Наруто выкинул окурок, расстегнул куртку и выбрался из рукавов. Руки он спрятал на груди, молнию затянул зубами и превратился в крепкого нахохлившегося колобка.
Саске, проследив за его манипуляциями, натянул капюшон на глаза.
- Я испугался там… - признался Наруто. – Думал, ты его убьешь.
- О себе не подумал?
- Мне никто на глотку не наступал, - хмыкнул Наруто.
Саске вздохнул, прикрыл глаза:
- Слушай. Сиди дома и не высовывайся. Сиди с мамочкой, жри пирожки, читай умные книжки и вырастешь хорошим мальчиком. Я с самого начала знал, что тебе среди нас делать нечего – ты на склад пришел… котенком трусливым, да таким по сути и остался. Даже Киба знает, что важнее, и не стал бы о такой дури думать, а тебе больше всех надо. Считай, что я с тобой в первый раз честно разговариваю, вникни и исчезни.
- И что важнее? – тихо спросил Наруто.
- Ты сам для себя важнее всего, - охотно откликнулся Саске. – Ты должен понять, насколько ты ценный экземпляр и уйти от нас, пока не поздно. С твоим подходом к жизни прямая дорога в элиту. Будешь потом умненьким девочкам рассказывать, что хорошо, а что плохо. Хочешь, интерпретацию сегодняшнего сделаю? Безотказную?
Саске скинул капюшон.
- Девочкам нравятся герои. Расскажешь так: тебя, верящего в бескорыстность дружеских чувств, предал друг, заманил на противозаконный наркоманский сходняк. Когда ты об этом узнал, было уже поздно, но совесть не позволила тебе бросить друга в такой ситуации, а ситуация накалялась. Началась животная примитивная драка, но твое чувство справедливости не дало тебе оказаться таким же скотом, как все остальные, и ты до последнего рвался спасти малолетнего нарка, оказавшегося в центре мясорубки. Потом приехали менты, и ты оказался грубо вовлечен в преступление против власти – тебя заставили сбежать. Но потом ты целую ночь провел с одним ублюдком, проповедуя ему добро и добился неимоверных успехов.
Саске скрестил руки на груди.
- Все. Девочка твоя. Считай, развел.
- Ты это серьезно? - спросил Наруто.
- Что?
- Про целую ночь.
Саске примолк, раздумывая.
- Есть вариант, - нехотя сказал он. – Но… мне он не нравится. Нужен другой выход.
- Ты пока думай, - согласился Наруто, - а я тебе свою интерпретацию расскажу. Тебя, ни хера ни во что не верящего, понесло на ночь глядя в такое мрачное местечко, от скуки ради понаблюдать за наркоманским сходняком. Исключительно из интереса ты затеял животную примитивную драку, не обращая внимания на то, что силы неравны и у нарков на вооружении железо и стекло. Чисто из желания удовлетворить темные фантазии ты прижал горло одному из них и попытался загасить конфликт – видимо, драться надоело. По ночам у тебя запланированы пробежки по болотам с кем-нибудь невдалым в качестве балласта, и время пробежки совпало со временем появления ментов. И ты провел целую ночь, доказывая какому-то идиоту, какой ты ублюдок. И добился небывалых результатов. Все. Мальчик твой. Считай, развел.
Саске сжал зубы, поднялся и подошел к кромке черной волны.
Наруто молча наблюдал за ним, на всякий случай снова впихнув руки в рукава куртки.
В воде что-то тихо плеснуло, и Саске вернулся на место.
- Если уж совсем честно… - сказал он. – То это и есть одна из причин, по которым я хотел бы, чтобы ты убрался. Слишком ты на мальчиков давишь. Расскажи маме – тебя вылечат.
- Я замерз, - озабоченно сказал Наруто. - Черт… из головы не идет – что с Суйгецу? И машину пришлось бросить…
Он поднялся, осмотрел свои джинсы:
- Вот черт…
Потом поднял голову:
- Вылечат? Это ты о чем?
- Верни зажигалку, - ответил Саске.
Закурив, продолжил:
- Дело было в Англии. В шестидесятых годах гомосексуализм там не считался уголовно наказуемым деянием. Считался опасным заболеванием. Был в то время один математик… ты о нем вряд ли слышал, это в школе не преподают. Он был педиком. Всеми уважаемый ученый, несколько изобретений под его именем… У него был друган, который жил у него дома на полной халяве за счет своей жопы. Как-то этот друган кинул своего математика на деньги и когда тот потребовал вернуть эти деньги обратно, пригрозил, что донесет о его пагубном пристрастии. Этот парень… математик. Он ему не поверил, решив, что тот не может пойти на такое, но был вынужден предать историю огласке, потому что ему попросту не на что оказалось жить. Он прошел лечение – химическую кастрацию. Но только не выдержал. Сейчас все проще. Психиатры яйца тебе не отрежут, выйдешь счастливым и довольным своей новой ориентацией.
Наруто замер, осмысливая информацию.
- В таком случае, это нельзя лечить, – уверенно сказал он.
- В этом нельзя признаваться даже себе! – оборвал его Саске. – А ты…
Он не договорил.
Молчали долго. Белоснежная звезда на открытом кусочке неба сменилось золотистой, потом розовой, а потом небо стало просто синим прозрачным стеклом. Наруто нашел палочку и задумчиво вычерчивал на узкой глинистой полоске почвы путаные узоры.
Саске сначала сидел, прислонившись затылком к бетонной опоре, а потом вдруг поднялся.
- Дай-ка сюда.
Наруто отдал палочку, с тревогой проследил за Саске глазами – тот подошел к воде, наклонился и опустил туда прутик. Потом отложил его и коснулся поверхности рукой.
- Саске, - позвал Наруто.
Саске выпрямился.
- Здесь всегда был брод, - задумчиво сказал он. – Я летом переходил без проблем – река обмелела, а на дне битый кирпич и щебень, вряд ли его размыло… Видишь? Тот берег пологий и стена там разрушена. Нам надо на ту сторону, Наруто.
Наруто наклонился над рекой. Та обидчиво подобрала волны, а потом распустила их ледяными влажными языками.
- Без вариантов, - сказал наблюдавший за ним Саске. – Но я уверен… Я ходил здесь. В детстве.
Саске пошел первым, немного помедлив, протянул руку и Наруто взялся за его запястье, закусил губу – мартовский холод сомкнулся у колен, там, под непрозрачной толщей, на дне лежали скользкие, обросшие тиной осколки кирпича, так и норовившие выкатиться из-под ног.
Холод мгновенно взметнулся от ног к сердцу, по легким поползли судорожные толчки, и Наруто понял, что не может дышать спокойно – приходилось переводить дыхание.
Саске несколько раз оборачивался, оценивающе смотрел на него, и Наруто видел, что у него тоже посинели губы, а глаза горят лихорадочным блеском.
Вода все поднималась, но Саске остановился только на самой середине.
- Дальше холоднее, - сказал он прерывающимся голосом. – Значит, глубже. Наруто?
Он повернулся, словно спрашивая разрешения, а потом потянул руку, и Наруто, испуганный представившимся ему зрелищем черной, негибкой бездны, густой, как расплавленный винил, вдруг настойчиво обхватил его бедра, а потом откинулся назад, приподнимая Саске на руки.
- Не надо.
Саске почему-то не стал вырываться, только удивленно заглянул в глаза Наруто сверху вниз, скользнул ледяными пальцами по его шее, по затылку.
- В воде ты легкий… - еле выговорил Наруто непослушными губами. – Не ходи туда… В детстве было так, а теперь иначе… Все размыло, опоры больше нет…
- Опоры, - повторил Саске.
Наруто прижался щекой к ткани его куртки, опустил голову, но не расцепил рук – он не мог себе представить, как можно отпустить Саске теперь, когда он весь здесь, целиком и полностью, пусть и ночь кругом, и март, и холод…
- Опоры… Наруто. – Саске неожиданно с силой нажал на подставленные плечи, потянулся вверх. – Если выдержишь мой вес – выберемся без потерь. Выдержишь?
- Я тебя выдержу, - сказал Наруто.
- Терпи тогда.
Давление на плечи стало сильнее, и Саске уперся коленом в подставленные Наруто руки.
- Проба, - сказал он почти весело, и Наруто стиснул зубы, поняв, что суставы плеч, а особенно недавно зажившая рука заныли тянущей, глухой болью.
Давление ослабло, и Саске соскользнул вниз – Наруто еле успел поменять положение рук, чтобы снова удержать его на весу.
- Хорошо, - сказал Саске. – Выдержишь. Там наверху люк, открывается внутрь. Замок – металлический прут в кольцевых креплениях. У тебя не хватит сил его выбить… Так что учти – с нас обоих спрос. Если что – на том свете достану.
- Я тебя тоже.
Саске кивнул, и его колено снова прочно уперлось в сложенные перед грудью руки Наруто.
Наруто задержал дыхание, а потом принялся потихоньку глотать воздух, меняя про себя местами коротенькие мысли: холод, глубина, Саске, больно, холодно, Саске…
Больно. Все онемело. Саске. Не дышится.
Влажный запах, запах мокрой ткани джинсов, неуловимая сигаретная горечь – запах куртки.
Больно.
Наруто все ниже опускал голову, утомленный, измученный – на него нападало страшное сонное оцепенение, всплывала откуда-то звенящая обморочная зелень, и река уже стала не черной вовсе, а ласково-синей, раздалась, покатилась белыми морскими оборками…
Над маленьким морем светило солнце, круглое и словно нарисованное оранжевым фломастером.
- Ложись спать, Наруто… Согрейся…
Наруто ожесточенно замотал головой, и вдруг солнышко треснуло пополам с жутким, вибрирующим грохотом, и все исчезло.
Он стоял один под гулким сводом разрушенной дамбы. Вода вокруг превратилась в черный неподвижный снег, и только где-то вдалеке выпрядала из света звезд тонкую серебристую нить.
- Давай руку, - сказал Саске сверху. – И держись крепко, у меня нет желания снова проваливаться в эту выгребную яму.
- Ты сам меня сюда затолкал, - шепотом сказал Наруто – голос сел и ему показалось, что все то время, что он держал Саске на руках, безмолвно кричал, и сорвал себе голос, потому что надеялся быть услышанным.
Сверху арка оказалась неширокой бетонной дорожкой, полопавшейся, в сколах и трещинах. Саске стоял на коленях, но потом, когда Наруто выбрался на поверхность, неловко повернулся на бок – по его мокрым джинсам расплывались теплые темные пятна.
Наруто привалился к нему, одной рукой ухватившись за его плечо.
- Кровь, - сказал он, переводя дыхание.
- Ты до хрена весишь, - ответил Саске. – А здесь стекло…
Наруто сонно уткнулся ему в грудь, закрыл глаза.
Саске относится к другому миру. Его жизнь подчинена иным, непонятным правилам. Шизунэ бы сказала, что он не приносит пользы, Цунадэ бы презрительно фыркнула. Сакура сбежала от него, Какаси считает его опасным, его брат не желает показываться ему на глаза.
С точки зрения мира – большого мира, такого глобального, который черно-белый, который известен окружению Наруто – Саске никто.
С точки зрения тех правил, с точки зрения тех мыслей, что были вычитаны в книгах – Саске никто. Он не получил высшего образования, он ни к чему не стремится, он не ищет ответов у религии, и поступает только сообразно своим личным мотивам. Он эгоист, и многие желали бы отточить на его примере свое мастерство благородного осуждения.
Миру не объяснить того, что произошло сейчас. Не объяснить, что можешь быть счастлив, лежа на руках насквозь вымокшего парня, который самолично загнал тебя в ловушку. Не объяснить, что холод, боль, страх – все это полная хрень, а Саске, если отправляет в капкан, то этим спасает и после укажет выход…
Не объяснить, потому что он не для всего мира, он не для всех, он для одного человека, и только им может быть понят и принят.
- На-ру-то… - Голос слышится издалека, но теплое дыхание касается уха, и разомлевший Наруто повернул голову так, чтобы не только дыхание, но и губы Саске коснулись его кожи.
Ледяные ладони скользнули под крутку, и Наруто выгнулся, дернувшись. Сонливость растаяла.
- Холодно же, - пробормотал Наруто. – Я и так весь промерз… С меня вода течет.
Он, не открывая глаз, потянулся к Саске и коснулся губами его сомкнутых губ.
- И не надейся, - предупредил Саске.
- Мне и так хорошо, - шепотом ответил Наруто.
Да, хорошо. Каждое произнесенное им слово – угадывается губами, и каждое, произнесенное в ответ, позволяет почувствовать их прохладный знакомый вкус.
Наруто открыл глаза. Он не мог знать, что в их прозрачной синеве отразилось совершенно иное чувство, нежели раньше – не мог знать, что за несколько часов перешагнул ту грань, за которой любовь-страсть, питающаяся непрерывным огнем желания, превратилась в любовь-осознание, живущую душой другого человека.
Саске увидел изменение и сразу помрачнел.
- Пошли. Еще домой добираться.
Наруто вдруг замер, а потом вскочил на ноги.
- Блядь, ключи!
Саске тоже поднялся, но куда медленнее – колени саднили, затягиваясь подсыхающей кровавой коркой.
Наруто обшарил карманы, вздохнул с облегчением:
- Если бы не застегнул молнию…
- Предусмотрительный мальчик, - сказал Саске, потягиваясь. – Ну и вид у тебя…
Наруто осмотрел себя – джинсы словно использовали для палитры, в которой разводили угольную пыль, руки и куртка в начавшей подсыхать крови и белесых цементных разводах.
- Да уж… Хотя… Саске, ты не лучше.
Саске скривился.
- Заткнись, мне и без тебя жить противно. Надеюсь, мы никого не встретим.
Избежать случайных встреч не удалось. Утро уже расстелило над городом глянцевую солнечную пленку, за которой билась уходящая ночная тьма, и ранние прохожие, выбравшиеся на улицы, оборачивались с интересом.
- Давай лучше сделаем вид, что мы пьяные, - предложил Наруто, встретив очередной озадаченный взгляд.
- С ума сошел – шесть утра!
- Конечно, репутация превыше всего, - согласился Наруто. – Где эти чертовы посадки?
Джип стоял на том же месте, что привело Наруто в состояние экстаза.
- Блин… Я так за тебя волновался…
Он ласково провел ладонью по капоту.
- Если бы хоть одна сволочь его тронула, я им всю эту наркоту в глотки бы позапихал.
- Боец, - саркастично заметил Саске. – Его не тронули, потому что никто не понял, что он как-то к тебе относится. Таким, как ты, только псих может машину доверить.
- Да, мы приехали раньше, чем это быдло тут собралось, - согласился Наруто. – Они могли и не видеть… И все-таки, Саске…
Он повернулся.
- Этот пацан… Ты бы смог его убить?
- Я много чего могу, - спокойно ответил Саске. – Я могу взяться за тебя всерьез и каждый день ставить тебя раком, затянув на горле ремень. Я могу делать то же самое с Кибой – на твоих глазах. Ты же мне все простишь. Ты же меня любишь. Что выберешь, Наруто?
Наруто нащупал в кармане ключи, нажал на кнопку разблокировки.
- Садись, - мрачно сказал он. – Иначе тебе придется таскаться по всему городу в таком виде, и я тебе обещаю, что каждое рыло вслед будет ахать по поводу того, что ты грязный, как бомж.
Саске подумал немного, потом молча обошел машину и сел рядом с успевшим забраться на водительское место Наруто.
Наруто плавно развернул джип по небольшой дуге – асфальт под колесами шуршал, как погибший моросящий дождь. Утреннее солнце скользнуло по стеклу и спряталось, битое бутылочное стекло и ржавая труба фонтана остались позади.
- Ты это всерьез? – спросил Наруто, выводя машину на узкую дорогу, ведущую к шоссе.
- Вполне.
- А зачем?
- Чтобы ты понял, что всех твоих светлых чувств на меня не хватит.
- Мне сегодня показалось, что мы можем нормально общаться… несмотря на все твои разницы в мирах и идиотский характер.
- Тебе показалось, - равнодушно сказал Саске. – Заткнись хоть ненадолго, у меня от тебя голова болит.
Наруто умолк, не обращая внимания на то, что повлажнели ресницы, сосредоточился на дороге, стараясь не смотреть на Саске, а тот, сложив руки на груди, прикрыл глаза и задремал.
Город, встретивший Наруто рекламными щитами и белоснежными башнями, яркими пятнами колясок в солнечных парках, казался чужим. Его правила, правила большого мира, превратили Саске во что-то, больше не принадлежащее Наруто.
Все вернулось на свои места – Саске отправится домой, и увидятся они теперь только через два дня, на складе. Там Саске будет старшим смены и только, с ним не заведешь отвлеченных тем, и он не даст вспомнить о произошедшем. Он больше не расскажет ничего из того, что думает и знает.
Ему не задашь вопросов, которых набралось великое множество, не станешь близким настолько, чтобы он позволил поднять себя на руки.
Вспомнив об этом, Наруто не удержался и посмотрел на Саске. Усталая тень у уголка века… Вымотался.
Наруто вспомнил и о своих проблемах – нужно заявиться домой, сказать матери и Сакуре, что он пришел только переодеться… Хотя, переодеться лучше как-нибудь без них.
Нужно поговорить с матерью и Сакурой. Одной объяснить, что… про химическую кастрацию рассказать?
Наруто вдруг понял, что мыслит он отрывочно и путано, и дорога впереди плывет, спохватился и с трудом привел себя в порядок.
Саске, словно почувствовав перемену настроения Наруто, открыл глаза и потянулся, посмотрел на часы.
- Быстрый ты.
- Это у меня в крови, - серьезно ответил Наруто, заворачивая в знакомый двор и глуша двигатель.
Саске тут же распахнул дверцу и выбрался наружу, щурясь от неяркого еще солнца.
- Счастливо.
Наруто вышел следом, прижался к джипу спиной. Вот и все, черт…
- Саске! – окликнул он. – Позвони Суйгецу… у меня мобильник промок.
- Если сам не звонит – значит, нельзя, - ответил Саске, но остановился, развернулся. – Удачи объясниться с мамочкой.
И, помедлив, протянул на прощание руку.
Склад. Глава 21
Два дня подряд Наруто проходил мимо заросшего неухоженного палисадника под окнами старого кирпичного дома. Палисадник производил впечатление растрепанного вывернутого наизнанку платья средневековой модницы. Пышные мятые оборки глянцевитой молодой травы, жесткий каркас кустарников. И хрупкие чашечки нарциссов – ослепительно-белые на своих упругих стебельках.
Утром Наруто останавливался напротив палисадника и подолгу смотрел на упрямые цветы. Утреннее солнце грело спину, ветру было не все равно – он старательно разбавлял весну прохладой.
Влажные хрупкие цветы кутались в траву, и Наруто почему-то сложно было оторвать от них взгляд.
Однажды вечером он решился и перемахнул через ограду. Нарциссы пахли свежестью и землей.
Их вид вызывал странную тревогу, граничащую с болью.
- Не хочу быть один, - сказал Наруто и выпрямился.
Он знал, что поступает не очень-то хорошо, но сдержаться не смог, и все же притащил домой целую охапку мокрых белоснежных цветов. От острого запаха кружилась голова, вымытые лепестки блестели при свете оранжевой лампы, над фигурными чашечками уходил в солнечную небесную даль собранный когда-то монорельс, но ничего так и не изменилось – Наруто переживал свое одиночество.
Если бы Наруто вздумалось взяться на составление алкогольных коктейлей, то коктейль под названием «Одиночество» он составил бы из чистого медицинского спирта, корицы и ледяной мяты. Ему было горько и странно – все осталось на своих местах, все те люди, которые складывали головоломку его жизни, все так же рядом, но только теперь он остро ощущал свою оторванность от окружающих, начал осознавать свой собственный мир. Между ним и окружающими росли и крепли прозрачные стены – можно улыбаться и видеть искаженные отражением улыбки, но приходится читать по губам.
Сам того не зная, Наруто взялся за сложнейшую задачу – обнаружение собственных границ, и с удивлением понял, что в своем одиночестве виноват сам, что успел отгородиться от близких ему людей.
Киба больше не был с ним откровенен, и Наруто знал, почему. Он заставил Кибу стать отражением своих чувств, и полностью отказал ему в праве быть нужным по каким-то другим причинам, нежели разговоры о Саске.
Какаси тоже изменился – Наруто по-прежнему мог обратиться к нему в любой момент, но больше не чувствовал необходимого ему тепла. Казалось, Какаси продолжает быть рядом по инерции, но разочарован в Наруто. Это было обидно, но Наруто ничего не мог поделать – он и сам понимал, что никто не обязан обхаживать его без малейшей надежды на отдачу. Отдачи же быть не могло потому, что голова Наруто была забита Саске, и он возвращался к мыслям о нем с упорством параноика.
Наруто понимал – Саске стал для него тайным смыслом всего, происходящего в мире. Все, начиная от ярких реклам-социалок в метро заканчивая последними словами в прочитанных книгах, имело один подтекст.
Саске чаще всего останавливал взгляд именно на социалке. Наруто пытался разгадать – что такого человека, как он, интересует в этих рекламах?
В конце каждой книги стояла точка. Наруто подолгу сидел, глядя на пустоту, завершившую историю чьей-то жизни и думал – поставил ли Саске свою точку или просто не нашелся второй том?..
По утрам в метро наушники нашептывали незнакомые слова на незнакомом языке, и Наруто замирал. Говорить на разных языках. Так, Саске?
Все вокруг было Саске. Улицы и окна домов – Наруто теперь всматривался в каждое. Саске был ветром, утренним и холодным. Наруто брел к метро, то и дело поправляя сползающую с плеча лямку рюкзака, и ловил ветер губами, задыхался им до слез.
Солнце по утрам било прямо в лицо, и, просыпаясь, Наруто первым делом вспоминал, что окна Саске тоже выходят на солнечную сторону, значит, он тоже просыпается так – морщась. Значит, и он так же лежит с закрытыми глазами, и под веками вспыхивает розовый прозрачный свет, смешанный с оранжево-желтыми жгучими пятнами.
Наруто закрывал шторы.
Наруто смотрел на свое отражение в зеркале, приглаживал отросшие волосы и выходил на улицу, мысленно идя следом за Саске, останавливая взгляд на белеющей полоске кожи шеи под упрямыми прядками его волос, не боясь быть замеченным
Наруто было страшно – его любовь перерастала в одержимость, и становилась серьезной преградой между ним и окружающими, и вместе с этим страхом пришло одиночество, которое он потом попытался разделить с умирающими нарциссами.
Эта любовь сделала его эгоистичным лжецом – все, на что он был способен: говорить о Саске и врать о том, что все в порядке.
Врать приходилось матери, которая с настойчивостью вила гнездо для расширившейся семьи и искренне недоумевала, почему Наруто не желает участвовать в составлении общих планов.
Ее недоумение сменилось упреками и подозрительностью. Наруто часто не ночевал дома, то оставаясь на переработки, то сбегая к Какаси.
Наруто постепенно лишался дома и семьи, ничего не приобретая взамен. Саске не подпускал к себе, оставаясь умелым начальником, и не позволяя расширить рамки отношений начальник-подчиненный даже на миллиметр.
Наруто долго обдумывал сложившееся положение и пришел к единственно верному выводу: Саске был зависим от условностей.
Условие ринга – одержать победу, и Саске стремился бы добиться победы, выстави против него хоть родного брата. Потому что – ринг. То же самое происходило и на складе.
За его пределами Саске позволял стать к нему ближе – Наруто замечал, что он не против пройтись до метро вместе, и расслабляется, поддерживая разговор практически на любые темы.
Обнаружив эту особенность, Наруто на время отказался от «Сузуки» и ближе к вечеру начинал нервничать, боясь, что Учихе взбредет в голову задержаться на работе – ждать его было бы бесполезно.
Но Саске опечатывал склад ровно в десять часов, и Наруто доставалось пятнадцать минут общения. В метро Саске прощался и исчезал раньше, чем Наруто успевал его остановить.
Короткие каждодневные разговоры стали смыслом жизни Наруто – он обдумывал их, засыпая на кресле, которое кое-как приспособил под кровать и весь следующий день исподтишка наблюдал за Саске, с нетерпением ожидая десяти часов.
Киба предпочитал короткую дорогу, а Саске напрочь игнорировал лазы через заборы, поэтому с Кибой Наруто прощался у ворот, каждый раз мучаясь своей зависимостью, от которой не мог избавиться.
Саске сменил белую ветровку на защитного цвета натовский свитер, а джинсы – на черные штаны с накладными боковыми карманами. Свитер плотно обтягивал его торс, черная ткань штанов – бедра, и наблюдающий за ним Наруто изводился от желания почувствовать его тело, так заманчиво обрисованное чуткой тканью.
- Тебе бы… - Наруто старательно подбирал слова, пытаясь выразить свою мысль правильно – скажешь «тебе бы пошла форма», Саске припечатает извращенцем и проблем не оберешься. – Тебе бы вместо этого склада куда-нибудь в силовики.
Прозвучало вымученно, и Саске моментально уловил первоначальную мысль.
- Нравятся мальчики в форме? Бабская фантазия.
Наруто приостановился, не зная, радоваться или злиться. Радоваться за то, что Саске безошибочно угадывает его настрой – от этого по телу разливалось радостное теплое чувство, или злиться на него за такой ответ.
- Не в фантазиях дело, - ответил Наруто. – Дело в том, что у тебя потенциал… под силовые структуры заточен.
Саске ничего не сказал, и Наруто оценил пройденный путь – ровно половина, у него есть еще семь минут на то, чтобы развить тему.
- Я уйду со склада в мае… - с трудом выговорил он. – А ты останешься?
Саске посмотрел искоса и как-то странно – описания этому выражению Наруто подобрать не смог.
А потом Саске и вовсе остановился, потянул из кармана пачку сигарет. На ходу он не курил, и Наруто, зная об этом, мысленно накинул еще три минуты.
Саске отвернулся, положил руки на металлические перила железнодорожного моста – прямо под ними вились и путались серые змеи рельс, мигали оранжевые огни светофоров, и лежала выжженная огнями фонарей платформа.
Наруто осторожно стал рядом с Саске, глянул вниз. На путях виднелись яркие пятна – брошенные опустевшие пачки и упаковки. А летом все укроет тонкой пылью, и зацветет зверобой…
- Значит, мне надо искать нового грузчика, - сказал Саске.
Наруто неотрывно смотрел вниз. Судя по огням светофоров, скоро по рельсам поползут тяжело груженые вагоны, поволокутся, набирая ход. Металлом об металл.
- Хочешь сделать меня жертвой твоего выбора? – неожиданно спросил Саске. – Хочешь, чтобы я думал об этом с сожалением?
- Да.- Наруто почувствовал под сердцем холодок – в таком сложно признаваться…
- Зачем?
Наруто отвел глаза. Сказать ему напрямую?
- Неважно, - нехотя выговорил он. – Я и так уже понял, во что превратился…
- В эгоиста, - продолжил за него Саске. – Ты потерял себя и все мысли у тебя в одну сторону.
Внизу, на путях, загорелись скользкие блики.
- Ты каждый день ждешь этих пятнадцати минут.
Оранжевый свет сменился зеленым, металлическая конструкция моста еле ощутимо дрогнула.
- Ты не можешь общаться с людьми, как раньше.
Вспыхнули узкие полосы электрического света.
- Ты всем врешь.
Вслед за светом прикатился нарастающий гул, и показались первые вагоны товарняка.
- Ты не видишь выхода.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |