц, но ни один машинист не остановится при виде меня — закон пустыни. Здесь могли быть налётчики, райдеры, бандиты — кто угодно, готовый поживиться на народе Сибири. Стоящий поезд, или даже медленно едущий — слишком уязвимая цель, и наработанные годы у немногих машинистов показывали, что остановиться в пустыне, да ещё и перед каким-то оборванцем — себе дороже.
И главное, что эти хитрые гады никогда не останавливали военный состав: знали, что их ждёт не только поражение, но и полное уничтожение. Добб рассказывал мне об этом пару лет назад, тогда даже маскировали состав под гражданский, но всё равно ни в одну из ловушек он так и не попал: налётчики знали о любом рейсе на своём перегоне.
Эти налётчики могли бы послужить мне спасением, но я был безоружен, а значит, крайне уязвим. Совсем не факт, что кто-то захочет делиться ценной водой или едой с упавшим с поезда бродягой. Проще дать ему умереть…
Я понимал, что в пустыне при моём текущем состоянии я не протяну и двух дней, а сделав несложные математические расчёты, я понял, что ни до одного города я не дойду пешком и в помине: меня угораздило свалится точно посередине между Уфой и… кто там дальше по маршруту? Не помню уже…
Оставалась лишь призрачная надежда на то, что я наткнусь на кого-то вроде мародёров или какой-нибудь посёлок или город. Между краевыми городами их было всего четыре, в них редко останавливались поезда, так что я их не помнил. Да и жило там от силы по сто-двести зверей…
Я закрыл глаза, продолжая идти. Казалось, что метры пролетают под ногами куда быстрее.
И так мне пришлось идти очень долго. Не открывая глаз, просто прямо по железной дороге, вдоль бесконечных рельс и шпал. Невольно вспомнился анекдот про "до фига" — мол, когда надоест считать шпалы на дороге Москва-Владивосток — это только половина. Темнело стремительно. Я не мог даже понять, сколько я иду — я просто шёл и шёл, не останавливаясь. Много думал о всяком, в основном о смысле жизни, конечно. Как о нём не задуматься, когда сам ещё немного пьян и лиричен, с тобой никого кроме огромной пустыни и бескрайнего неба, пускай и затянутого тучами. Радовало только одно — не было жарко…
А потом я снова очнулся у рельс. Не знаю, как я попал туда, не знаю, зачем, сколько времени прошло, сколько я шёл — просто снова поднявшись на ноги, я шёл в первом же попавшем направлении — так до тех пор, пока рельсы не скрылись под слоем песка. Но даже тогда я продолжал идти куда глаза глядят.
На второй день я долго лежал, не зная, что делать. Но выбора особо не было — идти. Идти хоть куда-нибудь, чтобы жизнь снова обрела смысл, чтобы сказать себе перед самой смертью — нет, я не сдавался. Я боролся до последнего, пускай и с самим собой.
Ко второму вечеру моей бесконечной прогулки ко мне внезапно вернулась боль в раненной ноге: видимо, волшебство Рэи перестало работать. Идти стало тяжелее, но даже хромой на одну лапу — я шёл. И неимоверно гордился этим фактом — я шёл уже второй день. Может быть я похожу ещё денёк, но потом… Потом всё закончится. За всё моё путешествие я даже солнца не видел — так плотно скрывали небо свинцовые облака. Направление было забыто, надежда потеряна окончательно.
На третий день пришла жара. Адское пекло, несмотря на то, что небо и не думало проясняться! Возможно, мне это всё казалось. Начали появляться миражи — оазисы, города… Поначалу я шёл к ним, но потом понимал что всё это было лишь обманкой…
Не в силах продолжать, я наконец-то упал на колени и упёрся лапами в землю. Здесь я умру. По досадной глупости, оплошности, пьяному маразму — не от пули какого-нибудь засранца, не вытаскивая своего товарища из-под шквального огня, а так глупо и тихо. На родной земле, забытый и брошенный генерал новой Российской Армии.
Проклиная себя за решение пойти в армию, я вспомнил, что хотел уволиться три года назад, но Добб не дал: не хотелось бросать этого старого как история киборга. Хотелось погибнуть с честью, забрав с собой побольше тех, кто захочет мою жизнь на блюдечке с голубой каёмочкой. Как Терминатор хотя бы…
Внезапно уши дёрнулись, улавливая посторонний шум. После двух дней в полной тишине я слышал отчётливо как никогда: работает двигатель. Я тут же встал, можно даже вскочил в полный рост, смотря вперёд — там, на горизонте появилась колонна машин, поднимающих за собой клубы пыли. Я даже не знал кто это такие: у них был какой-то здоровый грузовик, пара небольших машин и даже три квадроцикла: они шли впереди основной группы, как на разведке. Когда они приблизились достаточно, я поднял на всякий случай лапы вверх — что ещё я мог сделать? Я уже сдался — пускай берут в плен…
58.
По фашистам, по беде…
Больше всего в своей жизни, я, наверное, ненавидел томительные, долгие и ненужные ожидания чего-то непонятного. Грузовик неизвестных мне зверей нёсся на меня с порядочной скоростью, но колени устали, и несмотря ни на что, я встал на обе лапы, гордо выпятив грудь. Чёрт возьми, я же генерал целой армии, пускай её численность пока что была ограниченна двумя сотнями морд, но зато каких! Вооружённых по самому последнему слову техники людей, тренированные и закалённые в боях, готовые порвать кого надо как тузик грелку по первому приказу! Да у этого отребья не было и одной десятой того, что было у меня на расстоянии вытянутой руки, и…
Закончить мою мысль мне помешал нарастающий звук двигателей квадроциклов. Странно, что вместо обычного стрёкота двухтактника, я слышал какой-то неподобающий гул и свист воздуха, втягиваемого в воздухозаборники машин. На каждом из трёх спокойно сидели три самки: это было видно по их фигуре. Одеты они были явно не по погоде: облегающие чёрные комбинезоны со множеством карманов, глухие чёрные шлемы. Окружив меня, они дали приблизится грузовику.
- Ну и что вы задумали? — всплеснул лапами я, — Да вы хоть знаете, кто я такой, а? — Я похвалился своими связями, на деле ничего не умея. Однако грузовик мне показался чертовски знакомым — пятиосная полноприводная машина до рези в глазах напоминала тягач, который построил Динозаврик для поездки в Японию, но не было на ней тех огромных спаренных колёс от трактора, найденного в гараже Алмазного Пика. Стекло было затонировано, видимо из-за палящего солнца, а за самим тягачом тащились три прицепа. Я хмыкнул: не ново.
- Эй, генерал! — вдруг крикнул кто-то из кабины. Стекло на двери опустилось, и из открывшегося проёма появилась до боли знакомая чёрная морда нашего военного Инженера, — Мы теперь на ядрёной тяге!
- Динозаврик!? — вскрикнул я, после чего резко обернулся: три наездницы стянули свои шлемы, обнажив каждая по знакомой причёске — Блонинка, Рыжая и Чёрненькая.
- Уж мы-то знаем, кто ты такой! — заявила Месс, — Или, может, что нового расскажешь?
С пассажирского сиденья тягача вылез довольный жизнью Ботаник, держащий свой наладонник, но на песок выпрыгивать не спешил.
- Как вы меня нашли? — спросил я, подбегая к тягачу, — Небо было затянуто тучами как ватным одеялом, почему так быстро?
- А вы педант, генерал, — сказал мне лис в очках.
- Да, если бы не так быстро, вы бы ещё протянули? — спросила Фесс, подъехавшая ближе на своём квадрике.
- Да я бы тут ещё сто лет протянул! — смело заявил я, уперев руки в бока.
- Тогда пить вам не надо да? — Кесс потянулась за флягой на своём боку. Я сглотнул слюну и протянул к заветной воде лапы, как ребёнок тянется к титьке.
- Я пошутил, — заверил я их и сразу же получил воду. Вылакав всю флягу до суха, я отдал её лисице.
- Кронос действительно не мог найти вас посредством спутников, — внезапно появившийся Молотов, пояснил ситуацию, — Она пришла ко мне лично. И сказала где вас искать.
Я посмотрел за его плечом: из трёх фур выпрыгивали наши бойцы — знакомые, чуть ли не родные, как братья. Кто-то приветственно махал мне, улыбался, а кого-то разбудили явно не вовремя.
- Она? — переспросил я, догадываясь, о ком может идти речь. Старый серый пёс кивнул за мою спину. Я обернулся и увидел там Рею, закутавшуюся в плащ.
- Она сообщала нам о любом вашем передвижении, — сказал Ботаник, показывая экран своего компьютера, — А мы спешили что есть мочи.
- Нога… — Догадался я, — Моя нога заболела…
Рея почему-то отвернулась.
- Добб, — сказал я, — Где Добб?
- Он вернулся в Уфу день назад, наводить порядок. Ему там есть кем покомандовать, — заверил меня Молотов.
- Мы завербовали ещё около трёх сотен морд, — пояснила Месс, — Включая остатки того, кого вы уничтожили у станции.
- Значит, они могут включить электричество в нужный нам момент? — догадался я.
- Именно. Добб лично пообещал сделать это, как только мы вернём вас в строй.
- Значит сейчас к Мародёрам?
- Точно, — кивнули лисицы, — Жаль вы шли в другую сторону, но ничего. Всё что вы прошли за три дня мы покроем за три часа.
- В другую… — вздохнул я. Немного подождав, для порядка, Молотов, спросил:
- Вы ничего не забыли?
- Что?
- Рэя, — сказал мне старый пёс. Я тут же развернулся к ней, и замер — она всё так же стояла ко мне спиной, понурив голову.
- Рэй, — начал я ласково, подходя к ней, — Спасибо тебе огромное, за…
Внезапно она отдалилась от меня, причём, даже не шевеля ногами — просто отлетела подальше, не давая подходить к ней.
- Эй, я просто хочу…
Она растворилась в воздухе. Пропала в неизвестном направлении, так и оставив меня с расставленными лапами и приоткрытой пастью.
- Не понял, — прошептал я, — Я же просто хотел поблагодарить её.
- Да уж, — вздохнул Динозаврик.
- Угу, — вторил Ботаник.
- Чёрт их поймёт, этих самок, — рыкнул Молотов, сплюнув в сторону.
- Может просто благодарности недостаточно? — внезапно предположила Фесс.
- То есть? — не допёр я.
- Ну знаешь, — смущённо сказала лиса, поправляя свою причёску, — Если бы я тебя спасла, я бы не была против того что ты кинулся бы мне на шею.
- Для некоторых из нас это довольно важно, знаете ли, — подтвердила догадку лисицы её сестра.
Я даже не нашёл что им ответить на такие заявления. На помощь пришёл вояка старой закалки:
- Может вам ещё лапки расцеловать за такое? — спросил он, — Это чья-то жизнь, а не побрякушки.
Лисицы в унисон вздохнули и снова запустили свои квадроциклы. Судя по необычному звуку, они, как и новый тягач Динозаврика, были на новом двигателе – наверное, на чёрном напалме. Динозаврик запрыгнул в кабину и включил двигатель — из-под капота донёсся еле слышный свист втягиваемого воздуха.
- Запрыгивай в кабину, — сказал мне Молотов, — Я поеду с тобой и введу тебя в курс дела: за три дня многое успело поменяться.
- С удовольствием, — сказал я, залезая наверх, — Слушай, а Кронос новый комплект брони не прислал? А то мою разорвали в Уфе, как бумажную.
- Прислал-прислал, — заверил меня пёс, — У мародёров переоденешься. Полезай, говорю, время не ждёт.
Я уселся на пассажирское сиденье возле Дино, за меня в люльку забрался Ботаник, а Молотов залез последним и захлопнул за собой дверь. Я уже и не помнил когда ездил в кабине, но со времён Японии здесь многое поменялось.
- Дино, и ты доверил Кроносу переделать твоё творение? — спросил я, разглядывая исполинский руль, за которым уселся гордый инженер.
- Буревестника-то? Нет, его я никому не доверю. Это новая машина — официально числиться пустынным танковозом. Но танки мы пока что решили не трогать.
- Здорово, — констатировал я, — И как тебе?
- Сейчас вы почувствуете, товарищ генерал, — зловеще сказал Дино, отпуская стояночный тормоз. Машина шикнула тормозами и откатилась назад, — Вы же понимаете, что так быстро мы сюда добрались неспроста?
Молотов поспешно пристегнулся, а Ботаник забился в угол своей люльки.
- Какой дурак не любит быстрой езды, а? — сказал я, поглядывая, как лисицы надевают свои шлемы и уже кружат у нашего безрельсового состава.
- Хоть кто-то меня понял! — восторженно воскликнул чёрный лис, — А то бывало, целовали землю, когда я останавливался!
- Это потому, Дино, что танковозы не летают! — рыкнул на нашего сержанта Молотов.
Дино выжал педаль акселератора в пол — из-под капота донёсся звук подобный урагану, а потом многотонная машина рванула с места подобно довоенной спортивной машине! Десять колёс, провернувшись на месте, подняли глубокими протекторами столб пыли сравнимый разве что с дымовой завесой; а когда всё осело, на спидометре было уже сто километров в час. Лисицы не отставали — и я им искренне завидовал. Привстав в своих "сёдлах", они неслись через гладь пустыни, не обращая внимания на кочки и дюны, а тягач под управлением Дино большую часть дюн просто сносил! Трясло нас нещадно.
- Генерал, я тут подумал: не хотите перекусить? — Ботаник из люльки протянул мне открытую консерву. Самое, мать его время!
Но голод взял своё — я схватился за жестяную банку, вложенную в неё пластмассовую вилочку и начал поедать макароны с плавленым сыром и мясом — сытно, вкусно, хорошо.
- Дино! Помягче! — рявкнул на нашего лихача его непосредственный командир, но лис как будто забылся. Все приборы перед ним уже давно зашкалили, но ему всё было по барабану. В очередной раз тягач умудрился подпрыгнул на высокой дюне и пошёл в занос всеми тремя прицепами. Странно что никто из кабины, и даже из прицепов ничего по этому счёту не сказал. Рация в кабине пробурчала дежурное "Не дрова везёшь!" и замолчала. Дино продолжал гнать.
- Ещё есть? — спросил я, выбрасывая банку из-под макарон в окно.
- Ага, — ответил Ботаник, протягивая ещё закрытую банку с гречкой, — Откройте и погрейте на плиточке, она в прикуриватель воткнута.
- К чёрту, — рыкнул я, открутил крышку и начал есть всё сразу, холодным.
- Ладно, пока есть время — краткий ликбез. Кронос вышел на связь с мародёрами два дня назад, включив им электричество и связь, но потом, вспомнив ваш план, обрубил им все блага цивилизации начисто.
- Искусственный идиот, блин! — рявкнул я с набитой кашей ртом, — Они же теперь подумают, что мы их пытаемся шантажировать!
- Он обставил всё так, будто включение света было ошибкой контролирующей организации президента. По крайней мере, они знают, кто им отрубил электричество в начале, так что заочно они за нас. Однако терять их как союзников никак нельзя: при подготовке к штурму Москвы их стадион будет отличным перевалочным пунктом на пути из Владивостока в Москву!
- Я тоже так думал, — сказал я, — Нам ещё нужен их вертолёт. Он поможет с эвакуацией Москвы.
- Всё ещё думаешь стереть этот город с лица земли? — догадался Молотов, — Забудь об этом! Там слишком много всего!
- Всё что там есть — символы старой человеческой власти, которая довела нас до того, что мы имеем сейчас! Любые технологии и разработки можно увезти, и лучше заняться этим сейчас, а Кремль должен быть уничтожен.
- Ты у нас революционер, — пожал плечами пёс, — Но в принципе ты тоже прав, нам не нужны эти замшелые царские палаты… Зверям нужны новые надежды!
- Отлично сказано, — кивнул я, — Посмотрим, что у Кроноса найдётся в ответ на это.
Грузовик прыгал по дюнам как безумный кузнечик. Навернув ещё четыре банки сухого пайка, я позволил себе заснуть: всё было в порядке, несмотря на то, что несколько часов назад я был на волоске от смерти, и вот я снова мчусь в комфорте и безопасности.
Проснулся я, как только осознал, что ощущения далеко не деликатных и беспорядочных толчков не баюкают меня на маленькой кроватке в кабине танковоза. Звери встали на привал: разбили лагерь, отдыхали и даже немного веселились. Я выполз из кабины немного помятый и всё ещё голодный, но довольный собственной жизнью. Вокруг грузовика творилась форменная идиллия военного времени — бойцы на привале. Я отметил про себя, что Кронос укомплектовал нас не только по последнему слову военной, но и гражданской техники. Часто были видны небольшие туристические палатки, многие разогревали еду на маленьких газовых горелках, вместо спиртовых таганков, прилагающихся к сухим пайкам. Более того, он отлично подготовил роту к путешествию по пустыне: в первом прицепе находился внушительный запас воды, по моим подсчётам — около десяти тон. Еда и сухпаи, оружие — всё было укомплектовано в специальные пластиковые контейнеры, герметично закрывающиеся и защищающие своё содержимое от песка и слишком сухого воздуха. Разглядывая это всё, я не заметил, как ко мне подобрался Гром. Резко положив лапу мне на плечо, он шутливо воскликнул "Бу!".
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |