На посев картофеля не хватало, поэтому вырезали так называемые «глазки», проращивали из них ростки, которые и сажали осторожно и бережно в землю.
После войны
В 1947 году стало жить полегче. К этому времени была отменена карточная система, стал работать и вернувшийся из Воркуты старший брат Егор. Для него мы начали строить избу - строили ее больше трех лет.
В 1950 году я закончил седьмой класс (тогда был закон об обязательном семилетнем образовании). На семейном совете приняли решение: до призыва в армию я должен был получить среднее образование. В то время оно было частично платное: за каждое полугодие брали 150 рублей.
Десятый класс я окончил, когда мне исполнилось девятнадцать лет, то есть, как говорят, «переростком». Дома посмеивались: дескать, родился «поскребышем» а учебу закончил «переростком»…
Сразу после окончания школы я был вызван в военкомат. Мне там предложили взять направление для поступления в Москве в бронетанковую академию имени Сталина. Направление дали не потому, что я хорошо учился.
Из всех претендентов (их было около десяти) я прошел все медицинские комиссии, но самое главное - прошел мандатную комиссию, негласно проведенную органами МГБ (министерство госбезопасности). Никто из моих, даже дальних родственников, не был «запачкан» в отношениях с оккупантами. Это открывало мне дорогу в академию. Но с этой затеей ничего не получилось. Мне пришлось возвращаться обратно.
Военкомат решил меня направить в пензенское авиационное училище, но оттуда, из Пензы, пришла телеграмма, что набор курсантов закончен. По словам военкома, мне предстояло осенью идти служить в армию, если я до начала призыва не поступлю учиться в какое-либо Высшее учебное заведение.
Военком, майор Белоконь, ко мне хорошо относился и посоветовал поступать в ВУЗ, где имеется военная кафедра. Это было гарантией, что мне наверняка дадут возможность закончить учёбу и одновременно получить военную специальность.
Я настроился идти в армию и начал подыскивать себе работу. Ее найти можно было, вступив в плотницкую артель. В поселке фактически не было промышленности, не велось и строительство жилья.
В это время ко мне зашел одноклассник Костенко Анатолий, живший в деревне Василевка, в пяти километрах от райцентра. Он сказал, что собирается ехать в Петрозаводск, где есть университет с факультетом геологической разведки. Его увлекала романтика странствий в поисках полезных ископаемых. Предложил мне ехать с ним. У нас там, по линии матери, была родня. Отец посоветовал поехать навестить родственников и заодно присмотреть себе будущую работу после армии.
В Хотимске перспективы не было. Многие парни, вернувшиеся домой после армии, спивались. В колхоз они идти не хотели, а другой работы по душе не было. В конце июля мы поехали. Родственники в Петрозаводске сидели «на чемоданах». Они собрались переезжать куда-то в южные края, а нам посоветовали попробовать поступить в университет.
На другой день мы были в приемной комиссии. Там нам сказали, что прием заявлений закончен, т.к. через три дня начнутся вступительные экзамены. Мы извинились и собрались уходить. Уже в коридоре нас окликнули и попросили вернуться обратно.
Председатель комиссии Юрий Фалинов (позднее у меня с ним установятся хорошие отношения) и женщина, сидевшая вместе с ним в комиссии, приняли у нас заявления и выдали справки о предоставлении нам мест в студенческом общежитии. Забегая вперед, хочу сказать, что эта женщина разведется с мужем и станет женой Юрия Фалинова. Во время одной из поездок в колхоз на уборку урожая он расскажет мне об этом сам…
Я решил поступать на историческое отделение историко-филологического факультета, а мой товарищ подал документы на факультет геологоразведки. На мой факультет был конкурс 4 человека на место. Мы оба успешно сдали вступительные экзамены и были приняты в университет. Для половины поступавших первый экзамен (сочинение) стал роковым…
Все поступавшие узнали свои оценки на второй день, мне она стала известна через несколько часов после сдачи сочинения.
В коридоре Юрий Фалинов подошел ко мне и поздравил с оценкой «четыре». Он сказал, что все члены комиссии были приятно удивлены, что белорус так грамотно написал сочинение, хотя и учился в белорусской школе (у меня был не выделен запятыми деепричастный оборот).
В группе «историков» было около сорока человек. Преобладали девушки. Среди них было больше десятка дочерей высокопоставленных городских и республиканских чиновников. Парней было 14 человек. Дошли из них до «финиша» только шесть выпускников. Остальные по разным причинам отсеялись еще до четвертого курса.
Обидно, что один парень был отчислен за неуспеваемость по военной подготовке. Он одиннадцать раз сдавал зачет по материальной части гаубицы 122 мм. Так и не смог его сдать. Не помогла тогда ему и наша помощь…
Я за пять лет учебы не имел ни одной оценки «три». Военное дело у меня шло успешно. Дипломную работу на философскую тему «Социально-экономические и общественно-политические воззрения Светозара Марковича» я защитил с оценкой «отлично».
В материальном отношении мне было тяжело. Стипендия была маленькая. Домашняя помощь мизерная.
В выходные дни иногда приходилось разгружать вагоны на товарной станции. С четвертого курса во время каникул подрабатывал в качестве нештатного лектора по путевкам обкома комсомола.
На пятом курсе однажды, в порядке поощрения, мне дали путевку ЦК ВЛКСМ, которая оплачивалась значительно выше. К концу третьего курса у меня почти полностью исчез акцент.
На четвертом курсе я познакомился с начальником Надвоицкой детской трудовой колонии Гетманом Михаилом Васильевичем. Он заочно учился в университете и каждый раз во время каникул останавливался в нашей комнате. Я часто помогал ему готовиться к экзаменам. Он и «сосватал» меня поехать к нему в колонию в качестве преподавателя истории в средней школе, находящейся на территории колонии. Там отбывали срок малолетние преступники от одного до десяти лет заключения под стражей. Я дал согласие и по вызову начальства колонии был распределен выпускной комиссией в Надвойцы. Меня там хорошо встретили и помогли наладить быт.
Я вел в старших классах историю географию. Ученики были, в основном, переростки. Большинство из них жили раньше в благополучных семьях в Москве и в Ленинграде. По достижении 18 лет их переводили в лагерь взрослых заключенных. За хорошую работу и учебу некоторых оставляли отбывать наказание в детской колонии.
У меня в восьмом классе, где я был классным руководителем, учились несколько колонистов в возрасте 20 и 21 года. Мне шел 25-й год. Отношения у меня с учениками были хорошие. Меня они уважали.
Несколько ребят отбывали срок по третьему разу - рецидивисты. Среди них было несколько воров в «законе».
Начальник колонии Гетман М В. После окончания университета был направлен с повышением в звании куда-то на север. Через много лет я узнал, что он, будучи полковником, вышел на пенсию в городе Медвежегорске с должности начальника райотдела милиции, и был убит каким-то негодяем из заключенных.
Среди колонистов встречались виртуозы- карманники. Я много раз лишался своих ручных часов, которые находил через какое- то время в кармане своего пиджака. Их это здорово забавляло…
Восьмой класс мои воспитанники закончили с хорошими показателями. При полной успеваемости из 21 ученика - 16 имели оценки только «4» и «5». Из них пять человек - отличников.
Через полтора года колонию расформировали. Большинство были отпущены на волю, а рецидивистов направили в другие колонии.
Меня всегда удивляло, как заключенные подростки, находясь за колючей проволокой, узнавали секретную информацию раньше оперативного работника колонии. Они хорошо знали о происходящем за пределами лагеря.
Однажды произошел совершенно невероятный случай. Как-то вызывает меня колонии и говорит, что ему звонили из отдела милиции по поводу избиения двух парней их Надвоиц. Они сейчас в больнице. Подозревают меня. Я ответил, что никакого отношения к этому не имею, так как в это время был в десятидневной командировке в городе Петрозаводске на курсах переподготовки пропагандистов.
От начальника колонии я пошел в зону с целью выяснить возникшие у меня подозрения. Дело в том, что около двух месяцев назад по просьбе молодой учительницы английского языка из соседней школы я был с ней на просмотре нового кинофильма в центральном районе поселка.
Когда возвращались обратно, было уже темно. Проходя небольшую лощину, заросшую кустарником, на нас напали два парня. Они хотели отнять у меня учительницу, но после небольшой потасовки ретировались…
Вызванный мною на беседу один из самых влиятельных командиров в колонии сразу же признался, что это его работа.
- Зачем это? – спросил я.
- А мы узнали от поселковых ребят, что эти двое напали на Вас с учительницей, поэтому дали команду проучить их…
- Спасибо не говорю - ответил я, - для меня могли быть из-за вас большие неприятности…
- Мы наказали поселковым хлопцам, чтобы никто и близко не подходил к Вам. Если тронут, получат по полной программе.
-За что мне такая «честь»?
- За ваше справедливое отношение к нам, хотя мы и преступники. Наказываете Вы нас за дело, но не забываете и поощрять. Мы это ценим. Кроме Вас никто из сотрудников лагеря не играет с нами в футбол и в волейбол. Мы даже не материмся во время игры в Вашем присутствии. Не все же у нас потеряно человеческое, как считают многие работники колонии.
С одной стороны такой откровенный разговор меня порадовал, а с другой - я был огорчен.
Незадолго до расформирования колонии случился бунт с захватом в заложники нескольких воспитателей из числа офицеров.
Для ведения переговоров командиры отрядов колонистов, забаррикадировавшихся в здании школы, потребовали меня. Администрация колонии с большим трудом и неохотой пошла на это. В беседе с командирами я убедился, что их требования справедливы и выполнимы. Они требовали, чтобы были прекращены физические наказания (избиения) их воспитателями в погонах. Инцидент был исчерпан.
Бунт прекращен без всякой огласки. Начальство боялось утечки происшедшего наверх по инстанциям, но все обошлось благополучно.
Некоторые офицеры были наказаны и какое-то время они дулись на меня…
Я получил первую в жизни благодарность, занесенную в трудовую книжку.
Колония была расположена на территории поселка барачного типа, рядом со шлюзом № 10 Беломорканала.
Говорят, что это был самый тяжелый участок строительства. Шлюз вырубался в гранитной скале. Заключенные, строившие здесь шлюз и каналы, долго не жили. Смертность была очень высокая. Образно говоря, все здесь созданное построено на костях человеческих…
А меня поражает, что в поселке за два года, которые я там прожил, не было ни краж, ни разбоев, хотя место, казалось бы, и криминальное. В настоящее время даже трудно в это поверить.
Сейчас полный разгул воровства, грабежей и убийств. В домах ставят металлические двери и решетки. Жители городов и деревень стараются с наступлением сумерек заниматься в своих квартирах и домах. Органы правопорядка ничего не могут сделать, чтобы остановить разгул преступности. Чиновники погрязли в коррупции. Некоторые сотрудники милиции прикрывают преступников или сотрудничают с ними за взятки.
Правда, был один курьезный случай.
Однажды мой однокашник по университету, Женя Гусев, работавший в колонии воспитателем, пригласил меня на обед. За столом напротив него к моему приходу, уже сидел какой-то бродяга, заросший волосами и в зековской одежде. «Гость» усердно расправлялся с едой, нахваливая каждое блюдо.
Из рассказа Евгения, я узнал, что этот человек был обнаружен им по возвращении с работы в кладовке, где он пил хранившиеся там куриные яйца. После сытного обеда бывший зек рассказал нам, что в местах заключения он пробыл более 25 лет. Теперь не знает, как ему жить дальше. Родственников нет, жить негде.
В свои 50 лет этот человек выглядел дряхлым стариком. Слёзно просил нас вернуть его снова в лагерь, т.к. жить на свободе он не приспособлен… Пришлось по его просьбе, доставлять отшельника в отделение местной милиции.
Начальник обещал устроить его через собес в интернат для пожилых и нетрудоспособных людей.
Жаль было человека, большую часть жизни прожившего за колючей проволокой. Выйдя на свободу, он оказался в неведомой ему жизни лишним человеком.
Семейная жизнь
Для меня Надвойцы оказались счастливым местом. Здесь я нашел свое счастье на всю жизнь – жену Викушу. Она была еще студенткой Петрозаводского пединститута, а я уже работал. В Надвойцы она приехала на педпрактику в соседнюю школу.
Впервые я увидел Вику в поселковой столовой, где мы познакомились и понравились друг другу, а через два месяца расписались в Надвоицком загсе. Это великое для меня событие произошло 13 апреля 1959 года. Сейчас минуло почти 46 лет и счастливы мы, что до сих пор вместе. Для меня она навсегда стала надежной опорой в жизни. Много раз я обязан Вике жизнью и благополучием. Она заботливая: дети и внуки её повседневная радость и забота.
4 марта 1956 года умер мой отец.
Прошло 49 лет, как не стало Ивана Федосовича, моего отца, великого Труженика и Человека.
Я в это время учился в университете. Шла экзаменационная сессия. Были сданы все зачеты и два экзамена из четырех. В этот раз весенняя сессия проводилась в марте. Это вызвано тем, что нам надо было пройти двухмесячный курс обучения в Эрмитаже и Русском музее после двухгодичного факультативного курса по тематике: «Изобразительное искусство». Затем, всем парням предстояли военные сборы по плану военной кафедры в одном из артиллерийских полков Северного военного округа.
Я по телеграмме срочно выехал домой. Прибыл на станцию Коммунары Белорусской железной дороги 5 марта 1956 года.
На улице свирепствовала пурга. Вместе со мной ехал домой мой товарищ по школе Костенко Анатолий. Он учился тоже в университете.
В зале станции мы встретили нашу одноклассницу Ячменеву Марию. За ней на лошади приехала ее сестра. Для них положение было очень серьезное. Лошадь, запряженную в сани, нельзя было оставить в такую погоду на улице. И ехать было невозможно.
Мы приняли решение - добраться до ближайшей деревни и там заночевать. Иначе они могли потерять совхозную лошадь, а это в то время грозило немалым сроком заключения. С большим трудом мы добрались по пояс в снегу до ближайшей деревеньки. В крайней избе нам разрешили ночлег. Лошадь пристроили в сарае. В избе жили двое стариков.
Бедность была страшная: кроме русской печи, деревянной кровати и двух скамеек с дощатым столом в единственной комнате ничего не было. К ужину они могли предложить нам только кипяток. Я положил на стол печенье и конфеты. Это сделал и мой товарищ. После чая легли спать, но мы уснуть так и не смогли- заели клопы. При зажженной лампе их стало меньше.
Дождавшись утра, мы вышли на дорогу и по колее, проделанной гусеничным трактором, пешком двинулись к дому.
Нам предстояло пройти 40 км по бездорожью…
Я пришел домой к пяти часам вечера…
Опоздал… Два часа назад отца похоронили на поселковом кладбище.
Я сходил на могилку, попрощался с отцом и через день отправился в обратный путь. Надо было сдать два экзамена и не опоздать к поездке в Ленинград на занятия в музеях.
В Эрмитаже и в Русском музее занятия велись ежедневно, без выходных с 9 до 17 часов. Лекции читали искусствоведы музеев прямо в выставочных залах у стендов. Каждый день они открывали нам мир прекрасного.
После государственных экзаменов и защиты дипломной работы я прошел последнюю стажировку в расположении артиллерийского полка города Вологды. Мне предложили там остаться на должности командира взвода, но я отказался.
В июле 1958 года получил офицерскую книжку и отправился к месту работы в Надвойцы.
В связи с закрытием колонии мы решили переехать к родителям жены в п. Свирьстрой Ленинградской области. Там на базе детского дома открывалась школа- интернат и были вакансии. Была и другая причина принять приглашение: мы ждали ребенка…
С переездом в Свирьстрой я, как говориться, обрёл вторых родителей. Это были замечательные люди – родители моей жены, Виктории.
Здесь родился наш первенец Витя (назван в честь памяти моего племянника, сына Сони).
В Свирьстрое нас приняли на работу: Вику - преподавателем химии и биологии, меня - преподавателем истории и рисования.
Только стали обживаться на новом месте, как вскоре постигла нас беда: у меня открылась язва желудка. Местные врачи не смогли остановить кровотечение.
Вызванные из Лодейного Поля хирурги отказались делать операцию: слишком была большая кровопотеря.
Вызвали хирурга из Ленинградской областной больницы. Приехала опытный хирург Пирго Л. А., прошедшая большую практику в условиях военного времени. Даже она сомневалась в положительном исходе операции: слишком велика была потеря крови…
Во время операции не хватило крови…
Викуша ночью нашла где-то автомашину и привезла из Подпорожья нужное количество крови и ее заменителя.
Спасли меня опыт хирурга и мое здоровое сердце. Говорят, что во время операции были два момента клинической смерти. Сыграл большую роль и уход за мной Викуши, которая почти две недели жила в больнице и всячески ухаживала за мной.
Оперировали меня в местной поселковой больнице, настолько я был плох. С того времени я считаю 6 апреля 1961 года своим втроым днем рождения. После операции мне дали вторую группу инвалидности и 32 рубля пенсии.
Вите в это время было 6 месяцев, поэтому я решил отказаться от инвалидности, чтобы получить право выйти на работу.
Мне предложили должность завуча в своей школе и уроки истории. Я согласился.
Вскоре меня назначили в этой же школе директором (мой предшественник Соколов был переведен на должность заведующего РОНО).
Спустя некоторое время я снова почувствовал себя плохо. Врачи посоветовали снизить нагрузку. Да и школу- интернат решили снова «переделать» в детский дом.
Заведующий Облоно хорошо ко мне относился и предложил любую из 20 школ, где были вакансии, на выбор.
Я выбрал село Путилово Волховского района, где проработал директором школы три года. Здесь Витя пошел в первый класс, а для полугодовалой Оленьки пришлось взять няню.
В 1969 году мне предложили стать директором школы- новостройки в г. Новая Ладога. Здесь сразу дали квартиру, да и к ее родителям было ближе ездить на автобусах. Она каждое лето ездила к родителям с детьми на отдых. Там была великолепная природа и свежее коровье молоко.
Через год меня перевели на должность заведующего Волховским Роно, а затем назначили заведующим Волховским Гороно.
Однако, через два года мне пришлось самовольно (теперь это называется отставкой) уходить с этого поста, так как я вошел в конфликт с председателем исполкома Саринок из-за воровства им квартир, предназначенных для учителей…
Другая причина - это волюнтаризм и безграмотное вмешательство в школьные дела, что усуглубляло и без того различные проблемы.
В это время мне предложили должность директора школы-интерната в Куйбышевском районе г. Ленинграда. Пришлось отказаться так как с получением квартиры надо было ждать два года.
Решил пойти преподавателем истории и обществоведения в старших классах средней школы № 8, где директором работал уважаемый мною человек - Крутов Вячеслав Александрович.
В школе я проработал более 10 лет.
В 1983 году я решил уйти из народного образования, оформив пенсию по выслуге (52 рубля). Такова «награда» за 25 лет безупречной работы.
Ушел я по рекомендации врачей. В летних лагерях я дважды простывал и дважды перенес пневмонию на ногах. Нарушилась работа органов дыхания и мне грозила потеря голоса.
Другая причина моего ухода - моральная. Я не смог больше брать в руки учебники истории, где все было построено на наглом вранье.
В последние годы я стал выходить за рамки программы и отступать от текста учебников в сторону правды. В преподавании истории и обществоведения стал вмешиваться отдел пропаганды ГК КПСС, требуя проработки текстов в классах всех сьездов и пленумов ЦК КПСС и других нисходящих сверху партийных документов.
Постепенно учителей истории превращали в нештатных работников горкома КПСС…
Однажды меня серьезно предупредили в горкоме партии за допускаемые мною «вольности» на уроках истории. Мне предложили закончить партийную школу при горкоме КПСС, чтобы «повысить» идейную закалку. Одним словом, мне грубо намекали на несоответствие требованиям партии, отход от ее линии в деле построения коммунизма.
В конце 70 годов горкомовцы стали давать разнарядку по школам для занятия мест в актовых залах в качестве «живых манекенов» во время торжественных мероприятий, посвященных праздникам и юбилеям вождей из политбюро и т.д. Взрослое население на эти мероприятия перестало ходить, а при пустых залах все срывалось…
В 1984 году я уговорил и Викушу также уйти из школы, чтобы сохранить остатки пошатнувшегося здоровья. Ей, как и мне, назначили пенсию пятьдесят два рубля. Я это время работал электромонтёром по обслуживанию охранно-пожарной сигнализации во Вневедомственной охране при Волховском ОВД.
В 1985 году меня выбрали в ЛенОблоно и попросили поработать директором Староладожской Коррекционной школы-интерната, расположенной на территории Староладожского Музея-заповедника. Там одним за другим ушли оба директора по болезни. Школа была подзапущена, требовалось решать срочно возникшие проблемы.
Я проработал там до осени 1988 года и вынужден был уйти по состоянию здоровья, так как пришлось из-за сломавшегося автобуса при сорокаградусном морозе идти до места работы более шести километров в одежде городского интеллигента.
Пришлось снова переходить в охрану, а затем – слесарем на Волховский Алюминиевый Завод, чтобы перед выходом на пенсию по старости получить более высокую зарплату.
На пенсию я вышел в 1994 году. Думал отдохну после «трудов праведных», но не тут-то было. Последовали три операции, а пенсию стали задерживать на три-четыре месяца.
Пришлось устраиваться сторожем на дерево-обрабатывающее предприятие «Дружба».
И снова беда: в 1996 году меня укусил энцефалитный клещ. В результате стал наступать дрожательный паралич рук и ног, обострилась болезнь Паркинсона.
С 1998 года я стал инвалидом 2-й группы а с 2004-го года переведён на первую группу…
Я оказался в плену лекарств, которые, в одно и то же время, поддерживают мою жизнедеятельность и всё дальше разрушают нервную систему.
Без «царского» ухода за мной Викуши все лекарства были бы бесполезны. Жена для меня и домохозяйка, и медсестра, и повар, и нянька-уборщица и так далее…
Краткий обзор моей жизни, мои воспоминания печатала с моих черновиков для моих детей и внуков, для всех родственников и для близких знакомых, тоже она, моя добрая помощница, моя верная жена - Виктория Григорьевна.
А.И.Володенко
ДЕСЯТЫЙ
Предисловие
Время стремительно уходит в прошлое, а жизнь, набирая темпы, идёт вперёд. Наши внуки и правнуки, занятые повседневными заботами, постепенно теряют связи с отживающими свой век дедушками и бабушками. О более ранних предках, покинувших этот мир, они совсем не знают…
Я решил в своём небольшом очерке показать на малом отрезке времени (всего две недели) жизнь семьи Постольных, взяв за основу всего одно «событие» - покос на «десятом».
Очерк «Десятый» предназначен для семейного чтения родственниками и потомками семей Володенко и Постольных. Прошу извинить за корявость стиля, так как пишу этот очерк, будучи глубоко больным человеком.
А.И. Володенко
Покос на «Десятом»
В 1960-м году я с женой переехал из Карелии в посёлок Свирьстрой Ленинградской области. Пригласили нас родители Викуши. Здесь на базе детского дома открывалась школа-интернат, поэтому нужны были учителя. Нас приняли на работу, но без предоставления жилья.
Жить мы решили у родителей жены. Они сами предложили нам комнату в своей двухкомнатной квартире.
Тесть, Григорий Петрович, недавно вышел на пенсию. Он всю жизнь проработал водолазом и теперь занимался домашним хозяйством. Пенсия у него была небольшая, а на руках сын - школьник и второй сын – инвалид детства (полиэмелит).
Старшие дочери, Виктория и Тамара, закончили ВУЗы и стали педагогами.
Сын Анатолий тоже закончил ВУЗ и работал инженером на местной гидроэлектростанции. Он жил отдельно в предоставленной ему от работы небольшой комнатушке.
Хозяйство семьи Постольных было скромное: корова с нателью, участок под картофель и десяток кур.
Несмотря на занятость домашними делами, Григорий Петрович находил время и для общественной работы – был избран парторгом местной поселковой партийной организации, где пользовался большим авторитетом за свою кристальную честность и добропорядочность. К нему постоянно обращались односельчане за помощью и за советом. Всем он старался помочь…
Мать моей жены Виктории, моей Викуши, моя тёща, Александра Петровна, работала нянечкой в детском доме, но с нашим приездом уволилась по нашей просьбе, так как мы ждали нашего первенца и нуждались в помощи. Головной болью этой доброй женщины был сын – инвалид.
Летом забот в семье прибавлялось: беспокоил покос, требовалась заготовка дров. Квартира была без удобств, если не считать водопровода и теплого туалета. Отопление было печное. Пища готовилась на дровах. Для заготовки дров приходилось вылавливать плывущие по реке бесхозные «топляки» и выписывать в местном колхозе сухостой. Этот сушняк надо было спилить, разделать и доставить домой, как правило, водным транспортом – на лодке. Ежегодно требовалось не менее 25 кубометров дров…
В июле стояла плохая погода, часто шли дожди. Родителей жены такая погода сильно беспокоила – затягивался покос. Во второй половине месяца погода пошла на «поправку», настроение у всех улучшилось. Викуша обратилась ко мне:
- До занятий в школе ещё много времени, - сказала она,- отец собирается начать покос на «десятом». Надо помочь. Что мне сказать родителям?
- Я всегда рад, быть полезным,- был мой ответ.- Мы решили жить вместе, поэтому и трудится должны сообща. Не покупать же нам у родителей молоко за деньги, или в магазине – обезжиренное! У меня к тебе просьба – помоги мне собраться. Мне придётся ехать без тебя: ты должна подумать о себе и о нашем будущем ребёнке. Вот только объясни, как понимать «десятый»?
- Раз тебя это интересует, то слушай, - начала она рассказ. - Так раньше назывался лагерь, в котором шла заготовка леса заключёнными. По ней доставляли лес и заключённых для строительства Нижне-Свирьской ГЭС. Кроме «десятого» были ещё «пятый» и «четырнадцатый». Теперь их нет. На месте бывших лагерей образовались покосы. Нет покоса только на месте «четырнадцатого» - слишком далеко.
- Неужели ничего подходящего для покоса не нашлось поближе?- удивился я тому, что заслуженного человека так далеко «загнали» в лес.- Ведь вдоль берега Свири есть подходящие поляны с хорошей травой!
- С приездом нашей семьи в этот посёлок все ближайшие покосы уже были распределены, да и отец никогда бы не пошёл на чужой участок, хотя могли бы кое-кого потеснить,- продолжала Викуша. - Нам предложили на «десятом», а так как ближе не было, мы вынуждены были согласиться, потому что без коровы прожить было невозможно: в семье пятеро детей. Когда привезённая сюда корова подорвалась на мине, это было для нас большой трагедией… Кое-как наскребли денег на тёлку, из которой, на наше счастье, выросла хорошая корова. Она нам и сейчас очень нужна.
Григорий Петрович всю жизнь проработал водолазом. Работа была тяжёлая и опасная, особенно во время войны. Он всё время был в командировках. Многодетная семья все военные годы сильно бедствовала. Матери пришлось продавать старые вещи. На вырученные деньги покупали продукты. По воспоминаниям Викуши, обыкновенная булка в их семье была редким лакомством.
После окончания войны Григорий Петрович был направлен на Свирьский гидроузел, где проводились восстановительные работы.
Всё, что он делал по дому, делалось основательно, добротно и без спешки. Так он привык работать под водой, где одно неосторожное движение могло закончиться трагически…
Весь сельско-хозяйственный инвентарь содержался Григорием Петровичем в идеальном порядке.
Косы на покос я выбирал сам – «сем1рку» и «девятку», с учётом особенностей местности и травяного покрова.
Чтобы доставить груз на место, необходим был велосипед. Он на лесной тропе просто незаменим как транспортное средство.
Сборы оказались недолги.
Мы загрузили лодку и отправились в путь-дорогу. Нам следовало переплыть Свирь, где река была особенно широка (1200метров). Тропа на «десятый» начиналась сразу за дамбой. Впереди десять километров пути. Мы оказались в настоящей тайге.
Тропа пролегала по бывшей когда-то узкоколейке, о которой напоминали давно сгнившие шпалы и валяющиеся по обочинам куски металла. Беспокоили коварные «костыли», торчащие из обломков шпал в густой траве.
Увлажнённая ночной росой тропинка местами была скользкой. Для Викуши, в её положении, такая дорога была, своего рода, полосой с препятствиями. Она наотрез отказалась оставаться дома, сразив нас аргументом: «А кто вам будет готовить пищу? Да и подышать лесным воздухом полезно».
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |