http://ficbook.net/readfic/2227292 1 страница

Зов Сердца

http://ficbook.net/readfic/2227292

Автор: Monsoon483 (http://ficbook.net/authors/Monsoon483)

Фэндом: Tokio Hotel

Персонажи: Том/Билл, Георг, Густав, Мелисса и остальные

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, POV, Hurt/comfort, AU, Songfic

Предупреждения: Нецензурная лексика, Underage

Размер: Миди, 42 страницы

Кол-во частей: 12

Статус: закончен

Описание:

Что делать, если в один прекрасный день осознаешь, что влюбился в человека, которого знаешь очень долго? А что, если он на целых семнадцать лет младше? И в конце концов, что предпримешь, узнав, что только ты можешь его спасти? Не знаете ответа? Вот и Томас Трюмпер, состоявшийся кардиохирург, не представлял, что его жизнь так круто изменится.

Посвящение:

Всем читателям;)

Разрешение получено для *TOKIO_HOTEL_SLASH* Размещение на других ресурсах с разрешения автора.

Саундтреки:

Ани Лорак - Я с тобой

Melody Fall - Everything I Breathe

Adam Lambert - Can't Let You Go

Глава 1

- Герр Трюмпер, - Моника, эта молодая, симпатичная девушка, которая совсем недавно стала моим ассистентом, забежала в кабинет, - к Вам пациент, - она начала накручивать прядь своих длинных черных волос на пальчик и облизывая слегка накрашенные губки. Я только закатил глаза.

- Кто?- спрашиваю автоматически.

- Фрау Мелисса Каулитц со своим братом.

- Так пригласи же. – Девушка скрылась за дверью, в которую тут же влетел шустрый молоденький парень лет шестнадцати, весьма необычной наружности: хрупкий, худенький, с тонной косметики на лице.

- Привет, Том. – Поздоровалась со мной Мелисса, зашедшая за Биллом, а именно так звали этого паренька.

- Привет, - слегка пожимаю ей руку и приглашаю их сесть на диван. – Георг не говорил, что вы сегодня придете.

- Да мы и сами не планировали, - ответила девушка, - но утром Биллу стало хуже.

Вы, наверное, хотите узнать всю суть ситуации? Но для начала давайте познакомимся. Меня зовут Томас Трюмпер, тридцать три года, не женат, детей нет, живу в Берлине уже около пятнадцати лет, работаю кардиохирургом в одной частной клинике.

Они появились здесь давно, еще когда я только начинал работать. Молодая, ничем неприметная семья, такие сотнями приходят к нам в клинику. Маленький мальчишка лет шести спал на руках у мужчины, очевидно, его отца, ибо они ну очень похожи. Возле них находилась женщина, которая ходила туда-сюда и девчонка-подросток, смотрящая отсутствующим взглядом в стену и державшая спящего мальчика за бледную руку. Не знаю почему, но именно эти люди привлекли мое внимание. Я зашел к себе в кабинет.

- Том, – в комнату заскочил Георг Листинг – мой старый друг, с которым мы и учились в универе вместе, и баб клеили, и квартиру одну снимали, а теперь по совместительству еще и коллега – врач-травматолог, - я не часто тебя о чем-то прошу, но сегодня мне нужна твоя помощь.

- Да, Георг, я тебя внимательно слушаю. – Смотрю прямо в глаза.

- Там, - он указал на дверь, - семья моего лучшего школьного друга. Они приехали сюда из Магдебурга специально для обследования младшего сына, моего крестника, - Листинг тяжело вздохнул. – Говорят, у мальчонки совсем плохо с сердцем. Йорг с женой к каким только специалистам не обращались, но все перенаправляли их в Берлин. Так ты можешь посмотреть мальчика? - Выпалил на одном дыхании Георг и посмотрел на меня молящим взглядом. – Понимаешь, я хочу, чтобы малыш жил, как все нормальные дети, чтобы улыбался, смеялся, вкусил детства на славу, чтобы его родители не боялись, что каждый день может стать последним для их сына, чтобы он почаще приезжал ко мне и я слышал это излюбленное «Крестный!» и чувствовал маленькое тельце обнимающее меня своими трепетными ручками? – Друг спрятал лицо в ладонях и тяжело дышал.

И как, скажите мне, как ему теперь отказать? Только сейчас понял, почему меня привлекла семья мальчика да и он сам. Дело в том, что у Георга в кабинете, а если быть точным, на столе в рамочке, стоит фотография, где он прижимает к себе этого самого малыша. Да Листинг мне все уже прожужжал про своего крестника: «Он такой хороший!», «Предствляешь, сегодня он сказал первое слово!», «Прикинь, он ходить начал!», «А у моего крестника хорошо получается петь, наверное, родители отдадут его на вокал», «А в этом году он идет в школу». Не было еще того дня, когда я не слышал бы об этом мальчике. Из этого можно было сделать вывод, что Георг очень его любит, прямо как родного сына. Я даже не представляю, что будет, когда у него появятся свои дети. Я еще раз посмотрел на друга и понял, что сделаю все возможное, чтобы мальчик чувствовал себя хорошо.

- Конечно, брат, я помогу. – Георг подскочил с места и обнял меня.

- Спасибо, Том.

- Да не за что еще. – Улыбаюсь. – Зови их.

В кабинет вошла все та же семья. Маленький держал маму за руку, а второй тер глаза, сложа пальчики в кулак. Вся эта картина вызвала у меня умиление.

- Не волнуйтесь, - успокаивал Листинг друзей, - Трюмпер просто отличный специалист, гордость нашей клиники, вы не смотрите на то, что он такой молодой, Том врач от Бога. – Я толкнул его в плечо.

- Томас Трюмпер, - пожал руки родителям. – Что же, первым делом нужно сделать кардиограмму. – Я подошел к мальчику и присел перед ним на корточки. – Привет, я Том. А тебя как зовут? – Конечно, я знал его имя, но надо же было как-то налаживать контакт с ребенком.

- Билл. – Он смотрел на меня своими огромными глазами. Я заметил, что его привлекла моя прическа. Еще бы! Наверное, нечасто встретишь врача с дредами. – А можно мне?.. – Он потянул свою руку ко мне и дотронулся к выбившемуся из хвоста дреду. – А я думал, они мягкие. – Я улыбнулся, теперь понимаю, почему Георг так привязан к этому малому, это просто невозможно не сделать, он очень милый.

- Пошли со мной, - я взял его за руку, - родители, подождите здесь, пожалуйста.

Когда малыш увидел приборы, его глаза округлились еще больше.

- Не бойся, - погладил его по плечу.

Через несколько часов я сидел в обществе Георга и семьи мальчика, сам ребенок спал, положив голову маме на колени. Он такой слабенький.

- Том, ну что там? – Взволнованно спросил травматолог.

Я оторвался от кардиограммы:

- Я не могу сказать пока ничего конкретного, нужно, чтобы малыш остался на обследование. Чем быстрее, тем лучше.

- Хорошо. – Сказал отец.

- Тогда я пойду и попрошу медсестру подготовить палату. – Листинг выпорхнул из кабинета.

Всю эту неделю я буквально не отходил от маленького Каулитца, мы даже подружились. Вечерами частенько заседали в ординаторской, смотря всякие мультики и укрываясь пледом, смеясь над происходившим на экране. Да, я знаю, что одно из главных правил врачей – не привязываться к своим пациентам, но в случае с этим мальчиком, это просто невозможно. Не понимаю, почему многие доктора не хотели браться за лечение Билла? Не так уж все и сложно. Пришлось выписать ему специальные таблетки для поддержки тонуса работы сердца. Вмешиваться хирургическим путем пока не нужно. Все же, надеюсь, что мальчик это перерастет.

Ситуация с состоянием его здоровья усугубилась через три года, когда он с родителями и сестрой попал в аварию. К сожалению, взрослых спасти не удалось, они скончались на месте, детей пришлось госпитализировать. Физически их здоровье оставалось почти безупречным, только синяки, ссадины да крупные порезы украшали их тела, чему удивлялись все врачи, ведь по статистике в таких происшествиях никто не выживал, но вот психическое здоровье оставляло желать лучшего. У этих детей не было близких родственников, поэтому их опекуном стал никто иной, как Георг. Помню, как он мучился, не зная, как сказать Биллу, что родителей больше нет. Малыш замкнулся в себе. Листинг всерьез начал беспокоится и возил ребят к нашему психиатру. Мелисса, старшая сестра Каулитца, оправилась довольно быстро, но сам мальчик… в общем, все было очень сложно.

Однажды я встретил мальчишку в коридоре клиники, он бросился со всех ног ко мне, чуть ли не сбивая, я не понял в чем дело, только когда почувствовал, что его тело содрогается, осознал, что ребенок плачет.

- Маленький, ты чего? – Глажу его по голове, а затем присаживаюсь на корточки. Не знаю почему, но так уж повелось.

- Том… - Только и сказал он, снова начиная рыдать.

- Пошли, я тебя чаем напою.

Как я понял, Билл снова пришел на сеанс к психиатру, а тот достал мальчика своими расспросами. Малыш долго плакал, рассказывая, как он скучает за родителями, я не стал его останавливать.

- Том, - на следующий день радостный Листинг забежал ко мне в кабинет, - что ты такого Биллу сказал или сделал?

- В смысле? – Не понял я.

- Он сегодня не такой, как прежде. Улыбался даже и позавтракал сытно, хотя обычно предпочитает по утрам не есть.

- Да ничего я ему не делал. Просто ребенку нужно было нормально выговориться.

- Может, ты тогда придешь к нам в гости сегодня? – Пригласил друг. – Билл о тебе спрашивал. А еще сказал, что ты хороший.

- Я подумаю. – Улыбнулся.

С тех пор я стал частым и желанным гостем в доме Листинга, очень много времени проводил с мальчиком: мы постоянно во что-то играли, что-то смотрели, я рассказывал ему смешные, интересные истории. Малыш привязывался ко мне, это чувствовалось и грело душу, да и я, чего уж скрывать, уже не представлял свою жизнь без него. Каулитц рос буквально у меня на глазах, с каждым годом становясь более привлекательным. Помню шок Георга, когда малыш начал краситься, но возражать даже и не стал.

Сейчас, спустя десяток лет после нашей первой встречи, передо мной сидит красивый парень, но его глаза полны печали. Последнее время он очень часто бывал у меня на приемах. Я всерьез начал опасаться за здоровье Каулитца.

- Что именно случилось сегодня утром? – Спрашиваю у Мелиссы.

- Вот тут кололо. – Ответил за нее Билл, прилаживая руку к груди, в том месте, где находится сердце. – Очень…

- А ну-ка быстро на кардиограмму! – Деланно злобным голосом сказал я, а этот маленький гаденыш только улыбнулся.

Глава 2

Знаете, весьма обычная процедура снятия электрокардиограммы превращается в настоящее сумасшествие, если её нужно сделать Биллу Каулитцу. Ну, начнем с того, что этот маленький мальчишка на дух не переносит нашего электрокардиографа Шона Мюллера, потому что тот заигрывал и неоднократно пытался привлечь его внимание, особенно, когда наносил на кожу парня гель-проводник, нежно дотрагиваясь до тела пациента и массируя его. Однажды мне удалось побывать на таком приеме. Стоит заметить, что Биллу было, не очень приятно, так как он постоянно морщил свое личико, когда руки доктора касались его тела. Но как-то раз мальчишка пожаловался мне, что Мюллер ведет себя ну очень развязано. Я уже хотел идти и разбираться с Шоном, но Билл успокоил, уверяя, что ничего такого не было. И вот, с того самого момента электрокардиограмму Каулитцу делал я. Честно сказать, я уже давно наблюдаю за ним, и вот к какому выводу мне удалось прийти: этот паренек очень стеснительный, когда дело доходило до раздевания, его щечки покрывались нездоровым румянцем, и вообще, он мало кого подпускал к себе, из-за этого либо Георгу, либо мне приходилось обязательно присутствовать на процедурах.

Вот и сейчас он стоит и переминается с ноги на ногу, пока я разлаживал на кушетке одноразовую простынь.

- Ну, чего стоишь-то? – Оборачиваюсь к нему. – Раздевайся по пояс. – Послушно снимает с себя черную футболку, заливаясь краской. Сколько раз смотрю на него, не понимаю, как можно быть таким худым? Казалось, будто выделяющиеся на теле кости, распорют молочную кожу. – Эй, - так не пойдет. – Смотрю на его брюки. – Закатай джинсы, освободи голени.

- Том, ты знаешь… - Он потащил штанину вверх. – Мне кажется, что не получится, они слишком узкие. – Мой взгляд прошелся по ненавистному предмету одежды. То ли дело мои джинсы: комфортно, удобно, не жмет нигде, просто сказка.

- Значит, снимай. – Парень смотрит на меня удивленным взглядом. – Билл, ты чего? Я ведь не какой-то там извращенец. Ты же меня знаешь. – Видимо, такой аргумент подействовал, ибо через минуту он красовался передо мной в одних боксерах. Осматриваю это создание с ног до головы, от чего Билл медленно отходит на шаг назад. А меня преследует лишь одна мысль, вернее, вопрос: «Георг что, не кормит его совсем?». Такое ощущение, что слегка дотронувшись до него одним пальцем можно опрокинуть мальчишку. Как еще кости не звенят, когда он ходит, остается загадкой. – Иди сюда, - призывно машу рукой, - ложись. – Осторожно, мелкими шагами, будто боясь на что-то наступить, переставляет свои длиннющие ноги, но благополучно доходит до кушетки и смотрит на белую простынку. – Она чистая. – Не смог удержаться: не вставить комментарий и выдавить смешок, а зря, в ответ получил злобное фырканье, с которым мальчик плюхнулся поверх ткани. Верите, это так интересно смотреть за изменением его настроения. Минуту назад был робким, тихим мальчиком, а сейчас на меня смотрят глаза, полные некой дерзости что ли. Неужели это из-за того, что я над ним слегка подшутил? Хотя мне не привыкать. Он такой с детства. Помню, как когда-то давно, лет шесть-семь назад, играли в прятки с ним и Мелиссой у Листинга дома. Парнишке выпало искать, ну, а мы с девчонкой решили подшутить над ним и напугать, как только он откроет глаза и примется за дело. Ох, как я об этом пожалел потом! Ребенок, наверное, недели две со мной не разговаривал. Как я только не пытался «вымолить» прощение: и игрушки ему разные покупал, и сладости его любимые приносил (ха, даже один раз мордой в торте чуть не оказался из-за этого малолетнего засранца. Замечу, что метает он просто блистательно, спортсмен хренов!), видно же, что хочет, но ничего не берет, да я практически ночевал у Георга – и нифига! Он не шел со мной на контакт. Все изменилось, когда мальчик учился кататься на двухколесном велосипеде. Ну, естественно, я увязался за ним и, как оказалось, правильно сделал. Все то время я не услышал от него ни единого слова и с охотой наблюдал за тщетными попытками оседлать велик. Мы провели так полдня, не меньше. Билл все-таки научился кое-как управлять этим транспортом. Но при очередном заезде что-то пошло не так. Я не успел ничего сообразить, как ребенок восседал на земле и тихо плакал, дуя на окровавленные коленки. Скажу честно, не на шутку перепугался, бросился к нему, перехватил тоненькие ножки и принялся, как идиот, проделывать то же самое, что и мальчик, врач, блин, называется! Он не отталкивал, наверное, только потому, что у него, попросту, не было сил это сделать. Но, видимо, мой мозг решил сжалиться над своим хозяином, и в первый раз за это время выдал здравомыслящую идею. Подхватываю малыша на руки и со всех ног мчусь в дом. Там была только Мелисса, так как Листинг ушел на деловую встречу и попросил посидеть с детьми. Он думает, что я поверю в эту чушь? Наивный! На свиданку он ускакал, отвечаю! Меня, конечно, можно обмануть, но не тогда, когда на твоей щеке красуется огромный такой след от помады. Вкратце пересказал ему всю историю, когда тот вернулся домой и сидел возле спящего мальчишки, убирая челку, что постоянно мешала видеть его лицо, с глаз. Особенно намучился, когда обрабатывал Биллу раны, он пытался сдерживаться, но отчаянные рыдания все вырывались из его горла, а слезки маленьким ручейком стремительно текли и текли по его раскрасневшемуся личику. У меня просто сердце обливалось кровью. Мы с Мелиссой на пару дули на ранки, которые я успел обработать зеленкой. «Боже, ему же нельзя переживать, надо успокоить!» - все, о чем я думал в тот момент, поэтому и отправил девчонку за чашкой крепкого черного чая, а сам остался, продолжая своим дыханием устранять болевые ощущения. Он больше не плакал, лишь время от времени всхлипывал.

- С… спасибо, Том…

- За что, заяц? – Я искренне недоумевал.

- За то, что не бросил истекать кровью. – Он шмыгнул носом. Такой маленький, но мысли отнюдь не детские. Это всегда поражало. В таком возрасте он знает, что такое преданность. Самому хотелось одновременно плакать и смеяться.

- Ну как же я мог. – Никогда бы его не бросил. – А помнишь, что нужно сделать, чтобы вообще ничего не болело больше? – Он удивленно смотрит на меня, а я легко касаюсь губами кожи коленки возле самой кровоточащей ранки. – А теперь спать. – Укрываю его одеялом и слышу легкое «Зануда» в свой адрес. – Что ты там сказал?

- Спокойной ночи, Том.

- Спокойной.

Дверь в спальню распахнулась, и на пороге появилась Мелисса:

- А вот и ч… - Не успевает договорить, так как я прилаживаю указательный палец к своим губам, а затем выхватываю чашку с чаем, что покоилась у нее в руках, выпиваю все, до дна, ловя ошарашенный взгляд девочки. Ах да, чаек-то был горячим.

- Том, - из воспоминаний меня вырывают пальчики, щелкающие перед моим носом, - прием, космос, я готов. – Говорит и откидывается на кушетку.

- Сейчас посмотрим, что там с тобой. – Устрашающе гляжу на его тельце. Смачиваю ватку в спирту и протираю запястья, голени и грудную клетку, чувствую, как напрягаются мышцы, а затем всю комнату заполняет дикий смех.

- Аха-ха-ха, Том, щекотно. – Билл пытается оттолкнуть мою руку, а я лишь хитро улыбаюсь, в моей голове промелькнул план, но я так и не успеваю ничего осмыслить, ведь мальчишка начинает щекотать меня в ответ. Вот малолетний изверг, я же не специально! До ужаса боюсь щекотки, еле вырвался. Смеемся, бегаем друг за другом по всему кабинету. И это я, мужик взрослый, делаю! Во время моего очередного наступления, Каулитц не заметил, что позади него находится многострадальная кушетка, не удерживается на ногах и падает, потянув меня за собой, не теряется – Садист! – и через пару секунд чувствую его пальчики, которые каким-то волшебным образом оказываются у меня под футболкой, проходятся по ребрам, вызывая очередную порцию смеха. Хлопнула дверь, как по команде, вместе оборачиваем головы, вошедший Георг смотрит на нас офигевшим взглядом.

- Я это… не вовремя. Позже зайду. – Выходит, но следующие слова повергли меня в шок. – Всегда знал, что между вами что-то есть. – И скрылся из виду, оставляя нас одних.

- Приплыли, - слегка отстраняюсь, - и как мы ЭКГ (прим. авт. – электрокардиограмма) делать будем? Лежи теперь и отдыхай минут пятнадцать. – На самом-то деле, вопрос, как объяснить Георгу, что на самом деле произошло, терзал мое сознание намного больше. Сажусь за стол, подпирая голову кулаком, и пытаюсь незаметно наблюдать за Каулитцем: грудь тяжело вздымается, дыхание неровное, лицо раскрасневшееся. Лежит и тоже, несомненно, о чем-то думает.

С горем пополам мы сняли ЭКГ, все объяснили Георгу, который, к слову, готов был убить меня, так как оправился от первого шока, после чего Билл с Мелиссой уехали домой.

- Все, друг, до завтра. – Жму руку Листингу, стоя у входа в клинику, и направляюсь в сторону своего автомобиля.

Лежа в кровати, никак не могу уснуть. Так, что там нужно делать, чтобы богатырский сон настиг меня, а я отдался ему полностью и без остатка? Правильно! Единорожек раз… единорожек два… единорожек три. Досчитать до ста мне не дали. Где-то на пятьдесят третьем мои веки начали опускаться. Но не тут-то было! Звонок мобильного прервал так сладко начавшуюся грезу. Ну, пусть только это окажется не очень серьезным! Смотрю на дисплей. «Мелисса». Тяжело сглатываю, она звонит мне только в экстренных ситуациях. Неужели что-то с мальчишкой? Нажимаю на кнопку ответа.

- Том, - мне показалось, или ее голос дрожит? Что-то не то, - приезжай быстрее… Билл… он…

- Что случилось? – Ору не своим голосом.

Я, конечно, кардиохирург и понимаю, что такое расположение органа просто неприемлемо, но мое сердце оказалось в пятках.

Глава 3

Весь путь от моего дома к обители Листинга показался огромным испытанием. Я гнал на своем автомобиле настолько быстро, что до сих пор удивляюсь, как стражи порядка не остановили, но заветное здание никак не хотело появляться перед глазами.

Такое уже было раньше. Всего один раз. Два года назад. Только тогда мне позвонил Листинг. Друг говорил бессвязно, не давая понять, что от меня требуется, естественно, я помчался к нему. Не буду вдаваться в подробности, но мальчик был очень плох, в чувства его приводили уже в клинике. Георг поставил всех на уши, он ни на секунду не отходил от крестника, выполняя все, что тот попросит, но Билл этим не пользовался. Он вообще практически не разговаривал, что пугало Мелиссу, которую, к слову, пришлось долго отпаивать успокоительными средствами. Сколько помню эту девчушку, а теперь уже, без преувеличения сказать, прекрасную молодую девушку, она всегда была рядом с братом, все время помогала, делала все возможное, чтобы мальчишка ни в чем не нуждался, да что уж там, когда дело дошло до выбора профессии, она не задумываясь и не сомневаясь твердо сказала Георгу: «Я хочу быть кардиохирургом!», и мы понимали с другом, от своих слов девушка уже ни за что не откажется. Болезнь брата подстегнула её сделать первые шаги навстречу своему будущему. И что же, должен заметить, что учиться в этом направлении у неё получается вполне успешно, думаю, что уже через четыре года смогу видеть её в качестве интерна у нас в клинике, а там и смотри, достойная мне замена будет. Но есть один маленький недостаток – девочка очень эмоциональна и боязлива, иногда теряется, я видел это, приходя на практику в университет, как доктор, принимающий зачет. Надеюсь, что за время учебы она сможет избавиться от этого. Ведь мне же удалось, но это было уже на работе. Да, было сложно, но… В общем: практика, практика и еще раз практика, и не столько как специалиста, сколько как морально и психически уравновешенного человека.

Мысли возвращаются к Биллу. Этот мальчик ничем не заслужил всего того, что выпало на его долю. Неимоверно умный, смышленый, он всегда выделялся на фоне остальных детей, с которыми мне приходилось работать. Неординарность его мыслей всегда поражала, а почти оконченная экстерном школа (я знаю, что он отличник) свидетельствовала о том, что Билл станет высококвалифицированным специалистом в любой сфере, если не забросит учебу. Было в нем что-то, что располагало людей и заставляло прикипать к нему всем сердцем. Но, несмотря на это, я ни разу не слышал, чтобы мальчишка упоминал о каких-то друзьях, а уже в более взрослом возрасте, о девушках. Казалось, что ему это и не нужно вовсе. Живет в своих мечтах, никого не трогает и его никто не задевает.

Звук сигнала машины заставляет резко вдавить педаль тормоза. С*ка, не хватало еще убиться!

В размышлениях время проходит незаметно. Сейчас я на негнущихся ногах карабкаюсь, стараясь бежать, по ступенькам порога дома Листинга. Боже, да я даже навернуться успел! Со всей силы толкаю входную дверь и отмечаю, что она не заперта, значит, дела совсем плохи и Мелисса сидит с малым. Бегу по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки. Чувствую, как собственное сердце колотит так, что еще чуть-чуть и выпрыгнет из груди и это отнюдь не от быстрого бега, я очень волнуюсь за этого мальчишку. За все время, что я его знаю, а это ни много ни мало, почти десять лет, ужасно привязался к Биллу. Он мог волшебным образом поднять мне настроение, каким бы хреновым оно не оказывалось. Будь то неприятности на работе или в личной жизни, стоило только посмотреть на этого ангелочка, и все мгновенно забывалось, вот почему я так часто приезжал к Листингу. Никакой клуб и алкоголь не помогали забыться так, как этот ребенок. Более того, это намного приятнее, чем вливать в себя вискарь порцию за порцией. Оттого и не удивляюсь, что Билл стал для меня родным, что ли… Тихий, понимающий с полуслова, слишком сообразительный для ребенка своих малых лет.

Врываюсь в комнату, увиденная картина навсегда отпечатается в памяти, перед глазами на секунду становится темно. Нет, я должен действовать, не могу потерять родного человека снова, как тогда. Мальчик лежит на краю кровати и тяжело стонет, держась за сердце. Мелисса, насколько я понял, вызывала скорую. Не теряя ни секунды подбегаю к Каулитцу.

- Аспирин давала? – Строго спрашиваю девушку, подошедшую и больше не скрывающую своих слез, одновременно расстегивая рубашку парня, снимая её и давая мальчику дышать полной грудью.

- Давала, - психанула Мелисса, - но он выплевывает или попросту не может проглотить… - Укладываю Билла на кровать, подлаживая под его голову как можно больше подушек. Он еле реагирует на мои действия, держится за сердце, царапая ноготками кожу.

- Дай таблетку. – Протягиваю руку, в которую тут же легла твердая пластинка, а второй поглаживая бок парня, стараясь как-то уменьшить боль. – Блин, выдави её. – Беспрекословно выполняет. – Малыш, - обращаюсь к нему, - открой ротик. Он ничего не делает. – Ну же, хороший, это надо. – Больше не собираюсь с ним церемониться, приоткрывая его губки и проталкивая ненавистную таблетку. – Жуй… жуй, слышишь?! – Слегка прикрикнул. Облегченно выдохнул, когда он выполнил просьбу. – Мелисса, нитроглицерин. – Девушка тут же кинулась к аптечке. – Билл, - смотрю на него: дыхание более ровное, но лицо искажено гримасой боли, - еще одна, - протягиваю таблетку, - под язык, не глотай, - стонет и открывает рот. – Потерпи, заяц, будет легче, я обещаю. – Через минут пять его тело обмякло, пот выступил на личике. Ложу под худенькие ножки, предварительно освобожденные от брюк, огромный пуфик. – Стакан воды, - приказным тоном. Сам пить не может, поэтому вливаю в него жидкость.

- Билли, - Мелисса села на корточки перед кроватью, - лучше? – Каулитц зажмурился, видимо, прислушиваясь к своим ощущениям, сглотнул и кивнул.

Сажусь на пол, облокачиваясь на кровать, выдыхая и запрокидывая голову. Чувствую, что тянут мои дреды. Сажусь лицом к слегка улыбающемуся Биллу.

- Спасибо, - шепчет одними губами.

- Ох, и напугал же ты нас, - Мелисса вытирает слезы и целует взмокший лоб мальчика.

- А теперь спи. – Укрываю его одеялом. – Думаю, нам с твоей сестрой тоже нужно перевести дух, очень переволновались, - поднимаюсь с пола, но шустрые пальчики успевают зацепить мою футболку мертвой хваткой.

- Том, останься. – Прямо умоляет.

- Я пока пойду, чай заварю. – Мелисса уходит.

- Полежи со мной, мне страшно, а вдруг опять повториться, а тебя рядом нет? И тогда я умру… - Останавливаю эту речь, прикладывая указательный палец к его пересохшим губкам. Кажется таким маленьким сейчас. Как будто боится, что его утащит чудище во сне.

- Хорошо, ребенок, только молчи и отдыхай. – Укрываю его плотнее и ложусь рядом.

- Том?

- М?

- Обними меня. – Нет, эта просьба не показалась мне странной и уже через какое-то время он спокойно посапывал у меня на груди.

Георг ворвался в дом, когда мы с Мелиссой сидели на кухне, попивая успокаивающий ромашковый чай. И только сейчас я вспомнил, что Листинг был на ночном дежурстве.

- Что с ним?

- Уже все хорошо. – Спокойно отзываюсь. – Был сердечный приступ. Кризис миновал. Спит. – Травматолог провел ладонью по лицу.

- Я тут с ребятами приехал. Может, госпитализируем?

- Не трогай его, только уснул, пусть отдыхает, - смотрю на друга, - а завтра я его сам отвезу, ночевать здесь останусь, не переживай, за всем прослежу.

Глава 4

Трель мобильного телефона заставляет сон, который и так посетил меня слишком поздно и вовсе отступить от сознания. Тянусь за сотовым. Будильник. 6:30. Сегодня четверг, а значит, нужно идти на работу. Быстро отключаю его, чтобы не разбудить тельце, свернувшееся калачиком и лежащее у меня под боком. Мальчик спокойно посапывал, подложив обе руки под подушку, дыхание ровное, кажется, что вчера так и не было этого приступа, только потекший макияж, который Билл так и не успел смыть, да огромные синяки под глазами выдают его. Вам, наверное, интересно, как я снова оказался в его кровати? Вот наверняка сейчас там себе всякие пошлости выдумываете, знаю я вас. Мне же, впрочем, было не до того. Эта ночь определенно стала одной из худших в моей жизни. Начнем с того, что даже ромашковый чай, так бережно заваренный Мелиссой, не успокоил пошаливающие нервишки. Сна не было ни в одном глазу, каждые минут двадцать-тридцать вставал с кровати и направлялся в комнату Билла, чтобы проверить его состояние. Где-то к половине третьего решил, что опасность миновала и можно спокойно уснуть, я хотел спуститься на кухню, выпить кое-чего покрепче холодной водички (у Георга просто отменный бар), но мой слух уловил непонятное движение, когда я проходил мимо комнаты Каулитца. Не заботясь ни о каких нормах приличия, врываюсь к нему. Мальчик метался по кровати, словно в бреду, одеяло сбилось возле ступней, ткань футболки приподнята до груди, оголяя впалый животик, его руки блуждают по второй половине кровати и сжимают белоснежную простынь так отчаянно, будто это последний шанс спастись от неведомого врага. Сорвавшийся с его губ стон боли, не иначе, заставляет меня действовать. Подбегаю к нему, вглядываясь в личико: из-под закрытых глазок текут слезы. Нужно разбудить его, но он ворочается, стонет, плачет, руками, словно ищет что-то, а не находя снова рыдает. Что же такого тебе снится, ребенок?

- Билл, - аккуратно прикасаюсь ладонью к его побелевшей щечке, чтобы не напугать еще больше и вытираю слезы, - малыш, проснись, все хорошо, - опускаю задравшуюся футболку и невольно засматриваюсь на тату в виде пятиконечной звездочки внизу живота. Её Билл сделал практически год назад, на свое пятнадцатилетие, я лично присутствовал и наблюдал за процессом нанесения краски на кожу. Мальчик жутко стеснялся, когда мастер просил опустить резинку боксеров все ниже и ниже, открывая взору более интимные участки кожи. Закусывая губу до посинения, мальчик стойко терпел боль. Почему-то именно тогда я понял, что мой малыш вырос, это уже не тот ребенок, который вечно доставал меня своими играми, а взрослый и симпатичный парень. Не скажу, что мне так уж понравилась затея Билла набить татуировку, у самого они тоже имеются, да и Каулитц загорелся идеей после того, как заметил рисунок у меня на коже, но отговаривать я его не стал. Звездочка стала нашим маленьким секретом. Ох, скажу я вам, Георг далеко не обрадовался, когда узнал о её существовании, еще и мне за это перепало, ведь я вроде бы как старше и мозгов у меня побольше. Ну вот он как неуч: размер мозгов никак не отражается на умственной деятельности, это же каждый школьник знает еще с общего курса биологии.

Дата добавления: 2015-08-29