49 плексного изучения проблем, связанных с особенностями эволюции организационных форм буддийской сангхи и религиозно-идейной трансформации тхеравады в контексте историко-культурного развития Шри Ланки. С точки зрения целей и задач, поставленных в данной работе, особое значение для автора имели выводы Е.С.Семеки о характере взаимосвязей между буддийской сангхой и государством в традиционном ланкийском обществе, Э.Д.Талмуд о месте и роли буддийской сангхи в развитии движений социально-политического протеста в колониальный период, а также результаты исследований Н.Г.Краснодембской, показавшей синкретизм народных верований в Шри Ланке и специфику «ланкийского буддизма». В трудах отечественных ланковедов нашла отражение проблематика, положенная в основу данного диссертационного исследования, однако процесс дифференциации монашеской общины Шри Ланки не являлся объектом специального рассмотрения в отечественном ланковедении. Вместе с тем, разработка отдельных сторон функционирования буддийского комплекса тхеравады существенно облегчила авторскую задачу анализа особенностей структурообразующих процессов в буддийской сангхе в ХУ1-Х1Х вв. и выявления специфики сочетания традиционалистских и реформаторских тенденций в ходе становления ее внутренней организации в рассматриваемый в диссертации период.
Заключение диссертации по теме "Всеобщая история (соответствующего периода)", Сафронова, Александра Львовна
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Историческая эволюция буддийской сангхи в традиционном доколониальном ланкийском обществе носила «накопительный» характер: к изначальному комплексу тхеравады последовательно присоединялись как добуддий-ские пласты верований и архаичных представлений, так и позднейшие наслоения махаяны и индуизма. «Ланкийский буддизм» стал результатом синтеза различных религиозных традиций, бытовавших на острове. Он являлся идеологической опорой ланкийской государственности и силой, цементирующей складывавшуюся из составных частей сингальскую этнолингвистическую общность. Отход от жестких установлений тхеравады и утрата «чистоты» традиции привели к обмирщению буддизма и укреплению буддийских основ сингальского этноса. Толерантность и открытость, «инклюзивность» ланкийского буддизма обеспечили его жизнеспособность и выживаемость, приспособляемость к меняющимся историческим условиям. Несмотря на пестроту и многообразие религиозно-культурных наслоений, развитие буддизма на острове обнаруживает преемственность и неразрывность традиции. Процесс структурной сегментации и концептуальной дифференциации в буддийской сангхе Шри Ланки происходил постоянно, но конкретные формы сектообразования оказывались неодинаковыми. Они были вызваны различными факторами, среди которых доминирующим представляется характер взаимоотношений между сангхой и государством.
Буддизм всегда играл активную политическую роль в Шри Ланке. С самого его утверждения в качестве государственной религии существовала тесная связь между сангхой и верховной светской властью. Политические изменения в сингальском государстве и внутреннее развитие сангхи были взаимозависимы, и периоды конструктивных реформ буддизма, унификации и очищения общины обычно совпадали с периодами политической централизации, в то время как периоды раздробленности, как правило, вели к ее фрагментации. Организационные модели сангхи, равно как и стереотипы поведения бхиккху, были в целом подчинены интересам общества, но это правило распространялось лишь на официальную иерархию общины, в то время как рассредоточенная сеть монастырей, представляющих разнообразные школы и течения, оставалась неподконтрольной центральной власти. Сангха вмещала в себя как ее опору, так и оппозицию ей. Часть общины находилась вне власти и политики. Организационные модели, находящиеся между полюсами экстравертности и интравертности, и соответствующие ритуально-поведенческие стереотипы монашества, социально-кастовая композиция и географическая локализация монастырей, толкование канона были не одинаковы. Неустойчивая структура общества, находящегося в процессе социально-экономического и этно-конфессионального формирования нашла отражение внутри сангхи, обусловив ее аморфность, а «рыхлая» структура государства соответствовала столь же «рыхлой» структуре монашеской общины.
Буддийская сангха в традиционном ланкийском обществе предстает в своих отношениях с государством в трех ипостасях: официальной, оппозиционной и отрешенной. Со временем внутри каждой из этих трех структур складываются собственные иерархические пирамиды, находящиеся в сложном взаимодействии друг с другом, нередко меняясь ролями и обмениваясь перетекающими из одной в другую группировками. Основным итогом доколониального периода развития страны с точки зрения становления традиции взаимодействия буддизма и государства явилось оформление нерасторжимого единства светской и духовной власти, а также складывание сложносостав-ной структуры сангхи и закрепление ее неоднородности при формировании отношений с властными структурами.
Сангха не была единой начиная с периода Анурадхапуры (III в. до н.э.-X в. н.э.) и продолжала быть раздробленной в период Полоннарувы (Х1-ХШ вв.). Периоды ее централизации (так же как и периоды централизации сингальского государства) носили эпизодический характер и представляли собой скорее «насилие» над естественным развитием, нежели возвращение к «норме». ХШ-Х1У вв. стали переломными в истории средневековой Шри Ланки и были отмечены перемещением центров экономической, политической, религиозной и культурной жизни острова из веками обживавшихся районов «сухой зоны» северо-запада и северо-востока во «влажную зону» юго-запада (государства со столицами в Дамбадении, Япахуве, Курунегале, Гамполе). Массовые миграционные процессы на территории острова повлекли структурные изменения в социально-экономических и политических институтах ланкийского общества, что отразилось на состоянии буддийской сангхи. Слабость и шаткость царской власти и образование нескольких ее центров способствовали дифференциации ланкийского монашества и возникновению внутри сангхи новых противостоящих друг другу никай. Децентрализация вела к образованию никай, ассоциировавших себя с соперничавшими столицами и сопровождалась дальнейшей фрагментацией общины на социально-кастовой и территориальной основе. К моменту установления новых центров государственности - Котте, Ситаваки, Райигамы, Канди, Джафны, совпавшего во времени с проникновением португальцев (начало XVI в.), сангха была разделена по региональному принципу, и ее составные части имели устойчивые, отличные друг от друга формы бытования.
Буддийская сангха Шри Ланки - понятие собирательное, не обладающее единой централизованной организацией и четкой отлаженной структурой. Однако на всем протяжении средневековья она была организмом, чутко реагировавшим на изменения в политическом развитии острова, демонстрируя высокие адаптивные способности как в условиях единого централизованного государства, так и в периоды политической неустойчивости и раздробленности. Отсутствие тяжеловесных неповоротливых структур контроля над сложившейся системой религиозных институтов на острове и устойчивая практика бытования сангхи как меняющейся во времени комбинации дисперсных локальных монашеских объединений, поддерживающих определенный внутренний уклад, способствовали развитию ее гибкости и приспособляемости к самым неблагоприятным историческим ситуациям, формированию способности к выживанию в экстремальных условиях. Синкретизм, ставший характерной чертой ланкийского буддизма, в гораздо большей степени способствовал сохранению и преемственному развитию традиции и обретению ею устойчивости, нежели ее деградации.
Последовательное перемещение центров ланкийской государственности из северо-западных районов «сухой зоны» (Анурадхапура) в северо-восточные (Полоннарува), а впоследствии в юго-западные районы «влажной зоны» (Дамбадения, Курунегала, Гампола, Япахува, Котте, Ситавака, Райигама) и на центральное нагорье (Канди) приводило к смене центров жизнедеятельности буддийской сангхи, к созданию монастырских комплексов вокруг меняющихся во времени столиц сингальских правителей. Первоначальная концентрация буддийской общины в северных областях острова сменилась ее распространением по всей его территории. Складывается система дифференциации буддийской сангхи на основе географической локализации монастырей, порождающая соперничество между группами духовенства различных районов острова, существующих за счет поддержки локальных социумов, разнящихся по типам хозяйственной деятельности и имеющих неодинаковые источники доходов. Эта борьба идет как на общеланкий-ском уровне - за место локальных монашеских общин в общей иерархической структуре буддийской сангхи острова, так и внутри отдельно взятых регионов за право доминирования на отдельных территориях на уровне храмов и монастырей. В сангхе, зависимой от социума, постепенно складывается собственная внутренняя иерархия, основанная не на градациях посвящения, а на изначальной принадлежности монахов определенным стратам мирского общества.
Тенденции социального развития, характерные для всего ланкийского общества, неизбежно проникают и в ланкийскую сангху. Процесс социальнокастовой стратификации глубоко затронул буддийскую общину острова, став одним из важнейших факторов ее дифференциации, сохранившим свою устойчивость вплоть до XX в. Принцип иерархичности сангхи по степени духовного совершенства, учености, отрешения от мирского и постижения истины перерастает со временем в административное соподчинение рангов, институционально закрепленное разными степенями и титулами. Демократические отношения между членами общины заменяются со временем иерархией по возрасту, учености, статусу, перерастающей в свою очередь в административное соподчинение рангов. Иерархичность по степени духовного совершенства уступает место принципам мирской социальной градации, внекасто-вое равенство - кастовой стратификации, родственные узы начинают определять взаимоотношения учителя и ученика.
Особенности самой доктрины - ее недогматический характер, толерантность, отсутствие единой церковной организации как единственного источника авторитетных интерпретаций - привели к возникновению ряда школ и течений, «творчески» трактующих буддийские заповеди. Появление огромной по объему комментаторской литературы, по-разному толкующей неясности и спорные вопросы в учении, а также обширной хроникальной литературы, создававшейся монахами, принадлежавшими к различным буддийским монастырям, обусловило благоприятный климат для возникновения множества новых направлений и сект.
Борьба монастырей происходила в различные периоды на разных уровнях. Так, в период Анурадхапуры это противостояние Махавихары, Абхаяги-ривихары и Джетаванарамавихары, т.е., по сути, борьба тхеравадинов с ма-хаяной, пураническим брахманизмом, джайнизмом, адживикизмом, формирующимся индуизмом. Она закончилась созданием синтетической традиции: становлением так называемого «ланкийского буддизма»/«сингальского буддизма», вместившего в себя все предшествующие религиозные направления под эгидой буддийских форм мировоззрения и совпавшего во времени с периодом складывания сингальского этноса. В период Полоннарувы и далее происходит перегруппировка сил внутри сангхи и борьба монастырей начинает олицетворять становление различных течений внутри самого «ланкий-ского буддизма», который хотя и претендует на роль хранителя тхеравадин-ской традиции в первозданном виде, на деле является его расширительной трактовкой, адаптирующей его к новым условиям.
Со временем на смену полифункциональности монастырских комплексов приходит функциональная диверсификация, представляющая собой еще один «пласт» в процессе дифференциации буддийского духовенства на Ланке. Функциональная дифференциация сангхи нашла отражение в ланкийских хрониках, где появляются различные наименования, применяемые для обозначения конкретных буддийских центров. Наиболее употребляемыми являются определения никая, гана, мула, аятана, паривена, вихара, махастханая, пансала, арама. Термины не носят синонимичного характера, каждый имеет свой оттенок значения в зависимости от того, какой параметр кладется в основу сегментации сангхи.
При возникновении трений между никаями, каждая из них претендовала на роль законодателя, заявляя, что все другие школы не соответствуют канону, каждая призывала очистить общину от неправедных монахов. Официальная часть буддийского духовенства, являвшаяся оплотом государственной власти, осуждала сектообразование и выступала за объединение сангхи под единым руководством старейшин Махавихары. Созданная монахами Маха-вихары «центральная» хроникальная традиция, представленная «Дипавам-сой», «Махавамсой» и «Чулавамсой» трактует единство сангхи как общественное благо, а ее разрозненность - как разрушение социума. Сакрализация хроникальной традиции Махавихары способствовала внедрению идеи унификации и централизации сангхи в историческое сознание сингалов. Фрагментация сангхи, при всех издержках противостояния монастырей, тем не менее, может быть интерпретирована не как досадное отсутствие единства, а как естественный закон существования буддийской религии. Процесс сегментации монашеской общины происходил на разных уровнях: кроме крупных сект «общенационального» масштаба всегда возникало большое количество микросект, стремящихся к замкнутости и не претендующих на общегосударственное звучание и соперничество с другими. Таким образом, выделяются два типа сектообразования в общине: один выражает стремление к созданию альтернативных никай общепринятым, другой - к автономии и саморазвитию. Периоды политической децентрализации, вопреки устоявшимся представлениям, имели и позитивную сторону для развития сангхи. Несмотря на сужение масштабов деятельности до узколокальных, каждая отдельно взятая никая получала свободу для организационной и доктринальной самоидентификации. Становление школ, ветвей, направлений внутри буддизма тхеравады вело к появлению новых хроникальных традиций, комментаторской литературы, развивало полемический потенциал. Практика дискуссий между никаями давала импульс для развития буддийской философии. Стремление к унификации и дисперсности не следует рассматривать как две противоположные тенденции в развитии сангхи: они сосуществуют на всем протяжении развития ланкийского буддизма, взаимодополняя и корректируя друг друга, приводя в конечном итоге к становлению синтетических усредненных форм с различным процентным соотношением составляющих компонентов. Гибкий организм сангхи максимально подстраивается под реальные запросы времени.
История развития ланкийской сангхи представляет собой балансирование двух противоположных начал: тенденции к объединению - сверху; тенденции к дисперсности и автономии - снизу. В основе централизаторского начала лежало стремление светской власти держать под контролем единую сангху как свою опору и институт легитимации. Государство ориентировалось на один или несколько крупных монастырей, становившихся ядром общегосударственной духовной иерархии и эталоном и законодателем для всей остальной общины. Однако абсолютного успеха в централизации сангхи не добивался ни один правитель. Даже в периоды формально провозглашенного единства она существует по своим имманентно присущим ей законам. Основной организационной ячейкой сангхи остается отдельный монастырь. Поиск компромисса между централизацией и дробностью в организации сангхи как устойчивого и жизнеспособного социального организма и определения критических пределов унификации, с одной стороны, и дисперсии, с другой, лежал в основе идейных исканий различных никай в меняющемся историко-культурном контексте. Стремление к объединению со стороны самих представителей буддийской общины выглядит скорее как идея достижения доктринального единства, нежели организационной монолитности.
Изучение истории буддийской сангхи обнаруживает еще один «вечный вопрос», неизбежно встававший перед идеологами общины на всех этапах ее развития: дилемму между стремлением к сохранению первоначальной чистоты и требованиями времени, диктующими необходимость приспособления религиозной системы к меняющимся условиям внешней среды, поиск симметрии между желаемым «очищением» и неизбежным «обмирщением». Развитие двух направлений нашло выражение в складывании параллельных традиций, носителями которых явились соответственно араннъявасины и гама-васины, обладавшие в разные времена различным соотношением сил, как количественным, так и статусным.
Дифференционные процессы внутри буддийской общины подразделяются на несколько типов, среди которых наиболее важными представляются формы размежевания на идейно-политической, доктринальной, социально-кастовой, внутрииерархической, региональной, функциональной основах. Деление на секты определялось также внешними религиозными связями отдельных группировок монашества с различными сопредельными странами распространения буддизма тхеравады, обусловившими их принадлежность к разным линиям ординации, а также связанные с этим различия в ритуалах и атрибутике. Сформировавшиеся в рамках традиционного общества «водоразделы» оказались устойчивыми и сохранились в буддийской общине Шри Ланки вплоть до наших дней. На протяжении исторического развития менялись конкретные формы выражения дифференционных процессов, однако их типология не претерпела каких-либо изменений.
История буддийской сангхи представляет собой постоянный поиск оптимальной организационной модели: от максимума дисперсности до максимума централизации через различные стадии и формы, лежащие между этими двумя полюсами, от жесткой регламентированности традиционализма до гибкости реформаторства через комплексные промежуточные идеологические системы. Буддийская сангха, таким образом, предстает стабильно функционирующей системой с неизменно обнаруживающимся потенциалом для дальнейшего развития, а не религиозным институтом с постоянной тенденцией к периодическому сползанию в кризисные состояния и непредсказуемым будущим. При всем многообразии форм существования «ланкийского буддизма» и буддийской сангхи в традиционном обществе Шри Ланки сложился единый комплекс представлений, поведенческих нормативов и образа жизни, освященных и направляемых тхеравадинской традицией. Этот комплекс оказался столь устойчивым, что пережил колониальный период, длившийся четыре с половиной столетия, и сохранился почти в неизменном виде вплоть до настоящего времени. При всей дифференцированности буддийской сангхи были выработаны и закреплены единые критерии устройства монастырских комплексов, включая архитектурные и скульптурные нормы, устойчивые стереотипы монашеского образа жизни, культовой практики, обрядов жизненного цикла; практику совместных паломничеств и проведения религиозных праздников.
В рамках традиционного общества, связываемого в большинстве исследований современных историков с благополучным в целом периодом существования буддизма, возникают явления, которые применительно к периоду
ХУ1-ХУШ вв. будут трактоваться в работах тех же авторов как яркая манифестация «упадочного» состояния буддийской религии и сангхи. Основными проявлениями «деградации» буддийской традиции в «темный период» ее существования называются: «индуизация» буддизма и инкорпорирование индуистских божеств в буддийский пантеон; разобщенность сангхи и вражда между монастырями, принадлежащими к разным ее никаям; «монашеский лендлордизм», представляющий собой систему наследственной передачи земельной и другой храмовой собственности от учителя к ученику, связанного с ним, как правило, родственными узами; проникновение кастовости и других мирских социальных градаций в буддийскую общину; включение монахов в общественную жизнь и занятие ими высоких мирских постов и должностей, особенно при дворе правителей; занятия астрологией, медициной, архитектурой, скульптурой, строительством, земледелием, поэтическим творчеством и другой деятельностью, не оговоренной в буддийском каноне как допустимая для члена монашеской общины. Между тем, все перечисленные выше явления к началу XVI в. уже стали неотъемлемой составной частью буддийского комплекса верований и институтов, характерными особенностями так называемого «ланкийского буддизма», реально функционировавшей религиозной системой, обеспечивавшей жизнедеятельность ланкийского общества на протяжении многих столетий. Предпосылки деления сангхи на кандийскую общину и общину прибрежных районов - разделение, которое станет основополагающим в колониальный период - также оформились в рамках доколониального традиционного общества с созданием противостоящих друг другу государств Котте и Канди.
На протяжении веков усложнялась структурная композиция буддийской общины, состоявшей к началу XVI в. из различных направлений, школ, ветвей, представленных определенными структурно-функциональными подразделениями, с одной стороны, и региогальными - с другой. Одни из них относились к устойчивым составляющим сангхи, другие менялись во времени.
Буддийская сангха колониального периода, включая XIX и начало XX вв., продолжала свое развитие в соответствии со сформировавшимися еще в рамках традиционного общества «законами», позволявшими сохранять и поддерживать буддизм в относительной неизменности. Преемственность и традиционализм как доминирующие тенденции в развитии ланкийского буддизма нашли отражение в сохранении фундаментальных форм функционально-типологической дифференциации сангхи, сложившихся в доколониальный период (ганы, мулы, аятаны, паривены, а также деление общины на гамава-синое и араннъявасинов). Неизменной оставалась и внутренняя организационная структура отдельно взятой вихары, включая иерархические градации по степени посвященности, а также сложившийся механизм поддержания баланса самой религиозной системы. Привычными формами сохранения «чистоты» учения по-прежнему являлись периодические пересмотры дисциплинарного устава с последующими за ними «чистками» общины от «неправедных» монахов, а также периодические обращения к внешнему источнику -авторитету сангхи государств Юго-Восточной Азии - для инициации новых ординаций. Порядок проведения церемонии упасампады, поддерживавшийся на протяжении веков в абсолютно неизменном виде, описывается в источниках XIX в. так же, как и в средневековых ланкийских хрониках. Наличие араннъявасинов как «идеального» подразделения общины, неотступно следующего строжайшему соблюдению всех изначальных предписаний канона, также следует рассматривать как одну из разновидностей внутреннего механизма саморегуляции сангхи. Изменчивые же составляющие внутренней структуры сангхи - никаи - претерпевают дальнейшую модификацию, различаясь между собой, как правило, не толкованием доктрины, а правилами приема и социально-кастовой композицией.
Анализ хроникальной традиции и терминов, употребляемых в источниках для обозначения подразделений внутри сангхи, позволяет сделать вывод о том, что доминирующие формы внутренней организации менялись во времени: в период Анурадхапуры основной структурной единицей выступает вшара, в период Полоннарувы - гана, мула, аятана и паривена, в периоды Дамбадении, Гамполы, Курунегалы, Котте актуализируется разделение санг-хи на араннъявасинов и гамавасинов (впоследствии к ним добавляются нага-равасины). С XVIII в. и вплоть до настоящего времени наиболее важным подразделением сангхи становится никая. В процессе размежевания буддийской сангхи на никаи выделяются три типа сектообразования: 1) выход из секты/подсекты группы монахов, не влекущий за собой ее распада; 2) распад первоначальной и образование новой секты/подсекты; 3) образование ветви внутри секты/подсекты.
К началу XVI в., времени первого появления португальцев на острове и начала процесса колонизации его европейскими державами, буддийская сангха представляла собой сложившуюся устойчивую систему с отлаженным механизмом самокоррекции, сложносоставную и многообразную по своему хаактеру и имеющую глубокие корни во всех стратах традиционного ланкий-ского социума. Несмотря на тяготы, выпавшие на долю буддийского духовенства прибрежных районов, было бы неверным ставить знак равенства между колониальным подчинением острова и упадком традиционной культуры и религии. Обладавшая, как и всякая традиционная восточная культура, свойством устойчивого воспроизведения, многовековая культурная традиция Цейлона, основанная на буддизме, продолжила свое существование, перенеся центр своего развития в Канди, где в XVI-XVIII вв. сохранялись и поддерживались традиции буддийской литературы, архитектуры, живописи. Буддийская сангха Канди становится законодателем и носителем традиции тхерава-ды. Столкновение с европейскими державами и разрыв традиционной связи светских и религиозных институтов создали исторические условия, при которых возникли дополнительные внешние стимулы для активизации действия сформировавшегося еще в рамках доколониального общества механизма самокоррекции, заставившие его «работать» в ускоренном темпе: интенсивные процессы сектообразования в ХУШ-Х1Х вв. стали своеобразной формой резистентности колониальному проникновению, лишению сангхи государственной поддержки, в том числе и материальной, христианизации. Постоянное, непрекращавшееся на протяжении колониального периода переустройство организационной структуры сангхи в целом происходило на фоне удивительной неизменности внутренней структуры каждого монастыря в отдельности, сохранении иерархии внутри каждой секты, единых критериев организации монастырских комплексов. Новациям на уровне организационной макроструктуры сопутствовала стабильность и рутинность каждодневной жизни рядовых монахов и предсказуемость и заданность в наборе дебатируемых вопросов вероучения.
Становление внутренней организации сангхи в ходе структурных изменений было обусловлено процессами расширения и диверсификации сфер деятельности буддийского духовенства и функций буддийской общины в ходе ее развития, формированием различных форм отношений с государственной властью.
Специфика соотношения традиционного комплекса и реформаторских изменений в различные периоды развития сангхи дают ключ к пониманию непреходящей роли буддийских институтов в ланкийском обществе, несмотря на «взлеты» и «падения» в истории их бытования на острове.
Сравнение доколониального и колониального периодов перечеркивает представление о том, что до европейского завоевания буддизм, поддерживаемый царской властью, процветал, а с приходом колонизаторов, отказавшихся от покровительства буддийской сангхе, пришел в состояние длительного упадка, охватившего период ХУ1-ХУШ вв., затем же с ростом националистических антиколониальных настроений стал вновь набирать силу с начала XIX в., связываемого с этапом пробуждения, ренессанса и возвращением к забытым и выбитым из населения колонизаторскими и миссионерскими усилиями традиционным ценностям тхеравады. «Диагноз» глубокого упадка, связываемого с периодом ХУ1-ХУП1 вв., оказался твердо поставленным авторитетными буддологами, разделившими развитие сангхи на три этапа: нормальный рост и развитие - период болезни - выздоровление. Между тем, при сопоставительном анализе материалов, относящихся к различным хронологическим периодам, обнаруживается иная, более сложная закономерность в ее бытовании. Упоминаемые в средневековых хрониках острова периоды упадка буддизма и сангхи оказываются столь часто повторяющимися и быстро преходящими, одномоментно устраняемыми усилиями того или иного правителя, что никоим образом не могут трактоваться как манифестации структурно-кризисных явлений в ланкийском обществе, свидетельствующие о серьезной ломке сложившейся модели политических и социально-экономических отношений. Скорее, они предстают как некий «хронический» феномен, генетически присущий социуму, «заложенный» изначально в традицию и проступающий на поверхность примерно через равные промежутки времени на всем протяжении существования буддийской цивилизации. Явление «упадка» обнаруживают современники-хронисты и иноземные путешественники в средние века, он описывается практически во всех источниках колониального периода: трудах миссионеров и чиновников колониальной администрации, он перекочевал в работы современных авторов. Сангха «уживалась» с этим «недугом» всегда и продемонстрировала невероятную способность к выживанию и приспособлению к меняющейся действительности не только в тепличных условиях государственного патронажа, но и в самые неблагоприятные периоды гонений. Так называемые периоды «упадка» выступают не как негативное явление, нуждающееся в искоренении и преодолении, а составляют своеобразную «норму» в развитии буддизма, представляя собой обычную «обмирщенную» форму его существования, в то время как так называемые периоды «расцвета» или «возрождения» в результате преобразовательной деятельности правителей и сангхараджей предстают искусственными, не свойственными традиции, а потому и недолговечными.
Периоды «упадка» не всегда совпадают, как принято считать, с периодами политической нестабильности, а периоды «расцвета» не всякий раз являются свидетельством прочной единой политической власти. Механизм взаимодействия между сангхой и государственной властью не прямолинеен, он опосредован и усложнен действием целого ряда других факторов - экономических, социальных, этнических, культурных. Периоды «упадка» также не всегда связаны с усилением центробежных тенденций в сангхе и ее разрозненностью, а «возрождение» не всегда означает объединение сангхи. Уже ранний буддизм предстает перед исследователем множеством традиций, разделенных географическими, социальными, доктринальными границами, уже существуют спорные темы: способ поклонения образу первоучителя, трактовка его учения и принципов нравственного поведения. Классическое «возрождение буддизма» рубежа ХУШ-Х1Х вв. демонстрирует возникновение рекордного в истории сангхи количества сект. Организационное единство сангхи, равно как и сменявшая его дисперсность, свидетельствовали о гибкости и приспособляемости общины к меняющимся условиям. Сочетание цен-трализаторских и децентрализаторских начал представляло собой адаптивную реакцию сангхи на модификацию государственных структур.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |