За помощь в осуществлении издания данной книги издательство «Евразия» благодарит 17 страница

Главой семьи считается старший по возрасту мужчина старшего поколения. Он заботится о благе всех ее членов, распряжается имуществом семьи по своему усмотрению, но в интересах всех ее членов, организует трудовую деятельность работоспособных мужчин (в том числе и военную при необхо­димости), представляет семью в различных общественных и ритуальных обстоятельствах. Иногда старый и немощный отец может передать права главы семьи своему взрослому старшему сыну, но и в таком случае его совет и одобрение во всех предприятиях необходимы.

Во главе женщин семьи стоит старшая из них — обычно жена главы семьи. Она отвечает за ведение домашнего хозяйства и за воспитание детей, распределяет обязанности между своими незамужними дочерьми и невестками. Она представляет собой классический тип раджпутской свекрови. Отношения «невестка-свекровь», с большим чувством расписанные в фольклоре всей Индии, здесь сильно зависели от социального положения семьи. Индийский исследователь С. Л. Шривастава писал: «Интересно отметить, что если в народных песнях мы обычно видим ситуацию, что свекровь мучает невестку, то йародные сказки гораздо чаще описывают противоположную ситуацию» (78, 22).

Подобная большая семья в принципе не обладает большой устойчивостью. Тесное сосуществование большой группы людей, кроме положительных сторон, к числу которых относятся неразделенное имущество, большое число рабочих рук, организованность, взаимопомощь во всем, особенно в работе и воспитании детей, имеет и отрицательные — то же неразделенное имущество, отсутствие самостоятельности малых семей, часто неблагоприятный микроклимат в семье. Раджпуты преодолевают эти отрицательные моменты воспитанием чувства клановой и семейной взаимопомощи и уважения принципов старшинства и первордства, т. е. патриархальной идеологией. Поскольку у раджпутов каждая нуклеарная семья, как правило, имеет отдельное жилое помещение с отдельным входом и кухню, бытовые проблемы совместного проживания минимизированы.

Европейские исследователи, стремящиеся очень точно терминологически определить реалии индийской жизни, когда речь идет о двух сторонах деятельности семьи (социальной и экономической), предлагают различные определения: «семья» и «домохозяйство». Второе — для семей, ведущих совместное хозяйство. Во всяком случае, А. Мейер, например, как «домо­хозяйство» определяет «тех людей, которые имеют общий очаг, складывают вместе свои доходы и имеют общие траты» (53, 177). Другие уточняют, что в домохозяйстве участвуют семьи, связанные тесными отношениями кровного родства и свойства. Я не вижу большого смысла в таких определениях. Но важно, думается, понимать, что каждая отдельная раджпутская семья, как бы мала или велика она ни была, — является гарантом социальной значимости и социальной стабильности каждого отдельного человека. В радж-путском обществе каждый индивидуум имеет значение как член какого-то клана, чей-то брат (очень важно, старший или младший), сын, отец. У меня создалось впечатление, что в раджпутском традиционном обществе не было индивидуализации социальных ролей; только старшие в роду и каждом поколении имели общественно значимую ценность. Каждый из них был человек-функция, он управлял семейной группой или ее частью. Все остальные мужские и женские роли были в принципе взаимозаменяемыми. Это было очень важно в условиях огромной смертности членов семьи: мужчины гибли в сражениях, женщины совершали сати, и всех вместе поражали болезни и другие трагические события. В раджпутских семьях и сейчас дедушки, бабушки и матери занимаются воспитанием детей, а отцы зарабатывают средства к существованию, в том числе за пределами деревни. В раджпутских семьях дяди (братья отца) с племянниками и братья деда (двоюродные дедушки) со своими внучатыми племянниками общаются очень тесно. Причем именно братья отца и деда занимаются детьми в отсутствие родного отца или деда; имеющиеся в наличии мужчины раджпутской семьи принимают на себя обязанности (за исключением брачных) всех мужчин семьи или клана. Это отличается от положения в большинстве индийских семей, где, как известно, главный после родителей родственник — брат матери, название для которого на североиндийских языках звучит «мама».

Каждый отдельный раджпутский человек очень сильно зависит в вопросах жизнеобеспечения от своей семьи, но и в случае личного успеха должен помочь всем остальным продвинуться. Благосостояние и само существование клана зависело от самоотверженного и неэгоистичного участия в общих делах каждого его члена. Без санкции клана или семьи раджпут не предпринимает ничего, а если что-то и делает, то, подразумевается, на пользу всем. В раджпутской семье все имущество считается общим, кроме одежды и дра­гоценностей у женщин. А все добытое и заработанное, а также посуда, постели, ковры, мебель, полученные в приданое за женами, поступают в общее распоряжение.

Рассмотрим для примера тип семьи и родственные связи раджпутского феодала классического периода, так называемого «тхакура», хотя он мог называться также «рават» или «рао». Это мог быть глава неправящего клана в раджпутском княжестве или один из младших братьев, дядьев раджи (если он принадлежал к правящему клану). В богатых кланах младшие ветви селились в отдельных деревнях, и, будучи экономически вполне самостоя­тельными, в социальном и ритуальном аспектах оставались полностью зави­симыми от главы клана, хотя сами могли быть уже дедами. Тхакур отвечал только за свою большую семью — в отличие от раджи, который представлял собою следующую ступень в клановой иерархии и отвечал за все княжество. Тхакур, или, по терминологии историков, «феодализирующаяся верхушка родо-племенной знати», жил вместе со своим старшим сыном-наследником, его женой (женами) и детьми. При этом у самого этого тхакура, скорее всего, было несколько жен. Младшие братья тхакура жили в соседних домах. В случае, если все они жили в одном доме, то чаще всего вели раздельное хозяйство, а дом был перегорожен на части с отдельными входами для каждой малой семьи. У всех, однако, были общие хозяйственные постройки и помещения для содержания животных и хранения запасов. Все поместье огораживалось крепкой стеной для защиты от врагов и диких животных. Право первородства в наследовании ставило в особое положение старшего сына в каждом поколении. О нем особенно заботились, и он жил всегда с отцом в его доме. Младшие братья самого тхакура, их дети и младшие сыновья самого тхакура экономически зависели от главы клана. Если клан и семья были бедны, и средств на всех не хватало, или младшие братья стремились «установить справедливость» и «все поделить», то этих младших просто принуждали покинуть родной дом и искать счастья на стороне. В таком случае они, если уже имели семью, могли оставить своих жен и детей на попечение тхакура — содержать всех женщин и детей клана была его прямая обязанность. Надо полагать, что эти младшие часто бывали форменными лоботрясами и любителями приключений, так что на стороне от них могла быть хоть какая-то польза — вдруг да приобретут какое-никакое имущество. Если клан был задействован в каких-то долговременных военных предприятиях и кампаниях, то младшие были нужны тхакуру или радже дома: они составляли костяк его военного отряда. Удача в военных пред­приятиях тоже могла разрешить имущественные проблемы клана и семьи. Глава семьи решал, кого и как использовать для общего успеха. Все мужчины семьи должны были помогать главе семьи и своему клану во время войны. Они все были обучены военному делу и должны быть полностью экипированы как воины — это было дело чести. В случае необходимости они выступали военным отрядом во главе с тхакуром как солдаты раджи и махараджи. Эта система давала возможность при необходимости собирать многотысячное боеспособное войско. Понятно теперь также, что в случае гибели всех мужчин клана на войне о женщинах клана совершенно некому было позаботиться, и самосожжение женщин и детей в таких случаях обретает свой древний и жестокий смысл — осознанной необходимости, если ее можно так назвать.

Сын-наследник тхакура носил титул «канвар», т. е. «принц». Также назывался сын-наследник раджи и даже махараджи. Внук — старший сын канвара, назывался «бханвар». Со смертью тхакура титулы «передвигались», и прежний канвар становился тхакуром или раджей, его сын — канваром, а народившийся внук — бханваром. Не может быть тхакура, у которого еще жив отец; канвар обязательно имеет отца, но дед у него уже умер, а у бханвара живы оба предка (30, 71). Сам тхакур называется по титулу и по имени — тхакур Аджит, например. Он может называться и по названию своего поместья, особенно за пределами этого поместья; например, рават Салумбара. В феодальных условиях рождение старшего сына раджи или тхакура или старшего внука от этого старшего сына были событиями, которые приобретали общегосударственное значение. Право первородства делало этих людей наследниками имущества клана и его главными защитниками. У раджпутов высокого общественного и имущественного положения, имевших несколько жен, бывали десятки сыновей. Например, у махараны Пратапа было семнадцать сыновей, и все они воевали вместе с ним в лесах Мевара против Моголов. Принц-наследник и его мать, которая становится поэтому главной рани (даже если она не первая из жен правителя по времени свадьбы) — очень важные члены клана. Даже если речь идет всего-навсего о небольшом земельном участке клана, эти люди занимают особое имуще­ственное положение. Если у главы клана нет сыновей, или они погибли все, то он может усыновить кого-нибудь из юношей своего, как правило, клана. И главная рани при этом является главным участником обряда усыновления, в формальной части напоминающего рождение нового человека.

Дочери не имеют доли в имуществе отца, если живы их братья, в том числе усыновленные. Только совершенно исключительные обстоятельства за­ставят мужа поселиться во владениях родственников жены в качестве примака. В средневековый период довольно часто, судя по всему, таким образом сохраняли свои владения те или иные кланы; но позже, когда все же случайностей в жизни стало меньше, эта возможность не считается для раджпута приемлемой. Надо сказать, что приемные зятья навсегда сохраняли в своих именах «титул» примака.

Овдовев, женщина остается в семейно-родственной группе мужа, потому что там ее сыновья и родственники мужа. И они ее должны содержать. При этом раджпуты считают, что сын, рожденный вдовой после смерти мужа — при условии, что она была беременна в момент его смерти, является законным его сыном. И может претендовать на наследство отца — в том числе и на престол в государстве. Этот обычай вызвал к жизни множество и конфликтных, и спасительных ситуаций, и рассказами о подобных случаях полны предания раджпутских правящих домов.

Обычай полигамии относился все-таки к высшим слоям раджпутского общества — раджам, махараджам, тхакурам, раватам. Рядовые раджпуты очень редко имели несколько жен — если у первой не было детей, или она была больна, женились вторично. В больших семьях такая практика чрезмерно усложняла жизнь, хотя надо признать, что полигамия у раджпутов — явление принципиально возможное при любом уровне экономического благосостояния. К сожалению, у меня нет статистики по этому поводу, но уверена, что моногамные браки составляли тем не менее львиную долю от всех.

Посмотрим на социальные роли членов раджггутской нуклеарной семьи.

Считается, что муж, хозяин дома, в раджпутской семье доминирует. Его должны уважать, подчиняться ему и прислуживать — жена и особенно дети. На деле часто получается, что муж решает стратегические вопросы и обес­печивает внешние связи семьи, а жена полностью контролирует ситуацию в доме. Жена, хозяйка дома, пользуется у раджпутов большим уважением. «Люди понимают, что жена необходима. Они часто говорят: "Без жены дом — пристанище демонов"» (78, 26). В раджпутской традиции считается, что, как Оказано в Махабхарате, «для женщины прибежищем служит или ее супруг, или отец ее... Супруг — ее прибежище, когда она находится в благоприятных условиях; но когда она оказалась в бедственном положении — отец ей прибежище» (11, 339). В Индии широко распространено убеждение, что женщины вообще не могут существовать сами по себе. В детстве о них заботится отец, в замужестве — муж, и в старости — сыновья.

Отношения между мужем и женой у раджпутов действительно построены на взаимной любви, уважении и заботе. Причем складывается впечатление, что бытует подчеркнутая бережность и заботливость во взаимоотношениях, что я могу объяснить традициями воинской культуры. Во многих сторонах жизни раджпутов обнаруживается, что они умели ценить недолговечное земное счастье. Фольклор раджпутов дает удивительные образцы тонкости и нежности отношений между мужем и женой. Женские песни полны описаний страданий из-за разлуки с мужем, особенно если разлука имеет место весной или в дождливый сезон. По всем индийским канонам это чудесное время года, когда все в природе радуется жизни и предается любви, все полно страсти, должно быть посвящено радостям любви. Индийские фольклористы описывают особые типы женских песен, посвященных супругу. Раджпутский муж не поет о страданиях и разлуке с женой, но суровая жизнь воина приучила его дорожить теплыми человеческими чувствами и уютом домашнего очага. Он, боготворимый своей женой, ценит тихое семейное счастье.

Раджггутские женщины за долгую историю борьбы раджпутов с врагами своей земли и веры доказали на деле свои удивительные качества, признаваемые всеми в Индии как особенные. Понятие чести в раджггутском воинском сообществе было настолько всеобъемлющим, что диктовало и строгие правила поведения женщин — особенно в условиях военной опасности. Наверное, эти правила были вызваны к жизни практическими соображениями безопас­ности и жестокой целесообразности, и в раджпутской воинской культуре они занимают важнейшее место.

По индийским традиционным представлениям, брак соединяет отдельные личности мужчины и женщины в единое существо, которое отныне будет нераздельным в символическом и ритуальном смысле. Убеждение, что женщина является нераздельной частью своего супруга, пронизывает всю индийскую культуру. В то же время считается, что пока мужчина не отыскал свою половинку-жену, он еще не состоялся как человек. Не имея жены, он не может как надо соблюдать свою дхарму и выполнять основные ритуалы. В раджпутской воинской культуре идея единения мужчины и женщины в жизни и смерти, в следовании дхарме принимает жесткие практические формы. И тот, и другая выполняют свой долг и могут повлиять на судьбу друг друга своим благочестием и твердостью в дхарме; ради мужа и ради жены (и шире — всей семьи, клана) они буквально жертвовали жизнями.

В раджпутской культуре, как и вообще в индийской, замужняя счастливая в браке женщина-мать является очень благоприятным существом. Ее при­сутствие сообщает благоприятствующую потенцию всей атмосфере любого события, а ее участие в ритуале увеличивает положительную энергетику. И, наоборот, индийская вдова является символом предельно неблагоприятным.

Благочестивая жизнь раджпутских супругов не ограничивается пределами их собственного дома. Они непосредственным образом ответственны за общую честь клана, и клан контролирует семейную жизнь своих членов, выполнение ими своего долга. Но в раджпутском обществе не только понятия долга определяют взаимоотношения супругов. Любовь и семейное счастье сами по себе считаются ценностями в раджпутской семье, что отличает ее от многих основанных на традиционных взглядах индийских семей, где романтическое представление о семейной жизни нечасто разрешается даже формулировать, не то что выполнять. Раджпуты очень чувствительны к взаимному уважению в семье, и считают его гарантией и защитой и счастья, и добродетели. Может быть, это связано с подчеркнутой ясностью мужской (воинственной) и женской (домашне-добродетельной) социальных ролей, а может быть, и с пониманием скоротечности простого человеческого счастья и покоя, происхо­дящим из существования в условиях повышенного риска для жизни как у мужчин, так и у женщин. Во всяком случае, раджпутские жены активно влияли на домашние порядки, не позволяли собою помыкать и умели обеспечить уют и психологический комфорт своим уставшим от грубости жизни супругам. Кстати сказать, развод в индуистской культуре высоких каст запрещается.

Про раджпутских жен говорили, что они никогда не стали бы жить с нелюбимыми супругами, с теми, кого не ценили и не уважали. И что даже и замуж бы за них не пошли. Средство, которое они избирали, — само­убийство. В литературе можно прочесть легенды о раджпутских дамах, которые избавились от чрезмерно настойчивых претендентов на их руку и сердце — навсегда. Важно отметить, что эти претенденты были не-раджпуты. Причем не всякий из этих бедолаг понимал, что его просто отравили. Легенды обычно описывают это так. Не имея никакой реальной возможности отказаться от ненавистного брачного предложения, а, главное, не имея никого, кто мог бы защитить ее, раджпутская дама делала вид, что принимает предложение и потом, как полагается, посылала жениху комплект праздничной одежды. Тот с радостью его надевал, чтобы предстать перед невестой в том наряде, который, надо полагать, самой ей нравится, раз подарила. И пока они мило беседовали за чашкой сладкого шербета, он неожиданно начинал чувствовать, что ему сделалось нестерпимо жарко, или вдруг становилось нечем дышать. Надо отдать должное, не только раджпутские женщины этим грешили: многие индийские правители, в том числе и мусульманские, знали этот способ сведения счетов с врагами и применяли его. История сохранила подробности знаменитых случаев. Известно также, что измученная зрелищем недостойного поведения принца Салима-Джахангира его раджпутская жена, мать наследного принца Хусро, покончила с собою, позаботившись объяснить, что делает это с одной целью — чтобы муж понял, как неправильно он себя ведет: в семье, по отношению к сыну и к собственному отцу, пьет слишком много вина и т. п. Официальные придворные историки не могли скрыть в своих сочинениях того факта, что Джахангир был действительно потрясен ее гибелью и действительно задумался о своей жизни. Позднее, когда принц Хусро восстал против ставшего падишахом отца, официальные истории былипод­редактированы, и было объявлено, что даже его мать не выдержала поведения сына, хотя она погибла за несколько лет до мятежа принца Хусро.

Добродетельная жена раджпутского воина должна принести в жертву его интересам, т. е. интересам его клана, свои собственные личные желания и выполнять его желания. Даже если это противоречит самым ее сокровенным надеждам. Например, если он стремится погибнуть на поле боя, она не имеет права его удерживать дома, как бы ни хотела. Раджпуты называют это «выполнить долг». Многие исследователи раджпутской культуры под­черкивают, что раджпутские женщины отличаются и всегда отличались ог­ромной волей и сильным характером, и они иногда по силе духа превосходят своих мужей.

Выйдя замуж, женщина переходит в семью мужа. Ее имя в доме мужа не произносят, хотя в родительском доме дочерей называют по личному имени. В семье мужа ее называют клановым именем или по месту проис­хождения — Ратхор-джи или Мерта-рани. Сохранение родового кланового имени после замужества говорит о том, что родственные связи даже замужних женщин с кланом отца не обрываются, и ее родной клан все же рассчитывает, что она в новой семье будет иметь в виду его интересы. В то же время, называя ее по клановому имени, семья мужа оказывает тем самым уважение к ее отуу или его клану. Этот обычай сохраняется и сейчас, и не только в Раджпутане, но и в пригималайских районах, и иногда приобретает форму называния по родной деревне.

Патрилокальный тип семьи требует от молодой жены научиться многому непривычному в семье мужа. Но раджпуты не разрешают развод, и ей приходится применяться к подчас очень непростым обстоятельствам. Раджпуты считают, что если девушка вышла замуж — независимо от того, где она находится, в доме мужа или гостит в доме отца, — в случае возникновения ссоры или конфликта между кланами отца и мужа, а обычаи взаимопомощи разводят ее отца и мужа по разные стороны в битве, жена непременно принимает сторону своего мужа. Традиция предполагала полное подчинение воле и интересам мужа, но воспитание раджпуток было таким, что они не могли не заботиться о чести родной семьи; и это противоречие часта рождало тяжелые конфликты и проблемы. Как видно из литературы, раджпутская женщина никогда не была безгласным орудием клановой политики, и часто от ее решения зависела судьба семьи и даже государства.

Особая тема — брачные взаимоотношения раджпутов с Моголами в XVI—XVIII вв. Индийский историк Дж. Саркар писал так: «Индийские принцессы выдавались замуж за мусульманских правителей задолго до брака Акбара с дочерью Бихар Мала. Уже в 1176 г. жена раджи княжества Уч отдала свою дочь Шихабуддину Гури. Мать Фируз Шаха Туглака была раджпутская принцесса из клана Бхатти из Дипалпура. Еще больше примеров из жизни мусульманских правителей Декана. Но при Акбаре началась совершенно новая политика. Если раньше индийская принцесса становилась для своей родни все равно что умершей, и никаких отношений с нею и ее мужем не поддерживали, то теперь родственники-индуисты считались ровней с Моголами — кроме того только, что не могли вместе с ними принимать пищу, молиться или брать себе в жены мусульманских девушек» (68, 37). Первым раджа Амбера Бхагвант Дас отдал свою дочь Акбару. Сын Акбара Джахангир в свое время тоже женился на дочери этого Бхагван Даса, с которой они, как можно понять, были двоюродные брат и сестра. Раджпутская мать Джахангира и отец его жены были единокровные, по отцу, сестра и брат. Приемный сын этого шахского шурина и тестя Бхагвант Даса был Ман Сингх, ставший знаменитым могольским военачальником. Будучи од­новременно раджей Амбера, он завоевал для Моголов огромные территории, подчинив им Кабул и Бенгалию, Бихар, Ориссу и часть Декана, и во всех этих местах он просидел в качестве губернатора целые годы, потому что, как считают раджпуты, был слишком могущественным и поэтому опасным для самого Акбара. Есть сведения, что Джахангир в конце своего правления, в 1608 г., женился на внучке Ман Сингха, дочери его умершего старшего сына Джагат Сингха, что было бы совершенно невозможно в раджпутской традиционной системе. Эти семьи уже были родственными. Но вот что значит «династический брак» по-могольски, когда есть гарем! Последний из независимых Моголов Фаррух Сийяр женился на дочери правителя Марвара Аджит Сингха. Любопытно: перед самой свадьбой он заболел, и его вылечил английский врач, который за это получил в награду (сам попросил именно такую) тридцать восемь деревень в Бенгалии и освобождение для Ост-Индской Компании от таможенных пошлин, что заложило основу экономического могущества Компании и, по сути, предопределило завоевание всей Индии.

Выйдя замуж за Могольского принца, раджпутская принцесса становилась одной из его многочисленных жен. Раджпутские принцессы должны были стать мусульманками. Их хоронили на мусульманских кладбищах; они не могли более посещать родительский дом или обедать с родителями. Но зато индийцы получили возможность делать карьеру и занимать административные должности. Это значительно укрепило государство. Так считают индийские авторы. Наверное, так оно и было. Но раджпуты не любят ни вспоминать, ни говорить об этом.

Самая заметная бытовая особенность семейной жизни раджпутов — это затворничество замужних раджпутских женщин, которое называется мусуль­манским словом «парда» (занавеска), по-видимому, по аналогии с исламским обычаем. Известно, что в индуизме высокие касты стремятся максимально ограничить круг общения своих женщин; это считается свидетельством особой ритуальной чистоты касты и одним из символов ее высокого статуса. Неясно, был ли обычай затворничества женщин у раджпутов испокон веков, или был перенят ими как атрибут и маркер высокой касты. Его домусульманское, собственно раджпутское название — «гхунгхат», буквально «конец покры­вала». В современных условиях он выглядит как особенность кастового режима, сообщающая соблюдающей его касте очень высокий престиж. Но и в прошлые века при традиционной жизни в клановых усадьбах (для семей попроще), и в дворцах и крепостях (для владетельного клана), — всегда жизнь женщин клана была устроена «как положено» — в затворничестве, в относительной изоляции, с особыми мерами предосторожности для обес­печения жизни женщин «по чести». Раджпуты были убеждены, что сакральная сила женщин клана напрямую зависела от обстоятельств их жизни. Иногда обычай затворничества приписывают влиянию мусульманских обычаев. От­мечают, что при мусульманском правлении в средневековой Индии появилась необходимость усилить защиту семьи. В таком случае исследователи говорят, что в древние времена обычай не был характерен для раджпутов и появился лишь в средневековой Индии (66, 4, 428). Думается, обычай затворничества имеет оригинальное раджпутское происхождение, потому что теснейшим об­разом связан с моральным законом «раджпути», и оказался созвучным требованиям высококастовой идеологии и выживания в иноверческом окру­жении.

Что специфического привносил обычай затворничества в жизнь семьи? Прежде всего любое жилое помещение семьи имело мужскую и женскую половины. Удивительно, но названия этих частей дома тоже персидские: «занана» для женской и «мардана» для мужской. На своей половине женщины занимались детьми, семьей, домашним хозяйством, а в богатых семьях музыкой, чтением, изящными искусствами. Раджпутские женщины уделяли много внимания домашнему хозяйству. Даже богатые дамы сами готовили еду для своих домашних, проводили многие часы в постах и молитвах и проведении обрядов. Говорили, что жена хорошего раджпута не должна пользоваться прялкой и ни в коем случае не шить лоскутных одеял и ковриков — это все признаки быта обычных индийских каст и семей, а раджпуты любили во всех ситуациях подчеркивать свое особое положение. Мужчины семьи — мужья, отцы, сыновья, братья приходили на женскую половину дома, соблюдая определенные правила. Они приходили туда для общения, но должны были предупредить о своем появлении условным зна­ком — покашливанием, например. Мужья могли обедать и спать в комнатах у своих жен. Действительно закрытой была женская половина дома для посторонних мужчин. Замужние женщины не могли появляться на мужской половине своего дома, но это разрешалось маленьким девочкам и незамужним сестрам (т. е. незамужним дочерям семьи). Во-вторых, особых предосторож- ностей требовал выход женщин за пределы дома. Он разрешался только в каких-то совершенно необходимых случаях. В богатых семьях прежде для этого использовался только крытый паланкин. Сама дама была с ног до головы укрыта одеждами и вуалями. Естественно, обеспечивалось многолюдное сопро­вождение — слуги, служанки, мужчины семьи. В небогатых семьях масштаб поезда был поскромнее, но пешком и одна, без сопровождения, никакая ува­жающая себя раджпутская дама не должна была выходить из дома. Это приводило к тому, что раджпутские благородные дамы не могли вести хоть в какой-то степени открытую для посторонних жизнь. Приведенные выше примеры бытовых и нравственных норм действительны были для всех жен воинов. Когда с течением времени многие раджпуты были вынуждены стать земледельцами, у раджпутских женщин появились обязанности в сельскохозяйственной работе, но очень редко эти обязанности выводят их в открытое поле и даже просто за пределы своей усадьбы. При первом удобном случае они стремятся вернуться к традиционному образу жизни, не позволяющему раджпутам заниматься ни земледелием, ни торговлей. Но забота о домашних животных не считается у раджпутов предосудительным занятием, и ею они занимаются. Это можно считать древним обычаем еще предков раджпутов — скотоводов Срединной •Азии. Очень интересное свидетельство приводит Б. Р. Чаухан. Он говорит: «Преобладание обычая "парда" среди раджпутов делает жизнь жены еще сложнее; но один из обычаев этой касты устраняет эту сложность. После свадьбы молодую жену усыновляет один из дядьев ее мужа или другой член семьи ее свекра. И теперь она в этом доме может вести себя как родная дочь, и все члены семьи мужа относятся к ней так, как если бы она родилась в этой семье. Эти отношения не распространяются на другие родственные им семьи. В ритуальных отношениях сыновья и дочери ее нового отца ведут себя как ее братья и сестры» (53, 143).

Но нельзя сказать, что раджпутские женщины только украшали быт своих мужчин и обеспечивали счастливую атмосферу в доме. Они отвечали за воспитание детей. А главное, они вели всю ритуально-культовую сторону жизни, старались наилучшим образом выполнить свое сакральное предназна­чение хранительницы судьбы мужа. Именно для выполнения этой благородной задачи они вели строгую ритуально чистую жизнь. И, думается, обычай затворничества как способ «хранить честь семьи» мог быть истинно радж-путским, а не заимствованным. Намерения «блюсти честь» вполне универ­сальные, и во многих других культурах тоже выработались сходные способы решения проблемы.

Раджпутская жена считает своим долгом вести жизнь праведной благо­честивой жены, т. е. быть «пативрата». «Пативрата» — означает букв, «та, кто дала обет (служить) мужу», жена, ведущая жертвенную жизнь. «Служение мужу» понимается широко — и как угождение его прихотям и желаниям, и как забота о нем, но прежде всего как религиозное служение: жена может быть предстоятельницей за мужа перед богами, может отмолить его, может защитить его своими обрядами, может способствовать его процветанию, если сама не будет нарушать нравственный закон. Как человек, который может драматически повлиять на судьбу своего мужа, она старается, чтобы это влияние было только положительным, только благоприятным. Это вполне согласуется с ее собственными чаяниями. Любая индийская жена мечтает о том, чтобы судьба не сделала ее вдовой. Вдовья доля — самое худшее, что только может быть в жизни раджпутской женщины. Женщина предназначается только для одного мужчины в жизни, своего мужа. Вторичное замужество не разрешается.

Дата добавления: 2015-08-28