Однако Билл не появился ни утром, ни к обеду. Том не находил себе места, и даже позитивный, всегда улыбчивый, Карл заметно приуныл.
- Я боюсь, что надо звонить в полицию, - осторожно сказал он. - Тем более, что Билл почти не знает города. Он просто-напросто мог заблудиться...
- А спросить побоится или постесняется, - Том уныло закончил мысль своего друга.
- Главное, чтобы с ним ничего не случилось, - заметил Карл, - он ведь такой хорошенький. Не дай Бог позарится какой–нибудь педофил.
Эти рассуждения вслух только подлили масла в огонь. Том и так был на взводе. Они обзвонили всех знакомых и родственников, обошли все ближайшие лавки и магазины, заглянули в поликлинику и школу... Мальчишка как в воду канул, Том просто не понимал, куда пропал младший брат. От слов Карла он нервно передёрнулся и покорно кивнул.
- Да, давай звонить в участок, - согласился Том. - Я с ума сойду, если буду сидеть, сложа руки. - О себе он уже не думал. Будь, что будет. Лишь бы мальчишка вернулся домой живой и невредимый.
- Ты фрау Аделине звонил? – Карл уже прошел в коридор и взялся за трубку городского телефона.
- Да, конечно, - Том кивнул.
- А его воспитательнице из приюта? Как там ее зовут?
- Фрау Эструп, - подсказал Том, - да, ей я тоже звонил.
- На, разговаривай, - и Карл протянул Тому трубку.
В полицейском участке к заявлению отнеслись внимательно, но, к досаде Тома, удивительно спокойно. Попросили придти в ближайшее отделение, принести фотографию и что -нибудь из одежды для служебной собаки. Карл тут же вытащил из корзины нестиранную кофту и старательно завернул вещь в пакет, потом снял с комода фотографию, где братья были запечатлены вместе и присоединил к своему свёртку. Тем временем, диспетчер участка начала подробно расспрашивать, во что был одет мальчик. Когда безупречно вежливая сотрудница дошла до белья, Тома затрясло. Он повернулся к Карлу и прошептал побелевшими губами:
- Зачем им знать, какие у него носочки и трусики?
Молодой человек уже догадался, что эта информация нужна для опознания невостребованных тел, но Карл опередил и поспешно сказал:
- Ну, мало ли. Может, он в больнице? Ты же сам сказал, что он удрал в тапочках, а Билл такой слабенький.
До полицейского участка Том дошёл, как во сне. Заявление о пропаже ребёнка приняли очень быстро и пообещали держать Тома в курсе всех событий. Нисколько не успокоенный, он вывалился на крыльцо полицейского отделения и закурил очередную, наверное, уже сотую сигарету. Погода стояла прохладная, деревья давно облетели, земля была выстуженная, и в скором времени обещался снег.
Том оглядел улицу взглядом полным отчаяния. Он даже корить себя перестал, просто тупо смотрел перед собой и мысленно повторял одни и те же слова, словно молитву: «Ну, где же ты? Где? Вернись. Прошу тебя, вернись».
-Пойдём домой, - позвал Карл, - надо дежурить на телефоне. Да и мало ли, вдруг Билл уже вернулся, а ключей нет. Том хотел было благодарно улыбнуться, но не смог и только тупо кивнул.
Дома, конечно же, было пусто.
- Я сбегаю в магазин, - сказал Карл, - тебе надо поесть, а то сил не будет. Свари кофе, пока я хожу.
Когда он ушёл, Том дошаркал до кухни, на автопилоте включил плиту, поставил кофейник и сел на табурет, на котором любил сидеть Билл.
Где же ты? Где? Вернись.Пожалуйста, вернись! Ему хотелось плакать от отчаяния и досады, но слёз не было, и Том устало уткнулся головой в колени.
К ночи он издёргался окончательно. Молодой человек вздрагивал от каждого громкого звука и каждая минута тянулась, как час. Как назло Карлу пришлось отлучиться домой, и Том остался совершенно один. Уходя, Карл посоветовал ему прилечь и вздремнуть. Том не спал вторую ночь, выкурил несколько пачек сигарет и походил больше на зомби, чем на заботливого старшего брата. Он двигался на полном автопилоте, но от предложения вежливо отказался. Ему почему-то казалось, что если он уснёт, то с Биллом непременно случится что-нибудь плохое и он больше никогда не вернётся домой. Он как бы наказал себя за злые слова и грубое поведение, лишив сна и отдыха.
Если Билл и хотел отомстить старшему брату, то этот фокус удался сполна. Том, словно волк, слонялся из угла в угол и переходил от всевозможных зароков и обещаний к самым страшным фантазиям. Он мысленно обещал уделять младшему брату больше внимания, сводить его в театр и цирк, купить добротную новую куртку, а летом вывезти на море. При этом Тому мерещилось, что Билла отбирает попечительская комиссия, что право на опекунство передают бабке и, как апофеоз разыгравшегося страха, как его вызывают в морг на опознание. Последнее особенно ярко врезалось в сознание, и Том живо вообразил, как он входит в патологоанатомическое отделение, как санитар выдвигает ячейку холодильника и как он, Том, смотрит на изуродованное тело младшего брата.
Несколько раз звонил телефон: в полиции обнаружили двух беглецов, но один из них оказался гораздо моложе, а второй был натуральным блондином. Пару раз звонили приятели, и Том с грустью понял, что у него оказывается не так много друзей, как он думал раньше. Он до того издёргался, что даже не удивился прохладно-вежливому звонку Карлы. Она поинтересовалась, нашёлся ли мальчик, но приехать и поддержать не выразила ни малейшего желания.
К четырём часам утра Том понял, что просто больше не в состоянии находиться дома. Ему казалось, что время застыло, как желе, а стены давят на грудь и мешают дышать. Том отправил Карлу сообщение, что выйдет проветриться, натянул куртку и вышел из дома.
Вокруг было ещё темно, с неба сыпал лёгкий снежок и поздний осенний рассвет встречала холодная колючая позёмка. Выпал первый снег. Том огляделся вокруг и жалобно сморщился, - пусто, черно, точно так же, как у него на душе. Может быть, Билл где-то рядом, может быть, ему плохо, страшно, больно, холодно, а он даже понятия не имеет, в каком направлении искать. Том зябко поёжился, поднял воротник повыше и зашагал прочь от дома...
14 глава.
____________________
Некоторое время Билл не мог прийти в себя и брёл по улице, не ощущая холода. Если попытаться описать чувства мальчика, охватившие его в тот момент, то, скорее всего, не хватило бы слов, чтобы передать те потрясение и ужас, которые охватили всё его существо.
В его голове одновременно роились ощущения чудовищного вероломства и предательства. Он уже неоднократно разочаровывался в людях, но так жестоко и грубо с ним ещё никогда не обращались. Во всяком случае, его мать, отец, бывшие соседи по детскому дому хотя бы делали вид, что сочувствуют и переживают. Том же оказался самым откровенным и злым. Билл никак не мог понять, чем он так разочаровал брата, что сделал такого, что Том внезапно пожалел о своих чувствах и произнёс те самые злые слова про жалость. Билл, сгорбившись, брёл по переулку, отдаляясь всё дальше от дома. Он очень надеялся, что Том выскочит вслед за ним, догонит, обнимет, уткнётся носом в его макушку и скажет, что пошутил, или вспылил, или, может быть, рассердился. Билл даже был готов понести наказание, если бы брат объяснил, в чём дело и почему он так разгневался.
Ведь всё было хорошо: Том нянчился с ним в больнице, охотно играл в детские игры, иногда читал на ночь и, если мелкому было страшно, соглашался полежать рядом, пока тот не заснёт. Билл даже говорить начал, причём много и хорошо. А ведь до того, пока Том не забрал его домой, с этой проблемой не мог справиться ни один психиатр. Том, накупил ему игрушек и одежды, помогал ставить спектакль и даже сводил в зоопарк, правда, в тот день все звери почему-то спали, и Билл увидел только жирафа и обезьян. Впрочем, они всласть накатались на лошадях и так обелись сахарной ватой, что вечером у младшего заболел живот... И вот теперь всего этого не будет! Ни чудовищной подгорелой яичницы на завтрак, ни железной дороги, которая занимала почти всю Биллову комнату, ни вечерних приготовлений уроков и утренних скоростных пробуждений под писк будильника и оглушительный мат Тома...
Неужели это всё из-за Карлы? А может быть, Том и вправду решил жениться и теперь Билл помеха? И как он раньше не догадался... Просто Том был очень одинок, тем более он недавно переехал и не привык жить один. Билл скрасил его одиночество, помог обустроить дом, а потом… Потом Том решил жениться и привести супругу в дом. А зачем ему лишние проблемы, тем более что Билл такой болезненный, странный и плаксивый? Мальчишка аж весь сжался от жалости к себе и страха за безалаберного старшего брата.
Разве нормальная, добрая девушка позволит, чтобы ребёнок убежал из дома? А её странное поведение? Карле просто что-то очень нужно от Тома, а он, глупый, не понимает и ведётся на все уловки. Отвратительная двуличная обманщица, как она ловко подловила Билла с телефоном и настроила Тома против...
Мальчишка уныло вздохнул и присел отдохнуть в пустом облетевшем сквере. Только сейчас он почувствовал холод и, наконец, заметил, что убежал в один тапочках. Мальчишке было так больно и горько, что он лишь равнодушно махнул рукой на свой внешний вид и уныло уставился в землю. Постепенно первый шок прошёл и мальчуган невольно задумался о том, что же ему делать дальше. Тому он больше не нужен, в городе Билл толком никого не знает и вывод напрашивается только один: надо возвращаться в приют.
--------------------------------------------------------------------------------
Почему Том так легко отказался от своих чувств?
Билл тихо вздохнул. А может быть, старший брат его никогда и не любил? Действительно поддался жалости и теперь не может смириться со своей ошибкой? Мальчишка вздохнул ещё горше. Как теперь вернуться в приют? Ведь это не только отказ от полюбившегося человека и милых приятных благ, это - новые позор и унижение, новые щипки и тычки, новое и ещё более сильное осознание того, что он был рождён по ошибке, совершенно никому не нужный и никчемный.
Билл встал. Ноги начали нещадно зябнуть, и он энергично потопал о землю, чувствуя, как его пальцы начинают неприятно неметь и покалывать. Если он посидит ещё немножко, то может обморозиться и даже умереть. Билл потёр заледеневшие щиколотки и неловко пробежался по дорожке. Ему нравился этот сквер. Пока Билл был в госпитале, Том гулял с ним именно здесь. Они бродили около пруда, подкармливая уток и любуясь старым готическим собором, потом заходили в кафе и старший покупал мороженое, запрещая рассказывать об этом факте лечащему врачу под страхом отлучения от сладости. От этого воспоминания Биллу стало ещё больнее. Он весь сжался, чувствуя, что в носу предательски защипало, но слёз почему-то не было. Только огромная чёрная пустота в душе, ощущение какого-то бесконечного зависания на одной и той же пронзительной, щиплющей ноте.
Билл старательно подобрался и, пытаясь отогнать мысли подальше, побежал по самой дальней, узкой аллее. Спортивные занятия не были его коньком и он начал задыхаться уже через десяток метров, после чего тяжело шлёпнулся на скамеечку и стал растирать ноги.
В парке было пусто, даже на пруду исчезли вездесущие утки. Кроме мальчишки в скверике был только один пожилой господин, который читал газету сидя на соседней скамейке и, чуть поодаль, совсем древняя бабушка с детской прогулочной коляской. Ладно, младенец, с которым хочешь-не хочешь, а надо гулять, но вот господин Билла удивил - не та сейчас погода, чтобы рассиживать на холодной скамейке под мелким моросящим дождём читать прессу. Мальчик удивлённо пожал плечом, - какое ему дело до этих людей? Решить бы свои проблемы.
Билл зябко тряхнул плечом и почувствовал, как в кармане куртки тихонько звякнули монетки - уже что-то хорошее! Темнеет и, надо признать, он не ел с самого утра. Желудок протестовал и, за невнимание к себе, отреагировал неприятной, сосущей тошнотой. Что ж, теперь он может зайти в круглосуточную пекарню и купить булочку. Между прочим, эту пекарню Биллу тоже открыл Том. Когда у них совсем не было денег, молодые люди бегали в это заведение за невероятно вкусным и главное дешёвым хлебом. Как это было упоительно пить по вечерам чай на их большущей и неуклюжей кухне. При свете мягкой настольной лампы они, голодные, но жутко довольные глотали горячий чай, а хлеб просто раздирали и уминали без всяких добавок. Билл вздрогнул, поспешно отогнал воспоминание и направился к выходу...
Бабка на соседней скамейке клевала носом и совершенно не обращала внимания на орущего младенца, зато господин с газетой оторвался от своего чтения и внимательно посмотрел на Билла. Их глаза встретились. Мужчина хотел было что- то сказать, но как будто внезапно подавился, внимательно взглянул на юного беглеца и привстал. Внезапно мальчику стало не по себе. Он вдруг почувствовал, что уже знает этот спокойный, уверенный взгляд, чуть ленивый, вроде бы равнодушный, но в то же время удивительно цепкий и гадкий. Билл прибавил шагу, чувствуя, что неприятный взгляд так и впивается ему в спину. Он никак не мог вспомнить, где встречался с этим человеком, и это ни чуть не успокаивало. Мальчишка запахнул курточку поплотнее и, мелко дрожа, выскочил на проспект.
14 глава.
___________________
Сдобная булочка только раздразнила аппетит. Билл так ужасно проголодался, что был готов слопать целый жбан ненавистной манной каши или даже мерзкое пюре из шпината. Тем не менее, стало чуть веселее. Мальчик поднял воротник, натянул рукава на худые, вечно зябнущие кисти и вышел из пекарни на улицу. Надо было идти на вокзал. Денег у него не осталось, но мальчик рассчитывал упросить какого-нибудь доброго контролёра и доехать до своей станции бесплатно. За сегодняшний вечер ему повезло дважды, и в одной подворотне, возле мусорного контейнера, он наткнулся на пару потёртых, но вполне сносных кроссовок. Преодолевая природную брезгливость, мальчишка тщательно вытряхнул обувку и всунул замёрзшие ступни внутрь.
Где находится вокзал Билл знал очень примерно. К тому же, грустные мысли совсем не торопили мальчика с отъездом. Он представлял, как появится в приюте голодный, грязный, в нелепой одежде, и его сердце сжималось от тоски. Он-то, дурачок, размечтался, что они приедут в приют погостить вместе с Томом - нарядные, уверенные в себе, щедрые и весёлые. И как он появится теперь?
Билл хорошо помнил, как в их группе удочерили маленькую первоклассницу, Юту Киршбанд. Девочка страдала сильнейшим заиканием, мочилась под себя и была первым объектом для насмешек и издевательств. Какого же было изумление одногруппников, когда девчонку приютила пожилая пара из Лейпцига. Гордая и невероятно счастливая, она уехала на собственном автомобиле и обещала больше никогда-никогда не возвращаться в приют. А через три месяца её завшивленную, побитую и полуголую, вернула попечительская комиссия. Стоит ли описывать, каким издевательствам подверглась несчастная девчонка со стороны прежних обидчиков? Билл боялся, что просто не переживёт, если с ним случится нечто подобное, однако зла Тому он не желал. Что поделаешь если вышла такая досадная ошибка? Наоборот, Билл был очень признателен старшему брату за те счастливые, дружные дни, что они провели вместе.
Он чуть поразмыслил и решил, как объяснит своё появление в приюте: он скажет, что Тому срочно понадобилось уехать. Уехать одному. Взять Билла с собой он не может. Да, не может. Почему? Да потому, что Тома призвали в армию, а детей туда не берут, поэтому он немного поживёт в детском доме, а когда контракт Тома закончится, он непременно приедет за братом.
Тем не менее, мысли о приюте не давали Биллу покоя. Он представил лица своих соседей по комнате, кривые усмешки одноклассников, жалостливую улыбку фрау Эструп, и ноги сами по себе понесли мальчишку прочь от вокзала. Он так привык к своей комнатке, к вечному ворчанию Тома, к милому дворику с мальвами и сиренью, что не выдержал и заплакал. Жизнь вне дома и, особенно, вне брата была для него пустым, никчемным прозябанием. Билл всей душой сопротивлялся возвращению и ревел на всю улицу, не сдерживаясь.
Таким образом он проболтался по улицам целый день: заходил в какие-то магазины, прошёлся по центральному проспекту, поглазел на водный мост...
Впрочем, его глаза постоянно туманили слёзы, и красот старинного города мальчик почти не разглядел. К ночи он почувствовал, что ужасно устал. Он не спал уже вторые сутки и его начинало клонить в сон, едва мальчуган попадал в тёплое помещение.
Билл и сам не помнил, как всё-таки дошёл до железнодорожного вокзала. Ему так хотелось спать, что он долго стоял перед табло и никак не мог разобрать, на каком поезде надо ехать. Усталый и совершенно разбитый, он вошёл в огромный зал ожидания и робко присел на край холодной железной скамейки. Глаза закрывались сами по себе, и Билл, уже не в силах бороться со сном, заснул, едва откинулся к спинке.
Он проснулся глубокой ночью, словно от толчка. Мальчик разлепил глаза и в это же мгновение от него шарахнулся тот самый пожилой господин, которого он видел в парке. Народу в зале ожидания было много, но почти все они спали, а те, кто не спал, занимались своими делами и совершенно не обращали внимания на усталого потрёпанного ребёнка и благообразного, вальяжного господина. Билл почувствовал, как у него пересохло во рту и через всё тело прокатился ледяной ком невероятного ужаса.
Он вспомнил. Вспомнил, кто этот человек. Вспомнил то, что его память милосердно хранила в своих закромах, спасая сознание от непосильного груза. Вспомнил, почему перестал говорить. Вспомнил все те мельчайшие, порой даже ненужные подробности, что сломали его жизнь и обрекли на существование в интернате для ненормальных детей.
Билл хрипло вздохнул и съёжился в комок. Мужчина спокойно сидел напротив него и с интересом рассматривал старого знакомого. У Билла не осталось ни малейшего сомнения, что господин его узнал. Он постарел, обрюзг, но по-прежнему выглядел важно и весьма представительно. Кто бы мог подумать, что этот добродушный, чуть ленивый медлительный человек - извращенец и убийца. Билл, не отрываясь смотрел ему в лицо и чувствовал, что взгляд водянистых серо-голубых глаз, гипнотизирует его, словно взгляд удава. Тогда, много лет назад, он избежал расправы только потому, что внезапно потерял речь. Его окружили врачами и педагогами, и даже безалаберная мать ни на секунду не оставляла Билла одного, пока его не увезли в психиатрическую клинику. Но сейчас... Сейчас он был один.
Мальчик нахохлился и сжался, словно промокший воробей. Он должен был бы закричать, призвать на помощь других пассажиров и полицию, но, снедаемый страхом, Билл совершил одну из частых ошибок, которую делают жертвы насильников и убийц: он встал и направился прочь из зала ожидания. Мальчику хотелось избавиться от этого проклятого взгляда, уйти, спрятаться, скрыться, и он пошёл в туалет. Протиснувшись через багаж каких-то сонных восточных людей, он медленно побрёл к санузлу.
«Том, Том... – мысленно призывал мальчик, - Томочка, милый, спаси меня. Том, где ты?! Том, помоги...»
Первым желанием Тома было отлупить Билла по щекам - больно, обидно, сильно. За всё, что он перенёс за две бессонные ночи, за панику, за пережитой ужас. Тома буквально колотило от ярости. Что Билл себе удумал? Что ему всё позволено? Что он может вот так издеваться над старшим братом? Запугивать его? Шантажировать?
Он уже занёс руку для удара и, вместо этого, крепко прижал Билла к себе, стиснул в объятиях и, уткнувшись носом в черноволосую макушку, прижал тощее тельце к себе, поглаживая обвившие его в ответ ручонки и целуя замурзанные щёки. А Билл, который буквально рухнул в руки старшего брата возле тёмных и отдалённых туалетов, даже дыхание затаил, силясь не расплакаться. Однако он всё же разревелся. Громко, безудержно, совсем как ребёнок, у которого отняли игрушку. Он ревел от облегчения, что всё кончилось, что они сейчас поедут домой, что Том переживал за него, что он его по-прежнему любит и страшно волнуется.
- Том, - шмыгая носом, продудел Билл, - я не хочу в приют... Том, не отдавай меня никому, пожалуйста.
- Прости меня, прости, пожалуйста, - Том сам чуть не ревел, - я тебя обидел, гадостей наговорил. Как я могу тебя куда-то отдать, если ты самый родной и любимый? Ох, что же мы стоим, возьми мою куртку и идём. Немедленно. На стоянку такси. Ты же полуголый, скорее.
- Повернись спинкой, подыши. Так,хорошо. Покажи горло. Теперь подыши носом, - герр Нойманн сложил фонендоскоп и пожал плечами, - не знаю, но у него даже насморка нет. Говорите, бегал почти сутки в тапочках? Хм...бывает. Стресс это дело такое. Организм, чтобы выжить, пускает в ход самые неожиданные резервы. Давай градусник. Тридцать шесть и три, - врач усмехнулся, убрал инструмент в портфель и строго приказал, - и больше не ссорьтесь! А вообще, Вы, Том, молодец. Он у вас и говорить начал, и вырос заметно, и вес набрал, а то был, как мешочек с костями. Поменьше нянькайтесь с ним, пусть на гимнастику запишется, в бассейн. А пока начать можете с воздушных ванн.
- А сейчас что делать? – Том осторожно ссадил Билла, который был у него на коленях на диван и испуганно уставился на врача.
- Да ничего особенного, - врач пожал плечами, - дайте горячего чаю, разотрите спину водкой, положите горчицу в носки и покормите обедом, пусть спит. Долго. Часов десять...
Когда Том пошёл провожать врача, Билл с упоением завернулся в свой любимый старенький плед. Сейчас, дома, в своей комнате, на своей кровати, среди привычных вещей и звуков он был самым счастливым человеком на свете. Том вернулся из кухни, неся чашку дымящегося чаю и пару шерстяных носок.
- Что это? - Билл удивлённо вытянул ногу из носка и брезгливо оглядел зеленоватую субстанцию, что облепила его ступню.
- Горчица, - Том, смутившись, повел плечами, - как герр Нойманн велел.
- Вот ты дурной, - Билл весело расхохотался, - горчицу в носки сухую насыпают. Даже я это знаю.
- А я из тюбика выдавил, - смущённо признался Том. -,Ну, ты чай выпил?
- Ага, - Билл кивнул и сонно прикрыл глаза, - хорошо-то как.
- Ну и спи тогда.
- Том, - Билл приоткрыл один глаз и хитро взглянул на брата. Тот тоже сиял от счастья и даже не скрывал этого, - Том, полежи со мной.
- Ладно, двигайся к стене, - Том скинул тапочки, домашние брюки и забрался к Биллу под одеяло.
- Тёпленький, - Билл забился брату под мышку и крепко прижался к боку.
- Билл, - Том тоже зевнул, - слушай, а ведь за тобой там, около туалетов, какой-то мужик следил.
Билл поднял голову и молча уставился на старшего брата.
- Ты, дурачок, хоть понял, во что мог вляпаться?
- Томми, ты знаешь, мне надо тебе, кое-что рассказать, - после длительной паузы, тихо произнёс Билл. - Это очень важно.
15 Глава.
----------------
- Когда я был маленький, мы с мамой жили в деревне, - Билл устроился поудобней и начал рассказывать. - Я потом покажу её на карте. Это совсем не далеко от приюта, куда меня потом увезли. Тогда мама пила ещё не так сильно и была очень красивая. Наши соседки часто говорили, что она вскружила голову моему отцу, словно мальчишке, что он сбрендил на старости лет и женился на молоденькой. Я не знал, что обозначает слово "сбрендил", но оно меня очень смешило.
- Хм, - Том удивлённо вскинул бровь, - а я и не знал, что наша мама была официально замужем за твоим отцом.
- Была, - Билл кивнул. - Я даже видел метрику из местной ратуши.
- А кто твой отец? Чем он занимается?
- Я его почему-то плохо помню, - Билл вздохнул. - Вообще, после того происшествия, есть вещи, которые я так и не вспомнил. Они как будто в тумане. Я знаю, что эти люди были в моей жизни, но не помню, как они выглядят. Наверное, потому, что я видел отца очень редко. Помню, что он был старый и сердитый.
- А чем он занимался?
- Не знаю, - Билл грустно вздохнул, - соседи говорили, что он очень богатый. Дом у нас был самый большой в деревне, а отец ездил на большой чёрной машине. У нашего соседа герра Бакстера такая же.
- Ого, - Том вспомнил Bugatti соседа с верхнего этажа и присвистнул.
- Ну, вот...- Билл почесал в затылке и неуверенно продолжил, - я тогда был не такой… Ну, разговаривал в смысле, и вообще… А ещё в нашей деревне жил мужчина, дядя Альфред. Он работал на почте и его дом был через три дома от нашего.
- Так этот мужик, который следил за тобой возле туалетов, и есть этот дядя Альфред? – насторожился Том.
- Угу, - Билл кивнул, - мамин брат.
- Какой брат? – Удивился Том. - У нашей мамы нет братьев. Может быть, он брат твоего отца?
- Нет, - Билл упрямо мотнул головой, - дядя Альфред брат нашей мамы.
- Родной? – Том от изумления захлопал глазами. - Билл, ты ничего не путаешь? Может, у тебя провалы в памяти?
- Родной, - спокойно возразил мальчик, - наша бабушка, когда приезжала в гости, сразу шла к нему и всегда называла сыночком.
- Но он же старый, - Том от удивления даже сел и в изумлении посмотрел на брата.
- Наверное, он таким кажется, - Билл равнодушно пожал плечами, - но он брат. Это точно. Он часто приходил к нам, и мама всегда разговаривала с ним, как с очень близким человеком.
- Лопни мои глаза, - Том беспомощно закрутил головой, - я не знал этого. Что за дивные дела творятся в нашей семейке? Я даже краем уха не знал о таком родственнике...
- Да и бабушка его называла сыночком, - Билл вздохнул, - она к нему приезжала даже чаще, чем к нам. Всё что-то делала в доме: то готовила, то стирала....
-Этого просто не может быть, - всё ещё изумлённый Том продолжал качать головой. - Почему я об этом не знаю?
- Мне кажется, что дядя Альфред долгое время был в каком-то закрытом заведении, - задумчиво ответил Билл. Он машинально взял дредлок Тома и начал водить им по голому плечу брата, - Бабушка часто повторяла фразу: "Только бы не повтоился этот ад. Я не выдержу, если Альфреда снова увезут".
- Однако бабуля уделяла этому ублюдку гораздо больше внимания, чем всей остальной семье, - угрюмо заметил Том.
- Ну, да, - рассеянно протянул мальчик, - мой отец его не любил. Всегда уходил, когда тот появлялся в доме и ворчал, что этим...как их..ну, не место среди нормальных людей.
- Кому не место? - не понял Том.
- Не помню, слово ещё такое странное.
- Извращенцам? - предположил Том. - Педофилам?
- Не, - Билл нетерпеливо заёрзал, - слово такое, похоже то ли на "растратель", то ли "раститель".
- Растлитель, - догадался старший брат.
- Ага, точно.
- Мило, - Том невесело хмыкнул. - И что же было дальше?
- Это произошло как бы не сразу, - Билл выразился коряво и Том удивлённо посмотрел младшему в лицо.
- Я хотел сказать, что дядя Альфред был самый обычный. Я слышал в приюте, как другие дети рассказывали про педофилов - у нас одного мальчика изнасиловал собственный отец. Дядя Альфред не приставал к детям, не играл с ними, не заводил разговоров. Он вообще был очень важный, надменный, почти ни с кем не здоровался и, кроме работы, никуда не ходил.
- Так что же произошло?
- Сначала в нашей деревне пропала девочка, потом в соседней деревне сразу два мальчика, - начал рассказывать Билл, - Я помню, что тогда понаехало множество полиции и всё вокруг обыскивали.А потом...потом....
Внезапно Том почувствовал, что Билл дрожит мелкой дрожью. Он покрылся холодным липким потом и его глаза странно закатились.
- Стой, не надо, - он схватил младшего брата в объятия и встряхнул словно тряпичную куклу, - Билл, остановись. Не надо рассказывать.
- Я должен рассказать, - голос у Билла был слабый и чуть слышный, - один раз психиатр сказал, что если я не проговорю то, что пережил, то всю жизнь буду жить с этим ужасом и страх будет преследовать меня до конца дней, - мальчик внезапно подобрался и крепко стиснул руку старшего брата, - Я постараюсь рассказать. Я тогда не смог взять себя в руки, но сейчас...сейчас я смогу, я расскажу.
- На, попей, - Том поспешно подсунул брату стакан с холодным чаем. - Может быть, не надо?
- Нет, надо, - Билл упрямо мотнул головой. - Том, только ты это...обними меня покрепче, - смущённо попросил он, - вот так, хорошо. Ещё крепче...
Билл немного помолчал и продолжил свой рассказ:
- В тот день мы играли с мальчишками в прятки на старом лесном кладбище. Я тогда ещё любил бегать, бороться, ну, и всё такое. Я понимаю, играть на кладбище это грех, но оно было такое старое, заброшенное, туда никто не ходил. Так вышло, что я проиграл три раза подряд и долго водил и, чтобы больше не проигрывать, я решил спрятаться как-нибудь посерьезней, получше. Я тогда зашёл подальше и залез в старый склеп. Это было очень глухое место, и когда я прятался, то заметил, что возле склепа очень плохо пахнет. Вонь была просто невыносимая и я пожалел, что выбрал такое отвратительное место. А потом я увидел дядю Альфреда. Я ещё очень удивился, что он там делает - на это кладбище надо идти через болотце, и взрослые там почти никогда не появлялись. Я не хотел выдавать своего присутствия и притаился. Дядя Альфред сперва посидел на пеньке, покурил, потом вытащил откуда-то из кустов лопату и начал разгребать землю возле склепа. Едва он копнул, запах стал просто невыносимым и тогда я увидел, как он вытащил из ямки мальчика, который пропал в соседней деревне. Я сначала не понял, что он мёртвый и ещё очень удивился, что это ребёнок делает в таком месте и в таком виде. Он был какой-то весь серый, мягкий, словно мешок и совершенно голый. А дядя Альфред вдруг стал раздеваться, он снял с себя одежду и начал делать...ну...это...
- Да-да, я понял, - поспешно перебил Том.
- Ну, то, что ты мне запрещаешь смотреть по платному каналу, - смущённо признался Билл.
После того, как Билл выдал Тому перл "Мы с тобой переспали", старшему брату пришлось проводить целый ликбез по половому воспитанию и, не смотря на ситуацию, он невольно хохотнул.
- Чего ты смеёшься? - Обиженно выдохнул мелкий. - Не вижу ничего смешного. Ты бы такое увидел, тебе тоже было бы не до смеха.
- Прости, - Том поспешно стиснул мелкого в объятиях, - прости, пожалуйста. Если тебе тяжело рассказывать, то давай отложим этот разговор до лучших времён.
- Нет, я расскажу, - упрямо возразил Билл, - не так уж много осталось.
- Я тебя внимательно слушаю.
- Сначала дядя Альфред насиловал этого мальчика. Это был такой ужас. Я понимал, что мне надо скорее уходить, что он может меня заметить, но я как будто прирос к полу, даже с места сдинуться не мог. Наверное, он приходил к этому убитому мальчику несколько раз. Я уже потом заметил, что вокруг склепа вся земля была ужасно перекопана. Мне было так противно и так страшно. Том, ты себе не представляешь, что я тогда пережил.
Том действительно не представлял. Он даже в самом извращённом воображении не мог придумать, что пережил ребёнок, наблюдая забавы садиста и некрофила. Но молодой человек понимал, что Билл призвал к себе все свои силы и он первый, кто слышит эту ужасную историю. Мальчишка впервые попытался облегчить душу, и Том приготовился выслушать кошмар до конца.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |