Кэм потер рукой челюсть.
— Поэтому ты бросила танцы?
— Да, — прошептала я. — Было невыносимо стоять на сцене, когда все смотрели на меня и перешептывались, а то и открыто говорили об этом прямо в моем присутствии. И тогда я сделала это… — Я подняла левую руку. — Моя мама была в бешенстве.
Он уставился на меня, словно до него никак не доходил смысл моих последних слов.
— Она разозлилась, потому что ты… — Он не договорил и лишь покачал головой. — Неудивительно, что ты не ездишь домой.
— Вот почему я приехала сюда. Сбежала от этого кошмара. Я думала, что мне нужно только одно — быть от них как можно дальше.
— То сообщение, которое я видел? Его прислал кто-то, кто знал о том, что произошло?
Я кивнула.
— Кто бы ни придумал поговорку, что от прошлого не сбежишь, знал, о чем говорил.
Желваки на его скулах снова пришли в движение.
— Что еще происходит, Эвери? Ты сказала, что этот Блейн, — он с отвращением произнес это имя, — в тюрьме? Но кто тогда присылает тебе сообщения?
Я наклонилась, прижимаясь лбом к своим ладоням. Волосы упали вперед, загораживая мое лицо.
— Я получаю эти сообщения с прошлого августа. Просто думала, что это очередной мерзавец, и удаляла их. Мой кузен тоже пытался связаться со мной, но я и его письма не читала, потому что… ну, по понятным причинам. Наконец в зимние каникулы, я поговорила с ним по телефону. Это было накануне того вечера, когда я пришла к тебе домой.
— Когда шел бой?
— Да. Он хотел сказать, что Блейн арестован за изнасилование уже другой девушки. Это случилось в начале лета. Мой брат попросил у меня прощения. Это много значило для меня, но… я тогда не знала, что эта девушка как раз и пытается достучаться до меня. — Набрав в грудь воздуха, я выложила ему все, что знала о Молли.
Когда я выговорилась, Кэм долго качал головой.
— То, что с ней произошло, это ужасно, и я рад, что этот подонок отправится за решетку. Более того, его бы еще надо кастрировать, но ты не виновата в том, что случилось с ней, милая. Не ты же подталкивала его к тому, что он совершил и с тобой, и с ней.
— Но то, что я смолчала, позволило ему снова это сделать.
— Нет. — Кэм встал, его глаза полыхали огнем. — Прекрати убеждать себя в этом. Никто не знает, что бы произошло, если бы ты не сняла свое обвинение. Тебе было четырнадцать, Эвери. Ты сделала все, что смогла в той ситуации. Ты выжила.
Я подняла голову.
— Но в том-то все и дело, понимаешь? Я только тем и занималась, что выживала. Я не жила. Посмотри, что я сделала с нами. Да, это сделала я, только я одна! Я снова оттолкнула тебя.
Его лицо смягчилось.
— Но сейчас ты говоришь со мной.
— Я позволила тому, что случилось со мной пять лет назад, снова сломать мою жизнь! И это когда мы были так близки! Я не боялась тебя, как не боялась и того, что будет больно. Тут другое. Я боялась, что, как только у нас все начнется, случившееся пять лет назад с Блейном снова настигнет меня и разрушит мою мечту. Или я сама ее разрушу. Я — трус… была трусом. — Я встала, обхватывая себя руками. — Но теперь уже слишком поздно, да? Я должна была рассказать тебе все это сразу, еще несколько месяцев назад, чтобы ты знал, во что ввязываешься, и я очень жалею, что не сделала этого.
— Эвери…
Я уже не могла говорить, слезы жгли глаза, в горле бушевал огонь.
— Я очень виновата перед тобой, Кэм. Я знаю, что мое запоздалое признание уже ничего не изменит, но мне было необходимо сказать тебе, что ты все делал правильно. Ты был идеальным, совершенством для меня. И я люблю тебя. — Мой голос сорвался. — Я знаю, что ты уже не сможешь смотреть на меня так, как раньше. Я понимаю.
Кэм уронил руки. Он выглядел не просто удивленным, он был потрясен, ошарашен, убит.
— Эвери, — прорвался его голос, тихий и нежный, и в следующее мгновение он уже стоял передо мной и держал мое лицо в своих ладонях. — Что ты сказала?
— Что ты не сможешь смотреть на меня так же, как раньше?
— Нет. До этого.
Я шмыгнула носом.
— Я люблю тебя?
— Ты любишь меня? — Его глаза настойчиво заглядывали в мои.
— Да, но…
— Стоп. — Он покачал головой. — Неужели ты думаешь, что я смотрю на тебя по-другому? Я же говорю, я всегда чувствовал, что с тобой что-то произошло…
— Но у тебя была надежда, что это будет что угодно, только не такое! — Я попыталась вырваться, но Кэм уже крепко держал меня за плечи, не позволяя двинуться с места. — Раньше ты смотрел на меня с надеждой, а теперь ее не осталось.
— Неужели ты действительно так думаешь? И только это мучило тебя все это время, не позволяло открыться мне?
— Все смотрят на меня по-другому, как только узнают об этом.
— Я — не все, Эвери! Для тебя я не все, с тобой я не все. — Наши глаза встретились и уже не отпускали друг друга. — Ты думаешь, что у меня нет надежды? Надежды на то, что со временем ты справишься с этим? И прошлое больше не будет преследовать тебя, как все эти пять лет?
Я не знала, что сказать, но мое сердце забилось сильнее, когда его руки скользнули вниз по моим плечам. Он взял мои ладони и положил их к себе на грудь, прямо над своим сердцем.
— У меня есть надежда, — сказал он, не сводя с меня глаз. — У меня есть надежда, потому что я люблю тебя — я полюбил тебя давно, Эвери. Раньше, чем сам это понял.
— Ты любил меня?
Кэм прижался ко мне лбом, и я почувствовала, как под моими ладонями сильно забилось его сердце, вздымая грудь.
— Я люблю тебя.
Мое сердце остановилось.
— Ты любишь меня?
— Да, родная.
В этих словах была сила, но в правде была мощь. Что-то наконец обрушилось во мне, словно не выдержал фундамент, сдавшийся под тяжестью прочной, непробиваемой стены. Ураган чувств вихрем закружился во мне, прорываясь наружу, и я уже не могла его остановить. Даже не пыталась. Слезы бурными потоками хлынули из глаз, и лицо Кэма тонуло в них.
Я лишь расслышала его гортанный звук, когда он прижал меня к своей груди, крепко обвивая руками. Он держал меня в своих объятиях, что-то шептал, утешая, успокаивая. В какой-то момент он взял меня на руки и понес в свою спальню. Он уложил меня на кровать и лег рядом, бережно обнимая и баюкая. Но слезы, раз вырвавшись на свободу, уже не могли остановиться. Они терзали меня уродливыми рыданиями, не давая ни вздохнуть, ни вымолвить слово. Но было что-то особенное в этих слезах, как будто каждая упавшая слезинка оплакивала все, с чем я наконец расставалась.
Я проливала слезы из-за Молли и всего, что ей пришлось пережить. Слезами я искупала свою вину перед Кэмом, которого заставила так страдать. Я плакала от счастья, потому что он любил меня, несмотря ни на что. И этими благодарными слезами я встречала свое выстраданное будущее.
Глава 31
Лежа рядом со мной, Кэм потянулся и подхватил прядь моих волос. Он накрутил рыжеватый локон на свои пальцы и пощекотал им мне нос.
— Ну, и как тебе в роли второкурсницы?
Я поймала его руку и, улыбаясь, вернула своим волосам свободу.
— Официально я еще не зачислена на второй курс. Придется подождать до сентября, когда начнутся занятия.
— Я уже сейчас вижу в тебе второкурсницу. — Он снова схватил прядку, но теперь щекотал мне щеку. — А все, что я говорю, сбывается.
— Тогда как ты ощущаешь себя старшекурсником? Это будет твой последний год.
— Потрясающе, — ответил он, проводя кисточкой волос по моей нижней губе. — Просто потрясающе.
Теснее прижимаясь к нему, я зарылась пальцами под воротник его рубашки.
— Это чертовски приятно — чувствовать себя второкурсницей.
— Было бы еще лучше, если бы ты не записалась на летний курс.
— Верно. — На лето я записалась на курс биологии, чтобы потом не тратить на нее время. И все как раз складывалось удачно. Кэм помогал тренировать детскую футбольную команду в местном спортивном лагере, так что большую часть времени оставался в городе. Хотя я скучала по Брит и Джейкобу, которые уже разъехались по домам.
Мне удалось придвинуться к нему ближе. Кэм раскинул руки, и я устроилась у него на плече, закинув сверху ногу и руку.
— Достаточно близко? — спросил он.
— Нет.
Он ухмыльнулся, пробегая пальцами по моему позвоночнику. Мое тело блаженно расслабилось. Его губы потерлись о мой лоб, и я улыбнулась.
Многое изменилось между нами с того дня, когда я рассказала ему правду. Поначалу был момент некоторой растерянности и неловкости. Хотя Кэм и не признавался в этом, но он как будто не был уверен в том, как продолжать наши отношения. Он не знал, что ему следует говорить и как себя вести, так что это не было чудесным превращением, которое происходит за одну ночь. Прошло три недели, прежде чем секс снова вошел в нашу жизнь. И не то чтобы он избегал этого, просто я знала, что он не хочет давить на меня. Мне пришлось взять инициативу в свои руки и едва ли не наброситься на него, чтобы он понял намек. Конечно, это была лишь прелюдия к тому сексу, которого я ждала, но она обнадеживала.
В чем-то он действительно смотрел на меня иначе, но это было не то, чего я боялась. Теперь он знал о моем прошлом, и это не могло не изменить нас.
К лучшему.
Во мне стало больше меня прежней. Я даже пошла на вечеринку, которую устраивал Джейс в минувшие выходные. Мне не сразу удалось там освоиться, и временами я чувствовала себя не в своей тарелке, но Кэм всегда был рядом и помогал мне справиться с этим. Я танцевала с Кэмом.
Он был в восторге.
Между нами не было никаких секретов, а впереди нас ожидало целое лето новых впечатлений и открытий. Но мне еще было о чем подумать. Я вернула Кэма, и это был важный и необходимый шаг, но я должна была сделать и следующий, чтобы наконец очистить душу. И для меня это был серьезный вызов.
Я взобралась на Кэма, устраиваясь на его бедрах.
— Эй!
В его глазах появился тяжелый, чувственный взгляд, когда он положил руки на мою талию.
— Эй, там, наверху.
— Знаешь, я тут подумала…
— О боже!
— Заткнись. — Я засмеялась и, наклонившись к нему, поцеловала его губы. — На самом деле я много думаю. И у меня есть идея.
— Что? — Его руки скользнули вниз по моим шортикам и остановились на бедрах.
Я закусила губу.
— Я хочу съездить домой.
Его брови взметнулись вверх.
— Что? В Техас?
— Да.
— И надолго?
Я оторвалась от его губ и положила руки ему на живот. Напряженность промелькнула на его лице, когда я надавила ладонями, но она была вызвана не только этим прикосновением.
— Тебе не удастся так легко от меня избавиться. Всего на денек-другой.
Он крепче сжал мои бедра.
— Проклятье. Кажется, мой генеральный план провести лето в образе сексуально помешанного бакалавра летит к чертям.
Я закатила глаза.
— Что ты хочешь сделать, если поедешь туда? — спросил он, поглаживая мои бедра.
— Я хочу встретиться с родителями, — призналась я. — Мне нужно поговорить с ними.
— О том, что произошло?
— Я никогда не говорила с ними об этом, с того самого вечера. — Я пробежалась пальцами по его груди. — Мне необходим этот разговор. Я знаю, это звучит как бред, но я должна высказать им все, что думаю.
Кэм отпустил мои бедра и взял меня за руки.
— Это не бред. Но как ты считаешь: это мудрое решение? Я хочу сказать, ты думаешь, это поможет тебе и не…
— Не сделает мне больно? — Я мягко улыбнулась. — Больнее того, что сделали со мной мои родители, уже ничего не может быть. Но я чувствую потребность сказать им все в лицо. Я, наверное, злая?
— Нет.
— Для меня это важно. — Я сделала глубокий вдох. — И еще я должна поговорить с Молли.
— Что?!
— Я должна поговорить с ней и попытаться объяснить, почему я сделала то, что сделала. Я знаю, что рискую, и, если все всплывет и мне придется отвечать за нарушение договора, что ж… значит, так тому и быть. Но если мне все-таки удастся убедить ее понять меня хоть в чем-то, тогда, возможно, ей станет легче с этим справиться и она прекратит эту нелепую переписку.
Это было бы по-настоящему здорово. После нашего разговора она по-прежнему присылала мне сообщения. Правда, они приходили гораздо реже, и уже это радовало, но я бы хотела остановить этот поток.
Я хотела обрубить все связи с прошлым, чтобы двигаться дальше.
Кэм перехватил мой взгляд.
— У меня сомнения на этот счет. Похоже, у девушки проблемы с психикой.
— Она не сумасшедшая. Она просто взбешена, и у нее есть на то причины.
— И ты не виновата в том, что с ней произошло. Ты ведь это понимаешь, да? Ты не несешь за это ответственности.
Я ничего не сказала, потому что не была уверена в том, что это правда. Если бы я не сняла свои обвинения, Блейну не сошло бы с рук то, что он сделал, и, возможно, это остановило бы его. А может, и нет. Кто знает?
— Мне необходимо это сделать — для себя и для Молли, — сказала я, зная, что это будет нелегко. — Я больше не хочу бежать, Кэм. И я знаю, что никогда не смогу забыть об этом. То, что случилось… это всегда будет частью меня, но это не буду я. Уже не буду.
Кэм помолчал.
— Знаешь, что я думаю?
— Что я необыкновенная?
— Это само собой.
— А что еще?
— Я думаю, что ты уже давно это сделала, Эвери. Ты смирилась с тем, что это часть тебя, но это не ты. Ты просто этого не осознавала. — Его руки вернулись на мои бедра. — Но, если ты решила это сделать, тогда вперед, и я буду рядом с тобой.
— Ты хочешь поехать… — Я завизжала, когда Кэм вдруг перекатился, и я оказалась на спине, а он надо мной.
— Я не оставлю тебя один на один со всем этим. И к черту любые твои возражения, — сказал он. — Я еду с тобой. Тебе не удастся отговорить меня. Когда ты хочешь поехать?
— Есть какие-то планы на этот уик-энд?
Тихий смех сотряс его плечи.
— Господи.
— Я должна это сделать.
Он коснулся поцелуем кончика моего носа.
— Я так не считаю, дорогая, но, если это твое решение — остальное не важно.
Я восхищалась его верой в меня. Это было так красиво.
— Ты правда хочешь поехать со мной?
— Глупый вопрос, Эвери. И да, есть такая вещь, как глупые вопросы. Это был один из них. Разумеется, я буду с тобой.
На моих губах заиграла улыбка.
— Я люблю тебя.
— Я знаю.
— Нахал.
— Уверенный в себе, — ответил он, склоняясь ко мне. Он поцеловал меня нежно, но мое тело сразу проснулось к жизни. — Я люблю тебя, милая.
Я уже потянулась к нему, но он скатился с меня и схватил за руку.
— Эй! Возвращайся на место.
— Ни в коем случае. У нас куча дел. — Он стащил меня с кровати. — И, если ты начнешь меня будоражить, мы ничего не успеем.
— И что мы делаем?
Неожиданным рывком он поднял меня и закинул на плечо, устремляясь к двери.
— Заказываем билеты.
* * * Казалось полным безумием, что спустя два дня мы уже были в Техасе, но вот мы были здесь и регистрировались в отеле неподалеку от дома моих родителей. Мне не хотелось откладывать задуманное, поэтому, забросив в номер свой багаж, мы тотчас отправились в путь. Я не предупреждала родителей о своем приезде, поэтому даже не знала, застану ли их дома.
Кэм длинно присвистнул, когда за очередным поворотом серпантина перед нами открылись владения моих родителей.
— Боже правый, вот это дом.
— На самом деле, нет, — сказала я, скользнув равнодушным взглядом по идеально выстриженным голым лужайкам и махине кирпичного особняка. — Вот у твоих родителей — дом. А это всего лишь гигантская коробка.
Он припарковал арендованный автомобиль на подъездной аллее возле мраморного фонтана, из которого плескалась вода. Оглядывая его, Кэм слегка улыбнулся.
— Пожалуй, я только в кино видел дома с фонтанами.
Я набрала в грудь воздуха, взволнованная, но настроенная решительно.
— Я справлюсь.
— Ты справишься. — Он нежно сжал мое колено. — Ты уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Да. — Я посмотрела на него и улыбнулась. Конечно же, я хотела, чтобы он был рядом. — Мне необходимо сделать это самой.
Он откинулся на спинку сиденья.
— Если ты передумаешь, пришли мне сообщение, и я сразу приду.
Я потянулась к нему с нежным поцелуем.
— Ты необыкновенный.
Его рот изогнулся в усмешке под моими губами.
— Ты тоже.
Снова поцеловав его, я открыла дверцу и вышла из машины. Если бы я задержалась чуть дольше, то могла и передумать. Я уже хотела захлопнуть дверцу, когда Кэм остановил меня:
— Помни одно: что бы они ни говорили, это не изменит того факта, что ты самая сильная женщина, и во всем, что случилось, твоей вины нет.
Слезы наполнили мои глаза, и стальная решимость распрямила плечи.
— Спасибо тебе.
Кэм подмигнул.
— А теперь иди и твори добро.
Улыбаясь ему сквозь слезы, я повернулась и поднялась по широкой лестнице на крыльцо. Вентилятор под потолком гонял жаркий воздух, раздувая мои волосы. Я приготовилась постучать в дверь, но передумала. Я полезла в карман и достала ключи. Мне не нужно было стучаться.
Замок открылся, и, бросив взгляд в сторону Кэма, я перешагнула порог родительского дома.
Здесь ничего не изменилось. Таким было мое первое впечатление, когда я тихо закрыла за собой дверь. Кругом чистота и блеск. Никаких звуков и запахов. Холодный, негостеприимный холл.
Я прошла под золоченой люстрой и ступила в парадную гостиную.
— Папа? Мама?
Тишина.
Я вздохнула, лавируя среди белой мебели, над которой так тряслась моя мать, не позволяя никому рассиживаться на этих безупречных диванах. Я заглянула в столовую и другую гостиную. Убедившись, что никого нет ни в кабинете отца, ни на кухне, я поднялась по лестнице.
Мои шаги тоже были беззвучны.
На втором этаже я прошла в самый конец коридора, к последней двери и толкнула ее.
Это была моя спальня — ключевое слово была.
— Боже правый, — прошептала я.
От меня здесь ничего не осталось. Мои книги, мой письменный стол, плакаты на стенах, милые безделушки — все исчезло. Не могу сказать, что это имело какое-то значение, но, черт возьми, ничто в этой комнате не напоминало о том, что когда-то я здесь жила.
— Мы упаковали твои вещи.
Я вздрогнула и резко обернулась. Она стояла в дверях некогда моей комнаты — в бежевых льняных слаксах и белой блузке, заправленной внутрь. Волосы цвета «клубничный блонд» были тщательно уложены, на лице ни одной морщинки или следов физического несовершенства.
— Мама.
Изящная бровь выгнулась дугой.
— Твои вещи на чердаке, если ты за ними. Мы перетащили их туда после нашего с тобой разговора осенью.
— Вы забыли про мой день рождения, — выпалила я.
Легким элегантным движением она склонила голову набок.
— Неужели?
Я смотрела на нее и думала только одно: какая же сука. Во мне поднялась злость, но я затолкнула ее обратно. Злость — плохой помощник, если имеешь дело с миссис Морганстен. Тут надо было бить ее же оружием — ледяным спокойствием и собранностью.
— Я пришла не за вещами.
— Может, ты хочешь вернуться? — спросила она, но в ее голове не прозвучала надежда. В нем не прозвучало ничего, и я даже подумала, не сделала ли она пластическую операцию на голосовых связках. Он был таким же, как и ее лицо.
— Нет. — Я едва не фыркнула. — Я здесь, чтобы поговорить с тобой и отцом. Он дома?
Она ответила не сразу.
— На веранде.
Простые смертные назвали бы это крытым крыльцом, но только не мама.
— Что ж, пошли.
Не дожидаясь ответа, я прошла мимо нее и спустилась вниз. Она шла за мной, держась на некотором расстоянии, и я чувствовала, как ее взгляд впивается мне в спину. Я начала считать про себя. На цифре «пять», когда я уже была на нижней ступеньке, она наконец открыла рот:
— Ты давно была в парикмахерской?
— Да.
Легкая усмешка в голосе.
— Я так и думала.
Я вздохнула.
— Тогда зачем спросила?
Мама отозвалась только в прихожей.
— А кстати, что на тебе надето?
— Барахло из комиссионки, — ответила я, хоть это было не так.
Она укоризненно покачала головой.
— Замечательно, Эвери.
Я закатила глаза и толкнула дверь на крыльцо, хотя меня так и подмывало броситься обратно в дом и забраться с ногами на белоснежные диваны. Отец сидел в шезлонге и читал газету. Прежде чем я успела открыть рот, это сделала мама:
— Посмотри, кто решил нанести нам визит.
Отец опустил газету и поднял взгляд. Удивление мелькнуло на его лице.
— Эвери.
— Привет, пап.
Приподнявшись, он отложил газету в сторону.
— Мы тебя не ждали.
Ни тебе «как ты поживаешь», ни «рад тебя видеть». Я села на плетеный стул.
— Я знаю. Я ненадолго.
— Она хочет поговорить с нами. — Мама осталась стоять на месте. — Ума не приложу о чем, но возле дома стоит арендованный автомобиль, и за рулем парень.
Я пропустила ее реплику мимо ушей.
— Это не имеет отношения ни к арендованному автомобилю, ни к тому, кто в нем сидит.
— Я очень надеюсь, что ты не проделала такой путь ради того, чтобы поговорить именно об этом, — ответила она.
Я сделала глубокий, долгий вдох.
— Я разговаривала с Дэвидом. — Отец напрягся, но мама хранила поразительное спокойствие. Хороший знак. — Он рассказал мне про Молли Симмонс и Блейна Фицджеральда, о том, что произошло прошлым летом — и произойдет нынешним.
— Эвери…
— Нет, — сказала я, перебивая мать, прежде чем она успела сказать то, что определенно выбило бы меня из колеи. — Я не нарушала условия соглашения. Я молчала все эти годы. Я сделала в точности то, о чем просили вы оба.
Мама вытянулась в струну.
— Дэвид не имел права звонить тебе…
— Почему нет? — спросила я. — Разве это противозаконно — сообщить мне о том, что Блейн изнасиловал еще одну девушку, как когда-то изнасиловал меня?
Отец судорожно вздохнул, но мама… она побледнела еще больше, если такое было возможно.
— Не надо так грубо об этом, — сказала она, складывая на груди руки. — Мы понимаем, что ты имеешь…
— В ту ночь в госпитале я сказала вам ровно то, что сказала полиции. Блейн изнасиловал меня. Это вы решили, что я должна забрать заявление, из-за чего все подумали, что я солгала.
— Эвери… — начал отец.
Но я не дала ему продолжить.
— Я здесь только потому, что мне необходимо избавиться от того, что произошло со мной, а сделать это я могу, лишь сказав вам те слова, что должна была сказать тогда. — Я глотнула воздуха, хотя это было лишнее. Я чувствовала в себе уверенность. — Вы двое поступили нечестно. Вы совершили чудовищную ошибку.
Мама шагнула вперед.
— Прошу прощения?
— Не делай вид, что ты не расслышала. — Я встала, сжимая кулаки. — Вы должны были послать к черту его родителей. Вы должны были спустить их с лестницы. Вы должны были пойти в полицию и рассказать о том, с чем к вам пришли его родители, потому что это была взятка за молчание вашей дочери. И ради чего все это? Ради того, чтобы вам не пришлось идти в суд? Чтобы никто не задавал лишних вопросов? И вы по-прежнему могли ходить в свой клуб и чувствовать себя там как дома? И пусть все это время вашу дочь будут называть лживой шлюхой? И Блейн будет на свободе, чтобы совершить то же самое еще раз? Не по нашей ли с вами вине? Вы должны были встать рядом со мной и поверить мне! Вы должны были помочь мне с этим справиться! Я же ваша дочь! Вам следовало думать прежде всего обо мне!
Отец отвернулся, и я могла понять почему. Возможно, он всегда подозревал, что было правдой. Мне бы на его месте тоже стало стыдно.
— Но для тебя все сложилось не так уж плохо, Эвери. — Мама шумно выдохнула. — В конце концов, сама подумай, какие возможности открыли для тебя эти деньги. Ты уехала учиться. Обставила собственную квартиру. — Ее губы скривились. — Тебя послушать, так мы вообще ничего для тебя не сделали.
— Нэнси, — одернул ее отец, поднимая голову.
— Что? — Вздернулся вверх подбородок. — Она ни разу не подумала о том, как нам тяжело.
Я уставилась на свою маму, но не от удивления. Хотя лучше бы я удивилась, потому что ее слова на самом деле глубоко ранили.
— Знаешь, в этом вся проблема, мама. Вас всегда только и беспокоило ваше собственное благополучие. — Я покачала головой и перевела взгляд на отца. — Мне уже лучше. Это я на всякий случай, вдруг вас это интересует. Я хорошо учусь. У меня есть друзья, и я встретила замечательного человека, который знает, что произошло со мной. Так что в этом смысле все сложилось неплохо. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу сказать это и про нас с вами.
Отец прижал пальцы к губам и смотрел куда-то вдаль, за деревья. Я повернулась к матери. Она выдержала мой взгляд, но тонкие морщинки показались в уголках ее глаз. Какой бы невозмутимой она ни выглядела, я знала, что задела ее за живое.
— Я приехала сюда не для того, чтобы вы почувствовали свою вину, — сказала я, тяжело сглотнув. — Дело не в этом. Мне было необходимо наконец-то высказать вам все в глаза. И еще я хочу, чтобы вы знали: я вас прощаю, но больше никогда не позволю вмешиваться в мою жизнь.
Она задержала мой взгляд чуть дольше, а потом отвернулась, и было видно, как напряжено ее лицо. Я подождала немного, надеясь услышать от них хоть что-нибудь, но молчание снова стояло между нами. Что ж, так тому и быть.
Я пошла к двери с прямой спиной и высоко поднятой головой. И это не было вымученной позой. Это была я, настоящая. Еще один камень свалился с души, и мне оставалось сделать последний шаг. Но это я оставила на завтра, а сегодня — сегодня был просто хороший день.
Улыбаясь, я шла через парадную гостиную. Мимоходом схватила с дивана подушку стоимостью, наверное, с ежемесячную аренду моей квартиры, и бросила ее на пол. Ребячество? Да. Получила ли я удовольствие? О, да, еще какое.
Выйдя на крыльцо, я увидела, что Кэм вышел из машины и, надвинув бейсболку чуть ли не на глаза, осматривает фонтан. Я расплылась в улыбке, когда он опустил руку в чашу с водой и начал плескаться.
Он повернулся и, увидев меня, побежал мне навстречу.
— Как все прошло?
— А… — Я привстала на цыпочки и, наклонив голову набок так, чтобы можно было заглянуть под козырек, поцеловала его. — Как и следовало ожидать.
Его руки сразу же спустились мне на бедра — верный признак того, что быстрый поцелуй зажег его, пусть даже и на лужайке перед домом моих родителей.
— Хочешь рассказать?
— За обедом. — Я отступила назад, и он поймал мою руку. — Я собираюсь пригласить тебя в «Чуйс»[21]…
— Эвери?
Кэм напрягся, крепче сжимая мою ладонь, когда я повернулась на голос моего отца. Он уже спустился с крыльца и шел прямо к нам.
— Если он скажет что-нибудь недостойное, не обещаю, что не вырублю его прямо здесь и сейчас, — предупредил Кэм, понизив голос.
Я сжала его пальцы в ответ.
— Надеюсь, что до этого не дойдет.
— Я предупредил, — пробормотал он.
Мы подождали, пока отец подойдет к нам. Он оглядел Кэма и наши сцепленные руки.
— Это Кэмерон Гамильтон, — представила я Кэма, как того требовали приличия. — Кэм, познакомься, это мой отец.
Кэм протянул ему свободную руку, но челюсть была напряжена, а в голубых глазах застыл лед.
— Здравствуйте.
Мой отец ответил рукопожатием.
— Рад познакомиться.
Кэм промолчал.
— Что такое, пап? — спросила я.
Он на какой-то миг встретился со мной взглядом и тут же отвел глаза. Его лицо было так близко, и в ослепительных лучах техасского солнца я увидела, как постарел мой отец. Я вдруг поняла, что все случившееся со мной легло тяжким грузом и на него. В отличие от мамы, он не маскировал свои переживания бесконечными косметическими процедурами и мейкапом.
Отец глубоко вздохнул и сказал:
— Знаешь, чего мне больше всего не хватает? Смотреть, как ты танцуешь.
Глава 32
За обедом я посвятила Кэма в подробности своего разговора с родителями. Я боялась, что он пробьет стену ножом для стейка, когда рассказывала о том, как держалась моя мама.
— Ты знаешь, я даже не удивлена. Она всегда была… холодной, а с годами стало еще хуже.
Лицо Кэма смягчилось.
— Ты добрее меня.
Я пожала плечами. Он бы так не думал, если бы стал участником моего внутреннего диалога.
— Но я рада, что поговорила с ними. А отец? Эти его слова о танцах… в них он как будто изливал душу. По крайней мере, до него дошло то, что я говорила, понимаешь?
Он кивнул.
— Ну, и что ты чувствуешь после всего этого?
Хороший вопрос. Я откинулась на спинку стула.
— Да ничего, пожалуй. То есть, как я уже сказала, я рада, что сделала это… но не знаю. Знаешь, это как визит к стоматологу. Ты не хочешь туда идти, но знаешь, что надо, а потом радуешься, что все-таки это сделал.
Потянувшись через стол, он накрыл мою руку ладонью.
— Ты все еще хочешь встретиться завтра с Молли?
— Да.
После того как мы заказали билеты, я заглянула в свой почтовый ящик и отыскала ее письмо. Это было несложно. Их было много. Я отправила ей короткое сообщение о том, что буду в городе и хочу с ней увидеться. Меня даже немного удивило, когда часом позже она ответила коротким «да».
— Я по-прежнему хочу встретиться с ней.
Кэм отвернулся, напряженный. Он не одобрял эту идею, но тем не менее поддерживал меня. В такие мгновения, как это, я снова думала о том, как мне повезло, что я столкнулась с ним в коридоре у кабинета астрономии. Мне надо было почаще об этом вспоминать.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |