Святой праведный Иоанн Кронштадтский 11 страница

Как у людей бывает так, что проситель сначала увидит то лицо, у которого ему надо просить что, и без этого не просит (разве чрез бумагу — и тогда видит его верою — очами сердца), так и в духовных делах — прежде или во время молитвы надо видеть то Лице, к Которому прибегаем в молитве, видеть духовным зрением — сердечною верою. Дело простое! А бывает как? — Не видят Лица, Коему молятся, а с закрытыми глазами сердца не знать кого и не знать о чем просят. Если люди оскорбляются этим, то святые небожители не тем больше ли? А это — от маловерия и неверия, которые суть исчадие диавола.

Если хочешь, чтобы Бог давал скорее сердечную веру твоей молитве, старайся от всего сердца все говорить и делать с людьми и отнюдь не будь с ними двоедушен; когда будешь прямодушен и доверчив с людьми, тогда Господь подаст тебе прямодушие и искреннюю веру и по отношению к Богу. Того, кто не-прямосердечен с людьми, Господь неудобо принимает на молитве, давая ему почувствовать, что неискренен в отношении к людям, а потому не может быть совершенно искренним и в отношении к Богу, без душевного злострадания.

Меру достоинства своей молитвы будем измерять мерою человеческою, качеством отношений наших к людям. Каковы мы бываем с людьми? Иногда мы холодно, без участия сердца, по должности или из приличия высказываем им свои просьбы, похвалы, благодарность или делаем для них что-либо, а иногда с теплотою, с участием сердца, с любовию; или — иногда притворно, иногда искренно. Так же неодинаковы мы бываем и с Богом. А не так надо. Надо всегда от всего сердца высказывать Богу и славословие, и благодарение, и прошение; надо всегда от всего сердца делать всякое дело пред Ним, всем сердцем всегда любить Его и надеяться на Него.

Плакать должны мы о том, что большею частию неискренно молимся Богу.

Языки своими лъщаху (Пс. 5, 10), говорит Давид о некоторых людях. Смотри: ты не льстишь ли также языком своим, когда молишься?

Молитву старается лукавый рассыпать, как песчаную насыпь (слова хочет сделать, как сухой песок, без связи, без влаги, то есть без теплоты сердечной). Молитва то бывает храминою на песце (Ср.: Мф. 7, 26), то — храминою на камне (Ср.: Мф. 7, 24). — На песке строят те, которые молятся без веры, рассеянно, с холодностию; такая молитва сама собою рассыпается и не приносит пользы молящемуся. На камне строят те, которые во все продолжение молитвы имеют очи, вперенные в Господа, и молятся Ему как Живому, лицем к лицу беседующему с ними.

Если мы ежедневно и от сердца молимся, то не даем в себе гнездиться греху, а если не молимся от сердца или вовсе, тогда даем ему силу в нас.

Можно знать, в какой момент молитва угодна Богу и в какой — нет. Сердце — герольд.

Грешно думать, что слова молитвы твоей впусте остаются и на ветер произносятся. Очень грешно. Надо верить, что Бог их слышит и дает по желанию сердца молящегося. — Бог — всеблагий, вездесущий Отец, верный в словах Своих. А Он сказал: вся, елика аще воспросите в молитве верующе, приймете (Мф. 21, 22). — Просите, и дастся вам (Мф. 7, 7).

Враги ли у тебя есть, молись об них, о примирении их с тобою — Богу. Его держава над всеми; по молитвам твоим Он и их силен просветить, расположить сердца их к тебе. Если же они не примирятся по сильной злобе — да будет воля Его. Только ты не злобься ни на кого.

В молитве не жалей себя и молись непременно всегда от всего сердца. Не жалей себя для сердечной молитвы даже тогда, когда ты весь день провел в трудах, совершении треб; не вознеради нимало на святой молитве, всю скажи Господу от сердца: виждь — она дело Божие. Взялся за гуж, не говори, что не дюж; возложив руку на рало, не зри вспять (Лк. 9, 62). — Допустивши молитву нерадивую, не от всего сердца, не заснешь (если на ночь молитвы), пока не выплачешь всего греха пред Богом. Не со всяким это бывает, а с усовершившимся. Смотри же: Бога выше плоти своей не ставь, а пренебреги для Него покоем телесным. — Какое молитвенное правило взялся исполнить (если длинное молитвенное правило, то исполняй хорошо все правило; если короткое — тоже), исполни его со всею добросовестностию и не исполняй дела Божия сердцем раздвоенным, так, чтобы одна половина его принадлежала Богу, а другая — плоти своей. Господь мститель на творящих это и уничижающих Его. Ревность Господа Бога не потерпит твоего лукавства, твоего самосожаления. — Предаст Он тебя диаволу, и диавол не даст покоя сердцу твоему за пренебрежение к Тому, Кто есть истинный покой твоего сердца, и будет всегда делать это для твоей же пользы, для того, чтобы удержать твое сердце в близости к Богу, потому что каждая неискренняя молитва удаляет сердце от Бога и вооружает Его на самого человека, и напротив, каждая искренняя молитва приближает сердце человеческое к Богу и делает его присным Ему. Итак, верь слову: поторопишься на молитве для покоя телесного, чтобы отдохнуть скорее, а потеряешь и телесный покой, и душевный. Ах! Какими трудами, потом, слезами достигается приближение сердца нашего к Богу, и опять ли мы будем самую молитву свою (небрежную) делать средством удаления от Бога, и Бог ли не возревнует об этом? Ведь Ему жаль и нас, и наших трудов прежних, и вот Он хочет заставить нас непременно обратиться к Нему опять от всего сердца. — Он хочет, чтобы мы всегда принадлежали Ему. (Положим, что ты прежде был близок к Нему сердцем ради всегдашней искренней молитвы или причащения с несомненною верою животворящих Тайн. Но если ты двоедушно, небрежно сегодня помолился, то ты уже отдалился от Него. Об этом и смутность сердечная скажет тебе.)

Еще положим, что ты правило пред причащением прочитал не от всего сердца, а холодно, не проникнувши душою великолепным, трогательным их содержанием, — ты опять удалился от Бога и от Его пречистых и животворящих Тайн и бойся, что ты с таким же двоедушием и причастишься их, значит, недостойно, в суд себе. Вообще, когда взялся за молитву, молись всем сердцем и не будь ни студен ни горящъ (Откр. 3, 16), а непременно горящъ.

Молись чаще и больше: в молитве будешь находить животворное соприкосновение с Богом.

В молитвах мы пробегаем все время бытия — мира, становимся мысленно на конец его и предстаем Суду Вседержавного Судии Бога. Ах, буду же вспоминать о Суде.

Молясь, смотрите, как бы молитва ваша не пропала даром, как бы она не была одним пустым многословием.

Великое оскорбление для благого Бога, благой Матери Бога Слова, благих Ангелов и святых человеков, когда ты во время молитвы не надеешься на их благость, не ожидаешь от их благости всего доброго и спасительного.

Когда сатанинский огонь палит тебя и отвращает тебя от молитвы — и ты не можешь терпеть демонскаго стреляния, тогда представь как можно яснее в своем сознании Иисуса Христа, призови Его ясновидящим сердцем — и помощь твоя несомненна: Иисус попалит диавола — и он убежит от тебя. — Опыт.

Не увлекаться унынием сердца, бывающим во время молитвы: оно от диавола. Уповать на Благого и Щедрого.

Когда во время молитвы или вне молитвы ты испытываешь мучение в сердце от неверия или сомнения, знай тогда, что с тобою исконный человекоубийца, и самое мучение сердца да будет для тебя разительнейшим доказательством, что то, в чем ты сомневаешься, истинно.

На молитве необходимее всего сердечное видение Господа с Его благостию, любовию, вездесущием и — видение только Его одного, исключающее всякое, хотя бы малейшее, устремление сердца к предметам мирским.

Если когда, то во время молитвы возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим... (Мф. 22, 37) — так, чтобы в нем не оставалось никакого места пристрастной любви к чему-либо земному или вражды на кого-либо, чтобы все сердце безраздельно было отдано Богу сердца.

Бог есть то, что в тебе есть сердце. Почти же в сердце своем Бога. Никогда не вознеради до того, чтобы тебе не помолиться Богу от всего сердца: никогда не жалей для Него всего сердца. Пожалеешь, не принесешь Ему всего в дар — и вскоре сам увидишь, как худо сделал: в твоем сердце не окажется Того, Кто всегда должен занимать его, не окажется Того, Кем живет и радуется оно. Потому оно будет томно, болезненно. Несколько раз я испытал, что сон бежит от очей моих, покой — от сердца моего, коль не помолился я всем сердцем на молитве вечерней. Видишь: назад пятиться нельзя. Я прежде всегда молился от всего сердца, а тут поразленился, не привел в движение к Богу всего сердца — оно и чует недостаток Того, Кем привыкло жить и покоиться: не пришел Он на ленивую молитву. Братия! Научитесь из опыта, бывшего на мне, грешном, молиться всегда от всего сердца. — Конечно, кто прежде не молился всем сердцем и теперь не молится всем сердцем, а только поверхностно, того, как несовершенного, Господь не посещает испытанием.

Помни всегда, что на молитве тебя видит и слышит Бог или Пречистая Его Матерь; потом представь, что тебя слушают такие всеблагие Существа, от которых непременно будет для тебя милость, если помолишься им от сердца.

Когда в сердце твое западает сомнение во время молитвы: услышит ли ее Бог, — тогда скажи себе внутренно: что имаши, егоже неси приял (1 Кор. 4, 7) от Бога? Если я — весь Божий и все у меня от Бога, то как же мне не надеяться быть услышанным от Того, Кто каждую минуту благотворит мне? Существо Бога моего — благость.

Иногда в продолжительной молитве только одна минута бывает истинно угодна Богу и составляет истинную молитву, истинное служение Богу. Главное в молитве — близость сердца к Богу, свидетельствуемая сладостию Божиего присутствия в душе.

Сладко и легко молиться за вас Богу, братия, от чистого, искренно любящего сердца; сладко желать вам всех духовных благ от Господа. О, я понимаю, какую сладость любви чувствовал в сердце великий Моисей, когда молился Богу за непокорный народ еврейский и говорил Ему: аще оставиши грехи их, остави: аще же ни, изглади мя из книги Твоея, в нюже вписал мя еси (Исх. 32, 32). Господи, пусти волны благодати Твоей в сердца молящихся в храме Твоем, да напоиши их потоком сладости Твоея, да уразумеют они, что прилеплятися к Тебе благо (Пс. 72, 28), и да возлюбят они молитву от всего сердца.

Говоря о молитве, скажу вам, братия, и о том, их-же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку плотяному не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его (1 Кор+++++. 2, 9) и в молитве прилепляющимся к Нему... О, узнайте, братия, все, что благо: очевидно благо прилеплятися нам ко Господу (Пс. 72, 28), исповедатися Ему, возвещати заутра милость Его и истину Его на всяку нощь (Пс. 91, 3). О Господи! К кому другому идти нам, к кому другому нам прилепляться? Ты глаголы живота вечнаго имаши (Ин. 6, 68); в мире мы находили и найдем только смерть духовную; а у диавола — тем больше.

На молитве нужно иметь три крепких убеждения: а) что Бог есть, б) что Он — всеблаг и в) что Его слух и сердце всегда отверсты к слушанию нас. Лице Господне на праведныя и уши Его в молитву их (Ср.: Пс. 33, 16). Веровати подобает приходящему <к Богу>, яко есть, и взыскающым Его Мздовоздателъ бывает (Евр. 11,6).

Чтобы молитва наша была действительна, нужно из сердца извергнуть всякую привязанность к чему-либо земному, истребить всякую ненависть к брату и — сердцем полюбить предметы мира горнего, блага того века, то есть Царства Небесного, особенно же — Владыку того Царства. Слова: горняя мудрствуйте (Кол. 3,2) — должны быть выполняемы особенно на молитве. Когда приступил к молитве, к беседе с Богом, брось думать о житейском, а думай о небесном. — Но, о лесть земных благ, лесть богатства, почестей! — Как ты сильно тянешь нас к земле.

Всячески остерегайся, как бы тебе на молитве не быть в противоречии с собственными словами. Например, в молитвах ко причащению ты просишь неосужденного принятия животворящих Тела и Крови Господа. Но, вместо Тела и Крови Господа, не питается ли, смотри, сердце твое предметами твоих страстей, не пожирает ли оно их с радостию. Смотри: где твое сокровище? — Так и во всех других случаях. Смотри: не противоречишь ли ты словами своими сердцу твоему? — Не приближаешься ли ты только усты своими, а сердце твое отстоит далеко? (Ср.: Мф. 15, 8.) — Не лицемер ли ты?

Когда помыслы нудят тебя во время молитвы или в другое время исследовать поступки других и лукаво видеть в них нехорошую сторону, скажи внутренно себе: Кийждо свое бремя понесет (Гал. 6, 5), поэтому смотри лучше в глубь своего сердца и исправляй собственное сердце, на страже коего ты должен стоять непрестанно, а сучков в очах других не примечай: это, кроме осуждения, не принесет тебе ничего.

Внимай своей молитве в церкви об упокоении душ. Бог не внимает той молитве, которой мы сами не внимаем.

Когда же молишься о грешниках живых, то молись об них так же, как о себе. Видишь, например, пьяницу и знаешь, что ему угрожает огонь вечный, — всеми мерами старайся восхитить его из огня. Так молись и о всех других грешниках и всеми мерами старайся об их спасении.

Когда станешь на молитву — тогда в совершенной тишине чувств молись и внимай своей молитве.

На молитве твердо верь и надейся, что тебя милостиво принимает и слушает Владыка как образ Свой. Что ближе и любезнее Ему Своего образа! И ты говори внутренно: я — Твое дыхание, надеюсь, что Ты меня услышишь и не отвергнешь.

Молясь святым, называй их причастниками Божественного естества. Такой-то причастниче Божественного естества, моли Бога о мне, грешном.

Во время молитвы ум и сердце молящегося сами должны плодить из себя благие мысли и чувствования — так что готовые молитвы должны только наводить их на собственные их чувства, например благодарности и славословия, или на прошения о своих особенных нуждах. Молитва должна быть духом и животом для молящегося, чтобы все шло от души, из ее жизни, из ее потребностей, чтобы слова лишнего не говорила Богу, то есть слова, не вымолившегося, так сказать, из души, из ее потребности.

У всякого на молитве должна быть своя основа: сердечная вера (сердечное зрение); без своей основы молитва не молитва, потому что говорить чужими словами — не значит молиться. Если чужие слова молитвенные, как на нитку бисер, навязываются на нашу основу — на сердечную веру, тогда и молитва будет наша, хотя слова и не наши.

Не в словеси (молитвы), но в силе (ее) Царство Божие (1 Кор. 4, 20).

Молитва принужденная, продолжительная развивает ханжество, делает неспособным ни к какому занятию, требующему размышления, и делает человека вялым ко всему, даже к исполнению должностей своих. Это должно убедить всех, таким образом молящихся, исправить свою молитву. Молиться должно с охотою, с энергией, не очень долго, от сердца. Ни от скорби, ни от нужды (принужденно) молись Богу, — доброхотна бо дателя любит Бог (2 Кор. 9, 7).

Лучше за один прием хорошо сделать какое бы то ни было дело, чем, сделавши нехорошо, без внимания в первый раз, приниматься потом за него в другой раз. Это — неразумно, нерассудительно: и время теряется, и труд пропадает ни за что. Приложи это ко всякому делу, но особенно к важнейшему в твоей жизни делу — к молитве. Если не хорошо, не от всего сердца, не с полным вниманием совершишь молитву, то дело [молитвы] сделаешь худо и душа непременно потребует лучшего исполнения ее (если ты сделал уже значительные успехи в молитве, потому что не научившийся молиться истинною молитвою не почувствует такой потребности).

И на молитве человек большею частию не сын свободы, а раб необходимости и долга. Взгляните на какого угодно человека, хотя бы на священника: многие ли молятся с свободным, пространным сердцем, с живою верою и любовию?

Молитва — не головоломная работа: не заболит голова, — а самое легкое и благое иго.

Медленно или скоро нужно молиться Богу дома — келейно? — Чтобы молитва была живее, энергичнее, лучше, кажется, молиться сердцем с поспешностию, но притом так, чтобы чувствовалась сердцем сила каждого слова, то есть чтоб молитва была теплотою умиления, благодарения, славословия. Но, если сердце тупо или холодно, в таком случае разогреть его медленною, напряженною устною молитвою.

Молиться должно всегда тихо, спокойно, с сердечною твердостию, при светильнике ума и сердца (молитва — свет, не тьма), твердо ведая, что ни величие грехов, ни грехов множество не превышает долготерпения Бога нашего и Его крайнего человеколюбия.

Когда молишься с верою, искренно, всем сердцем, тогда на душе чувствуешь всегда великое спокойствие, леготу, как будто бы вовсе не было у тебя внутренностей, и какую-то пресладкую негу сердца.

Совсем иное чувствуешь при молитве не всесердечной, лишенной искренности или истины. Происходит ли это от нашего нерадения или от отягощении желудка пищею (когда мы напрасно призываем к себе веру живую): тогда нет сладкого спокойства на сердце — оно для нас бывает тогда как внутреннее тяжкое бремя, под которым изнемогает иногда дух наш, болезненно занывая. Вера — сила, жизнь сердца; неверие — немощь и самая смерть его. — Опыт.

Чтобы молитва наша была действительна, успокаивала нашу душу и радовала нас, для этого нужно очень немного: искренняя простосердечная вера в Бога, смирение и желание иметь то, о чем молишься.

Молитва есть непрерывная вера, непрерывное упование получить просимое и непрерывная любовь и благодарность к Богу.

Часть II
Выписки о священстве

из книги святого праведного
Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе», подготовленные митрополитом Вениамином (Федченковым)[3]

Христос — истинный пастырь. «Владыко! Слезную молитву мою о духовных чадах моих и всех благоугождающих Тебе христианах православных прийми за самое попечение мое об их спасении, за мою заботу пастырскую! Будь по молитве моей Сам Ты для них... и любовию материнскою, — которою скуден я, — нежно заботящеюся о их истинном благе, буди им вся, да всяко некия спасеши (1 Кор. 9, 22). Ты бо един еси воистину Пастырь, самые души человеческие невидимо и сокровенно пасущий, Ты единый истинный и премудрый Учитель, глаголющий в самые сердца людей Твоих, Ты еси един истинный Любитель Своих созданий и чад по благодати, у Тебя и премудрости и всемогущества — бездна.

Буди убо Ты, Владыко, вместо меня Пастырь и Учитель вверенным от Тебя мне овцам Твоим.

Буди вместо меня для них и светом, и оком, и устами, и рукою, и премудростию, паче же всего — любовию, ею же скуден аз, многогрешный».

Благодать священства. «Я, сам пастырь, грешен и нечист паче всякого человека, но не взирай на грехи мои, Владыко, а презри их по великой милости Твоей и молитву мою, ради благодати священства на мне лежащей и во мне пребывающей, услыши в час сей; да не будет во мне, Господи, праздна благодать священства, но да горит она во мне всегда верою, надеждою, любовию и сыновним дерзновением молитвы о людях Твоих».

Благодать священства — посредничество. «Благодать возвеличила священника на степень земного Ангела, совершителя животворящих и страшных Таин Божиих, примирителя тварей с Творцом, просветителя душ разумных советом, посредника между Богом и падшим человеком, обожителя и обоготворителя верных чрез таинства. И он должен это понимать, чувствовать, и за это благодарить и славить Бога, и стараться соответствовать намерению Божию о нем и о людях. Между тем мало священников, сознающих всю высоту своего служения, старающихся соответствовать намерениям Божиим о них и о пастве их, — и они, как миряне, прельщаются земной жизнию, земным богатством и наслаждениями, мало ратуют о духовных интересах своих и своих паств, увлекаются земными помыслами, страстями плотскими и глубоко падают с высоты своего призвания. Таким образом, диавол, исконный враг Бога и человеков, посмеивается над нами до крайности и назло нам противится делам Божиим и губит множество людей. Как необходимо презирать мир, враждебный Богу, и все его прелести, презирать плоть свою тленную и многострастную и — горе всегда зреть. Имеяй уши слышати, да слышит!»

Чей сан на священнике? «Как с солнцем неразлучны свет и теплота, так с лицом иерея должны быть неразлучны святость, учительность, любовь, милосердие ко всем, ибо чей сан носит он? — Христов. Кого он столь часто приобщается? — Самого Христа Бога, Его Тела и Крови. Потому священник должен быть то же в мире духовном, в кругу своей паствы, что солнце в природе: он должен быть светом для всех, живительною теплотою, душою всех».

Полномочие священников. «Отвергающие священство не могут иметь святости и Богу угодить не могут. Священники облечены силою благодати священства, силою Духа Святаго. Полномочие священников чрезвычайно велико и важно. Это — в некотором смысле земные Боги по дару Божию и обожающие других чрез таинства; это духовные пастыри, пасущие стадо Христово, искупленное Кровию страданий Самого Вечного Первосвященника Иисуса Христа. Без священника некому разрешать грехов, некому совершать крещения, миропомазания, Тайны Тела и Крови Христовых.

Какую силу ходатайства Господь даровал священникам, уполномочив их приносить моления за весь мир, за всех людей, за все церкви, за всех и вся — за земных и преисподних! Дороже, иерей, этой благодати нет. И это — в силу всеходатая Христа, единаго ходатая Бога и человека давшаго Себе избавление за всех (Тим. 2, 5) и поставившего Себе священников из людей и за людей.

Дерзаю и я уповать на Господа, что спасет меня, недостойного, ради благости Своей».

«Кто этот Ангел, предстоящий престолу Господню? Ибо Ангелам свойственно непрестанно служить и предстоять престолу Его. Это — ходатай о людях, носящий образ Ходатая, Богочеловека Иисуса Христа, это один из человеков, поставленный на службу Богу (Евр. 5,1), как говорит апостол Павел, — но его служение Ангельское. Он — посредник между Богом и людьми, близкий друг Его. По слову Господа: вы — други Мои есте, аще творите, елика Аз заповедаю вам (Ин. 15, 14). Это — как бы Бог для людей, со властью вязать и решать грехи человеков, священнодействовать для них животворящие и страшные Тайны, обожаться ими и других обожать чрез них. Это — второй Новозаветный Моисей, руководствующий Сонм Божий по пустыне мира сего в землю обетованную; это Илия Новозаветный, питающий братию свою хлебом Небесным во время духовного глада. Это — Священник. Высоко звание священника!»

Священник — посредник. «В каком лучезарном, Божественном величии предстоит престолу Божию священник во время Литургии, особенно во время совершения бескровной, святейшей, пренебесной, страшной жертвы претворения хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы! На него Ангелы взирают с благоговением и некоторою ревностию, созерцая такое снисхождение к нам Божие, такое срастворение Господа Бога с нашим бренным естеством. Священник здесь является ближайшим посредником между Богом и повинным человечеством, ходатаем за всю Церковь, за весь мир. Не только слугою, но другом Божиим является здесь священник, которому Бог поручает величайшую тайну, сокровенную от всех родов в Боге. И о ком, и о чем не умолит он Господа своею горячею молитвою, если по его молитве совершается такое таинство, когда Господь Самого Себя дает в снедь и питие вечной жизни? Тот, Кто Сына Своего не пощадил для нас, не даст ли нам все, о чем только с верою попросим Его, по воле Его?»

Священник — представитель Христа. «Ты представитель веры и Церкви, о иерей, ты представитель Самого Христа Господа.

Ты делаешь дело Божие и ни пред кем не должен упадать духом, никому не должен льстить, раболепствовать — и считать дело свое выше всех дел человеческих».

Священник — Ангел Господа. «Священник, как Ангел Господа Вседержителя, должен быть выше всех страстей и возмущений духа, всех пристрастий мирских или суетных страхов, наводимых от бесов, он должен быть весь в Боге, Его одного любить и бояться. Боязнь человеческая означает, что он не прилепился к Богу всецело».

Слуга Божий. «Священник — слуга Божий, облеченный Его властию и силою (в покаянии), сила крестная — священническое благословение».

Священник — Апостол. «Каждый священник есть Апостол в своем селе или в приходе (или в церкви городской) и должен ходить по домам, благовествуя Царствие Божие, невежд наставляя, нерадивых, беспечных, в страстях и похотях живущих — возбуждая к христианскому житию, благочестивых и трезвенных — ободряя и поощряя будущими наградами, немиролюбивых — подкрепляя и утешая».

Досточтимость священства. «Я — ничто, но по благодати священства чрез преподание Божественного Тела и Крови делаюсь вторичным или третичным виновником исцеления болезней, чрез меня благодать Духа возрождает к пакибытию младенцев и возрастных, претворяет в Таинстве Евхаристии Тело и Кровь Иисуса Христа, соединяет верных с Божеством, чрез меня решит и вяжет грехи человеческие, затворяет и отворяет небо, подает душеспасительные советы, правила и прочее. О, как досточтим сан священства».

Дата добавления: 2015-09-29