Всполох был для меня очень кстати. Пока писец не прекратил свою «песню смерти», я успел оглядеться — враг был в коридоре первого этажа — и рванул к самым дальним окнам...
Добб не смог бы повторить прыжок, который выполнил я. Но при его весе, то ему и не нужно было. Двигаясь боком к ближайшей стене, он оглянулся назад.
Из темноты на него бросилась пара псов в драных джинсах. Добб зарычал, и, делая шаг к стене, развернулся назад...
К его удивлению, оба пса странно дернулись в ритме треска Калашникова, и сложились мешками на остатки асфальта. Доберман удивленно глянул за спину: сзади доносился треск АК и истошные вопли:
- Всех полажу, суки!!! – Похоже, безвестный «стрелок» просто, не глядя, поливал очередями центр улицы.
В этот момент, в темноте, перед Доббом раздался яростный вопль и несколько хлопков ПМа.
Пёс нехорошо хмыкнул, и зажал гашетку гранатомета. Угол, из которого стреляли, тут же расцвел букетом коротких вспышек, а затем торжественно, в облаке кирпичной пыли, осел, погребая под грудой кирпичей останки гопника...
С крыши раздался надсадный крик:
- Пацаны, какого не допетрили прокнайсать?! У фраерков гранатомет!!!
Добб развернулся на крик, и зажал гашетку АГСа — остатки крыши скрылись в клубах дыма разрывов. Оставшаяся черепица полетела на землю, разбиваясь о потрескавшийся асфальт...
Раздалась автоматная очередь: бандиты явно целились в гранатометчика. Но тут снова раздался четкий щелчок, и спустя мгновение улица осветилась залпом минигана.
Я замер у оконного проема: на улице ничего не было видно. И тут Терминатор запустил свою «шарманку». Всполох его пулемета освещал улицу не хуже Московского пожара 1812 года. Теперь я видел прижавшихся к руинам бандитов. Морда сама расплылась в злобной усмешке, и я, хлопнув сошки пулемета на подоконник, навел ствол на ближайшую скорчившуюся за укрытием фигурку, и нажал на спуск. Гопник несколько раз дернулся, после чего обмяк, и сполз по развалинам. Но это я уже видел краем глаза, потому что, нашпиговав его пятью-семью патронами, я задрал ствол, перечеркивая всю группу бандитов.
Кто-то осел сразу, кто-то успел вскочить, и свалился, получив пару пуль в грудь, но длинная очередь положила всех, кто прятался за руинами от Терминатора.
Наступила тишина.
Я осторожно выглянул из окна и помахал своим. Их я не видел, но помнил, откуда доносились звуки их «волынок». Из тени здания, вышел Терминатор, и неторопливо направился к руинам, за которыми прятались бандиты. Я вышел ему на встречу:
- Спокойно, свои.
- Вижу. Сам цел? — кивнул песец
- Да, а что с Доббом?
Терминатор мотнул головой назад:
- Трофеи ищет. Там в него кто-то из Макарова пальнул — он теперь этот Макаров разыскивает...
Спустя мгновение в кирпич, который лежал на гребне баррикады, в полуметре от моей головы, глухо врезалась пуля. Судя по звуку, тяжелая. И быстрая. Значит винтовочная...
Это все я додумывал, лежа мордой в песке. Подняв морду, я огляделся: рядом лежал Терминатор. Прикусив нижнюю губу, он ворочал головой.
- Что это было?
- Снайпер!
- Откуда?
- Я не заметил!
Я почувствовал, что у меня в животе закрутило: раз мы его не засекли с первого выстрела, значит, мы не узнаем где он, пока он не выстрелит еще раз. И не факт, что на этот раз он промахнется. А если у этого урода на винтовке стоит самый примитивный ночной прицел — нам каюк.
Неожиданно вдалеке раздался хлопок, и над улицей зажглась сине-голубая звезда осветительной ракеты. А потом, я услышал звук, от которого мое настроение упало окончательно, — шорох. Кто-то приближался к нам бегом. Судя по тому, как песец дернул головой, он тоже услышал этот звук.
- Эй! Ты что делаешь?!! — Я в ужасе смотрел на Терминатора: тот согнулся, вставая на колени, и явно собирался встать. — Там снайпер!!
- Если они подойдут, то нам конец! — Отрезал Терминатор, — А снайпер... Снайпер может и промахнуться...
- Это по мне он промазал: я маленький!!
- Ну-у... — Процедил песец, —...значит, в этот раз ему повезет с мишенью!!
Я с ужасом смотрел на него: самое страшное, что он был абсолютно прав. Если не остановить толпу сейчас, то через минуту будет уже поздно. И снайпер, опять же, никуда не денется.
А еще я понял, что если песец сейчас высунется, нам конец. Промазать по такой крупной мишени не сможет даже криворукий. А как только мы лишимся Терминатора, и его пулемета — наш конец станет вопросом времени. Если что-то делать, то прямо сейчас. А еще я почувствовал прилив бешенства: ну почему должны погибать мои друзья, почему я должен рисковать их, и своей жизнью?!
- Х-х-хрена лысого!!! — В бешенстве прошипел я, и, подтянув под себя колено, и рванул из-за укрытия как спринтер, опережая песца.
Мой расчет был на то, что снайпер ждет появление цели. Цели, которая будет прикрываться руинами, высовываясь над гребнем баррикады. Порыва он не ожидает.
Когда из-за укрытия метнулась фигурка, у снайпера сдали нервы. Пуля выбила фонтанчик пыли в метре от меня. И в этот момент я заметил, откуда стреляли!! Дом через один, на крыше!
А еще я увидел бандитов: рваная цепь пригибающихся фигур в семидесяти метрах от нашей с Терминатором баррикады.
Снайпера я не достану. И пусть он сейчас перезаряжается и целится, я ничего с ним сделать не смогу. А вот с его друзьями...
Я зажал спуск, и на бегу накрыл самую плотную группу боевиков. Пара тушек дернулась, и завалилась. Остальная цепь рассыпалась, и залегла, открыв беспорядочную пальбу. И тут в темноте огненной розой расцвел залп минигана — двоих или троих бандитов накрыло огненным «хлестком»... Пользуясь передышкой, я завалился за груду битых кирпичей, и тут же, хлопнув пулемет на сошки, дал длинную очередь по снайперской норе на крыше.
Конечно, я в него не попаду, но пусть эта гнида не расслабляться. Если он полагал, что сможет расстрелять нас как овец — он ошибся. И я ему это сейчас докажу!
Внезапно крыша дома с грохотом исчезла в облаке пыли и дыма, словно внутри что-то взорвалось. Я отпустил спуск, удивленно глядя на разлетающиеся шифер и стропила крыши. Я такого сделать не мог! Или у них там был склад боеприпасов? Вряд ли...
Но как только я прекратил стрелять, я услышал за спиной далекий стук гранатомета Добба. Он стрелял с того самого места, где размазал бандита с пистолетом, используя дальнобойность и точность своего оружия на полную.
Все это время Добб стоял в тени здания, далеко от того места над которым мертвой звездой мерцала осветительная ракета. Чтобы не «засветиться», Добб не приближался к нам. И поэтому снайпер его не видел.
Но как только Добб увидел, куда летят мои трассера, без долгих размышлений разворотил крышу.
Теперь все было гораздо, гораздо веселее! В дистанционном бою бандиты не имели никаких шансов.
Сзади раздался стук гранатомета Добба — трое державшихся позади всех бандитов разлетелись на пару сотен маленьких кусочков. Доберман старался нам помочь, но боялся накрыть нас своим огнём.
Я вскинул пулемет, и начал короткими очередями обрабатывать залегших гопников. Но тут произошла непредвиденная фигня: щелкнул и замолчал миниган песца. Патроны кончились. Теперь Терминатор, свалившись под защиту баррикады, изрыгал многоэтажный мат, копошась в рюкзаке за спиной. Он отстегнул рукав подачи боеприпасов, и нащупывал за спиной «хобот» «чрезвычайного» боекомплекта.
Поняв, что либо сейчас, либо никогда, бандиты решились на бросок. Все, кто уцелел, вскочили и бросились к нам.
Я дернул пулемет в сторону подбегающей группы и дал длинную очередь. И тут мой РПД звякнул затвором, и замолк. Я широко распахнутыми газами глянул на дымящийся пулемет:
- Что за?!!.. — Рядом, на куче гильз, лежала пустая лента: я расстрелял весь короб.
Подняв глаза, я увидел группу взбешенных бандитов.
- Ну чё, фраерки, попали вы!
Если бандиты доберутся до баррикады, то они нас просто расстреляют. Нужно что-то делать.
Песец, матерясь, воевал с заевшим рукавом пулемета, Добб бежал сюда, но явно ничего не мог сделать: теперь его очередь накрыла бы и нас с Терминатором. А у меня был только пустой пулемет. Думать надо быстро — я всегда знал, что без оружия последнего шанса я многое теряю... Я отцепил пустой короб, и, схватившись за подсумок на поясе, я выдернул оттуда полный. Я даже успел его прицепить, но зарядить я его не успел. Моя позиция находилась на полпути до баррикады, за которой спрятался Терминатор.
Бандиты подбежали в плотную ко мне — времени на перезарядку не было, и я отбросил пулемет: в драке нужны все лапы.
Бежавший впереди пес поднял свое оружие — самодельный автомат. Он явно не знал насколько резки те, у кого закончились патроны в разгар боя. И тем более, когда у них в крови кипит адреналин.
Пригнувшись, я за мгновение перекрыл четыре метра до пса, левой лапой отклонил ствол в сторону, и со всей дури врезал правым ботинком ему в пах: рукопашная схватка — это не место для джентльменов, тут прав тот, кто остался жив. Пес выдохнул, и рухнул на колени. Жесткий удар коленом в рыло поставил точку в наших с ним отношениях.
Второй бандит — псина в драном камуфляже — кинулся на меня, занося свою берданку для удара прикладом. Уклоняясь от его удара, я ушел влево от него. Пролетая мимо, я не забыл нанести удар локтем — раздался хруст, башка у гопника дернулась и он обмяк.
В этот момент я почувствовал жесткий удар в спину: противник явно целился в почки, просто чуть-чуть промазал. Отскочив, я в бешенстве повернулся к нему, и тут же навострил уши. Передо мной стоял здоровый рысь в почти новом камуфляже, со слегка поношенной разгрузкой. Но главное как он стоял! Это была профессиональная стойка каратиста. Никакой неуверенности, только отточенные движения профессионала.
Это уже был не гопник. Это уже был самый настоящий наемник.
Рысь двинулся на меня.
- Ну чё, вертухай, пора тебя кончать...
- Попробуй! — Прорычал я и бросился на наемника. Рысь только усмехнулся.
Удар лапой в морду он блокировал. Когда я поднял ногу, что бы двинуть его в центр его разгрузки, он перехватил мой ботинок и, резко крутанув, отшвырнул меня.
Я кубарем отлетел назад, и уткнулся мордой в землю. В носу стоял запах крови, в пасти был песок. Рысь двинулся на свою добычу.
- Ты, уродец, разбил мне ствол. А у меня был дробовик... Но это ничего. Сейчас я тебя добью, «светлячок», — он показал пальцем на небо, — потухнет. И вот тогда я займусь теми двумя увальнями. — Рысь кивнул на баррикаду.
Я, стоял на коленях, судорожно шарил лапами по земле. Хотя бы камень, кирпич или дубинку... Хоть что нибудь...
Рысь скривился.
- Драться со мной бесполезно, урод. Ты проиграл!
Неожиданно мои лапы наткнулись на что-то деревянное. Ощупав находку, я понял, что все асы и валькирии Валгаллы благоволят мне сегодня.
- Да? — Спросил я. — Ну тогда драться с тобой явно нет резона!
С этими словами я развернулся, держа в лапах АК-74. Увидев направленное на него оружие, рысь изменился в лице.
- С-с-су-у-ука!!!
Это было его последнее слово, после него заговорил Калашников. А потом потухла осветительная ракета, и все снова погрузилось во тьму...
Громыхая своим пулемётом, ко мне подбежал Терминатор, водя блоком стволов из стороны в сторону. Из его пушки уже торчала свежая лента — это гарантировало ещё пару тысяч выстрелов... Меньше чем через минуту к нам присоединился и Добб.
- Где уран!? — еле выговорил я, держась за спину.
- Чёрт его знает. В переулке оставили! — рявкнул песец, всё ещё на взводе. Вокруг всё ещё было тихо. Я потерял счёт убитым, но понимал, что кому-то удалось уйти. А это значило, что вскоре они придут с ещё одним подкреплением.
- Ищите ящик и дёру отсюда, пока ещё не набежали...
Держась за бок, я перекатился к завалу.
- Идти-то можешь? — заботливо спросил Добб, подавая мне лапу.
- Дай отдышаться... Лучше принеси мне мой пулемёт... — попросил я, корчась на земле.
Доберман включил фонарик и пошёл назад, искать моё оружие. Я закашлялся — дыхания почему-то не хватало.
- Нашёл! — крикнул песец, в одиночку таща груз к нам. Доберман перезарядил мой РПК и помог мне подняться. Я твёрдо встал на лапы, взяв оружие и по привычке дёрнув затвор — на землю вывалилась не стреляная пуля.
- Чёрт...
- Не время экономить, — напомнил доберман, — Побежали быстрее, может нам удастся замести следы!
Мы двинулись в путь. Песец с доберманом понесли ящик впереди меня, я, чуть медленнее, побежал позади них. Закрыв пасть, я постарался дышать носом, чтобы не сбить и без того хреновое дыхание.
Мы быстро пробежали злополучный переулок, в котором нас настигла засада. Теперь мы вообще не останавливались, он оказался коротким, метров пятьдесят, с небольшим зигзагом ближе к концу. Через минуту мы были на широкой, четырехполосной дороге, ведущей к вокзалу. Сейчас он весь светился как новогодняя ёлка, и ближайшие подъезды к нему были отлично освещены.
- Сделаем это! — рявкнул доберман, закидывая гранатомёт за спину — запахло палёной шерстью.
- Давай! — поддакнул песец, приготовившись бежать. Но меня никто не спросил, чего мне надо!
- Парни, я всё-таки без экзоскелета! Пожалейте, тут два километра бежать!
- Садись на ящик! — рявкнул Добб, набирая темп.
- Да, быстро только!
Вдалеке раздался шум двигателей — только этого нам и не хватало!
- Чёрт дери, опять! — рявкнул песец, — Садись резко!
Делать ничего не оставалось, к тому же я знал, что могут их усиленные тела. Я буквально плюхнулся всей своей тушей на ящик, а они даже не дрогнули.
- Давай на полную. У тебя сколько выжимает? — спросил песец на ходу.
- Полтинник возьму! Побежали!
Я еле удержался на коробке, когда эти двое начали разгоняться. Земля подо мной стала проноситься с угрожающей жизни скоростью.
- Мать вашу! — закричал я, поняв, что полтинник — это пятьдесят километров в час! Я, оседлал коробку, обхватив её нижними лапами, и перехватил пулемёт поудобнее; как оказалось, не зря.
В противоположном конце улицы показались фары нескольких автомобилей: с ходу на дикой тряске я разобрать не смог. Зато рефлексы сработали молниеносно — подняв пулемёт к небу, я дал сигнальную очередь, привлекая к себе внимание на вокзале.
- Отлично придумано! — подтвердил Добб — пёс даже не сбил дыхание, хотя нёсся наравне с песцом с тяжёленным грузом в лапе.
- Пусть приготовят им горячий приём! И-и-иха! — песец подпрыгнул слегка, преодолевая какую-то кочку, чуть не сбросив меня с насиженного места.
В небо над нами вылетели две осветительные ракеты — зелёная и красная. Не думаю, что это был какой-то сигнал, но с крыши вокзала нас кто-то рассматривал в бинокль. Командир махнул лапой и побежал вниз, а я успел рассмотреть догоняющих.
Машин было всего четыре, и только одна из них военная. Остальные три — какие-то жалкие гражданские "мыльницы" с трудом преодолевающие ухабы разрушенной дороги. Единственное, что выдавало их враждебность — это торчащие из всех окон стволы автоматов и недлинные очереди в небо.
Я тоже ответил им длинной очередью, только не в небо, а в них самих: пускай не попаду, но хотя бы попугаю. Но этого было мало: бандиты только ускорились.
Со стороны вокзала раздался своеобразной "удар хлыстом" — это заработали снайперы. Я старался не смотреть на наших: мне было важно хоть как-то замедлить стремительное приближение наших противников к нам самим и нашей базе.
- Чёрт, они на таком расстоянии нас всех убьют! — закричал Добб, не сбавляя скорости.
- Что там?
- Бурый!
- О, чёрт...
Бурым звали нашего лучшего лиса-гранатомётчика. Для лиса он был довольно странного телосложения: толстый, неповоротливый с виду, но ловкий на деле. На плече — длинный ствол мощного гранатомёта. А это значит, кому-то сегодня не поздоровится.
Но мне было уже всё равно. Главное — отделаться от преследователей. Бурый отбежал от вокзала, взяв чуть левее: стрелять в лоб он не мог, иначе задел бы нас. На площадь перед вокзалом высыпали все, кто мог, включая нашего командира-шакала и генерала.
- Господи, да пусть же он, наконец, стреляет! — взмолился я, но Добб поспешил объяснить, в чём дело:
- Ща! Ещё метров двести, и накроет их!
- Ещё пятьсот метров и мы у них под колёсами! — крикнул я, давая ещё одну очередь в сторону машин.
Две осветительные ракеты погасли. Бежать моим друзья стало труднее, а у бандитов оставались фары. В этот же миг привокзальную площадь осветил реактивный залп РПГ-9, и маленькая светящаяся точечка стремительно понеслась к преследователям.
Три машины тут же бросились в стороны, но всё равно наш профессионал ловко и точно подбил целых две, приведя их в негодность! Две другие машины немедленно развернулись и направились обратно вглубь города. Ещё один залп — и третья машина подлетела в воздух, кувыркнулась, и плюхнулась на крышу, превращая себя в огромный железный гроб на четверых.
Больше опасностей не было. Добб и Терминатор не сбавляли скорость, но в небо уже пустили в честь нас ещё одну осветительную ракету.
Оставалось ещё двести метров — я уже слышал, как кричат наши товарищи по команде, как стреляют в небо, отпугивая бандитов. Я слез с ящика на ходу; к тому же дыхание полностью восстановилось. Доберман и полярный лис наконец-то сбавили скорость: мы прибежали к входу на вокзал, нас встречал лично генерал Армии.
Ничуть не запыхавшись, мы остановились перед ним и положили ящик на землю, отойдя за него.
- Товарищ генерал! Поставленное командованием задание было выполнено успешно! Потерь среди личного состава нет!
Змей даже сжал челюсти, не зная, что и сказать, а потом отдал нам честь:
- Так держать бойцы! Ура!
- УРА-А-А-А-А-А-А!!! — подхватила толпа солдат и нас окружили довольные товарищи. Я уже не понимал почему: неужели наше задание перестало быть секретным? Генерал всё видел: почему никто не сохранил в тайне то, что мы должны были сделать?
Но потом, когда меня стали даже качать на руках, я понял: никому было неважно, что мы несли. Важно лишь как — и мы сделали это как нельзя лучше. Пережили засаду и адскую перестрелку: наверное, отсюда всё было прекрасно слышно. Те, кто рвались в бой и не получили этого — вот те, кто нас по-настоящему уважал за выполненное нами задание.
Наконец-то меня поставили на ноги. Я даже не понимал, по какому поводу такая эйфория среди нашей армии. Нас отпустили, но расходиться не спешили — уран даже успели куда-то унести — но, в конце концов, мы отчитались лично перед генералом, о выполненной задаче. Внезапно мне на плечо легла тяжёлая чешуйчатая лапа, и громкий голос проорал мне на ухо:
-Эй, ты! Сволочь!
Меня дёрнули за плечо, разворачивая к себе, а в следующий миг тяжёлый кулак врезался мне в глаз. В голове всполохнул сноп ярко-жёлтых искорок, и я потерял сознание от такого удара.
7.
В чёрной копоти на реях
На глаза навернулись слёзы. Голова трещала по швам, но казалось, что стоит оторвать её от подушки — и она развалится окончательно. Я приложил лапу к ушибленному месту: совсем не больно. Наверное, уже обработали...
Я поднялся, заранее вытянув лапу вверх, чтобы не ударится головой об потолок вагона — рефлекс, выработанный годами экстренных подъёмов...
Ну что же, надо мной ничего не было, и это было довольно хорошо. С левой лапы свисала трубочка капельницы, как раз от того пакетика, что нам дал ящер перед заданием.
Сейчас я смутно помнил детали произошедшего: память слишком испугалась сохранять в себе подобные моменты. Помнил лишь самое яркое из путешествия — перестрелку...
Я открыл глаза. Я не ожидал оказаться в медицинском центре, в котором нам троим делали уколы, но я был именно в той же операционной, что и тогда. Лежал я на чистой кушетке совершенно голый, прикрытый лишь тоненьким одеялом армейского образца...
Я взял это одеяло и обмотал его на манер тоги. Капельницу выдернул из вены, перекрыл доступ лекарства — там всё равно оставалось совсем немного. Не думаю, что я так сильно облучился за время общения с ящиком урана, так что рак жопы мне не грозит.
Ага, вот и моя одежда. Старый камуфляжный костюм висел на небольшой вешалке, а под ним лежала и моя военная разгрузка, даже мой пулемёт стоял на сошках в боевом положении на полу рядом с вешалкой.
Оглянувшись, я снял одеяло и кинул его на кушетку; оказывается меня ещё и вымыли. Шерсть, по-моему, никогда ещё не была такой чистой и ухоженной. Но это ненадолго: принять душ было роскошью. Жаль, что я этого не запомнил.
Натянув штаны, застегнув ремень с подсумком и накинув куртку, я взял в лапу разгрузку и лямку пулемёта: сейчас не хотелось одеваться полностью. Путь от операционной наружу я запомнил хорошо — по нему и пошёл, натыкаясь на ящеров-врачей, которые смотрели на меня с подозрительным пониманием и даже как-то приветливо. Но сейчас мне было плевать на это — с лёгкой улыбкой, я, слегка подпрыгивая на ходу, шёл мимо них как герой на параде. Пулемёт я всё-таки закинул за спину: так и смотрелся лучше и ходьбе не мешал. Как только я вышел на улицу, я потянул носом запах свежей гари...
Сейчас, при свете дня, я удивлялся тому, какое расстояние умудрились пробежать Терминатор и Добб, удирая от погони. Вдалеке стайка каких-то зверей разбирала на запчасти и металлолом покореженные Бурым машины. Они отсюда напоминали заботливых муравьишек, что завидев кусок еды на асфальте, немедленно организуют к нему дорогу, сбор и доставку в муравейник. Только у них муравейника не было — всё растаскивали куда-то по сторонам, и работали, очевидно, те же самые бандиты, только более беспринципные.
Посмотрев на вокзал, я понял, что наши времени даром не теряли: на крышах появились "гнездовья" снайперов, около ворот вокзала — часовые, патрули. Похоже, мы привлекли к себе слишком много внимания — теперь стоило оставить охрану, чтобы та же группировка, что на нас напала, не вздумала мстить.
Отдав честь часовым, я вошёл внутрь вокзала — просторное, светлое помещение с чудом сохранившимся огромным окном, выходящим в сторону платформ.
Когда-то этот вокзал был гораздо ближе к Москве и его называли Ярославским, но времена сделали своё дело — центр застраивался, и там было не место железным дорогам. Вокзал перенесли: разобрали по кусочкам и перестроили здесь, достроив большую часть того, что сейчас порушилось или было непригодно к использованию. Главный терминал после войны превратился в огромный госпиталь — до сих пор отголоски этого были собраны в подвалах здания. Но там было собрано всё самое важное и ценное из всего, что осталось здесь после окончания войны. За это стоило бы сказать спасибо тем ящерам, что это собрали. И тут-то до меня дошло!
Мне кто-то вчера врезал в глаз! Действительно, а из-за чего это бы мне так взять и потерять сознание? Нападавший был довольно сильным: я всё-таки далеко не хиляк...
Я быстро пересёк терминал вокзала, обходя разбитые палатки и редкие кострища — откуда только дрова взяли? Направление спрашивать не пришлось: и так было понятно, что я проспал что-то. На платформе было построение.
Я вышел из здания, встав под навес и смотря на всех наших бойцов, которые выстроились в ряд. По ряду ходили звери — я даже знал, что их должно быть ровно двенадцать — и выдавали жалование за последние три-четыре месяца. Сущие копейки, на самом деле, но этого должно было хватить тем, кто хотел оторваться в Москве, или помочь своим родственникам.
Одним из двенадцати должен был быть я, и пока что не видел, кто меня заменит, но наверняка это был Добб. Никому другому Шакал такое важное дело не поручил бы, да и к тому же он доверял ему как мне. Я не решился выходить из-под навеса, так как на улице моросил дождик, а я в кои-то веки был чистым и ухоженным. Хотя смотр бойцов проводил наш генерал, я всегда мог сказать, что только что очнулся и пришёл сюда — не в форме, расхлябанным, и вообще не солдатом. У меня отпуск.
- Эй! — раздался знакомый голос за моей спиной. Я обернулся.
- Добб? А разве не...
- Ничего я не раздаю. За наш вагон шакал раздаёт сам, — кивнул он. Доберман был удивительно одет: кожаный плащ, чёрные штаны, рубашка. Даже пояс снял, на котором у него обычно болталась "подпитка" для системы жизнеобеспечения.
- На парад собрался? — подколол я своего друга.
- На гражданку. Триста лет службы меня очень утомили.
- Ты так говоришь, будто ни разу в увольнительную не ходил! Не говоря уж о самоволках...
Доберман громко засмеялся, но в строю на нас не обратили внимания. Мы с ним наконец-то поздоровались по своему обычаю, стукнув друг друга кулаками.
- Куда ты свой гранатомёт-то дел?
- Отдал командиру на хранение, — спокойно ответил Добб, — Генерал обещал поощрить, кстати, и после увольнительной.
- Чего это он такой щедрый?
- Да, змей его знает. Говорит, отлично справились, были первыми. До этого из института никто такое топливо не выносил — опасно, мол.
- На своей шкуре убедились, как опасно...
Я почесал у себя промеж ушей и покосился на свой пулемёт. Наверное, стоило его сдать, а это было невозможно до окончания построения.
- Может, оставишь его? Мне непривычно без оружия... — предложил Добб.
- Да, а мне-то как непривычно, что ты без оружия. Хотя нет. Вот Терминатора без своего пулемёта увидеть — вот это из ряда вон! Да, кстати! Кто меня вчера бил? — спросил я.
- Ага, круто он тебя приложил. Это был мэр Москвы.
- ЧТО!?
- Нет, друг, это был кто. Мэр Москвы. Он тебе по морде заехал, а ты сразу отрубился. Ну тут мы с песцом подоспели, ящера скрутили. Мотивацию так и не выяснили. Он пытался и нас побить, но ты же знаешь... — доберман постучал себя в грудь, — Мы с Терминатором не из робкого десятка. Он всё что-то шипел про то, какие мы гады, ублюдки и прочие...
- Что ему в голову взбрело?
- Говорят пацифист он.
- Ах, это...
На платформе высокая фигура в шинели с фуражкой с высокой тульей, из-под которой виднелся нос красного змея, махнула лапой — все солдаты разошлись по вагонам. Я кивнул головой доберману и поднялся на платформу. Наше появление не прошло незамеченным. Змей, слегка улыбнувшись, повернулся к нам, заложив лапы за спину. Одет он был довольно тепло, в длинную шерстяную шинель и хромовые сапоги специально под его лапы. Змею в такую погоду надо было беречь тепло, он вообще должен был бы дрыхнуть в спячке — ан нет. Держался.
Мы подошли с Доббом к змею и отдали честь, встав по стойке смирно.
- Вольно, — кивнул генерал, он посмотрел на нас из-под козырька фуражки, и хитро усмехнулся, — Вот интересно, сможем ли мы с вами поговорить хоть раз как генерал с сержантом и старшим лейтенантом, — спросил змей, обводя нас взглядом. Я расцвёл в улыбке.
- Получается я теперь второй после командира?
- Именно, — коротко кивнул змей, — ваш друг теперь будет заведовать вашей ротой, а вы займётесь более важными делами.
- Разрешите спросить?
Змей кивнул:
- Да?
- Какими? — бодро спросил я. Чтобы это не было — это было лучше, чем открывать дверку в вагоне.
Генерал вздохнул, и повернулся к поезду:
- Система залпового огня теперь на вашей совести. Будете содержать её в порядке и надлежащем состоянии. На вас так же возлагается ответственность за распределение оружия и боеприпасов.
- Есть, товарищ генерал! — я приложил лапу к виску.
Змей похлопал себя по плащу, что-то нащупывая. Он вытащил из внутреннего кармана два распоряжения и отдал их нам.
- Естественно, повышение по званию влечёт и повышение жалования — с премией, разумеется. Но пока я вас попрошу остаться здесь: ещё несколько процедур, на которых вы обязаны быть. А после — денег у вас хватит до окончания вашего месячного отпуска.
- Товарищ генерал, разрешите спросить. Наша остановка будет длиться весь месяц?
Голова кивнул:
- Да, товарищ, лейтенант. Весь месяц.
Мы с Доббом переглянулись, и доберман спросил:
- А что случилось? Почему?
Змей вздохнул, и, оглядевшись, посмотрел на нас из-под козырька.
- Ну, раз уж вы сами приложили к этому делу лапы... — Змей поднял «брови», — Естественно информация не для широкого круга. Но вам, я вкратце поясню, что происходит.
Я кивнул и навострил уши. Добб же засунул лапы в карманы плаща, греясь.
- В общем и целом — ваш паровоз уйдет на запчасти. Его частично переделают для другого локомотива. Вы поедете на необычном локомотиве. — Ящер выдержал паузу. —...Это первый в мире ядерный тепловоз; топливо для него вы принесли вчера вечером, и сегодня, после полудня, работа начнётся. Мы рассчитываем закончить за месяц — в принципе вы уже сделали достаточно для этого локомотива, так что смело гуляйте, парни.
Вот и подтвердились мои догадки: мы поедем до Владивостока без вечных проблем с топливом, электричеством или углём на худой конец.
- А это хотя бы безопасно? — несмело поинтересовался Добб, искоса глядя на ящера. Змей зябко поёжился.
- Предполагается, что да. Реактор хорошо экранирован, система охлаждения работает как часы. Так что он не должен доставить вам, больших неприятностей. По крайней мере, он долгое время функционировал у нас, в Москве, и никто не жаловался.
- Это радует, — проворчал доберман, шаркая лапой по перрону, разрешите идти?
- Разрешаю. Да! Насчёт процедур, — чтобы в восемь вечера были здесь.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |