спустилась с холма и быстро приближалась к дому знакомая ма-
шина. Внизу он увидел Виолу, улыбнулся и снова посмотрел на ма-
шину. Удивительный момент, когда в поле зрения двое, но в то же
время ты почти совсем их не видишь. Разглядеть выражение их
* У. Шекспир. Сонет 105. (пер. С. Маршака)412
ЧАСТЬ III. ГЛАВА IX
глаз, их лиц невозможно. Но ты знаешь, что сейчас они думают
друг о друге. Знаешь, что волнует их. Ты наблюдаешь момент, ко-
торый им задумала их жизнь, который, по большому счету, только
судьба и видит, но тут вдруг тебе по непонятной причине выпала
честь стать наблюдателем наравне с ней. Тихим, безмолвным, лю-
бящим, надежным, молчаливым. Сохранить этот миг в душе —
только это ты и можешь. Сохранить. Сохранить этот миг.
— Джим!
Этот жест зазвучал над головой высоким, ясным, стремитель-
ным форте, когда она бежала к нему, раскинув и вытянув руки, ла-
донями вверх, словно она не только тянулась, но и указывала ими
всему простору вокруг «Это он! Это ты! Ты вернулся! Вернулся
домой!»
Этот жест стал главной фразой и темой симфонии «Ля Фениче».
Из дневника Виолы Эджерли
Вечером, после ужина, а точнее говоря, уже ночью, когда всё об-
судили, отсмеялись и разошлись, Джим взял меня за руку и провел
на лужайку перед домом, где еще десять минут назад мы, можно
сказать, на ощупь, ради смеха в темноте во что-то доигрывали.
Там до нас не дотягивались длинные полосы света из окон.
Джим притянул меня за руку так, что я уткнулась носом ему в грудь.
Он мягко обнял меня, и мы, прижимаясь друг к другу, медленно
закружились, покачиваясь на волнах травы.
— Мы давно танцевали под звездами?
— Если считать с 1597 года…
Он улыбнулся.
— Это мы можем.
— Год? Наверное, год?
— Непростительное легкомыслие.
Сверху раздался звук открывшегося окна. На самом верху в окне
Тима горел свет. Его узкий силуэт казался совсем мальчишеским.
— Вам сыграть?
Он сказал тихо, но так, чтобы мы его услышали. Филигранная
точность передачи звука.
— Тим, кто-то до нас танцевал под твой аккомпанемент? — спро-
сил Джим.
— Вряд ли.
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Он заиграл дуэт «Мы вместе» из комедии «Много шума из
ничего» в постановке Национального театра: «Как Шекспир
и стихи, как перчатка и рука, как птицы одного полета — мы вме-
сте». Что еще он мог нам подарить?
Я заметила зарево далеко над лесом.
— Что там светится?
— Лондон.
— Так близко?
— Просто он очень яркий. Послушай, давай-ка уедем отсюда вдвоем.
— В Бристоль?
— Да.
— Я прислонилась к его плечу: «Вчетвером».
— Нет, вдвоем, оставим всех МафЭнФоЛиТимов здесь, а сами
сбежим…
— Вчетвером, Джим. Оставим всех МафЭнФоЛиТимов здесь, а сами сбежим…
— Да нет, вдвоем, без Уилла и Сью.
— Вчетвером, без Уилла и Сью.
Он замер.
— Слава Богу, Джим! У тебя семь пядей в твоем… лбу…
— Не может быть…
— Может. С нами — может.
Я ждала двойню.
— Прочти что-нибудь, — прошептал Джим, закрывая глаза.
Я прочла.
Видишь? — Смотри и не спи! —
В городе звезды горят.
И, по стеклу наследив,
Тает фонарь января.
Ночь, как вселенной плечо.
Дремлет. Как голубь в гнезде.
Стало дышать горячо.
Мир потянулся к звезде.
Потусторонних телес
Вес обратится во прах.
ЧАСТЬ III. ГЛАВА IX
Овен в огне и Телец
Канули в нильских песках.
Озеро рыб золотых —
Зерна пшеницы в воде.
На побережье затих
Город Завета во мгле.
Помни, чтоб сон превозмочь —
Зимний не долог удел —
Мир — Вифлеемская ночь,
Мир — Елеонский предел.
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Глава X
Сегодня все проснулось в снегу: разноцветные деревья, зеленый
газон, хризантемы, словно припудренные и засахаренные, вода
под кусками прозрачного льда, напоминающая колу со льдом, листья слив и яблонь, которые, нежно постукивая, осыпались
сквозь засыпающие ветви, черепица, дышащая паром под солн-
цем, уже обдающим всю заморозь горячими лучами.
Что может быть приятнее удовольствия пройти по стынущим
и отогревающимся полям, покрытым хрупкой и ломкой корочкой
с треском крошащегося инея. Надышавшись холодным чистым
воздухом, наслушавшись его звенящей тишины и будто омолодив
кожу шокирующей смесью солнца и льда так, что на скулах по-
явился осенний яблочный румянец, мы вернулись домой.
Город затих, все разъехались,
Смолкли, отложены встречи,
Дома еще не натешились
На неразмеченный вечер.
Босиком, в серых льняных штанах, в моей любимой ковбойке
Джима я сижу за письменным столом в библиотеке. За окном —
перламутровая дымка раннего декабря. В доме тепло. Джим пря-
чет меня здесь, да я и сама с удовольствием скрылась в этой старой
английской норе. Мне предписан покой.
Наступает Рождество. Все съезжаются. Наши родители уже
здесь.
Уходящий год был плодотворным. В первых числах Нового года
выходит фильм. Я просматриваю съемочный журнал Джима. Мы
работали двести семь дней.
Интересное, замечательное время.
Джим приехал из города.
ЧАСТЬ III. ГЛАВА X
— Как ты?
— Вот, читаю, что мы натворили за год. И с этим жаль расста-
ваться.
— Теперь нас ждет другое. Готовься к сообществам — «за»
и «против».
— «За», Джим, только «за».
— Знаешь, я думаю, может, сделать паузу с фестивалем. Засесть
здесь с тобой и венецианцами, никуда не мотаться?
— Ты устал. И волнуешься. Кроме того, Тим придумал что-то
новое, ты же знаешь.
— Да, он звонил. Я не стал допытываться. Когда он приезжает?
— Завтра.
Тим всегда приезжал к Рождественским чтениям. Он еще в но-
ябре начал подготовку, взяв с меня обещание не вникать ни во что
и предоставить ему полную свободу.
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Глава XI
декабря в концертном зале Эджерли-Холла состоялась
премьера. Тим Тарлтон впервые дирижировал своей симфо-
нией La Fenice*.
Тим попросил меня уделить ему несколько минут перед выхо-
дом на сцену. Я удивилась, зная, как он щепетильно относился
ко всему, что могло нарушить его состояние перед выступле-
нием. Голос его не слушался, он, сжав мою руку обеими ладо-
нями, сказал:
— Эта симфония — тебе.
Я хотела было ответить, но он быстро продолжил.
— Подожди, послушай, меня. Ви, я хочу сказать, что значит для
меня музыка, которую ты сейчас услышишь. Она о том, как я
нашел тебя. Я боялся, что тебя вообще нет на свете. А потом мы
познакомились. Я не хочу выстраивать догадки и мистические
предположения, почему именно ты оказалась единственным че-
ловеком, с кем я могу быть самим собой. Ты одна без усилий, про-
сто потому, что схоже устроена, понимаешь и видишь. И сейчас
ты знаешь, как трудно мне говорить.
Он сжал мою руку, склонился над ней и, распрямившись, осто-
рожно еще раз пожал. Через минуту это прикосновение переда-
лось его скрипке.
Я видела, как он красив за дирижерским пультом, и думала обо
всех нас — Джиме, Мартине и Энн, Форде и Линде и о нем. Линда
для того однажды запела, чтобы покорить сердце изысканного, недоступного Форда. Маффин только для того когда-то занялся
спортом, чтобы произвести неизгладимое впечатление на жен-
ственную, впечатлительную Энн. Джим написал свою книгу, чтобы найти меня. Я впервые когда-то написала свою первую
* Феникс (итал.) (прим. автора)
ЧАСТЬ III. ГЛАВА XI
строку, чтобы войти в его жизнь. Тим написал свою симфонию
с посвящением «Моим друзьям». Этот концерт — признание всех
всем в том, что мы живем, испытывая друг к другу чувства, напол-
няющие нашу дружбу. Старомодные друзья, супруги, артисты.
Первого января все снова встретились у нас. К вечеру Тим от-
крыл рояль. Думаю, он сыграл нам весь танцевальный репертуар, какой знал. Фокстроты, квикстепы, музыка тридцатых годов, то, в чем Линда и Форд прославились как мастера. Да и мы с Джимом
тоже. Немало вечеров мы протанцевали под эти мелодии в Вест-
Энде. Только в этот раз я была зрителем и сидела на банкетке
рядом с Тимом. Джим стоял рядом. Сью и Уилл, казалось, были
в десяти местах одновременно. Энн, стоя сзади, обнимала за
плечи Мартина, сидевшего на диване. Было хорошо – в нашей
компании появился еще один родной человек — Тим Тарлтон.
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
Глава XII
Апрель. Для Виолы это было время исполнения надежд. Если
Уилл родился осенью девять лет назад, как они с Джимом и надея-
лись, копией своего отца, то теперь — Виола очень хотела этого, но стараясь не выдать своего желания — эти двое появились на
свет со всеми приметами того, что вырастут, как две ежевичные
ягоды, созревшие на одном стебле, похожими на маму. Виола Бе-
атриче Флора Эджерли и Джеймс Бенедикт Энтони Эджерли.
Она с детьми вернулась в Норфолк после первых недель их жизни, проведенных в городе. Джиму показалось, что появление на свет ка-
реглазых Бетти и Джека сбросило не меньше десяти лет с ее и без того
моложавой внешности. Виола почти не изменилась с тех пор, как он
впервые увидел ее во дворе Гильдии печатников и газетчиков.
Джим перед их возвращением в Эджерли-Холл приготовил осо-
бый подарок.
Из дневника Виолы Эджерли
Джим держал меня сзади за плечи и вел перед собой. Я слышала, что Эмили и Геральд, Мэри и Энтони — наши родители, шли за
нами и посмеивались. Только что Джим попросил меня выпол-
нить его просьбу. Он завязал мне глаза платком.
— Это ребячество.
— Надеюсь, ты так не будешь говорить, когда увидишь то, что
увидишь.
— Долго еще идти?
— Совсем чуть-чуть. Еще немного. Стой.
— Можно снимать?
Он медленно стянул косынку.
— Открой глаза.
Я открыла сначала левый, затем правый глаз и подняла голову. Мы
стояли на втором этаже в нашем крыле, справа от библиотеки, 420
ЧАСТЬ III. ГЛАВА XII
перед дверью. Это была вторая спальня для тех, кто не спит, или
предпочитает уединение в ночные часы. Мы с Джимом ею не поль-
зовались. На двери висела записка, вернее сказать, вывеска наподо-
бие табличек «Закрыто\u1054?ткрыто», написанная размашистым
почерком моего мужа — «Своя комната». Открыв дверь, я увидела
свой мир. Свой стол, свои книги, свои компьютеры и другие вещи, пребывавшие в разных местах дома, порой забытые и даже потерян-
ные, но очень нужные. Часть комнаты занимала детская. Со време-
нем Бетти и Джек переселятся в свою детскую, но сейчас они будут
жить в «Своей комнате». В пространстве, где можно быть собой.
— Вы не ошиблись, миссис Вулф. И все-таки вы не ошиблись.
Сегодня три месяца, как мы живем в «Своей комнате». Близ-
нецы уснули. Я села за стол. Полузакрыв глаза, я втянула засто-
явшийся накопленный, точно в фамильной шкатулке, запах
лоснящейся мелованной бумаги, краски и обреза, сшитого и про-
клеенного корешка. Я раскрыла новый, только что вышедший, роман Джима «25 марта». 25 марта — день основания Венеции.
Я сижу в своем деревенском доме. Смотрю на закат — мое люби-
мое время суток любимого времени года и любимое состояние
света в природе. Стараюсь писать, но не могу сосредоточиться.
Все есть: кисти, палитра, на которую я уже выжала краски для за-
думанного сюжета. Есть персонажи, их облик, оттенки, голоса, даже реплики. Нет завязки. Несколько месяцев я размышляю над
ней. Джим убеждает меня, что персонажи, даже только задуман-
ные, начинают жить своей собственной незримой, еще никому
неведомой, жизнью. Они сами расставят маяки на своем пути, не
желая оставаться невидимками, и приведут к исходным, главным, ключевым и узловым сценам. На моем рабочем столе, за книгами, стоящими по обе стороны лампы, лежат чистые листы и ждут. Это
ни с чем не сравнимое чувство творческого предвкушения и при-
тяжения. Я хочу написать книгу о своих друзьях.
Ночью Виола не могла уснуть. Они долго говорили с Джимом.
Потом наступила тишина. Они лежали, обнявшись, грея друг
друга. Почувствовав, что сон скоро придет, Джим заговорил тихо, медленно, делая большие паузы, будто рассказывал быль или пел
колыбельную.
СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН
В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,чем к холоду, к плоской поверхности более, чем к горе,младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;мело, как только в пустыне может зимой мести.
Ему все казалось огромным: грудь матери, желтый пар
из воловьих ноздрей, волхвы — Балтазар, Гаспар,Мельхиор; их подарки, втащенные сюда.
Он был всего лишь точкой. И точкой была звезда.
Внимательно, не мигая, сквозь редкие облака,на лежащего в яслях ребенка, издалека,
из глубины Вселенной, с другого ее конца,
звезда смотрела в пещеру. И это был взгляд Отца*.
В день, когда родились Бетти и Джек, Тим Тарлтон вернулся в Лон-
дон после длительных гастролей по Японии. Напряжение последних
дней не было связано с работой. Это было предчувствие. Когда зазво-
нил телефон, он с недоверием посмотрел на него и, приглядевшись
внимательнее, убедился, что это был тот самый номер. Ее номер.
Он нажал кнопку и секунду помедлил, прежде чем сказать
«Тарлтон».
— Тим.
Пауза. Он словно проглотил все слова, в горле пересохло.
— Флора?
— Ты уже в Лондоне?
— Сегодня прилетел.
— Я почувствовала, что ты здесь. Нам надо встретиться. Завтра.
Пауза.
— Тим?
Пауза.
Несколько секунд он отстраненно смотрел на телефон. Он рас-
терялся. Было время, когда он решил, что все перегорело. Верил
в это и не верил.
— Я слышу, — мгновение он молчал, опустив глаза, потом взглянул
прямо, точно заметив что-то, и медленно добавил. — До встречи.
* Бродский И. Рождественская звезда.
Сообщество читателей
романа «Серебряный меридиан».silver-meridian.livejournal.com
ФЛОРА ОЛЛОМОУЦ
СЕРЕБРЯНЫЙ
МЕРИДИАН
Сообщество читателей романа «Серебряный мередиан».silver-meridian.livejournal.com
Редактор Ю.В. Подпоренко
Дизайн Е. Ходеев
Компьютерная верстка А.А. Замуруев
Корректор Е.Н. Куткина
Подписано в печать 19.07.2013
Формат 60x90/16
Бумага мелованная
Печать офсетная
Усл.-печ. л. 26,5
Тираж...
Заказ...
Изд. № 4-058
Издательство «Галарт»
, Москва, ул. Черняховского, 4а
Тел./факс (499) 151-25-02
Отдел реализации: Тел.: (499) 151-12-41.galart-moscow.rumail: galart@m9com.ru
ОАО «Можайский полиграфический комбинат»
, г. Можайск, ул. Мира, 93
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |