Моя тихая истерика, кажется, не произвела на нее особого впечатления, но теперь она посерьезнела.
- Я... Умер мой отец. Мне пришлось сделать крюк, чтобы уладить кое-какие дела в Гринготсе, ну и... - она замолчала.
Я лихорадочно обдумывал следующий вопрос. Не дать ей уйти! Мне было глубоко плевать на Кэр и ее чувства, но уж никак не на то, что она могла мне дать. Сказать что-нибудь банальное?.. Не пройдет, она же слизеринка и всю кухню словесного обольщения знает наизусть. Думай, Драко, думай...
- Как давно? - мой тон был подчеркнуто нейтрален.
- Как давно что? - уточнила она.
- Ты теперь сирота? - я отклонился немного в сторону и тут же пожалел. На ее лицо наползла отстраненно-холодная маска. Говорят же, что женщины любят ушами, кретин! Неудивительно, что она инстинктивно закрылась, услышав слово «сирота»! Нет, я положительно начал сдавать.
- Да, - наконец тихо ответила она.
И снова пауза, еще более тяжелая. Братья старательно делают вид, что ничего не слышат. Только порхают руки Оливье над черноволосой головой, сплетая и перевивая тяжелые косы.
- Я рада тебя видеть, - наконец еле слышно говорит Сиринга, не глядя на меня. Я еле сдерживаюсь, чтобы не поперхнуться. Нет, я решительно никогда не пойму женщин. Во всяком случае, таких, как она. Я был достаточно чуток и внимателен, чтобы понять, что она не лжет. Но внутри шевелился червь недоверия. За что ей меня любить? Она не может мне радоваться, это нелепо. На мне по-прежнему висит магический долг, я оскорбил ее, причем дважды, переспав с племянником Снейпа в ночь после похорон. Я впервые подумал о том, что она могла нас слышать. И представил, что она могла чувствовать в тот момент. И содрогнулся.
- Ты не знаешь, где сейчас Себастьян? - продолжила она, по-прежнему не повышая голоса, - Я хотела бы повидаться с ним...
Эта невероятная женщина прочитала меня! Ну и ну. Тоска по Себастьяну была настолько реальна, что я почти мог ощутить ее пальцами. Я умирал от желания поговорить о нем хоть с кем-то, пусть даже с ней. Особенно с ней, ведь она его знала... На меня накатила горькая волна, к горлу подступили слезы. Нет, я не стану плакать. Я не могу заплакать сейчас, здесь. Не могу.
- Я не знаю, - кое-как справившись с голосовыми связками, ответил я. - Он не...
- Я тоже скучаю по нему.
И это меня добило. Не знаю, как я сдержался, - хотелось шагнуть к ней, прижаться и застыть вот так... В тот момент я не думал ни о том, что она - мой ключ к свободе, ни о том, как мне добиться от нее желаемого. Ноздри будто щекотал аромат жимолости, почти осязаемый, почти настоящий, - скажите на милость, ну неужели человек может пахнуть так? Чья еще кожа источает этот тонкий запах? Господи, сжалься надо мной, неужели воспоминания могут быть так реальны...
Я изо всех сил зажмурился, вцепившись ногтями себе в плечи.
- Мадемуазель, быть может, стоит вплести в ваши прекрасные волосы жемчужные нити? - в тот момент я готов был расцеловать Оливье. Хоть один живой человек в этом мире мертвых.
Она удивленно рассмеялась.
- Нет, что вы, это лишнее. Вряд ли кто-нибудь примет меня за скромную путешественницу, если я буду пестреть драгоценностями.
- Как вам угодно, - с ноткой разочарования. Оливье обижался, когда к его советам не прислушивались.
Но этот короткий диалог немного отрезвил меня. Путешественница?..
- Сиринга, ты... - я прочистил горло, - ты не откажешь мне в чести пообедать со мной?
Получилось почти так, как я хотел, - вежливо, заинтересованно, галантно. Но...
- Разумеется, - она посмотрела на меня немного недоверчиво, но потом черты лица расслабились. - А что с твоей прической?
- В другой раз, - я как мог небрежно взмахнул рукой, стараясь не обращать внимания на отвисшую челюсть Оливье. Такого он от меня еще не слышал.
Сиринга тоже посмотрела на меня с некоторым изумлением.
- Ну ладно. Как знаешь.
Она заказала лазанью с сыром и оливками и бутылку мартини.
- У меня от виски уже горло сводит, - призналась она. - Хочется чего-нибудь рафинированного, утонченного.
Я вопросительно поднял бровь. Это было частью моей излюбленной тактики: громкое молчание. Как правило, жертва не могла устоять и все выбалтывала.
- Я два года провела в Ирландии. Ирландцы обижаются, если ты не уделяешь должного внимания их национальному продукту... Пойло жуткое, - доверительно сообщила она, склонившись ко мне. На дне синих глаз плясали чертенята. - Как моча дракона.
Я чуть не подавился куском ветчины. Ее что, не учили, как вести себя за столом?! Неужели Снейп вынужден был терпеть нечто подобное?..
Она откинулась на спинку стула и удовлетворенно улыбнулась.
- Не обижайся. Просто у тебя было такое лицо, словно твоя жизнь зависит от моих пояснений.
Опа. Кажется, надо ой как следить за собой, когда с ней разговариваешь. Интересно, это у нее от природы? Или Снейпова проницательность подобна вирусу? Мне было немного не по себе. Она, часом, не маг-ясновидящая? Это бы многое объяснило, в частности, нашу неожиданную встречу...
На ее губах играла немного ироничная улыбка.
- Спрашивай.
- Два года о тебе было ни слуху, ни духу, - осторожно начал я. - Почему Ирландия?
- Потому что я наполовину ирландка, - пожала плечами она. - И потом... Мне некуда было идти после смерти Северуса. Не домой же возвращаться, право слово. - Должно быть, моя бровь опять сделала попытку изогнуться, потому что Кэр мученически закатила глаза и продолжила, - я разругалась с родителями почти сразу после окончания Хогвартса.
Здесь я должен оговориться. Чистокровные волшебники тем и отличаются от остальных, что трясутся над своими традициями. Эти неписаные правила многим дороже собственных глаз. К примеру, я не могу представить отца потерявшим контроль настолько, чтобы выказывать эмоции при посторонних (кроме презрения, разумеется). Это было просто невозможно. Поэтому с точки зрения чистокровного мага поступок Кэр был диким. Уйти из дома по глупой сиюминутной прихоти - это все равно что... Ну, как на могилу прапредка плюнуть. Совершивший нечто подобное становился изгоем, человеком без рода и племени. Что неудивительно - нас слишком мало, чтобы позволять себе такое.
В ответ на мой ошарашенный взгляд Кэр недовольно передернула плечами.
- Отец возненавидел меня с того самого момента, как Шляпа определила меня в Слизерин. Неужели ты думаешь, что он одобрил мой выбор? Да он жабами плевался. «Только попробуй, и ты мне больше не дочь», - передразнила она. - Меня подобное предложение более чем устроило.
- Погоди, я не понимаю. Он же твой отец! Сложные периоды бывают, неужели нельзя...
- Малфой, - она тяжко вздохнула, - мы принадлежим к разным традициям. Нити моей крови ведут к матерям Авалона и еще дальше, во времена, от которых ничего, кроме легенд, не осталось. Я ношу фамилию матери, мое второе имя - имя бабушки. Если у меня появится дочь, ее вторым именем будет Амариллис. Это даже не обсуждается.
- Я не думал, - медленно проговорил я, - что нечто подобное могло сохраниться. Матриархат...
Под сердцем кольнуло. А что, если род Кэр гораздо древнее, чем все полагали? Что, если способности Кэров так редки, что ими не обладает больше никто? При других обстоятельствах я бы, пожалуй, обиделся на скрытый подтекст ее слов (Малфои - захватчики, сосунки перед ее древним родом), но сейчас меня занимало совершенно другое. Какие сокровища может таить ее кровь? А что, если... Что, если... В моей голове с бешеной скоростью вращались кусочки головоломки. Похищение артефактов... Кровь благороднорожденных... И как-то оказывается, что она - последняя, чьей крови мне не хватает - ведет свой род от Матерей Авалона! Матери Авалона... Господи, да ведь Моргана была из их числа. Что, если в жилах Кэр есть и ее кровь тоже? Она же бесценна... Я не был особо искушен в ритуалах высшей темной магии, но наверняка можно при желании превратить Кэр в некое подобие призмы. Плюс артефакты... Это наложит невидимые путы на всех волшебниц Британии, лишит их сил... Темный Лорд?.. Кому же еще есть резон творить подобное... Но почему... Стоп. Я дурак! Ведь тогда, более двадцати лет назад его остановила именно волшебница!!! Лили Поттер, нечистокровная женщина, правда, очень талантливая, но как мог Лорд предвидеть?.. Значит, магическая сеть... Она покроет не только аристократок, она покроет ВСЕХ. Всех без исключения волшебниц Британии. А с мужчинами он разберется...
Только один кусочек никак не вставал на место. Почему мы с ней все еще сидим в ресторане и мило (по слизеринским меркам, разумеется) болтаем? Почему Лорд бездействует? Выжидает? Да ну, сомнительно. Чего ему ждать? Вряд ли он доверяет мне настолько, чтобы не перехватить штурвал именно сейчас, когда все почти готово, и не доделать все самому.
-... преувеличивай. Не такой уж это и матриархат. Моя мать, к примеру, была настолько мягкой и покладистой, что у меня аж зубы сводило.
Ладно, потом попробую разобраться. Недостаточно информации, Драко, явно недостаточно. К тому же, вариант с Морганой не доказан. Вполне вероятно, что Кэр не имеет к ней никакого отношения.
- А на тебе природа отдохнула? - я решил ее поддразнить и заодно вернуться к теме беседы.
- Можно и так сказать. Во всяком случае, Северус часто повторял, что скромность - не моя сильная сторона.
Я на мгновение задумался, тщательно подыскивая слова. Как же... Как спросить ее? Я не могу свести все только к Себастьяну, это будет... Больно. Для нее. Кэр, слизеринка. Мы нелегко сходимся с людьми, и я готов был поспорить, что за прошедшие два года она не нашла не то что друга - даже случайных знакомых не завела. И поговорить ей было не с кем, кроме, разве что, своей совы.
Боль - такая упрямая и прилипчивая штука, что одной лишь силой воли от нее не избавишься. Мне ли не знать этого. Кэр сидела передо мной, девушка с чуть поникшими плечами и ироничным взглядом, но даже под всей этой напускной ехидностью чувствовалась боль. Нет, не так. БОЛЬ. Как отвратительная тварь, обвившая ее своими щупальцами.
Я хотел заговорить и не решался. Это как в озеро кислоты вступить. Но у меня не было выбора.
- Сиринга... - медленно и очень осторожно, - расскажи мне.
Повисшее между нами молчание было напряженным и таким густым, что его можно было резать ножом. Она поняла меня, я знал. Вопрос лишь в том, что она собиралась по этому поводу сделать. Ее пальцы чуть напряглись, сжимая салфетку, взгляд блуждал где-то над моей головой. И расслабились.
Конечно, она поняла эту немую мольбу, вложенную Драко в почти робкое «расскажи». Фарфоровый принц, такой красивый (небо, она и забыла, как он красив и изящен в этой своей самоуверенной хрупкости) и такой печальный. Бедный. Как он старается держаться под грузом родового имени. Но что рассказать ему? А самое главное - как? Ведь Драко почти наверняка не знает, что Себастьян - вампир; с этого испорченного мальчишки сталось бы промолчать. Начать издалека, подготовить? Сиринга теребила салфетку. Нет, есть вещи сокровенные, которые она никому и под пыткой не расскажет. Например, какой ценой ей удалось завоевать Снейпа. Впрочем, вряд ли это слово тут применимо. Скорее уж, зашантажировать до смерти. Скажи - никто не поверит. Сиринга слабо улыбнулась, ловя полный скрытого напряжения взгляд Драко. Нет, пожалуй, она и впрямь неосознанно переняла многие повадки Северуса. Например, тщательно лелеемое им искусство мелких издевок. Или умение держать паузу так долго, пока собеседник не взревет от бешенства. Снейп называл ее ненормальной, когда она просила повторить на бис какую-нибудь колкость, а она лишь смеялась: если бы он только знал, как она любила эту его мрачную угрюмость! Загадочность. Интригующую, щекочущую ноздри загадочность...
Тем ранним ноябрьским утром Сиринга изрядно озадачила Северуса. Полураздетая, в наброшенной на плечи рубашке, она прыгала по комнате, размахивая пергаментом, и бросалась на Снейпа с объятиями, порываясь чмокнуть его в нос.
- Рин, послушай, - он попытался отцепить от себя разрезвившуюся девушку, - может, попробуешь объяснить членораздельно?
Как выяснилось, у нее были все основания ходить на голове от радости. Пробежав глазами протянутый пергамент, Северус улыбнулся: Объединенная Европейская Академия Травологии и Зельеварения имела честь уведомить мисс Сирингу Кэр о присуждении ей степени доктора за разработку Зелья Памяти, а также гранта в размере... - тут Снейп присвистнул. Ну надо же.
На самом деле Северус не особо жаловал Академию, считая ее сборищем жирных бестолковых индюков, но ликование девочки было неподдельным, и он решил воздержаться от едких комментариев. К тому же, она это заслужила: полгода напряженной работы что-то да значат, да и результат был более чем впечатляющим. Зелье Памяти! Сколько книг она перечла, пытаясь оптимизировать состав, сколько сил и средств потратила на то, чтобы добыть редкие ингредиенты! Одна только метеоритная вода чего стоит...
Северус не уставал удивляться ей, и, прежде всего, его ставила в тупик та беззаветная, отрицающая самое себя страсть, с которой девочка относилась к нему. Бог свидетель, Северус сделал все, чтобы не допустить этой связи, но, как видно, не преуспел. Сиринга с поразительным равнодушием выслушала упреки матери и грубую ругань отца, спокойно и аккуратно собрала вещи, уместившиеся в одном чемодане, и ушла из дома. Как ни уговаривал ее Северус помириться с родными, Сиринга даже слышать об этом не желала. «Мое место рядом с тобой», - неизменно отвечала она. - «Ты единственный, кто говорит мне правду».
Он старался. «Я не люблю тебя» она слышала из его уст едва ли не чаще, чем «доброе утро». Он мог грубо стряхивать ее руки, говорить ей колкости, а мог и запросто выставить из лаборатории, если ему казалось, что у нее недостаточно серьезное настроение для занятия, требующего концентрации и еще раз концентрации.
Северус не любил ее, правда. Она ничем не напоминала ему рыжеволосую красавицу Лили Эванс, единственную женщину, когда-либо заставлявшую его сердце биться чаще. У нее не было этих сводящих с ума изумрудных глаз, как у Лили. Синие колодцы. Иногда Северус ловил себя на том, что побаивается их. Они напоминали... Только у Блэка были вот такие вот глаза. Ножи, а не глаза. Северус называл ее Рин, потому что Сири - сокращение как от Сиринги, так и от Сириуса, - просто жгло ему язык. Нет, он не любил ее.
И в то же время без нее он себя не мыслил. Северус клял себя за то, что упустил момент, когда еще можно было остановиться. Теперь он ловил себя на том, что ему не хочется отпускать ее: когда Сиринга моталась по всей Британии, разыскивая какой-нибудь редкий ингредиент, он не мог найти себе места. Писал ей строгие, лаконичные письма и с нетерпением ждал ответа, меряя шагами совятню. Он терпеть не мог легкомысленный стиль Сиринги («Знаешь, тут, в Шеффилде, мороженое чуть горьковатое, словно пропитанное легким туманом дождливой осени. Иногда я чувствую привкус опавших листьев или что-то в этом роде, не могу сказать точнее...»), но в те редкие дни, когда она по каким-то причинам медлила с ответом, едва не выл от... ревности? Неужели? От этой мысли Северус ярился еще больше.
Он ждал ее у двери, но, стоило ему заслышать ее шаги, буквально отпрыгивал на другой конец комнаты и поворачивался спиной к входу. И раздраженно сбрасывал ее руки. Ох уж эти ее руки!.. Северус никогда не признался бы себе, каким целительным покоем наполняют его объятия этой девочки. Он не имел права. Не имел права портить ей жизнь. И пугала его отнюдь не разница в возрасте. Ну вот еще! Просто его изношенная, бесконечно старая душа, иногда проглядывавшая в уголках глаз, нестерпимо болела от прикосновения этой свежей юности. Сиринга, сама того не зная, пыталась воскресить его, влить, как легендарная чародейка Медея, новую кровь в его жилы. Это было... поздно это было. И, кроме того, уговаривал себя Северус, она должна идти вперед, а не хоронить себя заживо рядом с мумией вроде него. У нее будет замечательная жизнь. Надо только найти в себе силы прогнать ее. Завтра. Он сделает это завтра. Еще одну ночь он будет молча лежать, слушая ее сонное дыхание, а наутро прогонит. Так больше не может продолжаться.
- Северус, ты обязательно должен поехать со мной в Рим на церемонию награждения...
Он наградил ее сердитым взглядом.
- Ты с ума сошла? У меня десяток зелий, за которыми надо присматривать, министерские повесили на меня участие в расследовании одного отравления. Кроме того, мой проект...
- Ну, пожалуйста, - она подняла руку дотронуться до его плеча, и опустила, - я прошу тебя. Зелья можно законсервировать, а в Министерстве вполне обождут пару дней. Ну, пожалуйста... Северус... Что подумают в Риме, если я приеду без наставника?..
Северус прекрасно понимал, что как раз это волнует ее меньше всего. Более своенравную девчонку сложно было представить. Но эти умоляюще-покорные интонации... Паршивка быстро училась. Успела усвоить, что тактильные контакты вне постели не являются эффективным орудием убеждения его, профессора, в чем бы то ни было, и перенесла акцент на голос.
- Ничего они не подумают. Это нормально, - сухо сказал Северус. - Гораздо хуже, если они начнут на каждом углу обсуждать наши... отношения. - Он произнес это слово так, словно его вот-вот стошнит.
- Ну, я прошу тебя, - она как не слышала, - к тому же, ходят слухи, что в Риме возросла смертность среди магов...
- Местных магов, Рин. А ты ирландка.
Сиринга тихонько вздохнула и перестала настаивать. Выскользнув из комнаты, отправилась собирать вещи. Нельзя было сказать, чтобы она особенно расстроилась - это только поначалу она запиралась в ванной, включала воду и плакала, когда Снейп с бешеной вежливостью сообщал, что он ее не держит и она может уходить хоть сию минуту, если ей что-то не нравится. Со временем она научилась принимать его таким, как есть, и довольствоваться малым. И ценить это малое, как дар небес: редкую ласку. Кривую улыбку. Позволение сесть ему на колени. Книгу в подарок. Мастер Зелий не был нежнейшим из мужчин. Но он был. И Сиринге этого хватало.
Когда ее шаги затихли, Снейп позволил себе раздраженно фыркнуть, отбрасывая с лица непослушную прядь. Вот ведь вздумала!.. Тащить его в Рим, к чертям на рога, непонятно какого гоблина! Маленькая она, что ли? Наверняка хочет прозрачно намекнуть магической общественности на то, что ходит у него в любовницах. Ну, еще бы. Вот только эти треклятые убийства... Целая волна смертей, прокатившаяся по Вечному Городу, наделала много шума в Европе. Чистокровные маги, из которых высасывали души при помощи каких-то невероятно сложных и запутанных древних заклинаний. Итальянские авроры голосили, что здесь замешаны темные наемники, а, вполне вероятно, даже не-мертвые. Снейп нахмурился. Да, но она едет-то всего на пару дней... Конечно, после церемонии намечается банкет... И у нее будет свободное время... Конечно, девочка вряд ли соблазнится каким-нибудь хорошеньким римлянином, но... Снейп скрипнул зубами. И откуда у него смутное ощущение, что происшедшее было ее тонкой манипуляцией?
Кроме того...
- Рин? - громко позвал он. Две секунды - и она стояла перед ним, сжимая в руках джинсы. - Хорошо, я поеду. Из соображений безопасности, - поспешно добавил он, завидев, как блеснули глаза девочки. И, ворчливо, - и не вздумай брать джинсы, это уродство, почему ты их до сих пор не выбросила, не понимаю... Возьми синее шерстяное платье, - конечно, в Риме сейчас тепло, но мало ли... - И пару носков!
Сиринга послушно кивнула, пряча улыбку. Еще один подарок в ее небольшой коллекции.
Церемония оказалась скучной, как он и предупреждал, едко объявил Снейп за ужином. А ей бы не помешало брать уроки хороших манер.
- Но я же ничего особенного не сделала, - пыталась защищаться Сиринга. Разве можно считать неприличной выходкой картинку, нарисованную на обратной стороне приглашения? Она задумалась... И вообще, она не собиралась рисовать возбужденный... И уронила она его нечаянно, а то, что это увидел сидевший рядом седовласый зельевар, вовсе не ее вина.
- В следующий раз поотбиваю руки, - грозно пообещал Северус, ожесточенно кромсая ни в чем неповинную пиццу. - Позорище!
- Я больше не буду. Не сердись.
- А я и не сержусь. Я просто в бешенстве. Хорошо еще, что мы не пошли на фуршет, ты бы и там...
- Северус... - не то чтобы она действительно раскаивалась, но головомойка продолжалась уже больше часа и успела порядком утомить.
- Рин, - неожиданно устало, нож и вилка отложены в сторону, - послушай. Так больше продолжаться не может.
Сиринга закатила глаза. Опять двадцать пять. Ему еще не надоело?
- Возьми, - он положил перед ней талисман на цепочке, испрещенный рунами. - Это принадлежит тебе.
Сиринга не верила своим глазам. Эта вещь, много веков назад подаренная Талии Кэр мужем-викингом, была одним из величайших сокровищ рода и досталась ей от бабушки. Сиринга передала ее Северусу, тем самым вручая ему власть над собой. Отказаться он не мог - дар был добровольным, но оставалась лазейка. По прошествии года он мог вернуть его - день в день, час в час, минута в минуту. Ее сердце оборвалось и ухнуло в черную пропасть. Пришло понимание - так вот зачем он поехал с ней. Ровно год назад они впервые провели вместе ночь, и тогда же она связала его волшебным даром. Конечно, он ее не любит, но чтобы вот так жестоко... Пытаться прогнать ее - это одно. Они оба находили в этой игре своеобразное удовольствие. Но теперь Снейп не просто ее прогонял - он отсекал ее от себя, не давая надежды на возвращение. На талисман не одно заклятие наложено - если сейчас она примет его, то не сможет больше даже дотронуться до Северуса. Простое прикосновение вспыхнет ожогом, и это в лучшем случае...
Северус поднял глаза и встретился с полыханием расширившихся зрачков. Сиринга затравленно смотрела на Мастера Зелий, и в ее лице читался... нет, не упрек. Неверие. Ужас.
- Я возвращаю твой дар, - говорить больно, словно он глотает битое стекло. - Отныне...
Она не дослушала. Вскочила из-за стола, едва не сдернув скатерть, и...
Снейп откинулся на спинку стула, зажмурившись. Ничего. Пусть подышит свежим воздухом. Она все поймет. И забудет. Со временем...
Сиринга стояла, облокотившись о поручни ограждений, и наблюдала за бликами на черной, зеркальной поверхности воды. Слез не было, только тупая, ноющая боль, поселившаяся в висках, и предательская дрожь. Как... гнусно, глупо и гнусно! Нелепо, но винить, кроме себя, некого. Но зачем было так?..
Стемнело. Дождь становился все более назойливым, и, хотя девушка любила дождь, она начала мерзнуть. И пусть. Замерзнуть к чертям, прямо здесь, на набережной. Только не возвращаться. Не видеть. Не слышать. Не быть...
На плечи ей легла тяжелая теплая ткань.
- Вы простудитесь, госпожа Сиринга.
Она сильно вздрогнула и подалась в сторону, но по пальцам, сжимавшим ее локоть, словно пробежала волна успокаивающего тепла, заставляя расслабиться. Она осторожно обернулась, сощурив глаза: в неясном свете фонарей проступила высокая фигура. Мужчина лет сорока. Но что-то выдавало в нем возраст - он, казалось, был немолод, и в то же время капризен и юн. Необычный разрез светлых глаз и порочный рот выдавали в нем аристократа.
- Мервин Альмандин, - незнакомец галантно поклонился, - пойдемте, госпожа, - протянул ей руку, - вам надо согреться. Тут в двух шагах кафе, где подают неплохой глинтвейн.
Сиринга шмыгнула носом и закуталась в так любезно предоставленный им плащ. Пойти с ним? Почему бы и нет, тем более что он явно не похож ни на разбойника, ни на насильника. К тому же, она и впрямь вся заледенела... Вот только внутренний голос нашептывал об опасности. Она исходила не от самого Мервина, нет; словно кто-то стоял за его плечом, и этот кто-то был настроен совсем не дружелюбно. Сиринга инстинктивно попятилась.
Мервин резко обернулся и рявкнул:
- Бруно! Дитя канализации! Раз уж увязался за мной, будь так добр хоть немного экранироваться!
- Я не...
- Не бойтесь, госпожа. И не обращайте на него внимания, он того не стоит. Бруно из клана Бродяг, и аура у него немного нечеловеческая. Пойдемте, - он снова поманил ее, - не стоит торчать на сыром осеннем воздухе, рискуя заболеть из-за того, кто сейчас сидит в тепле.
Сиринга посмотрела на него немного внимательней. А, ну конечно... Бродяга, вампир. Стало быть, сам Мервин из клана Тореадоров. То-то у нее защитные рефлексы так криво сработали. Голос крови... Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Немного некстати, конечно, встретить их именно сейчас, но, с другой стороны... Почему бы и нет? Это может оказаться интересным.
Вампиру, должно быть, не составило ни малейшего труда считать ее состояние.
- Я постараюсь не разочаровать вас, госпожа.
- Итак, - Сиринга барабанила пальцами по столу, - почему именно сейчас?
Мервин, устроившийся напротив, сосредоточенно перекатывал в пальцах виноградину. Теперь, в гораздо более уютном освещении кафе, Сиринга смогла разглядеть его получше. Короткие волосы с проседью. Сломанный контур бровей. Благородный, хоть и немного неправильный овал лица. Одет и выбрит безукоризненно. Длинные розовые ногти и едва уловимый аромат пряностей. Короче, прошу любить и жаловать, Тореадор во всей красе.
- У каждого свое время, - как-то туманно произнес он. - Вы должны знать это, госпожа.
Сиринга поморщилась, не заботясь, что он о ней подумает. Пресловутое высокомерие каинита. Не то чтобы Мервин и впрямь хотел ее обидеть - он, скорее всего, делает это уже неосознанно.
- Слова имеют разное значение для нас обоих. Хотите, я скажу, о чем вы сейчас думаете?
- Сделайте милость, - Мервин приподнял бровь.
- То, что вам поручили, оскорбляет вас. Вы близки к тому, чтобы войти в число лордов, и младенец вроде меня сам по себе не способен привлечь не то что ваше пристальное внимание, но даже один заинтересованный взгляд. И, тем более, вам не по нутру роль посланника. Хотя вы, безусловно, уверены в том, что я сейчас хочу произвести на вас впечатление.
- Бросьте, госпожа Сиринга, - Мервин весело ухмыльнулся, - вы и ВПРЯМЬ этого хотите.
- Не стану спорить. Вы весьма эффектны.
- Браво, - шепнул Мервин, наклонившись и касаясь ее губ своими, а затем встал на одно колено и поцеловал край ее платья. - Браво. Вы и впрямь госпожа.
Если официант, принесший глинтвейн, и удивился увиденному, то виду не подал. Впрочем, вполне вероятно, что на способность бедняги испытывать любопытство весьма негативно повлиял сидевший неподалеку смуглый черноволосый красавец, поигрывавший метательной звездочкой. Бруно.
- Госпожа, - Мервин посерьезнел, - я не хотел оскорбить вас и прошу прощения, если сделал это. Вы весьма проницательны, но не совсем правы. Я действительно скоро стану лордом клана, но порученная миссия вовсе не внушает мне отвращения...
Он замолк, глядя на зарумянившуюся от горячего напитка девушку.
- Клан Тореадоров просит вашей помощи, госпожа.
Сиринга посмотрела на него, как на ненормального. Он что, спятил?..
- Нет, - Мервин не обратил внимания на довольно-таки невежливый взгляд, - госпожа, известна ли вам история вашего рода?
- Да, - Сиринга не понимала, куда он клонит.
Мервин молчал, выжидающе глядя на нее.
- Сиринга Дейрдре Кэр, - вздохнув, начала она. - Дочь...
- Прошу прощения, - перебил ее вампир. - Я не совсем точно выразился. Знакома ли вам история вашего предка Адара?
Не то чтобы Сиринге не нравилось сознавать свою принадлежность к одной из древнейших в Британии магических фамилий, но иногда эти хитросплетения начинали здорово утомлять. Она снова вздохнула, на этот раз еще тяжелее.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |