Но однажды они снова встретились и почти столкнулись, так что проходимец позабыл зажмурить глаз. Тут кавалер не мог не узнать его, схватил его за шиворот и молвил: «Ах ты, мошенник, ты все еще шляешься, а я-то думал, ты окочурился». Домовладелец поволок должника к себе домой, вытащил долговую книгу и хотел убедиться, сколько денег тот ему должен. Не тут-то было. Он не мог ничего найти в книге и вспомнил про вырванный лист. Тогда кавалер спросил проходимца, как это он все устроил, и, выслушав его рассказ, как ни злился, не мог удержаться от смеха и со смеху простил ему весь долг. Кавалер подумал, что не много возьмешь там, где нет ничего, хотя проходимец после этого опять разбогател, а жил он и взаправду несколько лет тому назад.
КАК ОДИН ПОСОБЛЯЛ ДРУГОМУ ЕСТЬ СВОЮ БЕДНОСТЬ
Один добродушный парень отправился на войну в надежде разом разбогатеть, но война продолжалась недолго и, как говорят, истекла; ландскнехтов отпустили и, как это случается сплошь и рядом, отправили домой без особенных денег, и наш добряк был среди них. Так что ему оставалось по дороге домой разве что побираться. Шел он однажды мимо крестьянского дома, а сам хозяин сидел за столом и завтракал со своими чадами и домочадцами. Бывший воин постучался в окно и попросил хоть пфенниг, чтобы было на что честь честью двинуться дальше. Крестьянин сказал: «Поистине, любезный друг, у меня не так много пфеннигов, чтобы раздавать их, деньги в моем доме недешевые. Однако заходи и, коли не побрезгуешь, позавтракай со мной: я чем богат, тем и рад. Я готов разделить с тобой мою бедность, посланную мне Господом». Наш воин был очень голоден, обрадовался еде, подсел к столу и съел всю бедность, ни с кем ее не деля.
Когда он поел и выпил целую корчагу молока (вина было в доме немного), то поблагодарил хозяина и пустился в путь. Идя по дороге, он вспомнил слова, которыми крестьянин пригласил его разделить с ним бедность, а бедность показалась ему такой аппетитной, что он усмехнулся про себя и сказал: «Боюсь, мне придется долго переваривать эту трапезу». Так что, когда потом его спрашивали, почему это он никак не разбогатеет, парень всегда отвечал, что пособил одному крестьянину съесть его бедность, а такое блюдо не скоро переваривается. Вот если бы оно переварилось, можно было бы и на богатство рассчитывать.
О ВОЗЧИКЕ, КОТОРЫЙ ПОЕХАЛ НЕ ПО ТОЙ ДОРОГЕ
Один хозяин (говорят, дело было в Эльзасе) взял в жены дочь другого хозяина, как он полагал, девицу добрую и красивую. Он сводил ее в церковь и хозяйствовал с ней месяца два или чуточку больше; тут у молодой пригожей жены живот начал расти и пухнуть, так как согрешила она, видать, задолго до этого. Добрый человек был весьма раздосадован тем, что прошло так мало времени; не так уж долго он жил с ней, и, судя по всем срокам, животу еще никак не полагалось вздуваться.
Однажды, оставшись наедине с женой, муж сказал ей: «Эх, девонька, тут что-то не в порядке, слишком уж быстро у тебя вырос живот. Я полагаю, дело не без греха. Изволь мне сказать правду, как это вышло, и если это сделал не поп, не монах и не еврей, я прощу тебя, оставлю все как есть, и живи со мной честь честью. Если же ты будешь запираться и не скажешь мне правды, я прогоню тебя и ославлю перед всем светом». Добрая молодая жена немного подумала и сказала: «Ах, любезный мой супруг, молю тебя, прости меня ради Господа. Я буду лучше прежнего угождать тебе весь век и скажу тебе чистую правду, уж ты поверь мне!» И она рассказала: «Это сделал один возчик, заночевавший в доме моего отца». Муж сказал: «Вот угораздил Господь этого возчика! Эх, возчик, возчик! У тебя такая широкая дорога, а ты заехал моей жене не скажу куда!» И примирился с тем, что было.
Так что он и она, ее отец и ее мать остались в чести и с честью; жена не была опозорена, и добрым людям заткнули рты. И другим не худо бы поступать так же, а то встречаются дураки, которые, вдоволь опозорив своих жен и загадив собственное гнездо, берут их потом обратно, чтобы вдвоем сесть в лужу.
О МОНАХЕ, КОТОРЫЙ МЕТИЛ В ЛЮТЕРАН ТУФЛЕЙ
В одном городе была обитель босоногих монахов, а среди них был один иеромонах, всегда поднимавший на кафедре превеликий вопль и способный навесить на каждого, что называется, ярлык; особенно злился он, когда не посещали его проповедь, и всех, кто пропускал ее, он готов был считать еретиками-лютеранами. А в городе жили два честных обывателя, пострадавших от несчастных случаев: один лишился глаза в школе фехтования, другому раздробило бедро разорвавшееся ружье, и он ходил на деревянной ноге.
Однажды сей монах снова напал на еретиков-лютеран и прямо-таки взбеленился, а как раз тогда в церковь пришли те двое, быть может, именно для того, чтобы послушать, как он беснуется. Монах заметил, что они направляются к церковным дверям, пуще прежнего распалился и сказал: «Любезные друзья, сами видите, как обстоит дело с еретиками-лютеранами; они обособляются и отделяются от святого Римского престола и от нашей матери, святой христианской Церкви, она же существо и тело святой христианской веры, а мы все ее члены. Так, если мы обособимся от ее тела и впадем в лютеранскую ересь, мы повреждаем все тело, и вот вам пример: когда у здорового человека размозжено бедро, не все ли тело его исковеркано? Или когда красавец лишается глаза, не весь ли его лик искажен? Посему, любезные друзья, избегайте лютеранской ереси! Мне ведомо, что кое-кто из ихних здесь присутствует, хотя и не хочет в этом повиниться». С этими словами он сорвал туфлю с ноги и воскликнул: «Будь что будет, в кого-нибудь из них да попаду!» А поскольку он мог попасть в каждого, то каждый и струхнул, и многие нагнулись, и в церкви послышалось хихиканье. Тогда монах сказал: «Ах, Боже милостивый! Я стращаю и увещеваю вас день за днем, и все без толку; вижу, вижу, сколько здесь еретиков-лютеран!» Тогда все прихожане разошлись из церкви по домам, а монах все еще буйствовал и неистовствовал на кафедре.
О ТОРГОВЦЕ СЕЛЕДКАМИ
Молодой купец вез на продажу селедки из Брабанта в Швейцарию. То ли он не умел блюсти своей выгоды, то ли рынки были затоварены селедками, то ли молодой купчик уделял больше внимания красоткам, чем своему торгу, сказать не могу, однако в итоге его путешествие стало ему в изрядную сумму денег, а убыток — не лучший попутчик, вот он и плелся с неохотой в превеликой печали по направлению к дому, когда увидел при дороге худо сработанное, неуклюжее распятие. Купец остановился, постоял молча, всмотрелся в Господа Бога, узрел его нищету и увечья и, наконец, то ли по простоте душевной, то ли с горя, молвил: «Господи, если бы ты торговал селедками, ты не мог бы выглядеть хуже».
О ПРОСТОДУШНОМ КРЕСТЬЯНИНЕ
Один простодушный крестьянин зашел в церковь и, увидев резной образ Христа, весь расписанный кровоподтеками в память о бичевании, почувствовал превеликое сострадание к нашему Господу, прочитал «Отче наш» и молвил под конец: «Ах, Господи Христе, пусть это послужит тебе уроком! Не ходи ты больше к скверным, злым евреям!»
КАК ФОГТ ПИЛ ЩЁЛОК ВМЕСТО ВОДКИ
В одном швабском городе был один проходимец, потешник из потешников; вот он и взялся за чужой промысел — вздумал каждое утро продавать водку наряду с другой своей рухлядью, а лавка его стояла чуть ли не впритык к церковным дверям, и по утрам у этой лавки собиралась немалая толпа подмастерьев, мастеров и прочего пьющего народа, чтобы самим поболтать и послушать новых баек. Попы, входя в церковь и выходя оттуда, порою бывали осмеяны этим гулящим людом; вот попы и добились, чтобы начальство запретило тому весельчаку продавать водку по воскресеньям.
Однако он недолго придерживался такого запрета и вскоре начал опять открывать свою лавчонку по воскресеньям; тогда городской фогт пригрозил ему, что конфискует водку вместе со стаканами. Когда упомянутый проходимец это услышал, он наполнил большущий стакан щёлоком, подмешал туда малость шафрана или чего другого, не знаю уже чего, только с виду жидкость не отличалась от водки, взял и выставил сей стакан на прилавок, о чем фогту немедля донесли его служители, с которыми фогт в немалом гневе бросился конфисковывать водку. Увидев его издали, проходимец убрал прочие стаканы и блюда, и на виду остался только стакан самодельного пойла. Фогт подошел и обрушился на весельчака с гневными словами, а водочник знай себе придуривается, смотрите, мол, как я перепуган. Тем временем один служитель городского фогта схватил стакан и подумал, что это богатая добыча. Фогт со своей челядью вернулся домой, слуги притащили большое блюдо, вылили туда мнимую водку, посахарили и собрались отведать доброй жженки. Но когда фогт, как подобает господину, сделал первый глоток и его приспешники не отстали от него, один взглянул на другого, и последовали плевки да премногие проклятия; тогда и удосужились разглядеть, что в стакане, а там был старый щёлок. Фогт послал двух своих прислужников, чтобы они схватили мошенника, но тот скрылся.
На другой день фогт обвинил его перед городскими властями; за проходимцем послали и привели его под конвоем. Когда он предстал перед господами, те сказали: «Ответь, мошенник, как смел ты предложить честному человеку вместо водки такой дикий напиток?» А проходимец молвил в ответ: «Милостивые господа, я не предлагал ему подобного напитка, он сам изъял его у меня силой. Если бы он спросил у меня доброй водки, я бы ему таковой и подал; ведь стакан-то, который он у меня изъял, заменял мне вывеску, мол, смотрите, добрые люди, здесь продается водка, а коли такой стакан разобьют, убыток не велик». И господа отпустили проходимца до следующей провинности; так попал впросак фогт вместе со своими присными, поддавшись чревоугодию.
О ДВУХ ЗЛЮЩИХ СОСЕДЯХ
Два соседа, вечно цапавшиеся между собой, пришли к бургомистру из-за какой-то мелочи, то ли из-за курицы, то ли из-за утки, и каждый из них завел такую громкую жалобу, что бургомистру заложило уши. Ему опротивела их болтовня, и он не стал с ними рассусоливать. Но один из них был такой сварливый завистник, какого редко встретишь. Он увидел, что бургомистр не налагает на его соседа никакого штрафа или пени, раскипятился так, что не находил слов от злости, только взял да и ляпнул: «Господин бургомистр, мне ведом еще один его порок, он перекрещенец». Другой сосед огрызнулся: «Милостивый господин, он лжет на свою же голову, он сам из таких и пытался меня обратить в свою веру». И присовокупил к этому несколько клятв, добавив: «Не было бы тут господина бургомистра, я бы тебе голову проломил». Бургомистр обрадовался возможности отделаться от обоих и сказал: «Убирайтесь подобру-поздорову, любезные друзья, и сами договаривайтесь между собой! По вашим клятвам и по вашему сварливому добрососедству можно убедиться, что вы оба не перекрещенцы. Если каждого из вас ударить по одной щеке, не думаю, что он подставит другую».
Мог ли господин поступить разумнее с двумя такими задирами; оставалось только отпустить их, чтобы они сами договаривались между собой.
КАК ДВА БАРЫШНИКА ОБМЕНИВАЛИСЬ ПЛУТНЯМИ
Во Франкфурте на ярмарке встретились в гостинице два барышника. Оба они торговали лошадьми, давно познакомились и имели обыкновение обмениваться своим товаром или перепродавать его друг другу. Случилось так, что один из них пришел как-то в гостиницу прежде другого, и у него пала лошадь. Барышник не успел найти драча, или живодера, так что лошадь лежала в соседнем стойле, так сказать, падаль падалью.
Другой барышник вернулся в гостиницу вечером, когда уже садились ужинать, и у него не осталось времени наведаться в стойла, как заведено, чтобы взглянуть на лошадей; его тоже кликнули на ужин, а за столом он увидел первого барышника и, поздоровавшись, спросил: «Чем бы нам поменяться?» Другой ответил ему: «Я бы выменял плутню». Тот сказал: «Что ж, идет; моя плутня к твоим услугам». Надо вам сказать, что у него был конь, хромавший на все четыре ноги, одноглазый, паршивый, — словом, худшей плутни и вообразить невозможно. Вот его владелец и сказал: «Чья плутня хуже, тот выиграл; идет?» А за столом сидели другие добрые, честные купцы и возчики; они тоже вступили в беседу, и обмен был скреплен общим согласием: чья плутня хуже, тот выиграл, а проигравший оплачивает все, что съедено и выпито купцами и прочими сотрапезниками за столом.
Когда после ужина убрали стол, все они отправились в стойло посмотреть, кто выиграл. Один барышник увидел, что его конь валяется на соломе и протянул все четыре ноги, спина у него натерта и у него запал, словом, плутня по всем статьям; все присутствующие засвидетельствовали отменную плутню, и барышник возомнил, что выиграл. Но не тут-то было! Другой сказал: «Погодите! Пойдемте со мной, и я покажу вам, что такое настоящая плутня». И он повел их в соседнее стойло, где дохлая лошадь валялась уже четвертый день и начала смердеть. Когда добрые люди увидели это, а главное — унюхали, между ними поднялся превеликий смех, и они признали, что выиграл владелец дохлой лошади, так что застолье должен оплачивать другой.
О БЕДНЯГЕ, СДЕЛАВШЕМ ЧЕСТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ГОСПОДАМ СУДЬЯМ ВО ИЗБЕЖАНИЕ КАЗНИ ЧЕРЕЗ ПОВЕШЕНИЕ
Один незадачливый губошлеп, как называют или обзывают подобных молодчиков, многократно попадал в тюрьму за мелкие кражи, но всегда ему удавалось выкрутиться, так что он выходил сухим из воды, только, наконец, он зарвался, и терпение властей лопнуло. Его снова схватили, и дела обернулись так дурно, что, согласно своду имперских законов, его приговорили к смертной казни через повешенье.
Когда господа довели до его сведения приговор, как полагается, дня за два или три до казни, чтобы он к ней приготовился, и когда он услышал, что его должны повесить, он повел себя так чудно и жутко, что господа диву дались. Не скупясь на слова, он опровергал приговор, уверял, что приговор неприемлем, так как слишком суров, а речи свои он подытожил так: «Я вашего приговора не приму; дай вам Бог делать что вам угодно, а я не подчинюсь. А не подчинюсь я только для того, чтобы вы, мои господа, убедились: не намереваюсь я предложить вам ничего нечестного; сделайте так, отрежьте мне оба уха, накажите меня розгами, и я вам еще приплачу десять гульденов. Разве это не почетное и не честное предложение?»
Такое честное предложение рассмешило господ, однако они передали его господам, которые повыше. А те посовещались и пошли навстречу честному предложению, сказав губошлепу: если он еще раз попадется, то наверняка будет повешен, если не повалит виселицу. Однако тот больше не попадался.
О КУПЦЕ, КОТОРЫЙ ЗА ВСЮ СВОЮ ЖИЗНЬ НЕ ВИДАЛ АРШИНОВ ДЛИННЕЙ
В пору, когда блаженной памяти верный Франц фон Зиккинген воевал с Вормсом и потому плавать по Рейну стало опасно, некоторые купцы из Антверпена и Кельна решили отправить свои товары на Франкфуртскую ярмарку сухим путем и сами ехали той же дорогой, чтобы товары не остались без присмотра.
А были тогда невезучие молодчики, промышлявшие на большой дороге, когда представится случай (слава Богу, теперь такого уже не бывает), и они пронюхали про этих купцов, и повстречали их неподалеку от Франкфурта, и набросились на них, по своему обыкновению, с превеликим неистовством, так что одни убежали, а другие были пойманы и связаны. В их присутствии нападавшие взламывали возки, и что им нравилось, то они и брали. А когда они добрались до сукна, бархата, тафты, атласа и камчатой ткани, то разрывали добычу, мерили ткани копьями и делили между собой; среди купцов кое-кто плакал, а молодчики издевались над ними.
Наконец, очередь дошла до одного купца, и тот подумал: «Что тут поделаешь? Да ничего! Так пусть идет как идет по воле Божьей». А когда они меряли его шелка, сукна, бязь своими копьями, он стоял и смеялся так, что весь трясся, и разбойники удивились и спросили, почему он так смеется. Тогда он ответил: «Не могу удержаться от смеха; всю жизнь, сызмальства, занимаюсь торговлишкой, побывал на разных базарах и ярмарках в Германии, во Франции, даже в Париже, где аршины длинные, но никогда не встречались мне аршины длиннее ваших. Боюсь я, что, коли вы явитесь на рынок и будете отмерять товар так щедро, то быстро проторгуетесь». В ответ на такую забавную речь грабители волей-неволей рассмеялись, и один из них сказал: «Сдается мне, ты хороший парень». И они решили вернуть ему весь его товар, а сами убрались поскорее, ибо в таких делах мешкать негоже.
О ПОПЕ, ВЫЗВАВШЕМСЯ ПРИЧАЩАТЬ СВОИХ ПРИХОЖАН ТРОЯКИМ ОБРАЗОМ
Бедный невежественный поп нацелился на богатый, хороший приход, ибо он прослышал, что там можно разжиться; это-то его и привлекло; он не столько намеревался пасти своих овечек, сколько надеялся загрести побольше денег. Уж он и бегал и кланялся, пока крестьяне не пригласили его в воскресенье, чтобы договориться с ним и предоставить ему приход.
Когда настало воскресенье, поп предстал перед старостой и всем синклитом в присутствии управителя, и было определено, сколько следует ему получать: и жилье, и малая десятина, и некоторая доля плодов земных, ржи, пшеницы, ячменя, овса, вина, а также денег, чем поп был весьма доволен, но, когда все было согласовано и установлено, староста отвел попа в сторону и сказал ему вполголоса: «Любезный господин священник, поскольку вы до сих пор держались папства, надлежит вам знать, что у нас в деревне другой устав, ибо мы народ своеобычный. Посему извольте причащать нас двояким образом, сиречь хлебом и вином». Добрый священник испугался, не прогнали бы его, если он заартачится; потому-то он и смирился, сказав старосте: «Так я и буду делать с превеликой охотой. Чтобы вы убедились, как я к вам расположен, я готов причащать вас не то что двояким, а даже трояким образом, сиречь хлебом, вином да еще и сыром в придачу». Старосте это понравилось, и он сказал, что выяснит у крестьян, удовольствуются ли они этим.
ОБ ОДНОМ ФАКИНЕ, КОТОРЫЙ ПРИТВОРИЛСЯ НЕМЫМ, ИЗБЕЖАВ ТЕМ САМЫМ СТРОГОГО НАКАЗАНИЯ
В Венеции, где нет ни лошадей, ни телег, принято переносить разный скарб из дома в дом вручную. На всех площадях там встречаются бедные дюжие парни, именуемые факинами; среди них нередки силачи, способные перенести больше двух немецких центнеров зараз, и таскать им приходится разные диковины. Вот и перетаскивал такой бедняга факин разную утварь, а среди других предметов было не знаю что, то ли копье, то ли треножник, то ли коромысло, только в узких переулках кричал он, по обыкновению факинов: «Варда, варда». По-немецки это значит: «Дорогу!», или «Берегись!», или, как швабы кричат, «Поди, поди!». А поскольку этот добрый факин был весьма тяжело нагружен, то кричал он особенно часто и даже без умолку «Варда, варда», а что он мог еще кричать?
Но ему встретился высокомерный кавалер, который в своей спеси мнил, что факин должен уступить ему дорогу, и случилось так, что факин зацепил за рукав этого господина упомянутой железкой. Знатный господин разозлился так, что велел немедленно посадить факина в тюрьму, а поскольку знатные люди там весьма могущественны, намеревался даже отправить его на виселицу не позже, чем завтра.
Но когда на другой день он подал жалобу коллегии или суду, там оказался некий стряпчий, который пожалел несчастного факина и попросил у господ разрешения защищать беднягу. Получив такое разрешение, он отвел факина в сторону на два слова и шепнул ему: «Когда ты предстанешь перед судом, притворись, будто не можешь говорить, и не давай выдавить из себя ни единого слова даже под угрозой побоев; остальное предоставь мне!»
Факин поступил как ему велели и, представ перед господами, молчал наперекор всему, прикидываясь не то немым, не то дурачком. Тогда защитник сказал: «Любезные господа, что прикажете мне с ним делать? Он не может говорить и не может дать показаний, чтобы я говорил в его защиту». Когда знатный господин услышал это, он вскричал в ярости: «Ах ты, негодяй, сейчас ты не можешь говорить, а не кричал ли ты вчера на улице, как полоумный: «Варда, варда!»?» Когда господа судьи это услышали, они сказали: «Если он кричал, то почему вы не уступили ему дорогу?» — и подняли кавалера на смех.
О ТОМ, КАК НЕКТО ПЕРЕХИТРИЛ ЗАЩИТНИКА ПО ЕГО ЖЕ НАУЩЕНИЮ
Некоего человека привлекли к суду по делу, которое, как он видел, может обойтись ему дорого. Он пожаловался защитнику, или стряпчему, а тот сказал: «Я научу тебя, как выпутаться из этого дела без малейших расходов и трат, дай только мне в награду за труды четыре гульдена». Ответчик воспрянул духом и обещал четыре гульдена в случае своего вызволения. А защитник посоветовал ему, когда он предстанет перед судом, что бы его ни спрашивали, как бы его, помилуй Бог, ни бранили, произносить в ответ одно только слово: «Бле!»
Когда они явились в суд и многие подали жалобу, на ответчика, от него не могли добиться ни одного слова, кроме «бле». Тогда господа рассмеялись и спросили защитника: «Что вы скажете в его защиту?» А защитник ответил: «Ничего не могу сказать; он дурачок, не мог мне дать никаких сведений, так что мне и опереться-то не на что. Да из него ничего и не выжмешь; остается только признать его дураком и отпустить». Господа посовещались и отпустили его.
Тогда защитник потребовал у него четыре гульдена, а тот ответил ему: «Бле!» Защитник настаивал: «Ты не смеешь мне отказывать! Где мои деньги?» — и подал на него в суд. Когда они оба предстали перед судом, ответчик повторял: «Бле!» Тогда господа сказали защитнику: «Какой спрос с дурака? Или вы не знаете, что он не умеет говорить?» Так получил защитник в награду вместо четырех гульденов слово «бле», и лукавство обернулось против самого лукавца.
ЧТО БЫВАЕТ, КОГДА ГОВОРЯТ «БЕДНЫЙ ЧЕРТ!», И КАКОВА ЧЕРТОВА БЛАГОДАРНОСТЬ
Некто добрый и простодушный пришел однажды в церковь, где был Христов образ, умилительно писанный; добрый человек поставил ему свечку и помолился. Потом он обошел всю церковь, чтобы осмотреть ее, так как зашел туда впервые, и в темном углу увидел премерзейшую образину черта, писанного так, что богомолец поначалу испугался, а потом, не дав себе труда подумать, сказал: «Ах ты, бедный черт, каково тебе торчать тут, несчастному. Я хочу тебе тоже поставить свечку».
Немного времени спустя этому богомольцу привиделось во сне, будто в лесу ему встретился черт и сказал: «Дружище, ты мне только что поставил свечку, и, естественно, я тебя отблагодарю честь по чести. Пойдем со мной, я покажу тебе место, где зарыт богатый клад. Ты его выкопай и попользуйся им с моего согласия». Черт привел его к высокому дереву и говорит: «Ступай домой и принеси кирку, лопату да заступ, чтобы было чем копать». А доброму человеку почудилось во сне, будто он сказал: «Я же потом не найду этого дерева». На что черт ответил: «А ты навали под ним, вот и найдешь по этой примете». Человек послушался черта и думал, что навалил под деревом, но, проснувшись, увидел, что загадил свою постель и лежит в дерьме; уж и влетело же ему от жены, которой пришлось стирать простыню. Тогда этот благочестивей молвил: «Такова чертова благодарность!» — и поведал жене, что ему попритчилось, а она подняла его на смех.
О ПРОСТАКЕ КРЕСТЬЯНИНЕ, КОТОРЫЙ ИСПОВЕДОВАЛСЯ, НО НЕ УМЕЛ МОЛИТЬСЯ
Один простодушный крестьянин исповедовался священнику и покаялся во всех своих злоумышлениях: как, например, он, увидев у встречного две красных ленты на шляпе, сразу украсил свою шляпу тремя, на танцах норовил высмотреть девушку покраше, а когда ему это удалось, силился прыгнуть повыше; и когда перечислил он множество подобных грехов, священник сказал ему: «А молиться ты умеешь?» Крестьянин ответил: «Нет!» Священник сказал: «Так научись!» Крестьянин ответил: «Невмоготу мне, я пытался уже не раз». — «Ладно, — сказал священник, — налагаю на тебя епитимью: каждый день в течение целого года ты должен повторять: «Агнец Божий, смилуйся надо мной!» Заучи это хоть за год, а я потом выучу тебя другим молитвам». Крестьянин сказал: «Я постараюсь». И получил отпущение грехов.
Приступая к молитве во исполнение епитимьи, он до Иванова дня говорил: «Агнец Божий, смилуйся надо мной!», потом он говорил: «Божий барашек, смилуйся надо мной!» А по прошествии года осенью он говорил уже: «Божий баран, смилуйся надо мной!»
В следующем году на великий пост он снова пришел к своему священнику, и тот осведомился, выполнял ли он наложенную епитимью. Крестьянин поведал, как он менял обращение по прошествии времени. «Зачем ты так делал?» — спросил священник. А крестьянин сказал: «Да разве агнец не становится потом барашком и, наконец, бараном?» Тут священник рассмеялся и подумал: «Уж если ты до сих пор не выучился молиться, мне ли тебя учить!» И он разрешил крестьянину молиться, как тому заблагорассудится. Очевидно одно: крестьянин был благочестивее священника.
КАК ОДИН ЛАНДСКНЕХТ УПУСТИЛ КРАСИВУЮ ДЕВУШКУ И ВЫНУЖДЕН БЫЛ НОЧЕВАТЬ ОКОЛО СВИНАРНИКА ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО ХОРОШО ПРЫГАЛ
У благочестивых ландскнехтов, да простит им Бог, есть обычай в разных землях, а особенно в Швабии и в Шварцвальде, отправляться зимой на промысел, то есть выпрашивать у бедных крестьян харчи, хлеб, яйца, соль и сало, так что иной бедняк дает им волей-неволей требуемое, хотя они никого не принуждают, но просят с такими шутками и прибаутками, что попробуй не дай: боязно становится за сараи и хлевы. У таких ландскнехтов есть даже своя метка: где они заночуют, там они рисуют на двери ветвящийся бургундский крест; когда в дом нагрянет кто-нибудь из простецких благочестивых собратьев и увидит метку на стене или на двери, он уже больше ничего не просит, только поворачивает с вежливым присловьем и добавляет: «Эх! Вижу, наши уже здесь побывали. Так что не обессудьте!» Если же кто-нибудь из них является на ночь глядя, то не иначе как сам папа даровал им такую вольность (по моему разумению), что не приходится им долго просить о ночлеге; хозяин сам уже ученый и предоставляет гостю ночлег согласно его привилегиям.
Случилось так, что один славный молоденький ландскнехт, еще недостаточно опытный, оголодал по бедности в Шварцвальде и вздумал поправить свои дела постоем. Зашел он во двор к богатому крестьянину и попросил того-сего. А хозяин хозяйствовал в лесу, вдали от людей, и по соседству с ним жила одна только вдова с красавицей дочкой, девицей благочестивой и добропорядочной; мать и дочь умели привечать подобных гостей. Крестьянин знал об этом от самих соседок, вот он и говорит ландскнехту: «Любезный воин, у меня слишком много чад и домочадцев; я не могу тебя приютить на этот раз. Вот тебе деньги на вино, довольствуйся пока этим, а на постой отправляйся в дом, что виднеется отсюда. Там тебя, без сомненья, обогреют и приютят, а коли хватит у тебя сноровки, ты, пожалуй, унаследуешь и дом и двор».
Добрый парень, еще не прошедший выучки у черта, поверил крестьянину на слово, пришел к вдове и попросился на ночлег. Добрая женщина согласилась при условии, что он будет есть свой собственный хлеб. «Да, — сказал ландскнехт, — на нынешнюю ночь моего хлеба хватит и мне, и вам обеим». Они сговорились и сели за стол. Дочь, выйдя к столу, взглянула на гостя довольно ласково. «Ах, — сказал он, — торговали бы здесь вином, я бы и винишко мог оплатить». А мать сказала: «Сынок, когда тебе охота платить за вино, у моего соседа на дворе предостаточно хорошего вина, были бы деньги; он тоже иногда пускает на ночь гостей, готовых платить; так что, если ты будешь так добр и купишь вина, мы с дочкой не прочь участвовать в расходах». Добрый братец Фейт подумал, что дело на мази, с готовностью развязал свою мошну и едва-едва наскреб деньжонок на двойную порцию вина. Он сбегал за вином, старуха испекла пирожки; словом, они сидели и веселились.
Потом старуха решила, что время пришло, и сказала: «Любезный сынок, не скрою от тебя, мы с дочкой одни в этом доме, и у нас всего две кровати. А ты так щедр, что не хотелось бы тебя укладывать одного. Давай прыгнем по очереди: я, дочка и ты. Кто хуже всех прыгает, тот будет спать один». Доброму молодцу понравилось такое предложение; он рассуждал так: как бы там ни было, молодая прыгает лучше старухи. Так что все согласились. Старуха положила мету далеко от дома; она прыгнула первая и совсем недалеко. Потом настал черед дочки, и она прыгнула лихо, так что ландскнехт обрадовался. Он подумал, что она приглашает его допрыгнуть до нее. Вот он и прыгнул на радостях, позабыв свою бедность, и перепрыгнул через мету. Тем временем мать с дочерью заперли перед ним дверь, протянули ему копье через щель в окне и сказали: «Хо-хо-хо, ты прыгнул чересчур далеко». Так что бедняга зря старался и зря истратил деньги; чтобы не провести ночь под дождем, пришлось ему притулиться у свиного хлева.
Поутру он опять явился к тому крестьянину, что указал ему ночлег. Тот осведомился, как у него дела. Ландскнехт рассказал ему все по порядку. Тот приютил его, потом снарядил в дорогу и на прощание предостерег от прыжков, оставляющих цель далеко позади.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |