От кабинета директора он отошел только тогда, когда дверь за Рудольфом закрылась, и Мэлоун посчитал свой долг исполненным. Хотелось зайти в душ перед тем, как идти спать, до звонка на отбой и закрытия входной двери еще оставалось время, а ему не хотелось сидеть и слушать треп малолеток. Не хотелось и читать.
Одри гулял за ним следом, сунув руки в карманы штанов и чуть ли не насвистывая. Несмотря на свой возраст, старший Гранат был невысоким, всего сантиметров сто семьдесят или сто семьдесят пять, но не выше, это точно. И фигура у него была пусть даже немного костлявая, но не такая «долгая», как у того же Глена. Сезанн если складывал голые ноги друг на друга перед сном, когда читал, лежа на спине, то Раппард засматривался, и его на этом ловил Фон Фарте, ржал и подкалывал на тему голубизны. А вот Анжело такого эффекта не произвел бы, модельных параметров в нем не наблюдалось, просто какая-то компактность. Не было и хрупкости с изяществом, как у Фрэнсиса.
Да, он был компактный и с острыми чертами лица, как у лисицы, но не в хорошем смысле, не в симпатичном, а в обратном. Волосы явно когда-то были осветлены мелированием, отпущены до плеч. Ни жесткости, ни прочности там точно не было, так что Боргес даже немного проникся солидарностью. У него волосы были абсолютно такие же.
Нэнэ разговаривал с Гранатом и одновременно любовался го внешностью, столь подходящей для инсценировки. И его радовало, что парень округлил глаза от удивления, услышав такое предложение, мигом согласился, только засомневался насчет своих способностей. И Нэнэ его успокоил, убедив, что на лошади ездить научат, на муляжах мечей драться – тоже, а изобразить девчонку… ну разве парень не сможет изобразить девчонку, которая изображала парня? Не смешите.
Сомори уже собирался его отпускать, сообщив, что в субботу всех соберет в актовом зале и насильно заставит посмотреть фильм, поставленный на эту тему, чтобы воспитанники хотя бы имели представление о том, что от них требуется, но у него вдруг закружилась голова, и он не договорил.
- Мистер Сомори?.. – Рудольф удивился, когда директор вдруг замолчал и поднял руку ко лбу, будто у него закружилась голова. Нэнэ сел в кресло и закрыл глаза, поморщился.
- Все в порядке. Мигрень, - он соврал машинально, привычно уже, потому что почувствовал жуткий упадок сил. Кто-то из покойных дружков явно решил пошалить, что стоило ему, как батарейке, немалых затрат.
- А, ясно. Извините, - Рудольф смутился.
- Не извиняйся, что ты, - Нэнэ был такой душка, что парню казалось невероятным, что он слышал утром. ЭТОТ человек орал так, что тряслись стекла в окнах? Он же был просто нежным лебедем, о чем эти завистники говорили? – В общем, у меня все. Я очень рад, что ты согласился, завтра не проспи.
Завтрак в субботу собирались пропустить многие, хоть он и был позже, чем в обычные дни, но если пропустить завтрак, можно и не услышать объявление про коллективный просмотр фильма.
- Спасибо, - Рудольф поблагодарил еще раз за то, что выбрали его, чуть ли не сделал реверанс и отошел к двери, открыл ее, вышел, не поворачиваясь спиной, закрыл дверь. Нэнэ подумал, что приятные люди на свете еще не перевелись.
- Гаррет, - вдруг его лицо перестало быть добрым, улыбка стерлась.
- Что? – Андерсен уже насмотрелся на Эйприла, который заснул рано, как всегда, и тусовался в невидимом состоянии в кабинете директора. Нэнэ не ожидал увидеть его так скоро.
- Я думал, это ты там что-то делаешь. Я за целый день так заколебался, что это просто издевательство.
- Я ничего не делал.
- Одри? Он вообще никогда ничего не делает обычно, - Нэнэ не поверил.
- Если здесь больше нет привидений, то это он, - Гаррет хмыкнул. – Хочешь, я пойду и посмотрю?
- Как хочешь, - Нэнэ вздохнул. – Все равно я уже иду спать, сил никаких нет. Пусть хоть на ушах ходит, только бы уши не материализовал, а то на каникулах не на турнир поедут все, а на сороковой день после моих похорон.
- Забавно. Интересно, а ты с нами останешься, или мы все исчезнем без тебя? – задумчиво протянул Гаррет, ноги которого даже не были видны, напоминали черный клубящийся туман. Так было эффектнее, но заметно, что он немного не живой.
- Думаю, исчезнем, - Сомори вздохнул и вышел из кабинета, выключив свет.
- Сладких снов. Закрой дверь на ночь, а то мало ли, вдруг к тебе в постель заберется какая-нибудь нимфа?..
- Очень смешно.
* * *
Боргес тоже подумал о том, что слишком редко пользуется возможностью пошалить, в отличие от Гаррета, который этим злоупотреблял от души. И Одри занялся именно тем, что решил слегка отомстить старшему Гранату за то, что он испортил момент интима между Рудольфом и Лукасом. Ведь Одри так хотелось на это посмотреть, он голосовал бы за них, будь это реалити-шоу по телевизору. Весьма забавно было порой смотреть тому же Дитеру, как мобильник Нэнэ поднимался в воздух и отчаянно пищал. Одри проявлялся только потом, и становились видны его пальцы, жмущие на кнопки, отправляющие какое-то слово на «короткий номер»…
В общем, Анжело ему все испортил, да еще и заманчиво тряхнул юбкой, если выражаться образно. Нельзя же испортить настроение привидению и уйти в большую, пустую душевую в гордом одиночестве. Это просто слишком заманчиво.
Даже чересчур, если речь идет о человеке, который умер на рассвете своей молодости и вот уже десять лет не мог прикоснуться ни к одному живому существу.
Анжело выматерился, когда что-то щелкнуло за спиной, вспыхнуло, и в душевой вдруг стало темнее на одну из шести ламп. Лампы были не длинные и голубые, как в Стрэтхоллане, ведь Нэнэ прекрасно помнил, как ненавидел этот жуткий свет. Лампы были маленькие и круглые, но тоже светлые. Гранат закрутил краны, протянул руку и взял полотенце, намотал его вокруг бедер.
- Очень смешно, - громко сообщил он, думая, что кто-то просто выключил свет. Пол был весь мокрый, и он боялся поскользнуться, поэтому переступал аккуратно, на цыпочках, одной рукой придерживая края полотенца, а второй вытерев нос, с которого капала вода. Нос у него был козырный – вздернутый, но длинный. – Кто здесь? – он выглянул из-за матовой стенки, за которой обычно можно было скрыться и не показываться, если не хотелось светить своим телом. Бывали же скромники. Он к таким не относился, но предпочитал не красоваться при всех, а потому даже ночью стоял за этой стенкой.
В душевой никого не было, на полу лежали осколки лампочки, будто она не просто перегорела, а ее кто-то разбил.
Анжело невольно вздрогнул, заметив, что в помещении неестественно похолодало. Он же только что стоял под душем, почти под кипятком, шел пар, и пальцы до сих пор выглядели, будто обгоревшие, распарившись от жары. По телу пошли мурашки, вода, стекавшая с мокрых волос по позвоночнику, тоже стала холодной и неприятной.
Одри понравилось шалить, и он не заметил появившегося рядом Гаррета.
- Ку-ку, как дела? – Андерсен просто издевнулся, задав этот тупой вопрос. Он и так видел, как у Одри были дела. – Что ты над ребенком издеваешься?
- Ребенок все мне испортил, Вампадур почти решился забить на свою нормальность и поцеловать нашего тормоза, но этот вот… - Одри кивнул на «этого вот». – Явился и утащил его к Нэнэ. Что ему надо было?
- Ну, насчет спектакля.
- А, понятно. Но все равно, никто не просил. Рано или поздно сам бы пришел.
- По-моему тебе просто скучно, - протянул Гаррет загадочно, двинул бровями. И Боргес знал, что это правда, просто не хотел признаваться.
- Нет, не скучно. Посмотри, какая татушка, кстати, - он подошел к ничего не подозревавшему Гранату сзади, и пока Анжело оглядывался, пальцем зацепил край его полотенца спереди, потянул его вниз. Мэлоун заметил не сразу и подхватил полотенце тоже не сразу, так что Гаррет успел увидеть и признать, что идея неплохая. В районе аппендикса, рядом с тазовой косточкой у старшего Граната была родинка. Просто черное пятнышко, к которому мастер пририсовал крылышки и усики, как у бабочки. Под родинкой, превратившейся в насекомое, припала к «земле» кошка, смотревшая на эту бабочку. Татуировка была маленькая, Анжело обычно закрывал ее одеждой, но сейчас привидения рассмотрели.
- Сексуальненько... А как насчет похихикать? – Андерсен протянул руку и прижал ладонь к длинному зеркалу в углу, где помимо основных раковин, что стояли в середине душевой, было еще четыре. Анжело округлил глаза, застыв и не замечая, что в помещении уже совсем холодно, и его дыхание вырывается если не клубами пара, то маленькими облачками. Зеркало на его глазах затуманилось, побелело и почти покрылось инеем.
Нэнэ, уже растянувшись на кровати, застонал, закрыв лицо руками. Голова болела нещадно, даже таблетки не помогали, и он уже не мог дождаться, когда привидения перебесятся.
Выражение лица Анжело стоило того, чтобы помучить «батарейку». Гаррет просто чуть не разрыдался, наблюдая за его округлившимися глазами и приоткрывшимся ртом, из которого вырвался такой сорванный и нежный вздох, что он напоминал почти стон. Мэлоун заскулил, закрыв рот рукой и шарахнувшись, когда на замороженном зеркале вдруг чей-то невидимый палец вывел «Здравствуй».
- Блин, ты дебил, - Гаррет с шипением выдохнул.
- Чего это я дебил-то?! – возмутился Боргес, который и выводил это на зеркале.
- «Здравствуй», блин. А чего сразу не «Добрый вечер»? Благородный ты наш.
- Черт…
Анжело передернулся, схватил одежду, которая висела на крючке, и метнулся к двери, чтобы вылететь в коридор и согреться, избавиться от ощущения, будто попал в триллер. Но Гаррет любезно дверь подержал. Правда в обратную сторону, не позволяя ее открыть и просто привалившись к ней спиной.
Анжело заныл, дергая ручку и косясь на зеркало, где «Здравствуй» замерзло и исчезло, зато ниже появилось еще более кошмарное: «В смысле, привет».
- Я сейчас описаюсь от смеха, - Гаррет затрясся, хихикая и жмурясь. – Ты бы еще смайлик нарисовал.
Одри подавился смешком, протянул руку, и Анжело не понял ничего. Рядом с «привет» появилась одна вертикальная линия, рядом - почти параллельная ей вторая линия… Когда под ними лихо провели дугу вместо улыбки, Мэлоун отключился и сполз по двери. Гаррет на это посмотрел широко открытыми глазами, поднял взгляд на умиравшего от смеха приятеля и уточнил.
- Я когда-нибудь говорил, что Нэнэ нас пришибет рано или поздно? Кто его теперь потащит в комнату? Он замерзнет и простудится, а мы потом виноваты.
- Это все ты со своими смайликами! – психанул Одри, тоже думая, что им делать.
- Ага, я, как же. И это ВОТ ЭТОТ человек мне говорил, что нельзя издеваться над живыми. Сам-то…
- Это все ты!
- Конечно, надо же на кого-то все свалить…
- Но согласись, глаза он забавно закатил.
- Это да.
* * *
Диего подошел к Глену после звонка на отбой, отдал ему свернутый лист нежно-сиреневого цвета. Он даже решил взять эту красоту у учительницы литературы, которая раздавала цветные листы для красивых сочинений. Правда раздавала она их малышне, а Диего объяснил все тем, что хотел над кем-то подшутить. Учительница не одобрила, но листы дала, даже не один.
Сезанн замер, он лежал под одеялом, закрыв им ноги, и листал журнал.
- Отдашь это тому идиоту, ладно? Или скажешь, наконец, кто это был? – Раппард прищурился, а Глен протянул руку и взял письмо. Его аж затрясло от желания его побыстрее прочесть, но он удержался и даже вида не подал.
- Не скажу, - он усмехнулся. – Так не честно, он же просил. Отдам завтра. А ты так шустро ответ написал, я смотрю, - Глен двинул бровью, и Диего невольно смутился, чуть выдвинул нижнюю челюсть, перекатил жвачку во рту и пожал плечами.
- Вы же все так психику треплете, что попробуй не напиши.
- Мне просто было интересно, что он ответит потом, - Фрэнсис оправдался. Это он надавил на Раппарда, и тот не смог отказать. Эйприлу было почти все равно, Лукас просто злился на старшего Граната, а Тео задал волнующий Глена вопрос. Сезанн его мысленно даже поблагодарил.
- И что ты там ему написал? Может, прочтешь для нас вслух?
- Ага, сейчас, уже бегу. Трибунку мне подгонишь?
- Зануда, - Фон Фарте ничуть не обиженно хмыкнул. – Ты написал там кучу пошлостей, злобный педик?
Что странно, Тео не перестал относиться к приятелю, как к крутому парню. Ведь иметь девчонок – круто. А если ты имеешь парней, значит, ты еще круче, чем обычные парни, которые имеют девчонок?.. В общем, разница между тем же Эйприлом и Диего просматривалась отлично.
- Конечно. Написал ему список требований, типа «ноги побрить, одеколон выкинуть и купить духи, желательно сладкие, называть меня «мой тигрик» и без вопросов сосать, когда прикажут», - заверил его Диего, закатывая глаза и залезая на свою полку.
Глен засмеялся, Фрэнсис подхватил, даже Лукас улыбнулся, но никто не понял, что смех-то у Глена был истерический, нервный. Еще бы, услышать такое от человека, к которому испытываешь определенные нежные чувства, и которого хочешь получить в собственное пользование.
- Болит твой язык? – осведомился Раппард, и Сезанн незаметно вздрогнул.
- Не то чтобы болит… - он перевернул страницу журнала, придержав за краешек, посмотрел на обратную сторону, пробежался по ней взглядом, и только потом повернулся к Диего, посмотрел снизу вверх на его полку. – А что?
- Нет, ничего, - парень поднял брови и сделал наплевательский вид, растянулся с комфортом, закинул руки за голову, закрыл глаза. – Я просто подумал, что ты так ныл тогда… Может, заражение начнется.
- Не начнется, все же стерильно, - Лукас отмахнулся в буквальном смысле и оставил руку свешенной с полки над Гленом. Его эта рука успокоила. Он поднял свою руку и пожал ладонь Вампадура.
- Здравствуйте, ага.
Лукас хмыкнул и руку убрал обратно, к себе.
- Я думаю, тебе стоит накрасить ногти, - вдруг выдал Эйприл, не глядя на свою бывшую любовь, а читая «Тома Сойера», вспоминая детство и ностальгируя. – В смысле, у тебя руки ничего, феньки килограммами носишь. А ногти просто как-то смотрятся. Накрась синим или голубым, глаза подчеркнешь, а то всем кажется, что они черные, и ты реально азиат, просто морковки много кушал и вырос дылда такая.
- А губы мне помадой фиолетовой накрасить, чтоб фингал подчеркнуть, да? – Вампадур не удержался, огрызнулся, но это не утихомирило всех, а насмешило, Тео прыснул от смеха.
- Будешь отлично смотреться. Еще заколочку с бабочками и маечку на лямках, вообще зашибись будет.
- Чулочки, гетры, юбочку, шпильки, - подстегнул Глен, по-прежнему глядя в журнал.
- Ну и фантазии тут у кого-то, - Фон Фарте было не заткнуть. – Такое ощущение, что ты прямо сам так обычно одевался раньше. Все по полочкам, по очереди описал.
- Да по-любому же, я только так и ходил. Ну, там, лифчик, вата в нем, все сексуально, - согласился Сезанн со вздохом и улыбкой.
- Придурки, - вздохнул Эйприл, посмотрел на Фрэнсиса, тот согласно покрутил пальцем у виска. – У тебя колени сильно болят?
- Терпимо, - Фицбергер поморщился. – Да ладно, черт с ними.
- Слышь, модник, - Вампадур кинул в Эйприла пушистым брелком от сумки. Брелок был кислотно-красного цвета, представлял собой что-то, типа мыши или кошки без ушей. – Ты не забыл, что должен мне еще одну правду?
- Какую правду? – Тео сразу влез, как обычно.
- Он выпытал у меня все мои интимные секреты, - вульгарным, тянущим голосом пояснил Кле шутки ради. – И я ему теперь должен ответить правду на один последний вопрос. Так что ты, Вампадур, подумай, как бы не продешевить. Может, еще потерпишь, пока ничего интересного не нарисуется?
- Нет, мне уже сейчас интересно. Ты такой довольный ходишь уже третий день, аж прямо снегиря напоминаешь. Влюбился, что ли?
- Это твой вопрос?
- Нет, погоди, - Лукас спохватился. – Хотя… Ты влюбился в кого-то, кто сейчас в этой комнате?
- Нет, - Эйприл покачал головой.
- Врешь.
- Честное слово, мамой клянусь.
- Ну и ладно, - Лукас обиделся сам на себя, что так промахнулся. – Но я все равно вижу, что ты по кому-то сохнешь, - он усмехнулся.
- Ты не поверишь, но я тебе и на этот вопрос правду отвечу. Чисто из человеколюбия, бесплатно.
- Да ну?
- Ну, да. Я действительно сохну по кое-кому. Но он не в нашей команде. И вообще ни в одной из команд.
- Только не говори, что в директора влюбился, ладно? Он на тебя громче всех орал.
- Нет, не в него, - Кле покачал головой. – Видишь? Уже на три вопроса правду ответил, так что отвяжись.
Глен сидел, смотрел на одну и ту же страницу журнала уже минуты три и благодарил бога за то, что не его Лукас со своими детективными способностями отмороженного Шерлока Холмса поймал с поличным. Ведь если бы Вампадур заполучил во владение одну правду на свой вопрос и задал бы ему, Глену, тот же вопрос, что Эйприлу… Было бы очень не смешно. Точнее, было бы ОЧЕНЬ смешно, только не ему. И метод Вампадура помог бы вычислить, к кому именно из их команды Глен неровно дышит.
- Слышь, Сезанн. А какого, прости, хрена ты женский журнал читаешь? – Фон Фарте был иногда даже чересчур наблюдательным.
- Правда? – Фрэнсис даже вытянулся в струнку, чтобы проверить, не врет ли вездесущий пакостник. – Зачем он тебе?
- Сплетен про звезд много, про Голливуд. Отзывы к новым фильмам, к премьерам, к модным книгам, все такое. Я же в ваши интересы не лезу, - холодно и напевно ответил Глен.
- Ну, конечно, как же, отзывы к фильмам он читает, - Фон Фарте явно не поверил. И никто не поверил, так что Сезанн обиделся и решил говорить с ними на их языке.
- Как вы четко меня раскусили. Конечно же, я ищу себе новые духи, обязательно сладкие, а еще охренительную машинку для эпиляции…
- Нафига? – Лукас даже свесился со своей полки, Глен на него посмотрел и ухмыльнулся.
- Ну, мало ли. Вдруг фанату нашего Казановы не повезет, так хоть я счастья попытаю.
Вся комната благодарно заржала, публика съела издевку, Тео притих, Фрэнсис втихаря проникся к Глену симпатией. Он был такой спокойный и всегда находил на все достойный ответ, что с ним хотелось общаться постоянно.
- Один вопрос можно? – Глен посмотрел на Диего, решившись на этот тяжелый шаг.
- Ну?
- А почему «тигрик»? – он улыбнулся широко, не удержавшись.
- Не знаю. Не «ежик» же, в конце концов.
- Понятно.
- Ты что, уже примерился на роль его бабы, что ли? Не знал, не знал… - Фон Фарте бесился, что его поставили на место, а потому начал хамить.
- По-любому, - согласился Глен. – Вот сейчас обстановку выясняю. Получится у этого придурка из малышни или нет. Если нет, то не буду повторять его ошибок.
- Так звучит, будто ты серьезно, - Фицбергер заметил очень некстати.
- Да, правда, - согласился Эйприл, и Глен понял, что переборщил.
- В театральный собираюсь поступать после выпускного, тренируюсь.
- Ясно, - с огромным скепсисом в голосе «поверил» Диего. Парню немного поплохело, потому что шутки шутками, а подозрения он в сердца соседей по команде вселил.
«Черт…»
- А в самом деле, Сезанн… - вдруг задумчиво протянул Эйприл, глядя, как все выключают свет, кроме Фрэнсиса. Тот вообще долго зачитывался обычно. Кле тоже щелкнул своей лампочкой над головой и убрал книгу. – Будь ты на месте этого мелкого… Ведь он же тебя выбрал, чтобы записку передать? Видать, почуял своего.
- Смешно, ха-ха.
- Я серьезно. Ну, ладно, ты нормальный, я не спорю.
«А я бы поспорил», - подумал Лукас, вспоминая, как увлеченно Глен лизался с Жульеном. Но, судя по сегодняшней сцене у них же в комнате, Янтарь с Гленом остались просто друзьями. С кем не бывает. Ведь в этом месте всегда не хватает прикосновений. Он вообще умудрился переспать с малолеткой, и не факт, что это был сон, как хочется думать.
Эйприл продолжал.
- Но если бы вот ты был на его месте, ты бы стал с нашим Казановой встречаться?
- Нет, - Глен засмеялся, и опять никто не уловил истерию в его голосе. Он лежал на спине, закрыв глаза и скрестив руки на груди.
- Ничего, что я здесь? – Диего уточнил почти скромно, потому что обсуждали его и обсуждали нагло.
- Не мешаешь, не бойся, - отмахнулся Эйприл. – Ну Глен. Я не имею в виду, что если бы ты был этим малявкой. Я имею в виду, вот ты его понимаешь, вообще? Его поведение, его вот эти письма, все ахи-охи-вздохи? Видишь хоть что-нибудь привлекательное в Диего?
- Что ты привязался?
- Мне интересно.
- Если ты любишь парней постарше и вообще парней, не надо всех такими считать, - Глен начал отбиваться, сам того не замечая.
- Не психуй ты так, - Фрэнсис его осадил. – Просто спрашивают. Сложно ответить, что ли?
- Нет, я не вижу ничего привлекательного в Диего, я нормальный, я вообще чисто теоретически даже не могу увидеть что-то привлекательное в парне. В любом парне, так что не обижайся, Диего.
- Мне по барабану, - успокоили его, но стало только хуже.
- Представляю, как тебе тогда противно передавать все эти записочки, - хмыкнул Эйприл. – Видеть перед собой какого-то придурка, которого ты даже понять не можешь. Другое дело, если бы ты сам на Диего слюнями капал, а так… Но ты нормальный, извини.
Все замолчали, Глен больше не ответил, скоро свет погас и у Фрэнсиса, комната погрузилась в темноту. Но не спал никто. Лукас думал о Рудольфе и о долбанном Мэлоуне, Эйприл чуть не начал плакать в подушку, задумавшись о несправедливости бытия в очередной раз, нарисовав в мыслях Гаррета. Глен боялся, что Эйприл говорил так уверенно лишь потому, что сам уже заподозрил неладное и просек его интриги до самого истока. Но он это думал зря, потому что Кле всегда ко всем привязывался со своими психологическими штучками, а вот Фрэнсис в самом деле заподозрил, услышав страх в его последних ответах. Диего размышлял о том, что ему напишет неведомый малолетний поклонник в ответ на довольно своеобразное письмо и напишет ли вообще. Раппард вообще сам себя не узнавал, поймав на том, что его действительно волнует этот поклонник и его письмо, его чувства. Он не тупой, он не слащавый, не ехидный, не наивный. Но он какой-то… Он нежный, а для Диего это было диким. Ему два последних года бурной личной жизни встречались два типа парней – тупые девственники и умные потаскухи. Первых трахнуть ничего не стоило, лишь нужно было подождать и поуговаривать две недели. Вторые давали просто так, по-дружески. И никто не трогал его чувства. Было ощущение, что этот неведомый фанат в самом деле нормальный, и для него самого его влюбленность внезапна, она пугает, и он не знает, что делать. Диего даже стало его немного жалко, это вызывало улыбку – чуть надменную, но все равно восторженную и довольную, даже гордую, что на него кто-то так серьезно запал.
Через полчаса Глен не выдержал, подумал, что все уже спят, и встал с кровати, вылетел в коридор вместе с письмом. Мозги кипели, очень хотелось прочесть и узнать. Но Диего вообще не спал, он последние десять минут лежал и смотрел на любителя женских журналов, а потом просто опешил и возмутился, увидев эту картину. Нет, передать письмо он мог, конечно, мог прочитать, там не было ничего «такого», но читать его втихаря и без спроса?..
Пока он натянул штаны и сунул ноги в патрули, Глен ушел уже довольно далеко, он холода не боялся и умчался без обуви. И даже без штанов, если уж совсем честно. Когда Диего нашел его в третьем по счету туалете, было уже слишком поздно, Глен успел дочитать до конца. И он дернулся, улыбка стерлась с лица, взгляд стал испуганным, а дыхание сорвалось, когда дверь туалета открылась. Он сидел в последней кабинке, опустив сиденье унитаза и забравшись на него с ногами на всякий случай. Он затих, не зная, кто вошел, но решил, что кто бы это ни был, проблем ему не надо.
- Эй, Сезанн. Ты тут, я знаю, - Диего неожиданно разозлился. – Не оборзел ли – чужие письма читать? Тебя передать просили, насколько я помню. Я тебе разрешал читать? И вообще, вот так подло, ночью, один, даже не при всех… Тебе что, своей личной жизни не хватает, хочется в чужой покопаться?
Глен молчал, не зная, как реагировать и стоит ли реагировать вообще.
Диего дернул дверь первой кабинки, никого там не нашел, дернул дверь второй. Когда он дошел до последней, Глен окончательно убедился в решении притворяться пустым местом и затих.
- Замечательно. Открой дверь, - Диего вздохнул, дернул за ручку еще раз, но бесполезно, защелка была повернута изнутри. – Я же не буду тебя бить. Может быть.
- Может быть? – Глен усмехнулся и закрыл себе рот, но поздно.
«Вот идиот…» - подумал он сам о себе. Надо было упорно делать вид, что его там нет.
- Вылезай оттуда и объясни, какого хрена это было. Зачем тебе это письмо. Так интересно, что ли? И что, прочитал? Зашибись, как весело там?
- Нет, очень мило.
- МИЛО? – у Диего глаза на лоб вылезли, и Глен понял, что слово не совсем подходящее. – Ты вообще оборзел, да? Тебе смешно, да?
- Нет, почему…
- Потому что ты не педик, а я тебя охренеть, как веселю, и тебе кажется забавным, по-моему, что я ему ответил!
- У тебя комплексы из-за твоей ориентации, - понял Глен, но понял как-то неудачно и вслух, а потому Раппард взбесился окончательно. Да, у него были комплексы, и они легко объяснялись, ведь всем хотелось поржать над его предпочтениями. Большинство не делили «таких» на верхних и нижних, не понимали, что каждый ведет себя соответственно своему внутреннему «Я». Диего был нормальным парнем, просто возбуждали его не девушки, а парни. Не такие, как он, а изящные, женственные. Он совсем не был похож на манерного Эйприла, которому нравились наоборот – здоровые и сильные, крутые. Половина интерната уже уверена была, что они созданы с Эйприлом друг для друга, ведь они – два гея разных лагерей. Один из «женского», другой – из «мужского». Но по такой логике любой мужчина подходит любой женщине, ведь теоретически они могут быть вместе, а на деле все не так. Раппард разозлился, и в этом была вина Глена, который понятия не имел о чужих комплексах.
Самым гениальным поступком было то, как резко Диего просто протянул руку над невысокой, в общем-то, дверцей кабинки, опустил ее с другой стороны и, нащупав защелку, повернул ее на глазах у обалдевшего соседа по команде. Глен даже отреагировать не успел, он такого не ожидал, просто забыл, что Диего высокий, а дверца низкая и открыть ее изнутри ему легче, чем два пальца… Об асфальт.
Письмо из его руки вырвали, а сам Диего немного мешал встать и удалиться из кабинки, поэтому Глен так и продолжал глупо сидеть, подтянув коленки к груди и поставив пятки на край сиденья.
- Извини, - тупо выдал он, имея в виду письмо. Очень тянуло сказать: «Да не злись ты, я бы все равно его прочел, потому что писал-то тебе я», но он сдержался, понимая, что это будет полный провал.
- Придурок, - Раппард невольно ухмыльнулся и окинул его надменным взглядом.
Видок тот еще был. Поза тоже неплохая, учитывая, что одет он был весьма относительно – в болтавшуюся на нем черную майку и такие же черные трусы. Они даже не были боксерами, напоминали девичьи, вот только были более закрытыми, а потому согнутые и прижатые коленками к груди ноги позволяли видеть все прекрасно.
Если мысленно белье убрать…
- Что ты уставился? – грубо поинтересовался Глен, строя из себя очень нормального, а Диего мысленно отвесил себе пощечину.
«Ну все, дошел, кого попало раздеваю».
«Кто попало» наконец осознал и опустил ноги, сел нормально. В темноте, только в синем свечении из узких окон под потолком он смотрелся изумительно, что и скрывать. У Диего был опыт рассматривания парней в полумраке, в свете, в темноте и в глухом мраке. Все выглядели по-разному, и не всегда выигрышно, а вот Глену темнота шла. Кожа становилась подчеркнуто светлой, волосы - столь же явно темными, глаза - выразительными, губы – пусть и не яркими, но блестящими от того, что он постоянно облизывался. А еще у него была дебильная манера говорить что-то, постепенно понижая голос, почти совсем замолкая на половине фразы, и отводить при этом взгляд. Будто он следил за радугой в небе, проводя взглядом по дуге под потолком. Это раздражало, потому что казалось, будто он относится к собеседнику наплевательски.
- Хочешь знать, что я думаю? – Сезанн наконец встал, одернул свои модные трусы, одернул заодно и майку, облизнулся и чуть заметно надул губы. Он не замечал сам, но иногда от страха вел себя немного манерно, бросал такие взгляды из-под ресниц, что внизу живота могло потеплеть не только у Раппарда.
- Вообще, не очень, но скажи.
- Я думаю, что ему понравится то, что ты написал. Ну, так искренне. Я от тебя даже не ожидал, - Глен отодвинуть его со своего пути не старался, просто сложил руки на груди и уставился Диего куда-то в ключицы, чтобы не смотреть в глаза и вообще на лицо.
- Меня пугает, что ты вообще хоть что-то от меня ожидал, - Раппард скептически на него посмотрел. – Тебя так волнует, что я ему напишу? Кто это? Скажи уже, я ему сам письмо отдам и сразу скажу, что может запросто признаваться.
- Запросто? – Глен удивился. – Ты этого не написал в письме или я не заметил?
Диего шагнул назад, открывая спиной дверцу и выходя из кабинки, Глен машинально шагнул за ним.
- И слава богу, что не написал. А то всякие умные лезут и читают чужие письма.
- Я уже извинился. Мне просто было любопытно.
- Так любопытно, что сорвался и метнулся читать. Ты прям пугаешь меня, - Диего хмыкнул. После того, как он сказал вслух о том, что Глен слишком странно повел себя для «почтальона» между двумя отправителями-получателями, в голове Раппарда зашевелились какие-то мысли, но подозрения были слишком слабыми, поэтому он не услышал их.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |