Он взглянул на Брианну, которая с широкой улыбкой смотрела на него.
- Хорошо, - сказал он покорно. - Смейся, если хочешь.
Надевание пледа не было действием, повышающим чувство собственного достоинства, особенно с учетом того, что самый эффективный способ заключался в том, чтобы лечь на сложенный плед и заворачиваться в него, крутясь, как сосиска на гриле. Джейми мог надевать его, стоя, но у него была большая практика.
Его борьба с пледом, может быть, намеренно преувеличенная, была вознаграждена хихиканьем Брианны, которое в свою очередь произвело успокаивающее действие на ребенка. К тому времени, когда Роджер, наконец, уложил все складки и петли, оба выглядели раскрасневшимися, но счастливыми.
Роджер поклонился им, взмахнув рукой, и Бри похлопала себя по бедру, аплодируя одной рукой.
- Потрясающе, - сказала она, одобрительно разглядывая его. - Видишь папу? Красивый папа!
Она повернула Джемми лицом к нему, и тот смотрел с открытым ртом на это воплощение мужской славы, потом медленная улыбка расцвела на его лице со свисающими струйками слюны на выпяченных губах.
Роджер все еще был голодным и усталым, но это казалось ему не столь важным. Он усмехнулся и протянул руки к ребенку.
- Хочешь переодеться? Если он наелся и сухой, я могу взять его в большой дом, а ты приведешь себя в порядок.
- Ты думаешь, мне нужно переодеться? - Брианна кинула на него сердитый взгляд. Ее волосы растрепались, платье выглядело так, словно она спала в нем в течение многих дней, и на одной груди было темное пятно.
- Ты выглядишь великолепно, - сказал он, нагибаясь и ловко подхватывая Джемми. - Тише, bhalaich(1). Ты был достаточно с мамой, и она должна немного отдохнуть от тебя. Пойдем со мной.
- Не забудь свою гитару, - крикнула Бри ему вслед, когда он подошел к двери. Он удивленно оглянулся не нее.
- Что?
- Па, хочет, чтобы ты пел сегодня. Подожди, он продиктовал мне список.
- Список? Какой?
Он хорошо знал, что Джейми Фрейзер не понимал музыку, и его немного задевало, что его самое большое мастерство было тем, что Фрейзер не ценил.
- Песен, конечно, - она нахмурила брови, вспоминая список. - Он хочет, чтобы ты пел "Ho Ro!", "Birnie bouzle" и "Большой тюлень"(2). Ты можешь петь другие песни между ними, сказал он, но он хочет именно эти, а потом ты должен перейти к милитаристским песням. Он не называл их так, конечно, но ты поймешь меня - "Килликранки", "Холмы Кромдейла" и "Битва при Шерифсмуире"(3). Только старые песни, сказал он, никаких песен 45-ого года, кроме "Джонни Коупа"(4), он хочет, чтобы ты обязательно спел ее в конце. И...
Роджер уставился на нее, выпутывая ногу Джемми из складок пледа.
- Я даже не думал, что твой отец знает названия песен, не говоря уже о том, что имеет какие-то предпочтения среди них.
Брианна встала и вытащила длинную деревянную заколку, держащую ее волосы. Густые рыжие волосы упали каскадом на ее лицо и плечи. Она обеими руками откинула их назад и покачала головой.
- Вряд ли. Имеет предпочтения, я имею в виду. У па полностью нет слуха. Мама говорит, что у него хорошее чувство ритма, но он не может отличить одну ноту от другой.
- Я думаю также, но почему...
- Он, возможно, не слышит музыку, но он слушает, - она смотрела на него, проводя гребенкой по спутанным волосам. - И он наблюдает. Он знает, как люди реагируют, и что они чувствуют, слушая твои песни.
- Да? - пробормотал Роджер. Он почувствовал искру удовольствия при мысли, что Фрейзер заметил воздействие его музыки, даже если лично не ценил ее. - Он хочет, чтобы я подготовил их? Привел в нужное настроение прежде, чем он возьмется за них?
- Вот именно, - кивнула она, развязывая шнурки на лифе. Внезапно освободившиеся груди качнулись под тонким муслином ее рубашки.
Роджер переступил с ноги на ногу. Она уловила это движение и посмотрела на него. Медленно, она взяла груди в ладони и приподняла их, глядя в его глаза с легкой улыбкой на губах. На мгновение ему показалось, что он перестал дышать, хотя его грудь продолжала подниматься и опускаться.
Она первая прервала момент, опустив руки и повернувшись, чтобы найти свою одежду а сундуке.
- Ты знаешь, что он задумал? - спросила она, приглушенным голосом из недр сундука. - Он поставил этот крест перед вашим отъездом?
- Да, - Джемми раздраженно пыхтел, как игрушечный паровоз, взбирающийся на холм. Роджер сунул его под руку, придерживая маленький толстый животик ладонью. - Это огненный крест. Ты знаешь, что это?
Она распрямилась над сундуком, прижимая к груди чистую рубашку и выглядя немного встревоженной.
- Огненный крест? Ты имеешь в виду, он будет жечь его во дворе?
- Ну, не до конца, нет, - свободной рукой он снял со стены бойран(5) и щелкнул по нему, проверяя натянутость кожи, в то же время кратко объясняя про традицию огненного креста. - Это делается очень редко, - закончил он, убирая бойран подальше от цепких ручонок Джемми. - Я не думаю, что это делалось в Высокогорье после восстания. Твой отец говорил мне, что видел этот обычай однажды. Будет интересно посмотреть его здесь.
Полный исторического энтузиазма, он не замечал, что Брианна не была так восторженна.
- Может быть, - сказала она с тревогой в голосе. - Я не знаю... но у меня мурашки от этого.
- А? - Роджер с удивлением поглядел на нее. - Почему?
Она пожала плечами, и сняла грязную рубашку через голову.
- Не знаю. Возможно, потому что я видела горящие кресты в вечерних новостях телевидения. Ты знаешь про ку-клукс-клан? Может быть, на британском телевидение не сообщают - не сообщали - о таких вещах?
- О ку-клукс-клане? - Роджера фанатики интересовали меньше, чем голые груди Брианны, но он приложил усилия и сосредоточился на разговоре. - О, да, я слышал о них. Как ты думаешь, откуда у них это название?
- Что? Ты имеешь в виду...
- Несомненно, - сказал он бодро. - Они получили его от горских иммигрантов, от которых они, кстати, и произошли. Клан, да? Может быть даже, - добавил он, озаренный мыслью, - все началось сегодня вечером. Традиция, которая перешла из Старого света в Новый. Ведь может же быть так?
- Так, - слабым эхом откликнулась Брианна. Она натянула чистую рубашку и сейчас отряхивала сине платье, выглядя встревоженной.
- Все когда-нибудь и где-нибудь начинается, Бри, - сказал он мягко. - Чаще всего мы не знаем где и как, и какое это имеет значение, даже если сейчас мы знаем? А ку-клукс-клан возникнет только через сто лет, - он приподнял Джемми немного на бедре. - Мы не увидим его, и не маленький Джеремия и даже, возможно, не его сын.
- Большое, - сказал она сухо, затягивая шнурки на лифе платья. - Ведь наш правнук может стать Великим драконом.
Роджер засмеялся.
- Да, возможно. Но сегодня вечером им будет твой отец.
(1)Парень (гэльск.)
(2)Горские любовные песни.
(3)Шотландские военные песни.
(4)Песня о битве при Престонпансе, в которой англичане, возглавляемые генералом Джоном Коупом, потерпели поражение.
(5)Музыкальный инструмент в виде бубна диаметром около 18 дюймов (50 см.)
ИГРА С ОГНЕМ
Он не был уверен, чего он ожидал. Возможно, что-то похожее на спектакль у большого костра на сборе этой осенью. По крайней мере, подготовка была такая же, включая огромное количество еды и напитков. Большой бочонок пива и поменьше с виски стояли на досках возле палисадника, а огромная свинья медленно вращалась на вертеле над углями из гикори, распространяя в холодном воздухе волны дыма и аппетитного аромата.
Он усмехнулся, оглядев лица, раскрасневшиеся от огня и выпивки и блестящие от жира, и ударил в свой бойран. Его живот громко урчал, но этот звук потонул в дружном реве хриплых голосов, выводящих "Килликранки"(1).
- О, я встретил Дьявола и Данди
На перевале Килликранки!
Он давно заработал свой ужин, так как играл и пел больше часа, и над Черной горой уже поднялась луна. Пока мужчины орали припев, он сделал короткую паузу, которой хватило только на то, чтобы промочить горло элем из кружки, стоящей под его табуретом, и затем начал новый куплет свежим и сильным голосом.
- Я воевал на земле и море,
Я воевал в своей стране,
Но встретил Дьявола и Данди
На перевале Килликранки!
Во время пения он профессионально улыбался, встречая взгляд тут, сосредотачиваясь на лице там и оценивая прогресс краешком ума. Сейчас он достаточно разогрел их - с небольшой помощью крепких напитков - и привел, что Бри называла, в милитаристское настроение.
Он мог чувствовать крест, который стоял за его спиной, почти скрытый темнотой. Все уже видели его, и он слышал удивленные вопросы и предположения.
Джейми Фрейзер стоял в стороне, далеко от огня. Роджер мог видеть силуэт его высокой фигуры в тени большой красной ели, растущей возле дома. Фрейзер весь вечер периодически обходил людей, останавливаясь тут и там, чтобы обменяться приветствиями, произнести шутку, выслушать историю или проблему. Теперь он стоял один, выжидая. Время почти наступило для того, что он собирался сделать.
Роджер дал им время для аплодисментов и собственного отдыха, затем начал "Джона Коупа", быструю, жесткую и забавную песню.
Он пел ее несколько раз на сборе и в значительной мере предвидел, как они воспримут ее. Момент молчания, неуверенность, потом голоса начнут присоединяться к нему, и к концу второго куплета люди сзади начнут выкрикивать оскорбительные для англичан слова.
Некоторые из этих мужчин воевали при Престонпансе, и даже если они были побеждены в Каллодене, сначала они разбили войска Джонни Коупа и любили вспомнить об этой победе. А те горцы, которые не воевали, слышали об этом. Мюллеры, которые, скорее всего, ничего не знали о Чарльзе Стюарте и, вероятно, понимали только одно слово из дюжины, импровизировали, подпевая йодлем и размахивая кружками. В общем, пока они хорошо проводили время.
Толпа почти кричала последний куплет, заглушая его.
- Эй, Джонни Коуп, ты идешь?
В большие барабаны бьешь?
Коль ты идешь -- я подожду,
До завтра дома посижу!
Он сделал заключительный удар и поклонился под громкие аплодисменты. Разогрев закончился, наступило время для главного действия. Кланяясь и улыбаясь, он поднялся с табурета и исчез в тенях возле растерзанного корпуса свиньи.
Бри ждала его здесь с Джемми на руках, который не спал, по-совиному хлопая глазами. Она поцеловала его и вручила ему ребенка, забрав взамен бойран.
- Ты был великолепен! - сказала она. - Подержи его, я принесу тебе еды и пива.
Джемми, который обычно не хотел расставаться с матерью, был слишком ошеломлен шумом и криками, чтобы протестовать против передачи. Он прижался в груди Роджера, с серьезным видом посасывая большой палец.
Роджер вспотел во время выступления, его сердце билось от прилива адреналина, и холодный воздух здесь вдали от огня и толпы охлаждал его разгоревшееся лицо. Вес спеленатого ребенка, теплый и тяжелый, приятно ощущался на его руках. Он преуспел в своей задаче, и знал это. Остается надеяться, что это то, чего хотел Фрейзер.
К тому времени, когда Бри появилась с пивом и оловянным блюдом, загроможденным кусками свинины, яблочными оладьями и жареным картофелем, Джейми вошел в круг света, заняв прежнее место Роджера перед крестом.
Он стоял высокий и широкоплечий в своем лучшем сером сюртуке и в синем клетчатом килте, его волосы были распущены, падая на плечи блестящей волной, только с одного бока была заплетена тоненькая военная косичка с единственным пером в ней. Свет от костра вспыхивал на золотой рукоятке его дирка и на броши, которой был застегнут обернутый вокруг него плед. Он выглядел довольно приятно, и его манеры были серьезны и полны решимости. Он делал хорошее шоу и знал это.
Толпа быстро успокоилась, мужчины подталкивали наиболее говорливых соседей локтями, призывая их к тишине.
- Вы хорошо знаете, зачем мы здесь собрались, да? - спросил он без предисловий и поднял руку, в которой держал смятое послание губернатора, красное пятно официальной печати было хорошо видно в мерцающем свете костра. Толпа, все еще веселая от виски, бегущего по жилам вместе с кровью, громко согласилась.
- Нас призывает долг, и мы пришли с честью послужить закону и губернатору.
Роджер видел, как старый Герхард Мюллер наклонил голову набок, чтобы услышать перевод, который бормотал ему на ухо зять. Он одобрительно кивнул и крикнул.
- Ja! Lang lebe Governor!(2)
Раздался смех, сопровождаемый аналогичными криками на английском и гэльском языках.
Джейми улыбался, пережидая, пока шум утихнет. Когда все затихли, он стал медленно переводить взгляд от одного человека к другому, кивая каждому в знак признания. Потом он повернулся и показал на крест, абсолютно черный за его спиной.
- В горах Шотландии, когда вождь собирался на войну, - начал он спокойным, но немного форсированным голосом, чтобы всем было слышно, - он зажигал огненный крест и отправлял его, как знак, по землям своего клана. Это был знак мужчинам, носящим его имя, взять свое оружие и прибыть на место встречи готовыми для битвы.
По толпе прошло движение, люди подталкивали друг друга и издавали крики одобрения. Немногие мужчины видели это или, по крайней мере, понимали, о чем он говорит. Остальные с открытыми ртами с любопытством вытягивали шеи.
- Но это новая земля, и в то время, как мы являемся друзьями, - он улыбнулся Герхарду Мюллеру. - Ja, Freunde(3), соседями и соотечественниками, - взгляд на братьев Линдсеев, - и будем товарищами по оружию, мы не клан. И хотя я ваш командир, я не ваш вождь.
"Черт побери, если ты не вождь, - подумал Роджер. - Или ты на полпути к этому, в любом случае". Он выпил глоток холодного пива и поставил на землю кружку и блюдо. Еда могла подождать еще немного. Бри забрала у него ребенка и держала бойран под рукой. Он потянулся к инструменту, и она отдала его, коротко взглянув на него с улыбкой, но большая часть ее внимания была сосредоточена на отце.
Джейми нагнулся, вытащил горящую ветвь из огня и держал ее в руке; свет от импровизированного факела освещал широкие грани и острые углы его лица.
- Пусть Бог станет свидетелем нашей готовности, и пусть Бог укрепит наши руки... - он замолчал, давая время немцам для перевода. - Пусть этот огненный крест стоит здесь, как свидетельство нашей чести, призывая Божью защиту на наши семьи, пока мы благополучно не вернемся домой.
Он повернулся и коснулся факелом вертикальной перекладины креста, держа его до тех пор, пока сухая кора не загорелась, и маленькое пламя не замерцало на темном дереве.
Все стояли тихо, наблюдая. Не было никаких звуков, кроме дыхания толпы, повторяющего шорох ветра. Это был крошечный язычок огня, колеблющийся от ветра и готовый вот-вот погаснуть. Никакого подпитанного бензином рева, никакого полыхающего пожарища. Роджер услышал вздох Брианны рядом с собой и почувствовал, что частично напряжение оставило ее.
Пламя разгоралось. Неровные края сосновой коры пламенели темно-красным цветом, потом становились белыми и превращались в пепел по мере того, как пламя поднималось вверх. Крест был большим и солидным, он будет гореть медленно, почти до середины ночи освещая двор, где мужчины будут разговаривать, есть и пить, становясь теми, кем Джейми Фрейзер хотел их видеть - друзьями, соседями, товарищами по оружию. Под его командой.
Фрейзер стоял некоторое время, убеждаясь, что огонь разгорелся. Потом он повернулся к мужчинам и бросил факел в огонь.
- Мы не можем сказать, что может случиться с нами. Бог дарует нам храбрость, - сказал он очень просто. - Бог дарует нам мудрость. И если такова будет его воля, он дарует нам мир. Мы едем утром.
Он повернулся и отошел от креста, ища глазами Роджера. Роджер кивнул ему в ответ, откашлялся и начал из темноты мягкое вступление к песне, которой Джейми хотел закончить свое действие - "Цветок Шотландии"(4).
- Цветок Шотландии, когда
Увидим мы твой цвет?
Боролся отважно ты и погиб
За свои холмы и долины рек.
Не одна из тех песен, которые Бри назвала милитаристскими. Это была торжественная песня и немного меланхоличная. Но не горестная песня, отнюдь нет, песня памяти, гордости и решимости. Она не была старинной песней, Роджер даже знал человека, который написал ее в его собственное время, но Джейми услышал ее и, зная историю Стерлинга и Бэннокберна, одобрил чувства, которые она вызывала.
- И выставил против него
Армию гордый Эдвард,
Чтобы духа лишить его
И передумать драться.
Он пропел один только первый куплет, потом шотландцы сначала тихо, потом громче стали подпевать рефрен.
- Чтобы духа лишить его
И передумать драться!
Он вспомнил то, что Бри прошлой ночью сказала ему, пока они еще оба не спали. Они разговаривали о знаменитых людях, размышляя, могли ли они встретиться лицом к лицу с такими людьми, как Джефферсон или Вашингтон. Это была возбуждающая перспектива и вполне возможная. Она упомянула Джона Адамса, сказав, что читала его фразу, которую он произнес - или произнесет - во время революции.
"Я воин, чтобы мой сын мог быть торговцем, а его сын - поэтом!.
- Холмы оголились сейчас,
Там мертвые листья лежат
На земле, утраченной для нас,
За которую жизнь мы отдали.
И выставил против него
Армию гордый Эдвард,
Чтобы духа лишить его
И передумать драться.
Уже не армия Эдварда, а армия Георга. И все-таки та же самая гордая армия. Он мельком увидел Клэр, стоящую вместе с другими женщинами на границе освещенного круга. На ее лице было отстраненное выражение, она стояла очень тихо, и волосы ее плавно реяли вокруг головы, ее золотые глаза, в которых таилась тень, не отрывались от Джейми, который, молча, стоял рядом с ней.
Та же самая гордая армия, с которой она однажды воевала, гордая армия, с которой погиб его отец. Он почувствовал спазм в горле и с силой сглотнул воздух, продолжая отчаянно петь. Я буду воином, чтобы мой сын был торговцем, а его сын - поэтом. Ни Адамс, ни Джефферсон не воевали, у Джефферсона вообще не было никакого сына. Он был поэтом, слова которого эхом отозвались в веках, подняли армии, горели в сердцах тех, кто умер за них и за страну, которую они основали.
"Возможно, это из-за волос, - с иронией подумал Роджер, увидев, как ярко блеснула рыжая голова Джейми, когда тот пошел среди мужчин, молчаливо наблюдая, как продвигается начатое им дело. - Некоторый ген викинга в крови, который дал высоким рыжеволосым мужчинам дар поднимать мужчин на войну".
- Боролся отважно ты и погиб
За свои холмы и долины рек.
Итак, они боролись и будут бороться снова. Именно за это, мужчины всегда боролись, не так ли? За дом и семью. Другая вспышка от рыжих волос возле вертела со свиньей. Бри с Джемми на руках. И если сейчас Роджер оказался чем-то вроде барда при бывшем горском вожде, он, тем не менее, должен попытаться стать воином, когда придет время, ради его сына и тех, кто придет потом.
- Чтобы духа лишить его
И передумать драться
И передумать драться...
(1)Перевал, возле которого якобиты под командованием Данди разбили английские войска 27 июня 1689 г.
(2)Да! Да здравствует губернатор! (нем.)
(3)Да, друзья (нем.)
(4)Неофициальный гимн Шотландии, написанный в 1967 г. Роем Уильямсоном. Повествует о победе Роберта Брюса над королем Англии Эдурдом II в 1314 г.
СНА МОЕГО ПОКОЙ
Поздно ночью мы в молчаливом согласии занимались любовью, стремясь найти убежище и утешение друг в друге. Одни в нашей спальне за плотно закрытыми ставнями, защищающими нас от голосов во дворе - бедный Роджер все еще пел по требованию народа - мы могли на время забыть о трудностях и проблемах дня.
Потом он крепко держал меня, уткнувшись лицом в мои волосы и цепляясь за меня, как за талисман.
- Все будет хорошо, - сказала я и погладила его влажные волосы, потом стала сильно мять ему плечи возле шеи, где мускулы были тверды, как дерево.
- Да, я знаю.
Он некоторое лежал неподвижно, позволив моим пальцам работать, пока напряжение в его шее и плечах не ослабло, и его обмякшее тело на мне не стало тяжелым. Он почувствовал, что я стала задыхаться под ним, и скатился в сторону.
Его живот громко заурчал, и мы рассмеялись.
- Не было времени поесть? - спросила я.
- Я не могу есть перед этим, - ответил он. - У меня начинаются колики. А после не было времени. Здесь есть чем-нибудь перекусить?
- Нет, - сказала я с сожалением. - У меня было несколько яблок, но Чизхолмы их съели. Мне жаль, я должна была подумать об этом.
Я действительно знала, что он почти никогда не ел "перед" - перед сражением, конфронтацией или перед любой социально напряженной ситуацией, но не подумала, что у него не будет шанса поесть потом со всеми этими людьми, желающими "сказать только несколько слов, сэр".
- У тебя было много других дел, сассенах, - ответил он просто. - Не беспокойся, я дотерплю до завтрака.
- Ты уверен? - я вытащила ногу из-под одеяла, собираясь встать. - Еды осталось много, и если ты не хочешь спуститься, я могу пойти и...
Он остановил меня, взяв за руку, и решительно потянул назад под одеяло, тесно прижав к своему телу и обхватив руками, чтобы быть уверенным, что я останусь на месте.
- Нет, - сказал он твердо. - Это может быть последняя ночь в ближайшие несколько недель, которую я смогу провести в постели, и я хочу провести ее с тобой.
- Хорошо, - я послушно прижалась к нему и расслабилась, поскольку тоже была рада остаться. Я понимала, что никто не войдет в нашу спальню, если не будет срочной необходимости, но стоит нам только появиться внизу, как люди бросятся с вопросами, советами и просьбами... много лучше остаться здесь наедине в тихой мирной обстановке.
Я погасила свечу. Огонь в камине догорал, и я мельком подумала, что нужно встать и добавить в него дрова, но отказалась от этой мысли. Пусть прогорит до тлеющих угольков, все равно мы уезжаем на рассвете.
Несмотря на усталость и предстоящее тяжелое путешествие, я с нетерпением ожидала его. Помимо новизны и возможности приключений, меня привлекала восхитительная перспектива сбежать от прачечной, готовки пищи и женской войны. Однако Джейми был прав, сегодняшняя ночь последняя, которую мы можем провести в комфорте и уединении.
Я потянулась, наслаждаясь мягкими объятиями перины и гладкими чистыми простынями со слабым ароматом розмарина и бузины. Кстати, я упаковала постельные принадлежности?
Голос Роджера доносился сквозь ставни все еще сильный, но с заметной от усталости.
- Дрозду лучше пойти в постель, - сказал Джейми с некоторым неодобрением, - если он хочет проститься с женой должным образом.
- Боже, Бри и Джемми легли спать несколько часов назад! - сказала я.
- Ребенок, возможно, но девушка еще там. Я слышал ее голос только что.
- Да? - я прислушалась, но не разобрала ничего, кроме шума аплодисментов; Роджер только что закончил песню. - Думаю, она хочет быть рядом с ним, как можно дольше. Эти мужчины к утру останутся без сил, не говоря о том, что будут болеть с похмелья.
- Пока они смогут сидеть на лошадях, я не стану возражать, если они время от времени будут бегать в кусты, - уверил меня Джейми.
Я немного сползла вниз, укрывая плечи одеялом. Я слышала глубокий голос Роджера, который со смехом, но твердо отказывался петь дальше. Постепенно шум во дворе затих, хотя я могла слышать стук и грохот, когда подняли и трясли бочонок с пивом, выжимая из него последние капли. Потом приглушенный стук, когда бочонок поставили на землю.
В доме тоже раздавались звуки, плач проснувшегося ребенка, шаги на кухне, сонное хныканье малышей, потревоженных вернувшимися мужчинами, сердитый голос женщины.
У меня болели плечи и шея, и мои ноги гудели от длительной прогулки к ручью с Джемми на руках. Однако я не могла уснуть, не могла поставить заслон внешним шумам, как ставни перекрыли вид во двор.
- Ты можешь вспомнить все, что делал сегодня?
Это была наша маленькая игра, в которую мы иногда играли по вечерам. Каждый пытался вспомнить в мельчайших подробностях все, что было сделано, услышано, съедено в этот день от подъема до отбоя. Это был своеобразный дневник; пытаясь вспомнить, мы как бы очищали разум от событий дня, и вообще нам было просто интересно то, что произошло с другим. Я любила слушать ежедневные отчеты Джейми, как обыденные, так и волнующие, но сегодня он был не в настроении.
- Я не могу вспомнить ничего, что произошло до того, как мы закрыли дверь в спальню, - сказал он, слегка сжимая мои ягодицы. - После этого, я думаю, могу вспомнить деталь или две.
- Это еще свежо в моей памяти, - уверила я его и погладила его ступни пальцами ног.
Мы перестали разговаривать и устраивались удобнее, готовясь ко сну; звуки внизу начали сменятся разнообразными храпами. Я пыталась уснуть, но, несмотря на позднее время и усталость, мой мозг отказывался отключаться. Фрагменты дня мелькали перед моими закрытыми глазами - миссис Баг с щеткой, грязные башмаки Герхарда Мюллера, обобранные кисти винограда, белесые ленточки квашеной капусты, круглые половинки розовой попки Джемми, десятки юных Чизхолмов, носящихся, как берсерки... Я попыталась привести свои мысли в порядок, обратившись к списку моих приготовлений к отъезду.
Однако это оказалось еще хуже, через несколько секунд сон полностью покинул меня, когда я вообразила, что мой хирургический кабинет разрушен, Брианна, Марсали или дети подхватили ужасную инфекцию, а миссис Баг явилась зачинщицей кровавого бунта в Ридже.
Я повернулась на бок, глядя на Джейми. Он, как обычно, лежал на спине, сложив руки на животе, как скульптура на саркофаге, с чистым и строгим профилем, освещенным светом от гаснущего огня в камине. Его глаза были закрыты, но на лице было немного хмурое выражение, и его губы время от времени подергивались, как если бы он спорил сам с собой.
- Ты так громко думаешь, что я могу тебя слышать, - сказала я. - Или ты считаешь овец?
Его глаза тотчас открылись, и он обернулся ко мне с грустной улыбкой.
- Я считал свиней, - сообщил он. - Пытался, по крайней мере. Только я замечал уголком глаза белую тварь, как она начинала скакать туда и сюда, насмехаясь надо мной.
Я рассмеялась и подкатилась к нему ближе. Прижавшись лбом к его плечу, я глубоко вздохнула.
- Мы действительно должны уснуть, Джейми. Я чувствую себя так, словно кости мои расплавились, а ты встал гораздо раньше меня.
- Ммм.
Он обнял меня, притягивая ближе.
- Этот крест... от него дом не загорится, да? - спросила я через некоторое время.
- Нет, - он казался немного сонным. - Он уже давно прогорел.
Огонь в камине догорел, оставив кучку пылающих углей. Я повернулась и лежала, глядя на них в попытке очистить свой мозг от мыслей.
- Когда Фрэнк и я поженились, - сказала я, - мы пошли к священнику, чтобы получить от него советы и рекомендации. Он посоветовал нам начинать нашу семейную жизнь с того, чтобы каждую ночь брать с собой в постель четки. Фрэнк сказал, что не понял, это способ помочь нам уснуть или санкционированный церковью способ регулирования рождаемости.
Грудь Джейми тряслась от тихого смеха за моей спиной.
- Ну, что ж, мы могли бы попробовать, если тебе хочется, сассенах, - сказал он. - Только количество "Аве Марий" будешь считать ты. Ты лежишь на моей левой руке.
Я немного сместилась, позволив ему вытащить руку из-под моего бедра.
- Нет, не "Аве Мария", я думаю, - сказала я. - Может быть, другая молитва. Ты знаешь какую-нибудь молитву, чтобы помочь уснуть?
- Да, много, - ответил он, медленно сгибая и разгибая пальцы, чтобы восстановить в них кровообращение. В полумраке комнаты, эти медленные движения напомнили мне, как он выманивал форель из-под камней. - Сейчас вспомню.
Дом совсем затих, слышалось только поскрипывание ветвей от ветра.
- Вот одна, - сказал Джейми, наконец. - Я почти забыл ее. Отец научил меня ей незадолго до своей смерти. Он сказал, что когда-нибудь она мне пригодится.
Он устроился удобнее, положив голову так, чтобы подбородком упереться в мое плечо, и начал говорить тихим теплым голосом мне в ухо.
- Благослови для меня, о Боже, луну, которая надо мной,
Благослови для меня, о Боже, землю, которая подо мной,
Благослови для меня, о Боже, мою жену и детей моих,
И благослови меня, о Боже, чтоб заботиться мог о них.
Он начал, немного смущаясь и останавливаясь время от времени в поисках слов, но потом неловкость оставила его. Теперь он говорил мягко и уверенно, и больше не мне, хотя его теплая рука лежала у меня на талии.
- Благослови, о Боже, мой скот - отраду для глаз,
Благослови, о Боже, мой дом - надежду для нас,
Благослови, о Боже, мой разум и замыслы мои,
Благослови их щедрой рукой, ибо Бог жизни ты.
Его рука погладила мое бедро, потом поднялась выше, чтобы погладить мои волосы.
- Благослови, о Боже, мою подругу в постели любви,
Благослови, о Боже, искусность моей руки,
Благослови, о Боже, защиты моей мощь,
И даруй мне, о Боже, сна моего покой.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |