Маг и его Тень. Рождение Мага (гет) 55 страница

Крис молчал. Тоже как-то странно, напряженно. Да что же тут творится? Гарри раз за разом перечитывал договор в поисках того, что так не понравилось Грабцвергу и Крису. И не находил. Наконец друг по-прежнему молча указал на строчку в самом низу документа. На левой руке блеснул подарок и символ признательности клана, и гоблин чуть улыбнулся.

Дата совершения сделки. Пятое ноября тысяча девятьсот восемьдесят первого года.

* * *

Хогвартс, усыпанный пушистым снегом, казался нереальным, словно игрушка в хрустальном шаре. Того и гляди с неба вместо снежинок посыпятся серебряно-золотые искры и звезды. Может, так казалось потому, что он слишком привык к грани и теперь слышал ее хрустальные переливы даже в беззвучном кружении снежинок. Правда, грань слишком старалась понравиться и оттого липла к пальцам как сладкая вата. А Хогвартс просто жил в сияющем трепетании магии и изливал ее в окружающий мир вместе со светом из заиндевевших окон.

Рон и Гермиона встретили его на станции и очень обрадовались, увидев друга совершенно здоровым. Крис без зазрения совести вручил рыжему чемодан.

— Как Рождество? — вежливо поинтересовался Гарри.

— Скучно, — улыбнулся Рон. — Я остался в замке и всю неделю ждал, когда вы приедете. Зато нашел пару классных книжек в библиотеке. Ты непременно должен их увидеть, Гарри. А как там Дурсли?

— Как обычно, Рон, все как обычно. Но у нас была великолепная елка, — солгал он.

— Неужели? — заговорила Гермиона. — Я звонила, и твой дядя сказал, что в Литтл Уингинге ты не появлялся. Где ты был на самом деле, Гарри?

Она с подозрением прищурилась, всмотрелась в его лицо, будто была обучена распознавать малейшую ложь по едва заметным движениям губ и век.

— Пил с Геллертом Гриндевальдом, — честно признался Гарри.

— Да ладно тебе, дружище! — хохотнул Уизли, хлопнув его по плечу свободной рукой. — Нам-то мог сообщить, что тебе опять надо в Мунго, чтобы долечиться.

Гарри, долечить которого вряд ли вообще было возможно, особенно когда речь шла о стиле жизни и образе мышления, неопределенно пожал плечами. Нельзя же все время врать, в кои-то веки и ему надо сподобиться на откровенность.

«Мне верят, когда я лгу, и не верят, когда говорю правду, — шутливо посетовал Гарри. — Что делать?»

«Обманывай, и станешь достойным человеком», — посоветовал Крис. Абсурдно, но в то же время и вполне логично.

Министерство так и не нашло Сириуса Блэка, коего до сих пор полагало виновником уничтожения гостиной. Зато невыразимцы установили, что арканы Хогвартса пришли в движение в ответ на всплеск темной магии, а директор получил серьезные повреждения, пытаясь спасти учеников от шквала силы. Считалось, что сам Блэк был испепелен арканами прямо на месте, но официальных заявлений не выдвигалось. Дементоры по-прежнему патрулировали лес, питаясь неизвестно чем и поражая осведомленных об их повадках примерным поведением и поистине ангельским терпением. Присцилла Нотт постоянно пропадала у заледеневшего озера или углублялась в чащу, следя за стражами Азкабана. Работники Отдела тайн и авроры покинули школу. Снейпу, против которого не нашлось ни одной улики, позволили вернуться к преподаванию, но для Люпина дорога в Хогвартс была закрыта. Защиту все еще преподавал Далмош, дряхлый, медлительный, с выцветшими полуслепыми глазами. Далмош, который зачем-то встретил его в холле и проводил до самой гостиной. Нападения Гарри не опасался, а если бы оно и состоялось, старик все равно не смог бы помочь.

Из спальни убрали две кровати, от чего она стала выглядеть просторнее и еще неуютнее. Стоило переступить порог, как у Гарри возникло тягостное ощущение. Словно время здесь навсегда остановилось на том моменте, когда Химера впервые показала клыки. Зато самой Химере в подземельях нравилось. Она тенью выскользнула из сознания носителя и расположилась на кровати, лениво помахивая хвостом. Гарри уже слишком привык к ней, чтобы обращать внимание. Чрезмерное количество когтей, шипов и клыков теперь казалось не страшным, а скорее нелепым. Кроме того, Бестия вела себя очень даже тихо и мирно. Никого не трогала, просто иногда выходила прогуляться. Пытаться погладить ее еще раз Гарри не решался. Словно по некоему молчаливому согласию они притворялись, что не замечают друг друга, и это в равной степени устраивало обоих. Ту же самую тактику Гарри избрал и для вопроса возвращения древней реликвии. Отправиться в Америку, где жил новый обладатель Сердца мира, раньше начала июля они все равно не могли, так что поездку пришлось отложить на несколько месяцев.

— Тебе следовало бы сдохнуть двенадцать лет назад, Поттер, — раздался за спиной захлебывающийся ненавистью голос.

Малфоя Гарри узнал только по недавно начавшему отрастать светлому ежику на голове. Лицо его скрывала маска из незнакомого легкого материала. Химеры он то ли не замечал (что было маловероятно), то ли она успела спрятаться.

— Хочешь еще раз попытаться исправить это досадное недоразумение? — тихо спросил он, намекнув, что прекрасно осведомлен о первой, почти удачной попытке избавиться от Мальчика-Который-Все-Никак-Не-Умрет.

Может, Малфой и пострадал из-за его неспособности контролировать Бестию, только что-то Гарри был не настроен его жалеть. Попытка убийства это не подножка, не тычок в спину и не заклинание склеивания ног. Гарри в любом случае не оставил бы ее без внимания. Малфой если не знал, то, по меньшей мере, догадывался, на что способен разозленный Гарри Поттер. Отказавшись прислушаться к голосу разума, он получил только то, что заслужил.

Какое-то время Драко с бессильной злобой хватался за палочку и жег противника ненавидящим взглядом, но все же сумел трезво оценить собственные возможности и вышел в коридор, хлопнув дверью. Гарри знал, что он не попытается напасть исподтишка, эта тактика еще на первом курсе не принесла плодов. Да и на прямой дуэли настаивать не станет. Но что мешает Малфою подстроить ему еще один-другой несчастный случай?

Гарри усмехнулся, порылся в сумке и, достав яблоко, с наслаждением впился в него зубами. Пожалуй, в первые несколько недель можно ничего не бояться, они понадобятся Драко для составления плана жестокой мести.

На следующий день он отправился в Хогсмид. Конечно, разрешения у него до сих пор не было, но в свете недавних событий оно казалось такой мелочью, что никто просто не стал обращать внимание на его отсутствие. Ясный морозный день омрачало разве что тихое недовольство Криса. Наставник не скрывал радости, когда узнал об увольнении оборотня, а теперь еще и не желал, чтобы Гарри с ним виделся. Люпин писал, что поймет, если Гарри не захочет приходить в «Три метлы», узнав о двойственной природе учителя. Самого Гарри подобные мелочи не волновали, можно подумать, он ничего страннее или страшнее оборотней в жизни не встречал. Но оборотень для него был одновременно и хорошим знакомым, и человеком Дамблдора. То есть с ним, как и с Хагридом, нельзя было быть собой, словно с Саашшесс, Крисом или Крысоловом, хоть и бывший учитель, и лесник были хорошими людьми и искренне желали ему счастья.

Люпин сидел за дальним столиком, грея озябшие пальцы о чашку чая. На его лицо падали косые лучи зимнего солнца, отчего морщины обозначались резче, а седина в каштановых волосах серебрилась морозной паутиной. Увидев Гарри, он с облегчением улыбнулся.

— Как ты, Гарри?

— Все в порядке, я уже совсем здоров. Они не должны были выгонять вас, профессор. Вы же ни в чем не виноваты.

К его удивлению, Люпин виновато улыбнулся.

— Нет, они правы. Я и правда могу быть опасен. Теперь, когда в школе нет Дамблдора, кто сможет остановить меня, если… — он внезапно осекся, по телу пробежала дрожь.

Перед глазами на миг промелькнуло чужое воспоминание: бледное, искаженное ужасом лицо незнакомого подростка. Гарри тоже вздрогнул и торопливо отхлебнул горячий чай. Не помогло, внутренности словно смерзлись и не желали оттаивать. Ментальная магия далеко не всегда являлась благом. Не спрашивать же профессора, кого и когда он укусил. Люпин неловко прокашлялся.

— Кстати, о Дамблдоре, после того мачта, когда на поле пришли дементоры, он попросил меня научить тебя кое-чему. Заклинанию патронуса. Я сначала не соглашался — не подумай, я хочу, чтобы ты был защищен, — просто оно очень сложное. Далеко не все взрослые маги могу его призвать, нужен как минимум средний предел первого октана. Но директор говорил, что ты очень способный молодой маг. Мы могли бы хотя бы попытаться… Конечно, если ты против, я не могу настаивать… — сбился он.

— Я не против. Я очень хочу научиться вызывать патронуса.

«Если это будет твоя гигантская змея, сам будешь с ним объясняться», — влез Крис.

«Если ты сам хотел научить меня чарам патронуса, надо было заняться этим заранее», — отмахнулся Гарри.

«Можно подумать, я тебя плохо учил».

«Прости», — и как у Криса так легко получалось заставить его чувствовать себя виноватым?

— Гарри, я очень рад, что ты меня не боишься. Поверь, это многое значит для меня.

Дальнейший разговор не задался. Люпин принялся выражать ему соболезнования в связи с несчастным случаем в подземельях, и Гарри поспешил откланяться. Возвращаться в замок не хотелось. Рон и Гермиона опять поссорились из-за своих питомцев, а сидеть в подземельях или в библиотеке в такой чудесный день было бы глупо. Он прошелся по улице, с наслаждением вдыхая морозный, колкий воздух, зачерпнул пригоршню снега и кинул снежок в сторону леса. Н-да. Дальность броска оставляла желать лучшего.

Но самым ярким впечатлением того дня стал Хагрид. Встретившийся на людной улице лавочек и магазинчиков великан радостно и басовито рассмеялся и неожиданно подхватил Гарри. В его объятиях подросток почувствовал себя столь же легким, сколь и недавно пущенный снежок. Разве что его самого Хагрид, если бы захотел, мог швырнуть куда дальше. Гарри до последнего не покидало ощущение, что сейчас лесничий, смеясь, начнет подбрасывать его в воздух, словно малое дитя.

— Слава Мерлину, Гарри, они отозвали дело! — ликовал он. — Клювик свободен!

Гарри не сразу понял, о ком идет речь. Значит, Люциус Малфой решил не трогать гиппогрифа. Вряд ли в нем вдруг проснулась любовь к природе, скорее лорд не пожелал тратить свое время и силы на животное, оцарапавшее сына, когда неведомо кто того же сына едва не убил. Гарри на его месте тоже в первую очередь занялся тем, кто представляет наибольшую опасность, и не стал бы размениваться на мелочи. Тем более что рука Драко давно зажила, а вот на лице остались шрамы, которые придется прятать под маской еще пару месяцев. По крайней мере, такие слухи ходили по замку. Что у Малфоя под маской на самом деле, и как долго еще продлится лечение, Гарри не знал.

— Поздравляю, Хагрид.

Ночью ему снилось, как министерство узнало о Химере и выдало Люциусу Малфою разрешение на ее уничтожение. Светловолосый лорд, измученный и бледный, раз за разом опускал на шею твари тяжелый топор, а та лишь заливалась издевательским хохотом. Затем Гарри вдруг снова оказался у стен Нурменгарда. Даже не вспомнив о воротах, он принялся карабкаться по стене башни, откуда-то зная, что встретит там Гриндевальда. Несмотря на то, что в реальности он лазил только по деревьям и заборам, а уж никак не по отвесным стенам, получалось неплохо. Но добраться до единственного окна он так и не успел.

Гарри вдруг осознал, что на самом деле мерзнет в кровати, так как одеяло упало на пол во время «восхождения», а январская ночь не располагает к ношению одной лишь пижамы. От нечего делать он достал то, что некогда называлось картой мародеров, и попытался разобраться в хитросплетении линий и бесформенных пятен разной плотности. Чем ближе к земле, тем темнее казались эти пятна, тем расплывчатее и прерывистее становились линии. Карта Северной и Астрономической башен изменилась не сильно, там всего лишь появились некие полупрозрачные завитки, но контуры стен были прорисованы по-прежнему четко. Зато в подземельях не осталось ни одного неискаженного участка. Так и не придумав, что бы это могло значить, Гарри уснул, положив голову на пергамент.

Уроки защиты, как и во времена Локонса, стали одними из самых нелюбимых у Гарри. Первое место, безусловно, занимало зельеварение. Пусть у него получались хорошие, качественные зелья, но торчать в лаборатории по нескольку часов, корпя над нарезкой ингредиентов или помешиванием зачастую зловонных отваров — увольте. Да и ядовитые реплики Снейпа не радовали. Гарри куда больше нравились заклинания. Обычно второе место в списке занимали прорицания (он уже должен был погибнуть не меньше пяти раз, так что иногда украдкой проверял пульс — а вдруг все-таки умер и не заметил?), но теперь их сменила защита. И Биннс, и Далмош читали лекции одинаково монотонными голосами, но у первого хотя бы не было привычки весь урок стоять над партой Гарри.

Далмош, как казалось, задался целью вывести его из себя и вообще вел себя подозрительно, что было заметно не только Гарри. Если у других курсов уроки протекали более или менее нормально, то золотого мальчика Дамблдора старый профессор окружил чрезмерной, удушающей опекой. По всеобщему мнению, он ни на шаг не отходил от Гарри, чтобы не дать слизеринцам возможности даже косо посмотреть на него. В основном они занимались теорией, но раз в неделю профессор приносил какое-нибудь в меру опасное существо. Гарри всегда был последним, кто проверял на вялой, равнодушной ко всему после нескольких циклов наложения и отменения заклятий твари свои навыки. В лучшем случае «опасное животное» пыталось уползти в клетку, в худшем — зажмуривалось с обреченной покорностью.

Но на уроках все только начиналось. Далмош, казалось, тоже обладал волшебной картой Хогвартса или наложил на Гарри следящие чары. Слизеринец не натыкался на профессора разве что в душевой или в Тайной комнате. Далмош провожал его из класса в класс, а потом и до гостиной, он непременно находился где-то неподалеку, пока Гарри сидел в библиотеке, и щедро давал ему баллы уже за то, что великий и несравненный Гарри Поттер почтил класс своим присутствием. Учитывая, что передвигался профессор с большим трудом и часто нуждался в отдыхе, а Гарри старался быть вежливым и воспитанным, дорога зачастую занимала немало времени.

В общем, больше всего его поведение походило на изощренное издевательство. От разговора с глазу на глаз или — в крайнем случае — заклинания профессора спасал только его преклонный возраст. Сто пятьдесят с лишним лет это очень и очень много. Тринадцатилетний волшебник подспудно чувствовал, что ему просто не хватает опыта, чтобы правильно разобраться в происходящем. Хотя был в таком расположении и плюс: Далмош превосходно разбирался в рунной и кровной магии, магической теории, а также всегда готов был поделиться некоторыми секретами, которые явно относились если не к какой-нибудь родовой, то, во всяком случае, точно к запрещенной магии. Это казалось странным, но Крис философски заметил:

«Даже если кто и узнает, о чем вы беседуете, человека, учившего самого Дамблдора, никто в Азкабан не посадит. Тем более если он выглядит так, словно помрет еще по дороге на остров».

Скоро у Гарри появилась привычка постоянно носить с собой мантию-невидимку и передвигаться из класса в класс короткими перебежками. Крису это казалось забавным, а Саашшесс встревожено предложила «поглядеть» на одержимого старика, пока у детеныша не случился нервный срыв.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* — С Рождеством, герр Гриндевальд. Позволите войти?

— С Рождеством. Пожалуйста, проходите, садитесь в кресло и чувствуйте себя как дома. Как вас зовут?

— Гарольд. Приятно познакомиться.

— Взаимно, мистер Гэральд. Ваш родной язык английский, не так ли? Вы говорите с акцентом.

— Вы правы, мистер Гриндевальд.

30.06.2011

Глава 31.

На выходных Гарри немного посидел с Роном, Гермионой и Невиллом в «Трех метлах», а после обеда отправился в Визжащую хижину, дорогу к которой как-то показали близнецы Уизли. Двери и окна были заколочены крест-накрест, но Люпин заранее предупредил, что с задней стороны есть небольшая дверь в подвал. Искомая дверь на самом деле оказалась недавно смазанным люком, замаскированным не хитрыми чарами, а самыми обыкновенными кустами. Хотя едва ощутимое покалывание показало, что все чары, которые на нем были, загодя сняли.

В подвале обнаружился еще один узкий тоннель, ведущий примерно в сторону замка, с грозящими вот-вот обвалиться стенами, заросшими толстыми, трухлявыми корнями. Вдоль стен громоздились деревянные ящики и сломанная мебель, по центру кто-то расчистил проход к лестнице.

«А твой оборотень для тебя постарался, — отметил Крис. Люпина он называл не иначе как «твой оборотень». — Интересно, а дементора он тебе приготовил?»

Дементора или хотя бы чего-то на него похожего в доме не оказалось. В нем вообще практически ничего не оказалось. Всю мебель, что еще подлежала хоть какому-то ремонту, Люпин левитировал на второй этаж, стены которого еще не отсырели, а деревянные панели не проели жуки-древоточцы. В итоге нашлось два разных кресла, кровать с роскошным, но изрядно побитым молью балдахином, и секретер. Люпин долго извинялся, что не нашел помещения получше, но не мог позволить себе регулярно снимать комнату в отеле, и Гарри это понимал.

— Ничего страшного, здесь неплохо. Своеобразная обстановка. Кроме того, я так понял, что эта хижина все равно никому не нужна.

— Сейчас — никому, — кивнул учитель. — Я использовал это место для превращения, пока учился в школе. Похоже, с тех пор здесь никто не появлялся. Здесь не было человеческих следов, только собачьи.

Дементором стала потертая мантия профессора, наброшенная на вешалку. На опасное существо она походила не больше чем занавески на кухне Дурслей, так что Гарри, как ни старался, а так и не смог испугаться, чтобы достичь нужного состояния. У него возникло смутное подозрение, что даже если он сейчас и научится призывать патронуса, при встрече с настоящим чудовищем снова полезет целоваться.

— Пока потренируешься на… хм, на нем, — немного смутился Люпин. — Мисс Нотт обещала привести настоящего дементора — не спрашивай, как она собирается это сделать, это не моя тайна, — если у тебя к концу года получится оформленный патронус.

Гарри даже не знал, стоит ли этому радоваться. Он мог справиться с дементором и без патронуса, используя только ментальную магию. Ну, наверное, мог. И что там Люпин говорил о конце года? То ли заклинание настолько сложное, то ли он совсем не верит в Гарри.

— Дементоры — самые отвратительные существа на свете. Они приносят уныние и гибель, отовсюду высасывают счастье, надежду, мир. Даже магглы чувствуют их присутствие, хотя и не видят их. Когда ты рядом с дементором, в тебе исчезают все добрые чувства и счастливые воспоминания. Это их пища. Есть лишь один способ защититься: заклинание патронуса. Патронус — это вид положительной силы, воплощение всего, что дементоры пожирают — надежду, счастье…

— Сэр, — перебил его Гарри, — тогда почему дементоры ими не питаются?

— Они не могут, Гарри. На самом деле это очень интересный вопрос, но, боюсь, я немногое об этом знаю…

«Твое тело на восемьдесят процентов состоит из воды, ты не выживешь без нее, но все-таки можешь утонуть.* Примерно то же самое происходит с дементором при столкновении с патронусом. Эта версия была очень популярна в Европе лет двадцать назад», — заметил Крис.

— … Видишь ли, в нашем мире есть существа, несколько отличающиеся от остальных. О них мы знаем очень и очень немногое, — продолжал Люпин. — И дементоры одни из них.

— Это может быть как-то связано с тем, что изначально они были созданиями грани?

— Грани? — в замешательстве переспросил Люпин. — А, вот ты о чем… Гарри, никаких порождений грани не существует, как не существует и самой грани. Это только сказка.

«Это что же, мы провели каникулы в гостях у сказки?» — Крис подавился смешком.

Неправильно истолковав выражение лица подростка, профессор добавил:

— Ничего страшного, все ошибаются. Сейчас все, написанное в книгах о магии, кажется одинаково невероятным, но ты быстро научишься отличать факты от вымысла. Пожалуй, лучше перейти к чарам. Я должен предупредить, что заклинание может оказаться для тебя слишком сложным. Оно очень энергоемкое и бывает не по силам даже опытным волшебникам. Попробуй сосредоточиться на самом счастливом воспоминании и сказать «экспекто патронум».

— Expecto Patronum, — мягко произнес Гарри, указав палочкой на профессорскую мантию.

* * *

Он сорвался с места с такой скоростью, что мир размазался серо-черной полосой, а пол перестал отличаться от потолка. Правда, по последнему ему иногда удавалось пробежаться. Что-то внутри истерически вопило, что комната раскачивается, словно корабль во время крушения, и найти более-менее устойчивую опору невозможно. Вот и приходится носиться едва ли не по потолку, не задумываясь о законах гравитации.

Прыжок, разворот, толчок. Почти распластавшись по стене, немыслимо изогнуться и изменить траекторию. Дыхание — а казалось бы, давно уже научился дышать правильно, даже во сне не сбивался, — сейчас прерывается не то всхлипами, не то судорожными попытками втянуть побольше воздуха. Хорошо хоть, удается пролетать в нескольких дюймах от каменных плит, не разбивая голову. То, что колени и плечи давно в синяках, а руки исцарапаны от неудачных приземлений, не считается. Это не смертельно. Гораздо важнее сохранять скорость и координацию.

Впрочем, и этого недостаточно. Вернее, в битве с другим магом, может, и получилось бы. Но только не так. Василиска все его мельтешения ничуть не сбивают с толку и не мешают целиться.

Толчок, как всегда неожиданный и вроде бы мягкий, отбросил Гарри на пару метров. Тяжело дыша, он в который раз распластался на полу, раскинул руки. Голова кружилась, несмотря на принятое зелье. Странно, но обозначенные змеей удары не оставались на теле даже в виде пятен или болезненных покраснений, грозящих вскоре расползтись по телу темными отметинами. Они лишь сбивали мага с намеченной траектории.

— Это не бой, это самоубийство какое-то, — хрипло проговорил Гарри, облизывая пересохшие губы. — Противнику легче подождать, пока я не ошибусь и не расшибу себе голову о камень. Не понимаю, как можно носиться как бешеная белка и одновременно следить за василиском.

«И колдовать, — непреклонно добавил Крис. — Не только накладывать заклинания, но и успешно отражать их».

Гарри сдавленно застонал и закрыл глаза. А со стороны все было так просто и даже красиво. Не сказать, что Крису постоянно удавалось уворачиваться от змеиного носа, но его движения, по крайней мере, со стороны походили на изящный танец, а не на скачки тушканчика в брачный период. Гарри не покидали подозрения, что все это было местью наставника за согласие учиться у Люпина. Знал бы он, в чем будет заключаться познание искусства дуэлей, не отреагировал бы на вкрадчивое предложение Криса с энтузиазмом малыша, впервые получившего палочку. Но тогда… Люпин научит его призывать патронуса, Крис — уходить от вражеских заклинаний. Чем плохо?

Наивный. Мог бы сразу догадаться, что поводов для радости не предвидится. Но что самое обидное, занятия у разных учителей протекали с поразительно-одинаковым успехом: вместо патронуса в воздухе клубился жалкий серебристый дымок (наверное, дементорам предлагалось им надышаться и прилечь в сторонке), а вместо отточенного скольжения — череда рваных прыжков.

«Ну и долго ты собираешься отдыхать? — с затаенным злорадством поинтересовался волшебник. — Может, еще и поспишь здесь?»

Гарри даже не подумал шевельнуться. Нет уж, так хоть перед глазами не вращается неопределенно-темное нечто, из чего в любой момент и неизвестно с какой стороны может вынырнуть тупая морда василиска. И Мерлин, как же хорошо и уютно становится на душе, когда ты точно знаешь, где находится пол, а где потолок!

«Скажи, у тебя тоже кружится голова во время таких вот… пробежек?»

«Не-а, — он паскудно ухмыльнулся. — Человек ко всему привыкает. Сначала с помощью зелий, а потом уже вестибулярный аппарат начинает понимать, что в покое его в любом случае не оставят. И вообще, это был щадящий режим. Завтра попробуем с палочкой. Давай, поднимайся, пока змеюка не подумала, что пришибла тебя ненароком».

Саашшесс точно ни о чем подобном и не помышляла. Свернулась тугим клубком в центре Тайной комнаты и с любопытством смотрела на него.

— Саашшесс, можешь бросаться чуть помедленнее, а то я не успеваю даже заметить, не то что увернуться, — простонал Гарри.

— От меня убежал бы и трижды хромой олень, детеныш. Разве можно атаковать еще медленнее?

Значит, поблажек не будет. Его и так уже загоняли до полуобморочного состояния, а хотят довести до полумертвого. Тело ломило так, что Гарри казался сам себе несуразно большой тряпичной куклой, которую настойчиво, но безуспешно пытались впихнуть в маленький сундук. Во тьме над головой ему почудилось шевеление. Должно быть, Химера взмахнула крыльями, извернулась, выискивая положение поудобнее. Пусть висит, если хочет, лишь бы не мешала. Вопреки ожиданиям, они с Саашшесс относительно неплохо поладили. Порой крестраж — впрочем, Гарри не был уверен, что это все еще можно называть крестражем, слишком велико оказалось влияние грани и его собственной магии, — укладывался прямо на змеиные кольца, раскидывал хвосты и лапы по полу, и василиск казался гигантским спрутом.

Гарри, пошатываясь, встал… и тут же улегся снова.

«Если я еще куда-нибудь рванусь, меня точно стошнит. Объявляю перерыв».

Честно говоря, он уже не был уверен, что обучение вообще стоит продолжать. Ну его на гхыр, этот стиль «падающего пера». Конечно, выглядит красиво, эдакая танцующая в воздухе хрупкая бабочка, кружащееся перо, всякий раз выскальзывающее из пальцев, но проще все-таки поставить щит. Тем более, его магические способности уже позволяют использовать даже чары второго октана. И ноги дико болят. Заколдованные ботинки, безусловно, хороши, но они лишь облегчают работу, а не делают все за него. Кроме того, страшно представить, что случится, если в круговерти размытых образов он пошлет заклинание не туда. Н-да, более чем некомандный стиль боя, да и применять его лучше в достаточно просторных закрытых помещениях, где есть место для маневра. На открытом пространстве, да еще и с несколькими противниками таким образом все равно долго не продержаться.

Идти в Хогсмид не хотелось. Да что там, Гарри вообще не хотелось никуда идти: вчера втертая в мышцы расслабляющая мазь, казалось, немного погрела, но совсем не помогла. Если бы в Визжащей хижине, общими стараниями принявшей почти жилой вид, не ждал Люпин, Гарри предпочел бы провести субботу в Тайной комнате.

— Готов? — ободряюще улыбнулся профессор.

Гарри кивнул. Он-то всегда был готов, а что толку?

— Expecto Patronum! — дымок вышел даже не серебристый, а какой-то сизый, но импровизированный дементор все равно впечатлился. Или просто всколыхнулся от небольшого сквозняка?

Рассеянно кивая заверениям учителя, что заклинание сложное, и освоить его никогда не удается за месяц, он размышлял, где допустил ошибку. Все ведь правильно, так почему же ничего не получается? Вторая и третья попытки результатов тоже не дали, после чего Люпин предложил отвлечься на чай. В чаинках на дне Гарри, далеко не самый любимый ученик Трелони, как всегда, судьбы не увидел. Не увидел вообще ничего, что можно было бы принять за осмысленный образ.

«Крис, как долго ты учился чарам патронуса?»

«Не помню, — сразу ясно, врет, не хочет окончательно его расстраивать. — Оно правда сложное, с первого раза ни у кого не получается».

Угу. Но что делать, если не получается и с двадцать первого? Не получается не только в присутствии Люпина, но и под руководством Криса, чей патронус плавно скользит в воздушный потоках, озаряя комнату мягким светом и позволяя вделанным в стены изумрудам искриться холодным пламенем. Гарри знал, что форма патронуса всегда связана с чем-то приятным, но е спрашивал, с чем именно. Чувствовал, что это личное, и не каждому захочется этим делиться. Образ стремительной ласточки не вязался со знакомым ему Крисом. Значит, то и правда было личное, о чем ему знать не полагалось.

Дата добавления: 2015-08-29