Из этого рассказа надлежит юношеству извлечь следующий урок: если дела у вас идут плохо, это еще не повод отступаться от Господа Бога нашего. Напротив, надлежит молиться ему денно и нощно вместе с женой и детьми, прося у него помощи и заступничества в несчастиях наших. Ибо помощь Господня истинно благостна и не похожа на то непотребство, которое учинил пекарь. И женам следует знать, что им надлежит помогать мужьям во всем, что не противно понятию о чести и в то же время способствует процветанию семейства. Помогать и против бесчестного купца, скупого и завистливого, который только и думает дни и ночи напролет, как бы ему поживиться за счет ближнего своего, как бы ему доставить бедным людям все новые и новые мучения да как бы ему сгрести все к себе да под себя. Хочу также пожелать всем скупердяям той же участи, которая выпала на долю римскому императору: черти в аду напоили его расплавленным золотом — и поят до сих пор, а ему все мало.
ИСТОРИЯ о МУЖИКЕ ПО ИМЕНИ ЕДИНОРЫК, И О ЕГО ОДНОСЕЛЬЧАНАХ, И О ТОМ, КАК ОНИ ВСЕ УТОПЛИ
В деревне, название которой мне не запомнилось, жил-был один мужик, сын которого вырос изрядным пакостником. И стоило его почтенному родителю отойти в лучший мир, как шутник этот закусил удила и с превеликой дерзостью принялся причинять соседям и односельчанам столько вреда, что и те в свою очередь решили отплатить ему тою же монетой, чтобы заставить забавника убраться из отчего дома на все четыре стороны. А звали этого парня Единорык — считай, почти единорог. И вот собрались мужики однажды и заделали Единорыку печь, чтобы он не мог испечь себе хлеба. И знали они при этом, что припас у него невелик и новой печи ему не поставить, а о том, чтобы испечь свой хлеб в чужой печи, и речи быть не могло, никто б ему такого не позволил, потому что задумали они всем миром его из деревни выжить.
И вспомнил Единорык старую добрую пословицу: «Денег нет — ступай в Аугсбург, там любую дрянь за деньги принимают». А вспомнив, набрал красной глины из печи, налепил кружочков, собрал эти кружки в кожаный мешок и направился в Аугсбург. И попал он на постоялый двор, где всеми делами заправляла вдовая хозяйка на пару с единственной дочерью. Придя на постоялый двор, добрый Единорык обратился к хозяйке со следующими словами: «Любезная хозяюшка! берегите этот мешок как зеницу ока. Потому что коли он пропадет или чего-нибудь из него пропадет, ждут меня большие неприятности и придется мне пускаться в бега». Трактирщица отвечала ему: «Ах, милый юноша, вам не о чем беспокоиться. Да будь ваш мешок набит чистым золотом, он здесь ни на пылинку легче не станет!» Ибо добропорядочные хозяйки всегда ведут себя честно и добропорядочно. Да только дочь трактирщицы была не такова, и, когда Единорык отправился спать, стала она гадать и думать: «Что же там в мешке такое, раз владелец о нем так тревожится и печется?» Пошла потихоньку да развязала мешок и нашла в нем глиняные кружки — и решила, что кружки эти из чистого золота. И поспешила к матери и сказала: «У этого парня в мешке и впрямь чистое золото!» Мать решила сама проверить дочкин рассказ. Проверила — и тоже приняла кружки за золотые и сказала так: «Слушай! я сейчас все золото к себе пересыплю, а мешок наполню медью. Он, поди, с утра ничего и не заметит». Думали дочка с матерью, что ждут их райские кущи, а очутились в геенне треклятущей. И когда Единорык наутро встал и потребовал свой мешок, они принесли ему мешок, набитый медными деньгами. Хитрец конечно же заметил, что содержимое мешка подменено, да только не подал виду, поблагодарил хозяйку за пристанище и пошел своей дорогой. И, чуть выйдя за ворота, развязал мешок и увидел, что тот набит деньгами.
