Я не заметила, когда километры знакомых коридоров сменились влажным сумраком катакомб. И не поверила, что путь окончен, даже, когда перед моим лицом открылась массивная дверь в темноту, и сильные руки швырнули меня туда наугад. Пол ударил в меня, разбив окончательно, и я услышала, как где-то далеко щелкнул замок.
Тьму заполнила бесконечная оглушающая тишина…
Равнодушная судьба решила, что этой фазе пришел конец — оборвав мои яркие крылья и содрав кожу счастья заживо, она бросила меня умирать…
Часть третья
Even if you're not with me
I'm with you
(Linkin Park)
Боль — это все, что осталось в моей вселенной.
Тонкие ноты царапин и порезов гармонично поддерживали мощные аккорды крупных ран. Пульсация крови в бесчисленных синяках задавала бешеный ритм, ускорявший мое сердце до тех пор, пока я не перестала различать отдельные удары. А монотонное нытье переломов служило фоном, объединявшим все ощущения в совершенную симфонию боли…
С какой-то извращенной мстительной радостью я думала о том, что Кристоф даже не догадывался, насколько сильно избил меня. Тот слабый, не вместивший и тысячной доли его силы, удар, разбивший мне губы, ранил больше морально, чем физически. Основные повреждения, полученные, когда он волок меня мешком, скорей всего, остались незаметны для его горящих безумием глаз. И отдавая приказ своим слугам убрать меня вон, он забыл (или не захотел?) напомнить им, что я человек. Они же, угождая хозяину — подражая ему, по пути в подземелье добавили все, что по невнимательности упустил он…
Когда-то давно, в детстве уже почти незнакомой мне девочки, Дианы Снеговой, те немногие раны, которые ей удавалось получать, несмотря на строгий надзор, заживали с поразительной скоростью, не оставляя и следа. Но могло ли это помочь сейчас? И хотела ли я этого?..
Смерть была рядом. Я чувствовала ее холодное дыхание и не боялась. Впервые мое тело, разум и душа были готовы принять ее без сопротивления — как неизбежность. Сколько раз ускользала я от нее с невероятным упорством, уверенная, что это окончательно. Сейчас это лишь вызывало улыбку. Смерть все равно нашла меня, перед концом сковав цепями недоверия …
Мне хотелось только одного — умереть быстрей. И даже не потому, что жизнь терзала меня невыносимой болью. Просто я знала, что спустя время, переступив гордыню, Кристоф неизбежно задумается о происшедшем — уж слишком многое было шито белыми нитками. Я была уверена — он узнает правду рано или поздно. И я страстно желала, чтобы это было поздно…
А потом пришел холод. Первые его прикосновения были почти незаметны — робкие мурашки не могли пробиться сквозь мощный оркестр боли. Но с каждой минутой ледяной язык лизал мое тело все настойчивей, усиливая в ранах боль, которая, как казалось совсем недавно, уже не могла быть сильнее. И неожиданно я обнаружила себя в позе зародыша, скорчившись от судорожных спазмов…
«У меня жар», — поняла я и улыбнулась, снова разрывая запекшуюся рану на губе и не ощущая текущей крови. — «Теперь уже недолго…».
— … даже чудовища имеют право на счастье…
Наверное, но их счастье чудовищно…
— …Никогда не видел тебя такой…
И я тебе нравлюсь такая?..
— …Я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Всегда.
Я буду, Кристоф. Ведь у меня нет выбора. Я останусь в этом подземелье навечно… Рядом с тобой…
— О, нет, госпожа…держитесь, уже недолго…
Я на это и надеюсь — что осталось недолго…
К моим губам что-то прикоснулось, приоткрывая, вливая жидкость, и я глотнула. Еще раз, и еще… Из-за жара вода была горькой на вкус, но облегчение от утоленной жажды делало это несущественным.
— К-какая… какая я тебе… г-госпожа… — мой голос прошелестел еле слышно для меня самой.
— Молчите, госпожа — берегите силы …
Открыть глаза оказалось непосильной задачей. Сквозь узенькие щелочки, ослепленная тусклым светом, льющимся из дверного проема, я смогла разглядеть темную фигуру охранника (надзирателя?), сидящего возле меня на корточках. В сочувствии цокнув языком, он сообщил мне доверительно:
— Я от госпожи Мойры прихожусь, — будто это объясняло все.
— Мойра… — вспышка воспоминаний согрела меня на мгновенье, — единственная… кому я… небезразлична…
Последовавший ответ исчез без следа в моей памяти.
И я провалилась в бездну…
** ** **
Из небытия меня вырвал протяжный скрип. С трудом приоткрыв глаза, я различила светлый прямоугольник распахнутой двери.
Заслонив свет, в проеме застыла высокая широкоплечая фигура.
Удивляя саму себя бесконечными резервами, я выдавила что-то, похожее на смех.
— Кристоф… — смех превратился в кашель, — как я рада… безумно… любовь моя…
Пришло время уменьшить количество здоровых органов? Ты опоздал, хотелось мне сказать — их не осталось вовсе. А если ты пришел убить меня, как обещал — удовольствие будет сомнительным. Я мечтаю о смерти…
Я так хотела запустить в него этими словами и изрезать в куски, но все силы были уже истрачены.
Он двинулся ко мне, все такой же неразличимый во тьме камеры. Свет позади него играл с моим бредившим сознанием, делая вошедшего то выше, то ниже, истончая его фигуру, а потом вдруг добавляя ей объема. Мне нужно было увидеть его глаза, но я не могла разглядеть даже лица.
А он вдруг опустился на колени рядом и протянул ко мне дрожащие пальцы. Резко выдохнув и остановив их пляску, он начал складывать мое разбитое тело себе на руки. Осторожно, бережно, нежно…
Цепляясь за его одежду пауком, моя рука добралась до лица. Увы, она была так же слепа, как и глаза — я не могла разобрать его выражения. Но пропустить торопливые поцелуи, покрывшие мои пальцы, ладонь и запястье было невозможно. Горячие капли потекли вниз к локтю…
А-а-а…
— Как быстро…
Слишком быстро он узнал правду — я не успела умереть. Как жаль.
И теперь мне придется выздоравливать под присмотром лучших врачей, которые соберут меня вновь — починят любимую игрушку, разбитую по небрежности.
Придется выслушивать бесконечные бессмысленные извинения и заверения в любви…
И быть рядом…
** ** **
Я горела.
Жар владел моим телом и разумом безраздельно, стирая время, оставляя крошечные оконца для реальности, дополняя ее смазанные картинки красочными видениями прошлого…
…Темные кроны вековых деревьев покачиваются вверху — меня несут сквозь спящий сад. Ночной ветерок на моем лице, и огромные разноцветные звезды в небе. Вот я лечу в него, крича от восторга, зная, что внизу меня ждут сильные руки любимого… И падаю мимо, разбиваясь вдребезги о ледяной пол тюремной камеры…
…Жуткие ругательства, умело выстроенные в многоэтажные здания, поражающие воображение своей неповторимостью. Даже в бреду я знаю, что говорить такое в присутствии дамы не станет ни один уважающий себя мужчина. А, пожалуй, и без ее присутствия. Тем более нереально слышать это от пожилого благообразного человека в белом халате, склонившегося надо мной, доктора, судя по всему.
— Что за чудовище сделало это с ней?!
Молчи, глупый доктор! Разве тебе не известно, что это чудовище рядом? За дерзость в его доме наказывают иначе, чем в других местах.
Звук нажимаемых кнопок.
— Для вас есть еда.
— Кристоф, нет! Кристоф, отмени приказ, умоляю тебя, умоляю…
…Бесчисленные прикосновения, почти неощутимые на горящей коже — пальпирующие, проникающие, тянущие. Запах йода, аритмичные позвякивания металлических инструментов, резкая вонь препаратов, тихое гудение приборов, электронное попискивание… И надо всем — сильная головная боль.
— Я не выдержу.
— Выдержишь…И если мы пропустим часть тестов, никто не перегрызет нам горло.
Не шути так страшно, Кайл, ты же знаешь — перегрызет…
…Знакомые пальцы, ласкающие мое лицо, шею, руки. Бесчисленные поцелуи на веках, на лбу, на губах — еле слышные, легкие, как перышко… Неразборчивые слова, сливающиеся в нежное воркование, где мне понятно лишь одно — «Диана…любимая…».
А потом тот же голос, рычащий проклятия, обещающий смерть в наказание.
Пальцы сжимают мою ладонь до боли, до муки.
Заковывают мои запястья мертвой хваткой. Мне не вырваться, не сбежать, не спастись от его огненной страсти… Мне придется гореть вместе с ним.
— Боишься? И правильно делаешь …любимая…
…Аромат цветов. Ирисы, пионы, горечь хризантем, ваниль плюмерии, розы… Которые же из них? Или все сразу?
Уютная светлая комната с большим окном, открытым настежь. Свежий воздух наполняет меня жизнью по капле, и снова запах йода. Ветерок колышет полупрозрачную занавесь, вздымает ее куполом над кружащейся Мойрой, напевающей тонким голоском что-то необыкновенно красивое. Моя подруга, найденная сестра, единственная, кто доверяет мне так же, как доверяю ей я.
— Ты не знаешь, как он на тебя смотрит, как ищет твой взгляд и запах…
Да, он найдет меня по запаху, где бы я ни была. Мне не скрыться, Мойра…
…Журчание воды убаюкивает меня, и почти невозможно открыть глаза и увидеть хоть что-то вокруг. Теплая вода ласково обнимает тело, и я перестаю сопротивляться и вновь уплываю в сон. Мне сниться шорох волн.
Нежные руки моют меня, как ребенка, осторожно, бережно.
Вода льет потоком, смывая пену, и затем меня снова остервенело трут мочалкой, намыливая раз, другой, опять и опять, уничтожая запах Адамаса…
…Вспышки молний, ослепляющие весь мир, на долю секунды выхватывают из темноты силуэт возле меня. Оглушенная громом, я еле разбираю слова:
— Диана, любимая, это все лишь гроза — не бойся.
За приоткрытым окном ужасный грохот, перемежаемый странным ритмичным шипением. Мы движемся в ритме грозы, попадая в такт фейерверкам молний, заглушая гром стонами удовольствия. Я счастлива с ним.
Но непонятная тревога царапает изнутри до крови.
Почему же?..
…Странные тонкие крики. Но в них удивительный покой и свобода, и я не боюсь за кричащих.
И снова привычная смесь запахов, ставших уже почти незаметными — цветы и йод.
Тишина окутывает меня коконом сна. И я — волшебный мотылек с оборванными крыльями — замерла в ожидании новой фазы. Просто, у меня все наоборот.
Как и раньше, я не знаю, что за новая жизнь ждет меня впереди, но уверена в одном — в этой жизни не найдется места прощению…
И счастью…
** ** **
Я проснулась в незнакомом мире.
Он был пронизан утренним солнцем и наполнен приглушенным шепотом волн. Ветер, вдруг надув занавеску парусом, принес с собой запах йода, и с ним тут же сплелись ароматы цветов, стоявших на столе у окна и на полу возле моей постели.
Здесь было так спокойно — без крика, без боли, без нелепых обвинений. Так тихо, что я долго лежала, не шевелясь, только делая вдох и выдох, понимая, что жива, но не испытывая радости от этого. А затем обратила взгляд в сторону входа и приготовилась …ко всему.
Этот мир еще не знал меня обновленную — от прежней Дианы мало что осталось. Из-под молота судьбы я вышла жестче и сильнее, стряхнув ненужную доверчивость…
Послышался скрип открываемой двери, и, поддавшись импульсу, я прикрыла глаза — не из страха, просто, у меня не было никакого желания слушать объяснения и извинения, которые, как я прекрасно понимала, тут же хлынут на меня бесконечным бессмысленным потоком.
Но это был не Кристоф — шаги вошедшего звучали непривычно громко. Он подошел ко мне и коснулся запястья, измеряя пульс. Вдруг мне захотелось удостовериться, тот ли это доктор, что так страшно матерился, собирая меня из кусков, или он уже заплатил жизнью за ту дерзость. Но глаз я так и не открыла.
Вошел еще кто-то пружинистым, но осторожным шагом.
— Как она? — тихо спросил знакомый мужской голос.
Как не старалась, я не могла подобрать лица к этому голосу, но и заставить себя взглянуть казалось, почему-то, невозможным.
— Хорошо, — с едва уловимым сомнением ответил пожилой мужчина, доктор. — И если честно… я поражен. Конечно, ты предупреждал, что она отличается завидным здоровьем, но это… превосходит все, что я видел в жизни. Однако ты должен понимать — только это ее и спасло. Любой другой человек на ее месте…
— Да, я знаю, — жестко прервал его спрашивавший.
— Я был уверен, что сегодня она очнется.
Осторожные шаги приблизились, и я почувствовала такое легкое прикосновение к руке, будто касавшийся боялся меня им ранить.
— Но …что будет, когда она проснется? — тревога, наполнявшая его, должна была бы раздражать меня, однако, по непонятной причине, наоборот, вызывала сочувствие.
Доктор долго молчал.
— Ты сам знаешь, дальше все зависит от тебя. Что мог, я сделал…
— Да, я знаю. Спасибо тебе. Теперь я — твой должник…
«Кто ты?», — хотелось мне спросить, но и этот объем информации страшно утомил мой младенчески-слабый мозг. Тихие голоса возле меня стали еще тише, и я уснула…
** ** **
Кто-то стучал.
Я могла решить, впустить его или нет. И это было приятно.
Еще во сне улыбнувшись этой мысли, я села в постели и открыла глаза. И тут же последовал шок, чуть не уложивший меня обратно.
Небольшая светлая комната, в которой я находилась, была мне совершенно незнакома. Обилие плетеной мебели из лозы цвета топленого молока делало ее необыкновенно уютной. Под ногами был мягкий коврик, на стенах — затейливые бра, у большого окна кресло-качалка, и повсюду — цветы.
Снова послышался стук — ветер толкнул створку большого окна о защитный фиксатор на полу. Я снова улыбнулась, на этот раз уже свободнее. Вот, что разбудило меня.
Ворвавшийся воздушный поток наполнил комнату запахом, привычным по моим полуреальным сновидениям. В этот раз йоду аккомпанировали соль, свежесть озона и ритмичный шум.
Они притягивали меня магнитом.
Желание узнать, что было за окном, стало непреодолимым, и не думая, что делаю, я встала. Но сразу же, в испуге ухватившись за постель, с приятным удивлением отметила, что со мной все в порядке — ничего не болело, и даже не кружилась голова. Только слабость делала мир необычно-легким. Наверное, я могла бы проснуться и раньше, но мозг, оберегая тело, решил продлить отдых.
Медленно, но с каждым шагом все больше обретая уверенность, я пошла к окну и, переступив порог, оказалась на улице. Странное ощущение заставило меня опустить взгляд — округлые белые камешки приятно массировали мои босые ступни. Но тут развернувшаяся во всю ширь картина завладела моим вниманием безраздельно.
Окно выходило на огромную террасу, образованную уступом скалы. Никто меня не стерег, не держал за руку, а открытое пространство манило свободой и, подчиняясь ее притяжению, я шла все ближе к краю.
Сделав последний шаг, я застыла, не веря глазам…
Впереди, до самого горизонта простирался бушующий океан. Облака затягивали небо серым покрывалом, лишь кое-где пронизанным иглами солнечных лучей. Гигантские волны поднимались, подставляя им свои мутные животы, чтобы на мгновенье сверкнуть яркой зеленью и бирюзой. Шквальный ветер приносил с собой соленые брызги и запах водорослей. И хотя буря пугала всеми оттенками опасности, мне не было страшно. Напротив, так хотелось спуститься к прибою, погрузить ноги в кипящее месиво песка и пены и почувствовать силу волн самим телом …
Необыкновенное чувство свободы наполнило меня, увлекая ввысь воздушным змеем. Раскинув руки и ощущая летящий плащ волос за спиной, я закричала от счастья в лицо яростному ветру…
Кто дал им право распоряжаться моей жизнью? Отныне она принадлежит лишь мне!..
Услышав торопливые шаги далеко за спиной, я улыбнулась и посмотрела вниз на берег, усеянный черными зубами камней.
Я прежняя, скорей всего, воспользовалась бы этим шансом. Но теперь сама мысль о самоубийстве казалась глупой — причинять боль себе, чтобы ранить Кристофа. Ему больше нет места ни в моей жизни, …ни в моей смерти…
Человек приближался.
Уверенная, что нет ничего, способного сломить мою вновь приобретенную силу, я обернулась, чтобы увидеть его, наконец.
Но как же я ошибалась — моя сила таяла с каждым шагом, приближавшим мужчину.
Энергичный шаг, широкие плечи, черты, потерянные навсегда в далекой жизни Дианы-служанки. Человек, оплаканный и погребенный в тайном уголке души Дианы-госпожи.
Кайл.
— Это невозможно…
Он остановился в трех шагах. Безумное напряжение сквозило в его взгляде, в теле, готовом к прыжку, в резком голосе.
— Диана, отойди от обрыва! Пожалуйста…
— Невозможно…
Поглощенный тревогой за меня, он сначала не понял сумасшествия в моих глазах. А когда понял, как и я, окаменел.
— Слушай,… я не собираюсь сидеть и ждать своей смерти — как только пойму, что твоя попытка удалась, сбегу сам. Я даю тебе слово.
— Но… если ты не будешь знать, где я, как же ты найдешь меня?
— Не могу даже представить себе, чтобы не нашел…
Оплативший мой побег ценой своей жизни, для меня давно покинувший этот мир — умерший годы назад, Кайл был в трех шагах…
И тут силы оставили меня, и я с безумным смешком опустилась прямо в его руки.
** ** **
Отрывистые, слабо связанные между собой фразы, проносились мимо моего оглушенного разума, почти не оставляя следов понимания…
— Действительно я…Диана, любимая…жив…сбежал, как и планировали…долго искал, не мог найти…опоздал…
И хотя я чувствовала пустое выражение на своем лице, он все говорил и говорил, успокаивая, наверное, в первую очередь себя самого.
Он крепко держал меня, оттаскивая от края, боясь, что я упаду. И не зря — в тот момент я была как никогда далека от вменяемости.
Когда обрыв остался достаточно далеко, Кайл подхватил меня на руки и быстро понес обратно к дому, откуда я ушла всего несколько минут назад.
А я вырывалась и колотила его по спине, по груди. Мне хотелось сделать ему больно, и я не знала зачем. Может, чтобы заглушить свою боль?
Я кричала: «Предатель!» и глотала соленые слезы, текшие по щекам, терявшиеся в морских брызгах. И я не знала почему.
Может, потому, что предателем была я?..
Он уложил меня на ту же кровать, в которой я проснулась. Неприятный запах в комнате удивил меня — незамеченная раньше тележка с лекарствами у постели была его источником, и в считанные секунды она поглотила всю океанскую свежесть без остатка.
— Я уже видела эту бурю однажды… во сне. Ты знал? Конечно, не знал… Как ты мог это узнать, ведь это не ты врывался в мою комнату без спроса, прерывая тот сон…ты знал, о чем можно спрашивать, а о чем — не нужно…ты был всегда так добр ко мне…ты был почти идеальным… почему так больно, Кайл?..
Казалось, эти мысли проносились в моей голове, и я была поражена, осознав, что говорю вслух.
— Успокойся, прошу тебя, успокойся, всему есть объяснение, — испуганный моим состоянием, он сел рядом и стал гладить мое лицо, волосы, руки.
Объяснение. Это слово вернуло меня в реальность и заставило встретиться с ним глазами.
Я резко поднялась в постели и положила руки ему на грудь, почувствовав, как он вздрогнул от этого прикосновения.
«Это твои поцелуи и слезы были на моей ладони», — догадалась я, но вслух сказала:
— Мне сказали, что ты мертв…
И тут же, лихорадочно роясь в памяти, попыталась найти эти слова…И не смогла. Беспокойство заставило меня попробовать снова.
— Естественный конец для меня, не так ли? — с горечью произнес он и отвел взгляд в сторону.
— Да… ты бы не смог убежать, только не от Кристофа! — беспокойство сменилось ужасом, как только я поняла, что слов о его смерти …не было.
Были мои ощущения, подозрения, уклончивые ответы Мойры, логика событий говорила о том… И все. О, нет…нет… Стало больно дышать.
— Но ты же убежала!
Он тут же пожалел о своих словах, увидев в моих глазах ужас понимания. Мое дыхание становилось все чаще, и буквально спустя несколько секунд я упала на подушку обессиленная.
— Кайл…я…я была уверена… — но больше никаких слов выдавить не получилось. Все вокруг потемнело — я задыхалась.
Мою голову приподняли, и что-то холодное коснулось моих губ.
— Ш-ш-ш, я знаю… знаю… успокойся, выпей это, Диана.
Я послушно пила, пока не почувствовала, что последние несколько глотков были уже лишними.
Больше всего в этот момент мне хотелось сбежать в сон — закрыть глаза и забыть о сказанном. Однако, я не собиралась позволять себе эту роскошь, не получив ответов на самые важные вопросы.
— Но как тебе удалось убежать? Разве тебя не заподозрили сразу, когда я исчезла?
Он вздохнул, и стал объяснять терпеливо, как маленькому ребенку.
— Диана, я ведь готовил свой побег вместе с твоим…Мы же решили, помнишь? Как только охрана умчалась из поместья, я понял, что у тебя все получилось. Просто, в отличие от них я знал: если Кристоф потерял твой след, то им и подавно не взять — он позвал их из отчаяния. И я свой шанс не упустил, — Кайл слегка ухмыльнулся. — Насколько мне известно, очень скоро вся армия ищеек разделилась: одна половина искала тебя, а другая — меня.
Как он мог узнать об этом?..
— Но Дженоб…?
— Был в отъезде. Планируя работу в лаборатории, он сам заранее предупредил меня о своем отсутствии в тот день. Поэтому я его и выбрал для побега. И все, что было нужно — это поймать момент. Ведь до поступления особых инструкций охрана мне уехать не мешала — я вольнонаемный. А Кристоф дал их слишком поздно. Он не предполагал, что опасность может исходить и от меня, — вдруг самодовольная усмешка сделала его лицо почти неузнаваемым.
— Но неужели Мойра ничего не заподозрила? Если ты уезжал в такое время…
Его усмешка увяла.
— Мойра…
Кайл отвел взгляд и тяжело вздохнул, покачивая головой, будто в подтверждение своих наихудших подозрений.
— Знаешь, Диана, — он вновь посмотрел на меня, — я не собираюсь ничего скрывать. Но это — начало большого разговора, а ты сейчас так слаба. Я обязательно все объясню тебе в ближайшие дни, может быть, даже завтра, когда ты переваришь эту информацию, — его рука нежно погладила мои волосы. — А пока просто поверь, что Мойра не сумела мне помешать…
Как такое было возможно? Не сумела?!.
Но мои силы, действительно, кончались, в то время как вопросы стояли в огромной очереди. Облизнув пересохшие от волнения губы, я выхватила наугад.
— Ты так и не нашел меня?
Мучительное выражение появилось на его лице, и неосознанно он сильно сжал мою руку.
— Я был уверен, что обнаружу тебя первым, и смогу спрятать так, что Кристоф никогда уже не найдет… У меня есть способы, поверь… Но он опередил меня… Я чуть не сошел с ума, когда понял это!.. Буквально, на несколько дней, Диана…
— Ты мне снился там… — с улыбкой прервала я его, вспоминая маленький тусклый городок, где прожила целую вечность. Как жаль, что Кайл опоздал. Я могла бы быть счастлива с ним. По-другому.
— И ты снилась мне… каждую ночь… — его пальцы ласкали мою скулу, а глаза говорили о том, что я значу для него, сколько сил он приложил, чтобы спасти меня, сколько ждал этой минуты. И еще о многом…
Но было слишком рано …для этого.
— Как ты узнал… что я…
— Что тебе нужна помощь? У меня в их доме есть свой человек, он и сообщил… — на его лице появилось странное виноватое выражение. — Но, Диана, я не мог прийти раньше, не думал, что тебе грозит опасность, я и не предполагал, что он позволит себе такое… — почему-то, с каждым словом это все больше напоминало оправдание.
Свой человек? Я пыталась и не могла представить, кто из этих смертельно запуганных людей стал бы рисковать остатком своей жалкой жизни ради …меня. Но может, ради чего-то иного?
— Там же была охрана…как ты смог забрать меня?
Он широко улыбнулся.
— О, это — самое интересное. Когда я стал лихорадочно искать способ, как вытащить тебя оттуда, то, оказалось, что в стане врага у меня есть негаданные сторонники. Мне помогали…
Моя память споткнулась об эту фразу, найдя ее тревожно-знакомой, но ухватиться было не за что.
— Мойра, — он покачал головой, будто до сих пор не мог в это поверить. — Наблюдая за вашей дружбой, я не раз думал, что для Мойры она — не больше, чем забава, разнообразившая ее монотонную жизнь. Я ошибался — она была готова драться за тебя… Мы буквально столкнулись с ней — я искал возможность входа в дом, а она — выхода, привлекая одного и того же, моего человека… Никогда не думал, что мы будем хоть в чем-то заодно…
Мелькнуло воспоминание о настороженном взгляде Мойры, когда после возвращения я спрашивала ее о Кайле. Что же между ними произошло?..
— …Но угроза Кристофа убить тебя заставила нас помогать друг другу, — закончил он уже совсем иным, полным мрачной ярости, тоном. — Он ответит за все, Диана. Я даю тебе слово. За то, что отобрал тебя у меня, за каждую рану на твоем теле, он заплатит жизнью.
Заплатит жизнью?..
Неожиданно я поймала себя на почти непреодолимом желании потребовать, чтобы Кайл взял эти слова назад. Немедленно.
Глупый порыв. После всего, что Кристоф сделал, он заслуживал наказания. Да я должна была бы жаждать его смерти!
Так почему же сама мысль об этом причиняла мне невыносимую боль?..
— Да, и Мойра просила передать…
— Что? — нежное любопытство былой Дианы, вспыхнув на миг, тут же погасло.
— Что она желает тебе счастья и хочет, чтобы вы больше никогда не увиделись — только в этом случае ты будешь свободна и счастлива.
Если с первым я могла бы согласиться, то с последним…, но кивнула.
Все ответы были получены, однако, странное ощущение чего-то ускользнувшего от моего слабого внимания мешало полностью расслабиться. Что-то было не на месте, …что-то не так, …неправильно…
Мне нужно время, поняла я.
— Кайл, я очень устала… столько эмоций и так мало сил. Можно… можно я немного отдохну?
— Да, конечно, — спохватился он и, укрыв меня пледом, будто случайно провел по волосам дрогнувшей рукой и добавил очевидное: — Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Я знала это, но… не была уверена, что хочу быть счастливой.
С облегчением закрыв глаза, я почувствовала себя так плохо, что задумалась, проснусь ли вообще. Но тут же решила, что это неважно, и погрузилась в сон окончательно.
И пусть бы мне приснился бушующий океан, манящий свободой к горизонту…
Увы, это был Кристоф, это были его руки, обжигающие нежностью, это были его горящие желанием глаза…
Проклятье!
** ** **
Когда я проснулась, утро следующего дня уже заглядывало в окно.
И казалось, что именно это пробуждение настоящее — настолько невозможными были мои воспоминания о предыдущем дне.
Но главное из них не затерялось в хаосе безумия, мой отдохнувший мозг подтвердил — Кайл жив.
Стоило мне заворочаться в постели, как тут же постучали в дверь. Игнорируя затаившуюся внутри боль, губы сами растянулись в улыбке: неужели он ждал под дверью все утро?
— Диана, ты спишь?
— Нет, заходи.
Он остановился в дверях, шурша пакетом.
— Я принес тебе одежду… И поесть.
От одних этих слов у меня заурчало в желудке.
— Спасибо, я очень голодна.
Толкая перед собой тележку, Кайл вошел и положил пакет в кресло-качалку у окна. Комнату наполнили новые запахи — аппетитно сервированного завтрака и необыкновенный легкий аромат, исходивший от неизвестного мне бледно-голубого цветка в вазе.
Потоптавшись в нерешительности, Кайл сказал:
— Не буду тебе мешать, — и оставил меня одну.
Я вздохнула с облегчением, поднялась и пошла в ванную.
Конечно, я понимала, что он заботился обо мне, как о ребенке, выхаживал, пока я выздоравливала, купал, менял постель, но все же не могла переступить чувство неловкости в его присутствии, несмотря на всю благодарность.
Когда-то мы были близки. Я знала, что он любил меня. И я любила его. Почти…
Но как я могла объяснить ему, что это было в позапрошлой жизни? Что, пройдя сквозь пламя, я изменилась, и ничто уже не будет для меня сиять так, как… Я зарычала и, изо всех сил ударив в стену кулаком, разбила костяшки в кровь.
Некому было остановить мою руку…
Стиснув зубы, я взглянула в зеркало и замерла, пораженная.
На меня смотрела незнакомка. Долгое время заживления оставило меня сильно похудевшей. Черты заострились, нежные губы были сжаты в непривычно жесткую линию. Но главное — чужие глаза на моем лице излучали бездонную ледяную силу…
…Место, где Кайл спрятал меня, было ни на что не похоже. И пока я приходила в себя и привыкала к новой жизни, это очень помогало — дом занимал меня, отвлекая необычностью, не отпуская в прошлое.
Все помещения прятались в скале над океаном, оставляя видимыми только большие окна, немногие из которых выходили на террасы, подобные той, где Кайл нашел меня на краю. Пространства было много — достаточно, чтобы не задыхаться от клаустрофобии, но вместе с тем, дом был уютным, теплым, обжитым.
Вход был лишь со стороны океана — там, где скала обнимала подковой уединенную бухту, и когда незаметная лестница убиралась наверх механизмом, дом становился практически недоступным. Было ли возможно подобраться к скале только по воде, или существовала дорога и по суше тоже, где мы находились — на материке или на острове, я пока не знала. Но не потому, что это от меня скрывали.
Просто я не хотела задавать вопросов.
Ни о том, зачем обычному человеку такой уединенный и защищенный от вторжения дом. Ни о том, как ученый, пусть даже очень успешный, смог позволить себе такое дорогое строительство, какое, безусловно, предшествовало появлению этого начиненного современной техникой убежища. Ни о том, почему Мойра не смогла помешать ему уйти. Ни о том…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |