рассмотренная в связи с историей идей 26 страница

Первое столкновение, которое пришлось выдержать Николаю, было с Иоанном, архиепископом Равенны, старой соперницы и противницы Рима, самой значительной митрополичьей кафедры после его собственной. Иоанн, поддерживаемый братом (в руках которого была тамошняя светская власть), а сначала и императором (Италии) Людовиком II, хотел не менее, чем создания собственного независимого от Рима Равеннского церковного государства (что в политическом, экономическом и церковном отношении было невыгодно для Римской Церкви). Ни низложение, ни отлучение, совершенные папой, не смогли привести к полному урегулированию конфликта; посягательства возобновлялись и при следующих понтификатах.

С внутрицерковной точки зрения очень важно то, что претензии, выдвинутые Иоанном (и сформулированные в опасно преувеличенной форме известным своей тенденциозностью Анастасием — см. ниже) в конечном счете несли в себе угрозу и независимости епископского служения, и коллегиальности.

б) Гораздо более значительной фигурой, в том числе и в личностном отношении, был архиепископ Реймсский Хинкмар († 882 г.). Из разногласий вокруг него становится особенно ясно, какие тенденции привели к «Лже-Исидору»: епископы желают оградиться от посягательств светских и церковных властей; для этого они провозглашают папу высшим судьей и защитником своих прав: «У папы, словно у матери, пусть ищут епископы убежища, чтобы там, как это всегда бывало, получить покровительство, защиту и свободу». Архиепископ Хинкмар, наоборот, предостерегал епископов: «Вы станете рабами римского епископа, если не будете почитать установленные Богом ступени иерархической лестницы» (т. е. умалять власть митрополитов).

Один из суффраганов Хинкмара, Ротхад, епископ Суассонский, особенно ревностный представитель церковно-реформаторского епископского идеала, сопротивлялся посягательствам как короля, так и Хинкмара, своего митрополита. Будучи низложен и отлучен, он апеллировал к папе. Николай реагировал с той энергией и бесстрашием, которые мы видим в его действиях и словах в течение всего его понтификата. Он ставит перед Хинкмаром ясные требования, угрожает ему низложением, требует безоговорочно восстановить Ротхада или явиться к нему на суд. Он с разумной дипломатичностью выражает свою позицию в письмах к Хинкмару, королю, клиру и жителям Суассона и к западнофранкским епископам. Сознание универсальности папской власти выражается с полной силой. Николай говорит как полновласт ный господин Франкской Церкви и митрополита Хинкмара; права территориальной Церкви и независимых митрополитовотрицаются: «все наиболее важные обстоятельства должны разбираться папой».

Ротхаду удается лично явиться в Рим, где Николай в Рождество 864 г. утверждает его в сане, кассирует осуждение его имперским синодом и приказывает одному из своих легатов (Арсению) сопроводить его обратно в Суассон.

За столкновением по поводу Ротхада скоро последовало еще одно, когда несколько духовных лиц, которые были смещены и их посвящение аннулировано, аналогичным образом апеллировали к Риму. Ив этом случае могучая воля папы взяла верх над Западно-Франк ской Церковью и ее митрополитами.

3. В епископских кругах (но едва ли непосредственно в папской курии) в ходе этой борьбы возник чрезвычайно важный сборник «Лжеисидоровых декреталий». Он содержит наряду с подлинными более ста вымышленных текстов, среди последних — обещание Пиппина (касающееся Кьерси) и знаменитый «Константинов дар». Целью сборника было, вероятно, коренное усовершенствование христианской жизни. Особый комплекс идей направлен против государственно-цер ковного устройства. Он был предназначен прежде всего обеспечить независимость епископов от светской знати и растущей власти митрополитов. Поэтому подчеркивалось, что епископское служение дается непосредственно Богом: «Епископы подлежат («только») Божьему суду». Поэтому епископов должны судить соборы, решения которых,од нако, имеют юридическую силу, только если они созваны папой. Для обеспечения этого повышается значение папского примата. Папа— «глава всей Церкви, и в то же время глава всего мира». Поэтому только папа имеет право созывать соборы и утверждать их решения, что до того времени считалось прерогативой короля; епископы, состоящие под обвинением, могут апеллировать к папе как к верховному судье; все важнейшие дела подлежат его решению; светские законы, противоречащие канонам и декреталиям, не имеют силы.

Ту же цель преследуют два других сборника, вероятно, несколько более раннего происхождения, но по большей части тоже фальсифицированные: Benedictus Levita и так называемые Capitula Angilramni (из 1721 главы подлинными являются около четверти)¹⁷⁷.

Выраженная здесь тенденция к усилению папской власти соответствует в основных чертах позиции Николая I. Совпадение его правовых концепций с Лжеисидоровыми декреталиями настолько очевидно, что есть «веские основания» (Seppelt) предположить, что знаменитая фальсификация попала в Рим через Ротхада.

4. Такую же твердость и неустрашимость Николай I выказал в более опасной истории с разводом Лотаря II: последний со своей возлюбленной Вальдрадой, у которой было от него трое детей (среди них и сын, который мог претендовать на престол) противостоял своей законной супруге Теутберге, дочери бургундского графа, которую Лотаря некогда взял в жены по политическим соображениям, но, после того как она не подарила ему наследника, отверг. (Поскольку у его братьев тоже не было прямых наследников, политический аспект — вымирание лотарингской ветви каролингской династии — еще сильнее выступает на передний план. Старший брат Лотаря, император Людовик II, также высказался за расторжение брака.) Три собора в Ахене под влиянием митрополитов Кёльнского и Трирского и епископа Мецского малодушно поддержали короля: они добились обвинения Теутберги в кровосмесительной связи, объявили ее брак недействительным, а повторную женитьбу короля допустимой; королеву отправили в монастырь. Затем последовала женитьба на Вальдраде. (Хинкмар не принимал в этом участия; он бесстрашно разоблачал эти интриги.)

В этом случае папа решился на то, на что не отваживался никто из его предшественников, — судить короля франков. Через своих легатов он требует нового собора с другими епископами, оставляя право окончательного решения за собой. Затем он суверенно созывает собор всех восточных и западных франкских епископов для суда над королем. Этот новый собор между тем принимает решение в пользу короля. Но папский Латеранский собор 863 г. осуждает второй брак короля; архиепископы Кёльнский и Трирский низложены без суда и следствия. Легат Николая (на этот раз это был Арсений, личность неоднозначная¹⁷⁸) сопровождает Вальдраду в Италию. Она бежит к своему деверю Людовику, который нарушает присягу. Но папа не уступает даже просьбам самой Теутберги, которая, смирившись, хочет отказаться от сохранения брака. Он безоговорочно осуждает виновных. К экскоммуникации папа в этом случае, правда, не прибегает. Таким образом, дело не дошло до скандального разрыва с Франкской Церковью, в котором папа, особенно в свете тяжелых церковных конфликтов с Востоком, не мог быть заинтересован.

Папа умер прежде, чем дело полностью было закончено. При его преемнике Адриане оно продолжалось, но уже не так последовательно.

Во всей этой истории особенно бросается в глаза, как сильно изменились взаимоотношения папы и Франкской империи со времен Бонифация, Пиппина и Карла Великого; новое в положении папы становится особенно отчетливым, если вспомнить, что и Карл Великий, и даже благочестивый Карломан вели себя по существу так же, как Лотарь, но дело никогда не доходило до конфликта с папством, перед которым тогда не вставало и вопроса о возможности вмешательства. Теперь, при Николае I, отчетливо заявляет о себе будущий поворот в пользу папства. Расширяя сейчас свою церковно-политическую юрисдикцию, папа фактически становится защитником христианского нравственного закона и справедливости.

5. Понтификат Николая I знаменует собой и определенный перелом в трагическом процессе усиления отчуждения между Восточной и Западной Церквями, ставшего уже давно достаточно глубоким. Защитником идеи сепаратного церковного права был на Востоке в то время патриарх Фотий (с 858 г.). Он был одним из самых образованных людей своего времени, человек, по энергии и уверенности в себе не уступающий Николаю I, представитель великой традиции Восточной Церкви и ее власти (защищать которые было его законным правом), но при этом, к сожалению, чрезвычайно хитрый. Из государственно го секретаря и командующего императорской лейб-гвардией он стал патриархом Константинопольским, пройдя в течение пяти дней (т. е. в нарушение канонов) все степени священства. Его возвышение тесно связано с тем, что его предшественник Игнатий был удален с патриаршего престола регентом, жившим в недействительном браке.

В схизме Игнатия-Фотия сыграли свою роль вполне реальные политические и церковно-политические притязания папы: требование возврата Фессалоникийского викариата, церковных провинций и патримониев на юге Италии и в Сицилии (позже к этому добавился болгарский вопрос).

Ни весьма искусные уловки Фотия (который пытался добиться признания от Рима), ни (и здесь!) по меньшей мере нечеткая позиция папских легатов¹⁷⁹, ни искажение и подделка папских посланий, ни поддержка, которую епископы Кёльнский и Трирский и в этом вопросе оказывали противникам папы, не заставили Николая отказаться от своих взглядов; они сформулированы в одном из посланий, пока еще достаточно сдержанном, затем — на Латеранском соборе (863 г.) и в послании 865 г. следующим образом: Игнатий изгнан незаконно, Фотий не может быть признан патриархом; противозаконные правовые воззрения Восточной Церкви недопустимы; предписания Римского престола обязательны для всех. В крайнем случае (как говорится в послании 865 г.) возможен новый процесс, если Игнатий и Фотий предстанут перед своим судьей в Риме.

Значение папского решения становится понятнее, если представить себе общую ситуацию: последствием переселения народов было глубокое культурное отчуждение между Римом и Византией, усилившееся еще и в результате проникновения на Восток азиатских элементов; коронацией императора в 800 г. Запад в глазах греков политически отрекся от Востока; теперь Николай сверх своего древнего догматического примата все настойчивее утверждает примат юридический и в неслыханной форме требует, чтобы и Восток признал его своим верховным судьей, — т. е. требует такого же признания, которого на Западе, в своем собственном патриархате, он смог добиться лишь совсем недавно и то благодаря удачной политической ситуации. В какой бы степени Византия не несла ответственности за несостоятельность переговоров и не разделяла вины за конфликты и последующий разрыв, нельзя забывать, что внутреннее предубеждение Востока против более активного развития Запада вполне понятно и с христианской точки зрения объяснимо.

Позиция митрополитов Кёльнского и Трирского, о которой говорилось выше, находится в определенной связи с планом Фотия объединить и возглавить общую оппозицию франков, включая императора Людовика II, целью которой было привести в исполнение провозгла шенное (на Соборе 867 г., см. ниже) низложение папы. Но здесь обнаружилось, как далеко зашли расхождения между Востоком и Западом; эти расхождения были на пользу папе. Обращение папы к Хинкмару, Лиутперту Майнцскому и всему франкскому епископату имело успех. Хинкмар, которого папа еще недавно называл «коварным лжецом» и «обманщиком», будучи во главе западнофранкского епископата, остался верен папе — яркое свидетельство его духовной зрелости.

6. а) Опасность напряженного положения усугубили проблемы, связанные с обращением болгар, которые, заботясь о своей политической независимости, долго не могли сделать окончательного выбора между Византией и Римом. Сначала они захотели присоединиться к Восточной Церкви: болгарский царь Борис крестился в 865 г. в Константи нополе, греческие миссионеры начали свою деятельность и Фотий, прислал болгарским князьям подробный трактат по вопросам вероучения. Однако в 866 г. Борис, обманувшийся в своих надеждах на церковную независимость, обратился к Риму, чтобы получить от Николая то, в чем ему резко отказал Фотий. Папа сумел ловко обойти вопрос о собственном патриархе, но немедленно направил туда группу учителей-миссионеров, которые под руководством двух епископов начали работу в соответствии с личными директивами папы. Византийский обычай подвергся резкой критике и был заменен римским. Греческим миссионерам, так же как и франкским (присланным незадолго до этого по просьбе Бориса Людовиком Немецким), пришлось покинуть страну. Таким образом, римский патриархат распростра нился далеко за пределы старого Фессалоникийского викариата, до самых ворот Константинополя!¹⁸⁰

Греки сочли это недопустимым, Фотий получил возможность при поддержке восточных патриархов представить дело как борьбу всего Востока против западных «преступников», раздуть его до фундаментального противостояния и применить самые крайние методы. Оспаривал ли он теперь принцип римского примата или нет (так, недавно, Dvornik) мы не знаем, во всяком случае Константинопольский собор 867 г. в присутствии двора принял решение о низложении и экскоммуникации папы как «еретика и разорителя виноградника Господня»; одновременно была предпринята упомянутая выше попытка активизировать Франкское королевство против Николая.

б) В кульминационный момент трагедии главные действующие лица покидают сцену, Николай умирает прежде, чем известие о Соборе 867 г. доходит до него; Фотий же исчезает в келье одного из монастырей, так как дворцовый переворот вновь возводит Игнатия на патриарший престол. Следующий папа, Адриан II, объявил об отлучении Фотия от Церкви. VIII Вселенский собор в Константинополе 869/870г. под предводительством трех папских легатов повторил этот приговор захватчику и «новому Диоскуру» Фотию; совершенные им рукоположения были отменены.

На новом Соборе в Константинополе 879/880 г. приверженцам Фотия удалось, однако, склонить римских посланцев, незнакомых с греческим языком, к уступкам¹⁸¹. Учение о примате, изложенное Иоанном VIII, при переводе было искажено. Римская Церковь даже снова признала Фотия¹⁸².

В конце концов Фотий был заточен новым императором, своим бывшим учеником, в монастырь, где он через 10 лет скончался (около 897/898 г.).

7. Эта борьба проходила преимущественно под знаком националь но-политического неприятия византийцами западных «варваров» и «еретиков». Со смертью Фотия связь с ними хотя и не прервалась, но очень ослабела.

а) Однако невозможно до конца понять все многообразные сложности этой ситуации и ее проблематику, если не задаться вопросом, действительно ли был неизбежен этот негативный исход. Не приписывая Фотию большей искренности и готовности к взаимопонима нию, чем это следует из его поступков, можно все же указать на то, что многочисленные апелляции к римскому епископу заключают в себе фактическое признание за ним служения Петра. И если именно тогда при всех драматических коллизиях и неустойчивых контактах росла разобщенность, не было ли это вызвано тем, что не только восточная сторона (где Фотий, а точнее императоры стремились добиться победы своей партии при помощи авторитета папы), но и западная слишком заботились о своих собственных интересах. Кто знает, если бы образ действий был иным, исполненным более сильного и бескорыстного желания служить не только собственным интересам, но и богатой традициями Восточной Церкви, то не оказалось бы тогда успешнее служение Петра на Востоке?

б) На пути, ведущем от Григория I к вершине средневековья, правление Николая I было подготовительным этапом к программе Григория VII и Иннокентия III. Оно предвосхитило, заложило или потребовало все то, что будет сформулировано и осуществлено этими папами как выражение специфически средневекового могущества Церкви.

В наступающем полновластии пап большая роль будет принадлежать и часто упоминаемой «теории двух мечей». Николай с ней не знаком (как, впрочем, и Григорий VII); это выражение появляется впервые в высказываниях мистика Бернарда Клервоского (§ 50). Но и в теории двух мечей нам приходится иметь дело с одним из чрезвычайно сложных ключевых моментов средневековья. Она претерпела значительные изменения. У Бернарда она означает совсем не то, что у Бонифация VIII (§ 63) или канонистов высокого или даже позднего средневеко вья. При рассмотрении ведущих идей обнаруживается, что уже у Николая были претензии на то, чтобы папа, как Петр, распоряжался обоими мечами. Впрочем, папа претендует на это право не непосредственно, но только в качестве руководящей власти (potestas directiva).

III. Преемники Николая I

1. Требования Николая I в сущности означали, что в отношениях между папством к империей, которые были окончательно установлены Карлом Великим на основе территориальной Церкви и регулировались конституцией императора Лотаря I от 824 г., наступил переломный момент: теперь папа из подвластного должен стать главою.

а) Но Николаю и его преемникам предстояло убедиться, что их программа еще не осуществлена, пусть даже их претензии на руководство и не встречали отпора со стороны представителей слабеющей империи. Было недостаточно того, чтобы папа как наместник Бога свободно распоряжался императорским достоинством; он, папа, со своей стороны нуждался в короле как в партнере, готовом светскую исполнительную власть меча — т. е. то, чем он естественным образом уже владел,— принимать на себя и пускать в ход по слову курии. Но не было ни того, ни другого.

Соответственно при Николае I было еще невозможно ни достигнуть требуемой высоты, ни тем более — удержать ее. Несмотря на существование партии церковных реформ все держалось на личности Николая I.

Поэтому, если два непосредственных его преемника, Адриан II и Иоанн VIII, оказались еще способны продолжать его дело, после них намечается общая тенденция к упадку.

б) Впрочем, тревожные признаки глубокого внутреннего неблагополучия появляются уже при понтификате Адриана II (867_872 гг.), который сам долгое время добивался папской короны. Разрушительные силы, проявившиеся уже при Николае I в личности Анастасия Библиотекаря и его влиянии, здесь еще более остро заявили о себе в его легате, влиятельном и обогатившемся на своей должности, епископе Арсении¹⁸³.

То, что Анастасий был (по крайней мере с 862 г.) тесно связан с деятельностью папы Николая и что упомянутый Арсений проявил такую расторопность и (при обострении конфликтов в начале понтификата Адриана II) такое искусство посредника на трудной службе папского апокризиария при франкском императоре, подчеркивает коренную нестабильность ситуации и выявляет зловещие признаки настойчивого стремления к удовлетворению собственных страстей через достижение все более и более высокой власти¹⁸⁴.

2. Николай оставил своим преемникам неимоверно тяжелое наследство: папство оказалось перед повсеместной необходимостью защищаться и кризисным обострением всех тех проблем, которые Николай хотя и решал благодаря своему авторитету, но отнюдь не устранил окончательно. Положение Адриана было тем тяжелее, что он пытался остаться и действительно остался верным принципам своего предшественника. Дворцовый переворот императора Василия и свержение Фотия (после тревожных месяцев ожидания, когда события еще не были известны в Риме) принесли неожиданную перемену в отношениях с Востоком: Адриан был удовлетворен, он получил возможность произвести суд над Фотием на Римском соборе (869 г.) и отомстить за позор своего предшественника. Труднее было добиться выполнения решений Николая, касающихся Запада. От него хотели отмены осуждения Лотаря и связанных с этим организационных мер. Действительно, папа снова допустил низложенного архиепископа Дитгауда Трирского (см. II, 1) в общину, снял отлучение с Вальдрады и принял даже Лотаря II, чье дело должно было пересматриваться на соборе в Риме.

Смерть короля избавила папу от дальнейших осложнений в этом неприятном процессе, но привела к опасному кризису в вопросе порядка наследования. Здесь проявились давно предвиденные политические последствия церковного решения, которое в качестве такового едва ли могло быть иным, но его результаты поставили перед папой проблему, далеко выходящую за рамки церковной сферы. Притязания на наследование, морально вполне обоснованные со стороны императора, который своей борьбой с сарацинами заслужил всеобщую поддержку на Западе, были поставлены под угрозу из-за давно известных намерений его дядьев, особенно Карла Лысого. Все посредничес кие попытки и предостережения пап, конечно, гораздо менее решительные, чем когда-то против Лотаря II, ни к чему не привели. Угроза более строгих наказаний опоздала. Когда посланцы явились к Карлу Лысому, Мерсенский договор (870 г.) уже поставил их перед свершившимся фактом. Реймсский синод, а также послание Хинкмара отвергли действия папы как неоправданное вмешательство: Адриан не может быть епископом и королем одновременно; принадлежность к Царству Божию не зависит от того, отвергают ли рекомендуемого Римом короля или нет. Франкская знать прямо заявила, что политика должна делаться мечом, а не притязаниями духовенства на власть. Адриан был достаточно умен, чтобы подчиниться реальности. Уже в 872 г. он возвращается к прежней политике и обещает Карлу Лысому наивысшее императорское достоинство в случае кончины ЛюдовикаII, причем остается абсолютно верен имперской концепции своего предшественника.

3. Политическая ситуация в Италии уже давно была угрожающей из-за набегов сарацин. Отражал их, сколько было возможно при всех помехах, постоянно чинимых его дядьями, и при очень слабой поддержке со стороны Николая I, император Людовик II. С его смертью (875 г.) ситуация стала для папы, тогда — Иоанна VIII, жизненно опасной¹⁸⁵.

Иоанн VIII (872_882 гг.) всеми силами стремился идти по пути Николая I. К постоянной угрозе нападения сарацин (папа должен был платить им дань) добавились внутриримские распри. Уже раньше, в период борьбы пап с лангобардами и Восточной Римской империей, в Риме рядом со сторонниками папы появились лангобардская, греческая (восточноримская), императорская партии, а затем и партия римской аристократии. «Яд раздоров не исчез из Рима» (Алкуин). Всвоей политике по отношению к империи Иоанн полностью придерживается направления, намеченного Николаем и Адрианом: вопреки воле покойного императора, назначившего своим наследником восточнофранкского Каролинга Карломана, папа сделал выбор в пользу западнофранкского Карла Лысого, которого и короновал в Рождество 875 г. Времена, когда императорская корона передавалась в соответствии с установленным порядком наследования, прошли. Теперь папа решал вопрос о высшем достоинстве империи по собственному усмотрению. За последние 75 лет обстоятельства существенно изменились. Новый император выразил свою благодарность тем, что не только значительно расширил дарения своих предков, но и отказался от важнейших императорских прав (присутствие императорского посла в Риме, утверждение выбранного папы).

Папство было теперь свободно от императорской опеки. Но, к сожалению, оно вместе с тем было и беззащитно, так как стареющий император не в состоянии был исполнять принятые на себя почетные обязанности. После смерти Карла Лысого (877 г.) ущемленный в своих интересах Карломан смог без борьбы вступить во владение итальянским наследством. Иоанн сумел искусно уклониться от его притязаний на императорскую корону. Правда, таким образом он и в дальнейшем остался без защиты. Вновь поставленный в унизительное положение сарацинами, притесняемый итальянскими князьями, затем плененный, он вернулся обратно в Западно-Франкское королевство: параллель, задолго предвосхищающая профранцузскую позицию пап второй половины XIII в., которая привела к Авиньону. Отчаянное положение в империи¹⁸⁶, сопротивление архиепископа Миланского, междоусобицы южноитальянских князей и возобновившиеся осложнения с сарацинами даже вынудили папу к сближению с Восточным Римом и к одобрению решений Собора 879/880г.¹⁸⁷, которыми был восстановлен в правах Фотий, хотя это ни в какой мере не соответствовало требованиям папы.

Иоанн VIII умер в старости насильственной смертью: согласно анналам Фульды, он был отравлен своими родственниками; затем ему размозжили голову молотком.

4. а) Такой страшной картиной можно начать описание «saeculum obscurum» в истории Церкви. На этом этапе развития даже беглый взгляд на список пап вскрывает неустойчивость ситуации. Со смерти Иоанна VIII в 882 г. до Льва IХ в 1049г. (§ 45) было 44 папы, за 80 лет, истекших до вступления на престол Оттона Великого, более 20: они приходили и уходили.

б) Внешняя картина и в дальнейшем характеризуется вторжениями норманнов, сарацин, венгров и (в Англии) датчан, приводившими к чудовищным опустошениям и разного рода беспорядками как в сфере управления, так и в области морали и права. Господствовала прежде всего грубая сила, и, естественно, не в последнюю очередь это касалось церковного и монастырского имущества, особенно в Италии и на территориях современной Франции. Епископства прекращали существование или (как и аббатства) оказывались в руках мирян. Было вполне естественно, что признаки упадка проявлялись и среди клира: необразованность, симония, безнравственность, низкий социальный уровень.

Опасное политическое положение пап, которые больше не имели опоры в Каролингах, вынуждало их вставать официально на сторону их непосредственных врагов, франкских герцогов Сполетских, против которых боролись стремившиеся к власти франкские герцоги Фриульские.

Таким образом, из-за своих светских владений папство стало мячом в жестокой игре алчных группировок. Побеждая, знатные семейства начинали без зазрения совести пользоваться доходами и политическими возможностями сильно сократившегося Церковного государства. На апостольский престол возводят любимцев, членов собственных семей независимо от их способностей; папы смещают пап, заточая их в тюрьмы, затем и сами оказываясь в заключении.

Наступает пресловутый 896/897 г.: Бонифаций VI, в прошлом римский священник, изгнанный за недостойное поведение, правит 15 дней; Стефан VI (896/897 г.) под давлением Ламберта Сполетского (которого Стефан V короновал в императоры!) проводит «Собор мертвеца», где добивается осуждения эксгумиро ванного и привезенного на собор папы Формоза (891_896); сам он попадает в заключение.

Сергий III (904_911), ставленник сполетской партии, организует удушение в темнице двух своих предшественников. О других понтификатах не известно ничего существенного. О планах универсальной Церкви больше не было и речи.

5. В ходе борьбы группировок римских знатных фамилий долгое время главенствующее положение занимало семейство Теофилакта с его женой Теодорой и их дочерьми Мароцией и Теодорой.

При Теофилакте началось то правление женщин, которое простиралось и на духовные обязанности римского епископа. Конечно, главный источник сведений здесь — падкий на скандальные истории Лиутпрант († ок. 970 г.). Наверное, не следует ему полностью доверять (и тем более использовать для обобщений). Существовали и безупречные личности и отрадные явления. При Иоанне Х (914_928) возникла лига средне- и южноитальянских князей, включающая и византийцев, и в 916 г. сарацины были побеждены. Но Мароция и ее второй муж позаботились о том, чтобы папа умер в заточении. В 931 г. Мароция возвела на престол под именем Иоанна XI (931_935) своего внебрачного сына (от связи с папой и убийцей пап Сергием III?).

Альберих Сполетский (сын Мароции от предыдущего брака; † 954 г.), сохранивший еще христианское чувство ответственности, совершил переворот. Он изгнал третьего мужа своей матери, короля Гуго, заточил Мароцию и ее сына Иоанна XI в тюрьму и затем 22 года осуществлял автократическое правление; четыре преемника Иоанна XI также полностью от него зависели. Но они были достойными священниками и (совместно с Альберихом) даже открыли доступ в Рим клюнийской реформе, основав общину монахов — сторонников реформы.

К сожалению, и у Альбериха возобладали в конце концов фамильные интересы. На смертном одре в 954 г. он обеспечил своему сыну Октавиану (17-ти лет от роду) ближайшую вакансию на папский престол; это был Иоанн XII¹⁸⁸ (955_964), который вызывающе и открыто вел безнравственную жизнь, интересуясь лишь охотой, пиршествами и женщинами. Доходило даже до кощунственных посвящений в сан. Он пил за здоровье Венеры и Аполлона.

6. Тем не менее именно этот недостойный папа совершил тогда самое важное для церковной истории: исходя из политической необходимости (принужденный Беренгаром, правителем Северной Италии), он призвал в 960 г. из Германии Оттона I¹⁸⁹, который, чувствуя себя наследником законных притязаний Каролингов, решил явиться в Рим со своей супругой Адельгейдой для коронации (962 г.). Правда, уже в следующем году Оттон добился снятия римским собором папы за измену и безнравственную жизнь. В 964 г. этот человек, который, как утверждает официальная папская хроника «Liber Pontificalis», «провел всю свою жизнь в разврате и лжи», умер.

а) Только что охарактеризованное положение папства находит некоторое отражение в исторически ничему не соответствующей (но вплоть до позднего средневековья не вызывавшей ни у кого недоверия¹⁹⁰) легенде о папессе Иоанне (якобы 855 г.). Легенда имеет несколько истоков, но все же в ней нашли отзвук и подлинные предания о женщинах, управлявших папством в Х в.

Такой упадок папства был возможен только при общем упадке империи; оба процесса имели свои параллели в явлениях социально -культурного распада всей Европы. Разделы, предпринятые по договорам в Вердене в 843 г., в Мерсене в 870 г. (раздел лотарингского промежуточного королевства) и Трибуре (в 887 г.: империя делилась на пять частей: Восточное королевство, Западное королевство, Северная Бургундия, Южная Бургундия, Италия), были для папства лишь кажущимся облегчением, в действительности же они принесли ему вред; дело в том что и для решения церковных задач, и для своей политической независимости папство нуждалось в поддержке некоей высшей политической власти. Поскольку таковой не оказывалось, повсюду приходили к власти, как мы видели в Италии, малые силы, которые, где только могли, наносили вред политической, а при этом и церковной, независимости папства. Этому противостоят уже с начала Х в. и в следующие века все чаще и чаще немецкие епископы, понимающие связь между единством империи и успешной деятельностью Церкви¹⁹¹.

Дата добавления: 2015-09-28