Волк с иссиня-чёрной шерстью кинулся навстречу своему врагу, он был готов выдержать любой удар, какой бы силы он ни был. Томас был одержим только одной мыслью – защитить Билла, ни за что на свете не дать Адриану добраться до него!
«Прости, Билл… Я так виноват перед тобой…»
Челюсти Тома с силой сомкнулись на передней лапе Адриана, и тот оглушительно взвизгнул, незамедлительно отпрянув.
«- Вот как мы теперь поступаем, Томас? Как это по-братски, - ментальный голос Адриана сочился язвой. – Скажи, стоит этот мальчишка того? Стоит? Отвечай!»
«- Он стоит намного больше, чем ты можешь себе вообразить, - гневно ответил Том, щёлкнув зубами. – Он дал мне то, чего у тебя никогда не было и не будет. Он дал мне надежду!»
«- И это сломало тебя. Как это печально… Убить тебя будет намного проще, чем я ожидал.»
Адриан сделал ещё один рывок вперёд, желая выцарапать чёрному волку пылающие гневом глаза, но Том увернулся, свирепо рыча.
«- А ты ещё не растерял сноровку, - в голосе Адриана проскользнуло восхищение. – Но едва ли это спасёт тебя.»
Томас с силой ударил потерявшего бдительность брата в бок, и он грузно повалился в неглубокий снег, отфыркиваясь от попавших в пасть и нос снежинок.
«- Зато ты слишком любишь болтать, - с усмешкой парировал Том, предусмотрительно отойдя назад. – Довольно, Адриан. Пожалуйста… Пойми, что я не хочу драться с тобой!»
Адриан ничего не ответил. Он вновь бросился на Тома, вцепившись в шкуру на его загривке. Взвыв от боли, Томас извернулся, пытаясь сбросить врага и отчаянно хватая пастью воздух. Он ощутил, как клыки Адриана прокусывают его кожу, и удвоил силу в попытке освободиться. Рванувшись, он вывернулся и ударил лапой Адриана по голове. Острые когти оставили четыре продольных следа на его морде, и алая горячая кровь закапала из узких ран на землю.
«- Ну уж нет, так не годится, братишка…», - тихий, до ужаса тихий шёпот…
- Том! – вырвался крик из сведённой страхом груди Билла, и Том отпрянул назад, повернувшись к поднимающемуся на ноги Каулитцу, покорно прижав уши. – Нет, Том, обернись!
Но было слишком поздно. Мощные волчьи челюсти сомкнулись на горле Томаса, и через секунду раздался громкий хруст, этот чудовищный звук вонзился раскалённой иглой в мозг Билла. Болезненно заскулив, Том конвульсивно содрогнулся и тут же ослаб, повалившись к лапам Адриана. Несколько судорожных, прерывистых вздохов… и он замер. И больше не пошевельнулся... Янтарно-жёлтые глаза Тома остались приоткрытыми, но они глядели в пустоту, и больше в них не было жизни. И сердце его больше не билось – оно застыло в одном мгновении, когда последняя мысль о том, кто был волку дороже всего и всех на свете, слилась с последним ударом… Томас Шеллер был мёртв.
- Том! Боже, Том! Нет! Том! – не своим голосом закричал Билл на пределе лёгких.
«- Это и впрямь было легко, человечишка, - услышал он в своей голове голос Адриана. – Наверно, убивать тебя будет не так интересно. Какая жалость.»
- Ты… Ты! Ты убил его! Он мёртв! За что? За что?!
«- За то, что проявил слабость и связался с такими, как ты. За то, что предал меня.»
- Он хотел спасти тебя!
«- А ему нужно было спасать себя от цепких человеческих лап. Видишь? – Адриан повёл лапой в сторону безжизненного тела брата. – И к чему всё это привело? Ай-яй-яй, как нехорошо…»
- Ты убийца… Бездушная тварь! – гнев и бессильное отчаяние охватили Каулитца чёрным пламенем, прожигая истерзанную душу насквозь. Том мёртв… - Посмотри, что ты наделал! Ты убил собственного брата!
«- Какое верное замечание, человек, - усмехнулся Адриан. – Но мне кажется, что ты просто тянешь время. А ведь ты знаешь, что тебя ждёт, правда? Думается мне, ты и впрямь не такой уж дурак.»
Билл переводил немигающий взгляд с тела Тома на медленно приближающегося к нему Адриана. Том мёртв. Он умер, его больше нет… Его больше нет!
Тело Билла сотрясала крупная дрожь. Ему некуда было бежать, некуда отступать. Неужели это конец? И всё должно закончиться так? Больше его никто не спасёт, Том больше не придёт ему на помощь, не защитит и не скажет, что всё будет хорошо…
Руки Каулитца судорожно сцепились на груди… И его окоченевшая ладонь что-то накрыла, нащупав во внутреннем кармане пальто что-то холодное и продолговатое. Пальцы резко обхватили это непонятное нечто, порывисто сжав его.
Нож. Это был нож!
«Как я мог… Как я мог забыть про него! Том… – из глаз Билла потекли слёзы. – Будь я проклят! Если бы я вовремя про него вспомнил, Том был бы жив! Господи, прости меня, Том… Мне так жаль…»
Цепко и незаметно сжимая под пальто рукоять кинжала, Билл неотрывно следил за приближением Адриана, понимая, что нужно пустить клинок в ход в нужный момент… Только так, и никак не раньше!
«- Да, с людьми не так интересно играть, - с деланной скукой произнёс Адриан. – Но мне не нужны свидетели. Прощай, Каулитц. Ты был изрядной занозой.»
Шеллер бросился вперёд, прямо на замершего на одном месте Билла…
Секунда… Сердце пропускает удар…
«Ну, давай…»
Ещё одна… По щеке катится пот, смешиваясь со слезами…
«Ближе…»
Третья… Пальцы до боли сжимают рукоять, нельзя отступать ни на шаг…
«Ещё ближе, ну же!»
Четвёртая… Билл слышит его тяжёлое дыхание…
«Пора!»
Острые зубы Адриана остановились в жалких миллиметрах от шеи Каулитца, совсем рядом с бешено пульсирующей артерией. Глаза хищника расширились, остановившись напротив потемневших глаз Билла. Клинок с поразительной лёгкостью распорол мягкие ткани, пролетая сквозь рёбра и вонзаясь в бьющееся волчье сердце…
Биллу показалось, что в жёлтых глазах Адриана мелькнуло удивление. Волк попытался отпрянуть, но Билл схватил его второй рукой за шерсть под подбородком с невесть откуда взявшейся силой и притянул обратно. С неведомой ему прежде силой, какой он раньше в себе никогда не ощущал!
- Это тебе за Тома, - прошипел он сквозь зубы, провернув кинжал в ране, из которой горячим потоком на землю хлынула кровь, растапливая снег. – Серебро, о да. Надеюсь, ты хорошо это чувствуешь, - кровожадно улыбнулся Каулитц, снова проворачивая клинок. - А это – за всех невинных людей, чьи жизни ты отнял, - и он вынул нож, чтобы вонзить его снова. – Гори в аду… Гори в аду, тварь!
И он отпустил бьющееся в предсмертной агонии тело Адриана – оно мешком свалилось к ногам Билла, взметнув в воздух тысячи снежинок. Проклятый сумасшедшей Патрицией Вайдунг клинок сделал своё чёрное дело. Серебро отравило волчью кровь, сделав её смертельным ядом, который уже растёкся по венам. А рана в груди оборотня вдруг перестала кровоточить… Из неё пошёл дым, будто тело начало гореть изнутри. Потрясённый, Билл отступил назад, он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, его колотило, как если бы в лесу внезапно ударил лютый мороз. Он выронил из рук окровавленный кинжал и упал на колени, как подкошенный. Адриан ещё дёрнулся несколько раз… И затих. Навсегда.
Рана в его сердце перестала дымиться, чтобы разгореться бурным пламенем. В несколько мгновений всё тело Адриана охватило ослепительное пламя кровавого цвета, и Билл крепко сжал колени дрожащими пальцами. Он неотрывно глядел на огонь, пожирающий тело оборотня… Пламя полыхало с невероятной мощью, но Билла оно не грело – теперь ему стало ещё холоднее, а каждый новый вдох обжигал ледяным морозом горло и лёгкие.
…Скоро, совсем скоро от Адриана осталась только кучка пепла, которую вот-вот разметёт разбушевавшийся ветер. Он нещадно трепал волосы Билла, бил наотмашь по щекам, словно желая привести в чувство… И, кажется, невидимому крылатому властителю леса это удалось.
- Том! – Билл сорвался с места, забыв про затёкшие ноги и ободранные до крови, саднящие локти.
Споткнувшись несколько раз о корни деревьев, Каулитц добежал до похолодевшего тела Шеллера и тяжело рухнул рядом с ним. Он не знал, почему, но он так надеялся, что сейчас Том откроет глаза, встанет, и они просто пойдут вместе домой… И эта надежда причиняла невыносимую боль.
- Том? – он заглянул в приоткрытые застывшие волчьи глаза. – Том, ну, будет тебе разлёживаться, а? – Билл осторожно провёл дрожащей ладонью по голове Тома. – Вставай, нам надо идти домой… Том? – его голос предательски задрожал, а из глаз снова хлынули слёзы.
- Ты что, ты просто так меня оставишь? – он сжал лапу волка. – Ты не посмеешь! Ты не имеешь права! – Билл уже не мог сдерживать себя…
Он зарыдал в голос. Горько и надрывно, совсем как в детстве.
Слёзы жгли лицо, медленно стекая и падая на чёрную волчью шерсть. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким потерянным и таким одиноким… Отчаяние и горе сдавили ему горло, а ведь он уже забыл, когда плакал в последний раз.
- Ты… Ты, здоровенная, чёрная махина, - чередуя слова со всхлипами, кое-как произнёс Билл, обнимая бездыханное тело. – Ты столько лет боролся… Ты не можешь сдаться. Ты не умеешь сдаваться! Не смей покидать меня! – он опустил кулак на твёрдую, мёрзлую землю.
Но он напрасно ожидал услышать ответное биение сильного сердца в груди Томаса… Оно застыло.
Вцепившись в длинную чёрную шерсть, Билл приподнялся и, пошатываясь, встал на нетвёрдые ноги. Сделав несколько глубоких вдохов, каждый из которых дался ему с необычайным трудом, Каулитц запрокинул голову к небу и вгляделся в его бездонную тёмную синь…
- Ну ладно, - со злобой процедил он, не отрывая взора от небосвода. – Вы, там. Кто бы там у вас на небесах ни был, верните мне его. Ведь кто-то же есть в этом чёртовом мире, кто наблюдает за нами? Ну? Есть? Так вот, я к тебе обращаюсь, о, творец! – он сделал шутовской реверанс и снова поднял глаза к небу. – Ты не того забрал. Не того, тебе понятно? И я прошу… Нет, я требую! Я требую, чтобы ты вернул мне Тома! И я не сойду с этого самого места, будь оно проклято всеми силами, пока Том не вернётся. Верните мне его! – крикнул он каким-то изменившимся, чужим, не своим голосом, который стократно повторило эхо…
Несколько секунд Билл стоял так, прямой, словно шест, вперив взгляд в высь… Но потом что-то как будто сломалось внутри него, разбилось, разлетелось на кровоточащие осколки. Спина его скорбно ссутулилась, горячие солёные капли обжигали щёки снова и снова…
- Что же я буду делать без тебя, Том? Что я буду делать…
Он вернулся к телу Томаса и сел на колени рядом, прижавшись лбом к его лбу. Он и хотел бы плакать, но сил больше не осталось. Ветер пронзительно завывал, вторя горю человека. Даже ночные птицы утихли, слушая его печальную песню…
- Если вы не можете вернуть мне его, заберите тогда и меня. Забирайте. К чёртовой матери этот мир… - он лёг рядом с телом волка прямо на промёрзшую землю.
И ничего вокруг не осталось… Только лишь одна чёрная, всепоглощающая пустота. Она медленно расплывалась по венам, пробиралась в сердце и заполняла его изнутри. Пустота захватила душу Билла и объяла её со всех сторон, подобно исполинскому осьминогу, не давая выпутаться.
Только эта пустота, горе и отчаяние остались у Каулитца, и ничего больше. Он положил свою ладонь на гигантскую волчью лапу – та была холодна, как лёд. Билл погладил чёрную шерсть и прижался к ней щекой. Его тело замерзало, он уже почти не чувствовал рук и ног, но ему было наплевать. Он знал, что никуда не уйдёт, даже с места сдвинуться не сможет, пока не случится чудо, и Том не вернётся к нему. Чудо…
- Чудеса… бывают? – хрипло произнёс Билл, сворачиваясь на земле в дрожащий клубок и закрывая глаза. – Бывают… Конечно, бывают… потому что Том был чудом… И я не хочу, чтобы он ушёл от меня, не хочу…
Но Том был мёртв.
Пустота. Пустота.. Пустота…
Слёзы уже давно застыли на щеках Билла, превратившись в маленькие солёные льдинки. Он настолько обессилел от слёз, что не мог пошевелиться, не мог поднять тяжёлые веки и взглянуть в безжизненные волчьи глаза напротив… Каулитцу казалось, что сделай он это – и он умрёт. От горя, от отчаяния, от безысходности… Что ему теперь делать? Куда идти?
Он уже давно перестал чувствовать пальцы на руках и ногах – те попросту окоченели, превратившись в бесполезные куски плоти. Его плечо, на котором он лежал, затекло и теперь невыносимо ныло, но Каулитцу было всё равно. Его била крупная дрожь от холода, зубы с силой стучали друг о друга. Ветер, с шумом проносясь между кронами гигантских сосен, снова и снова окатывал Билла новой волной рассыпчатого снега, и снежинки забивались в нос, рот и уши, проникали за ворот пальто, тут же тая и мерзко холодя кожу, а затем быстро пропитывая ткань одежды.
Каулитц судорожно вздохнул и вздрогнул, болезненно сжав посиневшие, потрескавшиеся губы, на которых тотчас же выступили маленькие капельки крови. С трудом преодолевая боль в затекшем плече, Билл приподнялся, стараясь не смотреть в застывшие глаза Тома. Он так боялся увидеть там… Что? Боль, которую испытывал Том в последний миг своей жизни? Осуждение за то, что Билл не смог его защитить?
- Винишь ли ты меня? – спросил Билл хриплым, севшим голосом. – Я знаю, что виноват перед тобой… Если бы я мог – просто мог повернуть время вспять и спасти тебя… Но я всего лишь человек, - зло прошептал Каулитц и закашлялся от попавших в горло колючих снежинок. – Всего лишь чёртов человек.
Боль и вина поочерёдно вонзали в него свои острые когти, не давая дышать, вспарывая и без того кровоточащее сердце и душу. Он даже не пытался найти себе оправдания, чтобы утихомирить эти терзающие мучения. Да и зачем это теперь нужно? Он не сможет воскресить Тома, ничего уже не изменить…
- Знаешь, как оно относительно… Одиночество? Ты знал о нём куда больше, чем любой человек, когда-либо живший на Земле… А вот я? Всю свою жизнь я думал, что нет ничего хуже одиночества, и я так старался избегать его… Но потом появляешься ты, - Билл на ощупь, не открывая глаз, нашёл лапу чёрного волка и положил на неё окоченевшую ладонь, - и я понимаю, что только теперь я не одинок. Впервые в жизни… И я не хотел, чтобы ты чувствовал себя одиноким, когда наконец понял, кто ты, какой ты... А сейчас всё как раньше, да? – всхлипнул он. – И ты один, и я тоже… По разные стороны реки, - он порывисто вдохнул – холод нещадно сковал лёгкие. – Нужно было позволить ему убить меня. И я смог бы быть с тобой сейчас… Где-нибудь там, да? Где-нибудь там, всё правильно… По ту сторону запретной реки, в запретном лесу… И там не так холодно, как здесь. Там всегда тепло и светит солнце. Правда? И ты уже, наверно, там…
Билл замолчал, сжав обеими руками лапу волка. Он больше не мог плакать, его сердце онемело, и Каулитц с надеждой ждал его последнего удара. И пусть всё это прекратится... Навсегда.
- Ты ещё задержишься на этой стороне реки, сынок, - раздался из ниоткуда звучный женский голос.
Каулитц распахнул опухшие от слёз красные глаза и вскочил, наплевав на пронзившую его насквозь боль. Он завертелся по сторонам, пытаясь понять, кому принадлежал этот голос? И откуда бы здесь ещё кому-то взяться?
- Кто вы? – стараясь утихомирить взрыв в груди, прохрипел Билл, не прекращая вертеться. – Где вы?
- Я здесь, позади тебя. Обернись, Билл.
Билл обернулся, чтобы тут же отшатнуться, прижав ладонь к невольно приоткрывшемуся в изумлении рту. Перед ним, всего в нескольких шагах, стояла статная, высокая женщина. Но откуда она могла здесь взяться? Всего лишь мгновение назад на поляне никого не было! Но женщина мягко улыбалась, из одежды на ней было только длинное тёмно-серое платье несколько старомодного и странного покроя, и, кажется, она совсем не чувствовала холода. Её глаза внимательно изучали Каулитца, который не смел отвести от неё взгляд. И это было так странно осознавать, но он не чувствовал ни малейшего страха перед ней. От её лица исходило необыкновенное сияние, и оно было таким… тёплым, что Билл ощутил, как отчаяние отступает перед живым светом незнакомки. Только… незнакомки ли?
- Подождите, - Каулитц осмелился сделать шаг вперёд, вглядываясь в лицо женщины. – Я вас знаю. Да, я вас знаю!
Внезапная догадка пронзила его насквозь, и сердце вновь затрепыхалось подобно раненой птице.
- Вы Елена Вайдунг, - одними губами произнёс он. – Но вы же…
- Да, Билл. Меня уже давно нет в царстве живых, но сейчас я здесь, - улыбнулась Елена, и исходящее от неё сияние и тепло стали ещё ярче. – Потому что время пришло.
- Для чего пришло время? – переспросил Каулитц, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
- Для него, - Елена указала на безжизненное тело Томаса.
- Что вы хотите этим сказать? – глаза Билла расширились от изумления, и он тут же бросился к Тому. – Вы не заберёте его, я вам не позволю!
- Мы в этом даже не сомневаемся, мальчик, - это был другой голос, и это была не Елена.
Он повернул голову к возникшей рядом с ними женщине и к своему ужасу понял, что и её он тоже знает. О да, он видел это лицо… Много, много раз. На портрете, который нарисовал сам Томас.
- Мы ждали этого дня столько лет… Мы никогда не переставали надеяться, - Иллиана Вайдунг
с печальной улыбкой посмотрела на Билла, а затем на Тома.
- Конечно, - кивнула Елена, подойдя к ней. – Ведь и Том никогда не терял надежды, и его надежда не позволяла нам покинуть его.
- Я не понимаю… - замотал головой Билл, глядя на женщин. – Я знаю, кто вы. Но зачем вы пришли? Для чего пришло время? Я ничего не понимаю!
- Не спеши, - Елена подняла ладонь в успокаивающем жесте. – Иллиана, кое-кого ещё не хватает, тебе так не кажется?
- Нет, мама, не кажется, - совсем юный, почти девичий голос.
Рядом с Еленой вспыхнула ослепительно яркая вспышка, которая быстро приняла очертания человеческой фигуры, а затем и вовсе превратилась в молодую, необыкновенно красивую девушку, которая держала в своих хрупких руках что-то… Что это было? Что-то похожее на серебристое пламя, и Билл на мгновение подумал, что оно живое…
- Здравствуй, мама, тётя, - девушка радостно кивнула женщинам и повернулась к Биллу. – Билл, - она шагнула к нему, - я всегда верила. И в тебя, и в моего сына. Я верила, что вы справитесь.
- Я… - теперь Билл боялся даже вздохнуть. – Простите меня, Симона, я не смог…
- Не нужно ничего говорить, Билл, - посерьёзнела мать Томаса, - наше пребывание в царстве живых имеет свои границы, и мы не можем терять ни секунды. И мы вернулись, пусть и ненадолго, - она посмотрела на тело сына, – чтобы вернуть моего мальчика.
- Но как? Он же…
- Мёртв? – вскинула бровь Симона. Совсем как Том… - О нет, дорогой. Мама?
- Да, Билл, - Елена спешно подошла к дочери. – Томас, наш мальчик, наконец-то свободен. Проклятие более не властно над его душой – и этим он обязан тебе.
- Мне? – не успевая за собственными мыслями, опешил Каулитц.
- Тебе, - утвердительно ответила Елена. - Наша безумная сестра Патриция уничтожила ту часть моего письма, где я поведала о том, что может помочь одолеть её проклятие, - тихо произнесла она. - Проклятие двадцати двух лет могла разрушить только любовь смертного. На это Патриция рассчитывала меньше всего – что проклятого бессмертного оборотня сможет полюбить человек.
- Время пришло, Билл, - Симона опустилась на колени рядом с ним, всё ещё сжимая в руках полыхающий серебряный огонь, который словно чуял, что должно произойти. Он замерцал ярче прежнего, просачиваясь сквозь тонкие прозрачные пальцы Симоны, он изо всех сил тянулся к телу Томаса… – И твоё время пришло, мой сын. Вернись в мир подлунный, место твоё отныне здесь.
«Неужели это его душа?», - Билл, не моргая, смотрел на ослепительное серебряное пламя, которое, радостно полыхнув и соскользнув с рук Симоны, осело на неподвижную грудь Томаса… а потом словно впиталось в кожу, прямо в самое сердце.
- Том? – Каулитц положил ладонь на грудь Тома, но тут же отдёрнул её обратно.
Шерсть на теле Шеллера начала растворяться. Будто кто-то невидимый стирал её, обнажая под чёрным мехом гладкую человеческую кожу, вытянутая волчья морда медленно принимала очертания лица. Мощные лапы превратились в человеческие руки и ноги, и Билл поспешил снять с себя пальто, чтобы укрыть обнажённое тело Тома от ветра и холода.
Каулитц до боли закусил губу, когда ощутил под своей ладонью мерное, сильное биение живого сердца.
- Том? Том, ты слышишь меня? – на глаза вновь навернулись слёзы, и Билл уже даже не пытался их сдерживать.
Шеллер тихо застонал и осторожно приоткрыл глаза, с удивлением посмотрев на плачущего Билла. Каждое движение давалось Тому с трудом и болью, его разрывали тысячи вопросов, но…
- Билл… - тихо произнёс он, чувствуя дрожь Каулитца. - Где Адриан?
- Его больше нет… он… Кинжал… Я… я… - Вильгельм сжал ладонь Шеллера и вдруг зло посмотрел на него. – Он же убил тебя, тупица! Я думал, что ты уже никогда не вернёшься! Хотя бы это может дойти до твой бестолковой башки?!
- Билл, - улыбнулся Томас, - я всегда знал, что ты намного сильнее меня. И ты никогда не давал мне повода сомневаться в тебе. А ещё… - он замолчал, прислушиваясь к ощущениям внутри. – Билл, мне холодно… Почему мне холодно?
- Да, да, - закивал Вильгельм, хлюпая носом, - тебе холодно, Том.
- Но как же… Подожди, - он рывком сел, придерживая на груди пальто Билла, когда увидел, кто стоит рядом с ними.
Его чёрные глаза широко распахнулись от бескрайнего удивления, но вскоре оно сменилось глубокой печалью…
- Мама?
- Здравствуй, мой маленький Томас, - Симона хотела протянуть к сыну руку, но опустила её обратно, понимая, что прикоснуться к нему она не сможет… - Сейчас я больше всего на свете жалею, что не могу обнять тебя, поцеловать… Но я знаю, что ты в надёжных руках. И всегда будешь.
Том подавил судорожный вздох и плотно сомкнул задрожавшие губы.
- Бабушка, тётя… - он протянул руку к Елене и Иллиане.
- Проживи эту жизнь и за нас, дорогой, - Елена чуть коснулась призрачной ладонью его щеки. – Ты боролся за свою жизнь, потому что она стоила того.
- Но я хочу, чтобы и вы вернулись, - первая слеза скатилась по лицу Шеллера. – Почему вы не можете быть со мной?
- Мы всегда с тобой, - покачала головой Симона, вставая рядом с матерью и Иллианой, - даже когда ты не можешь видеть нас. Но больше мы не принадлежим этому миру, и очень давно… Билл?
- Да? – вскинул голову Каулитц.
- Спасибо тебе за моего сына. И за всех нас. И я прошу тебя только об одном – береги его. Ведь у каждого есть ангел-хранитель, верно?
- Конечно, - Билл поднялся и встал напротив женщин. – Я обещаю.
- А мы обещаем беречь вас, - Елена взяла дочь и сестру за руки. – Симона… Нам пора.
- Да, мама…
Симона подошла к ней, не отрывая взгляда от сына, который также не смел опустить глаз, вглядываясь в родные черты лица матери, бабушки и тёти – трёх самых дорогих женщин в его жизни. Если бы он мог обнять их, всего лишь обнять…
- Пообещайте, что будете навещать меня во снах, - он нашёл в себе силы сказать им это, пока они не исчезли.
- Даже чаще, сынок. Намного чаще, - улыбнулась Симона, медленно растворяясь в темноте. – Прощай.
- Прощай, мама…
Сияние померкло, и на поляне вновь воцарилась темнота. Они исчезли…
Билл опустился на колени рядом с Томасом и обхватил руками его дрожащие плечи. Какое-то время Том сидел неподвижно и просто смотрел в темноту. Его трясло, но не от холода…
- Они всё отдали за меня… - еле слышно прошептал он. – Отдали всё, понимаешь? А я даже не могу обнять их, не могу к ним прикоснуться, почувствовать их тепло, рассказать, как сильно я их люблю, как я жалею о том, что им отпустили всего лишь несколько жалких минут в нашем мире…
- Я понимаю, что нет таких слов, которыми я мог бы облегчить твою боль, Том. Возможно, я даже не имею на это права… Но в одном я уверен – они всегда слышат тебя. И они знают, как ты любишь их.
- Да… Да, конечно, - Том неловко повернулся к Биллу, заметив кровь на его руках. – Ты вернул мне жизнь, Билл. И душу. Когда ты только приехал в наш город, я уже потерял всякую надежду… Этот долг мне никогда не отплатить.
- Как же ты всё-таки любишь пороть несуразную чушь, - Каулитц крепко обнял его, прижимаясь щекой к чёрным волосам. – Мне ты был должен только одно – вернуться. И ничего больше.
- Пойдём домой, Билл? Я начинаю замерзать, - улыбнулся Томас, поднимая голову.
- Чёрт, прости… Надо было сразу же увести тебя, - Билл встал и, аккуратно поддерживая Шеллера под руку, помог встать и ему. – Держись за меня, ты ещё слишком слаб.
- Согласен… - Томас поморщился от неприятной слабости в коленях и ухватился за руку Билла.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил молодой человек, осторожно и неспешно двигаясь в сторону выхода из леса.
- Живым, - тихо засмеялся Шеллер. – И мне всё ещё холодно…
- Я могу дать тебе свой свитер, он очень тёплый, - засуетился Билл, но Том жестом остановил его.
- Не нужно, спасибо, - улыбка его стала шире. – Это ощущение… оно просто божественно, ты знаешь? Никогда бы не подумал, что однажды я буду так счастлив только лишь от того, что мне снова холодно…
Билл улыбнулся в ответ, но не сказал ни слова. Он всё понимал, и понимал, что слова здесь не нужны. Совсем. Ведь Том был так счастлив… Да, только лишь потому, что ему холодно… Ведь он снова мог чувствовать, мог жить. И это счастье освещало его изнутри, согревая и его самого, и идущего рядом с ним Билла. А слова… Слова подождут.
Каулитц, не переставая поддерживать идущего рядом Тома, почти не смотрел вперёд, на узкую лесную тропинку. Он молча наблюдал за Шеллером, который, как могло показаться, совершенно забыл о присутствии Билла, но тот его не винил. Томас жадно, как маленький ребёнок, осматривал всё вокруг, а в памяти его постепенно воскресали эти ощущения, чувства, которые он давно похоронил в себе. Он снова мог чувствовать холод, боль, он снова дышал полной грудью, это мерцающее пламя растекалось по венам, переполняя всё его существо ярким светом жизни.
Том остановился и наклонился вперёд, зачерпнув в ладонь наметённый буйным ветром снег и сжав пальцы. Холод медленно протёк от его кисти вверх, к запястью, и Шеллер повернулся к Биллу.
- Теперь мне кажется, что я готов делать это вечно, - больше Том не улыбался, глаза его казались огромными. – И только теперь я понимаю, как сильно человек должен ценить каждый день своей жизни…
- В таком случае, тебе предстоит радоваться каждому своему новому дню ещё очень долго, - Билл наблюдал, как растаявший снег блестящими каплями оседает на землю.
- Я не пропущу ни одного, - Шеллер поднял голову и указал куда-то вперёд.
Там, за неплотной стеной из разросшихся диких яблонь, скрывалась небольшая поляна. А на поляне рос огромный, поистине исполинский дуб, уже знакомый им обоим…
- Здесь я нашёл тебя, когда ты убежал, - тихо проговорил Билл.
- Да. Здесь я всегда чувствовал себя в безопасности. Сюда я приходил, когда мне было плохо. Этот старик, - Том, подойдя к дубу, бережно погладил ладонью его шершавую, морщинистую кору, - уже давно мне как родной. Я… привязался к нему, - он опустился на колени рядом с узловатыми корнями дуба, хитро улыбнувшись Биллу. – Предусмотрительность всегда была моим вторым именем.
Он выудил из-под корней запылившийся пакет и развязал его.
- Я всегда хранил здесь запасную одежду и обувь… На всякий случай.
- Да, я помню… - Билл поправил своё пальто на плечах Тома и отошёл, чтобы дать ему одеться. – Но ты ведь не бросишь старого друга?
- Ни за что, - Шеллер, пыхтя и перебарывая слабость, кое-как натянул на себя джинсы.
- Тебе помочь? – спохватился Каулитц, делая шаг к нему.
- Нет, не нужно, я сам, - Томас поднял ладонь в останавливающем жесте. – Но это так странно – снова чувствовать эту человеческую слабость. Я так давно отвык от этого… Меня все эти годы переполняла сила, она била во мне через край.
- Отвыкай, - Билл с улыбкой пожал плечами, - придётся тебе снова учиться постигать ценности и мерзости человеческой жизни.
- Тогда я начну прямо сейчас, - Том выпрямился, и Каулитц подошёл к нему, чтобы поправить не уложенный ворот простой чёрной рубашки.
- Буду тебе помогать всем, чем могу, - молодой человек вытащил из заднего кармана джинсов своё широкое серебряное кольцо, - не думаю, что оно тебе и теперь страшно.
- Не страшно, - Шеллер провёл по поверхности кольца пальцем. – И это тоже странно…
- Ты ещё смиришься с этим, - засмеялся Билл, но замолчал, увидев, как переменился в лице Томас. – Что? Что такое, Том?
Обернувшись, Каулитц увидел на краю поляны огромного чёрного волка. Зверь, не отрываясь, пристально и пытливо глядел на обоих молодых людей своими ярко-медными глазами. Он стоял неподвижно, словно ожидая чего-то от них. Сквозь его тело, охваченное лазурно-синим сиянием, можно было без труда разглядеть стоящие за ним деревья и плавно оседающий на землю снег… Неужели этот волк – призрак? Ещё один…
Билл, не в силах отвести взор от этих гипнотизирующих глаз, положил ладонь на плечо Тома. Но что было самым удивительным – Каулитц не чувствовал страха перед волком, ведь он так сильно напоминал Шеллера. Хотя… Что, если…?
- Том? – Билл, наконец, посмотрел на него. – Чего он хочет?
- Мне кажется, он… - Том не договорил.
Он, всё так же глядя на призрачного волка, медленно подошёл к нему, остановившись в двух-трёх шагах. Волк поднял голову, чтобы не разрывать их зрительный контакт, и повёл чёрными ушами.
- Мы были неплохой командой, правда? – улыбнулся Том, и ему показалось, что волк улыбнулся в ответ.
«- Не могу не согласиться. Мне будет не хватать наших увлекательных бесед.»
- А мне будет не хватать твоей крестьянской рассудительности, - засмеялся Томас. – Ты здорово помогал мне все эти годы.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |