«И почему мне кажется, что это было бы слишком легко? Всё это не просто так…»
Зато теперь он понял одно – после того, как ему приснился тот странный сон, он стал чаще прислушиваться к себе, чаще стал сомневаться. Больше он не искал оправданий и рациональных объяснений странным вещам, творящимся вокруг него, теперь он стал предполагать – а что, если…? И как это было нетипично для него!
Скотти бегал вокруг Билла, будто чуя его беспокойство и иногда поглядывая на хозяина. Обежав Каулитца в очередной раз, лабрадор остановился прямо перед ним, поджав переднюю лапу.
- Что, подмёрз? – спросил Билл у пса, также останавливаясь. – Ну, тогда пойдём домой.
Развернувшись, молодой человек подозвал Скотти и вытащил из кармана куртки мобильный телефон. Чуть поёжившись от налетевшего пронзительного, холодного ветра, Каулитц включил подсветку на телефоне. Без четверти шесть вечера, а на улице уже темно… Снег искрился и поблёскивал в электрическом свете придорожных фонарей, Скотти шёл рядом с Биллом, время от времени фыркая и чихая от попадающих в нос снежинок.
- Пришли, братец, - оповестил Билл лабрадора, роясь в карманах джинсов в поисках ключей. – Да где же они, чёрт бы их…
- Ты, наверно, Билл? – раздался у него за спиной низкий, хрипловатый голос.
Парень обернулся со смутным ощущением того, что он, кажется, знает, кому этот голос принадлежит… Скотти прижался к ноге хозяина, настороженно глядя на пришельца.
Перед крыльцом стоял Адриан, пытливо всматриваясь в лицо Вильгельма своими ледяными, серо-стальными глазами. Билл похолодел, вдоль позвоночника пробежался целый табун колючих мурашек, но виду подавать нельзя… Точно так же нельзя допустить того, чтобы этот тип понял, что Билл уже и так заочно знаком с ним.
- Верно, - кивнул Каулитц, делая медленный выход, чтобы успокоить забившееся с удвоенной силой сердце. – А ты, прости…?
- Адриан Шеллер, - оборотень указал взглядом на особняк Томаса. – Вы с моим братом соседи.
- Есть такое, - Билл попытался изобразить улыбку. – Чем могу помочь?
- Собственно, ищу своего братца. Я заходил к нему, но дома его, как видно, нет. Я подумал, может, ты знаешь, где я могу его найти?
- Уж чего не знаю, так не знаю, - пожал плечами Каулитц. – В последний раз я видел Тома вчера вечером.
Он с трудом подбирал слова… Из головы никак не выходила та газетная статья. И та фотография… Теперь у Билла не осталось никаких сомнений, они разлетелись на миллиард осколков, безжалостно вонзившись в воспалённое сознание. Понимание происходящего ударило в грудь тяжёлым, каменным кулаком. Мужчина на фотографии в старом газетном выпуске и есть Адриан Шеллер… Тот же взгляд. Грубые черты лица. Гордо расправленные плечи и уверенная, прямая осанка.
Билл ощутил лёгкое головокружение, на миг утратив чувство реальности и твёрдую землю под ногами. Кто же перед ним? Призрак? Или… что? Но для призрака он казался слишком реальным.
- Может, мне ему что-то передать? – спросил Вильгельм, найдя в себе силы посмотреть Шеллеру прямо в глаза. – Я могу сказать, что ты заходил.
- Нет… Думаю, не стоит, - Адриан отступил назад. – Надеюсь, завтра я его застану.
Кивнув, Билл быстро отвернулся к двери, нащупав и судорожно схватив лежащие в кармане ключи. Пальцы предательски дрожали, мешая вставить ключ в замочную скважину.
«Ну и семейка… Господи! – он шагнул в полумрак прихожей, впуская вместе с собой хоровод снежинок, принесённых неугомонным ветром. – Чего же тогда можно ожидать от тебя, Том?»
Пропустив вперёд Скотти, Каулитц захлопнул дверь. Он не был знаком с Адрианом Шеллером ранее, сегодня он впервые увидел брата Тома лицом к лицу. Что может представлять собой человек, ничуть не изменившийся за шестьдесят лет? Биллу совсем не понравилась та волна страха, что захлестнула его душу при этой мысли.
«А его взгляд…»
Что-то не давало ему покоя. Он понятия не имел, как можно объяснить это чувство, сдавившее его горло когтистыми пальцами, но ему казалось, что эти глаза он уже где-то видел! Газета и то утро, когда Биллу довелось увидеть братьев на улице, не в счёт. Это не то… Это случилось раньше, намного раньше… Но парень никак не мог вспомнить, где и когда он видел этот пронзительный, холодный взгляд, от которого внутри всё переворачивалось.
- Идём, - позвал он Скотти, - чую, без бутылки тут не разберёшься…
Отсыпав лабрадору в миску корм, Билл вытащил из холодильника бутылку виски… но, подумав, поставил её обратно. Что толку от того, что он сейчас напьётся? Как будто проблем от этого поубавится… Найдя альтернативу виски в виде чашки очень крепкого кофе без сахара, молодой человек уселся прямо на стол с трубкой городского телефона. Почему бы не позвонить родителям? Мать и отец наверняка уже давно ждут его звонка.
Набрав нужный номер, Каулитц сел поудобнее и стал считать монотонные гудки… После четвёртого гудка трубку взяли.
- Да? – чуть усталый голос матери.
- Привет, мам.
- Билл! – оживилась женщина. – Ну куда ты пропал? Почему не звонишь? Почти неделю тебя слышно не было.
- Извини, - улыбнулся он. Её голос успокаивал… - Я просто немного забегался с пропиской, только и всего.
- Сейчас у тебя всё нормально?
- Да, конечно. Дом великолепен, соседи замечательные… - «Настолько замечательные, что у меня скоро сдадут нервы.» - Я всем и полностью доволен.
Ну, в самом деле, не выкладывать же ему матери всё как есть… Он и сам-то ещё ни в чём не уверен, а ещё будет и её заставлять беспокоиться? Нет уж, увольте…
- Как там поживает Скотти? – спросила мать, с облегчением выдохнув.
- Скотти в восторге, носится по улицам, как оголтелый. И он очень сдружился с нашим ближайшим соседом, - Билл выглянул в окно.
- Ну, хорошо… Как у тебя самого дела? Когда думаешь приехать?
- Я как раз на днях думал о том, чтобы купить, наконец, машину. Автовокзал здесь, конечно, есть, но следить за расписанием рейсов довольно проблематично. Будет куда лучше и проще, когда у меня появятся свои четыре колеса. А так, думаю, наведаюсь к вам как раз на этой неделе, в субботу. Или в воскресенье. – Он почесал за ухом подошедшего к нему Скотти. – Отец дома?
- Нет, как и всегда, - вздохнула мать. – В последнее время он работает не покладая рук. Но я обязательно передам, что ты звонил.
- Передавай ему привет и попроси ничего важного хотя бы на выходные не планировать. Я давно не видел вас, как-никак.
- Конечно, малыш. Если понадобится – припру отца к стенке, не отвертится.
- Узнаю тебя, - засмеялся Билл, отпивая кофе. – Ну, тогда я позвоню ближе к выходным, а там и договоримся о времени.
- Хорошо, милый, я буду ждать.
Попрощавшись с матерью, Каулитц одним глотком допил кофе и ещё раз посмотрел в окно, на особняк Томаса. Похоже, Шеллер до сих пор не объявился, свет нигде не горел – ни в окнах, ни на крыльце. И куда Том мог запропаститься, да так, чтобы его целый день не было видно?
- Да какое мне дело… - пробормотал Билл вслух, стараясь уверить себя, что ему всё равно, хотя это было далеко не так. Он поймал себя на мысли, что он беспокоится за Шеллера.
Впрочем, узнать, где его сейчас носит, Вильгельм всё равно бы не смог, и поэтому стоит утешать себя тем, что Томас – не маленький мальчик, да и вообще, он сам себе хозяин.
Забавно, но от крепкого кофе только ещё больше захотелось спать, и Каулитц решил не противиться этому желанию. День был насыщенным, а силы ему ещё нужны.
«Да ещё как нужны…»
Как ни странно, заснул он практически мгновенно, стоило ему только опустить усталую голову на мягкую подушку…
…Но утром из сладкого сна его вырвал телефонный звонок. Успев заметить на небольшом табло электронных часов, что сейчас почти без десяти десять, Билл, недовольно засопев, нащупал на тумбе телефон.
- Алло?
- Здравствуйте, герр Каулитц, вас беспокоит фрау Вайнер из областного архива. Я не разбудила вас?
- О… - встрепенулся парень, подскочив на кровати и разом проснувшись. – Нет-нет, я давно на ногах.
- Замечательно. В таком случае, если вы не заняты, не могли бы вы приехать?
- Вы нашли что-то важное? – Билл, едва не запутавшись в одеяле, слетел с постели и подбежал к шкафу, распахивая его дверцы и извлекая джинсы.
- По правде говоря… - женщина, казалось, несколько смутилась. – Боюсь, человек, который вас интересует, давно мёртв. Его нет в живых уже больше ста лет.
Часть XV
Билл на деревянных ногах зашёл в здание областного архива, совершенно не помня, как он добрался сюда. В голове только и гремела одна-единственная фраза: «Его нет в живых уже больше ста лет». Больше ста лет! Как это возможно? Томас не был похож ни на привидение, ни на столетнего старика! Может, это какая-то ошибка? В любом случае, сейчас он всё узнает…
Получив у охранника временный пропуск, Каулитц направился к лестнице, даже не представляя, что ему скажет фрау Вайнер. И как им удалось так быстро отыскать информацию о Томасе Шеллере? Ведь прошёл только один день!
- Доброе утро, фрау Вайнер, - поздоровался он, переступая порог архивного хранилища.
Женщина стояла у стеллажа, перелистывая сшитые страницы в потрёпанной папке.
- Здравствуйте, Билл, - она положила папку на полку и жестом попросила Каулитца подойти к столу. – Для вас здесь приготовлено много интересного.
- Как вам удалось так быстро навести справки? – молодой человек приблизился к столешнице, заметив лежащие на ней две папки. – Я полагал, ждать придётся несколько дольше.
- Биография Томаса Шеллера не настолько обширная, потому-то поиски и не заняли много времени. Ответ из Кёльна пришёл уже через час, из Регенсбурга – после обеда, и только сегодня утром пришли последние сведения, - фрау Вайнер подошла к нему, указав на папки. – Одну папку я отдаю вам, в ней копия оригинальной информации. Вторую можете изучить прямо сейчас и задать вопросы, если таковые будут.
- Сколько… сколько предположительно он прожил? – Билл неловко взял пластиковую папку, будто она могла его обжечь. Почему-то он боялся раскрыть её…
- Около двадцати шести – двадцати восьми лет, - фрау Вайнер села за стол. – Присаживайтесь, герр Каулитц. Если хотите, я могу попросить принести вам кофе.
- Да, пожалуйста, - согласно кивнул Каулитц, нервно прочистив горло и подумав, что крепкий и отрезвляющий голову кофе сейчас будет очень даже кстати.
- Итак, Томас Шеллер был младшим сыном Элиаса и Симоны Шеллер, в девичестве мать носила фамилию Вайдунг. Его старший брат, Адриан, родился в январе тысяча восемьсот шестьдесят девятого года, Томас родился на два года позже, приблизительно двенадцатого-четырнадцатого марта, в семьдесят первом году, - женщина попросила молоденькую секретаршу принести в зал две чашки кофе, после чего продолжила своё повествование. – Родители братьев погибли, когда Томасу не было года. Мать умерла в сентябре семьдесят первого, отец пережил её лишь на две недели.
- Как это случилось? – в ушах Каулитца зазвенело, перед глазами расплывался серо-чёрный туман. Неужели всё то, что он слышит, правда? Правда о Томе…
- На мать в лесу напал дикий зверь, предположительно – волк.
«Волк?!», - в голове отчего-то моментально вспыхнул тот день, когда Билл столь неосмотрительно перебрался через ручей, ступив на запретные земли…
- Что касаемо отца, - продолжила фрау Вайнер, - он скончался он многочисленных ножевых ранений. А ещё, что довольно интересно, на его теле были обнаружены ожоги, хотя, очагов возгорания в его доме найдено не было. И из заключения полицейской медицинской экспертизы следует, что ожоги, скорее всего, химические.
- И кто убийца? – в горле пересохло, голос стал хриплым и будто надтреснутым.
- Убийцу так и не смогли найти, точно так же неизвестен мотив, из-за которого преступник решился на этот шаг, - женщина выжидательно посмотрела на Вильгельма.
- Продолжайте, - понял он её немой вопрос.
- После смерти родителей, детей на воспитание взяла мать Симоны, Елена Вайдунг, но и она вскоре скончалась от сердечного приступа. После, братьев забрала под своё крыло Иллиана Вайдунг, младшая сестра Елены – как вы и говорили. После тысяча восемьсот девяносто третьего года сведения о Томасе весьма расплывчаты… Известно, что как раз до девяносто третьего года он проживал в Берлине, а после перебрался в Кёльн, где изучал инженерное дело в местном государственном университете, окончил его с красным дипломом, был одним из самых лучших студентов. Но, после того, как он окончил университет в девяносто восьмом году, сведений о нём нет никаких. Точно так же, как и о его брате.
- А их тётя, Иллиана? Что ещё известно о ней?
- Она работала врачом в крупном берлинском госпитале, и прослужила там всю жизнь. Дважды была замужем, но своих детей не было. Умерла после продолжительной болезни, в декабре тысяча девятьсот восемнадцатого года. Томас и Адриан на похоронах замечены не были, - предвосхищая его следующий вопрос, ответила фрау Вайнер. – Версий о том, что могло случиться с братьями, много, но едва ли это имеет какое-то значение на сегодняшний день, - задумчиво проговорила она. – Они оба родились во второй половине девятнадцатого века, и, уж конечно, их давно нет в живых. Это всё, что я могу сказать вам, Билл… с деталями вы можете ознакомиться, прочитав материалы в этой папке.
Билл медленно потягивал принесённый кофе, совершенно не чувствуя вкуса. Невидящим взглядом он блуждал по строчкам, напечатанным на белоснежном листе, не понимая смысла. Слишком много совпадений… Пугающих, жутких, наводящих сковывающий душу ужас. Том родился в тысяча восемьсот семьдесят первом году? Так сказала фрау Вайнер? Но тогда… тогда сейчас ему должно быть около ста пятидесяти лет! Это просто невозможно! Он выглядит не больше, чем на двадцать пять! Билл видел его своими глазами, разговаривал с ним – Шеллер не мираж, не плод больного воображения, он реален!
«Что происходит? – метались в голове Билла беспорядочные обрывки мыслей. – Кто он?»
- Спасибо вам, фрау Вайнер, - не слыша собственного голоса, поблагодарил он женщину. – Вы не представляете, как вы мне помогли.
- Не за что, - фрау Вайнер несколько обеспокоенно посмотрела на молодого человека, очевидно, уловив напряжённые нотки в его голосе. – Я провожу вас до холла.
- Спасибо, - он прижал к себе папку с копиями материалов и досье на Томаса Шеллера.
В фойе Билл попрощался с фрау Вайнер, ещё раз поблагодарив за помощь. Ну вот, осталось вызвать такси и добраться до дома, чтобы уже там тщательно изучить всё то, что ему предоставил архив. В голове никак не хотело укладываться то, что он услышал от фрау Вайнер… Но это ещё полбеды. Как ему подойти к Тому? Что сказать ему? Выдать всё напрямую? И как это будет выглядеть? Что-то вроде: «Знаешь, Том, я тут узнал, что тебе на самом деле сто сорок два года, ты не хочешь мне рассказать что-нибудь интересное о себе, любимом?»? Ну, так Билл, конечно, не скажет… Каулитц даже чуть не засмеялся этой мысли, вовремя прикрыв ладонью рот и нервно сжав губы до боли. Кто же на самом деле его сосед? Тот ли он, за кого себя выдаёт? И почему история его семьи окутана непроглядным мраком загадок и тайн? Что на самом деле случилось с его отцом и матерью? Тьма вопросов, ответов – ноль. И это пугало и волновало ещё больше.
Билл помнил свой сон. Его подсознание – или чем бы это ни было, не важно – донесло до него, что Том не опасен… Что самое странное, Каулитц, даже несмотря на отсутствие явных материальных доказательств этому, всё равно верил. Хоть его и напрягало наличие теперь такой информации о Шеллере… В самом-то деле, если бы Том преследовал цель как-то навредить Вильгельму, то он, скорее всего, уже бы сделал это. По крайней мере, сам Билл рассуждал так. Собраться с мыслями было трудно, очень трудно, но надо…
Вернувшись в Геберсдорф, Билл так и не нашёл, чем себя занять дома, а посему, укутавшись в шарф и длинное пальто, молодой человек вышел на крыльцо, выпустил Скотти, а сам уселся на ступени и положил на колени папку, привезённую из архива. Пока Скотти носился по улице, громким лаем распугивая крупных чёрных галок, Билл сверлил взглядом обложку папки, не решаясь её открыть. Он боялся. Боялся того, что сейчас он увидит все материалы и сведения, касающиеся Томаса Шеллера, увидит подтверждение всему тому, что сказала фрау Вайнер, и поймёт, наконец, что всё это правда.
Том всегда вёл себя странно – только идиот этого не заметил бы. Он неимоверно силён и быстр. Раны заживают на нём мгновенно. Ему, в конце концов, сто сорок два года! Разве люди по столько живут? Один вопрос так и бился зашуганной птицей в усталом мозге Билла – кем может быть Том? Вот только презабавно: он так хотел получить ответ на этот вопрос, а сам отказывался даже предположить, каким этот самый ответ может быть. Почему? Он боялся.
Но, всё-таки решившись, он неловко взял двумя пальцами пластиковый уголок папки и отвернул его в сторону…
«Полное имя – Томас Шеллер. Дата рождения – 12-14.III.1871 год. Место рождения – Регенсбург, Германия. Семья: родители – Симона Шеллер (в девичестве Вайдунг), Элиас Шеллер. Брат – Адриан Шеллер (род. 20.I.1869 г.)…»
И хотелось бы сказать, что это всего лишь чья-то очень злая шутка, чтобы основательно добить и без того потрёпанные нервы Каулитца, но какой там? Перед ним – вполне серьёзный и заверенный несколькими печатями документ. Билл принялся просматривать и остальные листы. Краткая биография его родителей, Елены и Иллианы Вайдунг… Пара слов о его детстве, проведённом в Регенсбурге и Берлине… И две отсканированные фотографии. Но не Тома… Первое фото - фото Иллианы Вайдунг. Эту женщину Билл узнал сразу. Что поразило молодого человека до глубины души, так это то, что это была та самая фотография, с которой Том, вероятно, срисовал портрет Иллианы! В нижнем правом углу была приписана и дата снимка: февраль тысяча восемьсот девяносто второго года. Каулитца немедленно прошиб холодный пот, выступив на спине и груди… Вот и умерла последняя надежда на то, что всё происходящее может быть ошибкой… А что же вторая фотография? На ней тоже была изображена женщина, совсем молодая. И очень красивая. Кажется, здесь ей не больше двадцати лет… На ней было простое, белое платье до пят, длинные волосы свободно лежали на плечах, руки с узкими, красивыми ладонями девушка скромно опустила вдоль тела, глядя на фотографа простым, но таким проникновенным взором.
Билл вгляделся в её лицо, быстро догадавшись, где он уже видел эти тёмные, завораживающе-глубокие глаза. Потому что это глаза Томаса Шеллера. Значит… на этой фотографии - его мать?
- Давно задницу не отмораживал?
От долетевшего издалека голоса Тома, Билл вздрогнул. Он судорожно захлопнул папку, словно Шеллер застал его на месте преступления.
«Такими темпами я скоро превращусь в задёрганного неврастеника», - разозлился на самого себя парень, кладя папку рядом с собой и повернувшись к Томасу. Тот поднимался по ступенькам своего крыльца, неотрывно глядя на Каулитца.
- А… привет, - Билл махнул ему рукой, вставая и прижимая папку к себе, как бесценное сокровище. – Да нет, просто дома делать нечего, в комнатах душегубка.
- А здесь рай земной, - иронично отозвался Том и остановился у двери. – Холодно, снег идёт.
- Ну, хоть какое-то разнообразие, - Каулитц проводил взглядом помчавшегося к Тому Скотти. – К тебе вчера заходил брат, потом и ко мне заглянул.
- И что ему было нужно? – улыбка мгновенно стёрлась с лица Шеллера, в голосе зазвенела сталь, хотя, внешне он и казался спокойным…
- Ничего особенного, - развёл руками парень. – Просто спросил, не знаю ли я, где ты можешь быть, только и всего.
- Ну ладно… - произнёс Том, расслабляясь.
- Куда ты запропастился вчера, кстати? – поинтересовался Билл, понимая, что это, в общем-то, совсем не его ума дело, и Том вправе не отвечать.
- Да так, просто гулял, - вопреки всем ожиданиям, ответил оборотень, гладя и похлопывая крутящегося вокруг него Скотти по спине. – Бродил по городу, немного посидел в спорт-баре. Всё равно, дома скука смертная.
- Угу, - кивнул Вильгельм, невольно улыбаясь тому, как его лабрадор льнёт к Шеллеру. – У тебя всё нормально?
- Конечно, - не без удивления произнёс волк, таки заметив, как сосед что-то держит в руках. «И почему мне кажется, что он не хочет, чтобы я увидел это?». – Что может быть не так?
- Тебе виднее, - пожал плечами Билл, видя, что взгляд оборотня зацепился за папку… теперь Каулитца бросило в жар. Только бы Том не стал спрашивать, что это за папка!
- Всё в полном порядке, - заверил его Шеллер, стараясь улыбнуться как можно искренне. – Если хочешь, вечером можем немного пройтись, посидеть где-нибудь за кружкой пива. Больше тут вечерами делать нечего. Ну, конечно, если ты больше ничем другим не занят.
- Неплохая идея, почему бы нет? Я уже давно никуда не выбирался.
- Тогда я зайду за тобой, часам к пяти вечера. Как тебе?
- Идёт, - согласился Каулитц. Пора брать быка за рога… - Я буду ждать.
- Тогда до встречи. - И Том, погладив Скотти на прощание, скрылся за дверью.
Лабрадор сразу ринулся обратно к хозяину, довольно свесив язык и активно виляя хвостом. Билл протянул псу руку, когда тот подбежал к нему, и погладил по голове.
- Нравится тебе он, да? – спросил молодой человек у питомца, пытливо заглядывая в его коричнево-чёрные глаза. – Хороший он?
Вместо ответа, Скотти продолжил вилять хвостом, а Биллу оставалось только гадать, как он сможет сказать Тому, что он знает правду… И как Шеллер отреагирует на это? Придёт ли он в ярость или… Ну как здесь можно вообще что-либо предполагать? Эта правда такова, что Биллу хотелось зажать уши и зажмурить глаза, чтобы его кто-нибудь разбудил и заверил, что всё происходящее – только лишь сон. А вдруг вся эта затея слишком опасна?
- Надо просто дожить до вечера, - подвёл он черту под всеми размышлениями, закрывая за собой входную дверь. – А после буду разбираться по ходу дела.
Он развалился на диване в своей спальне, откинув голову на спинку… Боится он Шеллера или не боится? Возможно, то, что Билл чувствовал, сложно было назвать страхом. Даже несмотря на то, что он узнал о своём загадочном соседе. Он старался рассуждать здраво, составить хоть какой-то план действий на этот вечер, чтобы не натворить глупостей, но ничего дельного в голову не приходило. Все его планы постоянно перебивались какими-то посторонними глупыми мыслями о самом Томе. Билл больше не мог отрицать – ни на каком своём сознательном и подсознательном уровне - что Том притягателен, как смертный грех.
- Приехали, - невесело засмеялся он, взъерошив чёрные волосы обеими руками. – Сам вляпался – сам и расхлёбывай.
На коленях его всё ещё лежала эта папка… Первое наваждение схлынуло, теперь Каулитц мог смотреть на неё спокойнее, но открывать всё равно не хотел. Зачем? Он и так уже прочитал всё, что хотел прочитать. Услышал всё, что хотел услышать. Осталось предоставить слово Тому.
Том зашёл в коридор – и так и остановился у двери, прислонившись к ней спиной. Что опять было нужно Адриану? Зачем братец пожаловал к Биллу? Что хотел от него? Что бы там ни было, всё это очень не нравилось Шеллеру. Ему не нравилось, что Адриан кружит над Биллом, как стервятник над добычей. И то, что он решил подобраться к Каулитцу настолько близко, неимоверно злило и напрягало Томаса. Значило ли это, что брат что-то задумал? Ну, пусть он только заявится…
Но это ещё не всё… Теперь Том рассуждал, правильно ли он сделал, что рискнул пригласить Билла? И правильным ли было его решение… сказать правду.
- Я вижу это подозрение в его глазах… - прошептал он, встряхиваясь и стягивая куртку с плеч. – Как будто он уже что-то знает. Только вот что он может знать обо мне? Боже, пусть этой неопределённости как можно скорее придёт конец…
Он так не хотел отталкивать от себя Билла этой правдой, но он понимал, что это, скорее всего, будет самой возможной реакцией смертного. Тому всё казалось, что Билл – едва ли не единственный человек, который сможет его понять и, что немаловажно, принять. Хоть бы так оно и было…
Шеллер устал. Впервые за полтора века своего существования. Он чувствовал себя покинутым и одиноким. Никому не нужный сирота при живом брате, с уже едва теплящейся надеждой вновь стать человеком, чтобы жить, а не существовать.
- Видимо, я слишком много прошу, - с бессильной злобой в голосе произнёс он.
Том остановился на пороге гостиной и метнул резкий, почти враждебный взгляд в сторону портретов матери и тёти.
- Нужно было позволить Патриции убить меня. Так всем было бы легче, не правда ли? Я за этим был создан? Чтобы мучиться? Елена оставила в живых чудовище – это было её ошибкой. Я её ошибка. И к людям я привязываться не хочу! – он отвернулся от холстов и принялся метаться по всей гостиной. – Привязываться к Каулитцу – тем более.
Том остановился и поднял голову к потолку… Не привязываться к Каулитцу? Три «ха-ха» два раза. Уже слишком поздно давать себе подобный зарок.
Шеллер, пожалуй, только сейчас, как никогда раньше, усиленно задавался вопросом: а что, если для него это невозможно – снова стать обычным смертным человеком? Даже если Билл узнает о том, кто есть Томас, и даже если он примет это, он всё равно состарится и умрёт, как все люди, и Шеллер снова останется один…
- Я возлагаю на будущее слишком больше надежды, - устало опустился он по стене на пол. – Только бы всё это было не напрасно… Я хочу, чтобы Билл всё знал. Хочу, чтобы он принял меня таким, какой я есть, хоть я и чудовище.
«Ты будешь чудовищем только до тех пор, покуда сам о себе так думаешь», - отозвался волк внутри, услышав его мысли.
Грудь сдавливало мерзостное, мучительное чувство ожидания и предчувствие… Что за предчувствие? Чего-то непонятного, тёмного и такого неопределённого…
Том закрыл глаза, стараясь представить: что ждёт его этим вечером? Воображение подкидывало самые разные картины, но ни за одну из них он не хотел цепляться. Всё это не то.
Он подошёл к высокому зеркалу и посмотрел в глаза своему отражению. Помнил ли он, как всё начиналось? О, да… Он помнил так, будто это случилось только вчера. Он раз и навсегда запомнил ту ночь, когда впервые превратился в оборотня, когда сбылось проклятие, насланное на него сумасшедшей Патрицией Вайдунг. Первое полнолуние марта тысяча восемьсот девяносто третьего года, когда младшему из братьев Шеллер минуло двадцать два года. Он был к этому готов. Но это не помогло смягчить ту адскую боль, которая сковала его тело раскалёнными железными цепями.
К счастью, в ту ночь он был один в своём доме. Он метался из угла в угол, как раненый зверь, что бился в конвульсивной агонии, предчувствуя скорую смерть. Он весь горел, всё тело было как огнём объято, кожа дико зудела, на ней там и тут вспыхивали красные пятна.
- Хватит… - Том тяжело рухнул на колени, будто сломавшись. – Пожалуйста, хватит!
Сердце дробило рёбра изнутри в мелкую крошку, все внутренности сбились в плотный комок, руки и ноги пронзали невыносимые судороги. Том тяжело дышал, пот градом струился по его искажённому гримасой боли лицу, заливаясь в глаза и рот. Его рубашка промокла насквозь, неприятно прилипая к спине и животу. Волк набирал силу…
Шеллер, шатаясь и идя вдоль стены, добрался до зеркала, чтобы увидеть себя… и тут же в ужасе отпрянул. Его глаза… больше они не были глубокого карего цвета. Они были медно-жёлтыми. Звериными, хищными. Это были глаза волка.
- Господи, нет! – сдавленно проговорил он, но не услышал своего голоса. Он услышал волчье рычание, что лишь отдалённо напоминало теперь человеческую речь.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |