В качестве завершающего штриха Тору прицепил к крышке букетик цветов.
- И цветы сюда? - удивился Кусуда.
- Угу. Женщины в восторге от красивых упаковок.
Тору поставил коробку на прилавок. У Кусуды в университете готовился семинар, и он пришёл за пирожными. Среди присутствующих наверняка будет много девушек. Неплохой шанс разрекламировать кондитерскую. Ведь поток клиентов увеличивался, в основном, за счёт того, что люди рекомендовали магазин друзьям и знакомым. А женщины как-никак больше любят поговорить.
- Так, слушай сюда. Проследи, чтобы девушки попробовали первыми, даже если парни будут лезть вперед. А когда спросят, где ты брал пирожные, раздай вот это.
Тору сунул Кусуде стопку бледно-розовых бумажек, примерно с визитную карточку размером. Бумажки сообщали название и телефон кондитерской, часы работы и как до магазина добраться. Это нововведение тоже придумал Тору.
- Лучше спрятать их в холодильник и потом сразу съесть. Шагай, реклама ходячая, я на тебя рассчитываю.
- Как-как ты меня назвал?!
- Вы уж нас простите, что пользуемся вашей добротой, Кусуда-сан.
Сакаи-сан, занимавшаяся бухгалтерией в подсобном помещении, услышала их разговор и подошла к прилавку. Ее уже выписали из больницы, но она всё еще чувствовала себя неважно и на работе появлялась редко. Обходительная, учтивая... Оставалось только удивляться, как у такой милой женщины мог быть такой несносный муж.
- С тех пор, как Такахиса-сан у нас работает и вы советуете нас знакомым, торговля пошла в гору. Случилось даже несколько дней, когда мы все-все распродавали. По сравнению с тем, что раньше было, просто чудо. Спасибо вам.
- Ну, мы тоже молодцы, - вмешался Тору. - Используем отличные продукты, вот и пирожные получаются вкусные. Если бы еще старик повежливее был...
- Заткнись и займись делом! - рявкнули из подсобки.
Кусуда вздрогнул.
- Ох, простите, - сокрушенно сказала Сакаи-сан. - Он всегда такой.
- Да, первым делом порекомендуй слоёное: там заварной крем - пальчики оближешь. Если не веришь, сам попробуй.
- А я думал, ты не любишь сладкое, - протянул Кусуда. - Ты что, всё тут перепробовал?
- Всё не всё, но многое. Фудзисима-сан, к примеру, очень хвалит слоёное.
- Кусуда-сан, скажите, - Сакаи-сан перегнулась через прилавок, - мне так любопытно, какая у Такахисы-сан девушка. Я спрашивала, но он не признаётся. Похоже, она великая сладкоежка.
- Я же говорил, что это мой друг любит пирожные. Он мужчина, мы живём в одной квартире.
Благодаря Кусуде - тот прыснул: "Девушка? У Такахисы? Насмешили!" - Сакаи-сан, наконец, поверила, что у Тору нет подружки. Хотя тот факт, что он делит жильё с мужчиной, которому почти тридцать, ее изрядно удивил.
Днем шёл дождь, торговля бойкостью не отличалась, и к часу закрытия осталось штук десять пирожных. Сакаи-сан упаковала их и отдала Тору. Он как раз закончил уборку и собирался домой.
- Ничего, что так много? - забеспокоился парень.
Женщина широко улыбнулась:
- Оставлять их назавтра нельзя, всё равно придется выбрасывать. Пусть лучше пользу принесут. Сами не справитесь, угостите друга или подругу.
Слово "подруга" показалось неуместным. Интересно, у Фудзисимы есть девушка? Тору был уверен, что нет. Будь у него кто-то, он вряд ли обременил бы себя другом с амнезией. И случаи, когда в квартире звонил телефон, можно было по пальцам пересчитать. Но чем чёрт не шутит...
Надев шлем, подхватив сумку и коробку с пирожными, Тору пошел на задворки здания кондитерской. Рядом с велосипедом маячила человеческая фигура. Сначала Тору насторожился: уж не вор ли? - но потом разглядел знакомое длинное пальто.
- Что ты здесь делаешь?
-...мимо проходил, - пробормотал Фудзисима. - Подумал, раз уж я здесь, мы могли бы пойти домой вместе.
У Тору сердце ёкнуло от радости.
- Зашел бы в магазин. Холодно ведь.
- Я совсем недолго жду.
Правая рука, которой Фудзисима держал дипломат, покраснела, и губы у мужчины были бледные. Наверняка соврал бы, что только-только пришел, даже если б два часа на холоде топтался. Тору стащил перчатку:
- Возьми.
Фудзисима покачал головой:
- Спасибо, не надо.
- Тебе пирожные нести. А я руку в карман суну.
Как Фудзисима не отнекивался, Тору его переупрямил. Фудзисима надел перчатку на правую руку и взял коробку.
- Кажется, она тяжелее, чем обычно.
- Погода. Так что у тебя сегодня большой улов. Наешься до отвала.
- Ясно... - его губы скривились, будто в спазме: холод сковал даже улыбку.
Тору медленно, приноравливаясь к шагу Фудзисимы, толкал велосипед. Дорога обещала занять вдвое больше времени, чем обычно, но Тору это даже радовало.
-...кажется, Кусуда запал на какую-то девчонку с семинара...
Разговор не клеился. В общем-то, их беседы носили довольно односторонний характер. Тору говорил, Фудзисима слушал, вставляя "Ясно" и "Понятно", и Тору устоявшийся порядок вполне устраивал. Но сегодня Фудзисима был на удивление невнимателен. Чувствовалось, что он подаёт реплики механически, лишь для вида.
- Фудзисима-сан.
Мужчина вздрогнул.
- Что случилось? Тебя что-то беспокоит?
- Не то чтобы, - обронил Фудзисима.
Говорить самому с собой было бессмысленно, Тору прикусил язык. Они в молчании шагали по дороге, и Тору чувствовал, что иди он сейчас один, и то не ощущал бы такого одиночества.
- Ты случайно...
Перед станцией кипела толпа.
- Ты случайно не говорил никому со своей старой работы адрес и телефон моей квартиры?
- А... говорил.
- Зачем?
Смущённый очевидным укором, Тору принялся оправдываться:
- Я только одному парню сказал. Когда я уволился, им в офис начала названивать женщина - меня разыскивала. Вот я и попросил: пусть мне сообщат, если она снова появится. А что, Иси звонил?
- Да, - мрачно ответил Фудзисима.
- И что говорил?
- Спрашивал, как у тебя дела.
- И всё?
- Всё.
С Иси они беседовали три месяца назад, и за всё это время бывший коллега ни разу не пытался с ним связаться. С чего ему вдруг звонить, просто чтобы узнать, как у Тору дела? Наверняка, он сказал ещё что-то... про ту женщину, например. Но зачем Фудзисиме это скрывать? Предположим, мужчина действительно соврал. Скажем, если он на самом деле любит Тору, а женщина - бывшая подруга Тору и хочет возобновить отношения, естественно, что Фудзисиме такое не по вкусу. Чистой воды эгоизм, конечно... с другой стороны (в горле стало горько и сладко одновременно), ложь и ревность куда лучше, куда человечнее полного безразличия. Фудзисиме не хватало эмоциональности, он редко улыбался. В конце концов, был уж чересчур охоч до сладкого, и всё-таки... Тору украдкой покосился на профиль идущего рядом мужчины. Фудзисима знал о нём многое. Должно быть, знал и о его прошлой любви. А Тору о Фудзисиме ничего не знал. Это было нечестно.
- Фудзисима-сан, у тебя есть девушка?
Мужчина удивлённо поднял брови, но отмалчиваться не стал:
- Нет.
"Как и я предполагал", - возликовал Тору:
- Но тебе кто-то нравится.
- Мммг, - последовало после некоторой паузы.
- Этот человек, который тебе нравится, он какой?
Фудзисима споткнулся. Приоткрыв рот, взглянул на Тору и запрокинул голову. Начался снег. Тяжелый, мокрый снег. Несколько секунд Фудзисима безучастно смотрел в небо, словно забыл ответ, потом медленно пошёл дальше. Тору побрёл следом, пристально глядя Фудзисиме в затылок. Крупные белые хлопья падали мужчине за воротник, это даже выглядело холодно. Тору достал из сумки шарф, попытался набросить на Фудзисиму, но нечаянно коснулся его шеи. Мужчина вскрикнул и дернул плечами. Коробка, которую он нёс, упала на землю.
- П-прости. Тебе снег за шиворот падал, я просто хотел шарф... Я не дурачился, честное слово!
Фудзисима потёр шею и опустил глаза:
- Ты не виноват. Это я от неожиданности.
- Извини.
- Ничего.
Тору всё равно волновался, не злится ли Фудзисима, и все норовил заглянуть ему в лицо. Он успел подумать, что Фудзисима, кажется, покраснел, когда мужчина поймал его взгляд и отшатнулся. В глазах - не то испуг, не то что... и подозрительный блеск.
-...просто не люблю, когда меня за шею трогают, - промямлил он.
- Ну хорошо, - Тору счёл за лучшее сменить тему. - Как там пирожные?
Только сейчас Фудзисима вспомнил про коробку. Он поднял ее, приоткрыл крышку и помрачнел:
- Чуть-чуть помялись. Ничего страшного, все равно вкусно.
А чего тогда такое лицо? Тору сунулся посмотреть, но Фудзисима отпрыгнул. Губа прикушена, руки дрожат.
- Да что с тобой такое?
Мужчина, и без того красный, сделался багровым.
"Боги, - про себя охнул Тору, - я что, действительно ему нравлюсь?!"
- Пойдём домой, - жалобно попросил Фудзисима.
Тору толкал велосипед и гадал, когда всё это началось. Может, ещё до аварии? Кем они друг другу приходились? В самом деле только друзьями? В груди занимался жар. Тору хотел этой любви. Признаться, поцеловать, прижать к себе. Когда они вернутся... да, когда они вернутся домой, он скажет это вслух. А потом поцелует его. И всё у них случится по-настоящему, не во сне.
Фудзисима резко остановился. Тору едва не влетел ему в спину, вынырнул из мечтаний и обнаружил, что просто красный свет загорелся. За мыслями он ничего не замечал. Вокруг - серая бурлящая людская масса, единственное яркое пятно - Фудзисима.
- Тору Такахиса.
Свет сменился на зеленый. Надо было переходить, но Тору обернулся посмотреть, кто его зовет: перед ним стояла женщина, годами двумя-тремя старше его. В черном плаще, черной обуви, похожая на тень. Лицо незнакомое, но Тору не мог оторвать от неё глаз: её пристальный взгляд был страшен. Мелькнула тень: Фудзисима встал перед незнакомкой, закрывая от нее Тору. Парень и удивиться не успел. А потом женщина ударила Фудзисиму - Тору, даже не видя, почувствовал движение - отступила в нерешительности, развернулась и бросилась бежать.
"И кто это был? - опешил Тору. - Откуда она знала моё имя?"
Фудзисима мягко опустился на колени.
- Ты чего? - наклонился над ним Тору.
Фудзисима не ответил. Прохожие равнодушно, а кто и негодующе, оборачивались на скорчившегося перед самым перекрёстком мужчину. Тору оставил велосипед и присел на корточки:
- Тебе нехорошо?
Что-то капало на асфальт, у ног Фудзисимы расплывалась тёмное пятно.
- Что это?..
Лужица быстро росла.
- Откуда это течет?
Мужчина прижимал руку к животу, между пальцев сочилась красновато-чёрная жидкость. Тору ничего не понимал. И почему Фудзисима молчит?
Кто-то пронзительно закричал, кто-то требовал скорую. Тору в оцепенении сидел возле Фудзисимы. Руку сжали окровавленные пальцы, требовательно смотрели затуманенные глаза.
- Не говори про нож... ни в коем случае. Скажи, несчастный случай...
Только теперь Тору сообразил, что женщина пырнула Фудзисиму ножом.
- Но она ведь...
- Умоляю... обещай, что не скажешь... - Фудзисима захлебнулся кашлем.
- Хорошо, - пообещал Тору. - Не скажу. Лучше ничего не говорить, да?
Белое лицо Фудзисимы немного прояснилось:
- Если умру, все моё - твоё.
Уверенность, прозвучавшая в его голосе, причинила Тору почти физическую боль.
- Не городи чепухи. Умирать он собрался...
Теплая кровь заливала Тору джинсы, от сырого терпкого запаха мутило. Дрожа, он пытался сообразить, как же это случилось. Как такое вообще могло случиться?! Холодеющие пальцы до боли сдавили ладонь, Фудзисима уткнулся ему в грудь:
- Квартира, деньги... всё твоё. Живи, как пожелаешь... будь свободен...
Пальцы разжались.
- Фудзисима-сан! Фудзисима-сан!
Мужчина обмяк. Стиснув челюсти, чтоб зубы не стучали, Тору подхватил неподвижное тело. Расстегнул пиджак, рубашку, попытался зажать рану, но кровь текла, текла...
- Не вздумай! Открой глаза! Посмотри на меня, чёрт подери!
Его крики заглушила сирена скорой помощи.
Снег медленно таял на бледном лице, слезами скатывался по щекам.
В полутёмной приёмной Тору слушал усталого седого доктора.
- Трудно сказать наверняка... - доктор запнулся и ровно, уверенно продолжил: - Состояние критическое. Большая потеря крови, повреждены внутренние органы. Боюсь, вам следует приготовиться к худшему. Кстати, вы ведь его друг. Вас не затруднит связаться с его родственниками?
Родственники... Воспринимать реальность удавалось с трудом. Родственники... Тору до сего времени и уверен особо не был, что эти родственники вообще существуют. Фудзисима о них не говорил, Тору их не видел.
Парень порылся в дипломате. Строчки адреса в записной книжке пустовали. А мобильный? Как и у Тору, у Фудзисимы не было своего телефона - предоставили на работе. Тору просмотрел список номеров: лишь с десяток названий каких-то компаний да телефон госпиталя, где некогда лежал Тору. Никаких зацепок. Зато в визитнице нашлись карточки "Производство Тамасако" с телефонным номером и адресом. Тору набрал номер с мобильного Фудзисимы. К счастью, кто-то ещё находился на рабочем месте. Трубку поднял немолодой мужчина, и Тору с ходу ошарашил его известием, что Фудзисима сильно пострадал в результате несчастного случая. На вопрос о семье Фудзисимы сотрудник замялся:
- Он к нам присоединился с полгода назад. Серьёзный, очень тихий... Мы, кроме работы, ни о чём не разговаривали.
Шесть месяцев назад. Фудзисима сменил работу в то же время, когда Тору попал в аварию.
- Прошу, мне очень надо связаться с его родными. Неужели он совсем ничего не рассказывал?
На другом конце линии задумались:
- Он как-то упоминал, что не ладит с семьёй. Но деталей я, к сожалению, не знаю.
Подавив желание быть поближе к Фудзисиме, Тору пошёл домой, хоть ноги всё время норовили повернуть обратно. Тщательный обыск квартиры ничего не дал: ни открыток, ни фотографий, ни записок. Неудивительно, впрочем. Тому, кто отказался от семьи, вполне логично уничтожить всё, что могло о них напоминать.
В конце концов, Тору вернулся в больницу, прихватив страховку Фудзисимы. Ломая голову, как бы связаться с пресловутыми родственниками, парень вдруг подумал: а хотел бы этого Фудзисима? Раз порвал с ними всякие отношения... Неужто он пожелал бы их видеть? Тору понимал, что ведёт себя, как последний эгоист, но не мог ничего поделать. Ну не позвонит он им и что? Фудзисиме и одного Тору хватит. Чего тут такого - оставить Фудзисиму для себя. Этого угрюмого, молчаливого одиночку - только для себя. Тору сидел в холодной сумрачной приёмной и плакал навзрыд.
Вопреки всем угрожающим прогнозам, на следующий день доктор сообщил, что опасность для жизни позади. У Тору, который в мыслях успел Фудзисиму раз десять похоронить, будто все кости из тела вытащили. Теперь разрешили посещения. Фудзисима лежал на кровати весь в каких-то трубках, и Тору, завидевшему это душераздирающее зрелище, мигом расхотелось заходить в палату.
- Подойдите ближе, - уговаривала медсестра, - он в сознании.
Тору осторожно приблизился и сел рядом, но Фудзисима не открыл глаза. Лицо его было иссиня белым, мерно капала жидкость в капельницах. Тору даже дотрагиваться до него боялся, но потом решил, что кончиков пальцев, выглядывающих из-под простыни, коснуться можно. Коснулся - и подпрыгнул: пальцы были ледяные, как у трупа. Тору это не понравилось, он принялся согревать их рукой.
Так Тору сидел почти час, пока не пришла мерить давление медсестра. Она позвала Фудзисиму, и тот открыл глаза.
- Ты знаешь, кто я?
Его взгляд блуждал, потом он посмотрел на парня:
- Тору?
Слёзы брызнули сами собой. Медсестра стояла тут же, однако Тору и в голову не пришло ее стесняться.
- Не плачь, - прошептал Фудзисима. - Не надо плакать.
И он снова заснул. Когда медсестра ушла, Тору легонько поцеловал холодные пальцы. Самый заурядный человек - и всё-таки единственный во всём свете. Кто бы ни встал на пути, какие бы препятствия ни легли между ними - неважно. Тору любил его, так любил, что сам себе удивлялся.
На первой неделе пребывания Фудзисимы в больнице Тору возвращался домой со сменой одежды и заглянул в кондитерскую. За прилавком суетилась Сакаи-сан.
- Как ваш друг? - спросила она.
Тору ответил, что лучше.
- Ну, слава богам, - облегчённо улыбнулась женщина.
На следующий день после того, как Фудзисиму ранили, Тору объяснил ей, что его друг в больнице и за ним надо присмотреть, потому что родственников у него нет. "Разумеется, - закивала Сакаи-сан. - Не волнуйтесь", и Тору взял отпуск. Но от покупателей теперь не было отбою, и Тору волновался, как она одна тут справляется.
Фудзисиме постепенно становилось лучше. Завтра его обещали перевести из отдельной палаты в двухместную. Ещё он начал есть: правда, пока только жидкий рисовый отвар, по сути - тёплую воду. Вообще-то, уход в больнице был круглосуточный, и никто не заставлял Тору дневать там и ночевать. Однако парень места себе не находил, когда не видел Фудзисиму.
Теперь Фудзисима лежал в палате на двоих, и Тору вернулся на работу. По правде говоря, он и дальше хотел бы проводить с мужчиной весь день, но мысль о несчастной замученной Сакаи-сан, которая совсем недавно выздоровела, не давала ему покоя. Потекли хлопотные недели. С утра Тору заскакивал в больницу, потом шёл на работу, прямо из магазина опять отправлялся в больницу и сидел с Фудзисимой, пока не заканчивались часы посещения. Вот это время, восемь вечера, он ненавидел всей душой. Возвращаться домой одному было до того неуютно, что Тору всякий раз притворялся, что забывает о расписании. "Наверное, мне пора", - говорил он, не двигаясь с места. "Ладно, пойду я", - повторял через несколько минут. Но уходил на самом деле, только когда медсестра начинала ворчать.
Сидя в гостиной, Тору иногда вспоминал, как Фудзисима истекал кровью на его руках и говорил о смерти, как он сам трясся в приёмной, и к горлу подступали слезы. Если Кусуда или ещё кто из знакомых бывал рядом, становилось немного легче - разговоры отвлекали. Порой Тору думал о той женщине. Фудзисима явно не хотел, чтобы о ней узнали. Видно было, что рана нанесена острым предметом, а Фудзисима настаивал, что упал и напоролся на зонтик. Но раз потерпевший уверяет, что пострадал по собственной неосторожности, разбираться в деталях не стали.
Тору обещал никому не говорить, однако злость на преступницу росла день ото дня. К тому же его тревожила ещё одна вещь. Женщина назвала его имя, а потом только ткнула ножом Фудзисиму. Фудзисиму, который успел встать между ними. Не значит ли это, что ее истинной целью был Тору? Но если так, почему Фудзисима не обратится в полицию? Ведь ничто не мешает незнакомке предпринять еще одну попытку. Однако Фудзисима молчал: видно, женщина всё-таки приходила по его душу. Получается, он знал свою несостоявшуюся убийцу...
Впервые за долгое время Тору принес Фудзисиме пирожное. Вчера мужчину сняли, наконец, с рисовой диеты и позволили есть обычную еду. Ведь парочка пирожных входит в понятие нормальной еды? Как Тору и предвкушал, лицо Фудзисимы озарилось радостной улыбкой. Еще у них было кофе из термоса: Тору по своему опыту знал, какую бурду наливают больничные автоматы. Кофе и пирожные. Прямо как в их гостиной.
Фудзисима смаковал песочное пирожное с клубникой, и казалось, он сейчас растает, как тот крем. А Тору смотрел, и внутри всё сжималось от счастья. Люди, влюбляясь, становятся полными идиотами. Тору было всё равно: пусть идиот, зато счастливый идиот. Счастье бурлило и переливалось через край. Стоило Фудзисиме улыбнуться - и он чувствовал себя на седьмом небе. В голове крутились те же мысли, что и у большинства влюбленных дураков: "Как ещё его порадовать? Как сделать, чтобы он ещё раз улыбнулся?" Тору ловил и бережно откладывал в памяти каждый его жест, взгляд, слово. Жадно искал в них признаки симпатии. Наверное, Фудзисима это замечал - порой он ежился и опускал глаза.
- Я сам его украшал.
Фудзисима, не донеся вилки до рта, по-новому посмотрел на пирожное:
- Правда? Выглядит замечательно.
- Здесь единственное украшение было - узор вокруг ягоды. Ничего, скоро сезон клубники начнётся по-настоящему. Старик уже придумал что-то новенькое, и ему не терпится засучить рукава - а у него такое редко бывает. Это, кстати, наш пробный продукт, ты первым дегустируешь. Скажешь потом, как получилось.
- Понял, - кивнул Фудзисима и ловко подцепил клубничину.
Медленно, с удовольствием пережевал, облизнул пальцы. У Тору заныло в паху и голова кругом пошла. Пытаясь отвлечься, он перевёл взгляд с губ Фудзисимы на его грудь, но от этого легче не стало. Вряд ли бы кто назвал Фудзисиму хрупким, однако сейчас он сильно похудел, и шея в отвороте больничной пижамы казалась тонкой и прозрачной. Донельзя сексуальный вид. Не замедлил вспомниться давешний сон: сводящая с ума покорность, стоны до крика... Тору задержал дыхание. Пора бы уже разграничить грёзы и явь, тем не менее, фантазия с боем прорывалась в реальность.
- Фудзисима-сан, чем ты занимался в старшей школе?
Если Фудзисима и дальше будет молчать, воображение окончательно выйдет из-под контроля.
- Ты про кружки?
- Ага.
- Я посещал подготовительные курсы, на кружки уже некогда было ходить.
- Ну... а в средней?
- Садоводство.
- Любишь растения?
- Просто он отнимал минимум времени, а я много учился. Теперь, пожалуй, жалею, но нет, кружками я особо не увлекался. А почему ты спрашиваешь?
- Мм... так просто.
Мужчина пожал плечами:
- Об этом неинтересно говорить.
Тору готов был выслушивать любые банальности, лишь бы они срывались с губ Фудзисимы. Когда любишь, интересно всё. Но раз Фудзисима забраковал эту тему, он не решился настаивать. Между тем, объект его обожания доел пирожное и честно изложил свои впечатления: бисквит великолепный, крем сладковат. Однако Тору не слушал - он раздумывал, как бы так спросить поосторожнее.
- Можно вопрос?
- Да?
- Тебе знакома та женщина? Которая тебя ранила.
Фудзисима посуровел:
- Я не желаю это обсуждать.
- Откуда она знала моё имя?
Мужчина молчал.
- Почему ты её защищаешь?
Тонкие губы превратились в нитку.
- Между прочим, ты из-за неё чуть на тот свет не отправился.
Фудзисима ничего не говорил, только глаза отводил, и Тору начал злиться. Душа жаждала мести. Пусть преступница за всё ответит! Тору не знал, как Фудзисима, а он не мог её простить. Немыслимо простить ту, по вине которой он едва не остался один.
- Почему ты не обратился в полицию?
- Это не нужно.
- Не нужно? А если б она тебя убила?
- В таком случае, полагаю, уже ничего нельзя было бы изменить.
О да, покорность судьбе, достойная подражания!
- Прекрасно, а мне что прикажешь делать? Быть хорошим мальчиком и дать себя зарезать? Она же за мной приходила? Она сначала моё имя назвала!
Фудзисима и бровью не повёл:
- Наши с ней отношения тебя не касаются.
Тору ненавидел, когда Фудзисима начинал говорить таким тоном. Он пнул ножку стула, и мужчина, наконец, поднял голову.
- Ну конечно, спасибо, что разрешил не волноваться! Не понимаю я, что у тебя в голове творится, Фудзисима-сан, в упор не понимаю.
- Не шуми.
Тору застыл. Потом вскочил, схватил складной стул, на котором сидел, и швырнул об стену.
- Если кто в этой комнате и поднимает шум, то это ты! Всё, я иду домой. Я тебе мешаю, я шумный... Я ухожу!
Тору в ярости выскочил из палаты, скатился по ступенькам. В груди бушевало негодование. Зачем защищать преступника? Преступник должен быть наказан! Он вскочил на велосипед, но забыл про бордюр и впечатляюще навернулся. Незастёгнутый шлем откатился в сторону.
- Проклятье, - Тору со злостью пнул колесо.
Потом сел, обняв колени. Он злился, злился, злился... и все же сквозь неуёмную ярость пробивались слезы. В довершение всего, начал пробирать холод, и Тору заколотило. На землю ложился мелкий, как сахарная пудра из кондитерской, снег. Почти апрель - а нисколько не потеплело. Холодно, как же холодно... Фудзисима понятия не имеет, как он волнуется, как ему одиноко. Надо было ненавидеть его, ненавидеть, а не любить - насколько тогда всё стало бы проще.
Тору подобрал велосипед и медленно поехал домой, намеренно не надев шлем. Однако забыть о Фудзисиме не получалось, на полпути Тору развернулся и бешено погнал обратно. С таким настроением он не уснёт. Вот посмотрит на Фудзисиму еще разок - и можно будет возвращаться. У него даже предлог есть: оставил в палате термос.
Входить, как ни в чем не бывало, после вспышки ярости казалось неловко. Тору топтался у дверей, пока проходящие мимо люди не начали удивленно на него посматривать. Наконец, собрав волю в кулак, Тору шагнул в палату, но комната пустовала. Он подождал немного: вдруг Фудзисима руки моет или что - потом, не выдержав, заглянул в туалет. Никого. Для осмотра не время: вечер на дворе. Тору побродил по коридорам и наткнулся на немолодую медсестру, которую не раз видел у Фудзисимы.
- Извините, пожалуйста. Фудзисимы-сан нет в палате.
- Верно, - кивнула женщина. - К нему недавно пришли, так они, наверное, в холле сидят.
Насколько Тору знал, Фудзисиму, кроме него самого, навещал только какой-то мужчина в костюме, представившийся коллегой с работы.
- Она к нему часто приходит. Не иначе, любимая.
Тору оцепенел:
- Часто, говорите?
- Да уж неделю как. Она хорошенькая, настоящая красавица!
Сердце забилось с перебоями. Фудзисима ведь говорил, что у него нет подружки. С другой стороны, мужчина упоминал, что кого-то любит. Тору тогда думал, что это про него. Выходит, ошибался?
На неверных ногах он подобрался к холлу. Пациенты, поужинав, уже разошлись, и на стульях, посреди помещения, сидели рядышком двое. Тору подкрался ближе. Один затылок явно принадлежал Фудзисиме. Второй был женский: по спине струились длинные волосы, покачивающиеся всякий раз, когда женщина встряхивала головой. О чём они говорят? Даже не задумываясь, что подслушивать некрасиво, Тору нырнул под декоративное растение и навострил уши.
- Не надо больше приходить, - сказал Фудзисима. - Видишь, я уже выздоравливаю...
Женщина молчала.
- Я тебя не виню и не собираюсь винить, что бы не случилось. Только скажи - и я выпрыгну в это окно, и мне будет всё равно.
Он определённо не шутил, у Тору вдоль позвоночника побежали мурашки.
Женщина всхлипнула.
- Не плачь.
- Ты знаешь, почему я плачу.
Нет, беседа не походила на щебетанье влюбленных. Напротив, в воздухе висело тяжёлое, глухое напряжение. Женщина дрожала.
- Почему ты защищаешь Тору Такахису? Кто он тебе? Просто знакомый!
Услышав свое имя, Тору принялся слушать с утроенным вниманием.
- Мы уже обсуждали это. Он потерял память, он не помнит аварию и все, что было до. Требовать, чтобы он искупил преступление, которого не помнит, несправедливо.
Про что это они? Почему разговор вертится вокруг него? Какое ещё... преступление? Он ведь только врезался в столб... На грани сознания промелькнули слова Иси.
- И что? Из-за того, что он не помнит, как вылетел на встречную, я должна простить ему гибель младшего брата?
Тору похолодел. Авария, преступник, жертва... Он всё забыл. Всё. Что же он натворил?..
- Не должна. Именно поэтому я беру его вину на себя. Я сделаю всё, что пожелаешь. Только, пожалуйста, оставь Тору в покое.
Женщина истерически засмеялась:
- Мой брат умер. Не было расследования, не было суда... Сколько же ты заплатил, а? Сколько ты отдал, чтобы спасти этого негодяя и замять дело брата?
- Мне очень жаль...
- А потом вы так хорошо спрятались... если бы не парень с его работы, я бы ни за что вас не нашла. Небось, обрадовался, что сумел сбежать? Думал начать новую жизнь? Не смеши меня! Мой брат погиб, глупо погиб! Никакие деньги его не заменят! Верни мне брата! А если не можешь, заставь Тору Такахису ползать передо мной на коленях!
Её голос сорвался на крик, и каждое слово резало Тору острым ножом. Он уставился на руки: ладони вспотели.
- Я слишком хорошо знаю, что деньги в таких случаях бессильны. Я просто понятия не имел, как тебе ещё помочь. Сбережений у Тору... было не слишком много, но я всё отдал тебе. Я понимаю, что это не искупит его вину... но умоляю, прости его.
Тишину нарушали только всхлипывания женщины.
- Закрыл его собой, значит? Думал, не посмею? Думал, достану тебя и успокоюсь?
- Нет... - Фудзисима немного помолчал. - Насколько я понимаю, жизнь у Тору не задалась. Было бы жестоко вдобавок наблюдать, как он страдает из-за поступка, которого даже не помнит. Он получил второй шанс, и я хочу, чтоб на этот раз ему повезло больше. Я понимаю, что не вправе надеяться... но я просто хочу видеть его счастливым. Даже если для этого придется преступить закон.
Женщина сдавленно рыдала.
- Я беру вину на себя. Пожалуйста, постарайся забыть имя Тору Такахисы.
- Это не вернёт мне брата...
Тору тихо вышел из холла. Перед глазами плыло, в ушах стоял зыбкий шум. На лестнице ватные ноги подвели, и он прокатился весь лестничный пролет. Сознание на миг померкло. Тору подумал, не умер ли, но острая боль привела его в чувство. Немного отдышавшись, он кое-как одолел спуск, с трудом переставляя ноги и придерживаясь за стену. На стоянке взялся за холодный руль велосипеда - и внутри будто плотину прорвало. Тору заскулил в голос, сам не зная, кого оплакивает: то ли неизвестного парня, чьего лица он не помнил, то ли себя.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 48 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |