Глава 49
Наконец она снова оказалась в саду. Плохая погода, приезд Руби, визит в дом Клары… прошло время с тех пор, как Кассандра была здесь и имела возможность скользнуть под стену. Последние дни она испытывала странное беспокойство, которое растаяло только в саду. Расправляя перчатку на правой руке, Кассандра думала, что никогда не считала себя любительницей садоводства, но все изменилось. Ей казалось, что она обязана вернуться, погрузить руки в землю и возродить сад к жизни. Кассандра остановилась, надевая другую перчатку, и вновь заметила полоску белой кожи на безымянном пальце.
Она провела большим пальцем по этой полоске. Такая гладкая, более упругая, чем с другой стороны, будто пропиталась теплой водой. Эта белая полоска была самой молодой частью ее руки, на двенадцать лет моложе остального. Скрытая с того мига, как Ник надел кольцо на ее палец, она единственная не менялась, не старела, не двигалась вперед. До сих пор.
— Не замерзла?
Кристиан, который только что вылез из-под стены, засунул руки глубоко в карманы джинсов.
Кассандра натянула перчатку и улыбнулась ему.
— Я не думала, что в Корнуолле бывает холодно. Во всех проспектах, которые я читала, говорилось об умеренном климате.
— Умеренном по сравнению с Йоркширом. — Он криво улыбнулся в ответ. — Мороз — предвестник будущей зимы. По крайней мере, ее тебе не придется терпеть.
Между ними повисла тишина. Кристиан повернулся, чтобы осмотреть яму, которую вырыл на прошлой неделе, а Кассандра притворилась, будто поглощена прополкой. Они старались не обсуждать ее возвращение в Австралию. В последние несколько дней, когда беседа принимала угрожающий оборот, один из них быстро подыскивал новую тему.
— Я снова думал, — сказал Кристиан, — о том письме от Хэрриет Суинделл.
— Кассандра отогнала тревожные мысли о прошлом и будущем.
— Да?
— Что бы ни лежало в глиняном горшочке, который Элиза вытащила из трубы, оно имело ценность. Нелл уже была на корабле, так что Элиза здорово рисковала, возвращаясь к Суинделлам.
Они обсуждали это вчера, сидя в пабе в теплой кабинке, в углу которой потрескивал огонь. Под игру местной группы они вновь и вновь перебирали известные им подробности в поисках решения, которое, как они оба чувствовали, было совсем близко.
— Наверное, Элиза не ожидала, что за ней явится этот мужчина, кем бы он ни был. — Кассандра воткнула садовые вилы в клумбу. — Жаль, Хэрриет не назвала его имени.
— Наверное, его послала семья Розы.
— Думаешь?
— А кто еще мог так отчаянно стремиться вернуть Элизу и девочку?
— Вернуть Элизу.
— Что?
Кассандра глянула на Кристиана через плечо.
— Они не вернули Нелл. Только Элизу.
Кристиан перестал копать.
— Да, странно. Наверное, она не сказала им, где Нелл.
Этого Кассандра не понимала. Она полночи пролежала без сна, мысленно перебирая нити истории, но все время приходила к одному и тому же выводу. Элиза могла забрать Нелл из Чёренгорба, потом, опоздав на корабль, несомненно, решила бы его перехватить. Она была матерью Нелл, любила ее так сильно, что интересы девочки были для нее превыше всего. Разве Элиза не сделала бы все возможное, чтобы предупредить, что Нелл на корабле? Она не смогла бы промолчать и оставить свою драгоценную четырехлетнюю девочку одну на судне, плывущем в Австралию. Вилы Кассандры наткнулись на особенно упрямый корень.
— Думаю, она не имела возможности им сказать.
— В смысле?
— Если бы могла, то сказала бы.
Кристиан медленно кивнул и поднял брови, когда понял, что именно следует из этого предположения. Он бросил лопату в яму.
Корень был толстым. Кассандра разгребла остальные сорняки и проследила, куда он ведет. Хотя растение было ветхим, почти лишенным листьев, Кассандра узнала его и улыбнулась: она встречала его собратьев в заднем саду Нелл в Брисбене. То был жилистый старый розовый куст, который провел здесь десятилетия, если не больше. Стебель был толщиной с человеческую руку, его завитки усеивали колючие шипы. Куст был жив и требовал совсем немного заботы, чтобы зацвести вновь.
— О господи.
Кристиан припал к земле и наклонился над ямой. Кассандра оторвала взгляд от розы.
— Что? Что такое? — спросила она.
— Я кое-что нашел.
Его тон был странным и непонятным. Под кожей Кассандры пробежала жаркая электрическая искра.
— Кое-что ужасное или кое-что интересное?
— По-моему, интересное.
Кассандра подошла к Кристиану, встала на колени и заглянула в яму, проследив, куда он указывает.
В глубине влажной земли что-то торчало из глины. Что-то маленькое, коричневое и гладкое.
Кристиан достал керамический горшочек, в подобной посуде когда-то хранили горчицу и другие заготовки. Он обтер с его боков грязь и передал Кассандре.
— По-моему, твой сад только что выдал свою тайну. Ее пальцы коснулись прохладного, неожиданно тяжелого горшочка.
Сердце Кассандры забилось сильнее.
— Наверное, Элиза зарыла его здесь, — сказал Кристиан. — Должно быть, после похищения мужчина привез ее обратно в Чёренгорб.
Но почему Элиза зарыла горшочек, ради возвращения которого пошла на такой риск? Почему не побоялась вновь утратить его? Если у нее было время, чтобы зарыть горшочек, почему она не связалась с кораблем и не вернула маленькую Айвори?
Понимание пришло внезапно. Оно все время крылось рядом — и вот явилось.
Кассандра громко вздохнула.
— Что?
— Вряд ли она зарыла горшочек, — прошептала Кассандра.
— В смысле? А кто тогда?
— Никто. Наверное, горшочек зарыли вместе с ней. И девяносто лет она лежала здесь, ждала, пока ее кто-то найдет. Пока Кассандра найдет ее и откроет ее тайну.
Кристиан смотрел в яму широко распахнутыми глазами, затем медленно кивнул.
— Это объясняет, почему она не вернулась за Айвори.
— Она не могла, она все время была здесь.
— Но кто похоронил ее? Похититель? Ее тетя или дядя?
Кассандра покачала головой.
— Не знаю. Но ясно одно: он не хотел, чтобы об этом узнали. Нет ни могильной плиты, ни какого-либо другого знака. Он хотел, чтобы Элиза исчезла, чтобы правда о ее смерти навеки осталась скрыта. Забыта, как и ее сад.
Глава 50
Аделина отвернулась от огня, резко выдохнула, так что платье стало тесно в талии.
— В каком смысле все пошло не так?
Опустилась ночь, и леса поместья придвинулись к дому.
Тени висели в углах комнаты, пламя свечей колебало их холодные очертания.
Мистер Мэнселл поправил пенсне.
— Она упала. Выбросилась из кареты. Лошади потеряли контроль.
— Врач, — произнес Лайнус. — Надо позвонить врачу.
— Врач не поможет, — ровным голосом ответил Мэнселл. — Она уже мертва.
Аделина задохнулась.
— Что?
— Мертва, — повторил он. — Ваша племянница мертва.
Аделина закрыла глаза, ее колени подогнулись. Мир кружился вокруг нее, а сама она была невесомой, свободной, не чувствующей боли. Как могло подобное бремя так быстро свалиться с ее плеч? Как могла она в одно мгновение избавиться от заклятого врага, наследия Джорджианы?
Уже не важно. Молитвы Аделины были услышаны, справедливость восторжествовала. Девчонка мертва. Ее больше нет. Это главное. Впервые после смерти Розы Аделина могла дышать. Теплые вихри радости бежали по ее венам.
— Где? — услышала она свой голос. — Где она?
— В карете…
— Вы привезли ее сюда?
— Девочка… — Голос Лайнуса донесся с кресла, в которое он вжался. Хозяин Чёренгорба дышал быстро и неглубоко. — Где маленькая девочка с рыжими волосами?
— Женщина пробормотала несколько слов, прежде чем умерла. Она не вполне пришла в себя и говорила тихо, но я разобрал, что речь шла о корабле, о судне. Она была встревожена, хотела успеть вернуться до отплытия.
— Уходите, — резко сказала Аделина. — Ждите у кареты. Я сделаю распоряжения и позову вас.
Мэнселл быстро кивнул и вышел, унося из комнаты жалкие остатки тепла.
— Что с ребенком? — промямлил Лайнус.
Аделина, не обращая на него внимания, лихорадочно искала решение. Разумеется, никто из слуг не должен знать. Пусть считают, что Элиза уехала из Чёренгорба, когда узнала, что Роза и Натаниэль собираются в Нью-Йорк. Слава богу, девчонка часто говорила о своем желании путешествовать.
— Что с ребенком? — повторил Лайнус. Его пальцы дрожали на воротничке. — Мэнселл должен найти ее, найти корабль. Мы должны ее вернуть, девочку надо найти.
Аделина окинула взглядом его сжавшееся тело и сглотнула густой комок неприязни.
— Зачем? — спросила она, леденея. — Зачем ее искать? Кто она нам? — Аделина говорила тихо, наклонясь ближе к мужу. — Разве не понимаешь? Мы освободились.
— Она — наша внучка.
— Она не нашей крови.
— Моей.
Аделина пропустила мимо ушей бесцветное возражение Лайнуса. Не время для подобной сентиментальности. Не теперь, когда они наконец почувствовали себя в безопасности. Леди Мунтраше повернулась на каблуках и принялась расхаживать по ковру.
— Скажем людям, что ребенок нашелся, но тут же подхватил скарлатину. Вопросов не возникнет, все и так считают, что девочка болеет и лежит в постели. Слугам сообщим, что я одна буду ухаживать за ней, что так хотела бы Роза. Через некоторое время, когда все признают, что мы должным образом боролись с болезнью, устроим похороны.
Хотя Айвори похоронят как любимую внучку, Аделина должна проследить, чтобы от Элизы избавились быстро и незаметно. Ей нечего делать на семейном кладбище, об этом не может быть и речи. Святая земля, в которой покоится Роза, не должна быть осквернена.
Девчонку надо похоронить там, где ее никто не найдет. Куда никому даже в голову не придет заглянуть.
На следующее утро Аделина приказала Дэвису провести ее через лабиринт. Гадкое сырое место. Запах заплесневелого подлеска, который никогда не видел солнца, давил на Аделину со всех сторон. Ее черные траурные юбки шелестели по рыхлой земле, упавшие листья цеплялись за подол, как шипы. Подобно огромной черной птице, Аделина топорщила перья, чтобы отогнать ледяную зиму, пришедшую со смертью Розы.
Когда они наконец дошли до тайного сада, Аделина оставила Дэвиса и поспешила по узкой дорожке. Стайки крохотных птиц взмывали в воздух, когда она проносилась мимо, и рассерженно щебетали, покидая укрытия. Аделина шла так быстро, как только позволяло достоинство, стремясь поскорее избавиться от зачарованного места с его жарким плодородным запахом, от которого у нее кружилась голова.
В дальнем конце сада Аделина остановилась.
Именно на это она и надеялась. Ее губы растянулись в злой усмешке.
Аделина холодно вздрогнула и резко повернулась на каблуках.
— Я видела достаточно, — сказала она. — Моя внучка серьезно больна, необходимо вернуться в дом.
Дэвис задержал взгляд на долю секунды дольше, чем положено, и тревога пробежала по ее спине. Аделина подавила ее. Да что садовник может знать об обмане, который она замышляет?
— Отведи меня обратно.
Аделина следовала за большим и неуклюжим телом Дэвиса, чуть приотстав. Руку она держала в кармане платья и через равные промежутки бросала на землю осколки кремня из коллекции Айвори, которая хранилась в небольшой банке в детской.
День медленно завершился, потянулись бесконечные вечерние часы, и наконец настала полночь. Аделина встала с кровати, надела платье и зашнуровала ботинки. Она на цыпочках прокралась по коридору и спустилась вниз по лестнице, в ночь.
Луна была полной. Аделина быстро шла по открытой лужайке, держась в тени деревьев и кустов. Ворота лабиринта были закрыты, но Аделина отперла их. Она скользнула внутрь и улыбнулась, когда увидела первый камешек, сверкающий, как серебро.
Он шла от кремня к кремню, пока наконец не достигла вторых ворот — входа в тайный сад.
Сад гудел внутри высоких каменных стен. Лунный свет превратил листья в серебро, и ветры, перешептываясь, легонько звенели ими, точно кусочками тонкого металла. Казалось, словно дрожит струна арфы.
Аделину охватило странное чувство, будто за ней кто-то безмолвно наблюдает. Она оглядела выбеленный луной пейзаж и затаила дыхание, заметив пару огромных глаз в развилке соседнего дерева. Мгновение — и ее сознание ответило ей: перья совы, ее округлые тело и голова, острый клюв.
И все же Аделине не стало намного легче. Во взгляде птицы было нечто странное, словно ее глаза следили и судили.
Аделина отвернулась, отказываясь наделить простую птицу властью и возможностью тревожить ее.
От коттеджа донесся шум. Аделина припала к земле у садовой скамейки, наблюдая появление двух окутанных темнотой фигур. Она ждала Мэнселла, но кого он притащил с собой?
Фигуры шли медленно, между ними висело нечто крупное. Они положили сверток по другую сторону стены, затем один из мужчин перешагнул через яму в тайный сад.
Раздалось шипение — Мэнселл чиркнул спичкой, — затем вспыхнул теплый свет: оранжевая сердцевина и голубой ореол. Он протянул спичку к фитилю фонаря, повернул ручку, и взметнулось пламя.
Аделина выпрямилась и подошла.
— Добрый вечер, леди Мунтраше, — произнес Мэнселл.
Она указала на второго мужчину и ледяным голосом спросила:
— Кто это?
— Слокомб, — ответил Мэнселл. — Мой кучер.
— Зачем он здесь?
— Утес крутой, а сверток тяжелый. — Мэнселл моргнул, пламя фонаря отразилось в стекле его пенсне. — Ему можно верить, он не проболтается.
Детектив махнул фонарем в сторону и осветил низ лица Слокомба, открыв совершенно обезображенную нижнюю челюсть, наросты и рябую кожу на месте рта.
Когда они начали копать, углубляя яму, которую уже вырыли рабочие, внимание Аделины переключилось на темный сверток на земле под яблоней. Наконец-то девчонка будет предана земле. Исчезнет, всеми забытая, словно никогда и не существовала. Со временем людям станет казаться, что ее и не было.
Аделина закрыла глаза, отстраняясь от шума гадких птиц, которые принялись оживленно щебетать, и от листьев, которые назойливо шелестели. Вместо них она прислушалась к благословенному шороху рыхлой земли, падавшей на твердую поверхность внизу. Скоро все кончится. Девчонки больше нет, и Аделина может дышать спокойно…
Воздух шевельнулся и обдал лицо холодом. Аделина открыла глаза.
Темная тень неслась к ней, приближаясь к ее голове. Птица? Летучая мышь?
Черные крылья молотили по ночному небу. Аделина отпрянула и оступилась.
Она почувствовала внезапный укол, и ее кровь заледенела, потом закипела, потом вновь заледенела. Когда сова скрылась за стеной, у Аделины пульсировала ладонь.
Должно быть, она вскрикнула, поскольку Мэнселл перестал копать и поднес к ней фонарь. В пляшущем желтом свете Аделина увидела, что длинная колючая ветка розы вырвалась из клумбы и вцепилась в нее. Толстый шип воткнулся в ладонь.
Свободной рукой она выдернула шип из кожи. На поверхности появилась бусинка крови, идеальная блестящая капля.
Аделина вынула платок из рукава и прижала его к ранке, глядя, как расплывается алое пятно.
Всего лишь укол розы. Неважно, что ее кровь застыла в жилах, ранка затянется, и все будет хорошо.
Но этот розовый куст вырвут первым, когда Аделина прикажет уничтожить сад.
Ему нечего делать в Чёренгорбе.
Глава 51
Кассандра глядела в глубокую яму, могилу Элизы, и испытывала странное спокойствие. Словно с этим открытием сад испустил вздох облегчения: птицы притихли, листья перестали шелестеть, исчезло непонятное беспокойство. Давно забытый секрет, который сад был вынужден хранить, явился на свет.
Словно издалека, раздался тихий голос Кристиана:
— Не хочешь открыть?
В руках Кассандры был тяжелый горшочек. Она провела пальцами по старому воску, который запечатывал горлышко, взглянула на Кристиана, и тот ободряюще кивнул. Кассандра нажала и повернула, ломая печать, чтобы приподнять крышку.
Внутри были три предмета: кожаный мешочек, прядь золотисто-рыжих волос и брошь.
В кожаном мешочке было пять старых монет, грязных медяков. На них угадывался знакомый профиль женщины, укутанной в мантию, с двойным подбородком, — королевы Виктории. Монеты были отчеканены с тысяча восемьсот девяносто седьмого по тысяча девятисотый.
Прядь волос была перевязана бечевкой и свернута, точно кожа змеи, так, чтобы поместиться в горшочек. Годы заключения сделали их гладкими, мягкими и очень тонкими. Кассандра задумалась, кому они принадлежали, а затем вспомнила запись в одном из первых альбомов Розы, оставленную, когда Элиза только переехала в Чёренгорб, длинную нудную жалобу на маленькую девочку «немногим лучше дикарки». Девочку, у которой волосы были острижены коротко и неровно, как у мальчика.
Брошь Кассандра оставила напоследок. Она была круглой и уютно покоилась в ладони. Ободок был узорчатым, украшенным драгоценными камнями, а в середине красовалось плетение, немного похожее на гобелен. Но это был не гобелен. Кассандра достаточно долго проработала с антиквариатом, чтобы знать, что это. Она перевернула брошь и провела кончиком пальца по гравировке. Крошечные буквы складывались в слова: «Джорджиане Мунтраше на шестнадцатилетие. Прошлое. Будущее. Семья».
Вот оно. Сокровище, за которым Элиза вернулась в дом Суинделлов, ценой которого стало столкновение с незнакомцем. Столкновение, помешавшее ей бежать в Австралию. Глиняный горшочек, из-за которого разлучились Элиза и Айвори, из-за которого все произошло и Айвори стала Нелл.
— Что это?
Кассандра взглянула на Кристиана.
— Брошь утрат.
Он нахмурился.
— В Викторианскую эпоху их плели из волос членов семьи. Эта принадлежала Джорджиане Мунтраше, матери Элизы.
Кристиан медленно кивнул.
— Теперь понятно, почему брошь была так важна для нее. Почему Элиза отправилась за ней.
— И почему не вернулась на корабль. — Кассандра смотрела на сокровища Элизы, лежавшие у нее на коленях. — Жаль, Нелл их не нашла. Она всегда чувствовала себя брошенной. Даже не догадывалась, что Элиза была ее матерью, горячо любила ее. Бабушка хотела узнать только одно: кем она была на самом деле.
— Но она знала, кем была, — возразил Кристиан — Она была Нелл, бабушкой Кассандры, которая любила ее так сильно, что пересекла океан, пытаясь разгадать ее тайну.
— Она не видит меня в этом саду.
— Откуда ты знаешь, что она видит, а что — нет? Возможно, она наблюдает за тобой прямо сейчас. — Кристиан поднял брови. — В любом случае, она знала, что ты сюда поедешь. Зачем бы еще она оставила тебе коттедж? А та пометка в завещании! Что в ней говорилось?
Какой странной тогда казалась эта пометка, как мало у Кассандры было сведений, когда Бен впервые показал ее. «Кассандре, которая поймет почему».
— И ты поняла?
Конечно поняла. Нелл, которая так отчаянно стремилась встретиться со своим прошлым, чтобы двигаться дальше, увидела в Кассандре родственную душу. Такую же жертву обстоятельств.
— Бабушка была уверена, что я поеду сюда.
Кристиан кивал.
— Она была уверена, что ты любишь ее и закончишь то, что она начала. Как в «Глазах старухи», где олень говорит принцессе, что старухе не нужны были глаза, она и без них знала, кто она, благодаря любви принцессы.
Глаза Кассандры защипало.
— Олень был очень мудр.
— А также красив и смел.
Она невольно улыбнулась.
— Итак, мы разгадали, кто был матерью Нелл, почему она оказалась одна на корабле и что случилось с Элизой.
Кассандра разгадала и то, почему сад был так важен для нее, почему ей казалось, словно собственные корни проникают в его землю, все глубже и глубже с каждым мгновением, проведенным в его стенах. В саду она была дома, потому что неким необъяснимым образом Нелл тоже была здесь. Как и Элиза. И она, Кассандра, была хранительницей тайн обеих.
Кристиан словно прочел ее мысли.
— Ну как, — спросил он, — все еще собираешься его продавать?
Кассандра смотрела, как дождем осыпаются желтые листья.
— Вообще-то я думала, может, еще здесь пожить?
— В гостинице?
— Нет, в коттедже.
— Тебе не будет одиноко?
Это совсем не походило на нее, но в тот миг Кассандра открыла рот и произнесла именно то, что чувствовала, не оставляя времени для размышлений и беспокойства.
— Не думаю, что я буду одинока. Не всегда. — Она ощутила неизбежное приближение румянца и поспешно продолжила: — Я хочу закончить то, что мы начали.
Он поднял брови.
Румянец наконец окрасил ее щеки.
— Здесь. В смысле, в саду.
— Я понял.
Его взгляд задержался на ее глазах, затем быстро упал на губы. Сердце Кассандры бешено забилось. Кристиан отбросил лопату и потянулся к ее щеке. Он наклонился, и она закрыла глаза. Из груди Кассандры вырвался вздох, полный тяжести томительных лет. Когда Кристиан поцеловал ее, Кассандру поразила его близость, его надежность, его запах. Он пах садом, землей и солнцем.
Кассандра открыла глаза и поняла, что плачет. Но она не испытывала грусти, она плакала оттого, что нашлась, вернулась домой после долгого отсутствия. Она крепче сжала брошь. Прошлое. Будущее. Семья. Ее собственное прошлое было полно воспоминаний, было целым миром чудесных, драгоценных, печальных воспоминаний. Десять лет она бродила среди них, спала с ними, жила с ними. Но что-то изменилось, она изменилась. Она приехала в Корнуолл, чтобы открыть тайну прошлого Нелл, найти ее семью, но неожиданно нашла свое будущее. Здесь, в прекрасном саду, который создала Элиза и вернула Нелл, Кассандра нашла себя.
Кристиан погладил ее по волосам и взглянул в лицо с такой уверенностью, что она затрепетала.
— Я ждал тебя, — наконец сказал он.
Кассандра взяла его за руку. Она тоже ждала его.
Эпилог
Прохлада на веках покалывает, будто крошечные ножки, муравьиные лапки ходят туда-сюда.
Послышался голос, слава богу, знакомый.
— Я позову медсестру…
— Нет! — Нелл по-прежнему ничего не видела, хватаясь за все вокруг. — Не бросай меня!
Ее лицо было мокрым и холодным из-за кондиционированного воздуха.
— Все хорошо, бабушка. Я схожу за помощью. Я скоро вернусь, обещаю.
Бабушка. Вот она кто, теперь она вспомнила. У нее в жизни было много имен, так много, что несколько она забыла, но лишь когда приобрела последнее, бабушка, узнала, кто она на самом деле.
Второй шанс, благословение, спасительница. Ее внучка. И сейчас Кассандра пошла за помощью.
Глаза Нелл закрылись. Она снова была на корабле, чувствовала воду внизу. Палуба раскачивалась под ногами. Бочки, солнечный свет, пыль. Далекий смех.
Все блекло. Огни гасли. Тускнели, как в театре «Плаза» перед показом. Зрители ерзали на сиденьях, перешептывались, ждали…
Мрак.
Безмолвие.
Она перенеслась в какое-то иное место, холодное и темное.
Одна. Острые предметы, ветки. Словно с обеих сторон сжимаются высокие темные стены. Свет вернулся, не много, но достаточно, чтобы вытянуть шею и увидеть далекое небо.
Ее ноги двигались. Она шла, касаясь раскинутыми руками листьев и кончиков веток.
Она повернула за угол. Снова стены из листьев. Запах земли, густой и влажный.
Внезапно она осознала. Явилось слово, старое и знакомое. Лабиринт. Она в лабиринте.
Вспыхнуло немедленное и безоговорочное понимание: в конце лабиринта — самое чудесное место на свете. Ей надо туда. Там она отдохнет и побудет в безопасности.
Она дошла до развилки. Снова повернула.
Она знала дорогу, помнила, так как уже была здесь. Она двигалась быстрее. Необходимость и уверенность толкали ее в спину. Она должна дойти до конца.
Свет впереди. Она почти у цели. Еще чуть-чуть.
Внезапно из тени на свет вышла женщина. Сочинительница протянула руку. Послышался серебристый голос:
— Я ждала тебя.
Сочинительница шагнула в сторону, и Нелл увидела, что стоит у ворот. Конец лабиринта.
— Где я?
— Ты дома.
Глубоко вздохнув, Нелл переступила порог и последовала за Сочинительницей в самый прекрасный сад на свете.
Дверца клетки распахнулась. Чары злой королевы пали, и молодая женщина, которую жестокие обстоятельства заключили в тело птицы, вырвалась из клетки. Кукушка падала, падала, падала, пока наконец ее неразвитые крылья не раскрылись и она не обнаружила, что умеет летать. Прохладный морской бриз родины помогал ей, гладя изнанку крыльев. Она взмыла с края утеса и полетела через океан. К новой земле надежды и свободы, к новой жизни. К своей второй половине. Домой.
Из «Полета кукушки» Элизы Мейкпис
КОНЕЦ.
Примечания
. Доброго пути (фр.)
. «Каунтдаун» — популярное австралийское музыкальное телешоу 1970-80-х гг.
. «Зачарованный лес» — первая из серии книг английской писательницы Энид Блайтон(1897–1968) о волшебном Тридевятом дереве. «Тайна «Вершины контрабандиста»»(1945) — книга того же автора из серии детских детективов о Великолепной пятерке.
. Фронтиспис — страница с изображением, образующая разворот с лицевой страницей титульного листа, и само это изображение.
. Чешуйницы — бескрылые насекомые, живущие во влажных темных местах, питаются, в частности, бумагой и книжными переплетами.
Кресло скваттера (австрал.) — обтянутое полотном кресло с широкими подлокотниками и площадкой для ног.
. «Ласточкин хвост» и прямой призматический вруб — виды соединений деталей.
. Просцениум — часть сцены, выступающая в сторону зрительного зала и расположенная перед занавесом.
. Эдуард VII (1841–1910) — король Великобритании и Ирландии, вступил на престол в 1901 г.
. Бёрдсли Обри (1872–1898) — английский график, наиболее известен как иллюстратор книг Оскара Уайльда.
. Шалашник — австралийская птица из отряда воробьиных. Токующие самцы строят из веток беседку для спаривания, украшают площадку перед ней раковинами, цветами и другими яркими предметами.
. Коллинз Томас Р. Эскизы прошлого («Гамильтон Хадсон», 1959); Койт Реджинальд. Знаменитые иллюстраторы («Уиклиф пресс», 1964). (Прим. автора.)
. «Линкольновский инн» — одна из четырех английских школ подготовки барристеров, адвокатов, имеющих право выступать в высших судах.
. «Карлуччос» — английская сеть итальянских кафе, ресторанов и магазинов.
. «Конюшни» — старые конюшни, особенно в Лондоне, в настоящее время перестроенные под жилье и гаражи.
. Поттер Беатрис (1866–1943) — английская детская писательница и художник, автор книг «Кролик Питер и другие истории», «Ухти-Тухти» и др.
. Кокни — пренебрежительно-насмешливое прозвище уроженца Лондона из средних и низших слоев населения.
. Петарды — сигнальные разрывные снаряды, которые устанавливаются на рельсах перед опасным местом для немедленной остановки поезда.
. Солиситор — в Великобритании категория адвокатов, специализирующихся на самостоятельном ведении дел в магистратских судах графств и городов-графств и на подготовке материалов для адвокатов более высокого ранга.
. Тамар — река на границе графств Девоншир и Корнуолл.
. Ветроуказатель — усеченный конус из ткани на шесте, свободно вращающийся вокруг вертикальной оси, используется для определения локального направления ветра.
. Морские желуди — усоногие рачки, тело которых покрыто известковым панцирем и лепится к камням.
. Меггендорфер Лотар(1847–1925) — немецкий иллюстратор и писатель, родоначальник игровой книги-трансформера.
. В месте расположения (лат.).
. У.Шекспир. Макбет. (Перевод М.Лозинского)
Макбет
А вдруг нам не удастся?
Леди Макбет
Нам? Натяни решимость на колки,
И все удастся.
. Сарджент Джон Сингер (1856–1925) — американский художник, мастер светского портрета. Портрет «Сестры Уиндхем» был написан в 1899 году.
. Полуторагодовалый сын Чарльза Линдберга был похищен 1 марта 1932 года. Ко времени передачи назначенного выкупа ребенок был уже мертв. Дело Линдберга стало одним из самых сенсационных преступлений в истории США.
. Теннисон А. Волшебница Шалот. (Перевод К. Бальмонта.)
В поэме рассказывается история девушки, которой проклятие запрещает покидать башню на острове Шалот недалеко от Камелота и даже смотреть из окна. Единственная ее отрада — зеркало, в котором отражается окружающий мир.
. Корги — порода декоративных собак.
. Милли Тиль — героиня романа Генри Джеймса «Крылья голубки» (1902), смертельно больная американская наследница.
. Теннисон А. Улисс. (Перевод И. Манделя)
Как скучно было бы остановиться,
Ржавея в ножнах, не блестеть при деле!
. Битон Изабелла Мэри (1836–1865) — автор «Книги по домоводству госпожи Битон».
. Бейллиол-колледж (осн. в 1263 г.) — один из наиболее известных колледжей Оксфордского университета.
. «Кунард» — британская судоходная компания, осуществляющая трансатлантические рейсы с 1840 года.
. «Голубая лента Атлантики» — переходящий приз, присуждаемый пассажирским пароходам за рекорд скорости при пересечении Атлантики.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |