- Я знаю, что это единственный выход,- неожиданно твердо произносит Кайдэ и его голос больше не дрожит,- и я согласен.
«Зато я – нет!»- уже хочу произнести, но он перебивает: - Выслушай меня, пожалуйста,- непривычно настойчив и серьезен, несколько секунд молчит, собираясь с мыслями,- я не подхожу на роль главы клана Учиха, и ты это прекрасно знаешь… Ты всегда заботился обо мне, всегда защищал, позволь и мне хоть раз сделать для тебя то же самое. Это все, чего я хочу. И если ради этого придется отдать тебе свои глаза, то я готов. Я сам принял такое решение. - Его речь звучит сбивчиво, но за каждым словом чувствуется железная решимость идти до конца. Когда же он успел так повзрослеть?
- Но если я это сделаю,- я вовсе не собираюсь сдаваться,- ты больше никогда не сможешь быть шиноби. - Мне показалось, или он действительно улыбается?
- Но я ведь все равно останусь твоим братом, не так ли? - Эээ… ну конечно! К чему такие странные вопросы? Я киваю, и он облегченно вздыхает, зарывшись носом в мои волосы.
- Это самое главное…- тихий шепот у моего уха,- а на остальное мне наплевать. - Я вздрагиваю, когда он теплыми пальцами касается моего лица, когда аккуратно снимает с глаз повязку. Потом берет мои озябшие руки, согревает горячим дыханием и уверенно кладет поверх собственных глаз. И в кромешной тьме загораются лиловые искорки. Они скачут, словно танцуя неведомый танец, переливаются разными цветами, разгоняя темноту. И я кружусь вместе с ними в этом пестром хороводе, потеряв чувство пространства и времени. К реальности меня возвращает резкая боль – глаза словно горят в огне, но сквозь бардовую пелену, застилающую взор, проступают очертания комнаты. И первое, что я вижу – собственные окровавленные руки и тело брата, корчащееся у моих ног. С тех пор это еще один из моих ночных кошмаров. Уже потом, обработав раны так и не пришедшего в сознание Кайдэ и уложив его на свой футон, я сижу рядом до утра, бездумно глядя на зарождающийся рассвет. Рассвет цвета крови… я ни до, ни после таких не видел.
- Я думаю, что ни за что не поступил бы так, если бы Кайдэ хоть в чем-то был не прав,- я смотрю в окно, не желая встречаться с тобой взглядом,- он в самом деле не смог бы быть главой Учиха: сильный, но слишком мягкий.… Наверное, он просто родился не в том клане. Однако в мире нет ничего, что оправдало бы мой поступок. Мне плевать на чужое мнение, но сам я никогда не перестану ненавидеть себя за то, что сделал. Ты молчишь, и я искренне за это благодарен. Мне не нужно сочувствие или жалость, ни к чему пустые слова, я даже не прошу меня понять (ни за что не пожелал бы тебе испытать такое), я просто рассказываю, как все было. А как к этому относиться, решай сам, Сенджу. Как все-таки удивительно устроена жизнь: ты можешь годами влачить спокойное существование, не обремененное лишними заботами - просто плыть по течению, вальяжно раскинув руки,- а потом вдруг в одночасье мир перевернется с ног на голову, обдав ледяной волной и заставив судорожно барахтаться в темной глубине. И тебе остается лишь надеяться, что ты действительно движешься к свету, а не опускаешься еще больше на дно. Это довольно точное определение, что я чувствую после того, как снова обрел зрение. Мое тело восприняло глаза Кайдэ удивительно хорошо, и боль прекратилась уже на следующий день, словно так и должно было быть. Тошнотворная «правильность» этой ситуации просто выводит меня из себя. Как только я смог нормально видеть и передвигаться по дому, не натыкаясь на всевозможные углы (сказалось длительное отсутствие движения), я тут же вернулся к работе. Разгребание кучи дел, накопившихся за время моего вынужденного отсутствия, немного отвлекало меня от тягостных раздумий, но заметного облегчения не приносило. Да и как тут расслабишься, когда точно знаешь, что в спальне прямо над моим кабинетом, на смятом футоне ворочается Кайдэ, страдающий от жуткой боли. Кайдэ, пожертвовавший ради меня своей силой, зрением и будущим… Иногда мне даже кажется, что сквозь шелест бумаги в моих руках и скрип пера, я отчетливо слышу его хриплое дыхание. Однако через пару недель мне приходится спешно отбыть на фронт (поступающие от наших шиноби доклады волнуют меня все больше). Мое появление приносит в заскучавший военный лагерь настоящее оживление – ребята бросаются исполнять мои приказы едва ли не раньше, чем я успеваю их произнести, однако настоящее положение дел куда хуже, чем я думал. Война слишком затянулась, и маленькие пограничные стычки, на которые провоцирует нас враг, только усугубляют положение. Единственный выход, который я вижу, - это одна массированная атака, чтобы разом покончить с этим противостоянием. Когда я возвращаюсь домой, то первым делом иду к Кайдэ. И, приоткрывая дверь в полутемную спальню, пытаюсь избавиться от мерзкого сосущего чувства в груди. Предчувствие чего-то нехорошего..? Шторы на окне плотно задернуты, и поначалу мне сложно что-то разглядеть, лишь лицо брата бледным пятном выделяется на фоне окружающего сумрака. Он лежит совершенно неподвижно, и лишь дыхание – слишком тихое и прерывистое для спящего человека – выдает, что Кайдэ все же бодрствует. Я присаживаюсь рядом и начинаю говорить: о том, что видел в поездке, о том, чем занимался все это время, о лагере, об армии, о знакомых, которых удалось повстречать – говорю все, что приходит в голову, только чтобы разогнать ту густую, болезненную тишину, царившую здесь во время моего отсутствия и все еще не желающую отступать. И Кайдэ постепенно оживает: чуть приподнимаются в удивлении черные брови, и тонкие губы растягиваются в слабом подобии улыбки. Однако, услышав о засаде, в которую мы попали по дороге обратно, он вздрагивает, и по лицу пробегает едва заметная тень.
- Ты не ранен? - Мое сердце болезненно сжимается: милый Кайдэ, даже в таком состоянии он не перестает обо мне волноваться.
- Я в порядке,- отвечаю, сжимая в своих ладонях его руку.- Мы победили. Скоро будет большое сражение, я собираюсь положить конец этой войне.
- Я рад,- и непонятно, к какой именно части моего ответа относятся его слова. С некоторых пор его голос только такой – тихий и безжизненный, и мне приходится наклоняться к его лицу, чтобы расслышать. Мои глаза постепенно привыкают к темноте, и я против воли отмечаю, насколько же изменился мой брат за то короткое время, что меня не было. И, к сожалению, не в лучшую сторону. Глупо, конечно, думать, что человек, полностью лишившийся глаз, может выглядеть здоровым и бодрым, однако мне кажется, что Кайдэ вовсе не выглядел так плохо, когда я видел его в последний раз. По крайней мере, не было этой смертельной бледности, когда кожа кажется почти прозрачной, не было ввалившихся щек и тонких, выпирающих ключиц, и того странного холода, что словно поселился где-то внутри, неизбежно распространяясь по всему телу, тоже… не было.
Безумно хочется открыть окно, чтобы впустить хоть немного свежего воздуха в эту мрачную, словно застывшую во времени комнату, но, вопреки своему желанию, я не двигаюсь с места, лишь спрашиваю, почти не надеясь на ответ:
- Я могу что-нибудь для тебя сделать? - Я говорю это уже не в первый раз, но до этого он всегда лишь слегка улыбался и качал головой, а мне оставалось лишь скрежетать зубами от собственного бессилия.
- Да…- едва слышно отвечает он и пытается приподняться. Я помогаю Кайдэ сесть, мельком удивляясь, насколько же он похудел. Кажется, одно неосторожное движение – и он рассыплется в моих руках.
- Есть кое-что… но ты должен пообещать мне, что сделаешь то, о чем я попрошу… - В любом другом случае моя природная недоверчивость не позволила бы мне согласиться, но это же Кайдэ, а его я просто не могу ни в чем подозревать, поэтому…
- Обещаю! - Он облегченно вздыхает и тонкими руками тянется ко мне, обнимает за шею и шепчет в самое ухо:
- Убей меня. - По моему телу словно пробегает электрический разряд, колени мгновенно слабеют, и если бы я не сидел на краю футона, то едва ли удержался бы на ногах.
- Что за глупости?.. Что ты такое говоришь?- голос предательски дрожит, а в груди пустота, словно кто-то сжимает невидимой рукой мое сердце. Кайдэ улыбается, как-то грустно и понимающе.
- Я умираю, нии-сан… чакра покидает мое тело… каждый день… уже немного осталось… не хочу, чтобы моя смерть… была такой жалкой… - Он говорит с трудом, тяжело дыша, и сильнее сжимает руками ворот моего кимоно. Нет, нет, нет, нет, нет! Прошу тебя, Кайдэ, все, что угодно, только не это!
- Я думал, что смогу выдержать… прости, что оказался таким слабым… мне снова нужна твоя помощь… - Не могу это слышать, не хочу в это верить… отрицаю очевидное…
- Но мы же хотели умереть на поле боя, под свист оружия, как и подобает настоящим шиноби,- отчаянно ищу выход, но лишь мечусь в лабиринте собственного бессилия. - Его губы трогает еще одна слабая улыбка:
- Это была не моя мечта… я всегда хотел… умереть от твоей руки… только так… Ты жесток, Кайдэ…
- Нет! Я не могу!- последняя попытка прекратить это безумие.
- Я… пытался сам, но… не хватило духа,- он слегка поглаживает меня по плечу,- но ты сможешь… ты сильный… я знаю…
С суеверным страхом смотрю на вложенный в мою руку кунай, его лезвие холодно поблескивает в темноте. Ками-сама, пусть это окажется всего лишь очередным ночным кошмаром!
- Я всегда в первую очередь думал о других… позволь мне хоть раз побыть эгоистом… - Он кладет руки на кунай поверх моих и приставляет острие к своей груди. Чувствую, как спокойно и размеренно бьется его сердце. Ни боли, ни страха… безграничное доверие. Как я могу обмануть его..? Как могу не выполнить последнюю просьбу..? Ведь пообещал… поклялся.… И приходится рвать на куски собственное сердце, чтобы надавить на холодную рукоять, ощущая, как погружается лезвие в живую плоть. И обнимать вздрогнувшее тело, так сильно, как только могу.
- Я… открою тебе секрет… теперь уже можно…,- и услышать булькающий шепот, и самому, как наяву почувствовать привкус крови во рту,- мне… наплевать на клан… все, что я делал до этого момента… я делал только для тебя… я… люблю тебя… Мадара… давно хотел это сказать… Все слышать, но не понимать смысла, потерять себя в море отчаяния, с горьковатым привкусом безумия, и теперь словно наблюдать за всем со стороны. Подхватить обмякшее, начавшее заваливаться на бок тело… теперь уже просто тело. И ощущать, как течет по щекам солоноватая влага. Заворожено смотреть, как срываются вниз прозрачные капли, разбиваясь о бледное мертвое лицо… знакомое и родное, но чье..? Я что, плачу? Да и я ли это? А потом сидеть у настежь раскрытого окна, позволяя дождю хлестать по щекам, словно смешивая свои слезы с моими. Ты ведь тоже скорбишь о нем, не так ли? И до самого конца сжимать в руке клочок бумаги, найденный под футоном, с двумя неровными строчками, навсегда впечатавшимися в память: «Я пошел вперед, нии-сан. Но ты не торопись за мной…»
- Я умер той ночью. Тот я, которого все знали, перестал существовать.… А назавтра был бой. Бой, названный позже самым жестоким и кровавым за всю историю клана Учиха,- я закрываю лицо рукой и смотрю на тебя сквозь пальцы, даже не сдерживая хищную улыбку.- Я убил их всех, всех до единого…. И черное пламя Аматерасу еще несколько дней догорало на камнях. Не могу утверждать, что все нелепые слухи о нашем клане, пошедшие с тех пор, не имеют ничего общего с реальностью. Я, наконец, успокаиваюсь и, опустив руку, закрываю глаза. Откидываюсь на подушки, чувствуя лишь безмерную усталость во все теле. Через пару минут тяжело вздыхаю и позволяю себе легкую улыбку.
- Теперь ты понимаешь, Сенджу…- горечь в голосе удивляет меня самого,- что никто не может ненавидеть меня сильнее, чем я сам. - И спустя, кажется, целую вечность, когда я уже и не рассчитываю услышать ответ, в комнате вдруг раздаются твои тихие слова:
- Судить себя… действительно, самое сложное.- Огонь… Безумное, ревущее пламя, взмывающее выше деревьев и скал, словно диковинный зверь, который пытается подняться в самую высь и лизнуть небосвод своим оранжевым языком. Огонь, обладающий своей собственной волей, непокорный и неудержимый - воплощение чистой стихии. Вся злоба и ненависть тысячелетнего демона, пламенным потоком вырывающаяся из клыкастой пасти… Горит земля, и плавится камень под ногами. Кажется, что раскален даже воздух - настолько обжигает легкие каждый новый вздох… И вся эта сила на моей стороне. Сегодня у меня лишь один противник.… Один, но стоящий тысячи, не так ли, Сенджу? Твоя фигурка почти не видна из-за сполохов демонического огня (похоже, Лис стремится выпустить всю ярость, что накопил за годы вынужденного заточения), однако и этому пламени тебе есть, что противопоставить. Несколько печатей - и огромная стена воды обрушивается на все вокруг, тут же шипит, гася огонь, и поднимается к небу клубами белого пара. Что и говорить, место для битвы ты выбрал просто идеальное: вокруг простирается широкое плато с резкими, крутыми склонами, огибаемое быстрой горной рекой (здесь много воды и почти нечему гореть). Ничего лишнего, а главное - ни одной живой души на много миль вокруг. И, казалось бы, ничто не мешает, и можно полностью сосредоточится на сражении, но нет… Мы деремся уже немало времени, и оба успели порядком подустать - на мне кровоточит с десяток свежих царапин, а полы твоего, некогда белого плаща изодраны и обуглены. И все же, я пока не увидел от тебя ни одной стоящей техники, ты ни разу по-настоящему не захотел меня убить. Вместо этого ты пытаешься заговорить со мной, но я лишь с новой силой атакую в ответ, заставляя захлебнуться невысказанными словами. Что ты хочешь спросить, Сенджу? Почему я заключил договор с Девятихвостым? Почему я не использую против тебя Тсукиоми и Аматерасу, хотя прекрасно понимаю, что они вполне могли бы склонить чашу весов в этой битве на мою сторону? Или какой вообще смысл в нашем сражении? Что бы там ни было, я не буду отвечать.… А ты, если сможешь, попробуй прочесть мои мысли, когда-то это неплохо у тебя получалось. В любом случае, то, что сейчас происходит, уже не игра, и не дружеский спарринг, а кровавая битва, в которой обязательно будет победитель и побежденный. И скорее всего, в живых останется только один. Так что не пытайся разгадать мои планы. Просто будь серьезен! И перестань, наконец, сдерживаться! "То же самое относится и к тебе",- вдруг слышу в голове насмешливый голос демона. Но прежде чем я успеваю что-то ответить, Лис выдыхает перед собой новую волну пламени, тут же окутывающую твою фигуру со всех сторон. Из-за огня я не могу подступиться ближе, и в моем мысленном приказе ясно слышны нотки раздражения: "Не мешай нам!" "Как скажешь…"- хмыкает демон, и остается только гадать, не послышался ли мне сарказм в этих коротких словах. Но вскоре я забываю об этом, потому что ты, похоже, решил драться в полную силу. На твоем лице читается что-то вроде "Изобью до полусмерти, а потом заставлю ответить на все вопросы!" Прости, но это вряд ли… Ко мне тут же тянутся десятки деревянных ветвей, желая опутать, обездвижить, приковать к земле. Я ловко уворачиваюсь ото всех, а самые проворные разрубаю катаной (не так-то легко меня поймать). Но игры скоро заканчиваются, и мы, наконец, сходимся лицом к лицу. На таком расстоянии бесполезны стихийные техники, и громоздкие печати не сложишь - отвлечься нельзя ни на секунду, так что все решает лишь скорость реакции и владение мечом. Честная мужская драка. Чувствуешь ли ты ностальгию, Сенджу? Давно мы с тобой так не сражались! И все-таки это приятно - кружить друг напротив друга, ни на мгновение, не сводя с противника внимательного взгляда, подмечать все, до малейшей детали, и разгадывать твои движения, за секунду до удара уже зная, куда будет направлен меч. Шаринган работает слаженно, но иногда твои действия настолько непредсказуемы, что мне едва удается уходить от твоих атак. Я говорил тебе, Сенджу, что восхищаюсь твоим мастерством? Что ты, безусловно, достойнейший из всех, с кем мне приходилось сражаться? Именно поэтому я отступаю под твоим напором, позволяя оттеснить себя к самому краю каменного плато. Я отчетливо слышу позади шум воды, но нет времени оборачиваться и проверять, сколько шагов осталось до пропасти. И следующий же выпад лишает меня оружия. Катана, неловко вывернувшись из пальцев, взмывает вверх на пару метров и падает навстречу бушующим у подножья обрыва волнам. Жаль, это была моя любимая. Я лишь долю секунды провожаю ее взглядом, а ты уже наносишь следующий удар. Все верно, я и сам бы ни за что не упустил такого шанса… Разворот. Выпад. И лезвие меча стремительно приближается к моей груди. Хороший прием - при удачном раскладе можно попасть прямо в сердце - однако слишком осторожный, чтобы усыпить мою бдительность, и не настольно быстрый, чтобы я не успел уклониться. И все же… похоже, именно он все решит. Еще мгновение - и я словно в замедленной съемке вижу, как острый клинок пробивает грудную клетку и входит в мое тело почти по самую рукоять. Что ж, будем считать, что я недооценил твой удар, ибо в том, что я пропустил его намеренно, я ни за что не признаюсь даже самому себе. Такого ведь просто не может быть, правда?! С некоторой долей удивления смотрю на торчащее из груди оружие. Ну, что я могу сказать? По крайней мере, в сердце ты точно не попал. Тупая боль бьется где-то на краю затуманенного сознания, а я наблюдаю, как густая бурая кровь стекает по лезвию на твои руки, все еще отчаянно сжимающие рукоятку. Вижу, как слегка подрагивают пальцы, словно готовые в любой момент выпустить меч и брезгливо стряхнуть на землю алые капли. Ты, наконец, отрываешься от созерцания этой картины и медленно вскидываешь голову. Эй, что за растерянный взгляд? Разве так смотрят победители? Что ты там уже надумал? Словно желая, чтобы я прочел твои мысли, ты подаешься вперед, вынуждая заглянут в глаза. Вот только я совершенно не хочу увидеть то, что может таиться в их темных глубинах, поэтому просто смотрю на свое собственное отражение. Мое лицо сейчас окрашено неестественной бледностью, правый глаз заливает кровь из разбитого лба, но большее беспокойство внушает тонкая красная струйка, тянущаяся из уголка рта (на языке уже давно ощущаю солоноватый металлический привкус). Впрочем, нет, беспокойство - не то слово… Ты приоткрываешь рот, явно намереваясь что-то сказать. Прошу тебя, Сенджу, молчи! Я знаю, как хорошо ты умеешь убеждать, поэтому не говори ничего, что может пошатнуть мою уверенность. Я уже все решил! И прежде, чем ты произнесешь хоть слово, я кладу руки тебе на плечи, сминая непослушными пальцами ткань плаща. Ты вздрагиваешь от этого прикосновения и непонимающе смотришь мне в глаза, а с твоих губ срывается лишь шумный выдох. Так, Мадара, теперь только не утонуть в этих темных омутах, изо всех сил постараться не заметить тех эмоций, что уже выплескиваются через край. Сосредоточиться на своем отражении - на черных волосах, на алом Шарингане… и на легкой улыбке, затрагивающей губы. И мгновение спустя оттолкнуться от тебя, вложив в это движение все оставшиеся силы. Почувствовать, как с неприятным хрустом выходит из тела стальное лезвие, сделать шаг назад… и почти не удивиться, ощутив под ногами пустоту… И уже летя вниз, в бушующую водную пучину, я бросаю последний взгляд на тебя. Вижу, как ты отбрасываешь в сторону ставшую вдруг такой ненужной катану, как тянешься следом за мной… но лишь касаешься кончиками пальцев края моей юкаты. Твое лицо искажается болезненной гримасой, и ты вдруг отчаянно кричишь что-то мне вслед. Хорошо, что ветер вокруг шумит настолько сильно, что я ничего не слышу! И уже провалившись в темную глубину, я впервые ненавижу свой Шаринган… за то, что он умеет читать по губам… Пробуждение приходит внезапно, словно кто-то резко выдергивает меня из чернильной пустоты. Я вновь обретаю возможность видеть и чувствовать, и тут же захожусь в приступе жестокого кашля. Видимо, я изрядно наглотался воды, так как легкие словно раздирает изнутри. Через пару минут, немного отдышавшись, я обвожу еще не совсем четким взглядом пространство вокруг. Судя по всему, это небольшая подводная пещера: каменные стены, скользкие и липкие даже на вид; невысокий округлый свод над головой, весь облепленный странными насекомыми, испускающими слабое фосфоресцирующее свечение; откуда-то со стороны доносится звук падающих капель. Я сам полулежу, опершись на локти, на плоском валуне, который со всех сторон обтекают маленькие ручейки, убегающие куда-то за пределы освещенного насекомыми круга. Рядом покоится, моя катана (ну надо же, а я уже решил с ней распрощаться). В памяти тут же всплывают события моего падения, и я невольно дотрагиваюсь рукой до груди в том месте, где должна зиять сквозная рана. Но в разрезе юкаты обнаруживается лишь грубый, словно обожженный рубец, да слегка покалывают кончики пальцев остатки чужой чакры. Похоже, долго гадать относительно личности моего неожиданного спасителя не придется. Словно в ответ на эти мысли, темнота в углу пещеры приходит в движение, являя моему взору рыжий мех и пару острых лисьих ушек. Не знал, что у Девятихвостого есть такая вот "уменьшенная" - не выше человеческого роста - ипостась (хотя, действительно, в своей истинной форме он бы сюда просто не поместился). Я все еще касаюсь рукой шрама на груди, и Лис, заметив этот жест, слегка щурит раскосые глаза.
- Я не силен в лечении,- его голос пропитан ехидством,- но, по крайней мере, ты не сдохнешь от потери крови. - Вот уж спасибо! Только я об этом не просил!
- Не знаю, что ты задумал,- он подходит ближе и садится напротив меня, положив на лапы один из пушистых хвостов,- но пока нас связывает договор, я не позволю тебе так глупо умереть. Наверное, я должен был это предвидеть. Но кто же знал, что этот демон так ревностно относится к их лисьим законам? Впрочем, теперь это уже не важно. Он некоторое время сверлит меня внимательным взглядом ярко-красных глаз, прежде чем снова заговорить:
- Хочешь… я вернусь и все закончу?- елейным голосом тянет он, быстро облизнувшись (словно сами мысли о подобном доставляют ему удовольствие), и, переведя выразительный взгляд куда-то вверх, продолжает:- Этот парень все еще там. Даже отсюда я чувствую его огромную чакру. А вот это, пожалуй, лишнее.
- Не стоит,- глухо отвечаю я и, потянувшись, к рукояти катаны, добавляю:- мы уходим! - И тут же вижу, как темнеют лисьи глаза, и недовольство в них сменяется злостью.
- Как скажешь…- почти рычит он, и, так и не произнесенное, "слабак" явственно повисает в воздухе. Пусть. Меня не интересуют капризы упрямого демона, пока он выполняет мои приказы - все в порядке. - И, стремительно удаляясь от поля боя, я думаю о том, что хоть и не полностью, но мой план все же можно считать удавшимся. Для всего мира Учиха Мадара сегодня умер, героически сражаясь с Первым Хокаге, и пав от его руки в честном поединке. Может, эта битва даже станет легендой, передаваемой из поколения в поколение. Ну, или на этом месте нам поставят памятники! И, по-моему, единственный очевидец этого глупого боя не будет их разубеждать, сам, впрочем, вряд ли поверив в мою липовую смерть. А с этим я, так уж и быть, что-нибудь придумаю… Безусловно, в причудах быстрых волн есть что-то притягательное. Что-то, что приковывает взгляд и позволяет часами наблюдать, как они накатывают на скалистый берег, как снова и снова разбиваются об острые камни, а на их месте остается лишь пушистая шапка пены. Они слишком упрямы или слишком безрассудны, чтобы прекратить свои попытки, но в этом и есть их сила. Та, что заставляет темный гранит рано или поздно уступать напору воды. Иногда люди пытаются поступать так же, не смотря ни на что, упрямо следуют своим идеалам, свято веря, что в итоге цель будет достигнута. "Вода камень точит",- любят повторять они, вот только забывают, что у воды, в отличие от человека, в запасе вечность… Подхожу еще ближе к краю обрыва и заглядываю вниз. От шума прибоя почти закладывает уши, а самые резвые капельки воды долетают до моего лица. Иногда я люблю постоять здесь, наблюдая за бегом волн, но сегодня, определенно, не то настроение. Тем более, что на этом утесе я уже не один. Я скорее чувствую, чем слышу, негромкие шаги позади себя, но все равно не спешу оборачиваться. Я знаю, кто стоит за моей спиной, но никак не реагирую, словно пытаюсь отсрочить неизбежное… Глупости! Раз этот человек здесь, это может означать только одно…
- Задание выполнено,- его низкий, хриплый голос тотчас подхватывает прибрежный ветер и, унеся прочь, разбивает об острые скалы. Я не отвечаю, продолжая созерцать буйство водной стихии, как будто это самое занимательное зрелище из всего, что мне доводилось видеть. Увы, это не так…
- Задание выполнено,- повторяет он бесцветным голосом и, помедлив секунду, добавляет:- Первый Хокаге Конохи мертв.
Шевельнулось ли что-то внутри от этих слов, забилось ли быстрее сердце или, наоборот, замерло? Не знаю… Я давно перестал чувствовать подобное, и теперь даже не уверен, что у меня в груди, на том месте, где должно быть сердце, еще что-то осталось.
- Вот доказательство… как договаривались. На этот раз я все-таки оборачиваюсь. Передо мной предстает высокий мужчина в длинном темном плаще. Нижнюю половину его лица плотно закрывает маска, и мне совершенно не хочется знать, что под ней. Вполне достаточно глаз… нелепых зеленых глаз, так не подходящих к смуглой коже… глаз без зрачков, но при этом словно смотрящих в самую душу, влезающих без проса и выворачивающих наружу все, что сочтут интересным… Еще одна глупость! Не более чем иллюзия, ведь я прекрасно знаю, что никому не под силу сотворить такое со мной. Теперь уже действительно никому…
Думаю, он тоже это понимает, потому что отводит взгляд и одновременно вытягивает вперед руку. Предлагает полюбоваться плодами его трудов? На широкой ладони лежит… человеческое сердце? Несомненно, оно. И все еще бьется. Приглядевшись, замечаю, что из запястья его правой руки отходят толстые темные нити, опутывающие сердце и заставляющие его сокращаться. Со стороны как живое, и не скажешь, что покинуло тело своего хозяина уже много часов назад. Отстраненно думаю, как все-таки нелепо смотрится оно на ладони этого человека. Быть может, это сердце - именно то, чего так не хватает в моей груди?
- Глупый Мадара, ведь мое сердце и так принадлежало ему. - Эти слова заставляют меня вздрогнуть. Они словно разбивают хрустальный купол, окружающий мое сознание, и я явственно слышу, как он осыпается к моим ногам звенящими осколками.
- Что ты сказал?- словно очнувшись ото сна, резко вскидываю голову и впиваюсь немигающим взглядом в лицо моего собеседника. - Мне показалось, или в глубине мутных зеленых глаз действительно мелькнули какие-то отголоски эмоций? Но он лишь пожимает плечами:
- Это были последние слова Сенджу Хаширамы перед смертью. - Твои последние слова, да? Что ж, можешь записать на свой счет еще одну победу. Резко развернувшись, ухожу прочь.
- Так я принят в организацию?- летит мне вдогонку его голос, голос человека, о котором скорее скажут "что", а не "кто".
- Да,- отвечаю, не оборачиваясь и не сбавляя шаг. - Сейчас у меня лишь одно желание - побыть одному.
- А с этим что делать? - И все-таки приходится остановиться. Устало вздыхаю и бросаю через плечо, в последний раз мимолетом глянув на сердце в его руке:
- Оставь себе… оно мне больше не нужно. Действительно не нужно. Оно уже не мое, и никогда больше таковым не будет. А то, что пусто в груди… что ж, от этого не умирают… Быстро удаляюсь от обрыва, и вой ветра в ушах постепенно затихает. На смену ему приходит чье-то мерзкое хихиканье, звучащее, казалось бы, со всех сторон сразу. Злорадный, издевательский смех того, кто выиграл партию ценою в жизнь. И при этом еще получил удовольствие. "- А то, что жульничал?
- Так ведь правил в этой игре не существует!" - Девятихвостый Лис… как же я его недооценил… И по моим венам жидким огнем растекается давно и хорошо знакомое чувство. Злость, ненависть? На кого? На тебя, Сенджу, что даже после смерти не даешь мне покоя? На весь мир, что посмел обернуться против нас? Или на подлого демона, хохочущего в моей голове? Нет, не верно.… На себя самого, за то, что допустил такое! А Лис все смеется, уже не сдерживаясь, в полный голос, высокомерно взирая на сутулую фигуру человека, закутавшегося в черный плащ… человека, который слишком поздно осознал, что разрушил все собственными руками.
Резко сажусь на кровати, скинув с себя сбившееся одеяло. Широко раскрытыми глазами таращусь в темноту и не могу понять, что со мной и где я нахожусь. Сердце колотиться как сумасшедшее, словно норовит пробить ребра и выскочить вон, а из груди вырывается частое хриплое дыхание. В ушах еще слышны отголоски дьявольского смеха, и меня окутывает настоящий страх. Мерзкий и липкий страх, что забирается в самую душу и не дает связно мыслить. Он обманул меня… этот проклятый демон. Что же я натворил…? К горлу подступает комок, и я уже чувствую, как начинают пощипывать глаза. Горькое отчаяние захлестывает с головой, и я до боли сжимаю кулаки, чтобы не закричал…И вздрагиваю всем телом, когда на плечо вдруг ложится чья-то теплая ладонь.
- Что случилось, Мадара?- произносит совсем рядом хриплый ото сна голос. Медленно поворачиваю голову и ошарашено сморю сначала на чужую руку, а потом и не ее обладателя. Обнаженный до пояса, со слегка взъерошенными каштановыми волосами и заспанной физиономией.… Безусловно, ты! Что это? Генджуцу? Чья-то жестокая шутка? Или я окончательно сошел с ума? Уж не знаю, что там отразилось в моих глазах, но ты придвигаешься ближе, с беспокойством заглядывая в лицо.
- Эй, Мадара,- легонько встряхиваешь меня за плечи,- что с тобой? Ты какой-то бледный! С трудом поднимаю руку и дотрагиваюсь до твоей щеки - исчезнет ли эта иллюзия от неловкого прикосновения? Но нет, под пальцами ощущаю лишь теплую кожу и ловлю на себе встревоженный взгляд темных глаз. Настоящий! Живой! Осознание этого факта заставляет мое сердце на мгновение замереть, а потом забиться с новой силой. Неужели…? Невероятность и одновременно правильность внезапной догадки яркой вспышкой проносится в сознании. Отворачиваюсь от тебя и обвожу взглядом комнату: большая кровать, два окна со светлыми шторами, на противоположной стене зияет черный прямоугольник двери - несомненно, моя спальня!
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |