Через пару секунд Робин убрала пальцы и обняла меня. Мы лежали молча, и я слушала, как грохот ее пульса ниже моего уха постепенно возвращается к нормальному ритму, чувствовала, как ее грудь вздымается все спокойнее, как пот высыхает на нашей коже, и смотрела, как тени наползают на стены спальни, сменяя солнечные лучи.
Это была мирная блаженная тишина, и я не желала разрушать ее. Но, в конце концов, бренчание телефона нарушило удовлетворенную безмятежность – звук этот был настолько лишним в этом тихом месте, что я не сразу поняла, что это.
Робин напряглась подо мной и тихо ругнулась. Она начала вставать, но я передвинулась, останавливая ее.
– Не надо.
Она вздохнула, погладив меня по спине.
– Увы, детка, но я должна. Должно быть что-то с графиком съемок... Единственный способ уговорить Лэйн разрешить мне уехать на уик-энд – было рассказать ей, где я буду и пообещать, что приеду по первому звонку. Она – единственный человек, которому я дала этот номер.
Я неохотно соскользнула с нее, и Робин встала с кровати и печально посмотрела на меня, прежде чем поднять футболку – мою, как я заметила – висящую на спинке стула, и натянуть ее, быстро покидая комнату.
– Проклятье. – Я вздохнула и перекатилась на спину, слушая голос Робин, слегка раздраженно звучащий в соседней комнате. Вряд ли она стали бы звонить, чтобы поболтать о погоде... Похоже, наш небольшой уик-энд подошел к концу даже скорее, чем мы думали.
Я снова вздохнула и встала с постели, злясь на себя за чувство облегчения оттого, что мне дали отсрочку от реакции Роин на сообщение о том, что я ее люблю.
Христос, я такая трусливая.
Через пару минут, воспользовавшись ванной и накинув кое-какую одежду, я нашла Робин и заднем крыльце – она все еще держала трубку в руках и задумчиво смотрела на воду.
Я подошла к ней сзади, скользнула рукой вокруг ее талии, другой рукой отодвигая волосы, чтобы поцеловать мягкую кожу чуть ниже ее уха. Она повернулась ко мне и смущенно улыбнулась, поднимая телефон.
– Прости.
Я обняла ее обеими руками и опустила подбородок ей на плечо.
– Теперь моя очередь спрашивать... Когда тебе нужно уехать?
– Как только смогу... Им разрешили снимать в Key Largo, но только сегодня.
– Проклятье. – Я не была удивлена, хотя и рассчитывала, что у нас есть больше времени. Со вздохом я поцеловала ее в щеку, плотнее прижимаясь к ней. – Спасибо за этот уик-энд.
Робин развернулась в моих объятиях, провела руками по моим волосам.
– Кэйд... – Она замолчала, пристально вглядываясь в мое лицо. Я буквально видела, как она мучительно подбирает слова. Наконец, она отвела взгляд. – Не за что. Я прекрасно провела время.
«Прекрасно провела время».
Я не раз использовала эту фразу, чтобы избавиться от посредственного ухажера. Я внутренне напряглась в ожидании 'но'...
Этого она не сказала, но не последовало и признания в любви, на которое я надеялась.
«Иисус, Кэйд, а чего ты ожидала? Минуту назад ты была счастлива не знать, а теперь ты расстроена?»
Я скрыла свое разочарование и потащила ее в дом.
– Идем. Для разнообразия, я могу приготовить завтрак, пока ты принимаешь душ.
Она обольстительно улыбнулась и притянула меня к себе.
– Как насчет присоединиться ко мне в душе и обойтись без завтрака? – Пробормотала Робин, оставляя дорожку поцелуев на моей шее.
Я подавила первую реакцию на ее слова и близость, чувствуя некоторую пустоту в ее предложении. Мое тело хотело этого, но сердце мое сейчас было не в этом, и я была уверенна, что и ее тоже.
– Так мы никогда не вылезем из душа, – шуткой я пыталась ослабить разочарование и замешательство, которые были написаны на ее лице после того, как я отодвинулась. – У тебя длинный день впереди, и тебе нужно поесть. – Я указала на коридор и мягко подтолкнула ее в ту сторону. – Давай.
– Кэйд... – Робин нахмурилась, видимо все еще пребывая в замешательстве.
– Иди. – Я слегка поцеловала ее в лоб, перед тем как снова подтолкнуть в сторону коридора. – Я уже что-нибудь приготовлю к тому моменту, как ты выйдешь.
Некоторое время она колебалась, пристально глядя на меня, затем медленно кивнула и прошла мимо меня по коридору.
Я вздохнула и направилась на кухню, чтобы выяснить, из чего можно приготовить завтрак. Там обнаружились яйца, немного даров моря, оставшихся от приготовленной Робин лазаньи, которых было вполне достаточно, чтобы дополнить омлет, и хлеб для тостов... Я кивнула себе, доставая продукты из холодильника.
Я достала из ящика буфета неглубокую сковороду и миску для смешивания, мои движения становились все медленнее и медленнее, пока совсем не остановились.
Что, черт возьми, я делаю?
Женщина, в которую я влюблена, сейчас голая в душе, а я собираюсь делать омлет? Я недоверчиво покачала головой. Робин просила, чтобы последние минуты мы провели, занимаясь любовью, а я ответила 'нет'.
«Кэйд, ты – идиотка».
Я убрала продукты обратно в холодильник и, с улыбкой на лице, пошла по коридору, пока не вошла в главную спальню и не увидела что Робин отнюдь не голая в душе. Вообще-то она стояла посреди комнаты, полностью одетая и, очевидно, уже собрала вещи. Она оглядывала комнату в поисках вещей, которые могла забыть.
Я остановилась в дверном проеме, глупо глядя на нее.
– Что... Что ты делаешь?
– Уезжаю, – оживленно ответила Робин, в последний раз оглядываясь вокруг.
– Но... ты собиралась принять душ... и мы собирались позавтракать... – Я в замешательстве нахмурилась. – Почему ты уезжаешь?
Робин поправила ремешок сумки на плече и, наконец, посмотрела на меня. Только теперь я поняла, насколько сердитой она была.
– Я не позволю мною манипулировать.
Это совсем не помогло справиться с моим замешательством.
– О чем ты говоришь? Я никогда не пыталась манипулировать тобой.
– Еще пару минут назад я думала так же. – Она печально покачала головой. – Я действительно думала, что ты – другая, Кэйд. Как глупо с моей стороны. – Робин пошла к двери, но я остановила ее, положив руку ей на плечо. Взгляд, который достался моей руке, заставил меня съежиться. – Уйди с моей дороги.
– Только когда ты объяснишь мне, что, черт возьми, я сделала не так! – Я начала всерьез волноваться; этот взгляд я видела и прежде – тогда в ее доме, когда она сказала, что между нами ничего не может быть. Взгляд был холодным и решительным и, как и тогда, я понятия не имела, как противостоять этому.
– Я не позволю использовать секс, чтобы заставить меня сказать то, что ты хочешь услышать. Ты мне нравишься, Кэйд, мне нравится быть с тобой. Но секс – это секс, и я смогу найти его и в другом месте. Запомни это. – Робин оттолкнула мою руку и небрежно обошла меня.
Я не остановила ее, пораженная мыслью, что, возможно, она была права. Не в том, что секс – это секс; черта с два. Я знала, что между нами было что-то особенное, что это пошло глубже простой физиологии. Но ее обвинения, что я отказала ей в сексе потому, что она не сказала то, что я хотела слышать... ПОЭТОМУ я отказалась? В качестве наказания за то, что она не ответила на мои чувства?
Я мысленно вернулась к тому моменту и покачала головой. Нет, причина была не в этом. Я отказалась потому, что это чувствовалось... неправильно. Как будто... она пыталась отвлечь меня, чтобы избежать необходимости обсуждать проблемы, которые нужно было обсудить.
Это ОНА пыталась использовать секс, чтобы манипулировать мной.
Мое волнение сменилось гневом. Я догнала Робин и схватила ее за руку, развернув к себе.
– Я сказала, что люблю тебя, прах побери, потому, что люблю. Очень. И я подумала, что ты должна знать. Я не пытаюсь манипулировать тобой, что бы ты там не думала. И я все еще не ожидаю от тебя ничего кроме честности.
Робин впилась взглядом в мою руку, но я продолжала удерживать ее – я еще не закончила.
– Возможно, тебе стоит пересмотреть свое собственное поведение, прежде чем обвинять меня во всех грехах. Я сказала, что люблю тебя, а ты не можешь иметь дело с этим, и не нашла лучшего способа отвлечь меня, чем затащить меня в душ? Ты знаешь, какое действие оказываешь на меня, и ты пыталась использовать это в своих интересах. Так что не надо читать мне нотации об использовании секса в качестве оружия.
Она сердито скинула мою руку, и схватила свою сумочку и ключи со столика.
– Уборка будет в три – к этому времени тебя тут быть не должно. Оставь ключи в почтовом ящике, – холодно произнесла она, проходя мимо меня к двери.
– Робин. – Я должна была сказать еще кое-что.
К моему удивлению, она остановилась у двери и повернулась ко мне, все с тем же каменным выражением лица.
Она не хочет, чтобы ей манипулировали, а я не позволю себе угрожать.
– Если ты найдешь секс в другом месте... Несмотря на то, как я тебя люблю, наши отношения никогда больше не будут прежними. Я уже говорила тебе, что не умею делиться. Запомни ЭТО.
Мышцы ее челюсти дернулись, и долгий момент она смотрела на меня, и потом она ушла.
* * *
Я думала – я надеялась – что она вернется.
В надежде, я просидела на кушетке еще полчаса, но, в конце концов, была вынуждена встать перед фактом, что боевой дух Робин или правила авиакомпании – то, чему один уик-энд противостоять не может. Но я отнюдь не собиралась сдаваться... я не позволю такому глупому недоразумению разорвать нас на части.
Я начала планировать свое нападение на ‘Крепость Робин’, пока переодевалась для бега. И пока я бежала по песку возле воды, направляясь на север и надеясь, что пляж там продолжается еще пару километров, голова моя была заполнена мыслями о том, как заставить ее поговорить со мной.
Я помахала рукой человеку с биноклем на пляже возле одного из домов; сочувственно кивнула паре, наблюдающей за четырьмя детьми, строящими дома из песка; погладила нескольких дружелюбных собак на общественном пляже. Берег закончился раньше, чем я надеялась, но все же этого хватило на нормальную пробежку.
Довольно быстро я вернулась к 'нашему' пляжу и долгое время стояла, глядя на воду, вспоминая, каким удивительным был этот уик-энд. И я поклялась сделать все, что в моих силах, чтобы у нас было еще много таких.
Наконец, я двинулась к дому, но остановилась, заметив человека с биноклем, который медленно двигался от соседнего здания, борясь с глубоким песком и тростью, и явно хромая. Около шестидесяти лет, в широкополой шляпе и шортах-бермудах, которые, видимо, были универсальной формой одежды местных туристов.
Любопытно, что ему нужно, и не могу ли я ему помочь в борьбе с песком. Я пошла к мужчине.
– Привет. – Никакого ответа, только решительное продвижение по холму и на пляж примерно в моем направлении. Подойдя ближе, я разглядела его лицо, и поняла, что он не так стар, как я подумала – ближе к пятидесяти, возможно – бледно-синие глаза смотрели на меня с интенсивностью, которая заставила меня почувствовать себя неловко. – Привет, – снова произнесла я, когда он был уже в паре метров от меня. – Могу я вам чем-то помочь?
Он остановился и улыбнулся, глядя, как я подхожу.
– Вообще-то, да, можете.
Если бы я думала о чем-то другом, если бы я была в городе, если бы я ждала неприятностей... возможно, все могло бы обернуться по-другому. Как бы то ни было, я с надеждой улыбнулась, глядя, как он подняла свою трость в воздух, взялся за нее обеими руками и замахнулся.
Я поняла, что он собирается делать, в последнюю секунду – не достаточно быстро, чтобы увернуться или даже просто защищаясь поднять руку. Боль взорвалась в моей голове, когда трость ударила меня по челюсти, заставляя споткнуться и свалиться на четвереньки.
«Что...» Ошеломленная ударом, я молча смотрела на кровь на песке подо мной, неспособная понять, что произошло. Новый удар пришелся на мою спину, и я зашипела от острого импульса боли, который собрался в точке удара и пробежал по ногам.
«Это плохо».
Удар ногой в живот выбил воздух из моих легких, и я упала на песок. Еще несколько пинков и ударов тростью.
Все шесть главных актеров '9 округа' прошли ускоренный учебный курс в полицейской академии, который включал в основном самооборону и приемы подчинения. У меня это хорошо получалось, и я была уверенна, что смогу использовать это знание в реальной жизни, если понадобится. Но обучение не подготовило меня к стремительности этого нападения; это было слишком быстро, слишком неожиданно. Единственно моей мыслью было – бежать.
Я перекатилась на живот, пытаясь подняться на четвереньки, но рука дернула меня за волосы, заставляя поднять голову, и я заглянула в дикие лихорадочные глаза.
– Я видел тебя с нею. Видел, как ты касалась ее, ты, грязная сука. Ты больная! Я видел, как ты касалась ее! Она – моя!
Он ударил меня кулаком по лицу, снова уронив головой на песок. Мое зрение стало нечетким, лицо пульсировало болью.
«Слава Богу, Робин уехала...» Это была моя последняя мысль, прежде чем новый удар по затылку не взорвался острой болью в моей голове, чтобы смениться... пустотой.
Глава двадцать первая
Так много шума... так много голосов... и боль...
– Кэйд, детка, останься со мной. Проклятье, ты не можешь бросить меня... – Обезумевший голос раздавался издалека – я знала этот хриплый голос и хотела ответить...
–...сейчас нам нужно занести ее в санитарную машину, мэм...
Мое тело тряхнуло, и боль взорвалась в голове. Я упала в темноту.
* * *
–...сестра, я определенно сказал – только члены семьи. Почему эта... женщина... все еще здесь? Вызовите охрану, немедленно.
Громкий неприятный голос вытащил меня из бессознательного состояния.
«Кто...» Голос был мне знаком. «Себастьян?»
Да, я определенно вернулась на землю, и все, что я сейчас хотела – это скрыться обратно в приятной, свободной от боли темноте.
Боже, мне было так больно. И я так устала.
– Мистер Харрис... успокойтесь. Я уверена, мы сможем найти компромисс, – незнакомый женский голос говорил успокаивающе. Я могла бы сообщить ей, что это не сработает – Себастьян всегда получает то, чего хочет.
Я продолжала лежать с закрытыми глазами, пытаясь понять, насколько все плохо. Голова болела ужасно... до тошноты. Было трудно думать, трудно слушать, трудно дышать. Впрочем, другие части моего тела болели не намного меньше. Нижняя часть спины, живот, левое запястье... я вздрогнула, и движение принесло новую вспышку боли – нос, щека и челюсть, такое чувство, были раза в два больше нормального размера.
«Что случилось? Почему...»
– Валяйте, зовите охрану. Я никуда не уйду. – Голос был низким и хриплым, с оттенком раздражения.
«Робин».
Мне захотелось хихикнуть. Никто так не разговаривал с моим братом.
При звуке ее голоса, пульсация боли в моей голове перешла к более терпимому уровню, и я решилась немного приоткрыть глаза, наконец посчитав, что ситуация того стоит. Яркий свет и цвета больно ударили по глазам, и я вновь их закрыла, почувствовав тошноту. Через некоторое время я перевела дыхание и попробовала снова. Когда моя голова не взорвалась, и желудок немного успокоился, я открыла глаза шире. По крайней мере, настолько широко, насколько могла, учитывая распухшие веки и щеки.
«Христос, да что со мной случилось?»
Размытые образы постепенно стали более четкими, и я ошеломленно огляделась. Я была в длинной комнате – очень белой комнате – слабый свет проникал в нее сквозь несколько узких окон. С обеих сторон от меня располагались этажерки с кучей приспособлений и механизмов, которые размеренно гудели и пищали; бледно-синяя занавеска, гардина которой, прикрепленная к потолку, опоясывала всю кровать, сейчас была отдернута. Я опустила глаза на свои руки и в замешательстве подняла брови. Мое левое запястье – которое особенно болело – было перевязано, и там был провод от капельницы, игла которой была в моей другой руке, и какая-то штука прицепленная к пальцу.
«Больница. Что-то случилось...» Я пыталась заставить себя что-то вспомнить, но это не сработало, только голова разболелась еще сильнее.
Я перевела взгляд на человека, стоящего в дальнем конце комнаты. Себастьян. Мой брат. Это я помнила, но не то, почему он здесь. Его темные волосы начали седеть на висках, но сильная квадратная челюсть, тонкие сжатые в линию губы и пронзительно-зеленые глаза были прежними. Он стоял, одеревенев от гнева и возмущения, сверкая глазами на темноволосую женщину, резко опустившуюся на стул.
Робин. Я позволила взгляду задержаться на ней. Я люблю ее. Это я тоже помнила.
Женщина в светло-зеленой одежде стояла рядом с Себастьяном, обеспокоенно переводя взгляд с него на Робин и обратно. Медсестра, но ее я не узнала.
– Не думайте, что я этого не сделаю. – Произнес Себастьян. – Мне все равно, насколько вы известны или какие у вас связи...
Робин с явной скукой начала рассматривать комнату, пока мой брат выказывал свой характер, и ее глаза широко распахнулись, когда она остановила свой взгляд на мне. Она пересекла комнату за секунду.
– Кэйд? Милая? – В ее голосе была надежда и отчаяние, и она протянула руку, чтобы коснуться меня, но тут же отдернула ладонь и вместо этого вцепилась в поручень кровати.
Я медленно моргнула.
– При... – Слабо просипела я. Сглотнув, я облизала губы языком, который был размера на три больше, чем нужно, вздрогнув, когда задела распухшую рану на губе. Я попробовала снова. – Привет... Роб.
Ее лицо осветила красивая улыбка, и слеза медленно сползла по щеке.
– О, детка, – прошептала она, с силой сжимая поручень. – Я так рада, что ты в сознании. Боже, ты так напугала меня...
Я попыталась улыбнуться в ответ, но это было больно, и я снова закрыла глаза.
– Кэйд? Детка?
Я так устала... Ее слова убаюкивали меня, и я опять погрузилась в темноту.
* * *
–...я не изменю свое мнение. Мне все равно, кто они, Перри. Они – не ее семья.
– Но они – ее друзья. Это могло бы помочь ей, если бы она услышала их голоса...
– Я сказал нет, и точка! Эти люди не должны быть рядом с ней сейчас. Ей нужна ее семья и наша вера в Бога...
Громкий спор грубо вытянул меня из безопасного, свободного от боли бессознательного состояния в реальный не-свободный-от-боли мир сознания. Я неодобрительно застонала. «Иисус. Эти двое бесконечно спорят». Я медленно открыла глаза и через некоторое время размытые образы обрели четкость. Три пары глаз пораженно смотрели на меня – две знакомые, одна – нет.
Я попыталась говорить – получилось слабо, но вполне различимо.
– Вы... двое... заткнитесь.
– Кэйд! Ты очнулась! – Перри спешно подошел к кровати.
– Трудно... спать... когда вы... скандалите тут... друг с другом. – Просипела я и сглотнула, мечтая о воде и доброй порции свободной от боли темноты.
Перри робко улыбнулся.
– Как ты себя чувствуешь?
Я бы рассмеялась, если бы не была уверенна, что это будет адски больно. Вместо этого я хмыкнула.
– Иисус Христос, Кэйд, ты ужасно напугала меня.
– Прости... – Прошептала я, хотя не была уверена, за что извиняюсь.
Себастьян встал около Перри и неодобрительно нахмурился.
– Перри, не упоминай имя Господа всуе...
Я вздрогнула при этом тоне.
– Иисус Христос... Себастьян... заткнись. – Устало произнесла я, услышав тихий смешок с другой стороны комнаты – видимо от медсестры.
Теперь неодобрительный и раздраженный взгляд был направлен на меня. Я могла быть еще не в себе, но злиться на Себастьяна – было частью моего характера.
– Ну, и тебе привет, Кэйденс. Рад видеть, что твое отношение ко мне осталось неповрежденным. И, не за что. Я бросил все свои дела, чтобы приехать сюда и быть с тобой, и это – благодарность, которую я получил?
Я без раскаяния смотрела на него, устало моргая. Мы годами не были вежливы друг с другом – и я не видела повода, чтобы начинать сейчас. Зачем бы он сюда не приехал, сомневаюсь, что забота о моем здоровье была тому причиной.
Медсестра непринужденно оттолкнула двоих мужчин с дороги и встала рядом с кроватью. Она посмотрела на пульт слева от меня и улыбнулась мне.
– Привет. Рада видеть, что вы снова с нами. Как вы себя чувствуете?
Я медленно моргнула.
– Паршиво.
Она сочувственно улыбнулась и мягко погладила мою руку.
– Да, вы выглядите довольно побитой. Но уже намного лучше, чем два дня назад, если это вас утешит.
«Побитой? Два дня?»
– Чт... Что случилось? Я не помню... – Я нахмурилась, пытаясь сконцентрироваться, но от этого только усилилась боль в голове. Я тихо зашипела от боли и закрыла глаза.
– Ш-ш-ш... Не волнуйтесь. Это вернется к вам. Просто расслабьтесь, а я немного позже вернусь с доктором.
Я кивнула, уже засыпая, и услышала, что она отходит от постели.
– Господа, мы могли бы поговорить с вами вне палаты, пожалуйста...
* * *
– Кэйденс? Мисс Харрис?
Я быстро распахнула глаза и вздрогнула от боли, глядя на спортивного вида блондинку в красно-коричневом медицинском халате, со стетоскопом, висящим на шее. Она широко дружелюбно улыбнулась, профессионально пробежавшись по мне взглядом.
– Я – доктор Рис. Как вы себя чувствуете? – Она опустила глаза на планшет в своих руках, перелистывая страницы, и вновь взглянула на меня.
Я тихо кашлянула и вздрогнула от боли в спине. Осторожно прочистив горло, я ответила:
– Бывали дни и получше.
Она со смешком отложила планшет.
– Уверенна, что так. Хотите воды?
– Пожалуйста.
Доктор кивнула кому-то, и я заметила медсестру.
– Гэйл, ты не могла бы принести воды?
Женщина подняла со стола рядом со мной кувшин, наполнила водой пластиковый стаканчик, опустила в него трубочку и подала мне. Я с благодарностью приняла стакан, наслаждаясь блаженной прохладой жидкости.
Доктор надела стетоскоп и, оживленно болтая, слегка отодвинула ворот моего одеяния, приложив прохладный металл к моей груди.
– Гэйл передала мне, что вы смущены произошедшим. Вы что-то помните?
Я покачала головой.
– Нет... Ничего. Все перепуталось в голове.
Она кивнула.
– Уверенна, Гэйл сказала вам, что это нормально. Вас ударили по голове. Что последнее вы помните?
Я нахмурилась, пытаясь привести воспоминания в порядок. «Весло в моих руках, я поворачиваю голов и смеюсь вместе с Робин, которая сидит на моей спиной...»
– Я... Мы катались на каяках...
«Робин сидит со мной за столом, мило улыбаясь молодой девушке и ее матери, которые попросили автограф...»
– Мы отправились в город на ужин...
Внезапно я представила, что могло случиться, и выпрямилась, пытаясь сесть, скривившись от боли в спине.
– Робин, – выдавила я. – Она в порядке? Мы были вместе...
– Стоп, – доктор мягко подтолкнула меня обратно на постель, положив руки мне на плечи. – Просто расслабьтесь. Ваш друг мисс Вард в порядке. Немного раздражена на вашего брата и сильно волнуется о вас, но она в порядке. – Я расслабилась и доктор, видимо поняв, что я не собираюсь больше вскакивать с постели, отпустила мои плечи. – Давайте я немного подскажу вам, ладно, и возможно, это поможет вам вспомнить.
Я с благодарностью кивнула.
– Вы в медицинском центре Mid-Key в Marathon, Флорида. Санитарная машина привезла вас около одиннадцати дня в воскресенье.
– Воскресенье? – Я попыталась сконцентрироваться. На каяках мы катались... в субботу. Воскресенье... что мы делали в воскресенье? У меня был самолет около полудня, Робин собиралась вернуться на съемки...
Пульсация боли в голове остановила попытки вспомнить, и я на мгновение закрыла глаза, прежде чем снова их открыть.
– Давно...
Доктор посмотрела на часы.
– Сейчас 9:45 утра, вторник.
Почти три дня. «Стоп».
– Что случилось? – Медленно спросила я. – Почему?..
– На вас напали и жестоко избили. Мисс Вард ехала с вами в санитарной машине, но она не была травмирована – очевидно, она нашла вас.
«Она нашла меня? О, милая». Даже не могу представить, каково тебе было.
– Избили? – Медленно повторила я. Вспышка памяти, объект, приближающийся к моему лицу, и боль в челюсти...
– Звучит знакомо?
– Возможно... – Я расстроено помотала головой, и она сочувственно кивнула.
– Я бы об этом не волновалась... Уверена, ваша память скоро вернется. А сейчас, – она положила планшет на стол и подозвала медсестру, – нам нужно сделать несколько анализов, и потом мы сможем поговорить о ваших повреждениях, и вы сможете задать любые вопросы, ладно? Простите, но это будет довольно болезненно.
Доктор была права. Они тыкали, кололи и проводили множество процедур, и когда они закончили, я давно перестала пытаться скрывать слезы боли и была полностью вымотана. Напоследок, проверив реакцию зрачков и задав несколько простых вопросов, они принялись делать записи в карте, вернувшись ко мне только через пару минут.
– Ну, мисс Харрис, возможно сейчас вам так не кажется, но вы – очень удачливая женщина.
– Не хотелось бы мне узнать, как бы это выглядело, будь я неудачливой, – пробормотала я.
Доктор серьезно посмотрела на меня.
– Откровенно говоря, вы были бы мертвы.
«О».
– У вас многочисленные ушибы на голове, лице, животе и спине, но, кажется, это не оставит значительных последствий. Еще сотрясение мозга – так и должно быть, согласно сканированию. Это причина замешательства и потери памяти... это временно. У вас очень прочная голова. – Она слегка улыбнулась. – Несмотря на количество травм на вашем лице – переломов нет, хотя и пришлось наложить несколько швов... к счастью, у нас в штате есть пластический хирург, и он все аккуратно сделал. Если с ними обращаться должным образом, они заживут и будут почти незаметны. Синяки и кровоподтеки на животе, но к счастью ребра не сломаны и никаких внутренних повреждений... И мы беспокоились насчет ушиба на вашей спине, но реакции и чувствительность, суд по всему, в пределах нормы. Исследования таза не выявили никаких признаков вагинальной или анальной травмы, и ваша одежда не была повреждена, когда вас доставили...
Я резко вздохнула «Иисус».
Доктор сочувственно посмотрела на меня и заговорила мягче.
– Вас не изнасиловали, что является хорошими новостями при подобных нападениях. Наиболее серьезные повреждения, помимо травмы головы, это прелом лучевой кости в двух местах, чуть выше левого запястья... мы установили там маленькую пластинку на пару винтов, чтобы скрепить кости вместе, пока они не срастутся... в целом, вам очень повезло, и вы находитесь в превосходной физической форме, что поможет ускорить процесс выздоровления.
Я медленно моргнула, внезапно почувствовав, что мне, действительно, очень повезло.
– Долго... – Я показала на свое тело здоровой рукой.
Доктор скрестила руки на груди и наклонила голову в сторону.
– Пару недель, чтобы исчезли ушибы; пять или шесть дней, прежде чем мы снимем лицевые швы и несколько недель до полного заживления; шесть-восемь недель для запястья; и нужно посмотреть, как будет вести себя ваша спина, когда вы встанете и начнете ходить... травма головы – трудно сказать, мы хотели бы продержать вас здесь еще пару дней для наблюдения, и у вас могут быть головные боли и головокружение от недель до месяцев после окончания лечения. Вам определенно придется быть осторожнее некоторое время и вам может понадобиться небольшая помощь некоторое время, когда вы выйдете из больницы. Лучшее, что вы сейчас можете сделать – это отдохнуть, – продолжила она. – Я собираюсь уменьшить количество посетителей, у нас тут... были некоторые проблемы... а вам нужна тишина и покой. Мы поставили капельницу с морфием и теперь, когда вы в сознании, вы можете сами ею управлять. Кнопка здесь, – доктор нажала кнопку на одном из механизмов у кровати, и мгновением позже я почувствовала легкое покалывание в руке и восхитительную апатию, – включает подачу морфия... действия хватает примерно на час. У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы? Можем мы что-то сделать для вас?
Обе женщины смотрели на меня с надеждой.
Я еще раз обдумала то, что сообщила мне доктор, думая, о чем стоит спросить, и борясь с усталостью и туманом морфия.
Было кое-что, что я хотела узнать... насчет Робин...
Я закрыла глаза, чтобы сконцентрироваться, и уснула.
* * *
Несколько раз я ненадолго просыпалась; на достаточный срок, чтобы медсестра успела спросить, как я себя чувствую, и впрыснуть очередную дозу морфия перед тем, как я снова засну.
Когда я, наконец, проснулась с ясной головой и достаточно отдохнувшей, чтобы усталость и боль не звали меня обратно в царство снов, я была уже в другой комнате – намного меньшей комнате – и количество подключенный ко мне механизмов было гораздо менее внушительным. Острый запах антисептиков заглушался приятным цветочным ароматом; я с любопытством огляделась и обнаружила, что почти все доступные поверхности, и даже отчасти пол, закрыты вазами с букетами цветов всевозможных форм и размеров, было даже несколько в горшках.
Я собиралась хихикнуть, но получился скорее хрип, и медсестра, которая что-то записывала в мою карту, стоя в ногах кровати, посмотрела на меня. Она улыбнулась.
– О, хорошо, вы снова проснулись. Как вы себя чувствуете?
На мгновение я задумалась, вслушиваясь в свое состояние.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |