Дезертир. История о храбрости. 4 страница

-Девочки, кто знает, зачем нас тут к чему – то готовят?- решила завести таинственный разговор Наташа.

-Ясное дело зачем – людей не хватает,- грустно отозвалась Аня.

-А к чему готовят?- не отставала Наташа.

-Слышали, что Синицына сказала: будет туго. Значит, для нас дело найдется,- зевнула Катя.

-Что – то страшно,- вроде испугалась Наташа.

-Не дрейфь,- кратко посоветовала Аня.

-Да, да, не позорься,- поддакнула Катя.

-А бояться – это позор?- спросила Наташа.

-И чему ты у Синицыной год училась, если до сих пор это спрашиваешь?- удивилась Катя.

-Бояться – это позор,- вдруг вступила в разговор Рита,- если бояться в открытую. Надо храбрость проявлять.

-Что такое храбрость?- задумалась Наташа, смотря в потолок.

-У нас сегодня философский вечер?- засмеялась Власова, шумно переворачиваясь.

-Эх, Наташка, не объяснить что такое храбрость,- вздохнула Аня,- храбрость – она в сердце.

-А когда человек храбрый?- зевнула Наташа.

-Наташка, ты просветиться решила?- развеселилась Катя.

-У меня папа – философ,- пояснила Наташа.

-Тогда понятно, в кого такая дотошность,- деловито сказала Аня.

-Человек тогда храбрый, когда может побороть свой страх,- пояснила Рита.

-Кто бы говорил,- тихо сказала Аня.

-А в чем дело?- насторожилась Наташа.

-Да так, вырвалось,- зевнула Аня и отвернулась.

-Эх, девчата,- вздохнула Катя,- вот иногда так и хочется сбежать от войны, прямо ноги уже летят, но… Это совсем невозможно

-Мне не хочется сбегать!- воинственно заявила Наташа.

-Так это же ты, дочь философа!- рассмеялась Аня.

Они заснули через полчаса, и Рита, тихо встав с кровати и взяв одежду, на цыпочках вышла из отсека. За дверью Смелова быстро одела форму и осторожно пошла по коридору. Идя около комнаты Синицыной, Смелова поняла, что она все еще не спит. Через маленькую щелку пробивался свет, а из комнаты слышались голоса. Очевидно, решалось что – то важное. Рита невольно остановилась и прислушалась.

-Сегодня поступило важное сообщение,- тихо, но как обычно железно, сказала Синицына.

-Какое?- спросил Васильев.

Они сидели в комнате вдвоем.

-Сейчас идет август,- пояснила Синицына,- в сентябре немцы пойдут на Москву. У них молниеносная война. А наших ребят надо готовить. Завтра всех семерых выгоняй на утреннюю физподготовку. Особенно Смелову. Она даже стрелять не умеет.

-Мы их отправим в Москву?- опять спросил Васильев.

-Да. Я понимаю, что их нельзя, зеленые они еще для такого важного задания. Но иначе нельзя.

-Мы с ними пойдем?

-Да. Она одни не смогут. Все слишком серьезно. Скажи, Коль, бомбежки давно были?

-Давно. Недели две назад. Больше немцы не давали о себе знать. Чую я, что не к добру это.

-Не суетись. Это война, а не игра угадай – догадайся.

Рита не услышала что ответил Васильев. Она пошла дальше. На первый этаж. На ходу она вспоминала где могут стоять хлопцы Васильева. Очевидно, около входа, на заднем дворе и около разбомбленного крыла. Значит, ей надо лезть через столовую.

В огромной столовой никого не было. Рита, переправившись через прилавок, увидела дверь. Эта была ее спасительная дверь и, осторожно открыв ее, Смелова почуяла свежий ночной воздух. Она ступила на мягкую траву, воровато оглянулась. И почувствовала свободу.

Вздрогнув от ночной прохлады, Рита быстро, но как можно тише пошла к лесу, протиснувшись сквозь дырку в заборе. Она медленно пошла вдоль забора и вышла на песчаную дорогу. Километр она пройдет быстро.

Смелова шла по песку босиком, держа сапоги в руке, а за плечом колыхался почти пустой вещмешок. С двух сторон на Риту смотрел черный лес, впереди была темнота, но Смелова пыталась в нее всмотреться, чтобы не пройти Петькину могилу. А за спиной оставался бывший санаторий. Рита просто трусливо убежала. Что же о ней подумает Булат Гафаров? А Васильев? А как в ней разочаруется Синицына… Да ладно, это все пустяки…

Вскоре в темноте она увидела невысокий бугорок, с воткнутой в него веткой березы. Это Петька. Это он. На глаза навернулись слезы, и Рита медленно, словно в тумане, подошла к могиле. Ее ноги подкосились и она упала на колени, вцепившись руками в землю у могилы. Перед глазами мелькали моменты выпускного вечера: Петька с четырьмя цветочками «фиалками», Петька за столом с задумчивым видом, Петька в танце, Петька на красной площади, Петька в военкомате…

-Прости меня, Петька…- сквозь слезы шептала Рита и плакала. Слезы нескончаемо лились из ее глаз. Сквозь собственный шепот она услышала далекие шаги, и, судя по топоту, людей было много. Смелову окутал страх и она на коленях поползла в чащу березовой рощи.

Там, притаившись за бугорком, она одела сапоги и вцепилась глазами в клочок дороги, который виднелся сквозь заросли. А шаги приближались. Рита напрягалась всем телом, она вытягивалась как струнка, каждую секунду готовая бежать…

Через пять минут она с ужасом увидела немцев, идущих по песчаной дороге к их санаторию…

Мысль, стукнувшая Риту в сознание, заставила ее вскочить на ноги и кинуться через лес, к санаторию. Она подумала, что все спят, что хлопцы Васильева – плохие караульные, что немцы сейчас придут и убьют всех… И Синицыну, и Васильева, и Аню, и девчонок, и хлопцев…

Рита стрелой летела через лес, ее окутывал страх, и ей казалось, что немцы сейчас ее услышат и будут стрелять, а она безоружна… Но она летела, по сторонам мелькали деревья, и Рита была обязана прибежать в санаторий раньше немцев хотя бы минут на десять… хотя бы на десять…

Вот уже вдалеке показались желтые стены санатория. Рита, от биения сердца, шагов немцев не слышала. Она хотела что – то крикнуть караульным, но подумав, что немцы могут быть рядом и услышать ее, промолчала. Она рысью проскользнула в ту же щель в заборе и, задыхаясь, побежала в столовую. Так же перелетев через прилавок, она, громко стуча голыми ногами, помчалась на второй этаж.

Ворвавшись в комнату Синицыной, она увидела, что Синицына и Васильев все еще сидят и обсуждают что – то важное.

-Рита, что случилось?- строго и как – то удивленно спросила ее Синицына.

-Там… там немцы идут… Скоро, очень скоро они будут тут,- на одном дыхании выпалила Рита.

Синицына и Васильев переглянулись.

Васильев, толкнув Риту, выбежал из комнаты. За дверью раздался его крик:

-Боевая тревога!

-С тобой я позже поговорю,- громко сказала Синицына и вылетела вслед за Васильевым.

Рита побежала за ней. На весь санаторий гремела боевая тревога.

-Сколько их?- кричала Синицына.

-Много, я точно не видела!- крикнула Рита.

-Пехота?

-Да!

Во всем санатории воцарилась суета. Молодые бегали, не зная, куда ткнуться, Синицына что – то кричала им, артиллеристы в касках размеренно, не волнуясь, шли на задний двор, к орудиям, выкатывать их к передней части санатория. Некоторые уже похватали автоматы, всякое оружие, а Рита хвостом бегала за Синицыной.

-На подхвате будешь!- строго крикнула Синицына.

Все управились за короткое время и санаторий будто опустел. Свет выключили, все затихли. Рита сидела в каске под окном около батареи вместе с Синицыной. Капитан выглядела решительно.

-Что – то тут не так,- вдруг сказала она,- одной пехотой переть на вооруженный штаб – это глупо. Думаю, ты что – то не расслышала, они везли орудия. Возможно, что с воздуха нас тоже достанут.

-Может быть,- тихо ответила Рита.

-у солдата не может быть такого ответа,- сделала замечание Синицына, но ее прервал громкий, густой голос Васильева снизу:

-Огонь!

Синицына вскочила и, прижавшись к подоконнику, начала яростно лупить из своего автомата, а Рита сидела, прижавшись к батарее, содрогаясь всем телом. Она вроде бы уже не боялась, но все равно сидела, словно прикованная к батарее, зажимая уши руками. Тут здание санатория будто содрогнулось, и на несколько метров от Риты обрушилась штукатурка, а через минуту обрушился потолок. Рита посмотрела вверх. На потолке зияла дыра, и Смелова увидела через нее немецкого мессера. Запахло дымом, и только сейчас она осмелилась выглянуть в окно. Повернувшись, она обнаружила, что Синицыной рядом нет. Рита испугалась и выглянула в окно, остановив взгляд на фундаменте. Около него трупов не было. Значит, Синицына просто убежала в другое место…

А перед санаторием шел бой. Рита в первый раз видела такое, и ее глаза разбегались. Что – то горит, освещая ночную тьму. Артиллерийские орудия гремят, слышатся громкие команды. У немцев были орудия, которые они привезли с собой и которых Смелова не увидела. Немцы… бегают с автоматами, в касках… Бегают уже около санатория. И сами они не уйдут. Наши солдаты борются, вон Васильев за орудием, за пулеметом, кажется… Но врагов, почему – то, не убывает, они все прибавляются и прибавляются…

Рита следила за всем этим с застывшим ужасом и не верила, что после такой тихой жизни опять бой, опять напряжение. И она, одинокая и трусливая, не думала и не задумывалась над победой. Нисколько.

Вдруг кто – то сзади схватил ее за плечи. Риту охватил страх, но этот кто – то повернул ее сжавшееся тело к себе, и она увидела чье – то грязное лицо.

-Ты что тут стоишь?- закричал на нее человек,- нам подкрепление нужно, а ты тут из окна таращишься!

Он тряс ее а плечи, а Рита, пытаясь выпутаться из его рук, перепуганным голосом спросила:

-Ты кто?

-Степка я, Мерцалов!- перестал ее трясти солдат,- давай, бегом в кабинет Васильева! Там телефон! Звони к стрелковой дивизии!

-Зачем?- не поняла Рита, прислушиваясь к грохоту и крикам за окном.

-Дура!- взвыл Степа,- бегом, говорю, беги и звони! Нам подкрепление нужно! Это приказ!

И Степа быстро развернулся и побежал по коридору, кому – то что – то закричав, а Рита, опять взглянув на дыру в потолке, ринулась искать кабинет Васильева.

Она мчалась по второму этажу, раскрывая все двери и боясь не успеть. Со стен обваливалась штукатурка, бегали редкие солдаты, и никто не слышал ее вопросов о том, где находится кабинет Васильева.

В конце коридора первого этажа в каком – то кабинете с большим столом разрывался телефон. Рита вбежала в кабинет и схватила трубку:

-Да! Я слушаю!

-Васильев, нам срочно нужно подкрепление!- заорала трубка.

-Нам тоже нужно подкрепление!- в ответ закричала Рита, но ее голос заглушил взрыв.

-Ядрена мать!- ругнулась трубка и отключилась. Рита поняла, что это и были из стрелковой дивизии. Значит, помощи ждать было не откуда…

Смелова разозлилась и, увидев под столом автомат, схватила его и выбежала из кабинета. Оглядевшись по сторонам, она не решилась выбегать на улицу, и ринулась вверх по лестнице. Автоматом она пользоваться не умела, и теперь размышляла, что ей с ним делать.

И тут она увидела валяющуюся в углу гранату. Это было единственное, чем она умела пользоваться. Рита повесила автомат на плечо и схватила гранату. «Вот это штуковину надо выдернуть…»- подумала она, повертев в руках гранату. Опять прислушавшись к грохоту и крику на дворе, кинулась туда, сжимая в руке спасительную гранату.

Тихонько открыв дверь, она оглядела весь двор испуганными глазами, и не могла оценить обстановку: все сливалось в ее глазах. Но группу немцев за забором она заметила, но что они там делали, Рита понять не смогла и, с силой выдернув чеку, размахнулась и кинула гранату именно туда. Услышав взрыв и поняв, что это именно ее взрыв, Рита опять полетела вверх по лестнице. Каким – то образом она оказалась в своем отсеке, где недавно разговаривала с девчонками о храбрости.

А за окном начинало светать. Неужели уже прошло пять часов? А может и больше…

Выглянув за дверь, она увидела немца. Настоящего немца, который шел по коридору, спиной к Смеловой, к лестнице на чердак. Он нес с собой взрывчатку, на плече висела винтовка, и шел он осторожно, но расторопно.

Рита, на мгновенье онемев, лихорадочно думала, что ей делать. Нет бы просто в спину выстрелить, так она с этим автоматом прокопошится невесть сколько… А немец продвигается к чердаку и сейчас, может через десять минут, молясь своему фашистскому богу, будет взрывать советский штаб.

Смелова покралась за ним, боясь, что сейчас он ее услышит, увидит и прикончит. Прямо на месте. Но Рита, подобравшись поближе к немцу, осторожно взяла свой автомат за ствол, подняла его и, молча, со всей силы опустила приклад немцу на голову. Немец странно дернулся и упал лицом вниз.

Рита задрожала и еще раз, со всей силы, треснула его прикладом по голове, удивившись, что немец был без каски. Наверное, потерял…

Она добивала его с остервенением, нервно колотя прикладом по окровавленной голове и, сквозь этот шум орудий, выстрелов и криков, услышала, что на чердаке кто – то копошится…

Рита, с неуверенностью оставив мертвого немца, полезла на чердак. На ступеньке она замерла и взяла автомат так, как надо, подумав: «Нажму на курок, если не выстрелит, то будь что будет…». И Смелова, как – то по – кошачьи запрыгнула в чердачное отверстие и, увидев ничего не подозревающих немцев, двумя пальцами нажала на курок и, закрыв глаза, ощутила, что ее колотит. Колотит отдачей. Автомат стреляет!

-Сволочи!- заорала Рита хриплым голосом, открыла глаза и, поворачиваясь корпусом, в один миг безжалостно расстреляла немцев. Странно, что они были так непредусмотрительны, ведь оружие лежало совсем рядом с ними.

И Рита их убила. И того, без каски, тоже убила. Убила… Жестоко, яростно. И теперь они лежат в крови, мертвые, убитые ее, Ритиными руками…

Автомат упал из ее рук. Она посмотрела на свои ладони. В крови. Испачкалась кровью того, что прикладом била.

А утренняя заря, ее свет, проникал в открытый лаз на крышу, и оттуда было все слышно, что происходит во дворе. Там было относительно тихо. Грохота не было.

-Немцы на крыше!..- послышался гулкий голос со двора. Рита, высунувшись из лаза, сделала усилие и крикнула:

-Их здесь нет!.. А мы победили?..

Под ней было поле боя, усеянное трупами и воронками от гранат. В лесу дымился подбитый самолет.

-Ура! Ура! Ура!- донеслось снизу, и Рита поняла, что они победили.

***

Они победили. И стрелковая дивизия тоже.

Но были и грустные моменты. Синицыну ранило и она, после троекратного «Ура!», из последних сил вылезла из воронки. Ее сразу поместили в почти разрушенный отсек, который служил лазаретом. И только тогда, лежа на больничной койке, Марина Синицына поняла, что для нее начинается черная полоса жизни. Она подсознанием чувствовала, что следует проявлять осторожность. И, хотя Синицына была еще молода, она знала, что ей нужен приемник…

Убили Наташу Пахоменко. Ее зацепило гранатой, и в одно мгновенье ее не стало. Рита не могла представить, что Наташи, которая накануне спрашивала о храбрости, уже нет… Это было выше ее разума. И совсем недавно Смелова узнала о гибели Степы Мерцалова. Того самого Мерцалова, что тряс ее за плечи и орал на нее, чтобы она бежала и звонила в стрелковую дивизию. Из ее головы не выходило это грязное лицо с беспокойными, но с то же время уверенными глазами…

Катя Власова, Аня и Васильев остались живы, только Аня чуть подпалила волосы, Катя разорвала колено, а Васильева легко ранили в плечо.

Трупы со двора убрали, но следы горячего и жестокого боя остались, и Смелова первое время даже боялась туда выходить.

Утром Рита, стоя у ручья санатория с Аней и Катей, умывалась холодной ключевой водой. Через пять минут им предстояла утренняя зарядка с Васильевым. Конечно, потом к ним присоединятся Булат и Леня.

-Смелова!- раздался голос Васильева,- тебя Синицына вызывает. Ей надо с тобой поговорить.

Рита, посмотрев на Аню и Катю и пожав плечами, побежала в лазарет.

Синицына выглядела бледно и измученно, и Рита, войдя в палату, застыла в дверях. Она узнала Синицыну только по ее острому, железному взгляду, а все остальное было не ее…

-Что встала! Садись,- тихо и твердо сказала Синицына, показав глазами на стул около ее кровати.

Смелова осторожно села и молча уставилась на бледную и безмолвную Синицыну. И сразу вспомнила все. Как все было, с чего начиналось. Вспомнила их борьбу глазами, свое первое задание, свою вторую дезертацию, о которой никто ничего не знает…

-Рита, возьми меня за руку,- приказала ей Синицына, и Рита взяла ее холодную руку.

Они долго смотрели друг другу в глаза и молчали. Рите на один миг показалось, что в глазах Синицыной отразилось что – то ей несвойственное… Боль или еще что – то…

-Товарищ капитан,- начала было Рита, но Синицына ее прервала:

-Не называй меня так. Мне хочется, чтобы ты называла меня просто Мариной.

Рита только что узнала, что Синицыну зовут Мариной, и, слегка удивившись, продолжила:

-Марина… - ей было непривычно так называть Синицыну,- что ты… хотела?

Синицына опять глубоко посмотрела на Риту, и, не изменяя интонации, приказала:

-Расскажи мне честно, что было в ту ночь, перед боем?

Смелова смутилась и опустила глаза.

-Говори,- приказала Синицына.

-Я убежала из штаба,- тихо ответила Рита.

-Зачем вернулась?- с издевкой в голосе спросила Синицына, а Рита медленно опустила ее руку.

-Возьми меня за руку,- приказала Синицына,- ну, так что? Зачем вернулась?

-Я не могла допустить того, чтобы всех вас убили, у меня был шанс всех спасти!- с отчаяньем в голосе почти закричала Рита,- и я это сделала ради вас! Ради вас я вернулась! Ради вас я этого немца прикладом убила! И теперь вы можете расстрелять меня, как товарищ Сталин приказал!..

-Рита, посмотри на меня,- тихо сказала Синицына,- никто про твою дизертацию не знает. Лишь я и ты. И я об этом никому не скажу. И даже больше: я отдала Васильеву приказ о присвоении тебе звания ефрейтора. Это будет мой тебе прощальный подарок.

-Как?- замерла Смелова,- почему прощальный?

-В мои годы рано об этом думать,- задумчиво сказала Синицына и отвела глаза,- я еще молодая, но я знаю, что не доживу до конца войны. Чувствую я свою смерть, душой чувствую. Рана у меня тяжелая…

-Вы не можете умереть!- отчаянно прервала ее Рита, чувствуя, что к горлу подступает тугой комок.

-Почему?- грустно усмехнулась Синицына,- все мы смертны. И не называй меня на «вы»…

Она тяжело сглотнула и пристально уставилась на Риту. Смелова испуганными глазами смотрела на бледное лицо, иссохшие губы, впалые щеки… А совсем недавно она была живой. Именно живой, ведь сейчас ее лицо было мертвым. И Смелова поняла, что Синицына говорила правду. Скоро она умрет. А сейчас ее что – то держит на этом свете… Но что?

-Что тебя держит?- осторожно спросила Рита, сжимая руку Синицыной.

-Вы, Рита, вы,- слабо ответила она, устало прикрыв глаза,- вы, девочки… Я вас сама набрала и сама должна убедиться, что для разведки вы готовы… Ведь теперь Васильев будет вами командовать,- Синицына тяжело вздохнула и широко распахнула глаза,- я же нетрудоспособная…

Смелова хотела возразить, но Синицына не дала ей этого шанса:

-Молчи, Рита. Я знаю, что ты скажешь. И вот еще – настало время тебе сказать, что мне нужен приемник… И это ты Рита, я хочу чтобы ты заменила меня на этом свете и доделала то дело, за которое я стояла… Поэтому ты должна быть храброй. А теперь иди к Васильеву. Для храбрости нужна еще и сила. Иди.

Смелова отпустила ее руку и встала со стула. И тут же на нее обрушилась пустота и дикое одиночество. Будто впереди темная лестница, а сзади обрыв. И глаза Синицыной, не выражающие ничего, разве что только грусть… Рита посмотрела на нее, кивнула головой и быстро вышла из комнаты. По коридору, на зады санатория она бежала. И хорошо, что слезы не текли, а то что бы подумали Катя и Аня?

Но они ни спросили ни слова. Просто все вместе побежали утренние три километра. С Булатом и Леней.

А после обеда Рита стала ефрейтором Смеловой.

***

Катя Власова, Аня и Рита стояли на холме у могилы. Вокруг простилались сине – зеленее леса, кое – где виднелись березки с уже почти пожелтевшими листьями. Была середина сентября 1941 года. Уже чувствовалось приближение осени, по ночам лес наполнялся леденящей прохладой, а утром, на лесной беговой трассе изо рта девчонок валил пар.

В течение этого месяца девушки ежедневно выбегали на трассу, делали зарядку. В строго установленные часы тренировок суровый Васильев учил своих трех подопечных всему. Они лазали по деревьям, рыли окопы. Ползали с автоматами, стреляли в мишени, проходили лабиринты и ориентирование, стояли в карауле… Всего не перечислить. Васильев гонял всех одинаково, хотел чтобы получились хорошие разведчицы. Но особенно он отмечал Власову. Она старалась, у нее все хорошо получалось, у нее было много силы, в борьбе она могла завалить Булата….

-Все,- тихо сказала Аня,- завтра мы идем туда, куда нас планировала послать Синицына.

Катя и Рита молчали, хмуро смотря на могилу…

Капитан Красной Армии Марина Синицына умерла на следующий день после разговора с Ритой. Она умерла тихо, без единого звука, устало закрыв глаза, и подумав: «Я не увижу их в бою. И не дам совет, и не пожалею теперь…». И мысли просто оборвались, душа покинула сильное тело Синицыной. И в последнюю минуту на глазах ее появились слезы. Ее первые и последние слезы на высохших глазах. Синицына оставила их после смерти, эти слезы были ничтожны, но честны и правдивы…

Похоронили ее недалеко от санатория, на красивом холме, откуда было видно все: и лес, и санаторий, и далекую речку без имени. Без имени, такая же, как и Марина Синицына. На деревянной табличке выжгли простое «Здесь похоронена русская солдатка». И все. Но все, кто знал ее, будут помнить ее суровую доброту, ее храбрость и ее благородное сердце…

-Она нас благословит,- выдавила Власова и отвернулась.

Рита молчала. К горлу подступал комок, в носу щекотало.

-Пойдемте отсюда,- преодолевая слезы, сказала она,- Синицына не любила долгих расставаний.

Коломейцева, шмыгнув носом, кивнула, и они пошли к санаторию. У всех троих на душе было очень тоскливо и печально, и шли они, злобно пиная опавшие листья и пожухлую траву.

Рита была взбудоражена смертью Синицыной. У Смеловой было такое чувство, будто она потеряла мать, и она никак не ожидала, что Синицына умрет так быстро, так скоро… И так неожиданно покинет их…

Около входа в санаторий их ждал Васильев. Очевидно, он ждал долго, и, может от этого, выглядел слишком сурово. В последнее время, после смерти Синицыной, после ухода в разведку Булата и Лени, Васильев стал задумчивый и суровый. Если бы не отряд зенитчиков, прибывших в штаб, Васильев бы совсем одичал. Но в его суровости скрывалось и другое: его повысили в звании, он стал капитаном, и теперь был начальником штаба. А молодые зенитчики по ночам, а бывало и по утрам, яростно лупили по немецким бомбардировщикам. Бывалые артиллерийсты только сидели и, закуривая, наблюдали, как в небе немецкий самолет, издавая странный звук, летит в лес, и из него, из самолета, на парашюте выпрыгивает летчик, и зенитчики его превращают в дуршлаг. Но сегодня утром артиллерийсты вместе с орудиями ушли на задание, и Васильев опять ходил суровый. А молодые зенитчики смеялись и рассказывали анекдоты про фашистов.

-Мне поговорить с вами надо,- хмуро сообщил Васильев,- в мой кабинет, товарищи бойцы.

Катя Власова заметно заволновалась. Но Рита и Аня не придали этому никакого значения, они были погружены в свои мысли. А Катя все предчувствовала и упала духом. Все потеряно.

Васильев плотно закрыл дверь, велел сесть Ане и Рите на скамью, сам сел за стол и строго посмотрел на Власову. Она опустила голову. Смелова и Коломейцева недоуменно за этим наблюдали.

-Вот теперь, боец Власова, ты мне подробно расскажешь о своей жизни,- приказал Васильев,- начинай с самого начала.

-Я родилась в Ленинграде в 1922 году,- начала Катя медленно, но четко, гордо подняв голову и глядя в окно,- мой отец Афанасий Власов был белым офицером, мать…- она запнулась,- Анна Власова…

Аня и Рита переглянулись. Они ничего не понимали, а Катя тем временем замолкла.

-В чем дело, Власова?- спросил Васильев,- как, говоришь, маму звали?

-Анна Власова,- повторила Катя чуть дрогнувшим голосом.

-Ее звали Аннет Карловна Штумцель, она была коренной немкой. Беженка из Германии,- пояснил Васильев,- и после гражданской войны твои отец и мать сбежали в Германию, где твой отец, настоящее имя которого Адольф Штумцель, служил в иностранной разведке. Потом они уехали в Ленинград, где родилась ты, Кэтлин Штумцель.

Власова вздрогнула и вся как бы сжалась. Того она и ожидала. Она предвидела то, что скоро все узнают то, что она немка. Синицына знала, и унесла эту тайну с собой в могилу. А Васильев как – то все это узнал и теперь все… Кате он не поверит.

Да, Власова была немкой, Кэтлин Штумцель, но как уже 5 лет жила в СССР, знала русский язык и теперь воевала за Советский союз. Власова и ее мать жили под Брянском при колхозе, обе были доярками. Катя за эти пять лет облазила весь лес, знала его как свои пять пальцев, даже ездила верхом на лошади. Немецкий язык начал потихоньку забываться и Катя начала чувствовать себя настоящей русской.

Рита и Аня сидели и смотрели то на Катю, то на Васильева, не зная, кому верить. Катя мельком взглянула на них. В этом взгляде было столько горечи и обиды, что Смелова сразу все поняла. Поняла, что Катя Власова не врет. А не врет в том, что искренне хочет победы СССР, что не помогает фашистам, что она вовсе не разведчик, закинутый немцами к русским.

-Товарищ капитан,- решительно встала Смелова,- я хочу взять бойца Власову с собой в разведку. Под мою ответственность.

Васильев пристально посмотрел на Риту, а Катя резко подняла голову и с надеждой в глазах уставилась на нее. Аня потеребила Смелову за рукав.

-Товарищ капитан, если капитан Синицына доверяла Власовой, то и мы можем ей доверять,- громко сказала Рита и повторила,- под мою ответственность.

Васильев махнул рукой:

-А, бери! Идите тогда одни, без меня.

-Так точно!- выпалила Рита.

***

К вечеру в штаб вернулись Леня и Булат. Гафаров был сильно ранен. Это было чудом, что они вернулись. А Леня целый час просидел в кабинете у Васильева и вышел оттуда грустный.

Леня Борисов был родом с Севера, из Дудинки. Семья у него была самая обычная: папа рабочий, мама врач и сестренка двенадцати лет. Жили дружно, друг другу во всем помогали. Но война разрушила все: Леня ушел в военкомат почти сразу же после известия о войне, и уже 26 июня его направили в Минск. Его отца направили в другой город, мать, как медработника, тоже направили куда – то за Урал. Сестру на фронт не брали, она осталась в тылу и пошла работать на завод. Какая же она была маленькая для этого… Так и распалась дружная семья.

В Минске Леню перехватил Васильев и теперь, после своей первой разведки, после ранения Булата, после его столкновения со смертью, Борисов понял, что все зря, что все на этой войне понятно, что… В общем, этих «что» было слишком много. Так много, что Лене взгрустнулось.

Он шел к девушкам. У него было два письма для них. Одно было адресовано Рите, а другое Ане.

-К вам можно?- постучавшись, спросил он и, услышав нестройный хор «Можно», толкнул дверь.

-У меня тут это… письма для вас,- почему – то стесняясь, сказал он, протягивая письма,- одно санитарочка из Киева быстренько набросала, плакала что - то сильно, про тебя, Рит, спрашивала… А другое прапорщик написал, Виктором звать…

Леня что – то бурчал, а Рита, взяв письмо, отошла к окну. Бумажка была сложена треугольником, было адресовано ефрейтору Смеловой… И вдруг сердце Смеловой быстро заколотилось, руки распечатали бумажку, и Рита поняла, что писала ей Надя, ее родная сестра.

Рита читала и улыбалась. Надя торопливым почерком писала, что у нее все нормально, что в Киеве тоже все так относительно… Писала что мама заболела, а из рядом нет… Писала, что скучает и, узнав о бомбежке поезда до Минска, не надеялась больше не встречу, да и вообще…

Рита оторвала глаза от письма и посмотрела вдаль. А там была видна могила Синицыной… «Вот так, Марина, мне сестра написала, Надя… Хорошее имя – Надежда,»- подумала Рита. Ее мысли прервал визг Коломейцевой за спиной. Ей написал ее отец.

Рита повернула голову и сразу увидела печальные глаза Кати Власовой. Глаза у нее были необыкновенные – большие, влажные, грустные – грустные, как у коровы… Катя невесело улыбалась и смотрела перед собой. Наверное, пыталась думать о чем – то отвлеченном, но это плохо у нее получалось.

-«А вчера, Анюта, ходили в наступление,- взахлеб читала Аня,- Анюта, ты сама как? Храбро себя ведешь?»

Да, старший Коломейцев никогда не умел излагать свои мысли на бумаге.

А этот взгляд Кати Власовой навсегда врезался в сердце Риты. Кате никто никогда не напишет, родных у нее нет. Мать и отца расстреляли в начале войны. Она одна, и лишь за немецкое происхождение ее хотят расстрелять. И только Рита может ее защитить…

***

Все. Васильев отправил их в путь, с каким – то недоверием смотря на Катю. Да и вообще ко всему отряду он относился так. Зеленые еще, неопытные…

-Ваша задача,- пояснял Васильев, закуривая,- дойти до Москвы до конца сентября, проникнуть во вражеский лагерь, в горячую точку… И действовать, вы ведь разведчики.

-Так точно!- крикнули девушки и подтянулись.

-Ну все. Пробирайтесь к Москве,- грустно сказал Васильев.

Аня, Рита и Катя, последний раз взглянув на своего наставника, пошли по песчаной дороге. Навстречу неизвестности…

Дата добавления: 2015-08-29