Проделка удалась ему на славу, и, воротясь домой в отличном расположении духа, он сказал землякам: «Ах вы, пни горелые, решили, видите ли, мне печь заделать! Да только достал я из той печи полный мешок медных денег — и печку теперь могу поставить новую!» Мужики, раздосадовав, спросили у него, каким образом ему удалось обратить обыкновенную глину в медные деньги. «Да разве вы не знаете, — отвечал пройдоха, — что в Аугсбурге любую дрянь за деньги принимают!»
Мужики разошлись по домам, выгребли из печей всю глину, погрузили ее на громадный фургон и повезли в Аугсбург, намереваясь выручить кучу денег. Остановились они в Берлахе и начали тоговать, да только никто не подошел к ним спросить, чем они торгуют, не говоря уж о том, чтобы покупать. Ждали они до полудня и после полудня, но так ничего И не продали. Мужики, осерчав, отправились восвояси, и ехать им пришлось целую ночь, и мучили их при этом голод и жажда, да и лошади в пути разве что не сдохли.
Любви к Единорыку этот случай, понятно, им не прибавил. Напротив, стали они относиться к нему с еще большей ненавистью и подумывали даже, не убить ли им его, рассуждая при этом так: «Этот подлец нассал нам в глаза. Как можем мы ему такое спустить?» И порешили они для начала убить корову Единорыка, пасшуюся в общем стаде. Как порешили, так и сделали.
Когда добрый Единорык нашел свою корову зарезанной, он сразу же понял что к чему и, не ропща на судьбу, освежевал тушу, а шкуру повез на продажу в Аугсбург. И здесь его вновь ожидала удача. Когда он стоял в Берлахе со своим товаром, подошел к нему старый кожевник, или дубильщик, как их еще называют, и спросил, за сколько он эту шкуру продаст. Единорык запросил два гульдена, и сошлись они на двадцати пяти батценах. Но дубильщик собирался домой не сразу, у него были еще дела в городе, и он попросил торговца: «Послушай, мужик, а не сходишь ли ты на Миттелех да не спросишь ли там, где дом кожевника, — его тебе всякий покажет. А выглядит он так-то и так-то (и описал ему дом). Вот там-то меня и дожидайся, а я скоро вернусь и сполна с тобой рассчитаюсь». Добрый Единорык отправился туда и быстро нашел дом по описанию. А у старого дубильщика была красивая молодая жена, и, может быть, она была не вполне довольна своей судьбою. Увидев перед собой молодого и здорового мужика и очутившись с ним с глазу на глаз, она поспешила обратиться к нему то ли с просьбой, то ли с предложением, то ли с вопросом, сказав: «Мой дорогой мужичок, а не составит ли тебе труда помочь мне в одном дельце?» Единорык понял, что за дельце имеется в виду, согласился его исполнить и незамедлительно исполнил. А исполнив, сказал хозяйке дома: «Вот что, сударыня, сейчас сюда воротится ваш муж, и я поведаю ему всю правду о том, как легкомысленна его жена и с какой готовностью она спешит спутаться с первым встречным». Красотка перепугалась и попросила: «Ах нет, ни в коем случае не делайте этого! Вы лишите меня доброго имени и ввергнете в великий позор перед всеми моими родственниками. А если вы обещаете молчать, я дам вам сотню гульденов, и к тому же впредь вы сможете приходить ко мне, когда вам заблагорассудится. Возьмите какую-нибудь кожу как предлог — и приходите в любое время. Я буду полностью в вашем распоряжении». Добрый Единорык взял сто гульденов и дождался хозяина, чтобы получить свои двадцать пять батценов и с него, а после этого пошел домой. А сколько — как вы считаете? — живет на свете горожанок, которые с превеликим удовольствием поступили бы точно так же, как жена кожевника, лишь бы их доброе имя не пострадало и приятное времяпрепровождение осталось бы под покровом тайны?
Воротясь домой, Единорык сказал землякам: «Опять вы, друзья мои, оплошали. Зарезали мою корову — ну и что? Я выручил за ее шкуру сотню гульденов». И показал им деньги. Мужики пришли в полное бешенство, поверили его словам, разошлись по домам, прирезали всех своих коров, освежевали туши, а шкуры порешили везти в Аугсбург на продажу. Пришли кожевники да начали спрашивать, почем товар. Один мужик говорит: «Сто гульденов шкура», — и другой то же самое, и третий — все словно сговорились. А кожевники им и отвечают: «То ли вы все сошли с ума, то ли нас почитаете за полных идиотов. Сто гульденов — цена совершенно неслыханная и невозможная». И стали они смеяться над мужиками да шутки над ними шутить: один сто медных грошей за шкуру предложит, а другой и вовсе сто полушек. Мужикам это было страшно обидно, и они окончательно решили сжить доброго Единорыка со свету за то, что он заставил их лишиться не только печей, но и коров.
И вломились они к нему в дом, намереваясь убить его на месте. А Единорыка там не было, и находилась в доме только его добрая старая матушка. И мужики, озверев, убили матушку и разошлись по домам.
Воротясь к себе, нашел Единорык бездыханное тело родимой матушки, уже и окоченелое, и конечно же понял, кто и за что ее убил. Взял он ее на руки и понес из деревни прочь, на дорогу, и прислонил труп к придорожному кусту. А по дороге проезжал виноторговец, в фургоне у которого, запряженном четверкой добрых лошадей, был изрядный запас вина. А сам виноторговец ехал верхом на одной из своих лошадей. Завидев его издали, Единорык вынес материнское тело на дорогу, кое-как закрепил его стоймя, а сам притаился за кустом, пока виноторговец не успел его приметить, и стал ждать, что дальше будет. Подъехав поближе, купец увидел, что посреди дороги стоит женщина и вроде не собирается уступать ему пути. «Эй, женщина, — закричал он, — посторонись, не то перееду!» Но женщина не посторонилась и вела себя так, словно его слов даже и не слыхала. Хозяин фургона осерчал и, осерчав, крикнул: «Чтоб тебя черти в ад забрали, ты еще надо мной смеешься!» Хлестнул он лошадей, и переехал мертвую женщину, да и поехал было дальше. Но тут из-за куста выскочил Единорык и закричал на него: «Ах ты, негодяй! Ты задавил мою матушку! Насмерть задавил! Ну ничего, ужо тебя самого за это на колесе задавят!» Виноторговец подумал, что влип в историю: его застигли на месте преступления, да и мужик-то в кустах наверняка не один. Поэтому он дал шпор той лошади, на которой сидел верхом, и стремительно умчался прочь, бросив фургон с вином посреди дороги. Увидев это, Единорык поднял с земли останки своей матушки и похоронил ее. А потом сел на одну из лошадей в упряжке и повез фургон с вином к себе в деревню. А там принялся издеваться над земляками: «Вот уж нынче вы оплошали так оплошали! Убили мою матушку! Ну и бестолочи! А я за это получил трех лошадей и фургон с вином».
Тут у мужиков и вовсе зашел ум за разум от ярости, схватили они Единорыка и, не зная, как от него избавиться, заперли до утра в темном чулане. И после долгих споров и препирательств порешили его утопить. Зашили Единорыка в мешок и потащили на мост, потому что деревня стояла на реке. И уж совсем было собрались сбросить его с моста в воду, как вдруг один старик возьми да и скажи: «Слушайте, мужики! Так дело не делается. Мы собираемся с утра пораньше совершить убийство, а сами даже к мессе не ходили! Давайте же сперва сходим в церковь да послушаем мессу, а Единорык тут пока пусть в мешке валяется».
А когда они удалились и Единорык понял, что никого из них поблизости не осталось, он принялся кричать: «Не стану учиться! Ни за что не стану учиться!» И, дорогие мои соотечественники, пути удачи воистину неисповедимы, и уж к кому приходит она, к тому приходит не раз и не два. И пойди прахом весь мир или сойди с ума все подряд, удача от такого счастливчика все равно не отвернется, — и если он, например, начнет раскидывать золотые монеты из окна, то дождь золотых прольется на него через крышу. И напротив, если уж кому не везет, то ни Иисус Христос, ни святое крещение ему не помогут, и раздери он на себе все одежды да и обделайся, прошу прощения, вдобавок, — все это будет как мертвому припарки. И случилось так, что, пока добрый Единорык валялся в мешке на мосту, неподалеку проходил пастух со стадом свиней. Свинопас услышал крики Единорыка и немало подивился им, подумав, чему же это он не хочет учиться? И подошел поближе и спросил: «Чему это ты не станешь учиться?» И Единорык ответил: «Да понимаешь, отец захотел сделать из меня золотых дел мастера, а я на него учиться не стану». — «Ах, — вздохнул свинопас, — это же прекрасное ремесло, с каким удовольствием я изучал бы его!» И добрый Единорык отвечал ему: «Тогда, милый, залезай в мешок. Отец воротится и отнесет тебя в мешке золотых дел мастеру вместо меня». Простодушный пастух легко дал себя уговорить, развязал мешок и забрался внутрь. А Единорык выбрался наружу и погнал свиней вниз по реке. А мужики, воротясь из церкви, швырнули бедного пастуха в воду и утопили его.
А вечером Единорык вернулся в деревню и пригнал стадо свиней. Мужики приняли его возвращение за чудо и решили, что свиней этих он нашел на дне. И порешили, что и одному из них надо бы на пробу нырнуть в реку, чтобы выяснить, как там обстоит дело со свиньями. И если он там что-нибудь найдет, пусть вынырнет и помашет руками, — тогда они все прыгнут с моста в воду, и каждому достанется по целому стаду. Но когда мужик прыгнул в реку, он там, понятно, ничего, кроме воды, не нашел и вскорости начал тонуть. Вынырнул он разок и помахал руками, чтобы односельчане его вытащили. А те приняли его просьбу о помощи за условный знак о свиньях, прыгнули все разом с моста в реку, пошли ко дну и лишились жизни все до единого.
Не зря ведь говорится: не рой другому яму, сам в нее и попадешь. Но поразмыслите и над тем, как неисповедим и многотерпелив в своих деяниях наш Господь. Мужики полагали, что, выжив Единорыка из деревни, они тем самым избавятся и от всех забот, и знать не знали, что на этой дорожке суждено им всем расстаться с жизнью. Так устроен наш дурацкий мир и так размышляют дурацкие мудрецы его: стоит, мол, избавиться от того-то или от того-то, и дело будет сделано! И не задумываются они над тем,' что Господь Бог замыслил все по-своему и сделает по-задуманному. Так вот, например, одна жена решила, что если она будет не переставая бранить мужа, то он начнет все делать так, как ей нравится, — а вышло-то все прямо наоборот! Но хватит о том. Вот вам лучше маленький стишок, и как раз про то же самое:
Мне никто не платит денег —
Я не льстец и не мошенник.
А подлец и интриган
Лезут ближнему в карман.
ИСТОРИЯ о ДВОРЯНИНЕ, НЕ ЖЕЛАВШЕМ ВЫДАТЬ СВОЮ ДОЧЬ НИ ЗА КОГО, ЕЖЕЛИ ТОМУ НЕ УДАСТСЯ ВЫКОСИТЬ ЗА ДЕНЬ ПОЛОСКУ ДЛИННЕЕ, ЧЕМ РУЧЕЙ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПУСТИТЬ КРАСАВИЦА
У одного дворянина, жившего неподалеку от Ковер-ка, была на редкость красивая дочь, и руки ее конечно же домогались многие, но она не хотела выходить ни за кого, пока он не докажет ей свою силу, выкосив за день полоску луга длиннее, чем ручей, который она может выпустить из себя за раз. Ибо место, откуда она пускала ручеек, было у нее узкое и пружинистое — и ручей мог растечься на добрую милю, а то и дальше, как это и бывает порой в наши дни с иными девственницами, вышененазванное место у которых столь труднодостижимо, что туда, казалось бы, и щеточку для бровей не просунешь, тогда как на самом деле, взглянув туда же при свете дня, убеждаешься, что здесь спокойно пройдут рядышком две-три головы далеко не новорожденных деток. Я говорю, понятно, не об истинных девственницах, а только о мнимых. И вот приходил к ней посвататься иной юноша или же молодой мужчина во цвете сил, и косил по лугу целый день. А вечером появлялась на лугу в сопровождении отца красавица — и пускала струю не в пример длиннее, чем выкошенная полоса. Поэтому она ни за кого и не выходила.
Но тут объявился один искатель самых диковинных приключений, знавший толк и в приручении девственниц, и отправился он к ней и к ее отцу и сказал, что готов попытать счастья. Его отвели на луг, расположенный по дороге в Бамберг. Добрый малый пришел туда не с пустыми руками: он прихватил с собою бутылку вина, хороший кус жаркого, пирог и каравай хлеба. Приступив к работе, он первым делом выкосил четырехугольную площадку, пометил каждый угол опознавательным знаком, а именно бутылкой, жарким, караваем и пирогом, а сам разделся догола и остался в чем мать родила. А в обеденное время пришла погулять на лугу красотка, руки которой он добивался, увидала обнаженного косца, со всеми его причиндалами, начавшими при ее появлении резко увеличиваться, — и обмерла от удивления. Поглядела на него, поглядела, да и спросила: «Эй, приятель, что это у тебя за штука такая? Или, может, зверюшка?» — «Нет, милая барышня, — ответил косец, — это не зверюшка, это мой указательный палец». — «Какой странный указательный палец! — воскликнула девица. — Я такого еще никогда не видела. А на что же он, интересно, указывает?» Косец повернулся лицом к углу, где стояла бутылка, и произнес: «Он указывает, где можно найти бутылку вина». Барышня кинулась в указанном направлении и действительно нашла там бутылку. Отведав вина, она признала: «Экий славный пальчик!» А косец в это время повернулся в другую сторону, и красавица спросила у него: «Милый друг мой, а на что он указывает сейчас?» — «А сейчас он указывает, где можно найти пирог». И она поспешила в тот угол, нашла пирог и принялась смеяться. И точно таким же образом обстояло дело и в третьем углу, и в четвертом. «Вот уж палец так палец, помилуй меня, Господи, — сказала барышня и, обратясь к косцу, продолжила: — И все ж таки это зверюшка, а не палец. Вот ведь у нее, я вижу, есть рот. А любопытно, что такая зверюшка ест?» — «Милая барышня, — мгновенно ответил шельмец, — она не ест ничего, кроме сахара с вашего живота!» И предложил ей лечь на траву, и насыпал ей на живот горсть сахарного песку, и принялся елозить по сладкой поверхности «указательным пальцем», девица же полагала, что происходит кормление пальца. А «палец» собирал сахар все ниже и ниже и наконец очутился там, куда и стремился. Барышня вскрикнула: «Ай, а там-то что ему нужно?» — «Милая барышня, — отвечал наглец, — туда сахарку немного завалилось, вот он его и достает». — «Раз так, — сказала красавица, — пускай наестся вволю. У моего отца целый фургон сахару, я ему его весь скормлю». Наевшись досыта и до отвалу, «палец» и сам добрый молодец вылезли наружу. Косец оделся и вроде бы решил опять приняться за косьбу, а барышня пошла домой. Но ближе к ночи воротилась вместе с отцом на луг, чтобы посмотреть, много ли выкошено, и отец нашел, что выкошено немного. «Ну-ка, дочка, — сказал он, — это тебе раз плюнуть, принимайся-ка за дело!» Дочь и принялась, да только невзначай набрызгала себе на туфли. Добрый молодец, заметив это, расхохотался и сказал дворянину: «Вот, сударь, извольте отдать за меня вашу дочку». Тот рассердился, но отступиться от данного им слова не мог.
Так простой мужик породнился с дворянином. Правда, сейчас знать настолько захудала и обнищала, что портняжки и мясники становятся дворянами один за другим. Причем мясникам даже проще: у них есть уже и лошади и собаки, а портняжкам еще приходится этою тварью обзаводиться.
Какой искатель приключений
Боится стиснутых коленей?
Река в июле льдом застынет,
Коль он шутя их не раздвинет.
ИСТОРИЯ ПРО КУПЦА И ПРО СОРОКУ
Жил в Лейпциге богатый купец, и была у него красавица жена. И завела она интрижку с одним студентом. Стоило купцу куда-нибудь отправиться по делам, — а ведь купцы часто разъезжают по делам, и поездки их длительны и небезопасны, — как она посылала за своим возлюбленным и наказывала ему тотчас же к ней явиться. И была у этого купца сорока, причем необычайно болтливая. И только она оставалась со своим хозяином наедине, как немедленно принималась докладывать ему, чем занималась госпожа в его отсутствие и какие пакости вытворяла. И так она разбалтывала все купцу после каждой его поездки. Поэтому и молодой женушке жилось отнюдь не сладко, шли у нее с мужем вечные скандалы и ссоры, и мечтала она только о том, как бы эту проклятущую сороку умертвить. И вот однажды уехал купец в очередной раз по своим делам, а жена его послала за возлюбленным и предалась с ним их всегдашнему занятию. А сорока возьми да и скажи: «Сударыня, как только ваш муж вернется, я ему обо всем подробнейше доложу». Женщину подобная угроза крайне встревожила, и надумали они вдвоем со служанкой вот что: притащили в комнату бочку с водой и накидали туда камней. И принялась служанка молотить кулаками по бочке, а хозяйка начала разбрызгивать воду и швыряться мелкими камнями и песком. И устроили они таким образом самый настоящий град.
Когда через несколько дней купец воротился домой, сорока сразу же выложила ему все насчет хозяйки и ее возлюбленного. Купец ей, как всегда, поверил и принялся стыдить жену, да и поколотил ее тоже. «Как ты можешь верить этой бессовестной птице, — закричала красавица. — Это все враки, бесстыдные враки. Скажи-ка ты, болтунья несчастная, что это был за день, когда я, видите ли, изменяла мужу?» Сорока ответила: «Сама знаешь. В ту ненастную ночь, когда ударил град». — «Ну вот, муженек, послушай, как она врет! Никакого ненастья тут в твое отсутствие не было и града тоже не было. Если не веришь, спроси у соседей!» Купец расспросил соседей, и все подтвердили ему, что никакого ненастья не было. Купец пришел в бешенство и, воротясь домой, свернул своей верной сороке шею. Так, полагал он, надлежало покарать ее за ложь. А на самом деле перехитрила его не сорока, а супруга, которая с этих пор получила возможность предаваться своим забавам совершенно беспрепятственно.
А теперь мне хочется спросить у каждого из вас: верите ли вы во все, что говорят вам жены? И сам же отвечу: верить им не надо, потому что женщины умеют притворно смеяться и плакать и любая хитрость им по плечу; они строят из себя святую простоту, а сами злей и изобретательней иного беса. А стоит появиться в доме слуге или же служанке, которые будут верны своему господину и станут служить ему и печься о его чести и благе, идя при этом против воли хозяйки дома, тут-то их и начнут так или этак выживать и подсиживать, чтобы творить свои пакости и подлости беспрепятственно. Правда, порой случается и так, что на место прогнанного слуги заступает другой, еще более настырный, и глазастый, и болтливей любой сороки. И тогда уж правда начинает колоть глаза во всю мочь. И поэтому главе каждого дома, будь он хозяином или же хозяйкой, надобно, нанимая прислугу, проверить и испытать ее на верность, чтобы впредь уже не поддаваться искушению прогнать и рассчитать неугодного человека в ответ на какой-либо оговор или же прямую клевету. А услышав слова правды, не стоит впадать в ярость и сворачивать доносчику шею, как обошелся купец со своей сорокой. Ведь если бы не поверил он словам жены, да и соседям тоже (потому что и соседи могут стать лжесвидетелями, хотя эти-то как раз ими не были, но ведь всегда сыщутся люди, готовые за деньги оговорить кого угодно), он бы и сороке шею не свернул. Да и впадать в такой гнев в любом случае не надо — а если уж разгневаешься, то ничего в этом состоянии не предпринимай: жди, пока гнев уляжется и осядет, и только потом начинай действовать по своему разумению о справедливости.
ИСТОРИЯ ПРО МЕЛЬНИКА И ЕГО ЖЕНУ И ПРО ТО, КАК ОНИ ДРУГ ДРУЖКЕ ИСПОВЕДОВАЛИСЬ
В Базеле жил богатый мельник, у которого была очень красивая жена. Он, однако же, предпочитал любви пьянство, и ночью от него поэтому не было ни соку, ни проку. И пришлось мельничихе самой подыскивать себе утешителя, да, как вы скоро поймете, далеко не одного.
И вот однажды, во дни великого поста, когда каждый, как это заведено у католиков, стремится выказать собственную — подлинную или мнимую — благочестивость, и даже те женщины, на которых, как говорится, пробу ставить некуда, и развратники и выжиги, каких поискать, не совершившие за целый год ни одного мало-мальски доброго дела, хотят причаститься крови и плоти Христовой и полагают себя вполне этого достойными — пусть назавтра все пойдет своим чередом и улучшения человеческой породы будет ровно столько же, как если бы не на крестном ходе они побывали, а провели ночь со свиньями; вот в такие-то дни мельник с женой решили исправиться, да только то отпущение, которое они получили, пришлось мне не по вкусу. Мельник сказал жене: «Милая моя, пора нам становиться людьми благочестивыми. Давай для начала исповедуемся друг дружке в былых грехах, отпустим их один другому и будем впредь жить честно». Жене такая придумка понравилась, потому что ей хотелось выведать все, что было у мельника на уме.
Мельник уселся, жена встала перед ним на колени и начала свой рассказ: «Милый муж мой, я признаюсь тебе во всех своих прегрешениях и надеюсь, ты не станешь мстить мне за то, что тебе доведется услышать. Ибо ночами я только тебя и жажду, — а ты? Как ведешь себя ты? Если бы ноги твои были таковы, как кое-что иное, ты прослыл бы хромым калекой, а то и вовсе безногим. И если бы прыть твоих ног уподобилась прыти и желаниям твоих чресл, ты вообще бы не сделал ни шагу. И поэтому я признаюсь тебе, хотя мне и очень стыдно: я уносила из дома деньги — и медяки, и серебро, и даже, случалось, золото — и отдавала нашему доброму священнику. Потому что он меня долго и сладостно утешал. И школьный учитель тоже. И еще трое твоих батраков — чтобы не назвать тех, имени которых упоминать я не смею. Вот в этом-то я и хочу перед тобой покаяться». И, выдохнув напоследок: «Любимый мой», — женщина закончила исповедь и кротко застыла в ожидании мужнего суда. Услышав подобный рассказ, мельник поскреб затылок и ответил: «А знаешь, если бы мне про тебя такое рассказал кто-нибудь другой, я бы побожился, что он лжет и что ты так поступать не можешь». Мельничиха возразила ему: «Но это сущая правда, и отсюда, дорогой муженек, давай и начинать». Мельник сперва было осерчал, но потом взял себя в руки, подумав: «Я же сам в этом виноват. И если я ее побью, то навлеку на себя Божью кару». А вслух вымолвил: «Ладно, отпускаю тебе твои грехи, но и ты на меня, когда я поведаю тебе о своих, не гневайся». И с тем женщина получила полное отпущение грехов.
А мельник встал перед ней на колени и в свой черед произнес: «Эх, милая моя женушка, и я попрошу тебя не мстить мне за то, что тебе доведется услышать. Я не утаю от тебя ни одного из моих прегрешений». И жена ответила: «Говори же! да смотри ничего не скрывай!» И мельник продолжил: «Узнай же, любимая жена моя, что я не даю женщинам прохода, ни молодым, ни старым, — и даже сегодня, пока ты ходила к мессе, спознался с нашей служанкой, о чем сейчас искренне сожалею. А со служанкой соседа я занимаюсь такими делами постоянно — на мельнице, на мешках с мукой, — и только всякий раз мне боязно, что ты можешь внезапно прийти и нас застукать». И на этом он завершил свою исповедь. Мельничиха, в отличие от мужа, не сумела совладать с собой, она посмотрела на мужа с нескрываемой злобой, а затем сбила его наземь хорошим ударом и стала топтать ногами. Он же взмолился к ней: «Прекрати, дорогая женушка, кара, наложенная тобою, чересчур сурова!» А мельничиха выдрала у него обеими руками по пучку волос и завопила: «Вот тебе твои шалости, старый козел, вот тебе твои шалости!» И мельник воззвал к ней вновь: «Ты же сама занималась тем же самым, почему ж ты не хочешь простить меня, почему ты мне мстишь?» Но мельничиха рассвирепела еще сильней: «Мне-то пришлось заниматься такими делами по твоей милости! Потому что ты был пьян день и ночь и обращался со мною как с деревянной колодой! И как возместишь ты мне все, чего я от тебя недополучила? Я все время была согласна и готова, а ты меня сам даже ни разу не попросил! Поэтому я назначаю тебе в знак покаяния носить шутовской колпак!» И действительно, заказала шутовской колпак и заставила мужа носить его. Ну, не всегда, но время от времени.
Эта история, когда я ее впервые услышал, изрядно меня позабавила, и я подумал: «Раз так, то я-то уж поберегусь исповедоваться перед собственной женой, а то как бы не пришлось мне носить шутовской колпак. А поскольку я частенько бываю пьян и болтаю во хмелю много лишнего, то дурацкий колпак может превратиться в здоровенную дурацкую корону, и придется мне эту корону носить на голове не снимая. Но покуда точно то, что я рожден девятнадцатого декабря, точно и то, что ночью я кое на что горазд». Поберегитесь, однако же, добрые мужья. Тот из вас, кому придет в голову исповедоваться перед собственной женой, пусть вспомнит для начала нижеследующий стишок:
Говори не все, что знаешь,
Иначе дурака сваляешь.
Тебя за честность не похвалят,
А шутовской колпак напялят!
* * *
НОЧНОЙ ДОЗОР
Ночным дозором называется сия занятная книжица,
содержащая немало историй и стихотворений, призванных
служить к вящей пользе находящимся в ночном дозоре офицерам
и унтер-офицерам, а также и прочим господам, одолеваемым
в ночную пору дремотой или же печальными мыслями, множество
шванков для которой собрал и сочинил
БЕРНГАРД ГЕРЦОГ в Магдебурге у печатника Иоганна Франка
О ВДОВУШКЕ И О ТОМ, КАК ОНА ПОВЕДАЛА СТУДЕНТУ О СВОИХ ЧУВСТВАХ
Одного пригожего, однако же весьма скромного и простодушного, да вдобавок еще не женатого молодого человека родом из Рейнской земли, послали родители учиться в Австрию, в город Вену. С особым же тщанием следовало ему слушать одного тамошнего доктора и профессора очень почтенного возраста и руководствоваться его советами во всех своих делах. И хотя юноша был замечательно хорош собою, изводил он молодую красоту, как, впрочем, и надлежало бы поступать всем студентам, за книгой, а вовсе не за каким-нибудь веселым времяпрепровождением. Короче говоря, он предался наукам с таким пылом, что на приятное знакомство с красотками не оставалось у него ни времени, ни желания. Но проживала там же, поблизости, молодая, красивая и статная вдовушка, потерявшая мужа за несколько месяцев до того, но охоты к супружеским занятиям и забавам от этого ничуть не утратившая. К студенту же она воспылала особой любовью, да и без похоти дело не обошлось; она буквально не давала ему проходу и всячески намекала на то, что не прочь с ним спознаться. А скромник наш и простак никак не мог сообразить что к чему.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |