— Разумеется, у меня есть большое желание устроить ему взбучку, — сказал Ветле. — Но это ни к чему не приведет. Конечно, он хороший нагоняй от меня получит в любом случае. Я не позволю ему совершенно уйти от ответственности.
— Мне так хочется домой, — пропищала Мари и снова зарыдала.
— Пожалуйста, возвращайся, — мягко произнес Ветле. — Но как нам быть с Карине? Завтра она начинает работать в больнице. А что будет осенью?
— Ты будешь присматривать за своей младшей сестричкой? — предостерегающе спросила Ханне сына. — Смотри, чтобы она тоже не наделала глупостей!
— Но ей всего пятнадцать, — возразил Ветле.
— Будто бы это имеет какое-то значение для мужчин! — фыркнула Ханне. — Я думаю, что для нее лучше всего будет вернуться осенью в дом Кристы. Там я, по крайней мере, могу быть за нее спокойна. А то еще ваш жуткий предок набросится на нее. Да и Кристе она будет помощницей.
— Да, у Кристы столько дел, — сказала Мари, вытирая нос. — Ведь Абель внушает своим сыновьям мысль о том, что женщинам место исключительно дома. Так что они все непробиваемые. Кроме Йоакима, который отличается от всех.
Наконец-то Ханне успокоилась. Теперь ее негодование вылилось в другое русло.
— И как ты только могла, Мари, просить Ионатана помочь тебе сделать аборт! Ведь речь идет о нашем внуке! Ты не подумала об этом?
Глубоко вздохнув, чтобы побороть рыдания, она сказала:
— Я только теперь подумала об этом.
— Ведь это ребенок из рода Людей Льда, — добавил Ветле. — А таких детей уничтожать нельзя. И поскольку Тува мечена, ты не рискуешь родить еще одного меченого, Мари.
— Значит, вы больше не сердитесь на меня? Вы прощаете меня?
— Разумеется, — сказала Ханне, обнимая ее. Ведь Ханне могла с легкостью переходить от гнева к пониманию. Поэтому иногда бывало нелегко угадать ее настроение. — А теперь мы будем рады забрать тебя домой! Каково, ты думаешь, приходится нам, когда с нами нет наших детей, а они в это время так нуждаются в нас? Можешь ли ты понять ту печаль и ту тоску, которую испытываем мы с Ветле? Можешь ли ты понять нашу ненависть к этому… к этому мародеру, который отравлял жизнь вашего рода на протяжении шестисот пятидесяти лет?
— Это понять можно, — вставил Ионатан. — Ведь мы ненавидели его все эти долгие века. Но вряд ли он принимает во внимание родственные чувства и единение рода, которое явилось результатом его проклятия.
— Это наше единение — результат усилий Тенгеля Доброго, — сказал Ветле. — Но ты прав: мы действительно объединились против нашего злого предка.
— Вот и хорошо, — заключила Ханне. — А теперь Мари нужно отдохнуть от забот, а мы с Ветле займемся Абелем и Кристой, а также этим юнцом.
Ионатан выразительно посмотрел на Мари.
«Ну, что? Я знал, что ты можешь положиться на отца и мать, они все поймут» — говорил его взгляд.
И Мари удрученно, но с явным облегчением вздохнула.
Сидя среди больших и сильных мужчин из группы сопротивления, маленькая Карине с изумлением слушала их разговор.
Она была вместе с ними! Она получила право выполнять задания, имеющие огромное значение для всех этих господ и, возможно, для всей Норвегии.
И она должна была постараться как следует!
Тот, которого звали Стейн, пристально посмотрел на нее и сказал:
— Здесь пакет с фотографиями. Твой брат Ионатан и его друг Руне возьмут тебя с собой в Аским. Там живет одна дама из нашей группы. Но она инвалид, передвигается на коляске и не может выйти из дома. Ее муж — квислинговец, поэтому он ничего не должен знать, и он даже не подозревает о том, что она сотрудничает с нами. Эта дама когда-то вращалась в избранных кругах. И мы хотим, чтобы она опознала людей на этих фотографиях. Твоя задача передать ей этот конверт. Позднее она свяжется со мной.
— Я поняла, — торжественно произнесла Карине. — Ее муж не должен видеть это конверт.
— Вот именно. Мы договорились с этой дамой о том, что ты принесешь ей посмотреть косметический набор. Мужчину мы послать не можем, это может вызвать у мужа подозрения. Но пятнадцатилетнюю курьершу никто не станет подозревать. Когда ты войдешь в ее спальню, она скажет тебе, чтобы ты положила образцы своего товара на ночную тумбочку. Пока ты будешь все раскладывать, она позаботится о том, чтобы ее муж вышел из комнаты. И тогда ты выдвинешь ящик тумбочки и переложишь туда из кармана конверт так, чтобы его не видно было среди бумаг, лежащих в ящике. После этого ты закроешь ящик на замок и отдашь ей ключ. Понятно?
— Все понятно.
— Проследи только за тем, чтобы не вошел ее муж и не увидел, что ты делаешь!
— Я буду очень осторожна. Все это нужно провернуть быстро, я понимаю.
— Быстро и спокойно. Без всякой нервозности. Ты легко приходишь в волнение?
— Нет, если только…
Она замолчала. Она хотела сказать: «если только дело касается какой-то формальной, не личной задачи». Она заметила, что все смотрят на нее, но ничего больше не сказала.
— Не слишком ли ты молода для этого? — спросил тот, кого звали Анкер.
— Я справлюсь, — торопливо ответила она.
— Нам нужна именно молодая девушка, — сказал Стейн. — Такая ни у кого не вызовет подозрения. И если ты по характеру похожа на своего брата, то это будет как раз то, что нам нужно.
— Кое-что меня все-таки беспокоит, — сказал Анкер. — Я беспокоюсь не за нас, потому что я вполне полагаюсь на тебя. Но это может навредить тебе самой.
«Это не имеет никакого значения, — подумала Карине. — Если бы вы знали, как мало я дорожу своей жизнью, вы бы просто не стали иметь со мной дела. Мне совершенно безразлично, буду ли я жить или умру. Мне пятнадцать лет, и я уже начала испытывать тоску по близости с парнем. Но если я знаю, что не смогу принять его ласки и подарить ему свои, чего же мне тогда ждать? Каким-то иным способом невозможно привязать к себе никого».
— Когда это нужно сделать? — спросила она.
— В тот день, когда твой брат поедет на грузовике в Трёгстад. Ты поедешь с ним.
Карине только кивнула. Сердце ее билось от волнения. Жизнь стала обретать новый смысл. Было так чудесно самостоятельно думать, совершать самостоятельные поступки. И, хотя она и не желала этого, мысли ее начинали кружиться в неприятном для нее направлении.
Наконец, наступил этот день. Это была уже третья поездка Ионатана. До этого все происходило без помех, но теперь контроль на дорогах стал строже, так как саботаж против немцев в окрестностях Осло проявлялся все чаще. Поэтому они выехали ранним утром, не желая возвращаться в сумерки, когда их могли остановить патрули.
Ионатан заранее предупредил Карине о внешности Руне, наученный печальным опытом его встречи с Мари. Она была готова к тому, что встретит странного на вид человека, но ее реакция оказалась совершенно неожиданной. Она почувствовала такую жалость к нему, что слезы навернулись на глаза. Она опустила их, чтобы не отворачиваться и не обидеть его.
Каким странным был этот человек! В конце концов ей пришлось посмотреть ему в лицо. Встретив его взгляд, она неожиданно как будто ощутила отклик взаимопонимания. И в тот же миг она поняла, что они нравятся друг другу — как друзья, товарищи, заговорщики.
Она могла положиться на Руне. И он мог положиться на нее.
— Ну, как, подходит моя сестра? — настороженно спросил Ионатан.
— Да, — коротко ответил Руне. — Ты выбрал именно ту сестру, которая нужна.
Эти слова согрели Карине.
Южнее Осло их остановил дорожный патруль, и им пришлось выйти из машины, чтобы показать груз. Полицейские рылись в пищевых отходах, тыкали резиновыми дубинками в мешки, морщили нос. Все бумаги у Ионатана были в порядке. И им разрешили ехать дальше. На Карине они даже не взглянули. Она могла придавать своему лицу совершенно детское выражение, когда хотела. Руне же, напротив, вызывал у всех отвращение, и один из полицейских даже огрел его плетью по спине. А вообще-то к Руне старались не приближаться, слишком уж безобразен он был.
Ионатану иногда казалось, что в глазах Руне светится что-то опасное, что пугает даже смельчаков.
Во время езды Карине не переставала думать о Руне. Рано или поздно какой-нибудь нацист увидит в нем неполноценного и просто пристрелит его. Ей кто-то шепотом говорил, что немцы избавляются от уродов. Нападали на слабоумных и калек. Она содрогнулась при мысли об этом. Руне почти всю дорогу молчал. Сидя в своем углу в кабине, он слушал оживленную болтовню Ионатана.
Наконец, они прибыли в Аксим. Она отправилась по адресу, а они стали ждать ее в переулке. Сначала она просто бродила среди вилл на окраине Аксима. Ее охватила паника, ей не хотелось никого спрашивать, но в конце концов пришлось. Ведь формально она выполняла совершенно невинное поручение.
Она была на грани отчаяния, отыскивая нужный дом. Что, если она придет слишком поздно и не сможет выполнить задание? И когда, наконец, она нашла тот самый дом, ей пришлось некоторое время постоять у ворот, чтобы отдышаться.
Ей открыл сам хозяин дома. Она тут же изложила ему цель своего прихода.
— Ах, да, — равнодушно произнес он. — Моя жена говорила о чем-то таком… Пожалуйста, сюда!
В прихожей она увидела большую фотографию Гитлера и чуть поменьше — Квислинга. В другой комнате она увидела украшенный двуглавым орлом роскошный письменный стол.
Хозяин шел по лестнице впереди нее. Он не считал нужным разговаривать с такой девчонкой, но у Карине сложилось впечатление, что он не слишком-то интересуется своей женой. Об этом свидетельствовало то равнодушие, которое прозвучало в его голосе, когда он сообщил своей жене:
— Вот та самая «дама», которая пришла показать тебе образцы косметики.
Казалось, он мысленно прибавлял при этом: «Зачем тебе эта косметика?»
Он стоял в дверях, когда Карине поклонилась хозяйке, у которой было усталое, но симпатичное лицо.
— Входи, мой дружок, — приветливо произнесла она. — Покажи мне, что ты принесла! Ты можешь разложить все это на моей тумбочке. Она подкатила свою коляску поближе к кровати.
Карине принялась не спеша выкладывать кремы и помады. Она старалась особенно не нагибаться, чтобы не помять конверт с фотографиями, лежащий в кармане ее брюк. Она знала, что ей нужно сказать, и напустила на себя глуповатый и наивный вид, разыгрывая не слишком сообразительную курьершу.
Хозяин дома по-прежнему стоял в дверях, словно у него была привычка наблюдать за своей женой.
Карине уже начинала нервничать, товар кончался.
Хозяйка подолгу рассматривала каждую вещь.
— О, мне очень нравится эта губная помада! Жаль только, что это не мой цвет!
Карине ответила на это своим новым, самодовольным голосом:
— К таким светлым волосам, как у вас, как раз подойдет этот розовый цвет. А еще лучше — вот этот, лиловый. Оранжевый совершенно не подходит.
Карине украдкой посмотрела в лицо несчастной женщины. Да, она видела по ее глазам, что она несчастна.
Мужчина презрительно фыркнул, считая Карине бесхитростной простушкой. И это было ей на руку.
Время шло. Хозяин стоял в дверях.
Тут, к большому облегчению обеих женщин, в дверь кто-то позвонил.
— Пойду открою, — сказал он и спустился по лестнице.
Они услышали его шаги внизу. Карине быстро вынула конверт и засунула его в ящик тумбочки, потом так же быстро повернула в замке ключ и отдала его хозяйке, которая молча положила его в корзинку для рукоделия.
Они услышали приглушенные голоса в прихожей.
— Не возьмете ли этот крем? — спросила Карине своим ясным девичьим голоском.
— Да, пожалуй, возьму для начала. И тут же тихо добавила:
— Я не смогу позвонить по телефону Стейну. Ты должна приехать сюда через несколько дней и забрать письмо.
Карине кивнула.
После этого хозяйка произнесла громко и отчетливо:
— Значит, ты принесешь мне через несколько дней заказанные товары, не так ли?
— Да, — ответила Карине. — Но именно такую мазь будет трудно найти, так что Вам, возможно, придется подождать.
— Ничего, подожду. Спасибо тебе. Ты сама найдешь дорогу?
Когда Карине спускалась по лестнице, двое, стоявшие внизу, виновато отпрянули друг от друга. К хозяину пришла молодая, хорошо одетая дама.
И хозяин дома торопливо спросил:
— Значит, вы разберетесь сами с этими бумагами, фрекен Андерсен?
— Конечно, — ответила молодая дама.
Сделав книксен, Карине вышла из дома, крепко зажав в руке коробку с косметикой. Поскорее бы добраться до грузовика!
Тем временем парни ждали ее, сидя в кабине грузовика.
— Ну? — сказал Ионатан. — Ты думаешь, Карине справится?
— Думаю, что справится, — ответил Руне.
— Должен признаться, что я за нее боюсь. Что если ее схватят?
— Она вывернется.
— Но ведь она такая… такая…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Она такая одинокая.
— Вот именно. Откуда ты знаешь об этом?
— Это очень заметно.
— Да, в самом деле. Криста и Абель хотели купить ей собаку, но мама не может находиться в одном помещении с собакой, у нее начинается аллергия.
— Разве девушка живет не дома?
— Нет, пока нет, но рано или поздно она вернется домой.
Некоторое время Руне сидел молча, потом сказал:
— Думаю, твоей матери нужно забыть об аллергии.
— Тебе тоже кажется, что Карине нужна собака?
— Это единственное, что может помочь ей.
«Помочь ей?» Это звучало устрашающе. Тем не менее, Ионатан чувствовал, что это абсолютно верное выражение.
— Нет, наверное, она ушла слишком далеко, — процедил он сквозь зубы. — Не поехать ли нам за ней?
— Не нужно. Мы должны ждать здесь.
— Тогда я сам пойду.
— Сиди спокойно! Оснований для паники нет. Пока.
Вздохнув, Ионатан подчинился. По крайней мере, внешне. В глубине души он сожалел о том, что втянул свою младшую сестру в эту историю. Она была еще такой юной…
И тут она появилась.
— Слава Богу, — с облегчением произнес Ионатан. — Садись поскорее в машину! Все прошло хорошо?
Грузовик с трудом тронулся с места. Генераторный газ был плохим топливом.
— Да, все прошло прекрасно, — едва переведя дух от быстрой ходьбы, ответила Карине. — Хозяин дома оказался подозрительным, но он водит шашни со своей секретаршей, так что, если он поднимет шум, я отвечу ему тем же. Я пригрожу ему, что выболтаю все его жене.
— Ни в коем случае не делай этого! — испуганно воскликнул Ионатан. — Неужели ты не понимаешь, кто такие эти нацисты? Если ты станешь ему поперек дороги, он раздавит тебя. И тогда ты не доживешь до старости, можешь быть уверена!
— Пожалуй, — согласилась Карине. — Судя по его виду, он способен на все.
Она сказала, что должна вернуться туда, чтобы получить ответ и заодно забрать фотографии.
— Это было глупо с твоей стороны, — сказал Ионатан. — В следующий раз мы поедем совсем в другое место, и ты не сможешь попасть в этот дом раньше, чем через три недели.
— Но разве не требуется спешно установить личности тех, кто на фотографиях?
— Особой спешки нет, — ответил Руне. — Это касается только Стейна и той дамы.
— Значит, я не поеду с вами в следующий раз? — спросила Карине.
— Нет, ты этого можешь избежать, — ответил ее брат. Избежать? Она была разочарована.
— Я с удовольствием помогу вам, чем смогу, — тихо сказала она.
— Прекрасно. В случае необходимости группа известит тебя. А теперь, Карине, теперь ты должна постараться забыть то, что тебе предстоит увидеть. Следующее задание будет нашим. Ты не будешь иметь к этому отношение.
Приехав в усадьбу Белльстад, они стали грузить продукты. На этот раз, помимо всего прочего, им дали свежие овощи.
Затем они, как обычно, поехали по лесной дороге и забрали на условленном месте какие-то странные свертки, которые потом как следует замаскировали салатом, редисом, сыром и маслом.
Карине не сказала ни слова. Но она заметила, что незнакомые мужчины с любопытством посмотрели на нее и что-то спросили у Руне. Он ответил им, и они, успокоившись, кивнули.
Ее приняли здесь. Это было очень приятное чувство.
На обратном пути они ехали через чащу леса. Сидя в середине, Карине повернулась к окну. Ей показалось, что среди деревьев что-то мелькнуло.
Но это ей только показалось. Ее взгляд встретился со взглядом Руне. В полутьме она увидела, что его глубоко посаженные глаза сверкнули под косматыми, растрепанными волосами, падающими на лоб. Но это была всего лишь иллюзия. Он дружески улыбнулся ей, и она робко улыбнулась ему в ответ. После этого она снова устремила взгляд на дорогу.
Домой они вернулись без помех; возможно, вид молоденькой девушки в кабине вызывал у всех расположение. К тому же было еще совсем светло, так что к ним никто не мог придраться.
Карине не без сожаления рассталась со своими спутниками, ее первое задание было выполнено.
Через неделю Ионатан и Руне снова отправились в поездку, которая оказалась куда более рискованной, чем предыдущие. Им предстояло доехать до самой границы и там посадить трех человек, которым нужно было в Осло. Стейн снабдил их фальшивыми документами пограничных жителей, позволяющими приближаться к границе.
Все трое спрятались в кузове под брезентом и всяким хламом. Люди эти не сказали ни слова, потому что все и так знали, куда им нужно. Свернувшись под брезентом, они лежали неподвижно. Но Ионатан услышал, как кто-то из них что-то сказал другому — это был не норвежский и не немецкий язык.
Он попытался больше не обращать на них внимание.
Когда они подъехали к Нордстранду, Руне судорожно вздохнул и торопливо сказал:
— Я кое-что вижу. Там, у поворота, стоят два автомобиля. А вокруг ходят люди.
— Контроль?
— Возможно. Нам лучше остановиться.
Они вышли из машины и подошли к краю кузова.
— Будет лучше, если вы вылезете отсюда, — сказал Ионатан тем трем, что лежали под брезентом, высунув головы. — Впереди контроль.
Они непонимающе уставились на него. Он попробовал сказать это по-английски. Тогда они кивнули, взяли свои вещи и спрыгнули вниз. Ионатан объяснил им, где они находятся и как им добраться до места. Поблагодарив за помощь, они скрылись в лесу.
Грузовик поехал дальше.
— Мы оказали им медвежью услугу, если у тех, кто впереди, просто прокол камеры, — усмехнулся Ионатан.
Но у тех, кто стоял на дороге, прокола не оказалось. Это был контроль. Одетый в униформу человек преградил им путь и остановил их властным движением руки.
Ионатан объяснил, что они едут в больницу, и показал свои документы. Но этого оказалось недостаточно, им хотелось осмотреть машину. Стоя сзади, Ионатан увидел, как Руне быстрым движением руки выбросил что-то из кузова. Он проделал это так быстро, что немцы, осматривавшие в это время груз, ничего не заметили.
— Что это такое? — спросил один из них, указывая на лежащий в кузове хлам.
— Старое оборудование, которое мы везем из больницы Лёренског в Уллевол. Что дают, то и берем. Это скамейка для…
— Ясно, — оборвал его немец, закрывая рухлядь брезентом.
Руне продолжал стоять на месте.
— Проезжай! — скомандовали немцы.
И только после того, как они повернулись к нему спиной, он быстро нагнулся и поднял то, на что наступил ногой, а потом положил это в карман. Они сели в кабину и поехали дальше.
— Что это было? — глядя на дорогу, спросил Иона-тан.
Руне показал. У Ионатана перехватило дыханье.
— Английские сигареты? Господи, с ума можно сойти!
— Почти полная пачка, — сказал Руне. — Ты куришь?
— Нет.
— Я тоже не курю.
— Но многие в группе курят, — усмехнулся Иона-тан. — Мы можем продать им это. Мы станем в тобой спекулянтами, Руне!
— Богачами, — усмехнулся в ответ его друг.
Пятая по счету поездка стала последней и явилась настоящей катастрофой для Ионатана, Руне и Карине.
Карине долго пришлось ждать «вызова». Прошло почти три недели, прежде чем ее уведомили о том, что ей снова предстоит поездка в Аским.
И как на зло, она была в тот день у Кристы, где хранился весь ее гардероб.
Все сидели за кухонным столом и обедали — Криста, Абель, шестеро сыновей и Карине — когда к дому подъехал грузовик.
— Кто бы это мог быть? — удивился Абель. Ведь мало кто получал права на вождение машины, да и водить машину умели единицы.
— О, это Ионатан, — взволнованно произнесла Карине. — Он приехал за мной.
— На автомобиле? Это просто ужасно! — сказала Криста.
— Да. Должно быть, в больнице случилось что-то. Мне нужно ехать.
Все встали из-за стола и вышли. Навстречу им уже шел Ионатан.
— Что-нибудь случилось в больнице? — крикнула ему Карине.
Сразу поняв ее намек, он ответил:
— Да. Это просто катастрофа, — соврал он.
— Как жаль, что ты так скоро уезжаешь, — сказала Криста. — Теперь, когда уехала Мари, мне так трудно справляться самой. Как хорошо было, когда девочки жили здесь. Тебе не кажется, Ионатан, что Карине в последнее время похорошела?
— Да, вид у нее более радостный, чем обычно, — ответил он, игриво посмотрев на сестру. Йоаким искал ее взгляда, но она быстро отвернулась.
— Я понимаю, — кивнула Криста. — Приятно чувствовать ответственность за что-то, нет так ли, Карине?
— Да.
И только она собралась последовать за Ионатаном, как почувствовала в своей руке чью-то маленькую ладонь. Рядом с ней стоял восьмилетний Натаниель и смотрел на нее снизу вверх.
— Тебе нельзя ехать, Карине, — тихо произнес он.
— Но я должна! В больнице ждут меня.
— Я думаю теперь не о больнице. Она бессмысленно уставилась на него.
— Тебе нельзя ехать, — снова повторил он. — Ни тебе, ни Ионатану!
— Почему же нельзя? — настороженно спросила она, уважая мнение Натаниеля.
И он ответил ей старомодным словом:
— Несчастье!
— Несчастье? — испуганно повторила она. — Но мне нужно ехать, Натаниель. Я не могу отлынивать. Ионатан тоже.
Он задумчиво кивнул. Потом внимательно посмотрел на грузовик.
— Мне показалось, что вас трое…
— Да, еще один сидит в кабине. Он такой нелюдимый.
— Жаль! Мне бы хотелось увидеть его.
— Зачем?
Натаниель медлил с ответом. В его красивых глазах было удивление.
— Мне хотелось бы кое о чем спросить его.
— Ты идешь, Карине? — нетерпеливо крикнул Ионатан, уже сидевший в кабине.
— Я сейчас!
Наклонившись к Натаниелю, она сказала:
— Обещаю, что мы будем осторожны.
Помахав на прощанье всей семье, она села в кабину уже заведенного грузовика.
— Натаниель предупредил нас о несчастье, — торопливо сообщила она. — И он хочет тебя о чем-то спросить, Руне.
— Руне? — удивился Ионатан.
Лицо их странного приятеля было непроницаемым.
— У нас нет времени. Поехали!
Карине удивленно взглянула на него. Это было на него не похоже. Но он упрямо смотрел в окно, не желая поворачиваться к ней.
Она заговорила о другом:
— Ионатан, ты не спрашивал папу и маму, могу ли я завести собаку?
— Спрашивал. Несколько дней назад.
— Они согласны? Значит, как только я закончу работу в больнице, мы с Абелем пойдем и выберем щенка! О, как я рада!
— Я тоже, улыбнулся Ионатан. — Тебе нужен щенок, а ты нужна щенку!
Они проехали через Осло по направлению к Моссевейен. Конец лета был теплым, но свежей зелени на деревьях уже не было; листва была сплошь покрыта придорожной пылью. «О, норвежское лето, почему ты кончаешься до того, как человек начинает ощущать твое присутствие?» — подумала Карине.
Она чувствовала радость и волнение, жизнь казалась ей просто великолепной. У нее будет собака, но сначала ее ждет увлекательное приключение. Выполнять вместе с Ионатаном и Руне задание — в этом был великий смысл, это отгоняло прочь унылые мысли об одиноком будущем.
— О Господи, я совсем забыла взять косметику для фру! — испуганно воскликнула она.
— Успокойся, — сердито произнес Ионатан. — Все лежит в корзинке за сиденьем. На этот раз мы выполним сначала наше задание, а твое — на обратном пути.
— Я не против, — сказала Карине. — То, что предстоит сделать мне, не представляет для меня никакого труда.
— Да, но будь осторожна с ее мужем, — предупредил ее брат.
— Конечно, дружок, вы можете на меня положиться. На все сто процентов!
— Хотелось бы надеяться, — сквозь зубы процедил Ионатан.
В лесу, неподалеку от усадьбы Белльстад никого не было. Руне и Ионатан принесли из ельника какой-то тяжелый ящик, который трудно оказалось замаскировать. Продуктов на этот раз было мало, потому что в усадьбу недавно нагрянули немцы и забрали все самое лучшее.
Примерно через час они остановились неподалеку от Аскима, в том же самом месте, что и в прошлый раз, и Карине, взяв две небольшие корзиночки, отправилась к дому, где жила знатная дама.
— Мне всегда становится страшно, когда я вижу ее, маленькую и беззащитную, идущую в одиночестве по дороге, — сказал Ионатан. — Меня мучают угрызения совести.
— Это полезно для нее, — хрипло ответил Руне. — Но сегодня она нервничает.
— Я знаю, — кивнул Ионатан. — И все из-за слов, сказанных мальчиком.
— Да.
— Натаниель удивительный мальчик. Почему он хотел встретиться с тобой? Ведь он никогда даже не видел тебя!
Руне пожал плечами.
— Я не знаю, — ответил он.
Замолчав, они стали ждать. На шоссе почти не было машин, в эти смутные времена машины редко выезжали из гаражей. Все более или менее пригодные автомобили забрали немцы.
— Кажется, будет дождь? — спросил Ионатан, посмотрев на небо. — Стало темно среди дня.
— Не мешало бы, — ответил Руне. — Теперь такая сушь.
Никто из них не высказывал своей озабоченности по поводу Карине или лежащего в кузове груза.
— Вот все, что я принесла, — громко произнесла Карине, обращаясь к хозяйке большого дома.
— Спасибо, тебе, милочка, — ответила та. — Возьми деньги, я дважды пересчитала их, все должно быть правильно.
Снизу доносились звуки пирушки: смех, возбужденные возгласы, звон посуды. И над всем этим доминировал чей-то рокочущий голос. Отмечали очередную победу немцев, поэтому хозяйки дома не было с ними. Ее муж предусмотрительно поместил ее на втором этаже, так что она не могла спуститься вниз без его помощи, и это его очень устраивало. Она пояснила Карине, что ей вовсе не хотелось участвовать в подобных празднествах, но разок побыть в обществе она была не прочь. Девушка не знала, что на это ответить, ведь она не могла предложить ей свою помощь и тем самым привлечь к себе внимание. Ей следовало вести себя предельно осторожно, выполняя задание. Когда Карине входила во двор, она была просто ошеломлена видом множества стоящих там машин — элегантных автомобилей, номера которых свидетельствовали о том, что они принадлежат «господам». Но он подумала, что вряд ли кто-то будет подозревать человека, добровольно идущего в пасть льва, и позвонила у входа, немея от страха.
В прихожей она увидела несколько норвежских и немецких офицеров, которые удивленно спросили у нее, кто она такая. Все они были уже настолько пьяны, что едва ли услышали ее ответ.
За исключением одного. Он был одет в норвежскую униформу и не спускал с нее глаз, пока она поднималась по лестнице. Сама же она почти не обратила на него внимания, почувствовав лишь легкую неприязнь при виде обращенного к ней взгляда и расслабленного от алкоголя лица. Отвернувшись, она забыла о нем.
Хозяин дома один раз зашел в комнату, когда она болтала с хозяйкой о косметике. Карине заметила, что хозяйка очень ограничена в своих движениях — и не только в физическом смысле. И Карине было искренне жаль эту утонченную даму, фактически заключенную в двойную тюрьму: инвалид, находящийся под надзором властолюбца, сторонница сопротивления — в нацистском доме. К тому же ее муж, этот нацист, изменял ей.
Когда он ушел вниз, женщина тихо сказала:
— В тумбочке.
Взяв ключ, Карине принялась спешно открывать ящик, смертельно боясь, что он вернется.
— Среди бумаг. Коричневый конверт. Найдя конверт, она сунула его в карман платья под плащом, торопливо произнеся при этом:
— Да благословит вас Бог!
Женщина в инвалидной коляске благодарно и печально улыбнулась и помахала ей рукой. Торопливо спускаясь по лестнице, Карине чувствовала такой страх, будто у нее лежал не конверт, а динамит.
Но никто не остановил ее. Она увидела только двух служанок, которые прошли через прихожую в столовую, неся блюда с такой снедью, о которой остальные могли только мечтать. Было ясно, что все теперь садились за стол.
Карине быстро выскочила за дверь.
Чтобы поскорее добраться до того места, где стоял грузовик, она пошла коротким путем через сад, по территории соседней виллы, мимо прачечной, и свернула на лесную тропинку, и там — где никто не мог увидеть ее — дорогу ей преградил норвежский фронтовик.
Она так и не узнала, что он там делал. Вряд ли он поджидал ее здесь, скорее всего он просто перебрал и теперь пытался опорожнить желудок. В его глазах был пьяный блеск. Достать спиртное было в то время трудно (если только люди не гнали самогон у себя во дворе), но его немецкие друзья, с присущим им благородством, предложили ему доброкачественный продукт, так что трудно было отказаться.
Люди по-разному реагируют на алкоголь. Что же касается этого человека, то его лучшие качества явно не проявлялись при опьянении.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |