Елена Павловна Харькова 26 страница

Вскоре выстрелы стихли. Послышались топот и односложные переговоры братков. Дверь резко распахнулась, и девушка увидела, как мужчина в одетой на лицо маске с прорезями для глаз направил пистолет на милиционера.

– Не стреляй! – завопила Маргарита. – Он меня спас!

Мужчина опустил пистолет и прислонил палец к губам. Парнишка понял этот жест и кивнул головой.

Мужчина вытащил Маргариту из милицейской машины и на руках, хотя она не была даже ранена, отнёс её в джип, заскочил сам, тут же развернул машину и поехал в обратном направлении. Ещё два джипа с братками поехали следом за ними. Но почти у самого выезда на шоссе навстречу им выехали три милицейские машины. По громкоговорителю им велели остановиться. И даже одна машина попыталась преградить им дорогу. Джип, не сбавляя, а увеличив скорость, отшвырнул милицейскую машину так, что она столкнулась с двумя другими, перегородив им путь, а вся бандитская кавалькада пронеслась мимо.

Милиционеры выскочили из машин и начали стрелять. Мужчина резким движением пригнул голову Маргариты. И вовремя, потому что одна пуля пролетела совсем рядом, продырявив лобовое стекло.

Когда стрельба закончилась, Маргарита робко распрямилась, посмотрела в заднее стекло и ужаснулась. Милицейские машины, оглашая окрестности воем сирен, устроили за ними погоню.

– За-ши-бись! – в шоке вспомнила Маргарита любимое словечко Барби.

– Это ещё не зашибись. Всё ещё впереди, – серьёзно сказал мужчина и стянул с головы маску. Конечно же, это был Джем.

Он достал мобильный телефон, набрал какой-то номер и сказал только одну фразу: «Едем».

Маргарита увидела, как длинная фура, стоящая впереди на обочине, вдруг поехала и начала разворачиваться, перегораживая дорогу. Джип, в котором ехали Маргарита с Джемом, успел проскочить. Но потом фура вдруг резко въехала в столб, задняя дверь её открылась, и на дорогу посыпались клетки с поросятами. Некоторые клетки оказались открытыми, поросята из них повыскакивали и стали в панике, хрюкая и повизгивая, носиться по шоссе, кидаясь под колёса машин. Движение всех машин на трассе остановилось. Но тут все услышали взрыв и увидали дымовое облако. Милиционеры и братки повыскакивали из своих машин и бегом помчались к месту трагедии. Обогнув фуру, они увидели покорёженный джип, в котором ехали Джем с Маргаритой, врезавшийся в цистерну с бензином. Всё было охвачено пламенем.

Братки молчаливо сняли с себя кепки, а потом, сообразив быстрее, чем милиция, заскочили в свои машины, развернулись и уехали.

– Вот теперь зашибись! – торжествующе сказал Джем, оглядываясь на столб огня.

– Я живая? – недоверчиво спросила Маргарита, всё ещё не веря в то, что вышла абсолютно невредимой из этой переделки.

– Нет. Ты умерла. Только что мы с тобой, Маргарита, сгорели в том пламени. Так что теперь для всех ты мертва. И для Воланда тоже.

Они ехали в старом «Москвиче», удаляясь от места «своей трагической гибели».

– Не думала, что буду так рада своей смерти…

– А уж я-то совсем не собирался так скоро умирать! – рассмеялся Джем, обняв одной рукой Маргариту.

– Держись лучше за руль двумя руками, а то мы и впрямь куда-нибудь врежемся, – наконец-то улыбнулась Маргарита. Но потом она встревожилась. – Слушай, а что за трупы вы с тем мужиком закинули в джип и в бензовоз?

– Не бойся, мы их не убивали. Так, в морге выкупили.

– А водитель фуры? Он не пострадал?

– Он выпил водочки и по нашей просьбе устроил ДТП. Ну заплатит он штраф, ну и что? Мы-то ему заплатили намного больше, – сказал Джем и рассмеялся. – Да, твоя смерть влетела нам в копеечку. Полцистерны бензина вместе с машиной пришлось купить! Да ещё и поросят штук сто!

– Я тебя обанкротила?! Ну извини. Свинство, конечно, с моей стороны.

– Ещё какое свинство! Я бы даже сказал, дикое поросятство!

Они рассмеялись.

– Слушай, а Воланд у тебя те деньги забрал? – спросила Маргарита, хотя уже догадывалась, какой будет ответ.

– Конечно. Почти сразу. Он сказал, что они потребуются тебе на адвокатов и на приличные условия до суда.

– А паспорт?

Джем открыл бардачок и достал её паспорт.

– Вау! Вот здорово! Класс! – закричала от восторга Маргарита и чмокнула Джема в щёку. – Какой ты молодец, что не отдал ему мой паспорт! А мои личные деньги ты взял из сейфа?

– Нет. Их пришлось там оставить. Нельзя, чтобы Воланд заподозрил нас в подготовке побега. Зато я взял оттуда какую-то кепку и детский рисунок с корабликом. Они тебе дороги, раз ты их в сейфе держишь, да?

– О, Джинни! Ты умница! Я тебя обожаю! – прослезилась Маргарита и поцеловала его ещё раз.

Джем остановил машину и серьёзно посмотрел на неё.

– Выходи за меня замуж! – предложил он ей. – Вместе мы не пропадём.

Маргарита растерялась. Она несколько секунд молчала.

– Я буду твоей, Джинни. Но замуж я не хочу, – тихо сказала она.

– Ты его любишь? – нахмурился Джем.

Маргарита опустила глаза. Джем не стал ждать ответа. Он завёл машину и на большой скорости поехал дальше.

– А куда мы едем? – поинтересовалась Маргарита.

– Куда глаза глядят! – ответил Джем.

Маргарита вспомнила, как когда-то и Женька ей так отвечал.

Они поселились в небольшом, но милом и опрятном городке. Почти весь остаток денег Джема ушёл на то, чтобы купить однокомнатную квартиру в деревянном двухэтажном доме, благо она стоила очень дёшево, а ещё приобрести необходимую мебель.

Вот и всё. Закончился этот безумный отрезок её жизни. Теперь она стала жить спокойно и размеренно. Джем, по паспорту Николай Варенцов, пошёл работать водителем грузовика. А Маргарита, поскольку единственным её ценным умением было знание английского и французского языков, устроилась работать в школу. Сначала она, конечно, и не помышляла идти туда преподавать. Но Джем надоумил её повесить на столбе объявление о том, что она даёт уроки иностранных языков. В этот же вечер к ней пришла женщина и даже не попросила, а потребовала, чтобы Маргарита пришла работать в школу. Как потом оказалось, этой женщиной была заведующая Лариса Борисовна. Маргарита растерялась, ведь опыта такой работы у неё не было.

– Голубушка, у нас столько педагогической литературы! Изучая её, вы всему научитесь. И весь наш педсостав будет вам помогать. Я жду вас завтра к девяти в третьем кабинете, – безапелляционно заявила Лариса Борисовна и ушла.

На следующий день Маргарита робко переступила порог школы. Она ещё не была уверена, что хочет и сможет здесь работать. Она пришла, просто чтобы поговорить и осмотреться. Но, к её ужасу, её тут же приняли на работу, так как учителя английского языка в школе не было уже больше года. В их захолустье учителя иностранных языков не задерживались. Отработав по распределению после института два года, они спешно переезжали поближе к Москве. Если даже в городе и появлялся человек хотя бы со средним знанием языка, то всё равно заманить его работать в школу на эту нищенскую зарплату было невозможно.

Маргарита пришла домой в совершенно ошеломлённом состоянии.

– Джинни, ты будешь смеяться, но, кажется, я буду работать учительницей, – сказала она, войдя в квартиру и прислонившись к косяку двери. – С ума сойти, да?

– Ошалеть! – согласился с ней Джем.

– Ох! Имею ли я право? Достойна ли я?

– А почему нет? Мы же начинаем новую жизнь. По-моему, такой добропорядочной занудной тётке, какой ты мечтаешь стать, самое место в школе.

– А может, мне всё-таки отказаться?

– Ну если струсила, то, конечно, тебе там делать нечего, – подзадорил её Джем.

– Я струсила?! Вот ещё! И совсем я не струсила! Я буду учительницей! И я постараюсь быть хорошей учительницей! – отважно заявила Маргарита.

– Ну, школа, держись! – сказал Джем, обхватив голову руками.

– Вот дуралей! – рассмеялась Маргарита, кинув в Джема тапком.

На Маргариту сразу повесили все средние и старшие классы. Правда, их было не так уж и много – по два на каждый поток.

Сначала Маргарита была в ужасе от её новой работы. Она не знала, с чего начать, как преподавать, как вести себя с детьми, по каким критериям оценивать их знания, а ведь нужно было ещё и составлять всякие планы, отчёты. С ума сойти! Помогать Маргарите никто не собирался. Лариса Борисовна вечно была занята. Это её «потом, потом, потом», произносимое на ходу, Маргариту приводило в состояние растерянного оцепенения. У всего педсостава тоже были свои дела. Зачем им ещё возиться с Маргаритой? Учителя ей очень вежливо, но недвусмысленно дали понять, что не они её, «девушку с улицы», сюда заманили, поэтому выкарабкиваться из этого идиотского положения она должна сама. Педагогическая литература тоже мало чему вразумила. Уж больно там всё было по-научному, к жизни совершенно неприменимо. В общем, Маргарита «училась плавать» в этой профессии методом «утону так утону».

Весь вечер накануне её первого урока Маргарита стояла дома перед зеркалом и репетировала свою вступительную речь.

Она даже по этому случаю приобрела в местном универмаге строгий серый костюм, чтобы выглядеть как настоящая учительница. Волосы она закрутила в низкий пучок, чуть-чуть подчернила тушью ресницы и всё. Даже губы не накрасила.

– Ну как? – покрутилась она перед Джемом.

– Ещё бы очки тебе нацепить в толстой чёрной оправе, – скривился Джем, – и вылитая моя первая училка. Страшная зануда была, между прочим.

Но Маргарита это восприняла как похвалу.

Маргарита всё-таки приобрела в местной аптеке очки в строгой чёрной оправе, полагая, что они придадут её внешности ещё больше значимости. И правда, в них Маргарита стала выглядеть на несколько лет старше и даже солиднее. Правда, очки были лечебные, для близорукого человека, и Маргарита в них ни черта не видела, но она решила на первый урок пойти всё-таки в них, полагая, что первое впечатление у учеников о ней как об учительнице – это очень важно.

Первый урок в девятом классе «А» прошёл для Маргариты незабываемо.

Размашистой походкой на слегка дрожащих ногах и почти на ощупь, так как из-за очков она видела предметы в расплывчатом виде, Маргарита зашла в класс. Натолкнувшись на стол, она нащупала стул и с достоинством присела.

– Здравствуйте, – строгим голосом сказала Маргарита, с интересом глядя поверх очков на обращённые к ней лица ребят, – я ваша новая учительница английского языка. Меня зовут…

– Короче, девочка, – перебил её какой-то долговязый парень с галёрки, – слушай сюда. Не нужна нам училка по английскому. В нашем городе английский как козе баян. Чё с ним делать-то? В общем, мы ща в кинцо намылились, уже билеты купили, а тут ты некстати пришлёпала. Ты извини, но такой клёвый фильмец нам пропускать западло. Ты сама-то как, от ужастиков не колбасишься? А то покатили с нами. Но если тебе не в мазу, то тогда ты тут посиди пока молчком, а мы слиняем. О’кей? Ну, тогда бай-бай.

Весь класс встал и мимо неё направился к двери.

– Постойте! Вы куда? – растерялась Маргарита.

– Тсс! – прислонил этот парень палец к губам. – Рядом конура Крысовны. Ты уж на нас не стучи. Ладно? Ну, чао.

Девушка осталась в классе одна.

А что ей надо было делать? Бежать за ними? Кричать? Грозить двойками? Жаловаться директрисе? Вызывать родителей?

Маргарита плюхнулась на стул и тяжело вздохнула.

«Да уж, со шлюхами было намного проще. Они хотя бы Воланда до смерти боялись. А этим «детишкам» на всё плевать».

Она сняла очки, вытащила шпильки из пучка и мотнула головой. Освобождённые волосы рассыпались по плечам.

«Я слишком молодо выгляжу! Поэтому они меня не восприняли как учительницу. И даже весь этот маскарад не помог. Нет, больше я так рядиться не стану. Буду такой, какая я есть!»

На следующий урок в этом классе Маргарита пришла с распущенными волосами, одетая в бежевые брюки и персикового цвета джемпер.

Она вошла в класс, но «детишки» на неё никак не среагировали, продолжая разговаривать между собой. Маргарита с силой стукнула учебниками об стол. Подростки обернули на неё удивлённые лица.

– Ну что, лапоньки, посмотрели вчера фильмец? «Поколбасились»? А теперь я вас «плющить» буду. Значит, так, зайки мои, поднимите свои ушки на макушки и послушайте меня очень внимательно. Я дорожу своим временем. И тратить его попусту не собираюсь. Поэтому сейчас вы пошевелите своими извилинами, у кого они ещё не протухли, и прикиньте: а действительно, стоит ли вам приходить ко мне на уроки и изучать английский язык? Если не стоит, то чего тогда нам друг на друга попусту таращиться? Как говорится, вот Бог, а вот порог. Жили вы раньше без английского языка, проживёте и дальше. Я вас за ушки тянуть к знаниям не собираюсь. Неохота. А вот если кто-то из вас хочет вырваться из этой Тмутаракани и намеревается в областном центре или где-то ещё в техникум или институт поступать, тот пусть прикинет: а вдруг ему всё-таки этот язык потом пригодится… Итак. Я жду пять минут. Желающие могут удалиться. Никакого наказания за это вам не будет. Обещаю. Но уж если вы останетесь, предупреждаю: я с вас три шкуры спущу, но постараюсь сделать так, чтобы вы язык знали на хорошем уровне. И не я за вами буду бегать с книжками и умолять позаниматься, а вы за мной. Ибо с теми, кто будет лениться, я возиться не намерена. Двоечки на троечки я натягивать не буду. Перебьётесь. Итак, лапусики, время пошло.

Наступила гробовая тишина. Маргарита была готова к тому, что весь класс уйдёт. Но почему-то все остались.

– Да ладно, ребята, давайте позанимаемся. Вдруг всё-таки язык нам пригодится, – высказала общее мнение худенькая девочка с косичками.

– Хорошо, останемся. Всё равно на улице дождь и делать нечего, – вальяжно откинувшись на спинку стула, произнёс парень с галёрки, который на прошлом уроке её унизил.

– Ну что, лапонька, – обратилась Маргарита к нему, – тогда иди к доске. Будем копаться в твоих мозгах, отыскивать драгоценные крупинки знаний. Английский алфавит хоть знаешь?

– Знаю, – пробасил парень.

– Круто! – сказала Маргарита и улыбнулась.

Весь класс засмеялся.

Так Маргарита стала учительницей. Деньги, правда, эта работа приносила мизерные, особенно по сравнению с тем, сколько она зарабатывала у Воланда. Но всё равно Маргарите понравилась её новая работа. Ей очень нравилось общаться с детьми. Она нашла с ними общий язык, а это было для неё очень ценно. Маргарита хоть и была строгой учительницей, но никогда детей не оскорбляла, не унижала, а отделывалась в сложных ситуациях шуткой. Она вообще старалась относиться к детям по-доброму, с душой. И дети со временем начали ей платить тем же. Они потянулись к ней. Теперь даже на переменах и после уроков к ней подходили подростки со своими разговорами, проблемами, за советом. А её чувство юмора прославилось на всю школу. Её цитировали, как цитируют знаменитых сатириков. Но всё равно грани между «учитель – ученик» никто не смел переступать. Маргарита не позволяла относиться к себе как к «клёвой подружке». Теперь её стали называть Маргаритой Ивановной. Сначала ей это не нравилось, как-то резало слух, а потом она привыкла. А ученики дали ей прозвище Маргунчик. По сравнению с прозвищами других учителей, таких как Крысовна, Полено, Шизоид, Дихлофосовна и т. д., это прозвище было как орден «За любовь».

По городку тут же разлетелась новость, что в школу пришла новенькая училка, очень красивая и добрая. А так как городок был небольшой, то вскоре Маргарита была поражена тем, что часто на улице совершенно незнакомые люди ей кивали и говорили: «Здравствуйте, Маргарита Ивановна!». А после месяца преподавания в школе её стали просто донимать родители просьбами о том, чтобы она дополнительно позанималась языком с их чадом. Маргарите не хотелось отказывать хорошим людям, но свободного времени у неё теперь из-за этого практически не было. Джем на это злился, но терпел. А что ему оставалось? Он ведь понимал, что для Маргариты это было очень важно – чувствовать себя полезной и нужной людям.

Маргарита с Джемом хоть и не расписались, но стали жить как муж с женой. Джем сразу стал вести себя как солидный мужчина. Приходя домой, он важно спрашивал: «Жена, ужин готов?» А потом он проходил на кухню, садился и с удовольствием смотрел, как Маргарита суетится, накрывая на стол. Теперь не она, а он был хозяином в доме. Он с удовольствием это часто демонстрировал. Джему очень льстило, что Маргарита теперь была вынуждена ему подчиняться. И Маргарита часто в спорных вопросах, чтобы избежать ссор, ему уступала. Во-первых, потому что она была обязана ему своим спасением, а во-вторых, она так долго мечтала о тихой, спокойной семейной жизни, что готова была на всё, лишь бы жить по-человечески.

Жили они в общем-то неплохо. Хотя Джем был грубоватым мужчиной и нежность считал недостойной настоящего мужика. Даже говорить ласковые слова Маргарите он стеснялся. Он же не хлюпик и не слюнтяй! Чего нюни разводить?

И всё-таки Маргарита была благодарна Джему. Семья у них действительно получилась крепкая и дружная.

Прошло полгода. Маргарита иногда спрашивала сама себя: «Ну и как? Я счастлива?» И не могла на это ответить. Да, конечно, она была очень рада тому, что теперь живёт спокойно, честно. Дома, слава богу, было всё хорошо. Ей нравилось, что её очень уважают в городке, что её любят ученики. Это всё здорово! Но в то же время отношения с учителями школы складывались у неё очень непросто. В их коллектив она так и не вписалась. Во-первых, учителя считали её неучем, плебейкой, девицей без образования, которая каким-то наглым образом заявилась в их школу и работает педагогом, при этом совершенно не зная основных принципов преподавания и даже совершенно не умея чётко распланировать уроки! Они возмущались, что Маргарита принципиально не придерживается учебников, составляя свой список тем уроков, но даже и эти, собственные темы она могла по своему усмотрению или настроению поменять! Совершенный бардак! Во-вторых, этих женщин очень злила слишком яркая красота и не слишком скромная манера Маргариты одеваться. Все остальные учительницы придерживались негласного кодекса о морали, по которому женщине-учителю не стоит носить юбки выше колена и блузки яркого цвета.

А Маргарита однажды хмурым осенним днём пришла в костюме солнечного цвета. У учителей был шок. Если бы они узнали, что раньше она работала в борделе, они бы торжествовали.

«Ну, конечно, эта фифа только там и могла работать. А в школе ей не место!»

Но детям очень нравилось, что Маргарита так «незаунывно» одевается. Особенно девочкам. Её наряды обсуждались во всех подробностях не меньше, чем её шутливые высказывания. Увидев её в лимонном одеянии, класс тут же восторженно ахнул.

– Маргарита Ивановна, вы такая сегодня нарядная!

– Я очень соскучилась по солнышку! – улыбнулась Маргарита. – Думаю, и вы тоже. Поэтому я решила сегодня сама прийти к вам в этом образе. Итак, тема сегодняшнего урока: «Здравствуй, солнце!». Поговорим о погоде. О хорошей погоде. О любимых временах года. Танюша Ильичева, начинай.

А ещё некоторых учителей раздирала зависть. Почему не к ним, а к этой фифе так тянутся дети? Чем же таким она их привлекает? Ведь Маргарите, поскольку у неё нет педагогического образования, не дали классное руководство, но всё равно её кабинет после уроков никогда не оставался пустым. И даже до дома её постоянно кто-то из детей провожал, помогая нести тяжёлые кипы тетрадок.

Маргарита тоже не отвечала учителям любовью. Она как-то пожаловалась Джему:

– Я не могу с ними общаться! Меня тошнит от их лицемерия! Я знаю, что за моей спиной они обливают меня грязью, но при этом, встречая меня в коридорах, они мне приторно улыбаются и участливо интересуются, всё ли у меня получается. Да им плевать на то, получается у меня или нет! Да они рады были бы, если бы у меня ни черта не получалось! Лживые мымры! Шлюхи в борделе и то были намного честнее и порядочнее этих педагогичек! Шлюхи хоть не скрывали своей ненависти ко мне, они не прятали свою похоть за монашескими одеждами и правильными речами, они не ставили себя на пьедестал и не пытались других учить тому, во что сами не верят, и не заставляли других жить по тем правилам, каким сами не подчиняются. А эти училки! Все знают, что химичка спит с физкультурником. При этом оба женаты и, увы, не друг на друге. Но ты бы слышал, как на педсовете эта химичка орала и требовала выгнать из школы забеременевшую десятиклассницу! Она брызгала во все стороны слюной от возмущения, что эта девочка облила грязью честь школы! А эта завуч, Лариса Борисовна! Дети называют её Крысовной. Крыса она и есть. Если родители ребёнка осыпают её подарками, она перед этим чадом, каким бы разгильдяем он ни был, стелется чуть ли не ковриком. А если за бедолагу даже заступиться некому, уж она над этим ребёнком так измывается и так выплёскивает на него весь свой яд! У меня мурашки по коже от такого бегают! А что уж испытывает бедный ребёнок! Её кабинет находится рядом с моим. Ты знаешь, мне иногда перед своими учениками бывает так стыдно, когда из её класса доносится: «Ты что здесь написал? Тупица! По тебе дурдом плачет!» И всё в таком духе. При этом одного мальчишку вызвали на педсовет вместе с родителями и полчаса распекали за то, что он ругается матом. Но что такое мат в устах ребёнка? Всего лишь плохие, но прикольные, с его точки зрения, слова. Он никого этими словами не унизил, не растоптал ничьё человеческое достоинство. Он просто изображает с помощью этих слов из себя крутого. Вот и всё. Я сама в детстве ругалась матом. Но я не вникала в смысл этих слов, а просто считала их прикольным украшением русского языка. Да и сколько интеллигентных образованных людей ругаются матом! Уйма! Почти вся творческая элита использует в своей лексике хоть изредка эти выражения. Ну и что с того? Для них это всего лишь дань моде. От этого они не становятся менее образованными и интеллигентными… А учителя?! Да, они не ругаются матом. Но эти их «дураки, дебилы, тупицы» и т. д. оскорбляют гораздо сильнее! Да и простое, даже ласковое слово они могут так сказать, с таким выражением, что оно ранит, унизит посильнее мата! Я до сих пор помню, как математичка Виктория Николаевна сделала мне замечание. «Милочка, – сказала она, – у нас не цирк, а школа. У нас непозволительно ученикам смеяться на уроках. Не знаю, чем вы там с ними занимаетесь, но я смех из вашего класса сегодня слышала аж в конце коридора!» Ох, Джинни, меня даже в пот бросило от этого слова «милочка»! Оно было сказано с такой ненавистью, с таким презрением, что я готова была расплакаться от унижения! Но я-то взрослый человек. Я перетерплю. Я и ответить могу тем же. А бедные дети! Им гораздо тяжелее приходится. Ты знаешь, Джинни, раньше я считала, что деньги портят людей. Но теперь я убедилась, что нищета портит не меньше. Мне кажется, что эти неудовлетворённые жизнью тётки, приходя в школу, стараются отыграться за свои неудачи на детях. А бедным ребятишкам некуда деться. Школа как тюрьма! А учителя в ней – банда тюремщиц-садисток. Даже в другую школу перейти – целая проблема. Да и стоит ли? Ведь там будет то же самое. Взрослым легче. Если попадётся такой начальник изверг, то можно в конце концов бросить эту работу и перейти на другую. А у детишек такого права выбора, увы, нет. И вот эта несчастная кроха, с одной стороны, подвергается унижению в школе, а с другой стороны, принося домой тройки и двойки, получает нагоняй от собственных родителей, для которых какие-то идиотские амбиции превыше всего. Взрослым, видите ли, стыдно, что их чадо учится хуже, чем у других знакомых, хотя сами они наверняка в детстве тоже не всегда радовали своих родителей. Но они это не желают вспоминать и третируют собственного ребёнка так, что бедняжка в результате начинает испытывать панический страх, получая плохую оценку, и в конце концов начинает люто ненавидеть школу, теряет всякий интерес к учёбе и, самое страшное, отдаляется от собственных родителей!

Маргарита закурила сигарету и подошла к окну.

– Ты знаешь, Джинни, – продолжила она с отчаянием в голосе, глядя, как на улице ветер терзает ветви деревьев, – я ненавижу оценки! Они растаптывают личность! Ну подумаешь, ребёнок получил плохую оценку. Ну и что с того? Это же ничего не значит! Почему, если у ребёнка двойки по математике или физике, его считают глупым, тупым? Почему?!! Это же просто значит, что у него нет к этим предметам способностей. И всё. Ну не будет он математиком или физиком. И что с того? Зато он может стать талантливым актёром, великолепным художником, или искусным поваром, или даже просто обыкновенным слесарем. Это тоже хорошо! Зачем же вешать на него ярлык тупицы? Зачем отравлять ему детство?! Да сколько талантливых, умных, даже гениальных людей были в школе двоечниками! Уйма! А все ли отличники потом становятся выдающимися людьми? Увы… Я никогда не ставлю двойки. Если даже ребёнок не подготовился к уроку, я ставлю в журнале точку. Это значит, что ученик должен подготовить мне маленький рассказ на заданную ему тему. Я бы рада вообще без оценок обходиться. Но это в нашей системе невозможно. Поэтому я придумала хитрость: я предлагаю детям самим оценивать свои знания. Крысовна, если узнает, меня за это сожрёт. Ну и плевать! Ты знаешь, Джинни, это так интересно, когда каждый, кто отвечал мне на уроке, сам себе ставит оценку. Он же говорит это вслух. Удивительно, но в большинстве случаев дети очень самокритичны к себе, я бы им поставила оценку повыше. Но если ученик завышает себе балл, то остальные смотрят на него с осуждением. У меня был случай, когда мальчишка подошёл ко мне после урока и попросил переправить ему пятёрку на четвёрку. Ему стало стыдно! Ты представляешь! Но я не стала переправлять. Я ему сказала, что пусть эта пятёрка будет ему авансом на следующий урок. Но он должен будет уж очень хорошо подготовиться. Этот пацанёнок пообещал мне и выполнил обещание. Уж так он старался! И был очень счастлив получить на этот раз законную пятёрку. Мы всем классом его похвалили. Джинни, ты бы видел, как засияли его глаза! С какой гордостью он на всех смотрел! Вот ради таких моментов я там и работаю.

– Да вали ты оттуда! – отхлёбывая пиво, сказал Джем. – Стоит ли за такие копейки себя изводить? Я тебя сам обеспечу. А ты лучше сиди дома, хозяйством занимайся.

Маргарита печально посмотрела на «мужа», но ничего не ответила. Он всё равно не поймёт.

Но однажды Маргарита пришла домой особенно расстроенная.

– Что случилось? – обнял её Джем. – Опять в школе проблемы?

– Да, – угрюмо ответила Маргарита.

– Что на этот раз твои училки-страшилки натворили?

– Я сегодня была на «гадюшнике». Так я про себя называю педсовет. Так вот, там решили Колю Силантьева опять оставить на второй год. Он уже сидел два года в седьмом классе. Теперь второй раз будет ходить в девятый класс. Да, он учится плохо. Ему всё неинтересно. Учителя отбили Коле охоту к учёбе ещё в младших классах, поставив ему клеймо никчёмного двоечника. Дома у него тоже проблемы. Отец их бросил. Сейчас мать живёт с другим мужчиной, которому этот Колька как кость в горле. У них есть уже совместный ребёнок – прилежная хорошенькая девочка, а на оболтуса Кольку мать с отчимом только постоянно кричат да долбят его за всё про всё. Да ещё и ученики в классе относятся к нему с пренебрежением. В общем, довели парня до того, что у него совсем упала самооценка, до уровня нуля. Ты знаешь, у меня на уроках он вёл себя всегда пассивно, часто сидел с отсутствующим взглядом или пялился в окно. Я пыталась достучаться до него, но бесполезно. И вот однажды у меня прямо на уроке сломался каблук. Я так расстроилась! И тут вдруг Коля подошёл ко мне, забрал туфлю, вышел из класса, а через некоторое время вернулся и протянул мне отремонтированную обувь. Я искренне восхитилась. «Ну надо же! – сказала я. – У тебя просто золотые руки!» Вроде бы ничего такого я и не сказала, но ты бы видел, как расплылся он в улыбке, с какой гордостью он на всех посмотрел! Я поняла, что его впервые в жизни похвалили, представляешь! И с тех пор Коля ко мне привязался. Он часто провожает меня до дома. Просто идёт рядом, помогает мне нести тяжёлый пакет с тетрадками и молчит. Я его называю моим верным пажом, а он часто угощает меня карамельками, которые таскает у своей сестры. Коля мне признался, что мечтает поскорее закончить девятый класс и уехать в райцентр, подальше от отчима, а там хочет пойти учиться в ПТУ на сварщика или крановщика. Ему осталось совсем чуть-чуть! Ещё пару недель, и он на свободе! И вот сегодня эти «сестрички милосердия» отодвинули его мечту ещё на год. Я так ругалась с ними! Я так просила отпустить парня! Я объясняла им, что не нужны Кольке эти логарифмы и котангенсы, что обойдётся он без таблицы Менделеева и даже мой английский язык ему в жизни вряд ли будет нужен! Но они зашипели на меня, словно я сморозила какую-то ересь. «Да как вы можете вмешиваться в педагогику, если сами ничего в ней не смыслите?!» – орали они на меня. В общем, когда парнишке сообщили эту новость, он расплакался. Да-да, представляешь, этот высокий парень стоял, как малыш, размазывал слёзы по щекам и, всхлипывая, всё твердил: «Я ненавижу эту школу! Я ненавижу эту Крысу! Ненавижу их всех!!!» У меня сердце разрывалось от жалости, но, увы, помочь ему я ничем не могу.

– Эх, жаль, что приходится сейчас из себя порядочных людей строить! А то я бы твоих тёток проучил! – в сердцах воскликнул Джем.

Маргарита вдруг подняла на него глаза и улыбнулась.

– А ведь это идея! Ты знаешь, Джинни, я пришла к выводу, что если общество со всеми своими правильными законами и добропорядочными принципами губит человеческую душу – надо послать к чёрту эти законы, и эти принципы, и это общество!

– Не смей! – испугался Джем.

– Ещё как посмею! – пообещала Маргарита.

На следующий день Маргарита попросила Колю Силантьева зайти к ней после уроков.

Дата добавления: 2015-09-29