— Билл! — на землю обетованную меня возвращает веселый голос Клары — нашей любимой волшебницы, о вкусностях которой знает, по-моему, весь Берлин. — Ты чего задумался, заказ давай относи, бездельник! — притворно строго произносит она, протягивая мне поднос с массивного размера пирожными и апельсиновым соком.
Рассеянно улыбаюсь ей и направляюсь к молодой семье. Как я и ожидал, ребёнок, чуть ли не прыгает от радости при виде той красоты, которую из крема и коржей сотворила Клара. Каждый человек радует другого по-своему. Пока у него есть, чем удивить близкого или простого прохожего, он живет, а значит я — бессмертен...
Так, что-то я начал волноваться. Порой меня накрывает полотном этого самого чувства совершенно неоправданно, только вот я пока ещё не нашел спичек, чтобы сжечь его и дышать свободнее. Да, я умею заниматься самокопанием и порой мне кажется, что в моей душе чересчур много ямок, которые стали настолько глубоки, что засыпать их не получается. Может, стимулом для ещё одной копательной терапии является та самая красноволосая девушка, что сидит на привычном месте, игриво посматривая то на меня, то на танцующие облака? Ничего не меняется в её действиях, разве что вверх поднимается задорный флажок — фишка, которую опять-таки придумал я, когда клиент хочет сделать заказ или расплатиться. Неужели она решила уйти? В глубине души появляется легкое разочарование и я, как единственный свободный официант, направляюсь к ней.
— Чего желаете? — широко улыбаюсь и смотрю ей в глаза (какие необычные, зеленые с крохотными крапинками).
— Мне, пожалуйста, пирожное с кремом и... — голос очень приятный, я бы даже сказал певучий, наверное, она занимается вокалом или чем-то вроде того, — симпатичного черноволосого официанта для компании. Устроите? — во дает! Со мной девушки вообще часто знакомятся, но так оригинально ещё ни одной не удавалось.
— Сейчас принесу и... — смеюсь, — приведу.
Как всегда немного пружинистой походкой возвращаюсь к Кларе и, совершенно тупо улыбаясь, ожидаю пирожное. Большой плюс нашего заведения в том, что их мы подаём всегда в тёплом виде. Еще ни разу наши клиенты не получали холодные или, того хуже, несвежие лакомства. Думаю, поэтому люди с разных концов города и приезжают к нам.
— С тобой явно что-то не то сегодня, Билли. Слишком много улыбаешься и совсем меня не слушаешь, — подозрительно поглядывает на меня волшебница, передавая тарелку. — Может, ты с этой девушкой решил познакомиться? М?
— Клара, — немного краснею, — ты как всегда потрясающе догадлива. И если я сейчас не прилечу к ней на крыльях кхм... То она попросту перехочет. А мне она понравилась. У неё глаза зеленые.
— Иди уже, Ромео мой!
До пункта назначения в виде веселого оранжевого столика с задорными коричневыми ножками я добираюсь слишком быстро, что даже немного удивляет незнакомку. Аккуратно поставив её заказ на полупрозрачную поверхность, немного мешкаюсь — о чём с ней начать говорить-то?..
— Присаживайтесь, — она, словно увидев весь мой мыслительный процесс в эти секунды, предлагает сама.
— Простите, но мне не позволено сидеть с клиентами, — вежливо отказываюсь от её предложения и уверенно продолжаю беседу. — И как же зовут прекрасную незнакомку, которая очень любит сладкое? — всё-таки парень здесь я, и инициатива в представлении друг другу тоже должна быть моей.
— Роксана, — без тени смущения произносит девушка, отправляя в маленький ротик кусок свежевыпеченного пирога. — Приятно познакомиться, Билл, — у неё красивая улыбка: ряд белоснежных и совершенно ровных зубов как у Голливудских звезд. Красиво... Так, а откуда она знает, как меня зовут? — Интересный бейджик, — её взгляд быстро перемещается на квадратный пластиковый «аксессуар» с моим именем. А вот и объяснение. Она, кажется, телепат...
К сожалению, долго со своей новой знакомой я пообщаться не могу, так как меня ждут остальные клиенты, которых с каждой минутой становится всё больше и больше. Мы решаем обменяться номерами телефонов, чтобы созвониться и познакомиться поближе где-нибудь в менее людном или хотя бы не на моем рабочем месте. Оплатив свой весьма большой заказ, — она точно сладкоежка, — Роксана плавной походкой покидает кафе, не забыв при этом мне улыбнуться и помахать рукой. Так я и замираю вместе с подносом у окна, провожая её восхищенным взглядом, полным интереса и радости. В этой девушке так много загадок, которые я очень люблю разгадывать, и, уверен на все сто процентов, она хочет, чтобы я сделал это. Насколько я знаю, слабая половина человечества любит втягивать нас — парней — в интриги, и самое странно-интересное то, что мы добровольно на это соглашаемся...
POV Tom
Главное — успеть. Главное — не попасться на глаза нашим бабулькам-соседкам и всё будет отлично. Черт, они как всегда устроили себе прогулку в виде посиделок на лавочке у подъезда. Как они не мерзнут так долго находиться на улице?.. Жаль, что деревья ещё не зелёные. Принял бы позу суслика и технично спрятался за листвой — никто бы и не заметил. Придётся гордо-быстро вышагивать перед этими престарелыми фрау, широко улыбаясь и спрашивая как у них всех дела.
— Добрый день, фрау Кехнер! Как Вы сегодня? — подхожу к двум умилённо на меня глядящим сквозь очки с толстыми стеклами бабулям, приветливо улыбаясь и немного замедляя шаг. — Добрый день, фрау Рейнбах, Ваше горло уже не болит? — и как я умудряюсь быть настолько с ними вежливым?
Пожилые фрау прямо-таки благоухают сейчас, начиная живо рассказывать мне о событиях своей достаточно скучной жизни и о том, как их кот и кошечка наконец-то спарились и скоро на свет появятся маленькие комочки мягкой шерсти, мило мяукающие и ластящиеся к ладоням. Я, конечно, рад за зверушек, но у меня нет времени разговаривать на такие темы. Быстренько отвязавшись от женщин, — вслед слышу невозможно лестные слова о моей порядочности и невольно улыбаюсь, — открываю дверь магнитным ключом и, поднявшись по лестнице, нажимаю кнопку вызова лифта.
А сегодня был достаточно насыщенный на события день: этот автобус, в котором я попросту разучился ездить и совсем забыл о царящей там атмосфере; адреналин, что меня засекут и встреча с более чем неординарным и поразительно-странным Биллом. Вот уж не думал, что судьба меня сведёт с таким экземпляром. Помнится мне, в школе у нас была парочка таких парней, но лично я с ними не общался, не довелось как-то. Ну, и особого желания при этом тоже не было. Всё-таки я — парень в стиле хип-хоп, а не рокер...
Двери, наконец, распахиваются, позволяя мне практически влететь внутрь просторного лифта и нажать на кнопку одиннадцатого этажа. А ведь всё свое детство я жил в маленьком домике на окраине города и гордо произносил, что являюсь жителем Мюнхена — самого красивого города в мире. В один прекрасный день папа вернулся домой и сказал нам с мамой, что мы переезжаем. Я помню, что был в растерянности. Еще бы, обычный четырнадцатилетний пацан с ветром в голове и кучей друзей, внезапно меняет всё нажитое непосильным трудом (подружек, положение в школе и бурно-шебутное детство) на новый город и большой дом. Как же я не хотел уезжать тогда, но повышение по работе обязывало отца сменить апартаменты — его управление перенесли в город Гамбург, где он и получил статус начальника отдела. Там мы жили четыре года, за которые лично я успел влюбиться в школьную зазнайку и, провстречавшись с ней два дня, благополучно расстаться. Там же, в Гамбурге, я стал мужчиной с обычной и очень милой девушкой Мэри. Но потом она уехала в Нидерланды и с того времени мы не виделись. Большого количества друзей у меня никогда не было, да я особо в этом и не нуждаюсь. По мне, так лучше иметь двух близких друзей, чем кучу практически незнакомых и временных приятелей.
Могу сказать, что мои родители очень трудолюбивы и даже успевают уделять внимание мне — единственному сыну. Папа работает в банке — сразу после университета ему предложили там работу как особо отличившемуся на преддипломной практике студенту; мама — успешная бизнес-леди, которая с удовольствием пропадает в своих делах (всё-таки сеть бутиков женской одежды требует много беготни и времени). Из меня же они усиленно пытаются сделать будущего «человека», а не раздолбая, что у них не очень-то получается. Не стать мне банкиром как отец. Ещё бы способ найти, как это объяснить...
Почему лифт едет так медленно? Такое ощущение, что мы живем не в здании современного образца, а в трущобах! Блин... Нервно закусываю нижнюю губу, то и дело теребя пирсинг, и провожаю взглядом сверкающие цифры. Всё. Мой этаж. Поворот ключа, и я в коридоре нашей квартиры, где меня уже встречает наш разбойник-кот Казимир, смотря на меня до ужаса преданными глазами. Обычно он делает так, когда голоден, но ведь родители должны были накормить этого мохнатого проглота...
— Мам? Пап? — а в ответ лишь звенящая тишина. Странно, обычно они в такое время дома. Достав из внутреннего кармана толстовки мобильник, набираю номер отца — чаще всего он в курсе местонахождения мамы. Скидываю грязные кеды в коридоре и снимаю кепку, дожидаясь, когда отец ответит. Кот, как я и ожидал, следует за мной.
— Алло, Том! Что случилось? — голос немного запыхавшийся, словно отец пробежался перед тем как ответить.
— Вы сегодня ужинать не приедете что ли? — плюхаюсь на диван, облегченно вздыхая.
— Нет, у меня совещание, а мама с подругами в японском ресторане, так что сегодня ты ужинаешь в гордом мужском одиночестве, — смеётся в трубку.
— Отлично! Берта, думаю, не оставила меня голодным. Пойду ревизию в холодильнике проводить, — Казимир всё не унимается, ластясь к моим ногам и громко мурлыча. Настырный всё-таки у меня кот, впрочем, как и я.
— Как дела в университете? — и сердце обрывается. Блин, как же я боюсь вот таких вот вопросов.
— Хорошо. Скоро рейтинги1 начнутся, — примерно предполагаю я, хотя не знаю наверняка. — Ладно, пошёл я кушать. Пока, пап! — сворачиваю разговор как можно быстрее.
— Давай. Смотрите там с Казимиром погром не устраивайте, как вы это любите, не то мама устроит вам «сладкую» жизнь. До вечера! — и отключается.
Отбрасываю телефон куда-то в угол дивана и беру назойливого кота на руки. Много что знает это усатое существо с серой шёрсткой и чёрными полосками. Когда мне не с кем поговорить дома, я общаюсь с ним, на что получаю одобрительное или сопереживающее «мяу» и остаюсь доволен. Казимир всегда чувствует, когда мне паршиво или же, наоборот, неимоверно хорошо. Порой мне кажется, что он действительно понимает меня, только вот говорить человеческим языком пока не научился.
— Что, морда ты прожорливая, пойдём пировать, пока дома никого нет? — кот смотрит на меня своими большими голубыми глазами и продолжает мурлыкать. Улыбаюсь Казимиру и, подхватив его, направляюсь прямиком на кухню. Чем она мне нравится, так это удобством, функциональностью и простором. Люблю вечерами сидеть у барной стойки и вести тихие беседы с самим собой, попивая крепкий кофе. Мама, конечно, ругает меня за то, что слишком много я его пью, опасаясь за моё сердце, но отказаться от кофе — выше моих сил. Порой меня захлестывают размышления, и я словно переношусь в прекрасную Венецию с потрясающими пейзажами и вечной свежестью водяной глади, которую то и дело разрезают гондолы. Где стаи летящих голубей пролетают над головой, привлекая внимание своим воркованием и взмахом крыльев, а вокруг тихие, тронутые временем и немного осунувшиеся дома рассказывают свои истории неслышным шёпотом, и ты понимаешь, что в этом мире так много интересного. Гондольер напевает себе под нос какую-то до боли знакомую мелодию, которая отражается в сердце тихим звоном. Что-то я совсем замечтался. Да, это самая странная черта моего характера — я люблю играть со своим воображением и рисовать картины тех или иных мест, где я бы хотел оказаться. Когда-нибудь я всё равно вырвусь из клетки моих родителей и объезжу весь мир, чтобы в глубокой старости рассказывать своим внукам о своих приключениях.
— Так, что у нас тут есть? — открываю дверцу холодильника, задумчиво-изучающе заглядывая в его содержимое. — Какие-то соусы, сыр... Тебе, Казимир, я, пожалуй, отрежу кусок этой сочной ветчины, — достаю завернутый в пленку продукт. — Эх, Берта, кажется, сегодня не приходила, хотя должна была по идее, — тяжело вздохнув, разглядываю потенциальные «жертвы» моих зубов и желудка. — Вечно всё приходится делать самому... — ухмыляюсь, попутно хватая свой любимый голландский сыр и батон. — Что пить будем, а? — снова обращаюсь к еще больше оживившемуся коту, который уже учуял запах мяса. — Пусть и вредно, зато вкусно, — завершаю поиски бутылкой холодной колы и, наконец, закрываю дверцу.
Кот расселся на полу, и довольно умывается после сытной и неимоверно вкусной трапезы, я же продолжаю впихивать в себя бутерброды, предварительно засунутые в микроволновку, чтобы сыр расплавился. Жизнь на какое-то время кажется прекрасной, да не тут-то было: меня всё продолжают терзать мысли об учебе. Уже как полторы недели я исправно пропускаю занятия, обманывая и преподавателей, и родителей. Объяснение этому простое — я не хочу быть банкиром, но, к сожалению, отцу невозможно в этом перечить. Меня практически силком заставили поступить на эту специальность. Видите ли, отец хочет, чтобы я продолжил династию банкиров. Только вот меня не спросили «хочу ли я этого?». Мечтой всего моего детства был театр. Я всегда ходил с мамой на постановки и с удовольствием наблюдал за игрой актёров. Мама знает, что я не хочу связывать свою жизнь с денежной сферой, только... отцу все равно. Он и в школьных пьесах не разрешал мне играть, говоря, что я бездарь и не обладаю талантом. Именно это меня и раздражает в нём. Всё должно быть так, как видит он, и плевать ему, что чувствуют другие. Порой я просто ненавижу его.
— Эх, Казимир, ты бы знал, как это тяжело — быть человеком. Тебе ведь и не нужно ничего, только бы поспать, поесть и справить нужду. Ты ведь даже не представляешь себе каково это: стоять перед зрителями и убеждать их в своей боли, произнося фразы, которые пропускаешь через себя; изображать любовь и счастье, словно сам переживаешь это в реальности; пробовать себя в разном амплуа и раскрывать скрытую сущность. Понимаешь? — размахиваю бутербродом, снова смотря на своего пушистого собеседника, который только и делает, что следит за направлением моей руки и произносит тихое «мяу», словно участвует в разговоре. — Эх, ничего ты не понимаешь, — запихиваю оставшийся кусок бутерброда в рот и, прожевав, запиваю его колой. — Никто меня не понимает...
Поднимаюсь с углового диванчика и, поставив грязную посуду в мойку, покидаю пределы кухни. Миную гостиную, направляясь по коридору направо, в свою комнату. Здесь мой собственный мир, доступ в который запрещён всем. Горничная здесь не убирает — это было моей прихотью, как только мы наняли её. Мало ли, что она может найти или прочесть. Женщины — народ любопытный, а я — парень, который не любит, когда вторгаются в его жизнь без разрешения.
Оглядываю свои покои, — мама шутливо называет так мою комнату, потому что я порой веду себя как избалованный принц, — и подхожу к окну. Отодвинув жалюзи, получаю порцию лунного света прямо в глаза и убираю пальцы. Придвигаю к себе стул, стоящий у компьютерного стола, и подъезжаю к своему второму молчаливому другу. Чуть нагнувшись, нажимаю большую кнопку и жду, пока завершится загрузка. Настроение безнадежно испорчено мной же. В такие моменты я словно схожу с ума и мечусь по своей комнате в надежде, что появится дядя-волшебник и сделает мою жизнь сказкой. Только вот слишком большой я для чудес. Глупо верить и ждать. Нужно действовать и идти до конца.
Так, кто у нас в сети? Практически никого нет, как, в принципе, я и ожидал. О, Густав он-лайн! Давно мы с ним не болтали. Он — мой школьный друг и по совместительству зачинщик всех бредовых идей. Жуткий весельчак и душа компании. Не отличник, но достаточно умный парень, который только и делает, что ездит по соревнованиям. Футбол — любовь всей его жизни, которую я не особо разделял, но порой гонял с ним мяч за компанию. Он — единственный, кто верит в меня как в актёра, за что я буду ему благодарен всю оставшуюся жизнь. Остальные друзья, что остались в Гамбурге, воспринимали меня как клёвого парня и хорошего товарища.
«Привет, Густ! Ты как там?»
«Привет, чувак! Да всё путем, запарился вот только. Быть капитаном университетской команды тяжеловато. Ты как? Как Берлин? Девчонок, наверное, куча, да?» — он всегда таким был. В школе мы слыли ещё теми мачо и разгильдяями, поэтому противоположный пол и летел на нас как пчелы на мед.
«Исправно сачкую универ, записался в актёрский кружок и, кажется, нашёл себе друзей. С девчонками пока не знакомился, что странно, да? =)»
Люблю общаться с ним. Всегда найдется тема для разговора. Порой доходит до того, что мы практически валимся под стол от смеха, особенно, если оба в ударе. А ещё он всегда чувствует моё плохое настроение, поэтому сейчас и поднимает его.
Время в интернете летит незаметно, как если бы кто-то поставил день на быструю перемотку, и мне это на руку. Густав ушёл на тренировку, а я и вовсе вышел из программы — опять начнут писать всякие надоедливые фифочки, от которых я, честно говоря, очень устал. Скоро вернутся родители, время уже без четверти восемь. Знать бы ещё, чем себя занять и было бы прекрасно. Мне даже погулять элементарно не с кем. Хотя... Билл что-то говорил о кафе, может, наведаться туда? Как раз и расспрошу его о кружке?.
— Решено, еду в «Апельсин»! — озвучиваю свою идею и смеюсь отражению в настольной лампе. Быть немного двинутым порой так весело!
Вызванное десять минут назад такси уже ждёт меня у подъезда (смотрителей бабулей уже нет, слава Богу) и я, глубоко вдохнув немного влажный воздух, сажусь в солнечно-жёлтый автомобиль. Откидываюсь на заднем сидении, и, уперевшись локтем о ручку двери, рассматриваю улицы ожидающего неторопливый вечер Берлина.
***
Расплачиваюсь и выхожу из теплого салона машины на улицу. В глаза сразу же бросается яркая оранжевая вывеска с названием кафе. Оно достаточно большое. Холодный ветер подгоняет меня пройти внутрь и я, открыв дверь с весёлым звоночком, попадаю в рай для сладкоежки: аромат так и рисует в воображении высокий, с большим количеством крема и шоколадной стружки торт, украшенный клубникой или вишенкой. Здесь даже интерьер напоминает пряничный домик из сказок. Уютно очень. Прохожу в довольно-таки людный зал, занимая свободное место у окна, прямо напротив витрины, где представлены на выбор все имеющиеся в ассортименте сладости. Интересно, а зачем на столе лежит этот флажок в форме большого апельсина?.. Беру его в руки и кручу в пальцах. Происходит какое-то волшебство, потому что рядом, откуда ни возьмись, возникает официант, и я с большой радостью узнаю в нём Билла.
— Привет, Том! Приятно тебя здесь видеть, — улыбается. Такой непривычный он в этой оранжево-шоколадной униформе и с собранными в хвост волосами.
— Привет. Да вот, решил забежать чего-нибудь сладкого поесть. Я в городе пока не очень ориентируюсь, а реклама твоя очень хорошо запомнилась, — улыбаюсь в ответ. — Хорошо тут. Продуманно всё. И ты так быстро появился, эти флажки случаем не магические? — смеюсь, показывая на «волшебную палочку».
— Кто знает... — загадочно отвечает, делая притворно-серьёзное выражения лица. — Что ж, тогда советую тебе заказать наше фирменное пирожное «Черничное облако». Лично я его просто обожаю.
— Хорошо, тогда это пирожное и... у вас кола есть? — расстегиваю толстовку и, сняв её, кладу рядом с собой.
— Не-е... — тянет Билл и улыбается ещё шире. — У нас только натуральные соки, кофе и чай, а от колы, между прочим, желудок портится!
— Тогда неси мне вишнёвый сок, — озвучиваю свой заказ до конца, устраиваясь поудобнее на мягком стуле.
Ожидая своё лакомство, отмечаю, что контингент этого кафе достаточно разнообразный. Стоит совершенно ненавязчивый гул разговоров и смеха. Здесь настолько живая и добрая атмосфера, отчего невольно начинаешь улыбаться. Из динамиков льётся музыка, что только добавляет этому месту задорности. У нас в Гамбурге были подобные кафетерии, но таких как этот — нет. Не зря Билл хвалил его. Думаю, теперь я буду здесь частым гостем.
— А вот и я! — вновь неожиданно возникает официант-Билл, возвращая меня из раздумий и отрывая от созерцания прохожих за окном. — Приятного аппетита! Если ещё что-то понадобится, просто подними флажок, и тебя обслужат.
Провожаю быстро уходящего парня взглядом и принимаюсь пробовать, что я, собственно, заказал. Пирожное оказывается действительно вкусным и тает во рту. А ещё в него что-то подмешано. Этого не видно, но чувствуешь с каждым биением сердца. Это называется радость. Хех, кафе действительно волшебное...
— Ты никуда не торопишься? Сейчас пацаны придут, мы в боулинг собирались сходить, — Билл подходит ко мне, ставя поднос и собирая посуду со стола. — У меня рабочий день заканчивается через десять минут. Я отпросился.
— Согласен, — без тени сомнений даю положительный ответ. — Сколько я должен за лакомство?
Билл протягивает мне счёт и, увидев итоговую цифру, что, к слову, поразительно маленькая, расплачиваюсь и жду его возвращения. В кафе с каждой минутой становится всё люднее, поэтому официанты начинают работать ещё быстрее.
— Так, Сид, или ты сейчас же затыкаешься, или мне придётся сделать это кулаком в рожу! — слышу знакомый голос и оборачиваюсь: в кафе зашли Сид, Тилль и ещё какие-то незнакомые мне парни, громко смеясь и разговаривая. Они направляются в мою сторону, и я встаю из-за стола.
— Привет, парни! — накидываю толстовку.
— Привет, — в унисон произносит Тилль и Сид.
— Знакомьтесь, это — Том. Он с нами на театральный кружок ходит, — представляет меня своим друзьям Тилль. — Том, это Георг, — указывает на не очень высокого парня с тёмно-русыми прямыми волосами до плеч; зелёными глазами с искоркой и длинными ресницами. Уголки маленьких губ немного опущены, что придаёт парню немного расстроенный вид. — Роберт, — взгляд перемещается на приземистого паренька с широченной улыбкой на лице; небесно-голубые глаза миндалевидной формы то и дело разглядывают всё вокруг; забавный нос, немного вздёрнут на конце; ярко выраженные скулы и идеальный подбородок; завершают же всю эту картину губы совершенно девичьей формы — бантиком. — И Марк, — а вот от этого какая-то странная энергетика идёт, довольно-таки неприятная. Он похож на только что вылетевшего из клетки ворона: чёрная одежда слишком резко контрастирует с бледным лицом; глаза цвета тёмного шоколада, волосы такого же цвета и длины, что и у Билла, только прическа с «рваными» концами и широкой прядью синего цвета; ростом он чуть выше меня и довольно мускулистого телосложения.
Обмениваемся рукопожатием и замолкаем. Ждать Билла приходится недолго, он уже заметил нашу компанию и, попрощавшись с кем-то, подходит.
— Здор?ово! — приветствует моих новых знакомых точно так же как и утром своих друзей. — С Томом уже познакомились?
— Ага. Идём, Золушка? — да, с Сидом у них явно тёплые братские отношения. Даже на занятии они то и дело подкалывали друг друга.
— Сейчас ты у меня тыковкой станешь! — обхватывает его за шею, наклоняя вниз, и тащит к дверям. Мы же с парнями, смеясь и выпаливая словечки типа «голубки» и «придурки», выходим, наконец, на улицу.
Смена температуры сразу же даёт о себе знать — кожа покрывается мурашками. Похоже, не один я мерзну, потому что все начали усиленно кутаться в куртки и кофты. Всё-таки погода пока не радует теплом, а так хочется... По словам Билла, боулинг-клуб находится недалеко, но за наш не совсем длинный путь я всё-таки чувствую себя немного зажатым. Спрашивается, куда делся тот заводила, который одним лишь словом мог рассмешить целую толпу? Не знаю. В этой компании я пока чувствую себя лишним и наблюдаю со стороны за их общением и дурачеством — громкий ор какой-то до безумия пошлой песни и колкие шуточки по отношению друг к другу. Ещё мне не даёт покоя этот Марк. Он хоть и делает вид, что ему, мягко говоря, плевать на меня, но не упускает возможности посверлить взглядом. Хм...
— Эй, Том, о чём задумался? Случилось чего? — Билл становится рядом со мной, пока остальные ребята заняты обсуждением какого-то футбольного матча.
— Нет-нет, — улыбаюсь я. — Нормально всё.
— Ты давно в Берлин переехал? — засовывает руки в карманы джинсов и пинает носками кедов попадающиеся на пути камешки.
— Полторы недели как. Вот, пока осваиваюсь, — цепляюсь взглядом за прохожих, мысленно отмечая, что красивых девушек здесь очень даже много. — Друзей у меня пока вообще нет, даже знакомых, так что можно сказать — это моя первая вылазка.
— Понимаю... — кивает и смотрит на меня. — А реп давно слушаешь? Судя по твоему стилю, ты погряз в этом серьёзно.
— С класса седьмого. Я первым в школе стал так одеваться и сделал себе дреды. Еле родичей уломал, — да уж, помню, как тяжело было с отцом придти к соглашению. Я даже из дома уходил в знак протеста. Тогда, собственно, это чудо на голове и было сотворено.
— Прикольно. На самом деле, против такого стиля, как в музыке, так и в одежде лично я ничего против не имею. Каждый самовыражается как хочет. Главное, чтобы человек чувствовал себя комфортно и не играл на публику, — серьёзно произносит Билл, но его перебивает тот самый мобильник, который мелькал перед моими глазами пол утра. — Роксана... — наверное, это его девушка. Видя его улыбку, напрашивается только этот вывод. — СМС от неё. Мы в кафе сегодня познакомились. У неё глаза зелёные...
И всё-таки он странный. Обычно парни говорят о телосложении или, в крайнем случае, об интеллекте девушки, а он о цвете глаз. Все рокеры немного двинутые, но с ними интересно.
— Намереваешься её закадрить? — на всякий случай проверяю свой сотовый на наличие непринятых вызовов и входящих СМС, коих не оказалось, и засовываю аппарат обратно.
— Не знаю, с ней еще поговорить нормально надо. Я не люблю глупых девушек, — что-то быстро набирает и засовывает телефон в карман куртки. — Э-э-э, шалопаи! Стоять! Мы на месте!
Парни оказались далеко от нас и за своей жаркой беседой совсем не заметили, как прошли мимо места, куда мы, собственно, и направлялись. Билл смеётся над друзьями, зовя их за собой внутрь клуба под названием «Шаробан», где нам предстоит пробыть несколько часов.
***
— Да ты, Том, профи! Второй страйк подряд! Жжёшь, чувак! — хлопает меня по плечу рядом стоящий Тилль, поздравляя с ещё одной победой. — Так и до рекорда недалеко!
Надо же, в последний раз я бросал этот довольно-таки увесистый шар года полтора назад (Мэри учила меня на нашем предпоследнем свидании), а тут выбил все кегли и не один раз. Я, наверное, счастливчик.
На очереди Сид — парень-приколист с длинными пальцами и большими карими глазами, которые сейчас пристально рассматривают свою цель. Он ниже меня, но не настолько, чтобы можно было назвать его низкорослым; несмотря на свою худобу (они с Биллом одинаковой комплекции), руки у него сильные. Они же сейчас и прижимают к груди шар ярко-красного цвета и отпускают его по гладкой дорожке только... он съезжает совсем не туда, куда нужно было. За спиной, как я и ожидал, парни разразились смехом, называя его вечным мазилой и неудачником.
— Я ж не виноват, что у меня бросок слишком сильный! Вот он и укатился! — смеясь, оправдывается Сид, освобождая место Марку. Его попытка намного удачнее и он сбивает практически все кегли.
Что-то я подустал немного. Пойду, присяду на симпатичный диванчик, да и пить страшно охота. Оставив парней у дорожки, иду к намеченному месту и, вальяжно развалившись, потягиваю свою любимую колу. Почему-то не хочется, чтобы этот день заканчивался. Казалось бы, завтра может быть ещё лучше, но сегодня мне нравится больше. Я открываю для себя что-то новое за каких-то двенадцать часов и не желаю останавливаться. Меня приняли в прикольную компанию, с которой мне и хорошо сейчас. Всё-таки появление людей со схожими интересами и взглядами на жизнь создаёт благополучное восприятие окружающей обстановки.
— Никогда не умел играть в этот дурацкий боулинг, — Билл шумно садится напротив меня с явно расстроенным видом. — Не получается у меня страйк выбить, сколько, блин, не пытался, — берёт стакан апельсинового сока и осушает его полностью.
— Да ладно, не на Мерседес же играем, — ободряюще ему улыбаюсь.
— Действительно, — он удивительно быстро успокаивается и, подняв ноги на диван, садится по-турецки. — Скажи, Том, а где ты учишься?
— В месте, которое я ненавижу до глубины души, по специальности, от которой меня воротит, — теперь моё лицо отражает негативные эмоции. — Если честно, я так и не запомнил название своего универа. Как перевелся — ни разу там не был, за исключением, конечно, дня, когда мы с отцом документы отдавали.
— О-о-о, а что за профессия? — с интересом смотрит мне в глаза, упираясь в сцепленные замочком пальцы.
— Банкир.
— А где хочешь получить образование?
— В театральном. Только вот мой отец утверждает, что я полный бездарь в этом, хотя не видел ни одного моего выступления, — грустно усмехаюсь и задираю голову назад.
— Я в этом году поступать буду. Как раз туда, где хочешь учиться ты. Денег я накопил достаточно, чтобы оплатить год обучения, да и небольшое наследство от родителей... — задумчиво, словно говоря не со мной, произносит Билл, с каждым словом говоря все тише. — Ой, прости. Мысли вслух. Тебе, наверное, это неинтересно.
— Нет-нет, рассказывай, — резко возвращаю голову в исходное положение. — Прости, конечно, за вопрос, но когда «ушли» твои родители?
— Год назад, — твердо, без скачка интонации и мимического выражения отвечает он. — Они были на гастролях в другом городе и как раз возвращались на мой день рожденья, но... — его голос всё-таки дрогнул, — произошла автокатастрофа. Никто не выжил, — снова задумывается, но потом, улыбаясь, добавляет. — Ты не извиняйся, всё хорошо. Я привык уже жить без них. А еще хочу исполнить их мечту — стать хорошим актером.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |