— Ну что же ты опять смолк? Ну рассказывай-рассказывай про свои моря-океаны, — сказала Алька. Она сидела у печки на китовом позвонке и штопала чулок. В доме было уже три позвонка, и из-за этого дом стал напоминать палеонтологический музей, но зато такие «табуреты» были очень удобными: легкими, устойчивыми и с небольшими выемками. — Ты так рассказываешь про море, будто ты и не человек вовсе, а рыба.
— Мне и самому порой кажется, что я получеловек-полурыба, — сказал Волков. Подняв душистую стружку, он сунул ее в печку и закурил. — Я уже устал от рассказов. Давай-ка ты немножко поработай языком. Кстати, ты мне хотела рассказать про свой амулет.
— О! Я тебе еще и не рассказывала про него? — воскликнула Алька, откладывая чулок. Она расстегнула пуговички кофточки и, скосив глаза, поглядела на желтоватый клык, разрисованный непонятными значками, и синие бусинки, нанизанные на тонкий ремешок. — Ну вот: это такая вещь, ого! Амулет носила моя прапрапра... В общем, очень много раз «пра» бабушка, которая жила еще на острове Атту. Да, да, и не смейся! И вот... если будешь улыбаться, я ничего больше не скажу. Тот, кто носит этот амулет, тот никогда не погибнет в океане. Вот! Может, когда я прыгнула в океан за Бичом, я бы и утонула, но амулет спас меня.
— Ты ведь пионерка. А?
— Попадало мне уже, — вздохнув, сказала Алька. — Но как подумаю, сколько женщин и мужчин унангунов носили на шее амулет, и вот я последняя, то...
— Ну ладно. А синие бусинки?
— Так это же бусинки Беринга. Да, да! Это мы с Толиком нашли в том месте, где была землянка Беринга: рылись мы с ним, рылись и вот нашли.
— Витус Беринг привез тебе эти бусы? — удивился Волков. — Удивительная ты девочка, Алька.
— Черномордый вернулся. Слышишь? — сказала Алька. Сквозь шум ветра и стук дождя донесся знакомый крик песца: «Уох! Уо-охх!» Борис, побывавший опять недавно у них в гостях — он приходил понаблюдать за Седым, — рассказывал, что Черномордый время от времени появлялся у него в бухте Каланьей. Ишь двоеженец!.. Взяв чулок, Алька разгладила штопку и сказала: — Эти чулки ужас как рвутся. Лена говорит: на тебе все вещи ну огнем горят. И особенно обувь. Так я, знаешь, еще холодно, а уж босиком бегаю. Но только чтобы она не видела, а то ругается. Ой и соскучилась я по ней!
— Отчего она не придет сюда?
— Забой же... Ни минутки у нее свободной нет. Незаметно, правда?
— Здорово у тебя получается, — ответил Волков, разглядывая грубую жесткую штопку. — Вот пойду опять в море и привезу тебе что захочешь. Ну говори, что привезти?
— Куклу. Большую, говорящую! Или вот такой нож, как был у тебя. Нажал кнопочку, а он вжик — и выскочило лезвие! И еще... — тут она остановилась, нахмурилась и сказала: — Нет. Мне ничего не надо. Ты лучше не уходи в море. Ладно?..
Со стороны океана донесся выстрел. Они переглянулись, и Волков потянул с веревки свитер, а она стала торопливо натягивать чулки. Зевая, поднялся Бич и пошатнулся, так его разморило у огня, лентяя.
— А ты куда? — спросил Волков. — Ты же вчера до нитки...
— А я тебя не отпущу одного! — решительно сказала Алька и добавила: — Уж не Короед ли притащился, а?
Загасив печь, они быстро оделись, вышли из дому и, пряча лица в воротники, направились к океану. «Уо-о-охх! Уо-охх!» — прокричал им вслед Черномордый. Игнорируя песца и его ругань, Бич лениво трусил сзади, пряча морду от дождя и ветра за ногами Волкова.
Ну вот и речка, крутой подъем за ней. Сейчас они заглянут в бухту Нерпичью и повернут домой. Затопят опять печь, он достругает доски для новой книжной полки, а потом протравит их марганцовкой, и доски примут «старинный», благородный, под красное дерево, вид...
— Скорее! Сюда-а-а!
Что такое? Волков поглядел в испуганное лицо бегущей сверху со скал Альки. Она махала рукой, показывая в сторону бухты Нерпичьей, и, подбежав ближе, выпалила:
— Там! Их кто-то пострелял! И все красное — кровь!
— Кровь? Стой! Куда опять понеслась? Иди за мной.
Они быстро поднялись на скалы, ограждающие бухточку, а потом скатились по каменистому откосу к воде. Вся лайда в бухте была истоптана; там и сям темнели лужицы крови, а у самого уреза воды лежали красные, недавно ободранные туши нерп.
— Это все Короед... все он, — понижая отчего-то голос и оглядываясь, сказала Алька. — С приятелем своим, Петькой Барсуковым. Ну тем, толстолицым! Лена уже несколько раз то одного, то другого захватывала и разные акты писала, но их все никак не усудят: говорят, свидетелей нет! Гляди — след от шлюпки.
Он уже и сам увидел этот след. Вот тут они вытаскивали шлюпку на лайду, грузили шкуры... Сколько же они убили нерп? Волков ходил от туши к туше и считал. Шестнадцать больших и семь маленьких. И малышей не пожалели. Еще бы, белый мех так хорошо идет на шапки. Он посмотрел в океан: удаляясь от берега, медленно полз черно-рыжий сейнер. Это «Баклан». Значит, где-то на берегу люди высадились, постреляли нерп, потом с сейнера подошла шлюпка и забрала шкуры и людей... Стоп-стоп, но не все ушли на сейнере! Вот же следы... Кое-где вода перемыла их, но там, где не достала, следы четко отпечатались на плотном сыром песке. Двое шли. И у одного на каблуке не было подковки. Волков пошарил в кармане, достал железку и положил ее на отпечаток...
— Догоним? — спросил он у девочки.
— Если они пойдут поверху, то мы их можем обогнать понизу! — воскликнула Алька. — Я там одну тропку знаю!
— Не боишься?
— Я? Ха-ха!..
— Ну что ж, потопали.
Позвав Бича, Алька побежала, все время нагибаясь и разглядывая следы. Закурив на ходу, Волков поправил на плече винчестер и, внимательно поглядывая вперед, быстро пошел за девочкой.
ГЛАВА V
ВСТРЕЧА
В КАМЕННОЙ ЛОВУШКЕ
— Нам отсюда не выбраться! — выкрикнула Алька с отчаянием и опустилась на камень.
— С чего это ты взяла? Безвыходных положений не бывает, — наигранно бодрым тоном сказал Волков и хлопнул девочку по спине. — Ну-ка распрями позвоночник. Итак, полезем на карниз. Вначале я тебя подсажу, а потом ты меня за руку потянешь.
— Прилив уже начался. Нас же смоет, как мусор. И как я забрела сюда? Дура я набитая, дура, дура!
— Алька, я же сказал: подсажу, а ты мне руку...
— Но мне же не вытянуть тебя! Я ведь девочка, а не мужчина!
— Но ты же не простая девочка: ты повелительница птиц и зверей всего этого острова!
— Это я в тумане на песцовую тропку свернула...
— Алька, возьми себя в руки. Ну же!
Виновато взглянув на него, девочка попыталась улыбнуться, но губы ее скривились в жалкую гримасу. Волков положил ей ладонь на голову и осмотрелся еще раз, обдумывая: что же все-таки предпринять? Отвесные каменные стены врезались зубчатыми вершинами в немного прояснившееся небо. Тучи еще ползли над островами, но уже потощали, протерлись кое-где о горы, и сквозь эти прорехи неярко светило солнце. Щурясь, Волков оглядел скалы, полукругом отступившие на полтора десятка метров от океана: в непропуск они заскочили. Однако что же можно предпринять? И впереди скалы обрывались в океан, и позади тоже. Там, метрах в трех над водой, виднелся узкий карниз. Край его словно кто топором отсек. Алька сказала: вот пройдем эту бухточку, поднимемся вверх и как раз на тропу выберемся, по которой Аркаха Короед с Барсуковым на Большое лежбище идут... Чертовы песцы натоптали везде тропинок, не сидится им на месте; перепутала девочка какую-то из тропок, и вот с того самого карниза они и спрыгнули на еще не залитую водой лайду, спрыгнули прямо в каменную ловушку. Нет теперь хода вперед, нет хода назад. Пока они тут метались, отыскивая проход дальше, прилив начался, и с каждой минутой океан будто сжирал метр за метром еще не покрытой водой части лайды.
— Ощетинимся! Да если что, мы вокруг скал поплывем, — сказал Волков.
— Да нас же о скалы волной...
— А мы поплывем мористее. Знаешь, есть такая поговорка: дальше в море, меньше горя. А?
Они оба посмотрели в океан. Волны с гулким рокотом накатывались на берег. «Нет, это невозможно, — подумал Волков. — Я-то пробьюсь через накат, но девочка не сможет». И он снова осмотрел скалы. В одном месте они были рассечены узкой щелью, и из нее, с уступчика метра в полтора, вырывался небольшой, но сильный водопад. А нельзя ли выбраться там? Ну конечно же! И чего они разволновались? Волков уже намеревался добраться к водопаду, с тем чтобы, преодолев его, уйти по каменной щели вверх, как вдруг вода вышвырнула из расщелины большой камень, и он, прогудев, с треском врезался в насыпанный у подножия скал плитняк. Волков стиснул зубы и подумал: и все же я бы рискнул... Но как перетащить через водопад Альку? Да и этого сорванца Бича. Стоп-стоп — Бич! Вот кто может помочь! Не подозревая об опасности, пес косился по берегу и, клацая зубами, ловил шустрых рачков-бокоплавов, которые, будто золотистые зерна, выпрыгивали из-под его носа.
— Бич, ко мне! — позвал Волков и сказал Альке: — Я его сейчас подсажу на карниз, мы привяжем к его ошейнику записку, и он помчит на Большое лежбище.
— А если в Урилью?
— «Если-если»! Царапай на носовом платке записку.
Слюнявя карандаш, хмурясь, Алька большими буквами написала: «Мы в непропуске у мыса Гремящего». И Волков привязал платок к ошейнику. Потрепав пса по башке, он стал внушать ему, куда нужно бежать. Морща лоб, тараща глаза, Бич напрягал все свои скудные умственные способности, чтобы понять, что от него хотят его друзья, и повизгивал от нетерпения. Ну, понял ты или нет?..
Взяв пса на руки, Волков вошел в воду, подобрался к скале, где карнизик, и что было силы швырнул Бича вверх. Зацепившись лапами за выступ, сопя от натуги, пес вскарабкался на карниз и, виляя хвостом, посмотрел сверху на Волкова.
— Ну беги же!.. — крикнул Волков. — На Большое лежбище!
Радостно залаяв, Бич попятился и прыгнул на Волкова. «Ни черта этот глупый пес не понял и не поймет», — подумал Волков, глядя в его преданные, но без искорки мысли глаза. Но все же... Он снова подбросил Бича на карниз и быстро вышел на берег. Ну же, Бич, сообрази хоть раз в жизни! Побродив вдоль карниза, Бич с лаем убежал за выступ. Неужели дошло?
— Ну вот и порядок, — сказал Волков. — Скоро Бич прибежит на Большое лежбище, и тогда...
Из-за выступа скалы на карнизе появился пес, в зубах он держал плоскую камбалу. Прыгнув с разбегу в воду, он подбежал к Волкову и бросил на камни вонючую рыбину.
— Ну ладно, Бич... — проворчал Волков и решительно сказал — Алька, мы все ж должны попробовать. Ведь ты держала морского льва за нос!
— Держала?! Да я ему в ноздрю перо сунула! А он ка-ак чихнет! — оживляясь, затараторила девочка. — Ладно. Попробуем! Что же это я? Значит, ты меня подсаживаешь, а я тебя волоку... Идем!
Волков забросил на карниз Бича и, вернувшись за девочкой, посадил ее себе на плечи. Стараясь не поскользнуться, он подобрался к скале. Вода по пояс, по грудь... Хватаясь пальцами за скалу, Алька встала ему на плечи и быстро вскарабкалась на карниз. Ну вот и полдела. Опустившись на колени, она протянула Волкову руку, тот схватился за нее и, шаря другой по гладкому камню, отыскивая ногами малейшие выступы, полез. Еще чуть, еще немножко... Волосы девочки упали на лицо, Волков видел ее сузившиеся от напряжения глаза и закушенную нижнюю губу. Ну еще немножко! Уже казалось, что все в порядке, но в этот момент нога его соскользнула с уступчика, который он нашарил под водой, и они оба упали в воду. Волна накрыла их, притиснула к скале, потом плавно потянула за собой в океан. Не отпуская руки девочки, Волков вынырнул, и, отплевываясь, они побрели к берегу.
— Еще разик! — крикнул он, прыгая на одной ноге, чтобы выбить воду из уха.
— Нет, — ответила девочка, выжимая волосы. — Не-ет!
— Лезь, черт возьми! — яростно сказал Волков.
Испуганно взглянув в его злое лицо, Алька послушно вскарабкалась ему на плечи, хватаясь руками за скалу, Волков пошел к карнизу. Алька уже с меньшей уверенностью, несколько раз срываясь, взобралась на карниз и протянула руку, но что толку?.. Она права: не вытащить ей Волкова. Дрожа от холода, он вышел на лайду и крикнул:
— Беги на лежбище! Б-быстрее! И приведи к-кого...
— Я не п-пойду! — словно передразнивая его, заикаясь, ответила Алька. — Все равно не-не успею!
Спрыгнув в воду, она выбралась на берег и заплясала рядом с размахивающим руками Волковым. Несколько мгновений Бич наблюдал за людьми, пытаясь уразуметь: что же происходит? «Все же игра», — решил пес, свалился со скалы, выплыл на берег и с радостным лаем закружил возле Альки и Волкова...
Девочка вдруг замерла и поглядела вверх. Качнув отрицательно головой, будто еще не веря тому, что увидели ее глаза, она сказала:
— Они?! Ну да, Барсуков и Аркаха!
Две фигуры показались на гребне скалы. Они там двигались, размахивали руками, потом Аркаха что-то закричал, показывая рукой на расщелину.
— Ну вот что, есть еще один способ, — сказал Волков, оглядываясь: прилив сожрал еще метра три лайды. Еще час, другой — и финита. Он снял с брюк ремень, прикинул его длину — Пойдем через водопад.
— Камнями побьет, — вяло сказала Алька. — И я так з-замерзла... А Бич?
— Поднимайся!
— А Бич?!
— Бич-Бич! Не бойся, кто же бросает друзей?
Плитняк, насыпанный у подножий скал, полз из-под ног как живой. Прижимаясь к сырой, остро пахнущей гниющими водорослями стене, они медленно и осторожно подбирались к круто изогнутому мутному потоку, падающему вниз. Порой в нем мелькали клочья травы и мусор.
— Вскарабкаюсь и подам тебе ремень! — крикнул Волков. — Поняла?
— Бич вначале! Бича!
— Я пошел. Только не мешкай. Поняла?
— Поняла! Поняла! Поняла!
Решившись, Волков шагнул к водопаду, выглянул из-за выступа и вдруг увидел Аркаху: широко расставив ноги по краям каменного желоба, Короед стоял над потоком и держал в руках веревку с петлей на конце. Они встретились глазами. Прошла секунда, другая. Заглушая рев воды, Аркаха крикнул:
— Что пялишься? Девку давай!..
— Алька, иди! — Веревка закачалась перед самым ее лицом. — Одевай петлю!
— Не хочу, чтобы он! — выкрикнула Алька. — Ты иди, а потом меня!
— Чего копошитесь? — заорал Аркаха срывающимся голосом и оглянулся. — Каменюки! Сшибет!..
Обойдя Альку, Волков схватил петлю, затянул себе под мышками и бросился на водопад. По голове будто поленом ударило. Тяжелая тугая струя лупила по лицу, груди. Ломая ногти, Волков подтянулся на руках, приподнялся над водой и увидел белое от напряжения, оскаленное лицо Короеда. Чуть не падая на спину, тот тащил его и как-то странно всхлипывал. Ухватившись за край расщелины, Волков рывком поднялся и растянул узел на груди. Оглянувшись в черный провал расщелины, Аркаха крикнул:
— Приезжают тут всякие!.. Спасай их!.. Кретинов!
— Веревку... — выдохнул Волков.
Утирая рукавом лицо, сипло дыша, Аркаха вжался спиной в скалу, а Волков, встав над желобом, опустил веревку и вдруг услышал, как по ущелью покатился вниз камень. Похолодев, понимая, что это конец, он обернулся, но никакого камня не увидел... Показалось. Оглушаемый стуком собственного сердца, он потащил визжащего, упирающегося Бича... Отвязал... Алька полезла. Застонав от усилия, Волков потянул девочку, увидел, как вода ударила ей в лицо, и голова у нее откинулась. Отплевываясь, широко раскрывая рот, Алька выползла из желоба и поднялась на ноги.
— Булыжник летит! — заорал вдруг Аркаха.
Загремело сверху. Волков притиснул девочку грудью к скале, прижался к ней... Стук сверху нарастал: Волков поглядел в сумрачную прореху ущелья и увидел, как, прыгая с одной каменной ступеньки на другую, то окунаясь в воду, то выскакивая из нее, несся к ним сплюснутый с боков, как круглый хлеб, булыжник. Ударившись в скалу метрах в двух от Волкова, камень с тугим гудением отскочил к противоположной стене, резался в нее немного выше головы Короеда и, прошуршав в воздухе, улетел под обрыв.
Захохотав, словно залаяв, Аркаха полез вверх по ущелью. Волков подтолкнул Альку, переставляя ноги, как механический человечек, спотыкаясь, скользя, она пошла вслед за Короедом. Кричали, срываясь с уступа птицы, поселившиеся в ущелье, где-то уже далеко гавкал Бич, бурлила и гремела вода. Ущелье становилось все шире, синий клок неба над головой как бы раздвигал обрывистые скалы, он рос, притягивал, звал.
Выбравшись из ущелья, Волков упал в траву. Рядом села девочка, осторожно притронулась ладонью к его затылку, сказала что-то, но Волков не понял что, просто уловил интонацию ее голоса, ласковую и бодрую. Бич подбежал и лизнул Волкову щеку, потом другую. Жизнь возвращалась со всеми ее земными радостями.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ КОРОЕДА
— Хлебни, — сказал Аркаха и протянул бутылку. — Для сугреву.
— Не смей пить их противную водку! — крикнула Алька.
— С каких это пор разные дефективные ребенки начали командовать взрослыми мужчинами? — спросил парень, взглянув на Альку.
Мотнув сырыми волосами, та отвернулась. Стянув с себя мокрый свитер вместе с рубахой, Аркаха скрутил их тугим жгутом.
Набивая трубку, Волков с интересом рассматривал парня, как будто видел его впервые. Подмигнув ему, Аркаха выжимал теперь свою шапку, и отлично развитые мышцы на руках, плечах и груди вздувались и опадали рельефными волнами. Силен, черт.
— Сэр, в вас есть что-то от Френсиса Дрейка, пирата-джентльмена, — устало сказал Волков. — Спасибо, что помог.
— Спасибо? Э нет, Волков. Этим не отделаешься, — проговорил Аркаха, натягивая свитер. Голова, как громадное бурое яйцо, вылупилась из лохматого ворота. Нахлобучив сырую шапку, Короед, задрав голову, начал пить, и кадык его заерзал вверх-вниз, словно поршень в цилиндре двигателя. Он вытер губы ладонью, взглянул на стоящего рядом приятеля и сказал: — Разговор у меня к тебе есть, Волк. Не для слуха детей. Понял-нет?
— А я никуда не пойду. И не думай! — воскликнула девочка.
— Собери-ка дровишек, просушиться надо, — сказал ей Волков.
Сердито насупившись, Алька ушла. Зевнув, Барсуков вытащил железный портсигар, Аркаха вытянул папиросу, а Волков спросил:
— Вы нерп побили?
— Что? Тронулся от страха? — удивленно спросил Аркаха. — Барсук, слышишь, чего нам Волк пришивает?
— Подними-ка правую ногу, — попросил Волков. Ухмыльнувшись и пожав плечами, парень поднял ногу: на каблуке ярко блестели головки гвоздей, а подковки не было. Волков кинул подковку, Аркаха поймал ее, ухмыльнулся и сунул железку в карман.
— Ну ладно. Слушай сюда, Волк, — немного помолчав, сказал он. — Ну мы нерп побили, ну и что? Мы же хотим людям радость доставить: продадим шкурки, а кто-то себе пальтишко сладит или там шапчонку.
— Летний отстрел нерп запрещен. Да и осенний только по лицензиям.
— Не будь таким упористым, Волк, я ж хочу предостеречь тебя: ну зачем тебе наша островная грязь? — Взяв карабин, прислоненный к камню, Аркаха медленно, со значением сказал: — Не суйся, понял? А то... Ну как бы тебе втолковать: места у нас очень опасные, сам же убедился. И бывает вдруг пропадает человечек. Был его и нету. То ли в бухте утоп, то ли каменюка его по кумполу шибанула. Чертовски опасные места, Волков. Идем, Барсук.
— Сообрази! — выкрикнул тот, выпучив глаза. Толстое его лицо было добрым, и, наверно, Барсукову стоило больших усилий, чтобы выглядеть грозно. — Жуткий островишко!
— Оставляем тебе зелья. Глотни и думай. Учти: это предупреждение последнее. Мы ж не китайцы, — сказал Аркаха, мирно улыбнувшись Волкову. — Я все сказал.
Они ушли. Подбежала пахнущая дымом Алька, плюнула им вслед. Волков поднял бутылку, до сих пор его колотило от холода: вся одежда хоть выжми. Не обращая внимания на протестующие выкрики Альки, он прикончил бутылку и швырнул ее с обрыва...
Костерок был слишком хилым, чтобы обогреть их и просушить одежду, и озноб не проходил. Они уже часа три шли по узкой тропинке, и Волков все чаще поглядывал вперед: не видно ли жилья? «А зачем, собственно говоря, я тащусь на Большое лежбище? — подумал вдруг Волков. — Сообщить о том, что Аркаха Короед с Барсуковым постреляли нерп? Но как это докажешь? Да никак не докажешь. Вот что — Альке надо пожить среди людей, Лену увидеть... И что это я сам себя все обманываю? И мне ее увидеть хочется».
...— Слушайте! — сказала вдруг Алька, схватив его за руку. — Это дядя Сережа.
Глухие, тягучие звуки разнеслись в вечернем воздухе. Он и не заметил, как уже село солнце и зажглись первые звезды. Да-да, кажется это звуки трубы. Засмеявшись, Алька позвала Бича и побежала по тропинке, а Волков пошел быстрее, и вскоре ясно стал различать утробные вздохи трубы, а потом увидел и самого музыканта: Ваганов стоял над обрывом и трубил с такой мощью, что Волкову показалось, будто над жерлом сияющей трубы колышется и течет вверх, к звездам, воздух.
— С сольным концертом выступаю сегодня, — солидно сказал капитан «Кайры» Волкову и стиснул его руку. — После собрания зверобоев выступлю... Хошь верь, хошь нет: сами попросили... А! Так и мне же надо присутствовать на их сборище! — тут же воскликнул он и большими шагами пошел по тропинке.
Времени он между тем не терял. Шел и трубил: трам-трам-пам и трам-па-па. Марш какой-то отшлифовывал. А Волков и Алька невольно, как солдаты, старались идти в ногу.
Вскоре открылась долинка, а в ней несколько синих домиков, в которых горел электрический свет; движок постукивал. Он работал неровно, и свет в окнах то становился слишком ярким, то хирел до смутной желтизны. Они начали спускаться вниз, и Волков с жадностью улавливал в воздухе почти позабытые в бухте Урильей запахи: а пахло тут свежим хлебом, щами и банным мылом. Выкрутившись из медных извивов трубы, Ваганов, а за ним и Алька поднялись на крыльцо крайнего дома. Со смешанным чувством любопытства и нетерпения Волков вошел за ними в прихожую, потом в коридор и увидел в конце его распахнутую дверь в большую комнату. Люди там плотно сидели на скамейках, повернувшись все в одну сторону. Завидя Ваганова, который осторожно укладывал трубу в углу коридора, и Альку, люди в комнате шевельнулись. Заскрипели скамейки, кто-то рассмеялся и сказал: «Алька, наконец-то! Тряпки стирнешь?» — «Ти-ха!..» — выкрикнул кто-то. «Пургина, ты куда?» — «На минутку...» — услышал Волков очень знакомый голос, и глухой говорок прокатился по комнате, видимо, собрание началось давно и люди уже порядочно устали.
Лена вышла в коридор и будто споткнулась, увидев его. Пискнув, Алька бросилась к ней, и Лена обняла ее и крутнулась на каблуках; девочка что-то зашептала ей, оглядываясь на Волкова. Отстранив Альку, Лена пошла к нему, и в полусумраке коридора на совершенно белом ее лице сверкнули большие, черные, как уголья, глаза.
— Здравствуй... Валера, — сказала она, протянув руку. — Вернулся?
— Здравствуй, Лена, — ответил он, сжимая ее ладонь. — Вернулся?.. Все может быть.
— Ты страшно нужен... — немного помолчав, сказала она. — План трещит. Зверобои рвутся в Урилью. Ты понял? Нельзя их туда... Ну что ты так на меня смотришь?
— Что?.. Ах план! — усмехнулся Волков. — Погоди же, а мы?
— Потом. Все потом, — сказала Лена. — Идем.
Одернув свитер, она направилась к двери.
—...Это ж что? Разве ж это работа? То ливень лупит, и коты прут в океан; то туман обрушится, хоть фигуры из него лепи, и коты обратно в океан; то ветер с гор сорвется, да такой, что тебя как чаячье перо по лайде несет, и коты...
Волков вошел вслед за Леной и Вагановым в комнату, сел и осмотрелся. Рядом с ним оказался Толик, а с другого бока — морщинистый, неподвижный, будто вырубленный из долго пролежавшего в воде потемневшего дерева, алеут. За столом президиума были Анна Петровна и небритый, очень усталый на вид Филинов, внимательно слушающий оратора — долговязого парня в вылинявшей гимнастерке. На стенах комнаты висело несколько лозунгов и плакат: подняв дубину, весело улыбаясь, зверобой целил по голове морского котика. Ниже было написано: «Перевыполним план к...» К какой именно дате, видно не было, Лена как раз сидела там, а плакат был прибит очень низко. Почувствовав его взгляд, она повела плечами, и Волков посмотрел на Аркаху Короеда, устроившегося возле самого стола президиума. Тот, как бы поддерживая выступающего, кивал. А возле печки, прислонившись к стене и скрестив руки, стоял насупленный Борис, следил за ними: за Волковым и Леной.
—...Опять же: сколько раз говорили про качества дрыгалок? — воскликнул тут оратор, и Волков сосредоточился. — Я уже три изломал. Жахнешь ею кота, а она, как макаронина, напополам! Разве ж это инвентарь?
— Правильно! — выкрикнул Аркаха. — Давайте и я скажу.
Парень в гимнастерке сел, Аркаха вышел к столу и зачем-то засучил рукава на свитере. Кто-то засмеялся. Побагровев, Аркаха начал:
— Все правильно говорил Ванюха. И про дубины, и про нехватку резиновых сапог, и про план. Верно: выполнять его надо. А как же? Это ж закон нашего общества, понял-нет?
— От нас, что ли, зависит? — выкрикнул кто-то в задних рядах. — Стихия!
— Сти-хия! Эх ты! Вот, к примеру, ежели у одного предприятия не хватает муки для выпечки хлеба, что на этом предприятии делают, а? Берут временно, в долг, на другом. Верно-нет? Так отчего ж и нам, к примеру, не взять как бы в долг сотни три котишек в Урильей? К примеру: тут у нас погода паскудная, а там нормальная. Мы — туда. Раз-два — дело сделали и назад. Да там же холостяков как грязи! Вношу предложение — провести в Урильей забой. Я сказал все.
Большинство зверобоев хлопали, поддерживая Аркаху; Филинов стучал карандашом по графину, что-то сердито говорила ему Анна Петровна. Когда стало немного тише, Филинов сказал:
— Пургина, вам слово. Кстати, товарищи, решение Камчатского облисполкома о запретности лежбища Урильего еще не состоялось.
— Так чего мы тут заседаем? — выкрикнул Короед. — Завтра я поведу своих парней! И мы...
— Зато состоялось решение поселкового Совета, — прервала его Анна Петровна, поднимаясь и с грохотом отодвигая стул. — И я никому не позволю нарушать решение Советской власти!
— Хо-хо-хо! Поссовет. Тоже мне — власть! Двадцать домов, сорок кур, два кота да дикая лошадь.
— А ну помолчи! — сказала Анна Петровна и стукнула кулаком по столу. — Ну вот что, если я тут у вас кашевар, то я не забываю и о своих правах. Гляди у меня! Пикни еще хоть раз против Советской власти, и я выдворю тебя с острова.
— Пошутил я... — пробурчал Аркаха.
— Пургина, прошу, — сказал Филинов. — Ти-ха!
Поправляя волосы, Лена прошла вперед и остановилась возле стола. Вздохнув, сказала:
— Согласна: нужно выполнить план. Однако не превращается ли он у таких, как Короед, в чудовище, которому все приносится в жертву? Год от года план увеличивается, поголовье котиков растет медленно, а мы все говорим: давай, давай!
Передохнув, Лена обхватила себя руками, обвела взглядом зверобоев.
— Нельзя трогать лежбище в Урильей. Испокон веку кто только ни зарился на котиков: и жадные купчишки, и пришлые люди на браконьерских шхунах, и... — Она остановилась, передохнула. —...И вот мы хотим собственными руками остановить размножение котиков и их расселение по другим бухтам. Подумайте о завтрашнем дне, товарищи зверобои!
— Вам слово, — ткнул в направлении Волкова карандашом Филинов.
Волков встал, все повернулись к нему. Лена прошла на свое место, села, одернула на круглых коленях юбку. Отведя глаза, Волков медленно, немного волнуясь, сказал:
— Я человек на острове новый и, может быть, временный... Как-то и неудобно поучать вас. Да, много чего у нас было... А где сейчас все это? Не спохватимся ли потом вот так же и по морским котикам? — Он передохнул. Зверобои глядели в его лицо жесткими глазами. — Так вот: надо жить не только днем сегодняшним, но и завтрашним. Поддерживаю Пургину. И второе — местная Советская власть поручила мне охрану запретного лежбища, и я буду выполнять решение поссовета.
— Да плевать мне на то, что завтра будет! — крикнул Аркаха. — Сегодня у нас план трещит, се-го-дня! Мы, значит, о плане волнуемся, а он? И ежели я туда пойду, так он по мне с винчестера, а?
— А ну кончай тут демагогию распускать! — поднялся и капитан «Кайры» во весь свой громадный рост. — Ты, дохлый защитник плана, заткнулся бы уж. Не тебя ли с браконьерскими шкурами уже задерживали? И как это ты только выворачиваешься?
— Ти-ха! — заколотил Филинов карандашом по графину. — Тиха! Короедов лучший наш зверобой, и я не позволю!.. Тиха же! Вот тут у меня радиограмма из облисполкома. Зачитываю. — Филинов начал читать помятый листок: — «Директору Командорского зверосовхоза Филинову. На ваш запрос запятая возможности забоя трехсот четырехсот котиков лежбище Урильем запятая сообщаем двоеточие учитывая крайне тяжелое состояние выполнением плана...»
— Ага?! Понял-нет? — громко прошептал Аркаха. — Ха-ха!
—...плана, запятая не возражаем забое котиков указанном количестве бухте Урильей если этот счет будет положительная рекомендация местной охотинспекции точка Зампредоблисполкома Корнеев.
В комнате стало тихо. Только скамейки скрипели: зверобои, поворачиваясь, выжидающе глядели то на Лену, то на Волкова. Анна Петровна кивнула Лене, та поднялась, подошла к столу и развернула лист бумаги. Волков поглядел в ее лицо: нет, время не прокатилось мимо нее. Синева лежала под глазами, серебрилась прядка волос у виска, и теперь Волков понял, почему она так часто поправляет ее, будто пытаясь спрятать. «Как ты жила, что случилось с тобой за эти годы?» — подумал он. Лена взглянула на него, позвала глазами, и Волков подошел. Она дала ему бумагу. Он прочитал, кивнул: согласен.
— Вы там хорошенько своими головками все обмозгуйте, — громко и как бы весело сказал Аркаха. — Это ж наши денежки, котишки-то...
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |