Какие странные слова. Как можно обидеть свое живое сердце? Свою душу? Жизнь?
— Вы знаете, я не могу.
Она вдруг тяжело поднялась, упираясь руками в ручки кресла и ушла к дальнему окну. Остановилась, рассматривая что-то на улице. Пришлось идти следом.
— Не знаю, Дарена, так ли это. Он сильный и выдержит. конечно, еще очень много. Живое существо может за долгую жизнь научиться жить с болью, как с чем-то очень… близким. Но не хотелось бы, чтобы мой сын… это знал.
— Я его люблю. Никогда не смогу обидеть. Поверьте мне.
Мать еще стояла у окна. О чем думала? Чего боялась?
— Я рада, что мой сын нашел свою люна-са. Он счастлив, я вижу. Пусть ваше счастье будет постоянным, — теперь ее голос звучал очень официально. Мать кивнула на прощание и вышла, не сказав больше ни слова, и между нами осталась какая-то недосказанность. Может потом, позже, она рискнет мне сказать то, что сейчас не смогла? Доверится, если узнает получше?
Долго думать не пришлось. Вскоре Верея вернулась с помощницами и меня начали готовить к церемонии. Не знаю зачем меня заставили откисать в ванной в двух настоях, таких приторных, будто солить собрались, два раза волосы вымыли, а потом усилено скребли жесткими мочалками.
— Хотите меня кожи лишить что ли? — злилась я, шипя сквозь зубы, но слушать меня никто не собирался.
Когда, наконец, меня вытащили из воды, одна из помощниц принесла плоскую баночку со светло-зеленой прозрачной мазью, которую, насколько я поняла из разговоров, принес волхв. Судя по всему, ей собираются намазать меня.
— Это что такое? — очень подозрительная мазь. Я протягиваю палец, чтобы ее потрогать, но Верея тут же хватает его и заворачивает за спину.
— Стой, так надо!
— Я не хочу, чтоб меня мазали неизвестно чем!
— Радима тоже ей намажут, и вообще, пора бы уже понять, что лишних вопросов задавать не стоит. На них ведь могут и ответить! — демонстративно злиться Верея.
— Так ответь и нечего лапшу на уши вешать!
— Хорошо, — теперь голос мстительный, — это мазь для того, чтобы у тебя хватило сил не заснуть в первые же часы твоего замужества, а эээ общаться с мужем хотя бы до утра. Что, теперь можно мазать? — едко интересуется. Плохо все-таки, когда не знаешь заранее всех подобных обычаев, а такие вредные подруги, как Верея, моим неведением пользуется, чтобы задеть. Вот только не сегодня!
— Теперь можно, — нежно улыбаюсь.
На этом мои мучения почти закончились. Ну еще правда пришлось ждать, пока застегнут все эти пуговицы на платье, но вдвоем они управились достаточно быстро.
Прическу мне сделали совсем простую. Оставили волосы распущенными, только несколько прядей заплели и украсили нитками серебряных бусинок. Чем-то похоже на прическу лесной девчонки, которую я тогда в таверне видела. То есть, инфанты.
Управились мы раньше, чем нужно, и оставшееся время просидели в комнате и Верея нам пела.
Было еще светло, когда пришла Мать Омелия. Так как моих близких тут не было, отвести невесту на церемонию и отдать жениху стало ее долгом. Не знаю, что такого было утром, но сейчас она выглядела гораздо веселее. Внимательно меня осмотрела и, похоже, осталась довольна. Неторопливо вела по коридору и сердце билось все сильнее. Скоро я увижу Радима, мы не встречались целые сутки. Сам обряд меня не интересовал, главное — там будет он.
Когда вслед за Матерью я зашла в церемониальную комнату, то чуть не расхохоталась — на Радиме был кафтан сверху донизу в таких же мелких пуговицах, как мое платье. Какой… любопытный обычай. Похоже, его тоже придется раздевать, та-ак, нельзя сейчас ни о чем таком думать. Вокруг столько людей, большинство я даже не знаю, но здороваться все равно нужно. Кланяюсь. Вот и жрец в ритуальных красно-белых одеждах, ждет пока все наконец успокоятся и можно будет начать обряд бракосочетания.
На столе, заставленном свечами, мисками с зерном, хмелем и кубками красного вина лежит деревянная дощечка с кольцами — темными узкими полосками черного золота.
Сам обряд очень простой и короткий. Вообще он, наоборот, длинный и направлен на попытку создать между молодыми некую внутреннюю связь, но нам, имеющим эту связь чуть ли не в самом высшем проявлении, оставили только самый конец, с обещаниями вечно любить и обменом кольцами.
Глупые слова. Зачем собирать столько свидетелей, чтобы признаться в любви? Чтобы сказать, что моя жизнь целиком и полностью принадлежит ему? Чтобы пообещать быть рядом даже в самые страшные времена? Хотя знаю, зачем. Обряд для родных и друзей. Чтобы разделись наше счастье, даже не разделись, уменьшится оно не может. Чтобы ненадолго почувствовать нас, принять и порадоваться. А для нас будут потом слова, которые мы скажем друг другу, оставшись наедине.
И кольца. Зачем они? Хотя Радим улыбается, натягивая полоску на мой палец и улыбается так, что ноги подкашиваются. Здесь столько народа, нехорошо будет упасть у его ног прямо посреди церемонии. Хотя что-то подсказывает, что гости сделают вид, будто ничего не заметили. Но некоторые потом припомнят…
Жрец произносит последние слова благословения и осыпает наши преклоненные головы зерном и маком.
Теперь будут поздравлять. Правитель с Матерью, умиротворенные и спокойные. Сияющая Власта, члены совета, Ждан, Веста. Лица плывут все быстрее, Радим крепко держит меня за руку и запах травяной мази все сильнее. Той, что нас намазали. Интересно, пахну я ли он?
Последними подходят трое волков — альфы, которых я раньше не видела. Скользят по мне взглядом, как того требуют приличия, а Радима, тепло улыбаясь, обнимают так крепко, что это даже настораживает. Не собираются ли его куда-то от меня увезти? Он мой! Но нет, увидев, как я в него насторожено вцепились, улыбаются уже по-другому и, быстро поклонившись, уходят.
Теперь можно идти. Все будут отмечать свадьбу как положено, в огромном зале, с музыкой, гостями, подарками и пышным застольем. А нас отвезут в уединенное место и на три дня оставят одних. Такой обычай. Прекрасный обычай!
В этот раз дорога, кажется, специально затянулась так, что конца-края нет. Мы едем вдвоем на двухместной повозке, но думаю невдалеке все-таки маячит пара альф. Не могут же они отпустить вожака одного даже в такой день?
Вот, наконец, и дом, такой чужой, будто и не провела здесь прошлую ночь. Будто не сутки прошли, а целая вечность. Как только мы вошли, Радим тут же запер дверь.
— Хочешь пить, есть?
— Нет, — с трудом удается выговорить, настолько пересохло во рту.
Он меня правильно понимает.
Ключ от спальни тоже у него. Очень предусмотрительно. Открыв дверь, пропускает меня вперед. В спальне, как и положено, большая кровать и ярко пылающий камин. Огненные отблески лижут мое платье, ставшее вдруг красным и тонут в глубине его глаз. Я жду у кровати, пока он закрывает дверь и подходит.
— Я… первый?
Киваю. Он разворачивает меня спиной, убирает волосы в сторону и начинает медленно расстегивать все эти пуговицы. Ничего не скажешь, тот кто придумал это обычай… хорошо знал, что делал. Каждый раз, когда его пальцы прикасаются к моей спине, к постепенно оголяющейся коже, по телу словно молния проносится. И я жду, знаю, что сейчас они прикоснутся опять.
— Отлично упаковали, — бормочет Радим.
Его руки все ниже.
— Все, — шепчет на ухо. Платье соскальзывает на пол почти без его помощи. На мне остается только короткая шелковая сорочка на еле видимых бретельках.
Он вдруг быстро меня разворачивает. Такой взгляд… На меня так никто не смотрел. Пальцем медленно поддевает бретельку, кажущуюся паутинкой, тонкой и невесомой. Радим замирает, уставившись на свой палец.
— Сними, — вдруг прошу я. Хочу, чтобы он смотрел на меня и дальше. Всегда смотрел.
Через секунду шелк сворачивается у ног, а его взгляд охватывает меня жаркой, почти живой волной, заставляет дрожать и дышать глубже.
Теперь моя очередь, расстегивать пуговицы дело привычное, я легко и быстро с ними справляюсь. Потом ему приходится мне помочь. Я не очень разбираюсь в том, как устроена мужская одежда. Пока не разбираюсь.
Когда мы оба остаемся без ничего, я впервые после встречи на озере с интересом его рассматриваю, теперь всего. Рассматриваю, как что-то только мое.
Потом он наклоняется ближе.
— Боишься? — задумчиво спрашивает.
— Да.
На мою талию ложатся ладони, медленно и нежно.
— Просто доверься мне, — просит Радим.
Как же иначе? Я полностью ему доверяюсь.
Все самое страшное оказалось не таким уж и страшным. Почти не страшным. Я помню резкую боль, разорвавшую сказочно приятный мир вокруг. И помню, как он остановился, давая мне привыкнуть к этому новому ощущению, когда мы вместе. И как волшебство возвращалось, как он меня звал, и впервые я настолько полно растворилась в его зове, растаяла и впиталась, что стала немного им самим.
Все было так непохоже на рассказы, так… неожиданно хорошо, что когда все закончилось, я сказала ему: «Спасибо». И получила серьезный ответ, что теперь его главная задача — делать мою жизнь счастливой.
Что же, у него отлично получалось.
Случилось еще кое-что. На второй день утром я проснулась первой и пошла на кухню, чтобы растопить печь и нагреть воды для чая. Из замка нам, конечно, привозили горячую еду, но чай хотелось сделать самой. Представить, будто мы совсем одни и никого вокруг.
И вот стою, решая с чего начать и вдруг понимаю… В приоткрытое окно сыпется первый снег, изо рта — пар. Я в одной легкой сорочке, босиком на холодных камнях нетопленой с вечера кухни и мне… не холодно. Совершенно. Настолько он меня согрел.
Через три дня, когда мы вернулись в замок, я знала о его теле почти столько же, сколько о своем собственном.
Волки
Уже в третий раз Радим просыпался оттого, что Дарька на него смотрит. Лежит рядом и изучает, как будто в первый раз видит. И такая улыбка на лице… вызывающая.
Когда они сюда ехали, Радим вспоминал рассказ историка, объяснявшего, как воспитывают человеческих девушек. Кроме репутации им еще вбивают в головы, что все плотские отношения — это грязно и стыдно, но хорошая жена должна все терпеливо сносить, потому что это ее долг.
Радиму не нравилась мысль, что Дарька будет терпеть его приставания стойко, как положено порядочной жене и он готовился упорно бороться с ее стыдом, собираясь доказать, что для нее близость может стать таким же наслаждением, как и для него. И станет!
И был весьма удивлен всяческим отсутствием этого самого стыда. То ли ее просто забыли научить, то ли пара люна-са сделала ее более раскованной, он не понял. Проснувшись к обеду и открыв все шторы, чтобы запустить в комнату побольше света, она долго его изучала, как когда-то у костра изучала зверя, причем не просто смотрела, а тщательно ощупала, а местами даже обнюхала, вызывая неконтролируемые приступы восторженного смеха. А потом уселась сверху, прижала ладони к его груди и заявила свои права.
— Мое! — громко сообщила окружающему миру.
И Радим с превеликим удовольствием подтвердил:
— Твое.
За все время, которое они провели в доме, мысли Радима отвлеклись от Дарьки только дважды, и оба раза это был что-то вроде крика души с просьбой небу, что только бы ничего не случилось и никто не явился им мешать.
Глава 19. Новая жизнь
В день нашего возвращения прибыла делегация горных. Я с удовольствием поприветствовала их в зале и получила свадебный подарок. Это была статуэтка из полупрозрачного камня, изображающая птицу с человеческим лицом и пышным разноцветным хвостом. Их символ богатства и плодородия. Статуэтка была настолько красивой, что мои благодарности звучали совершено искренне — глаз оторвать от такой красоты было невозможно. Так и ушла, смотря на фигурку, примостившуюся в ладони и вызвав у горных довольные усмешки.
Радим освободился только поздно ночью.
Переселять нас никуда не стали, мы ночевали то в его комнате, то в моей, благо они находились почти рядом, всего через коридор. Правда, Мать Омелия показала мне несколько выделенных нам комнат, но их нужно было ремонтировать и обставлять согласно нашим желаниям, а я пока не знала, какие у нас желания.
По вечерам, когда бесконечный поток встреч, бумаг и срочных решений иссякал и Радим освобождался, то сразу меня звал. Слышно было уже на расстоянии и я сразу шла его искать, такая у нас была игра. Шла на зов, кружила по коридорам, заглядывала в комнаты, пока не находила. А если я была занята, он приходил сам. Садился где-нибудь в углу и наблюдал за уроком истории, или языка, или магии, которой меня пытался обучить волхв. Собственно, у него не особо получалось, он старался изо всех сил и каждый раз безрезультатно.
— Не знаю, как Вас удалось обучить целительству, — качал головой. — Не бить же Вас, в самом деле? А сами Вы ну никак не хотите!
Не то чтобы я не хотела. Просто все равно сильную молнию не запущу, а мелкой и слабой врагов щекотать — смех да и только.
Список моих занятий был составлен лично Матерью Омелией, поэтому я ничего против не говорила. Ходила к Поляну, как того требовали и старательно собирала из воздуха в кучку энергетические разряды.
— Стыд и позор! — мрачно лепетал в конце урока волхв, — не могу научить взрослого человека простейшему фокусу!
Через две недели уроки маги заменили на уроки самозащиты. Вот так. Пришла однажды Мать и отвела меня в казармы, расположенные в конце парка позади замка. Там поговорила с Билугом, тем самый, кто с детства учил Радима с альфами, а Билуг передал меня Улему. Теперь четыре раза в неделю мне предстояло приходить сюда на тренировку.
Зачем, сразу понятно. Слабость Вожака должна уметь хоть что-то сделать в случае нападения. Только не очень-то верю, что смогу продержаться хоть минуту против белоглазого. Они слишком быстро двигаются и как только окажутся достаточно близко с этими своими ножами, шансов у меня уже не будет.
Оказалось, Улем тоже так думает. Первым делом он стал учить меня метать ножи, даже не совсем ножи, а узкие, длинной с ладонь, двусторонние клинки. Чуть не заснула, пока слушала про балансировку ножей и как ее проверять. Это еще полбеды. Потом Улем взялся рассказывать, как этот нож надо метнуть, причем не куда попало, а в цель. Сделать замах, не давая участвовать в нем кисти. Дать ножу соскользнуть с руки.
Неужели он все это серьезно и не шутит? После часа зубрения теории я поняла, что крепко влипла. Все сложности, с которыми я встретилась у Поляна, показались глупыми и мелкими, потому что Улем от меня так просто не отстанет. Он был спокоен как скала и ни разу не показал, что чем-то недоволен. Волхв бы на его месте уже выл в голос и волосы на голове рвал, причитая. А Улем невозмутимо снова все заново повторяет и, похоже, способен повторять до самого утра.
Через неделю у меня стало получаться, по крайней мере нож не падал с руки прямо у ног, а летел в сторону цели. Хотя я страшно этим гордилась, у Улема был такой вид, будто ничего не изменилось. Ни разу не видела такого невозмутимого человека. Ни тени эмоции, ни одного лишнего слова.
Зато довелось посмотреть на бой альф. Пришел однажды под конец урока в казармы парнишка, крепкий и рослый, но на лицо — ребенок. Пока на круглой площадке, утоптанной в пыль, не перекинулся в волка. Он дрался с альфой, имени которого я не знала и проиграл. Зрелище не из приятных, два зверя носились, пытаясь вцепиться друг другу в глотку, катались по земле и рычали. Улем придерживал меня рукой, не давая подойти ближе, но смотреть не мешал. Альфа оставил мальчишку лежащим на земле, когда на том места живого не оставалось. Впрочем, его тут же подхватили двое других и понесли в сторону замка, видимо, к больнице. Я предложила помощь, но Улем так же невозмутимо отказался.
— Они сами справятся, ты лучше занимайся, чем должна.
— С ним все будет хорошо?
— Конечно, — тут он весьма хищно улыбнулся. — Он вернется и станет сильным альфой. Это все видят.
— Вернется? Но зачем ему?
— Кровь зовет, — непонятно ответил. Я тут же спросила, что это значит, но он пожал плечами и ушел. Урок был закончен, а помимо него общаться Улем не любил.
Вообще, зрелище боя особо ничем не пугало и не шокировало. После пережитого в лесу нападения — драка как драка. Никто не умер.
Вскоре после этого Мать Омелия привела ко мне в комнату пожилую женщину с огромными сияющими глазами и ямочками на щеках.
— Познакомься, Дарена, Это Старшая Митроль, люна-са своего мужа. Надеюсь, она сможет ответить на твои вопросы и рассказать о чем-нибудь доступном только таким, как вы.
Я поклонилась Митроль и дождалась, пока она усядется в единственное кресло, предназначенное для гостей. Сев, она тут же улыбнулась, не только губами, лицом, а как-то вся, целиком.
Мать ушла, оставила нас наедине. Я во все глаза смотрела на люна-са, что-то было в ней такое, к чему тянуло. Седые волосы очень ей шли и даже морщины смотрелись удивительно ладно на круглом смуглом лице.
— Хочешь что-нибудь спросить?
— Хочу, конечно. Пока только не знаю, что.
Тогда Митроль просто стала рассказывать обо всем подряд. Рассказала, что шла однажды по лесу и услышала зов волка, который теперь ее муж уже почти сорок лет. Что у них четверо сыновей, две дочери и почти два десятка внуков.
Вот, кстати, вопрос, о котором я много думала в самом начале. Что это вообще за странная связь, откуда она берется, почему? Почему так сильно отдается в двух, казалось, совсем чужих людях, да и еще и принадлежащих к разным расам?
Ничего нового или определенного узнать не удалось. Митроль сказала, эта связь считается данной Богами, чтобы уравновесить силу звериного народа, оказавшегося при сотворении неожиданно неуязвимым.
А потом призналась, что долгое время не могла решить, действительно ли это дар. Думала, может наоборот, проклятие? Такая глубокая связь, слишком навязчивая, слишком личная, а ведь иногда хочется побыть одной, закрыться, отдохнуть.
— Одной? — даже не представляю, как можно такого хотеть. Отдохнуть от Радима? Наоборот, мне не хватало его все сильнее. Если бы можно было быть вместе все дни напролет!
— Вы еще так молоды, — улыбнулась Митроль. — Первые несколько лет замужества я была такой же. А потом устала. Надоело все и я… уехала однажды к родне отдыхать, оставила его одного.
— Но… как? Разве он может жить без своей люна-са?
— Наверное, для всех по-разному. Моему мужу главное знать, что я его люблю. А я любила его каждую минуту своей жизни с тех пор, как впервые услышала зов. Когда уехала, просто говорила ему иногда, чтобы не забывал. Говорила, что люблю, что он мой единственный и я обязательно вернусь.
— Вы говорили?
— Да, Дарена, вы разве еще не разговариваете?
— Не словами, только эмоциями и если рядом. А вы утверждаете, что уехали?
— Потом будете слышать слова, не как обычную речь, конечно, но простейшие будете. И расстояние увеличиться. Не знаю, как далеко, Вожак все-таки, а у нас до пятидесяти верст доходит.
— Пятьдесят верст? — это же огромное расстояние! Неужели мы сможем слышать друг друга так… далеко? И расставаться? Хотя последнее совсем неважно, не собираюсь расставаться с Радимом ни на минуту. Никогда!
— И надолго вы уезжали? Часто?
— Разное бывало. Только вот возвращалась всегда. А он всегда ждал. Сколько ни бегай, не сбежать от дара люна-са. Или от проклятья, как смотреть. — Митроль глядит на меня, как на маленького ребенка, которому сказанное в одно ухо влетает, а в другое благополучно вылетает.
— Разве на такое можно смотреть, как на проклятье? — не понимаю, такой дар, кто может такого не желать?
— Вы так молоды, Дарена, — с каким-то сожалением отвечает Митроль. Как будто что-то скрывает. Как будто пугать не хочет.
— Вы что-то утаиваете? Не надо, я должна знать правду, мне же с этим жить!
— Нет, Дарена, все о чем я умолчала не относиться к люна-са. Это просто опыт взрослых женщин, он сам к вам придет, без моего участия. Не старайтесь узнать раньше времени, не нужно это вам. Да и неважно пока.
После ее ухода внутри осталось странное раздражение. Наверное, я просто еще очень мало знаю об этом явлении. Встречусь с ней через пару лет, тогда может лучше друг друга поймем. Хотя и этот разговор был не бесполезным, получается мы сможем разговаривать и не просто разговаривать, а на расстоянии? Ночью я поделилась новостями с Радимом и мы начали понемногу пробовать.
Вечером дня, когда нашему браку исполнился месяц, я услышала его слова.
«Смешная… чего-то боится…
— Ничего не боюсь! — Это он о чем вообще? И так тихо. И губы… не шевелятся.
«Слышит», - довольный голос. Прямо в голове возникает, как будто всплывает откуда-то снизу. Будто собирается в звуки сразу внутри.
«Смешной… дразниться», - думаю как можно четче, как можно громче. Выкинув из головы все, кроме этих слов.
— Слышу! — его глаза так разгораются, только когда он очень доволен. Слышит меня, прекрасный подарок к нашему маленькому юбилею! Только как это получилось, отчего? Даже догадок никаких нет, просто произошло и все.
Потом мы пытались говорить на расстоянии и тут почти ничего не получалось. Очень редко что-то доносилось и то перевранное в несколько раз.
Неспешно текло время, со дня свадьбы прошло почти два месяца. Ножи на занятиях с Улемом летали уже не всегда мимо мишени. Я хорошо изучила географию волчьей страны и основательно занялась языком дивов, уж очень он оказался необычным и красивым. На данный момент единственная раса, которая говорила в основном на собственном языке, а не на общем. Не думала, что меня можно заинтересовать чем-то, связанном с белоглазыми, кроме способов их убить, но язык был просто как песня. Даже не верилось, что его породил народ с лицами, которые были у делегации и особенно у тех, кто тогда напал на Вожака.
Однажды ночью Радима не оказалось рядом. Я тут же поднялась и спросила, где? В ответ быстро пришли нервные слова: «Спи, срочное дело». А ведь как четко ответил! Можно сказать, впервые полную фразу и так разборчиво! Я заснула, строя радужные планы, что скоро мы сможем болтать в любое время, когда захочется друг друга услышать и даже расстояние больше не помеха. Да еще никто и не узнает о чем, потому что никто не услышит!
Радим вернулся когда светало и вдруг так крепко меня обнял, что даже дышать стало нечем. Держал меня и не мог отпустить. Неужели что-то случилось?
— Радим… Хочешь меня задушить?
Не помогло, только крепче сжал.
— Что случилось?
Молчит. Точно что-то так. Неужели… война? Только не это!
— Радим, война? Не молчи, страшно! Война будет?!
— Нет, все в порядке. — Судя по его глазам, случилось что-то напугавшее его больше войны. Но что может быть страшнее? Вот он что-то решил и продолжает:
— На границе небольшой конфликт, ничего серьезного. Поверь, я бы сказал.
Почему-то не верится. Звучит так, будто он просто не хочет меня пугать. Но если начнется война, этого никак не скроешь. Значит, пока и правда все не так страшно.
— Пообещай сказать правду если начнется война или что-то подобное, — потребовала я.
— Обещаю. Кстати, из замка не выходить даже во двор и тем более к казармам. Кто бы ни звал, чего бы не говорил, поняла?
Обхватив мою голову руками, настойчиво уставился прямо в глаза.
— Поняла?
— Да.
Радим еще долго меня не отпускал. Даже когда пришел Билуг и позвал на какое-то очередной совет, так и разжал рук. Пришлось самой выскальзывать.
«Люблю тебя», - сказала ему напоследок. Он только тоскливо улыбнулся, выходя в коридор.
Кстати, а что делать с занятием, Улем сегодня меня ждет? А Радим сказал никуда не ходить. Впрочем, раздумывала я недолго, только успела одеться, как пришла Мать Омелия. Сказала, что пока занятия вне замка отменяются, тем более, что Улем вместе с остальными альфами ночью уехали по важному делу. По какому делу? Не бери в голову, скоро вернутся и все будет, как всегда. Вот и весь ответ. Когда дверь за ней закрылась, мы с Вереей переглянулись и отправились к Власте, нашей последней надежде что-то узнать.
Не успели в комнату зайти, как она уже поняла, зачем мы тут.
— Даже не вздумай врать, я не отстану, — говорю до того, как она рот открыла. И не надо морщиться, выхода нет, кроме как правду рассказать!
— Говори, давай. Я что, ребенок маленький, чего все молчат? Это что-то неприличное?
— Да я сама мало знаю. На северной границе отряд белоглазых сжег деревню, несколько жителей погибло, а на днях пришло предупреждение от официальных представителей дивов, будто часть мятежников из их армии сбежала и безобразничает на границе между нами и лесными. Вранье конечно, что это мятежники, но ведь не докажешь.
— А почему скрывают-то? К чему такая секретность?
Власта на секунду замялась.
— Да думают, это как-то с тобой связано. Там три деревни рядом, а напали на ту, где люна-са жила.
— И как это связано?
— Не знаю я, — отмахнулась Власта. — Мне тоже не особо, знаешь ли, торопятся новости сообщать!
Потом мы подумали и решили не лезть ни к кому с вопросами, и без того время нынче сложное. Тем более, что больше ничего странного не случалось.
Радим приходил почти под утро, растрепанный и обессиленный. Падал рядом и почти сразу засыпал.
Через неделю вернулись все альфы, кроме Улема и Дынко, а нашему браку исполнилось два месяца.
Волки
Улем тратил на редкость много времени, пытаясь понять, как и о чем может думать молодая девчонка. И каждый раз вспоминал слова Радима, утверждающего, будто их мир настолько странный, что проще разгадать десяток хитроумных планов вражеского нападения, чем понять, что может волновать в данный момент такое непредсказуемое создание, как женщина.
Наверное, стоило просто поговорить с Дареной, хоть какую-то часть правды она бы ему сказала. Но Улем, честно говоря, всегда старался держатся подальше от женщин и просто не знал, о чем с ними можно разговаривать. Поэтому пока он занимался анализом способов, которыми дивы могли бы до Дарены добраться. Все складывалось чудесно — способов не было, но Улем, как всякий умный человек, знал, что никогда не стоит расслабляться и был начеку.
Еще раз изучив всю доступную ему информацию, Улем все-таки нашел одну потенциальную опасность, о чем тут же и сообщил Радиму. По мнению Улема, Дарена не имела четкого представления ни об опасности, в которой находилась, ни о методах, к которым могут прибегнуть их противники, а сам Радим, вместо того, чтобы ее предостеречь, делал все, чтобы Дарена и дальше оставалась в неведении.
Радим выслушал Улема очень внимательно. А потом заявил:
— Все, что касается дел, связанных с землями и народом, я готов выслушать и не могу не принимать во внимание. Но все, что касается Дарены, буду решать сам. Она еще все узнает, пусть пока живет спокойно, не могу сейчас разрушить ее счастье, оно итак слишком хрупкое, чтобы его искусственно укорачивать.
Совершено неожиданно Улем подумал, что его чем-то эти слова задевают.
— Знаешь, что? — сказал. — Ты сам просил меня искать и уничтожать потенциальные опасности. Вот я такую нашел — в настоящий момент Дарена не в состоянии адекватно оценивать опасность. Ты, конечно, стараешься ее уберечь, но только лишаешь шанса на самооборону. Своей чрезмерно раздутой защитой ты лишаешь ее самого простого оружия — знания, помогающего ориентироваться в сложной ситуации, если она вдруг в нее попадет, а рядом никого не окажется.
Радим был непреклонен.
— У нас достаточно сил, чтобы оградить ее от подобных ситуаций, пока она в замке. Если будем выезжать — расскажу.
Улем редко сердился и выдержка не оставила его и в этот раз. Поднявшись, он просто молча ушел.
Глава 20. Другая сторона медали
Той ночью я проснулась опять далеко за полночь. Радима еще не было. Звать его не стала, сегодня вечером должен был приехать Дынко с новостями, наверное, задержался. Не буду мешать, Радим итак из сил выбивается.
Захотелось погулять по саду и подышать свежим воздухом. С той самой ночи меня не выпускали даже во двор, жутко надоело в четырех стенах торчать, хотя умом и понимаю, что так надо. Ну ладно, нельзя погулять, так хоть поесть. Вдруг страшно захотелось есть, этого желания побороть не удалось и ничего не оставалось, как встать и отправиться на кухню.
В коридорах погасли почти все лампы, значит, до рассвета всего часа два. Слишком долго до завтрака. Да и до кухни недалеко, а там наверняка осталось после ужина мясо. Хотелось именно мяса, поострей и позажаристей, хотя обычно я предпочитаю фрукты или сладости.
Войдя на кухню я увидела, что печь не совсем погасла, выпуская в стороны остатки мутного кровавого огня.
На столе, рядом с печью, лежала голая Верея, вцепившись ногами в мужчину над ней и постанывая от его движений. Впервые я видела, как Радим любит женщину… со стороны. Картина мгновенно и намертво отпечаталась в моих глазах. Шнурок на шее, который болтался, касаясь ее тела кончиками. Как меня когда-то… Капли пота на спине, блестящие на рельефе двигающихся под кожей мышц. Красиво… Жестоко…
Верея… Подруга, которая была первым моим якорем в этом чужом доме. Как страшно… Про него я думать просто не смогла.
По громкий стон я сделала шаг назад и поняла, что жить мне больше незачем. Дорога назад смазалась ровным серым пятном, вот моя комната, я сюда дошла… как-то. Разобранная кровать, нет, не могу смотреть. Чернота окна. Когда-нибудь будет рассвет. А у меня? Когда-нибудь станет светло, наступит утро. А у меня?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |