Я чувствовала, как наливается свинцом мое тело.
— Я легко отделался, даже ночевать не пришлось в камере. — Кэм улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. — Меня оставили под домашним арестом на несколько месяцев, пока шло разбирательство. В итоге мне назначили год общественных работ в местном спортивном клубе, и еще в течение года я должен посещать психологические курсы по управлению гневом. Чем я и занимаюсь каждую пятницу. Осенью я сдаю последний экзамен. Моя семья должна выплатить компенсацию, и ты даже представить не можешь, сколько это стоит. Мне пришлось бросить футбол из-за исправительных работ, но… как я уже сказал, я легко отделался.
Он легко отделался.
Так же, как Блейн.
Нет. Я заставила себя заткнуться. Их двоих даже нельзя было сравнивать — Блейн был насильником, а Кэм отомстил за свою сестру. Да, он поступил неправильно, избив парня до полусмерти. Жестокостью нельзя отвечать на жестокость, но тот парень поднял руку на его сестру.
— Я понимаю, — сказала я. Как много общего было в этих историях, и какая пропасть лежала между ними. Меня потрясло собственное открытие. Я, прежняя, подумала бы только о том, как легко им обоим, сыночкам богатых родителей, удалось избежать ответственности. Только я давно уже стала другой. И теперь знала, что иногда добро приходится творить кулаками.
Он резко обернулся.
— Что?
— Я понимаю, почему ты это сделал.
Кэм замер.
— Эвери…
— Я не знаю, что ты сейчас подумаешь обо мне, но ты защищал свою сестру, и, хоть я не одобряю жестокости, но это твоя сестра и… — Что, если бы у меня был брат и он поступил бы так же, после того, что произошло со мной? Наверное, он стал бы моим героем, как бы пугающе это ни прозвучало. — …некоторые люди заслуживают того, чтобы им вышибли мозги.
Он пристально смотрел на меня.
Я сложила руки на коленях.
— А есть те, кто вообще не заслуживает права дышать. Я говорю, наверное, страшные вещи, но это так. Тот парень мог убить твою сестру. Черт возьми, он ведь мог забить до смерти и другую девчонку.
Кэм не сводил с меня изумленного взгляда, словно у меня вырос второй нос.
— Я заслуживаю наказания, Эвери. Я должен быть в тюрьме. Ведь я едва не убил его.
— Но ты не убил его.
Он промолчал.
— Позволь, я задам тебе один вопрос. Если бы можно было все вернуть, ты бы снова поступил так же?
Он ответил не сразу.
— Я бы все равно поехал к нему домой и врезал как следует. Может, не покалечил бы, но, честно говоря, не думаю, что поступил бы иначе. Этот подонок избивал мою сестру.
Я сделала глубокий вдох.
— Я не осуждаю тебя.
— Ты…
Я пожала плечами.
— Извращенная психопатка?
— Нет. — Искренняя улыбка сняла напряжение с его лица. — Ты необыкновенная.
— Я бы поостереглась так говорить.
— Серьезно, — сказал он, подходя к дивану. Он сел рядом со мной. — Я подумал, что стану тебе противен или ты разозлишься на меня, когда узнаешь.
Я покачала головой.
Кэм прижался ко мне лбом и нежно обхватил мои щеки ладонями. Его глаза искали мои глаза.
— Наконец-то я снял с души этот груз. Не хочу, чтобы между нами стояли какие-то секреты.
Я улыбнулась, когда он коснулся уголков моих губ поцелуем, но едва почувствовала это прикосновение. Кэм откинулся на спинку дивана и притянул меня к себе. Я тесно прижалась к его груди, но холод все равно пронизывал меня до костей. Он поделился со мной своей самой страшной тайной, хотя и боялся моего осуждения, а я по-прежнему держала свою взаперти. Это было несправедливо, и я не могла избавиться от нехорошего предчувствия, что неизвестный не оставит меня в покое.
«Как ты можешь с этим жить?»
Кэм поцеловал меня в макушку, и у меня перехватило дыхание.
Я и сама не понимала, как живу с этим.
Глава 28
Я не особо задумывалась об этом, но в Кэме всегда чувствовалось какое-то внутреннее напряжение; его тяготила тайна, которая, как он думал, может разрушить все, что ему дорого. Почему я так долго была слепа — оставалось для меня загадкой.
Но теперь наступило облегчение… отчасти.
Я подозревала, что к этому признанию Кэма подтолкнуло то, что он не поверил ни единому слову из того, что я наплела про эсэмэску. Возможно, он надеялся, что, открывшись мне, услышит и мою правду.
Да, только она грозила разрушить то, чем я дорожила больше всего на свете.
Нас.
Но в День святого Валентина я отказывалась думать об этом. Впереди был мой счастливый день, и я не хотела омрачать его.
Утром Кэм появился у меня на пороге с красной розой, и еще по одной я получала после каждой лекции в универе. К концу дня их набралось с полдюжины, а вечером, когда он пришел ко мне, стало вдвое больше. Я не знала, какие у него планы на этот вечер, и испытала облегчение, увидев его в джинсах и пуловере. Было уже поздно, начало десятого, и, поскольку праздник пришелся на пятницу, я сомневалась, что мы вообще выберемся из дома.
Поблагодарив его за розы, я отнесла их на кухню и поставила в вазу с остальными. Он все еще стоял в дверях.
— Что ты там делаешь? — спросила я.
Хитрая улыбка играла на его губах.
— Стой, где стоишь, и закрой глаза.
— Я должна закрыть глаза?
— Да.
Я повела бровью, пытаясь скрыть нарастающее возбуждение.
— Это что же, сюрприз?
— Конечно, сюрприз. Закрывай глаза.
Мои губы дрогнули в усмешке.
— Твои сюрпризы такие же пугающие, как и идеи.
— Мои идеи и мои сюрпризы — гениальные.
— Вспомни, как ты…
— Закрой глаза, Эвери.
Ухмыльнувшись, я послушно закрыла глаза. Я слышала, как он вышел за дверь, но вскоре снова зашел в квартиру.
— Не подглядывай.
Как же, не подглядывать… Это было все равно что поставить перед мной кусок торта и запретить его съесть. Я сделала легкое движение.
— Кэм…
— Две секунды, — сказал он, и было слышно, как что-то тяжелое вкатывается в коридор.
Что же это, черт возьми? Я сгорала от любопытства, и все труднее было стоять с закрытыми глазами. Я даже не догадывалась, что он задумал, но от Кэма можно было ожидать чего угодно.
Он взял меня за руку.
— Не открывай глаза, хорошо?
— Они закрыты. — Я позволила ему проводить меня из кухни в гостиную.
Кэм отпустил мою руку и обнял меня сзади, прижимаясь щекой. Еще не так давно я ненавидела, когда кто-нибудь стоял у меня за спиной, но теперь обожала, когда это делал он. Ощущение его рук, его сильных объятий, особая чувственность этой позы приводили меня в восторг.
— Теперь можешь открывать. — Его губы пробежались по моей щеке, обдавая меня волной мурашек. — Или так и стой с закрытыми глазами. Мне это тоже нравится.
Я рассмеялась, накрывая ладонями его руки, устроившиеся у меня на животе, и открыла глаза. От изумления у меня перехватило дыхание.
— О боже, Кэм…
Прямо передо мной, на высокой подставке, стоял огромный террариум, выложенный внутри песком и камнями, увитый зеленой листвой, и в углу, рядом с укромной норкой, сидела черепашка размером с мою ладонь.
Он усмехнулся.
— Нравится?
— Нравится? — Потрясенная, я кивнула, высвобождаясь из его объятий, и прижалась руками к стеклу. Малышка внутри спрятала голову в панцирь. — Я… я просто в восхищении.
— Хорошо. — Он встал рядом. — Я подумал, что теперь Рафаэлю будет с кем сходить на свидание.
Я снова рассмеялась, сморгнув подступившие слезы.
— Ты не должен был все это делать, Кэм. Это… слишком.
— Ерунда, и к тому же каждому нужен домашний питомец. — Он наклонил голову, целуя меня в щеку. — С Днем святого Валентина.
Повернувшись к нему, я обвила его шею руками и поцеловала так, словно завтра уже не наступит. Когда я оторвалась от него, в его глазах полыхал синий огонь.
— Спасибо тебе.
Он накрыл мой рот мягким, до боли нежным поцелуем.
— Пожалуйста.
Я обняла его за талию, прижимаясь к его груди.
— Это мальчик или девочка?
— Знаешь, если честно, понятия не имею. Говорят, что можно определить пол по форме панциря, но черт его знает, как это делается.
Я усмехнулась.
— Что ж, мальчик это или девочка, я все равно назову его Микеланджело.
Кэм рассмеялся.
— Идеально.
— Нам бы еще двоих для компании.
— Это верно.
Я выскользнула из его рук и, улыбаясь, заглянула ему в глаза.
— Я сейчас.
Я бросилась в спальню и схватила открытку, в которую вложила билеты на матч. Когда я вернулась в гостиную, Кэм пристраивал тепловую лампу над террариумом. Он обернулся, нежно улыбаясь мне.
— С Днем святого Валентина, — сказала я, чуть ли не всучив ему открытку. Мои щеки пылали. — Это не так круто, как твой подарок, но надеюсь, что тебе понравится.
— Я в этом даже не сомневаюсь. — Уголок его губ пополз вверх, когда он аккуратно открыл конверт и достал открытку. Я не стала писать длинное поздравление, потому что просто не знала, что еще сказать, и ограничилась лишь парой строк и своим именем.
Я затаила дыхание, когда он раскрыл ее. Полуулыбка сменилась улыбкой на пол-лица, когда в его пальцах оказались два билета. Он взглянул на меня сквозь опущенные густые ресницы.
— Это просто фантастический подарок, любимая.
— Правда? — От радости я захлопала в ладоши. — Я надеялась, что тебе понравится. Понимаю, обидно не играть в футбол, но я подумала, что тебе не станет грустно, если ты пойдешь на эту игру, и тебе не обязательно брать с собой меня…
Кэм зажал мне рот поцелуем голодного, набросившегося на еду. В этом поцелуе не было и намека на нежность и сладость, это было обольщение похотью.
— Конечно, я пойду с тобой. Твой подарок — идеальный, — сказал он, покусывая мою нижнюю губу, отчего меня бросило в жар, накрывая волной желания. — Ты сама идеальна.
В голове опять промелькнула непрошеная мысль. Если бы он только знал, как далека я от идеала. Но я прогнала ее и со всей страстью отдалась поцелую Кэма, с которым было так легко забыть обо всем на свете.
Словно напившись мною и утолив жажду, он опустил руки на мои бедра и крепче прижал к себе. Я почувствовала его возбуждение. Кэм был… настоящей секс-машиной, и неудивительно, что его плоть воспламенялась и твердела с головокружительной скоростью, но меня всегда поражало, что он, как бы сильно меня ни хотел, ни разу не перешел ту грань, за которую так стремился.
Его руки крепче сжали мои бедра, и я повисла у него на шее. Казалось, мы оба следовали какому-то негласному, подсознательному соглашению, потому что он тотчас поднял меня, и я обвила ногами его талию. Я застонала, когда он до хруста стиснул меня в руках, и его языку, казалось, уже не хватало места у меня во рту.
Он шагнул в сторону спальни, и горячая волна пронеслась по моему телу. Я знала, куда он идет, и чувствовала, как глубоко внутри меня сцепились в схватке восторженная радость и вечная тревога. Он уложил меня на кровать, и я распласталась посередине. Мучительно долго, как мне казалось, он стягивал с себя пуловер, но вот наконец склонился надо мной и обхватил мою голову руками. Мощь и сила его рук и тела подавляли меня, но не пугали.
Я обвела пальцем язычки пламени вокруг солнечного круга на левой стороне его груди.
— Мне нравится твоя татуировка, — призналась я. — Почему ты выбрал именно эту?
Он загадочно улыбнулся.
— Ты действительно хочешь знать?
— Да.
— Довольно глупая история.
Мой палец вычерчивал контур солнца.
— Предоставь мне самой судить.
— Я сделал ее после той драки. — Кэм сдвинулся, так что его колени сжали мои бедра, и его руки скользнули мне под рубашку. Я приподнялась, помогая ему раздеть меня. Я все еще не знала, что будет дальше. Он сбросил мою рубашку на пол. — Какое-то время я был не в себе. Не мог вернуться на занятия, сидел дома, вот тогда и сделал эту наколку. Мне казалось, что во мне что-то не так, раз я позволил себе сорваться.
Я опустила руки, и его ладонь легла на мой голый живот. Кончиками пальцев он дотянулся до косточек бюстгальтера и передней застежки.
— Я был в депрессии, — признался он. Волосы упали ему на лоб, когда он облокотился на другую руку. — Я злился на себя, на весь мир, ну и все такое. — Сделав паузу, он пробежался пальцами по моему животу, и я заерзала от щекотки. Неуловимая улыбка вернулась на его лицо. — Наверное, за пару недель я выпил все запасы алкоголя в доме. Я знал, что родители переживают за меня, но…
Кэм не договорил и, нагнувшись, поцеловал ложбинку между грудями. Я шумно вдохнула, и он повторил поцелуй.
— Джейс часто навещал меня. И Олли тоже. Если бы не они, я бы, наверное, сошел с ума. Можно? — Он прикоснулся к застежке бюстгальтера и поднял на меня взгляд, исполненный желания.
Сердце екнуло. Это было впервые между нами. В горле пересохло, когда я кивнула.
— Спасибо тебе, — произнес он, и я подумала, как это странно, благодарить за такое. Его взгляд снова скользнул вниз, и у меня перехватило дыхание. Он расстегнул крючки, но не разъединил чашечки. — Джейс сказал мне кое-что, когда я был пьян в жопу. Не знаю почему, но его слова запали мне в душу.
Я судорожно глотнула воздух, когда он провел пальцем между грудями.
— Что он… что он сказал?
Кэм взглянул на меня сквозь бахрому ресниц.
— Он сказал, что жизнь продолжается, пока встает и светит солнце. И это меня отрезвило. Может, потому что это правда. Пока светит солнце, все не так плохо, как нам кажется. Вот почему я сделал татуировку солнца. Что-то вроде напоминания.
— Это не глупая история, — сказала я.
— Хм… — Он приподнял одну чашечку бюстгальтера и осторожно сдвинул ее в сторону, потом проделал то же самое с другой. Прохладный воздух словно поддразнил мои и без того напрягшиеся груди. Я лежала перед ним нагая по пояс. — Господи, какая же ты красивая, Эвери.
Кажется, я опять сказала спасибо, но не знаю, насколько отчетливо это прозвучало. Он пробежал рукой по моим грудям, и я выгнула спину от этого чувственного прикосновения. Он что-то говорил, поглаживая большим пальцем мой сосок, но я не могла разобрать его тихих слов. Дрогнула его рука, на которую он опирался.
Кэм посмотрел мне в глаза, спускаясь другой рукой к пуговице на поясе моих джинсов. В его взгляде читался вопрос, и я кивнула, распаляемая желанием узнать, что будет дальше. Оно было куда сильнее, чем мой испуг.
Он стянул с меня джинсы, снял носки. При этом он что-то бормотал о строении черепа и костей, но в висках так стучало, что я ничего не соображала. Потом он снял с меня бюстгальтер, и, когда я осталась в одних трусиках, его медленный оценивающий взгляд, скользящий по моему телу, обжигал меня, словно раскаленное августовское солнце Техаса.
Наши губы соприкоснулись. Поцелуи были неспешными и глубокими, пока его рука касалась моей груди. Его опытные движения будто дразнили меня, пока он спускался губами вниз, по моей шее. Я напряглась в тот самый миг, когда его горячий рот накрыл кончик груди. Он уже делал так раньше, через белье, но ничто не могло сравниться с этим новым ощущением, когда между нами уже ничего не стояло. Моя кровь, наверное, уже превратилась в огненную лаву, которая обжигала бедра, заставляя их беспокойно двигаться. Когда его рот глубоко втянул сосок, рука пробежала вниз, опаляя кожу и ныряя в трусики.
Его палец нащупал бугорок, и острая боль неизведанных ощущений пронзила меня. Я дернулась и запрокинула голову, а его пальцы все продолжали свою медленную работу.
Он неотрывно смотрел в мои глаза, когда кончиком пальца скользнул в меня. Я судорожно вздохнула, впиваясь в его бицепсы.
— Так хорошо? — произнес он, голосом глубоким и пьянящим, как добротное виски.
Глотнув воздуха, я снова кивнула.
— Да.
Еле уловимая интимная улыбка окрасила его губы, и вот его палец вошел чуть глубже и пришел в движение. Мое тело было в огне, его сотрясала крупная дрожь, и узел желания скручивался все сильнее.
— Ты очень напряжена, — пробормотал он, и его поцелуй поглотил меня всю.
Мои бедра задвигались быстрее, и он повернул ладонь, надавливая на чувствительный бугорок. Столько всего сошлось для меня в этот миг, когда его грудь терлась о мои груди, рука прижималась к моей обнаженной плоти, его палец был внутри меня, и я уже была не в силах совладать с собой. Я вцепилась в его руку, сжимая бедра, и прервала поцелуй, выкрикивая его имя, когда волна оргазма судорогой пронеслась по моему телу.
Кэм отозвался утробным звуком, покусывая мою шею.
— Обожаю, как ты произносишь мое имя.
Я едва могла дышать, не говоря уже о том, чтобы вымолвить хоть слово, пока его палец оставался во мне, до самого последнего спазма. Когда дрожь наконец стихла, он убрал руку, и меня с ног до головы окатило горячей волной. Но я хотела дать ему больше, чем осмеливалась до этого. Опьяневшая, я слегка подтолкнула его в грудь, и он перекатился на спину. Переведя дух, я села на него верхом и, пока не пропал кураж, расстегнула пуговицы на застежке его джинсов.
Кэм завелся тотчас, как только мои пальцы сомкнулись на нем и теплое дыхание рта коснулось его плоти. Он яростно вцепился в одеяло, сжимая руки в кулаки.
— О черт, — прохрипел он.
Я улыбнулась этому измученному голосу и накрыла ртом его горячий конец. Он содрогнулся всем телом, выгибая широкую спину. Я понятия не имела, когда наступит момент, чтобы сделать то, что я задумала, но рассудила, что ждать недолго.
И я не ошиблась.
Кэм обхватил меня, прижал руку к моему затылку, направляя мои более чем неумелые движения. Странно, но меня почему-то совсем не смущала и уж тем более не пугала моя неопытность. Его тело отзывалось глубокими стонами, и это подсказывало мне, что ему хорошо, а, значит, я все делала правильно.
Он слегка отстранил меня и, приподнявшись, впился в меня поцелуем, сотрясаясь в оргазме. Мне нравилось ощущение его тела в этот миг сладостного облегчения, но куда важнее для меня было то, что я чувствовала себя раскованно и уверенно. Вконец обессилевшая, я оторвалась от него и рухнула на спину, и он лег рядом со мной. Его грудь тяжело вздымалась, когда он выдохнул:
— Это был лучший секс в День святого Валентина.
У меня вырвался сиплый смех.
— Вынуждена с тобой согласиться.
Он нашел мою руку и сжал ее.
— Ты проголодалась?
— Нет. — Я подавила зевок. — А ты?
— Еще нет, — ответил он.
Я понятия не имела, который час, но я так обессилела, что меня можно было вытащить из этой постели только с божьей помощью. Ну, или с помощью шоколада. Одно я знала наверняка: я не хотела, чтобы он уходил. Собравшись с духом, я произнесла вслух то, о чем мечтала.
— Останешься со мной? На всю ночь?
Рука Кэма пробежалась по моему голому плечу.
— Тебе не придется меня уговаривать. — Он коснулся плеча поцелуем. — Сейчас вернусь.
Я перекатилась на бок, укрываясь одеялом. Я слышала шум воды в ванной, а потом он вернулся и скользнул ко мне под одеяло. В его руках, обвивающих мою талию, прижимаясь к его телу, я сонно улыбнулась и подумала о солнце.
Все было идеально.
Глава 29
Солнце светило весь февраль и весь март. Первую половину весенних каникул я провела в компании Кэма и Олли, потом мы опять гостили у его родителей, и нам даже удалось потусоваться с Брит, которая в это время тоже была у своих.
Мне казалось странным, что Брит будто и не в курсе того, что произошло между Кэмом и экс-бойфрендом его сестры, но я не заводила об этом разговор. То, что рассказал мне Кэм, был глубоко личным, и, хотя меня распирало от любопытства и хотелось выяснить, знает ли она что-нибудь об этом деле, я не собиралась нарушать наш уговор.
Тем более что было столько подходящих случаев открыться ему. Но, сколько бы я ни уговаривала себя, слова упорно не хотели вылезать наружу. Признаваясь Кэму даже в мыслях, я содрогалась от ужаса. Да что там говорить, я просто не знала, с чего начать.
Вместо этого я усилила бдительность и следила за своим телефоном, стараясь, чтобы он не попадался на глаза Кэму. Я по-прежнему получала сообщения и звонки, причем с завидной регулярностью, два раза в неделю, а электронные письма я тотчас удаляла. Несколько раз я почти ответила на эсэмэску. И однажды чуть не ответила на электронное письмо.
Наверное, так же, как и Кэм, я предпочитала делать вид, что ничего не происходит. Я ненавидела себя за это, презирала, потому что это опять было трусливое бегство, а не решение проблемы.
Зима уже выдохлась и покидала этот крошечный уголок Западной Вирджинии, оставляя за собой землю в черных проталинах. Мы собрались за ланчем, чтобы обсудить планы на весну. Кэм раздумывал, стоит ли ему поехать домой на уик-энд в середине апреля или побездельничать с нами, а Джейкоб все пытался убедить Брит составить ему компанию в какой-то волонтерской авантюре по садоводству.
Брит макнула жареную картошку в стаканчик с майонезом. Олли наблюдал за ней, и его красивое лицо сморщилось от отвращения. Но она, похоже, этого не замечала.
— Я не собираюсь тратить свои последние длинные выходные на посадку маргариток.
— При чем здесь маргаритки? — вздохнул Джейкоб. — Это будет ботанический сад чудес и любви.
Кэм сидел рядом со мной за столом. Он уткнулся мне в плечо, чтобы не расхохотаться. Я привычным жестом прикрыла рот рукой, пряча улыбку.
— Но это же глупость несусветная. — Брит отправила в рот сдобренную майонезом картошку, и Олли застонал. — Я собираюсь провести четыре дня овощем.
— Неужели тебе приятнее быть огурцом, вместо того чтобы устроить душе праздник?
У Кэма уже сотрясались плечи.
— Думаю, мне больше подойдет роль брокколи, — ответила Брит.
Олли наконец отвлекся от тарелки Брит и посмотрел на Джейкоба.
— Ты что, серьезно?
— Да! — Он хлопнул себя по коленкам. — Почему бы не раскрасить мир разноцветьем изумительных садов?
Я присмотрелась к нему.
— Ты что, под кайфом?
Джейкоб выглядел оскорбленным… секунды две.
— Ну, может, чуть-чуть.
Рассмеявшись, я перевела взгляд на Брит.
— Думаю, ты все-таки должна помочь ему построить его счастливый сад.
Она фыркнула.
— У тебя это лучше получится.
— О, нет. — Кэм тотчас поднял голову, и его рука, скользнув под стол, схватила меня за коленку. — Она только моя на этот уик-энд. Никакого сада любви.
— Если только она не будет сажать цветы в твоем саду любви? — поддразнил его Джейкоб.
Я закатила глаза.
— Очень остроумно.
— Кажется, вчера ночью она как раз этим и занималась. — Олли отодвинул стаканчик с майонезом подальше от Брит. — Судя по звукам, которые доносились из твоей комнаты.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
— Что?!
— А ты что, так и дежурил, приклеившись ухом к стенке? — Рука Кэма поползла выше, и мои щеки вспыхнули, но совсем по другой причине.
Олли пожал плечами.
— А что еще мне остается делать?
— Извращенец, — бросил ему Кэм.
Эти трое пустились в споры об овощах, уже не вовлекая нас с Кэмом в эту бредовую дискуссию, чему я была только рада. Я не была фанаткой овощных растений.
— У меня есть другая идея, получше. — Кэм понизил голос, упираясь подбородком в мое плечо.
Я чуть повернула голову.
— О боже…
— Ты сойдешь от нее с ума.
Теплые пузырьки уже поднимались в моей груди, и я была готова сказать, что схожу с ума от него, но здесь, в столовой, когда наши друзья увлеченно обсуждали достоинства спаржи, мои признания были бы по меньше мере неуместны. Поэтому я ограничилась нейтральным:
— И что за идея?
— Прогуляй последнюю лекцию и побудь со мной.
Я сразу влюбилась в эту идею.
— Но у меня же занятия.
— У тебя искусство. Это не считается.
— Почему ты так решил?
Он оторвался от моего плеча и прижался губами к впадинке за ухом.
— Ты сама говорила, что в понедельник чуть не уснула.
— Но не уснула же, — возразила я.
Кэм уже целовал меня за ухом, и меня бил озноб.
— Поверь мне. То, что я предлагаю, куда лучше, чем искусство.
Мои мысли понеслись в заданном направлении. Секс. Настоящий секс с настоящим проникновением.
О боже, мне самой не верилось, что я такое придумала. Может, было какое-то ненастоящее проникновение, мне не известное? Пожалуй, что и так. У нас с Кэмом было все, кроме секса. Чего мы только не вытворяли друг с другом, но секс? Самого акта пока не было, хотя вчера ночью — когда мы якобы мешали спать Олли, — все к этому шло. Но в последний момент я почему-то запаниковала и по привычке ограничилась минетом.
И не то чтобы он жаловался или его что-то не устраивало, но я сама уже хотела взять новую высоту в наших отношениях. К тому же я, наверное, была единственной двадцатилетней девственницей на кампусе, и как долго мог ждать Кэм, пока я созрею? Мы были вместе уже четыре месяца, а по мужским меркам — тут как с возрастом у собак, — это было, считай, четыре года.
Предвкушение уже разливалось мурашками, но и тревога нарастала ледяным комом в груди.
Кэм обнял меня за талию, стащил со стула и пересадил к себе на колени. Наша троица уже давно перестала обращать на нас внимание, но за соседними столиками многие обалдели и откровенно разглядывали нас.
Кэм, ничуть не смущаясь любопытных глаз, откинул голову назад и хитро улыбнулся мне.
— Ну, что скажешь?
— Глядя на вас, сладкая парочка, уже слюнки текут, — вмешался в наш разговор Джейкоб. Мы оба посмотрели на него. — Если ты не прогуляешь искусство и не сбежишь с ним, я тебя отшлепаю.
— Ну, разве после этого я могу сказать «нет»?
Мне оставалось лишь надеяться, что, когда дойдет до дела, я смогу сказать «да».
* * * Кэм действительно был необыкновенным.
Я даже не знаю, как ему удавалось постоянно удивлять меня своей чуткостью, да и как вообще можно было сочетать в себе столько достоинств? А еще я не понимала, почему мне понадобилось столько времени, чтобы разглядеть это в нем.
Когда я вышла из кампуса, он встретил меня у моей машины и увлек к своему внедорожнику.
— Что мы делаем? — спросила я.
— Увидишь.
Его загадочная полуулыбка действовала на меня магически. И только когда мы выехали на трассу 170 и я увидела указатель, до меня дошло, куда мы едем. Взволнованная, я так резко повернулась к нему, что едва не задушила себя ремнем безопасности.
Кэм рассмеялся.
— Мы едем в Вашингтон? Неужели?! — воскликнула я, подпрыгивая.
Он хитро покосился на меня.
— Может быть.
— И мы пойдем в Смитсоновский институт, да?
— Вполне возможно.
Я все никак не могла успокоиться.
— Почему? — вырвалось у меня. — То есть я имею в виду, ты же говорил, что история навевает на тебя скуку, тогда почему?
— Почему? — Он снова засмеялся, поправляя бейсболку. — Я обещал тебе, что съезжу с тобой туда, но мне не удалось это в твой день рождения, так я подумал, почему бы не сделать это сегодня?
Почему не сегодня? Я обожала в Кэме эти экспромты, без оглядки и утомительного планирования. Он жил настоящим, буквально здесь и сейчас, и ничто его не сдерживало, даже ошибки прошлого, потому что он давно уже перешагнул через них и пошел дальше.
Возможно, потому что он оценил свой поступок и его последствия. Пусть для этого понадобились долгие недели депрессии, алкоголя и душевных мук, но он пришел к согласию с самим собой.
Я уважала его за это.
Мы провели остаток дня в музее, переходя от экспоната к экспонату. Кэму, казалось, было гораздо интереснее прикасаться ко мне и украдкой целовать, чем разглядывать артефакты, но меня это вполне устраивало. Я вспоминала целующиеся парочки, которые то и дело попадались мне на глаза в прошлый раз, и сознавала, что теперь я одна из них. Это было так естественно, так правильно. Мы были такие же, как они, и я упивалась этой мыслью.
Было уже поздно, когда мы вернулись домой, и, поскольку в четверг никаких занятий не было, в нашем распоряжении была целая ночь. Все еще возбужденная нашей спонтанной поездкой, я насыпала вонючий черепаший корм в маленькую миску и поставила ее в домик Микеланджело.
Когда я закрыла крышку террариума, Кэм подошел сзади, положил руки на мои бедра. Он повернул меня к себе, и я встала на цыпочки, коснувшись его губ нежным поцелуем.
— Спасибо тебе за сегодняшний день, — сказала я, обвивая руками его шею. — Это было просто замечательно.
— Я же говорил тебе, что моя идея гениальная.
— Они всегда гениальные.
— Черт возьми. — Он округлил глаза, изображая крайнее удивление. — Ты наконец-то признала это?
Я усмехнулась.
— Может быть.
— Ну-ну, как же. Ты всегда знала, что мои идеи — все в десятку.
— Если по шкале от одного до ста, то да.
— Ха-ха. — Его руки скользнули вверх, к моим грудям. — Угадай? У меня есть еще одна идея.
— Что-то связанное с яйцами?
Глубокий смех вырвался у Кэма, и он крепче стиснул мои бедра, прижимая к себе.
— Нет, обойдемся без яиц.
Я догадывалась, в чем дело, и в животе заныло.
— Неужели?
Он покачал головой.
— Но обещаю, что это будет так же вкусно.
Мои щеки горели, и я отвернулась.
Его губы повторили мое движение, не отрываясь от моей щеки.
— Только ты, я, кровать и минимум одежды.
Мурашки побежали по моей спине.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |