Девочка долго смотрела на меня, мня ладони, а потом улыбнулась и сказала:
— Но сегодня я ночевала у тети Симмонс.
<i>Только... я засыпаю... И тот дядя... он просит меня станцевать для него...</i>
Раздались шаги. Вышла миссис Симмонс, за ней — Алисия с поспешно собранным чемоданом.
— Пойдем, — произнесла жена Юрико.
Девочка в недоумении посмотрела сперва на мать, потом — на меня. Я, пытаясь сохранять спокойствие, кивнул ей.
— Все хорошо, иди.
Окинув меня осуждающим взглядом, миссис Симмонс дождалась, пока Юрико застигнет куртку, а после они вдвоем скрылись за дверью.
— Я вернусь за остальной частью вещей на следующей неделе, — сухо проинформировала меня Алисия. — И выбери день, когда мы сможем пойти подать на развод.
Я промолчал, ответив ей коротким кивком. Вздохнув, Алисия направилась к выходу. Там она столкнулась с Джерардом. Тот в изумлении глядел на нас. Потом они поспешно попрощались друг с другом, и дверь с грохотом захлопнулась.
— Что же ты натворил, Майки? — наконец произнес брат, после того как мы простояли в молчании около пяти минут.
— Я не хочу говорить, — сказал я совершенно разбито. — Оставь меня.
Меньше всего мне хотелось сейчас обсуждать произошедшее. Я и сам все понимал. Мне не нужны были подбадривающие слова. Мне не нужны были нотации или советы. Тем более, от него.
— Так ты переспал с ней, а она начала тебя шантажировать, — догадался Джерард.
— Да, и я заплатил ей, — подтвердил я его слова.
— А для этого ты взял деньги у Алисии...
— А что мне еще оставалось? — я ухватился за голову и скатился вниз по стене. — Что?! Ответь! Представь себя на моем месте! Хотя ты все равно никогда не поймешь — у тебя нет семьи. Нет жены и детей. Ты богат и сыт. Тебе не понять, что значит терять самое дорогое.
— У тебя был выбор...
— Какой еще, блять, выбор! Ты нихрена не понимаешь! Нихрена!
— Ты ведь мог достать деньги другим способом, — после паузы донеслось до меня.
Я тяжело вздохнул и поднял красные глаза.
— Слушай, Джерард, — сказал я, впервые за вечер назвав его по имени. — Уходи. Я не хочу больше продолжать этот разговор. Я просто... просто хочу побыть один.
И он, не говоря ни слова, ушел. А я продолжал сидеть на полу, слушая, как за окном барабанил дождь. И не представляя, как мне жить дальше.
-----------------------------------------------
[1] – комната при гостинице или гестхаузе с несколькими койками, сдающимися по отдельности.
[2] – японская скульптура с изображением кошки, которая, как полагают японцы, приносит удачу.
[3] – ж/д линия, протянувшаяся от станции Омия через центральный Токио до станции Иокогама.
[4] – сверхъестественное существо в японской мифологии, злой дух.
[5] – продукт традиционной японской кухни, чаще всего в виде густой пасты.
[6] – институт, находящийся в районе Синагава в Токио, о нем мало написано в Интернете, но он есть.
[7] – японская народная песня.
[8] – виски.
========== Глава 5 ==========
<i><b>Saltillo — Forced Vision</b></i>
<right><i>If they are not real,
will you then say that what you see before you now is more or less real,
therefore you only know it by the seeing?
(Если их никто не видел, то будешь ли ты утверждать,
что они настоящие только потому, что видел их сам?*</i>)</right>
<b>POV Mikey</b>
Я помню, как это было.
Хватит и секунды, чтобы пережить все снова.
Как мир начал стремительно блекнуть. Как последние краски тлели и превращались в пыль. Как чувство вины стало моим личным убийцей, проведшим по горлу блестящим ножом.
Три месяца.
<i>— С учетом всех обстоятельств суд Токио постановил опекунство над несовершеннолетней Юрико Уэй передать ее матери, Алисии Уэй.
Удар молотка.</i>
Четыре месяца.
<i>— Мир несправедлив, Майки.
Зажженная сигара в потных пальцах моего начальника.
— Сейчас каждый за себя.
Блеск золотых зубов.
Плотный туман перед глазами, когда я складываю свои вещи в коробку.</i>
Пять месяцев.
<i>— Я...
Ком в горле, дрожат пальцы.
— У меня больше нет денег, чтобы платить Юрико алименты.
Молчание.
— Мне жаль... Господи, так жаль...
Короткие гудки.</i>
Амброзии больше не было в моей жизни. Последнюю таблетку я выпил в ночь, когда сделал звонок Алисии. А средств, чтобы достать их, у меня, конечно, не имелось.
Я помню, как организм начал задыхаться.
Как задыхался я.
Как меня постоянно шатало. Рвало. В висках колотило. Как жар, перемешанный с одержимыми виной мыслями и острыми, как бритва, воспоминаниями, врывался под одежду и кожу, цепляясь когтями за все внутренности.
Я, живущий в собственном безумии, закрылся в квартире и только и делал, что перематывал один и тот же момент — как хлопает сквозная дверь, и жена с дочкой уходят из моей жизни.
<i>Я хочу, чтобы ты всегда знала. Знала, что я люблю тебя.</i>
Эти стены перестали быть стенами. Они съедали меня. Все мои силы. Всю мою энергию. Я еле передвигался по дому, готовый упасть в любую секунду. Готовый забыться. Умереть. Исчезну я — ничего не изменится. Я никто в этой стране и собственной жизни. Лишь тень, блуждающая по краю.
Меня никто не хотел знать. Я никому не был нужен. Я слился с пустотой, у которой не было имени, и остался ни с чем.
Глубже и глубже спускаясь в темный подвал воспоминаний, я раз за разом спотыкался о пережитки прошлого, оголяющего свои кости.
<i>— Мне страшно, Джи, — плачу я, хватаясь пальцами за рубашку брата.
Он не смотрит на меня.
— Пожалуйста, — слезы капают на его руку. — Я не хочу.
Джи легко гладит меня по голове и вздыхает.
— Ничего не поделаешь, Майки. Придется тебе потерпеть.</i>
А потом я открывал глаза и рыдал от боли, парализовавшей все тело и разум.
— Амброзия... Амброзия... Моя Амброзия...
Я кричал. Я звал ее. Мне нужна была эта таблетка красивого брусничного цвета.
В глазах темнело.
— Амброзия...
<i>Чтобы стать ближе к богам, сначала нужно стать человеком.</i>
Почему... почему в этой жизни я не бог, а всего лишь смертный?
Потому что я совершал грехи? Потому что я, одержимый похотью, решил посмеяться богам в лицо и примерить на себя маску того, кем быть не заслуживаю?
Я ведь не заслуживал этого. Пока я заслуживал лишь смерти. И если я не проснусь завтра, значит, мне не суждено взойти на пантеон. Если я не открою больше глаза, значит, я всего лишь оболочка. Марионетка в руках всевышних.
Если...
Кто же я?
Кто я в этой жизни?
<center>***</center>
Темная улица токийской трущобы. Безлюдно и холодно.
Юрико стоит в нескольких метрах от меня. Она одета как гейша. Ее губы в черной помаде. Она не замечает меня.
Зажигается фонарь. Под ним японец намного старше меня самого. Он зовет мою дочь. Прижимая к себе, целует ее прямо в губы. Во рту девочки оказывается таблетка брусничного цвета. Она кладет ее в карман. Свет гаснет.
Включается другой фонарь. И снова мужчина. Поцелуй. Таблетка. Тьма...
Фонари зажигаются один за другим, и под каждым из них стоит японец намного старше Юрико.
Очередное пятно света. Там нет мужчин, только кружится прекрасная бабочка с кружевными крыльями золотого оттенка. Девочка подходит к ней и, замирая, смотрит на насекомое с немым восторгом в груди. Раскрывает в миг ладошки. Бабочка оказывается в ее руках. Дочь улыбается. Свет тухнет.
Возле меня зажигается фонарь. И осознаю, что я тоже часть этого ритуала. Юрико видит это. Неся бабочку в руках, она бредет в мою сторону. Останавливается, а после тянется ко мне...
Я чувствую вкус губ своей дочери.
Отстраняюсь в полном трансе. Вынимаю из своего рта зажженную спичку. Девочка в мгновение пугается. Делает резкий шаг назад. Опускается на колени. Рыдает. Тогда я силой заставляю ее раскрыть ладони и подношу спичку...
Мы оба падаем. Оказываемся в огромной ванной. Оба тонем. Под нами десятки метров воды. Я пытаюсь поймать дочь за руку. Но понимаю, что не могу нигде ее найти. Я один. Вокруг меня лишь бумаги, таблетки и зажженные фонари, идущие ко дну.
Мне нужно выбраться. Я должен спастись. Если это возможно.
Я плыву наверх. Дальше и дальше. Я нуждаюсь в кислороде.
Вода давит. Фонари преграждают путь. Чувствую, как задыхаюсь. Помощи нет. Поверхности не видно.
Сердце замедляет темп. Бледные губы замирают...
<i>Посмотри, как живет твоя семья. Вы болтаетесь на окраине гребаной неизвестности.</i>
Был ли смысл у конца?
<i>Она должна быть с тем, кто сможет о ней позаботиться. Ты не сможешь... Ты знаешь, что она больна.</i>
Или он только у начала?
<i>Я хочу, чтобы ты всегда знала. Знала, что я люблю тебя.</i>
А если смысла нет и никогда не было? Если он — очередная видимость, которую мы создаем сами.
И сами же решаем — бороться за нее или нет.
<i>Я тоже тебя люблю.</i>
Подплываю к одному из фонарей и с силой отталкиваюсь от него. Несусь вверх. Плыву к другому и проделываю то же самое.
<i>Почему в этой жизни я не бог, а всего лишь смертный?</i>
Нет... Часы не остановились. Кровь в венах не застыла. Я, избитый и грязный, раненный и истекающий кровью, буду карабкаться наверх, чего бы мне это не стоило.
<i>Кто же я?</i>
Во мне открывается второе дыхание. Чувствую, как преодолеваю километры воды. Я выберусь отсюда. Я непременно выберусь отсюда.
<i>Это я должен был стать богом.</i>
И вот я вижу его. Я вижу свет...
***
Под ухом звенел телефон — громко и надоедливо. Я испробовал попытку пошевелиться и пальцами дотронулся до сухих губ. Смочил их слюной. Тяжелые веки поднялись. Зрачки расширились.
Я... Я был жив.
Продолжая лежать и проматывать в голове последние события, я потянулся к мобильному.
— Да? — моего охрипшего голоса почти не было слышно.
— Юрико в больнице, — произнес заплаканный голос Алисии.
Меня точно толкнули в реальность. Словно опустили голову в бочку с холодной водой. Я подскочил, как только бросил трубку, и, преодолевая слабость и головную боль, принялся одеваться. Были и недомогание, и дезориентация, но я понимал, что чувствовал себя намного лучше, чем в тот момент, когда вырубился. Я на ходу сполоснул лицо и вызвал такси. Ринулся по нужному адресу, кусая ногти. Столкнувшись с бывшей женой и миссис Симмонс в коридоре больницы Иссин[1], я тут же потребовал объяснений.
— Абсцесс легкого[2], — сказала за Алисию ее тетя. — Юрико долго лихорадило, а после начался гнойный кашель с выделениями крови.
У нашей дочери с рождения был Синдром Картагенера[3]. Юрико постоянно болела пневмонией, но таких осложнений еще никогда не было.
— Где она? — взволнованно спросил я, чувствуя бешеный пульс у себя в висках.
— Ее положили на неизвестный срок, — ответила Алисия, вытирая влажные глаза. — Лечение не из дешевых. Нам нужно как-то оплатить его.
Она подняла на меня взгляд.
— Ты где-нибудь работаешь? Как-нибудь зарабатываешь?
Я молчал, глядя на нее.
— Так и знала, — с привычным разочарованием произнесла бывшая супруга. — Тебе плевать на нее...
— Неправда! — воскликнул я и, не дав ей продолжить, сказал: — Я работаю. Устроился на днях.
Алисия долго ничего не говорила, с недоверием глядя мне в лицо.
— Тогда помоги нам. Помоги своей дочери, раз у тебя появились деньги.
— Мне еще не заплатили, — врал я. — Но скоро заплатят. И я обязательно перечислю их на твой счет.
Я кивнул в подтверждение своих слов.
— Поверь мне.
Нам разрешили увидеть дочь на следующий день. Я вошел в палату в белом халате и маске вслед за Алисией и попытался улыбнуться своей девочке. Было сложно, учитывая ее внешний вид: бледная, истощенная и такая хрупкая, она лежала на спине в ворохе проводов и время от времени начинала сильно кашлять. Полуоткрытые веки слегка подрагивали, она подарила нам слабую улыбку и тихо произнесла:
— Привет.
Мы с Алисией сели по разным сторонам кровати и взяли дочку за руки.
— Привет, звездочка, — поприветствовал ее я. — Как ты?
— Г...г... гор... ло, — с трудом проговорила она и закашляла.
Алисия сдвинула брови и нежно провела ладонью по волосам Юрико.
— Это временно, — уверила она. — Нужно потерпеть совсем чуть-чуть.
— Да, — бодро подхватил я, — добрые врачи помогут тебе, только ты должна их слушаться. А когда выздоровеешь, мы все вместе сходим в парк развлечений.
Лицо девочки просветлело.
— Бы... было... бы зд... здорово.
Внутри меня все разрывалось. Глядя на то, как страдала моя дочь, я осознавал, насколько просто было мне. Насколько легко жилось мне. Насколько слабым я был всю свою жизнь. Нити совести переплелись с нитями злобы на собственную жалкость. Вот она, маленькая девочка, боролась, несмотря на болезнь, а я, взрослый мужчина, закрылся в своей раковине после цепи неудач. Я не был болен, разве что собственной глупостью, и отступил, когда Юрико, солнце моей жизни, нуждалась во мне. Сейчас я осознавал, что готов был выбраться из оков депрессии и начать новый этап. Я должен был помочь своей девочке. Это единственное, что имело значение. Больше нет причин дышать этим грязным воздухом.
Я долго смотрел на дочь, перематывая в голове последние полгода. На самом деле выход был. Просто я не хотел его видеть. Он был. И я всегда его знал. Только пытался спрятаться от него, найти другие пути, пока не заблудился. А дверь до сих пор была открыта. Она ждала меня.
Мои губы сложились в улыбку.
— Клянусь, я сделаю все, чтобы тебе стало лучше.
Все действительно было слишком просто. Я вышел из палаты, прошел в сторону туалета, где как раз никого не было, достал из кармана телефон и набрал нужный номер. После пары гудков послышался хорошо знакомый мне голос.
— Майки?
<i>От тебя требуется лишь вернуться.</i>
— Я согласен. Я возвращаюсь.
<b>POV Frank</b>
Только оказавшись в гестхуазе, я тут же упал на кровать и уснул. Уже сквозь сон я услышал, как пришел Стэн. Как он снял обувь, как подошел мне, принося с собой запах сигарет и опаляя своим дыханием мою шею. Я приподнял тяжелые веки. На улице темнело. В легком полумраке вечера лицо Шайори было особенно красивым. Мне так нравились черты его лица. Казалось, их нарисовал на холсте талантливый художник, а после небесный создатель взял его эскиз, чтобы сотворить по нему человека. Парень, как всегда, источал спокойствие и умиротворение. В его глазах, блестящих и загадочных, то и дело хотелось спрятаться. Словно там было богатство всего мира, весь его смысл. Сейчас, дыша вместе со Стэном одним воздухом, я так хотел стать частью его таинственной сущности. Только так бы я ощутил себя в безопасности. Только так бы я смог пережить все, что узнал несколько часов назад.
Рука отоконоко не спеша дотронулась до моей ладони. Я почувствовал на своих губах слезы — неизвестно, сколько они уже текли из глаз.
— Можешь подвинуться? — тихо прошептал Шайори.
Я кивнул и переместился ближе к стене. Сняв куртку, парень лег возле меня. Я ощутил тепло его тела, когда он оказался рядом, и невольно прижался к нему. Кровать была рассчитана на одного человека, поэтому в тот момент мы находились друг к другу так близко, как никогда.
Токио исчезал в сумерках. Уносились вдаль прозрачные минуты... Мы лежали в молчании, пересекаясь долгими взглядами. Мне ничего не хотелось говорить. Я страстно желал, чтобы все, о чем мне поведали в том доме, оказалось мимолетном сном, который бы по моему повиновению рассыпался на миллиарды сверкающих осколков, что после безвозвратно утонули бы в шумном океане забвенья.
Не помню, в какой момент мы уснули. Возможно, когда непроглядная ночь опустилась на город. Впервые за все время не капал дождь. Было крайне тихо. Тихо в комнате и за ее пределами. Но не в моей голове. В ту ночь воспоминания начали по-настоящему просыпаться и уже четкими картинами врываться в мой разум.
И никто, даже Стэн, спавший рядом и дававший уверенность, не мог дать мне ответы на мои вопросы.
<i>Льет стеной холодный дождь. Я останавливаюсь, чтобы пропустить такси, и поднимаю глаза на город. Небоскребы черничного Токио манят огнями, чей свет слабо пробивается сквозь плотную завесу падающих и разбивающихся о глянцевый асфальт капель. Опуская капюшон ниже, ступаю на мост. Мокрый и почти безлюдный, он напоминает мне себя самого.
Шум ливня. Свет от фар проезжающих мимо машин. Вкус дождя на приоткрытых губах. Оглушительный раскат грома, отозвавшийся в ушах.
Я не сразу замечаю силуэт напротив. Только когда провожу ладонью по влажному лицу, и мой взгляд останавливается на пространстве перед собой. Он стоит, опершись о перила, и фотографирует молнии, играющие вдалеке. Отстраненный от внешнего мира, спокойный в движениях, мужчина одет в длинное серое пальто, его руки облачены в кожаные перчатки. Увлеченный своим занятием, он явно не подозревает, что я смотрю на него.
Мост заливает с каждой минутой сильнее и сильнее. Гремит повторно гром, и небо над нашими головами озаряется атласно-белым.
Мужчина поднимает взгляд вверх. Улыбается, позволяя каплям дождя падать на лицо. Сделав один-единственный снимок, прячет фотоаппарат в карман и сталкивается со мной глазами...
Мы смотрим друг на друга. Слишком долго. Слишком пристально. Оба улыбаемся, хотя не прозвучало ни единой шутки. Слушаем, как отбивает дождь, а небеса смешивают краски без кистей и палитры. Я не знаю его, как и он меня. Мы лишь случайные прохожие на мосту. Незнакомцы в бурно населенном Токио. И мы пройдем мимо друг друга, только если...
— Обыденный вечер. Ты так не считаешь?
— Слишком дождливый для обыденного.
— И слишком одинокий.
Мы оба мокрые, но продолжаем улыбаться друг другу, стоя на подвесном мосту.</i>
На следующее утро, завтракая в дешевом кафе за углом, я рассказал Стэну о том, что узнал от Ямада-сама. Он имел право знать. Тем более, один я не представлял, что делать дальше. У меня был только один вариант.
— Нужно обратиться в полицию Японии.
Это был самый разумный выход. Я был уверен, Стэн меня поддержит, однако он покачал головой.
— Почему? — не понимал я. — Мы знаем адрес, а значит, можем найти арендодателей, которые наверняка меня узнают и помогут дать какую-нибудь информацию полиции...
— А если нет? — произнес Шайори. — Послушай, я видел, в каком состоянии ты вчера вернулся. При этом ты не получил ни одного факта — все, что ты узнал, тебе рассказала какая-то сумасшедшая женщина...
— Я чувствую, Стэн! — воскликнул я, перебивая его. — Я чувствую, что так оно и было!
— Хорошо, пусть и так, — ответил отоконоко. — Но у тебя ведь нет никаких документов для подтверждения личности, так? Поэтому сначала придется восстановить их, а это время и деньги. Последнего у нас нет, следственно, и первого тоже. Устроиться ты сможешь только на незаконную работу, а там платят копейки.
— К чему ты клонишь? — напрямую спросил я.
— Нам нужны деньги, Фрэнк, — сказал Шайори.
Я был несколько удивлен, потому что прежде он не затрагивал материальную сторону. Даже говоря об оплате в клубе, Стэн признался, что ему был важнее не сам факт Амброзии на руках, а то, что у него было место, где он просто мог жить.
Парень вздохнул, садясь напротив.
— Фрэнк, я понимаю, как для тебя значимо узнать все, что произошло, и кем ты являлся раньше, — он поднял на меня взгляд. — Но на те средства, которые у нас есть сейчас, мы долго не протянем.
— И что ты предлагаешь?
Шайори долго смотрел на меня, а потом засунул руку в карман и выудил оттуда какой-то свернутый листок. Я раскрыл его и замер.
— Это наш шанс, — донесся до меня голос парня.
В моих руках лежало что-то вроде флаера, какие, видимо, выдавали только в клубе «Амэнокихаси». В нем говорилось о ежегодном конкурсе талантов, проводимом среди отоконоко. Награда за победу оценивалась в три миллиона йен.
— В нем принимают участие все желающие, — объяснил Стэн. — Это единственный день в году, когда отоконоко платят не таблетками, а настоящими деньгами.
— Нас же узнают...
— Не узнают. Мы будем в гриме.
— Мы оттуда только сбежали, а ты хочешь вернуться? — совсем запутался я.
— Вернуться, чтобы победить, — воодушевленно сказал Стэн, забирая у меня листовку и беря мои ладони в свои. — Фрэнк, послушай, с помощью этих денег мы сможем начать новую жизнь. Мы обратимся в полицию. Узнаем, кто ты. Восстановим документы. Если выяснится, что ни тебя, ни меня здесь ничего не держит, то уедем отсюда. Найдем более спокойное место и заживем как все простые люди.
Я слушал Шайори, смотря в его глаза. Мне так хотелось верить, что все так и будет. Что однажды я проснусь без вопросов в голове и рядом со мной будет тот, кому я готов буду доверить свою жизнь. Я так часто мечтал об этом. Предавался безоблачным картинам, пока мне не давала пощечину застоялая реальность.
Выходит, конкурс. Я взглянул на дату.
— Это же... уже через месяц.
— Значит, не нужно терять времени, — улыбнулся Стэн.
— Мы будем выступать вдвоем? — спросил я, прекрасно зная ответ.
— Не бойся, я научу тебя, — произнес отоконоко, кивая. — Всему, чему смогу. Главное — доверься мне.
<center>*** </center>
По словам Стэна, он смог устроиться на временную подработку в какой-то магазин домашней утвари; я же, чтобы не сидеть без дела, уломал владельца гестхауза платить мне пару сотен йен в день за мытье окон в здании. Только так мы с Шайори в силах были продержаться последующий месяц. На еде мы экономили, откладывали деньги, чтобы купить на них нужную атрибутику к выступлению. Я до сих пор не мог поверить, что собираюсь исполнять номер в женском кимоно перед аудиторией мужчин. Дело, конечно, было не в одежде – мне просто было трудно принять мысль, что я так же, как другие отоконоко, собирался демонстрировать женскую грацию и плавность. Однако от меня требовалась подобная метаморфоза, и я, естественно, в силу обстоятельств соглашался пойти на это.
Репетировать мы начали почти сразу, как только Стэн продумал выступление. Оставалось мало времени, но мы оба были полны надежд.
— Учитывая наши возможности, мы будем опираться не на умения, а на эффект, — объяснил парень, показывая очередное движение. — Но отточенность важна также, поэтому повторяй за мной.
Я делал все, что он говорил. Я не знал, откуда у него были такие обширные знания по поводу деталей. То есть, очевидно, он занимался подобным — вероятно, несколько лет, — однако Шайори никогда не распространялся о своем прошлом. Ни об опыте работы в клубе, ни о своем происхождении. По сути, я не знал о нем ничего.
Прошло около двух недель, когда я однажды зашел в нашу комнату и услышал, как звенел оставленный Стэном телефон. Естественно, я не собирался брать трубку и врываться в личное пространство человека, который мне так помогал, но, признаю, съедало любопытство посмотреть, чье имя светилось на экране. Шайори то и дело кому-то звонил, или звонили ему, только во время своих разговоров он всегда выходил, и я не застал ни один из них. Склонившись над кроватью, я взглянул в дисплей. Пропущенный звонок от неизвестного номера и сообщение. Обернувшись на дверь, я взял в руки телефон и нажал на значок конверта.
<i>Они перенесли все на полмесяца вперед. Надеюсь, ничего не изменится, потому что у меня уже нет сил ждать.</i>
Ничего не поняв, я кликнул по предыдущему сообщению, полученному вчера.
<i>Где ты сейчас? Я хочу тебя видеть.</i>
Я открыл исходящие.
<i>Я занят. Приеду, как только смогу. </i>
Осознав, что это неправильно — то, что я сейчас делал, — я восстановил значок непрочитанного сообщения и отложил мобильный в сторону. С кем он вел переписки? С кем он втайне встречался? В сообщениях не было ничего сверхъестественного, но я считал странным то, что человек, с которым я планировал начать новую жизнь, ничего не рассказывал о себе.
Проходив с этой мыслью весь оставшийся день, я дождался вечера. Шайори вернулся поздно. Его лицо было печальным, и я уже было подумал отказаться от своей идеи устроить разговор.
— Как прошел твой день? — непринужденно спросил я, не желая нагнетать обстановку.
— Отлично, — слабо улыбнулся парень, раздеваясь.
— Как дела на работе? — после паузы продолжил я.
Стэн не сразу отреагировал на мои слова — казалось, он витал в своих мыслях. Прошла минута прежде, чем он повернулся ко мне и произнес:
— Все хорошо.
Тогда я поднялся с кровати, на которой сидел, и, подойдя к нему, мягко дотронулся до его плеча.
— Что происходит? — прошептал я.
Парень долго не поднимал взгляда. Я медленно взял из его рук кофту и положил на стул. Тяжело вздохнув, Шайори перевел глаза в сторону окна. Там горел рубиновый закат. Алые облака проплывали над крышами зданий, стекла которых отражали яркий солнечный свет. Солнце... Мы так редко видели его. Пасмурный город то и дело заливало дождем, но не сегодня. Сегодня небо расчистилось от туч, пусть уже к вечеру.
— Стэн, — тихо позвал я его по имени.
На лице отоконоко отразились разные эмоции. Сжимая губы и морща лоб, Шайори о чем-то думал. О чем-то далеком и неизвестном мне. Он словно боролся внутри с самим собой. С упорством и болью, отзывавшихся в его красивых глазах. Я наблюдал за ним и молча ждал. В конце концов Стэн развернулся ко мне лицом и кивнул, чтобы я сел. Опустившись на стул позади себя, я не отрывал взгляда от парня.
— Что ты хочешь услышать? — через какое-то время спросил он.
Облокотившись о стену напротив, Шайори с легким прищуром смотрел на меня.
— Ты сам знаешь, — ответил я. — Просто расскажи мне о себе.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |