Кристиан покачал головой.
— Не вину. В сказке не чувствуется вины. Скорее, печаль. Она грустит о себе, о Мэри. И о Розе тоже. Все герои сказки поступают, как считают правильным, но хранительницу яйца не ждет счастливый конец.
Кассандра задумчиво прикусила губу.
— Ты правда считаешь, что сказка, написанная для детей, может быть автобиографичной?
— Не вполне автобиографичной, не в буквальном смысле. Если только с автором не случались весьма странные вещи. — Он поднял брови. — Я только думаю, что Элиза могла превращать истории из своей собственной жизни в сказки. Разве не так поступают писатели?
— Не знаю. А разве так?
— Завтра я принесу «Золотое яйцо», — пообещал Кристиан. — Сможешь сама решить. — Теплый желтоватый свет свечей подчеркивал его скулы, подсвечивал кожу. Он робко улыбнулся. — Волшебные сказки Элизы — единственный голос, который у нее остался. Кто знает, что еще она пытается нам сказать?
Когда Кристиан уехал в деревню, Руби и Кассандра уложили спальные мешки на синтепоновые матрасы, которые он им привез. Они решили устроиться внизу, чтобы погреться у плиты, и отодвинули стол, чтобы освободить место. Ветер с моря тихо задувал в трещины под дверью, в щели между половицами. Дом пах влажной землей сильнее, чем в дневное время.
— А сейчас пора рассказывать истории о привидениях, — прошептала Руби, грузно повернувшись лицом к Кассандре. Она усмехнулась, по ее лицу пробежали тени и отблески света. — До чего забавно! Я говорила, как тебе повезло заполучить дом с привидениями на краю морского утеса?
— Пару раз.
Руби дерзко улыбнулась.
— А как тебе повезло заполучить «друга» вроде Кристиана — красивого, умного и доброго?
Кассандра сосредоточилась на молнии своего спального мешка, застегивая ее слишком внимательно для столь несложной задачи.
— «Друга», который явно считает тебя венцом творения.
— Ах, Руби. — Кассандра покачала головой. — Вовсе нет. Ему просто нравится помогать мне в саду.
Руби весело подняла брови.
— Конечно, ему нравится сад. И потому битых две недели он работает даром.
— Я правду говорю!
— Конечно.
Кассандра спрятала улыбку и продолжила с оттенком негодования:
— Веришь или нет, но тайный сад очень важен для Кристиана. Он играл в нем ребенком.
— И пылкая страсть к саду объясняет, почему он завтра везет тебя в Полперро.
— Простая любезность. Он добрый человек. Я тут ни при чем, никаких особых чувств он ко мне не питает. Я ему вовсе не нравлюсь.
Руби глубокомысленно кивнула.
— Конечно, ты права. В смысле, было бы чему нравиться.
Кассандра глянула в сторону, невольно улыбаясь.
— Так, — она прикусила нижнюю губу, — по-твоему, он красив?
Руби усмехнулась.
— Сладких снов, Кассандра.
— Спокойной ночи, Руби.
Кассандра задула свечу, но полная луна не дала комнате погрузиться в темноту. Серебристая пленка, гладкая и тусклая, как застывший воск, разлилась по всем поверхностям. Кассандра лежала в полумраке и мысленно перебирала фрагменты головоломки: Элиза, Мэри, Роза и, время от времени, совсем не к месту, Кристиан, который поймал ее взгляд прежде чем отвернуться.
Через пару минут Руби тихо засопела. Кассандра улыбнулась. Могла бы и догадаться, что Руби легко засыпает. Она закрыла глаза, ее веки отяжелели.
Море бурлило у подножия утеса, деревья шептали на полночном ветру, Кассандра тоже скользнула в сон…
…Она была в тайном саду, сидела под яблоней на мягчайшей траве. День был очень теплым. Пчела прогудела в яблочном цвету, зависла и уплыла прочь с ветерком.
Она испытывала жажду, хотела пить, хотя бы воды, но рядом ничего не было. Она протянула руку, пытаясь встать, но не смогла. Ее живот был большим и раздутым, кожа под платьем натянулась и чесалась.
Она была беременна.
Как только она это поняла, ощущение стало знакомым. Она чувствовала, как тяжело бьется сердце, чувствовала тепло кожи, а потом ребенок начал пинаться… Касс.
…пинаться так сильно, что ее живот съехал в сторону, и она положила руку на его выпуклость, пытаясь поймать маленькую пяточку…
— Касс.
Она открыла глаза, увидела лунный свет на стенах, услышала потрескивание плиты.
Руби, опираясь на локоть, похлопывала ее по плечу.
— Все в порядке? Ты стонала.
— Все нормально. — Кассандра села и пощупала живот. — О господи. Мне приснился престранный сон. Я была беременна, на очень позднем сроке. Мой живот был огромным и тугим, и все было таким ярким. — Она потерла глаза. Я сидела в огороженном саду, и ребенок пинался.
— Это все наши разговоры о ребенке Мэри, о Розе, о золотых яйцах, все перемешалось.
— Не говоря уже о вине. — Кассандра зевнула. — Но сон был таким реальным, совсем как наяву, мне было ужасно неудобно и жарко, а когда ребенок начал пинаться, еще и очень больно.
— Прелестная картина беременности, — заметила Руби. — Хорошо, что я никогда не пробовала.
Кассандра улыбнулась.
— В последние месяцы не слишком весело, зато потом воздается сторицей. В тот миг, когда на твоих руках оказывается новая крошечная жизнь.
Ник плакал в родильном зале, а Кассандра не плакала. Она слишком принадлежала настоящему, была частью удивительного мгновения. Слезы — это выход на второй уровень чувств, способность выйти за рамки событий и посмотреть на них со стороны. Для этого опыт Кассандры был слишком свежим. Она горела от головокружительного ликования. Словно стала лучше слышать, лучше видеть, чем когда-либо прежде. Она слышала, как бьется ее пульс, как гудят лампы над головой, как дышит ее дитя.
— Вообще-то я однажды была беременна, — сказала Руби. — Но всего минут пять.
— Ах, Руби. — Кассандру охватила жалость. — Ты потеряла ребенка?
— Можно и так сказать. Я была молода, мы совершили ошибку и пришли к выводу, что рано через это проходить. Я решила, что впереди полно времени, чтобы наверстать. — Она пожала плечами, разглаживая спальный мешок на ногах. — Вот только когда я стала готова, в моем распоряжении больше не было необходимого компонента.
Кассандра склонила голову набок.
— Спермы, моя дорогая. Не знаю, может, лет до сорока меня мучил непрерывный ПМС, но почему-то мне никак не удавалось найти общий язык ни с одним из множества живущих на свете мужчин. Когда я встретила парня, с которым смогла жить, поезд уже ушел. Мы какое-то время пытались, но, — она пожала плечами, — что ж, с природой не поспоришь.
— Мне очень жаль, Руби.
— Зря. Я прекрасно справляюсь. У меня есть любимая работа и добрые друзья. — Она подмигнула. — К тому же ты видела мою квартиру. Так что мне повезло. Там кошке негде повернуться — правда, кошки у меня нет.
Кассандра улыбнулась.
— Надо строить жизнь из того, что есть, а не из того, чего не хватает. — Руби снова легла и поудобнее устроилась в спальном мешке, натянув его на плечи. — Бай-бай.
Кассандра еще немного посидела, глядя, как тени танцуют на стенах, и размышляя о словах Руби. О жизни, которую она, Кассандра, построила из тех, кого ей не хватало. Нелл поступила так же? Бросила жизнь и семью, которые у нее были, чтобы сосредоточиться на людях, которых у нее не было? Кассандра легла и закрыла глаза, позволив ночным звукам заглушить беспокойные мысли. Дыхание океана, волны, разбивающиеся об огромную черную скалу, животные на крыше, верхушки деревьев, шелестящие на ветру…
Коттедж — уединенное место, изолированное днем, еще больше — с наступлением темноты. Дорога не доходит до самого верха утеса, ворота в тайный сад закрыты, а за ними лежит лабиринт, через который непросто пройти. В таком месте можно годами не видеть ни одной живой души.
От внезапной мысли Кассандра задохнулась и села.
— Руби, — прошептала она, затем сказала громче: — Руби!
— Я сплю, — донесся неразборчивый отклик.
— Но до меня только что дошло.
— Все равно сплю.
— Я знаю, зачем они построили стену, зачем Элиза уехала. Вот почему мне приснился сон — подсознание все поняло и попыталось мне объяснить.
Вздохнув, Руби перекатилась на другой бок и оперлась на согнутую руку.
— Твоя взяла, я проснулась, только что.
— Здесь жила Мэри, когда была беременна Айвори. Здесь, в коттедже. Вот почему Уильям не знал, что она беременна. — Кассандра наклонилась к Руби. — Вот почему Элиза уехала: Мэри заняла ее место. Служанку спрятали в коттедже и построили стену, чтобы никто ее случайно не увидел.
Руби потерла глаза и села.
— Коттедж был клеткой до тех пор, пока не родился ребенок и Роза не стала матерью.
Глава 44
Накануне отъезда из Тредженны Нелл в последний раз отправилась в Клифф-коттедж. Она взяла с собой белый чемоданчик, набитый документами и бумагами, собранными за поездку. Она хотела просмотреть записи, и коттедж казался вполне подходящим местом для этого. По крайней мере так Нелл говорила себе, поднимаясь по крутой дороге вдоль утеса. Конечно, она лукавила. Она хотела просмотреть бумаги, но пошла туда еще и потому, что не могла уехать, не увидев коттедж.
Она отперла дверь и толкнула ее. Приближалась зима, и в доме было прохладно, стылый воздух густо и грузно лежал в коридоре. Нелл отнесла чемодан наверх, в спальню. Ей нравилось смотреть на серебристое море. В свой последний визит она приметила в углу комнаты маленький стул из гнутого дерева, который как нельзя лучше мог послужить ее целям. Спинка стула расплелась. «Не беда», — сказала себе Нелл. Она пристроила стул у окна, осторожно села и открыла белый чемоданчик.
Нелл листала бумаги: заметки Робин о семье Мунтраше, контактные данные детектива, которого она наняла, чтобы узнать местопребывание Элизы, искания и письма местных солиситоров, касаемые покупки Клифф-коттеджа. Нелл также нашла письмо о границах собственности. Она проглядела его, чтобы изучить карту землемера. Теперь Нелл вполне ясно видела, что там, где указал юный Кристиан, расположен сад. Интересно, кому и зачем пришло в голову заложить кирпичом ворота?
Пока она размышляла, листки выскользнули из руки и разлетелись по полу. Нелл наклонилась, чтобы подобрать их, и нечто белое привлекло ее внимание. Сырая погода покорежила плинтус, оторвав его от стены. За плинтусом торчал листок бумаги. Нелл ухватила уголок и вытащила.
Это был небольшой кусок картона, покрытый бурыми пятнами. На нем было нарисовано женское лицо. Нелл узнала его по портрету, который видела в лондонской галерее. Элиза Мейкпис, но какая-то другая. В отличие от портрета Натаниэля Уокера в Лондоне, на котором Элиза казалась неприступной, этот эскиз был более интимным. Взгляд на рисунке позволял предположить, что художник был ближе знаком с Элизой, чем Уокер. Четкие линии, уверенные изгибы, выражение лица: взгляд одновременно пленил Нелл и оттолкнул ее. Нелл вспомнила, как эти глаза точно так же смотрели на нее, словно их владелица могла заглянуть прямо в душу.
Нелл разгладила поверхность картона. Подумать только, портрет так долго лежал здесь и ждал! Она вытащила книгу волшебных сказок из чемодана. Нелл не знала, зачем принесла ее с собой в коттедж. Просто ей казалось логичным вернуть истории домой, туда, где Элиза Мейкпис написала их. Несомненно, глупо, до смешного сентиментально, но так уж вышло. Теперь Нелл радовалась своему поступку. Она раскрыла обложку и положила эскиз внутрь. Там ему ничего не будет угрожать.
Нелл выпрямилась на стуле, пробежала пальцами по обложке книги, по гладкой коже и выпуклой центральной вставке, на которой была изображена девушка с оленем. Восхитительная книга, ничуть не хуже любой, прошедшей через ее антикварную лавку. И так хорошо сохранилась, десятилетия на попечении Хейма не причинили ей вреда. Очевидно, теплая брисбенская кладовка превосходно годилась для хранения.
Нелл хотелось вспомнить более ранние времена, но она невольно вновь и вновь возвращалась мыслями к Хейму. Особенно к вечерам, когда он читал ей перед сном истории из книги сказок. Лил волновалась, боялась, что они слишком страшные для маленькой девочки, но Хейм все понимал. По вечерам, после ужина, когда Лил мылась перед сном, Хейм откидывался на спинку кресла, а Нелл сворачивалась клубком у него на коленях. Приятная тяжесть его рук, держащих книгу, слабый запах табака от рубашки, грубая щетина на теплой щеке, за которую цеплялись ее волосы.
Нелл без конца вздыхала. Хейм был добр к ней, как и Лил. И все же она отогнала мысли о них и заставила себя думать о более раннем детстве. Ведь было время до Хейма, до путешествия в Мэриборо, время Чёренгорба, коттеджа и Сочинительницы.
Вот оно — белая плетеная садовая скамейка, солнце, бабочки. Нелл закрыла глаза и ухватила воспоминания за хвост, позволив втащить себя в теплый летний день, в сад, где прохладная тень разливалась по широкой лужайке. Воздух наполнялся ароматом нагретых на солнце растений…
Девочка притворялась бабочкой. На голове у нее был венок из цветов, она бегала кругами, порхала, прыгала, раскинув руки в стороны, и солнце грело ее крылышки. Девочка почувствовала себя такой модницей, когда солнце позолотило белый хлопок ее платья!
— Айвори.
Сначала она не услышала, ведь бабочки не говорят на человеческих языках. Они поют сладчайшими голосками очень красивые песни, но уши взрослых их не слышат. Это дано только детям.
— Айвори, быстро сюда.
На этот раз голос мамы прозвучал строго, поэтому девочка порхнула и метнулась в сторону белого садового кресла.
— Сюда, сюда, — звала мама, протягивая руки, маня бледными кончиками пальцев.
Девочка забралась к ней на колени, и теплое счастье растеклось по коже. Мама обхватила талию девочки руками и поцеловала холодными губами за ушком.
— Я бабочка, — сообщила девочка, — а эта скамейка — мой кокон…
— Шшш. Тише.
Лицо мамы было по-прежнему рядом, и девочка поняла, что та смотрит куда-то за ее спину. Девочка повернулась и увидела, что именно привлекло внимание мамы.
К ним шла дама. Девочка сощурилась на солнце, пытаясь осознать представший мираж. Ведь эта дама очень отличалась от других, которые приходили навестить маму и бабушку, тех, что оставались на чай и партию в бридж. Эта дама почему-то была похожа на высокого ребенка. На ней было платье из белого хлопка, а рыжие волосы были перехвачены лентой.
Девочка огляделась в поисках кареты, которая привезла даму, но ничего не увидела. Похоже, незнакомка была соткана прямо из воздуха, будто по волшебству.
А потом девочка поняла. И затаила дыхание от изумления. Дама шла не от входа, она явилась из лабиринта.
Девочке запрещалось заходить в лабиринт. Это было одно из первых и самых строгих правил. И мама, и бабушка все время напоминали, что путь темен и полон опасностей. Приказ был таким строгим, что даже папа, на которого обычно можно было положиться, не осмеливался ему противиться.
Дама спешила к ним, наполовину шла, наполовину бежала. У нее что-то было с собой, какой-то коричневый бумажный сверток под мышкой.
Мамины руки крепче сжали талию девочки, так что для нее удовольствие превратилось в неудобство. Дама остановилась перед ними.
— Привет, Роза.
Девочка знала, что так зовут маму, и все же мама ничего не ответила.
— Я знаю, что не должна приходить.
У дамы был серебристый голос, как паутинка, до которой девочка любила дотрагиваться пальцами.
— Тогда почему ты пришла?
Дама протянула ей сверток, но мама не взяла его. Она еще крепче сжала девочку.
— Мне ничего от тебя не надо.
— Я принесла его не тебе. — Дама положила сверток на скамейку. — А твоей маленькой девочке.
Нелл вспомнила, что в свертке лежала книга волшебных сказок. Позже между мамой и папой вышла размолвка: она требовала выкинуть книгу, он согласился, забрал ее, но не выбросил. Папа хранил ее в студии вместе с потрепанным «Моби Диком». Иногда он читал книгу Нелл, когда она сидела с ним, пока мать болела и ни о чем не подозревала.
Взволнованная воспоминанием, Нелл снова погладила обложку. Книга оказалась подарком Элизы. Она осторожно раскрыла ее на месте, где шестьдесят лет лежала шелковая закладка, темно-сливовая, чуть-чуть растрепанная, с расплетающимися нитями. Закладка отмечала сказку «Глаза старухи». Нелл начала читать о юной принцессе, которая не знала, что она принцесса, и отправилась через море к земле потерянных вещей, чтобы вернуть старухе пропавшее зрение. Сказка была смутно знакомой, как и положено любимой детской сказке. Нелл переложила закладку на другую страницу, закрыла книгу и поставила на подоконник.
Но тут же нахмурилась и наклонилась ближе. В корешке, там, где прежде лежала закладка, зияла щель.
Нелл снова открыла книгу, страницы снова раскрылись да «Глазах старухи». Она провела пальцем по внутренней стороне корешка…
Страниц не хватало. Немного, всего пять или шесть, почти незаметно, и все же не хватало.
Листы были аккуратно вырезаны под самый корешок. Быть может, перочинным ножом? Никаких рваных краев.
Нелл проверила номера страниц. После пятьдесят четвертой шла сразу шестьдесят первая.
Щель зияла как раз между двумя историями…
Элиза Мейкпис
ЗОЛОТОЕ ЯЙЦО
Давным-давно, когда искать означало найти, в крошечном домике на краю большого и богатого королевства жила юная девушка. Она была небогата, и ее домик был спрятан так далеко в темных лесах, что его редко кто видел. В незапамятные времена жили те, кто знал о маленьком домике с каменным очагом, но эти люди давно умерли, и неумолимое время набросило на домик пелену забвения. Девушка жила совсем одна, если не считать птиц, которые прилетали петь на ее подоконнике, и лесных зверей, которые приходили к ее очагу искать тепла. И все же она не была одинока или несчастлива, ведь девушка была слишком занята, чтобы томиться по тому, чего никогда не имела.
В самом сердце домика, за особой дверью с блестящим замком, хранился удивительно драгоценный предмет — Золотое яйцо, сверкавшее так ярко, так прекрасно, что все, кто видел его, мгновенно слепли. Золотое яйцо было таким древним, что никто толком не помнил, когда оно появилось, но бесчисленным поколениям рода, из которого вышла девушка, было поручено охранять это яйцо.
Девушка была не против такой ответственности, ведь она знала, что это ее судьба. Яйцо должно было храниться в безопасности, покое и тайне. Самое главное — чтобы никто не узнал о нем. Много лет назад, когда королевство было юным, из-за Золотого яйца развязывались великие войны, ведь, по легенде, оно обладало могучими волшебными силами и могло исполнить заветное желание своего владельца.
Итак, девушка несла свою службу. День за днем она сидела за маленькой прялкой у окна и весело подпевала птицам, которые слетались посмотреть, как она работает. Ночью хозяйка впускала своих друзей-животных, и они спали в тепле, ведь сияние Золотого яйца согревало домик изнутри. Девушка всегда помнила, что самое главное в жизни — защищать свое право, данное с рождения.
Между тем за горами, за лесами, в великолепном королевском замке жила юная принцесса, добрая и красивая, но очень несчастная. Она была больна, но, сколько бы ее мать-королева не обращалась к волшебству или медицине, ничто не могло излечить принцессу. Шептались, что, когда принцесса была совсем крошкой, злобный аптекарь проклял ее на вечное нездоровье, но никто не смел высказать подобное мнение вслух. Ведь королева была жестокой властительницей и подданные благоразумно опасались ее гнева.
Дочь была для королевы светом в окошке. Каждое утро королева приходила к ее постели, но, увы, каждое утро видела принцессу прежней: бледной, слабой и усталой.
— Я только об одном мечтаю, мама, — шептала она, — набраться сил, чтобы гулять в садах замка, танцевать на балах замка, плавать в прудах замка. Здоровье — мое заветное желание.
У королевы было волшебное зеркало, из которого она узнавала, что происходит в королевстве. День за днем она спрашивала его:
— Зеркало, зеркало, друг дорогой, покажи, как мне справиться с этой бедой!
Но каждый день зеркало давало один и тот же ответ:
— Во всем королевстве, увы, не сыскать, кто смог бы с постели принцессу поднять.
Однажды королева так сильно расстроилась из-за болезни дочери, что забыла задать зеркалу обычный вопрос. Вместо этого она принялась плакать и кричать:
— Зеркало, зеркало, поворожи, как желанье исполнить ее, покажи!
Зеркало молчало мгновение, затем в его блестящей середине начал возникать образ: маленький домик среди густого темного леса, струйка дыма из маленькой каменной трубы. В окне сидела юная девушка, пряла пряжу и подпевала птицам, прыгающим по подоконнику.
— Что ты мне показываешь? — удивилась королева. — Эта юная девушка — целительница?
Голос зеркала был тих и мрачен.
— В темных лесах на краю королевства стоит домик. В домике лежит Золотое яйцо, которое в силах исполнить заветное желание своего владельца. Девушка, которую ты видишь, — хранительница Золотого яйца.
— Как мне забрать у нее яйцо? — спросила королева.
— Она хранит его ради блага королевства, — сказало зеркало, — и уговорить ее будет нелегко.
— Так что же мне делать?
Но у волшебного зеркала закончились ответы, и образ домика поблек, осталось лишь стекло. Королева вздернула подбородок и покосилась на свой длинный нос. Она смотрела на него, пока чуть заметная улыбка не тронула ее губы.
На следующее утро, едва рассвело, королева призвала любимую служанку принцессы, девушку, которая всю жизнь прожила в королевстве. Королева знала, что на нее можно положиться, она сделает все, лишь бы принцесса была здорова и счастлива. Королева наказала служанке принести Золотое яйцо.
Служанка отправилась через все королевство в темные леса. Три дня и три ночи шла она на восток и в сумерках третьей ночи подошла к краю лесов. Она переступала через упавшие ветви и цеплялась за висящие лозы, пока наконец на поляне перед ней не открылся маленький домик, из трубы которого поднималась струйка сладкого дыма.
Служанка постучала в дверь и подождала. Дверь открыла молодая девушка. Хотя она не ожидала гостей, на лице ее играла добрая улыбка. Девушка шагнула в сторону и пригласила служанку войти.
— Ты устала, — сказала девушка. — Ты так много прошла. Заходи и погрейся у моего очага.
Служанка вошла за девушкой в дом и села на подушку у огня. Девушка принесла миску теплого супа. Она тихо сидела за прялкой, пока ее гостья ела. Огонь трещал в очаге, и тепло комнаты навевало на служанку сон. Ей так захотелось вздремнуть, что она забыла бы, зачем пришла, если бы девушка не спросила:
— Я очень рада тебя видеть, странница, но расскажи мне, что ты ищешь?
— Меня послала королева нашей страны, — сказала служанка. — Она просит тебя помочь исцелить ее больную дочь.
Лесные птицы иногда пели о том, что происходит в королевстве, поэтому девушка слышала о красивой и доброй принцессе, которая жила в стенах замка.
— Я сделаю все, что смогу, — сказала девушка, — хотя не понимаю, почему королева послала за мной, ведь мне не дано исцелять.
— Королева отправила меня принести то, что ты хранишь, — сказала служанка. — Предмет могущественный, способный исполнить заветное желание своего владельца.
Тогда девушка поняла, что служанка говорит о Золотом яйце, и печально покачала головой.
— Я бы сделала все, что угодно, лишь бы помочь принцессе, но только не то, о чем ты просишь. Защищать Золотое яйцо — мое право, данное с рождения, на свете нет ничего более важного. Можешь остаться на ночь и укрыться от холодных и пустынных лесов, но завтра ты должна будешь вернуться в королевство и сказать королеве, что я не могу отдать Золотое яйцо.
На следующее утро служанка отправилась в замок. Она шла три дня и три ночи и наконец подошла к стенам замка, где ее ждала королева.
— Где Золотое яйцо? — спросила королева, глядя на пустые руки служанки.
— У меня ничего не вышло, — сказала служанка. — Увы, девушка не хочет расставаться со своим правом, данным с рождения.
Королева выпрямилась во весь рост, лицо ее покраснело.
— Ты должна вернуться, — она ткнула в служанку пальцем с длинным ногтем, — и сказать девушке, что ее долг — служить королевству. Если она ослушается, то превратится в камень и будет вечно стоять во дворе замка.
Служанка вновь отправилась на восток, шла три дня и три ночи, пока наконец снова не оказалась у двери тайного домика. Она постучала, и девушка радушно встретила ее, пригласила внутрь и принесла ей миску супа. Девушка пряла пряжу, пока служанка ужинала, потом спросила:
— Я очень рада тебя видеть, странница, но расскажи мне, что ты ищешь?
— Меня снова послала королева нашей страны, — сказала служанка. — Она просит тебя помочь исцелить ее больную дочь. Твой долг — служить королевству. Королева сказала, если ты ослушаешься, то превратишься в камень и будешь вечно стоять во дворе замка.
Девушка печально улыбнулась.
— Защищать Золотое яйцо — мое право, данное с рождения, — сказала она. — Я не могу отдать Золотое яйцо.
— Ты хочешь превратиться в камень?
— Не хочу, — ответила девушка, — и не превращусь. Потому что я служу своему королевству, охраняя Золотое яйцо.
Служанка не стала спорить, потому что видела, что слова девушки истинны. На следующий день служанка отправилась в замок. Когда она подошла к стенам замка, ее уже ждала королева.
— Где Золотое яйцо? — спросила королева, глядя на пустые руки служанки.
— У меня снова ничего не вышло, — сказала служанка. — Увы, девушка не хочет расставаться со своим правом, данным с рождения.
— Разве ты не сказала девушке, что ее долг — служить королевству?
— Сказала, ваше величество, — ответила служанка, — но она возразила, что служит королевству, охраняя Золотое яйцо.
Королева нахмурилась, и лицо ее посерело. Тучи сгустились на небе, и вороны королевства полетели искать укрытия.
Королева вспомнила слова зеркала — «она хранит его ради блага королевства», — и ее губы изогнулись в ухмылке.
— Ты должна вернуться туда, — сказала она служанке. — На этот раз ты скажешь девушке, что если она не отдаст Золотое яйцо, то будет в ответе за вечную скорбь принцессы, которая погрузит королевство в бесконечную зиму горя.
В третий раз служанка отправилась на восток. Она шла три дня и три ночи, пока наконец снова не оказалась у двери тайного домика. Служанка постучала, и девушка радушно встретила ее, пригласила внутрь и принесла ей миску супа. Девушка пряла пряжу, пока служанка ужинала, потом спросила:
— Я очень рада тебя видеть, странница, но расскажи мне, что ты ищешь?
— Меня снова послала королева нашей страны, — сказала служанка. — Она просит тебя помочь исцелить ее больную дочь. Твой долг — служить королевству. Королева говорит, что если ты не уступишь Золотое яйцо, то будешь в ответе за вечную скорбь принцессы и королевство погрузится в бесконечную зиму горя.
Девушка долго сидела недвижно и тихо. Затем она медленно кивнула.
— Чтобы спасти принцессу и спасти королевство, я отдам Золотое яйцо.
Служанка задрожала, когда темные леса умолкли и странный ветер пробрался под дверь, тревожа огонь в очаге.
— Но ведь самое главное в жизни — защищать свое право, данное с рождения, — сказала она. — Это твой долг перед королевством.
Девушка улыбнулась.
— Что толку служить долгу, если королевство погрузится в бесконечную зиму? Бесконечная зима заморозит земли — не будет ни птиц, ни зверей, ни урожая. Я служу королевству и потому уступаю Золотое яйцо.
Служанка печально посмотрела на девушку.
— Но ведь самое главное в жизни — защищать свое право, данное с рождения. Золотое яйцо — часть тебя, ты должна его защищать.
Но девушка уже сняла большой золотой ключ с шеи и вставила в замок особой двери. Она повернула ключ, половицы домика застонали, камни очага осели, потолочные балки вздохнули. Свет померк в домике, когда из тайной комнаты брызнуло сияние. Девушка исчезла, затем появилась вновь, держа в руках укутанный предмет, столь драгоценный, что казалось, воздух вокруг него гудит.
Девушка вывела служанку из домика. Когда они дошли до края поляны, девушка протянула свое право, данное с рождения. Когда она повернулась обратно, то увидела, что ее домик потемнел. Свет исчез, больше не в силах проникнуть через полог дремучих лесов. Комнаты остыли, их больше не согревало изнутри сияние Золотого яйца.
Со временем звери перестали приходить, птицы улетели прочь, и девушка осознала, что из ее жизни исчезла цель. Она разучилась прясть, ее голос выцвел до шепота, ее руки и ноги стали негибкими, тяжелыми и неподвижными. Однажды днем она поняла, что слой пыли покрыл домик и ее собственное окоченевшее тело. Она перестала даже моргать, закрыла глаза и заскользила сквозь холод и безмолвие.
Через некоторое время принцесса и служанка скакали по краю темных лесов. Хотя когда-то принцесса сильно болела, она чудесным образом выздоровела и вышла замуж за красивого принца. Она жила полной и счастливой жизнью: гуляла, танцевала, пела и наслаждалась всем, что дает здоровье. У нее родилась прелестная девочка, которую все очень любили, кормили чистым медом и поили росой с розовых лепестков, а прелестные бабочки служили ей игрушками.
Однажды принцесса и служанка скакали по краю темных лесов. Принцесса испытала странное желание проникнуть в гущу деревьев. Она не обратила внимания на возражения служанки и направила лошадь через опушку в холодный, темный лес. В лесу царило безмолвие, ни птица, ни зверь, ни ветерок не нарушали покоя холодного воздуха. Слышен был лишь топот конских копыт.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |