Вся поляна, окруженная огромными, страшными деревьями, будто была окутана волшебством. Не хватало тихой музыки, вроде той, что каждую ночь играла в «Муриоре».
Небо темнело и темнело, тучи низко нависли, будто вот-вот небо обвалилось бы на землю, и случился бы конец света. Но дождя пока не было, он должен был начаться резко и сильно, такими крупными каплями падая и ударяя по незакрытым одеждой участкам тела. Заяц упрыгал по траве куда-то вглубь сада, а на пень села какая-то желто-оранжевая птичка. Она наклонила голову, чирикнула и уставилась на привидение, а оно пошевелилось, встало на колени и приблизилось к этой птичке, рассматривая ее. Птичка хотела было улететь, но услышала свист с другого края поляны.
Жан свистеть умел, да и со слухом у него все было в порядке. Он просто не удержался, понадеявшись, что на свист оглянется не только пернатый комок с крылышками.
Мишель знал, что жилец его дома тоже находится в саду. Но не стал смотреть на него, а просто быстро встал, отряхнул платье и, не поднимая голову, отвернулся. Только потом посмотрел на небо, прикидывая, скоро ли начнется дождь.
- Эй, подожди! Я же поговорить хотел! – возмутился Жан и метнулся за убежавшим в лабиринт призраком. Он сам себе не мог ответить на вопрос: «Какого черта я делаю? Взрослый, ну, по крайней мере, зрелый мужчина-красавец, мечта женщин, отличный писатель, бегаю за привидением по заросшему саду?!» Он просто хотел поймать музу и посмотреть на нее вблизи.
Лабиринт был страшный, темный, полуразрушенный, но очень и очень старый, из камней. Наверно его строили еще при стройке самого особняка, его оригинальной версии. Теперь же стены лабиринта обросли каким-то ползучим растением с красивыми листиками, похожими на виноградные по форме. А земля была странно утоптана, усыпана хвоей.
Призрак мелькнул за поворотом, Жан выбежал туда же и застыл, не решаясь бежать дальше. Но любопытство взяло верх, и он рванул за фигурой в белом платье. Мишель бежал, как и в прошлый раз по дому, легко и грациозно, ступая на дорожку только носочками. Руками придерживал подол платья, чтобы он не мешал, а серое полотно волос не лежало на спине спокойно, а развевалось от ветра и самого движения тела. Так дразняще, что хотелось поймать и прикоснуться.
Жан выскочил на перекресток, завернув за очередной поворот, и остановился в растерянности. Куда бежать? Вперед, влево, вправо?
Он услышал смех, повернулся на его звук и увидел выглядывающего из-за следующего поворота слева призрака. Рванул туда, сорвавшись с места, будто за ним гналась тьма тьмущая упырей.
Эверс запыхался и остановился, выбежав к концу лабиринта, выйдя из него и увидев вересковую пустошь. Он не знал, где заканчивалась территория «Муриора». То ли до самого лабиринта, то ли после него, то ли где-то посередине. Но факт оставался фактом – в пустоши Жан обязательно заметил бы белое платье, но его там точно не было. Были только обычные качели, раскачивающиеся от ветра и немного скрипящие. Старые, не на веревках, а на цепях. Не деревянное сиденье со спинкой, а железное, решетчатое, очень длинное. Наверно там можно было даже вдвоем сидеть.
Жан вздохнул разочарованно и развернулся снова лицом к лабиринту. Увидел, сколько там ходов, и ужаснулся, вздрогнул даже. Ведь к пустоши он бежал за призраком по имени Мишель, не обращая внимания, сколько поворотов пробежал. А как вернуться назад?.. Стены лабиринта были такими высокими, что особняк не был виден над ними, и Эверс чуть не умер от ужаса. А если он тут неделю плутать будет? Обходить лабиринт вообще рискованно, его может унести совсем не в ту степь, и он умрет. Или выйдет из этого кошмара с бородой по колено. Замечательно.
- Жан… - позвали вдруг из лабиринта, Эверс метнулся в него, посмотрел по сторонам и увидел светлую фигуру в конце одной из дорожек. Он невольно улыбнулся, поняв, что призрак его не оставил тут умирать от паники и одиночества. Но Мишель опять сорвался с места и скрылся за поворотом. Жану, побежавшему за ним, показалось, что они шли совсем по другим проходам. Но он решил принять предложение поиграть, не веря, что призрак наконец заговорил. И первым словом, которое писатель от него услышал, было его собственное имя.
Это было невероятно приятно.
Жан вылетел за смеющимся привидением в очередной проход и запнулся, упал на колени, зашипел. Но боли не чувствовал, все застилала мысль о том, как бы догнать ускользающее чудо. Или чудовище.
Эверс уставился прямо перед собой и увидел светлый, шелковый платок, ажурный по краям. Его выронил призрак, так что Жан взял платок и поднял голову, глядя на тропинку. Обомлел – призрак был шагах в трех от него и, кажется, улыбался, чуть растянув бледно-розовые губы. Его ровная челка закрывала половину лица, но Жану показалось, что оно очень даже симпатичное. Не было ничего «чересчур» в этом лице. Полностью закрытые платьем и не слишком широкие плечи не были покатыми, но и острыми тоже. Они были такими, как нужно. Шею закрывал высокий воротник платья, плотно прилегающий к самой шее и не позволяющий увидеть ее.
Жан потерял дар речи, просто открывая и закрывая рот, тараща глаза на это существо. Оно было невероятным. Оно вело себя невероятно. Оно улыбалось, иногда смеялось так тихо и мягко, что казалось – это не по-настоящему. Призрак шагнул назад, спрятав руки за спину и не боясь упасть. Он шел задом наперед, отступая от Жана, а когда писатель наконец встал на ноги, сжимая в кулаке тонкий платок, Мишель и вовсе развернулся и снова побежал. Свернул, так что опять мелькнуло платье, и все.
- С ума сойти… - прошептал мужчина, сам себя не узнавая. Вот же, оно было так близко! Какого хрена он застыл и не поймал?!
Когда он наконец догнал ускользающее платье, Жан понял, что вышел снова к «Муриору». А призрак обернулся, улыбнулся и продолжил отступать к двери на кухню. Не споткнувшись ни разу, поднялся по ступенькам, а потом протянул руку к Жану. Эверс сначала опешил, не понимая, в чем дело, а потом уставился на платок в своей руке. И отдал его, не успев коснуться чужой руки. Дверь кухни захлопнулась прямо перед его носом, потому что писатель шел к «привидению», как заколдованный, не отрывая взгляда.
А потом началась черная полоса в его жизни. Призрак больше не появлялся, он даже не играл по ночам на рояле, Жану казалось, что он в тот день в лабиринте исчерпал свой лимит общения с музой. Засел за книгу снова, но не смог написать больше десяти страниц, сходя с ума. Но подтверждением тому, что Мишель существовал и по-прежнему был в доме, служили исчезающие и появляющиеся уже пустыми корзинки. Жан любезно таскал подносы с чаем и красиво разложенными пирожками на блюде прямо к запертой двери. А потом находил их пустыми. В последний раз на подносе лежал браслетик – цепочка. Настоящее золото, тонкая работа. Жан растаял.
Прошла целая неделя без единого появления светлой фигуры.
В памятный вторник Жан снова услышал шум воды на третьем этаже, вздохнул и пошел в свою ванную по обыкновенным делам. Но когда спустил воду, услышал вскрик этажом (или двумя?) выше, который тут же стих.
До Эверса дошло, что он сглупил. Очень сильно сглупил, потому что все ванные были связаны, и когда из бачка вылилась холодная вода, несчастного призрака в верхней ванной обожгло кипятком из душа.
«Ну вот, замечательно. Теперь он точно обидится», - подумал Эверс, уныло валяясь на диване в гостиной. Он наконец приобрел телевизор и теперь наслаждался жизнью ленивого холостяка, не обременяя себя даже поездками за продуктами, все привозили на синем грузовичке доставки на дом.
Писатель неустанно караулил под дверью на третьем этаже, даже иногда уныло пытался позвать призрака поболтать, но он не выходил. Возможно, просто не слышал.
В конце марта Жану опять позвонил Франциско.
- Ну как поживаешь со своим призраком? – осведомился он весело.
- Он не выходит, - мрачно отозвался Жан таким голосом, будто у него умер любимый хомяк.
Белотти решил, что друг либо окончательно спятил, либо по уши влюбился.
- Может умер?.. – пошутил Белотти, но тишина в ответ послужила знаком, что шутка какая-то не совсем удачная вышла. – Ну, или ты ему надоел.
Тишина стала еще более тяжелой, давящей.
Франциско вздохнул.
- Ну, хочешь, я к тебе приеду? Ты меня, между прочим, так и не пригласил на новоселье, хам. Друг, называется. Не виделись месяц.
Жан спохватился.
- Черт, точно! Прости, Фран, пожалуйста… Совсем заработался…
- Заработался? – усмехнулся Белотти. «Сомневаюсь, что ты заработался», - подумал он, ехидно понимая, что друг и правда по уши втюрился. И в кого? Франциско умирал от любопытства.
- Приезжай хоть сегодня, хоть когда, - пригласил Жан великодушно. – Дернем с тобой, - вздохнул в конце концов.
- Ну, сегодня уже поздно. А вот завтра жди меня. Покажешь своего призрака.
- Я видел его полторы недели назад в последний раз. Он сидел в саду и гладил зайца.
- Зайца?.. Типа, как Белоснежка?
- Вот уж на кого он меньше всего похож, так это на Белоснежку.
- Он? – Франциско уцепился за деталь.
- Призрак.
- Ты сказал «он». Значит, это не девчонка?
- Его зовут Мишель, - тихим голосом признался Жан. – Не думай, что я фантазирую, но его правда зовут Мишель.
- Сам сказал тебе?
- Нет, но…
- Господи, Эверс, ты бредишь! – разозлился Белотти.
- Да нет же! Он спер мою рукопись, я пошел за ней, а потом мы поговорили. Точнее, я говорил, а он отдавал мне листы от рукописи, а я по ним понимал ответы.
- Да у вас не отношения, а ребус какой-то. Более того, никогда не думал, что ты фанатеешь от однополой любви… - Франциско ханжой не был, но подколоть друга возможность не упустил.
- Никогда до этого не фанател. Но я не знаю, точно ли это «Он». Ведь в платье, да и волосы длинные. Такие перчаточки на руках.
- А лицо? – скептически уточнил Франциско.
- Я не видел. Челка длинная, все закрывает.
- Так как ты узнал, как его зовут?
- Я спросил, а он отдал мне лист. Первое слово начиналось на «М», я спросил, значит ли это, что его имя начинается на «М», он отдал лист со словом «Да». А потом я начал просто гадать, называть имена, и когда сказал «Мишель», он отдал последний лист.
- Как сложно… Но знаешь, забавно. Интереснее, чем цеплять шлюх в ресторанах.
- Да… - Жан закатил глаза, возмутившись. – Как ты вообще можешь это сравнивать?!
- Ой, простите, оскорбил ваши высокие чувства. Ты ему не забудь сказать о них, кстати. Чувствую, тогда весь дом останется в твоем распоряжении, он просто сбежит. В общем, завтра жди меня. Не увлекись своим бредом, ради бога, а то прослушаешь звонок в дверь. Все, чао, - Белотти положил трубку и закатил глаза. Надо либо вытащить это чучело из «тайной комнаты» и отдать «Гарри Поттеру» в исполнении Жана, либо убедиться в том, что в доме никого нет, и сдать Эверса в дурдом.
* * *
Мишель увидел в окно башенки, как к «Муриору» подъехала чья-то машина. «Мерседес» впечатлял, из него вылез какой-то вульгарного, пафосного вида мужчина в белых брюках и черном свитере. Его волосы были выкрашены в рыжий, а движения выдавали в госте уверенного в себя мерзавца.
Франциско себя любил, это точно. Еще больше он любил, когда любили его.
Он говорил, что предпочитает оба пола, но видели его обычно только с женщинами, так что слухи никак не подтверждались. Жана женщины именно любили, а вот Белотти хотели. Франциско был развратен, как дьявол, а Жан холоден и красив, прекрасен не только телом, но и душой. Такие люди – редкость. Но их чаще всего портит талант, который шагает за руку с красотой и добротой. Талант лишает возможности закрутить с кем-нибудь роман.
Мужчины поржали культурно друг над другом, Белотти заметил, что дом отличный. Мрачный, старинный, то, что нужно, в общем. А потом они сели в гостиной с коньяком и закусками. Это было идеально, чтобы поговорить. А Франциско издевался над другом, как только мог.
- Может, тебе глючит, что он тут есть вообще?
- Да я клянусь жизнью, он настоящий! – возмутился уже тоже чуть подвыпивший Эверс.
- Ну да, конечно. Знаешь, если бы он был настоящий, живой человек или хотя бы призрак, он бы уже давно охренел от того, как мы тут орем и ржем, и пришел возмущаться. Ругаться, как минимум, если не драться. А он… - Франциско замер, посмотрев случайно на арку, ведущую в гостиную. За ней кто-то стоял, но когда Белотти глянул туда, этот кто-то сразу побежал наверх по лестнице, проклиная свое любопытство.
Правильно же говорят – любопытной варваре на базаре нос оторвали.
Нос Мишелю был дорог, поэтому он взлетел на второй этаж, как бабочка, быстро и легко.
Франциско поразил друга тем, что быстро перескочил через журнальный столик, умудрившись ничего не опрокинуть, и ринулся за призраком.
- Ты куда?!
- Сейчас я тебе его поймаю! – героически пообещал Белотти, сворачивая следом за светлой фигурой в нишу с лесенкой. Ему мешала только выпивка, сделавшая движения не очень быстрыми. Дверь захлопнулась прямо перед носом рыжего пройдохи, поэтому он разозлился, но потом посмотрел оценивающе на петли двери. Заглянул в замочную скважину, никого там не увидел. Отошел и со всей силы навернул ногой по двери.
Мишель был уже наверху, думая, залезть под кровать, или все обойдется. Все же не стал, просто стоя в углу у стены и надеясь, что дверь выдержит, потому что если нет, больше преград не останется.
Жан с ухмылкой продолжал накатывать в одиночестве, уверенный в том, что его другу повезет не больше, чем ему самому. Не станет же он дверь выбивать, в самом деле?
Створка не выдержала третьего удара сорок последним размером лакированного туфля и упала на пол внутрь комнаты. Мишель зажмурился и закрыл руками лицо.
Не надо было любопытничать…
В отличие от Жана, пьяный Франциско не обладал таким даром, как «бояться неизвестно кого в белом платье». Кстати, сегодня платье не было белым, оно было скорее розоватым, но таким же закрытым, как всегда.
Мишель все равно не проронил ни звука, пока его вытаскивали из комнаты, а потом тащили вниз, в гостиную. Он сопротивлялся, конечно, как мог, вырывался, но не очень получалось, учитывая, что Франциско был добрый тридцатник, а «призраку» всего девятнадцать. Да еще и не выходил он из дома никогда, кроме как в сад. Иммунопонижающие сделали тело хрупким, способным сломаться при любом резком движении, так что парень решил вспомнить слова дядюшки: «Сопротивление только раззадоривает волка».
Он так говорил, когда трогал женские руки, пришитые к запястьям племянника. Наверно дядюшка всегда был влюблен в жену брата, но не решался в этом признаться. А Мишель был очень на мать похож, так что, вырядив его в платье и заставив отращивать волосы, дядюшка с ума сходил от эстетического удовольствия. Правда после четырнадцатого дня рождения Мишеля это удовольствие решило стать уже не эстетическим, а физическим.
Дальше простого щупанья дядюшка так и не зашел, зато в обмен на это отвратительное «удовольствие» племянник заставил его превратить «Муриор» в замок. Так все и получилось.
- Вот, наслаждайся, - хихикнул Белотти, толкнув парня к дивану, на котором до этого сидел сам. Мишель сразу отшатнулся, но его опять поймали, и Франциско сел на диван, раздвинул ноги широко и усадил парня между ними, обнял, как игрушечного, прижав руки «призрака» к его же телу, чтобы не рыпался.
- Ты… - Жан вытаращил глаза так, что они чуть не выпали из орбит. – Ты что делаешь?! Как ты…
- Выбил дверь и достал его. Там лестница в башню, дебил ты. И он там живет, а ты уже месяц тут паришься, как идиот, - пояснил Франциско. – И никакой это не призрак, я тебе скажу. Царапается и кусается он вполне ощутимо и материально. И пахнет от него тоже вкусно, можешь понюхать. А призраки ничем не пахнут, насколько мне известно. Хотя, это же ты у нас спец по ужастикам.
Мишель начал хныкать и морщиться, так и не поднимая голову, пытаясь вывернуться. Он не любил, когда его заставляли что-то делать. Ненавидел няньку, ненавидел отца, ненавидел дядюшку.
А теперь ненавидел Франциско.
Жан боролся сам с собой. Он перестал бояться окончательно, понимая, что это человек, и что он не опасен даже при всем его желании. Но теперь встала проблема – трезвый Жан никогда бы не позволил похотливому дружку трогать и мучить это нежное и странное существо, которое даже в подобной ситуации ни слова не сказало. Но Эверс был пьян, а потому ему очень нравилось, что теперь Мишель не убегает. Точнее, не может убежать. И можно рассмотреть его, как следует, можно рассмотреть каждую перламутровую пуговичку и бусинку на платье. Кружевные перчатки на кистях, мягкие пуанты. Только лицо по-прежнему не видно.
- Слушай, ты был прав, - восхитился Белотти. – Очень классный… Я бы на твоем месте тоже резко ориентацию сменил.
Жан был уверен, что призрак не понимает, о чем они. И не хотел смущать.
Но Мишель все прекрасно понимал, хоть и не все слова, которыми изъяснялся Франциско. Главное, что его сейчас интересовало, не такие ли это мужчины, как его дядюшка? Жан казался куда добрее.
- Что ж все закрыто-то… - вздохнул Белотти, когда ткнулся длинным носом в шею плененного привидения, но коснулся не голой теплой кожи, а жесткого воротничка платья. – Может, проверим, какого он все же пола? – хихикнул мужчина, а Жан сначала улыбнулся, но потом заметил выражение лица «призрака» и вздрогнул.
- Не надо. Не трогай его.
- А давай вообще спросим, какого хрена он тут делает? Слышь? Какого хрена ты тут делаешь? Это его дом, его зовут Жан, он купил особняк на свои кровные денежки. А ты тут живешь на халяву. Не стыдно? – издевался Франциско. А потом умудрился перехватить парня поперек тела одной рукой, а второй стащил с его руки перчатку. – Перчатки в помещении не носят, - сообщил. А Жан уставился на руку с удивлением. Красивая форма ногтей, накрашенных розоватым лаком, поразила. У мужчин, какими бы они красивыми ни были, таких ногтей не бывает. Длинные тонкие пальцы, узкая ладонь. На запястье круговой шрам.
- Вены режем? Плохо, ай-яй-яй, - погрозили Мишелю пальцем, Франциско отрывался, как мог. – Да и как-то странно режем, дорогуша. Вены режут вдоль обычно. Ну или поперек. Но так, чтобы вкруговую, я никогда еще не видел, - он покачал головой.
- Фран, - позвал Жан, а когда друг обратил на него внимание, Эверс продекламировал одними губами, пользуясь тем, что Мишель не смотрит на него. «Цвет».
Франциско присмотрелся, прищурившись. И правда, запястье было белым-белым, со светлыми же тонкими волосками. А сама кисть нежно-персикового цвета.
- Что с твоей ручкой, дорогуша? – удивился он, тронув свободной рукой эту ручку. Мишель сжал ее в кулак, не давая прикасаться к ладони. Слишком уж как-то интимно это. И его тошнило от того, как этот крашеный рыжий козел называл его «Шери», выразительно, как чистокровный француз, растягивая «и».
- Слышишь?! – ему в ухо громко уточнил пьяный Франциско, обдав ароматом перегара. Парень поморщился, отклонившись, а потом все же выдавил полное ненависти.
- Это руки моей матери.
- Прикольно, - улыбнулся Белотти. – У нее наверно такие же красивые были. Знаешь, впервые вижу такие руки у парня. Ты точно парень, да? Проверять не нужно?
Франциско стало смешно, когда он увидел, как парень сжал колени, а все тело напряглось, как натянутая струна.
А вот Жан зацепился за странный комментарий.
- В каком смысле «руки твоей матери»? – уточнил он.
- В обычном. Они ей принадлежали, - спокойно ответил Мишель, нервно теребя в руках снятую перчатку. Потом стянул и вторую, оба мужчины уставились на руки и поняли, что с ними не так. Они и правда будто не от этого тела, хотя и выглядят с ним вполне гармонично.
- Вот это хрень!.. – выдал Франциско невольно. – Как же так получилось, дорогуша?!
Мишель молчал, не собираясь распространяться об этом. А Жану стало стыдно.
- Отстань от него. Мне теперь дверь еще чинить.
- Зачем? Чтобы он опять там запирался? – не понял простой, как пень, Белотти.
- Если хочет, пусть запирается. Мне не мешает, - мрачно ответил Жан и пожал плечами. Мишель на него все же посмотрел, челка немного растрепалась, а потому выглянул один светло-зеленый глаз.
Парень натянул перчатки обратно и опять принялся выворачиваться.
- Ну что ты вертишься, как юла, а? – вздохнул Франциско. – Я же тебя не обижаю, в самом деле. Хотя мог бы, - злорадно заверил он, лаская мысли о том, как обижал бы это капризное нечто с франкенштейновскими руками. Ой, как бы он его обижал… Очень сильно. И долго. Обижал бы и обижал от души. Он бы эти женские ручки целовал с удовольствием, пока холодное выражение лица «Дорогуши» не сменилось бы на нежное и нетерпеливое.
«Дорогуша» так совсем не думал.
- Наверх ты не пойдешь, пора тебе выходить в свет, дорогуша, - издевался Франциско, будто бы был отцом или опекуном какой-то юной леди века восемнадцатого. – Посиди с гостями. Не хочешь сидеть со мной, посиди хотя бы с тем, кто тебя содержит, а то, понимаешь ли, живешь припеваючи, на халяву так. Привык к роскоши вообще.
Белотти спихнул его с дивана, подтолкнув в спину. Мишель встал, спрятав руки за спину и держась одной за запястье другой. Не решался сделать шаг к лестнице, опасаясь, что его опять поймают. Но и первым садиться рядом с Жаном не хотел.
Эверсу стало просто невыносимо противно от самого себя и Франциско. Какие-то они сволочи. Не интересно было обижать это привидение, интересно было с ним играть, принимая его правила.
Он встал и сообщил застывшему Мишелю.
- Можешь идти, если хочешь. Просто Франциско у нас пьяный в хлам, не обращай внимания. Он извращенец, - вздохнул Жан, а Белотти самодовольно покивал и налил себе еще коньяка, взял конфету из вазочки. Мишель за этим проследил взглядом, и Жан тоже посмотрел. – Хочешь конфету?
Мишель покачал головой. Франциско вдруг ощутил странную готовность утешить его и обнять, да еще и выполнить любую прихоть.
- Может, мармелад? – уточнил он, а Эверс уставился на парня.
- Это что? – спросил «призрак» тихо.
Франциско чуть не расплакался, а Жан взял всю коробочку мармелада и всучил «ребенку».
- На, держи. Попробуй, очень вкусно. Думаю, тебе понравится, - оба пьяных кретина растрогались.
- Спасибо, - еще тише, чем раньше, ответил Мишель, развернулся и будто не пошел, а поплыл по воздуху, не касаясь пола ступнями, к лестнице.
Когда он скрылся на втором этаже, мужчины помолчали еще минуты три, а потом Франциско выдал наконец.
- А я думал, что ты спятил. А он реален и даже ощутим. Знаешь, такой теплый…
- Не смей его больше трогать, - мрачно попросил Жан, а потом улыбнулся, уточняя, что шутит. – Теперь-то убедился, что я не псих?
- Теперь я убедился, что либо мы оба с тобой полоумные, либо люди с надписью «Невинен до потери пульса» на лбу еще существуют.
- Мы полоумные, - вздохнул Жан.
- И не говори.
- Мы полоумные…
- И не говори…
- Мы…
- И не…
- М…
- И…
Они засмеялись и продолжили «банкет».
Ночью Жан спал настолько крепко, что ничего не слышал. Не слышал, как Франциско укладывался спать в спальне покойного хозяина особняка. Не слышал игры на рояле. А с утра не слышал, как Белотти встал, привел себя в порядок, собрался и уехал, оставив записку, что еще заедет.
Эверс проснулся с неплохим настроением и, как ни странно, без головной боли. Он прошел в ванную, потом на кухню. Затем забрал с крыльца корзинку, пошел наверх, а когда увидел пустой проем без двери, долго стоял и смотрел на это. Моргнул пару раз, а потом потрогал рукой косяк, проверяя, не галлюцинация ли это. Вспомнил все и понял, что Франциско в самом деле вышиб дверь. И теперь можно смотреть на привидение, сколько угодно.
Жан вздрогнул, нервно сглотнул и поднялся по винтовой лесенке наверх, нагнулся, пролезая в люк. И оказался на территории парня. Большая комната поражала количеством мебели. На туалетном столике стояло столько всяких флакончиков, явно принадлежавших раньше его матери, что в глазах рябило. Коробочка с мармеладом красовалась на тумбочке, там не хватало всего пары кусочков, так что было непонятно – понравился парню мармелад или нет. Эверс зажмурился на пару секунд, потом поставил корзинку и чашку чая на маленький стол с красивой скатертью. Он старался не смотреть на спящего призрака, чтобы не замереть, как дебил, засмотревшись. Зато заглянул в большой шкаф, осторожно открыв дверцы. Там висело столько платьев, что пальцев на руках и ногах не хватило бы, чтобы их сосчитать. Помимо светлых были серые и черные, но еще висело и красное, и зеленое, болотного цвета.
«Интересно, а почему он их не носит?» - подумал Жан удивленно. Ему бы очень хотелось посмотреть на соседа по дому в таком платье. Они ему шли, так почему бы не надеть красное? Оно не закрывало шею и плечи, у него не было рукавов. Оно было шикарным на взгляд писателя, но вряд ли парень бы его надел.
Когда Жан закрыл дверцы шкафа и покосился на кровать, он вздрогнул – Мишель уже неизвестно, сколько времени не спал, а сидел и смотрел на него, накрывшись одеялом.
- Я… Это. Короче, завтрак тебе принес, - пояснил Жан как-то по-дурацки. – И хотел сказать, что ты так совсем умрешь от голода, спускайся еще и на ужин, ладно? Я закажу что-нибудь.
Мишель кивнул.
- И повешу тебе к лестнице колокольчик какой-нибудь. Буду звонить, если решу зайти, хорошо?
Мишель подумал, но потом снова кивнул.
- Потому что я не умею чинить двери, а вызывать кого-то ради этого слишком дорого, - пояснил Жан уж совсем для дебилов. Мишель промолчал и даже не шелохнулся.
Эверс оставил его в покое и ушел, решил наконец продолжить творческий процесс, а не бездельничать.
* * *
Одновременно с машиной, доставившей заказанный ужин, подъехал «Мерседес» Франциско. Белотти вылез из машины, взял что-то с заднего сиденья и пошел к «Муриору». Доставку у курьера он забрал и даже сам оплатил, решив побыть щедрым и как-то оправдать свое скорое возвращение.
- Ты?! – удивился Жан. Но потом усмехнулся. – Быстро соскучился.
- Ну, надо же было переодеться, а то буду, как быдло. Да и я привез вам подарок.
- Я это и так заказывал, - вздохнул Эверс и забрал пакеты. – А чего это ты так полюбил этот дом? Тебе же он не нравился? – писатель ухмыльнулся уже в столовой.
- Да так, извиниться хочу перед кое-кем за вчерашний дебош и выбитую дверь.
- Я прощаю тебя.
- Не перед тобой, - обломал его Франциско и все же достал из-за спины то, что там прятал. Букет белых роз, обернутый красивой, блестящей штуковиной с узорами. – Три тарелки ставишь? Он спустится? – уточнил он с сомнением.
- Надеюсь. Надо позвать еще раз, вдруг передумал уже. Сейчас приду, - Жан вздохнул и пошел на третий этаж, как на Эверест. Позвонил в присобаченный колокольчик, только потом поднялся. Его голова показалась в люке, Мишель уставился на эту голову немного нервно.
- Спускайся, - улыбнулся Жан с уговаривающим видом. – Ужин готов. Ты любишь традиционную кухню?
Парень встал с кровати, на которой лежал и читал что-то. Он промолчал, так что, судя по всему, кухню любил любую.
- А можно у тебя спросить? – не отвязывался Эверс. Парень застыл возле кровати, вопросительно на него глядя. Так что писатель продолжил. – Почему ты красное платье, к примеру, не носишь?
- Нельзя, - пожал плечами Мишель.
«Приехали…» - подумал Жан.
- Почему нельзя?
Парень вдруг покраснел.
Жан быстро выпалил.
- Понял, нельзя, так нельзя. Хотя оно очень красивое, правда.
Спустившись вниз следом за писателем, парень застыл, увидев в столовой Франциско. Сделал шаг назад, но Жан быстро схватил его за руку, тем самым напугав. Мишель хотел уже выдернуть руку и метнуться обратно, как Жан быстро заговорил.
- Тихо, спокойно. Он просто в гости пришел. Опять. Хотя я не звал, честно, даже не знал, что он придет, - оправдывался он, сам не зная, почему. А Белотти тоже быстро принялся успокаивать парня.
- Да-да, сильно извиняюсь за вчерашнее. Мне жаль твою дверь. И, короче, очень стыдно за мое поведение. Я был не в себе.
- Ты был пьян, - выдал Мишель тихо и прищурился.
- Больше не повторится, - рыжий растекся в улыбке и взял букет со стола, на котором он лежал, спрятанный за спиной самого Белотти. Протянул парню и продолжил скалиться. – Это мой тебе жест извинения. Очень жаль.
Мишель сначала посмотрел на это все, потом моргнул пару раз, а затем вообще спрятал руки за спину и отступил. Жан на него вытаращился в шоке, Франциско опешил.
- Ты же извиняешься, - напомнил «призрак» недоверчиво.
- Ну да, потому и хочу тебе их подарить, - пояснил Белотти терпеливо.
- Мертвые цветы? – вскинул брови Мишель. Только сейчас мужчины заметили, что его челка стала короче, он ее подровнял с утра. Сам лично, ножницами, в ванной. Теперь видно было фисташкового цвета глаза и симпатичную мордашку. Правда немного холодную и отрешенную. Глаза были большие, выразительные и немного косые, как у олененка. Поэтому взгляд получался какой-то наивный.
- Почему мертвые?.. – затупил Франциско, но уже растерял весь свой пафос. А Жан все понял и начал тихо, злорадно подхихикивать в кулак.
- Потому что они мертвые, - пояснил Мишель вполне логично. – У меня целый сад цветов, но там они живые. А эти – мертвые.
- Понял, - Франциско взял букет, вышел на крыльцо и оставил цветы там, собираясь потом унести и сбагрить какой-нибудь потаскушке. Ей-то пофиг, мертвые они или живые.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 17 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |