Пятнадцать лет совместной жизни они пытались зачать дитя, проверялись, даже лечились и не зачали. А тут вдруг получилась дочка — в проезжего молодца, и Савватеев, давно готовый к отцовству, не испытав кровного родства, не ощутил любви к девочке. И несмотря на все старания жены, никогда её не ощутит, потому что никогда не смирится с позором обманутого мужа…
Он встряхнулся и затоптал воображение, как окурок: нет! Все сомнения и подозрения от усталости, бессонницы и собственного бессилия! Светлана не смогла бы изменить, ведь они уже привыкли, что нет и не будет детей, и это уже не отражалось на их отношениях. Зачем ей рисковать и разрушать устоявшуюся жизнь? Только для того, чтобы с великими муками выносить и родить дитя в тридцать шесть лет?..
От этих мыслей его оторвал вызов Финала, прозвучавший будто из другого мира. Старший разведчик говорил шёпотом:
— Я во втором квадрате. Вижу мальчишку… Ходит в пятидесяти метрах от базы…
— Какого мальчишку? — бестолково спросил Савватеев.
— Худенький, лет тринадцати… Грибы ест.
— Как ест? Сырыми, что ли?
— Может, не грибы… Но что-то собирает и ест… И вроде плачет, всхлипывает…
— А что он плачет?
— Не знаю… Если только потерялся, заблудился…
— Ну подойди осторожно, выясни, что случилось. Только не пугай.
— Понял…
Прошло минут пять, и все это время Савватеев пытался вспомнить, на чем же остановился в своих размышлениях, оправдывающих жену. Не вспомнил, потому что, находясь в здравом уме, оправдать её было нельзя. Если только унять самолюбие, терпеливо снести позор и воспитывать чужого ребёнка.
— Я к тебе не вернусь, — мстительно проговорил он, испытывая облегчение.
Это хорошо, что он поехал в срочную командировку, вырвавшую его из привычного житейского потока: сразу наступило отрезвление и на расстоянии увиделось все, что уже начинало казаться незначительным.
Финал теперь говорил громко и торопливо:
— Он убежал!.. Я подошёл тихо, фонариком посветил, а он как рванёт! Догнать не мог! Темно… И это вроде не пацан, не подросток.
— А кто ещё?
— Похож на заморённого негра… Лицо чёрное и руки… Натуральный. И босой…
— Откуда здесь негры, сам подумай?
— Кто знает?.. Студент какой-нибудь отстал, заплутал, оголодал. Сморщенный весь…
— Ладно фанатазировать. Появится снова — отслеживай и не подходи, я сам.
— Понял…
Ночь была довольно тёплая для середины осени, однако вместе с решительными мыслями и облегчением Савватеев почувствовал озноб, брезентовая куртка, подобранная на складе, и толстый свитер не грели и, казалось, напротив, втягивают в себя холод. Стоило чуть расслабиться, как начинали стучать зубы, а шёл всего лишь третий час ночи! Савватеев подумал, что знобит от реки, переместился в лес и услышал громкий шёпот:
— Товарищ полковник!.. Сюда подойдите.
Командир диверсионно-разведывательной группы Варан сидел на сосне в полутора метрах над землёй, в руках у него мерцал зелёный огонёк прибора ночного видения.
— Что?
— На территории базы что-то копают. Савватеев молча взял прибор — человек копал что-то у стены круглого каменного строения.
— Они зашевелились! — громко шептал Варан. — На всякий случай решили перепрятать останки.
Это было бы хорошо, но слишком уж просто, на уровне счастливой случайности, в которую Савватеев давно уже не верил, и если достигал успеха, то обычно через муки и страдания.
— Подойди к забору и постучи, — приказал он Варану.
Варан удалился, и скоро послышался злобный лай собак возле изгороди. Мужик с лопатой лишь на минуту замер и снова принялся копать, как ни в чем не бывало.
— Наблюдай, — безразлично сказал Савватеев.
Углубившись в лес, он побегал, попрыгал, размялся, но так и не согревшись, скорым шагом отправился к машинам, взять у водителей что-нибудь тёплое. И тут заметил, как из леса на дорогу скользнула какая-то плоская в темноте фигура человека и послышался тоскливый, монотонный плач. Это хлипкое, призрачное существо спотыкаясь побрело по колее — в ту же сторону, где были спрятаны машины, кажется, ничего не замечая вокруг. Приблизиться к нему вплотную не составляло труда, но Савватеев двигался на расстоянии, помня о необычной прыти этого «подростка».
А тот внезапно растворился в темноте, будто привидение, и остался лишь его по-детски горький всхлипывающий голос, исходящий неизвестно откуда, но всего-то в трех-четырех шагах от Савватеева. Несмотря на ночь, он отчётливо различал деревья вокруг, дорожные колеи и даже белесый мох на обочинах, но человек пропал!
— Эй? — окликнул Савватеев и достал фонарик. — Ты где?
Плач оборвался.
— Чего надо? — послышался скрипучий, неприятный голос. — Наехали тут, шастают по лесу… Не подходи ко мне!
— Я на месте стою, не бойся…
— Вот и стой! Или вообще иди отсюда, ты мне не нужен.
Савватеев включил фонарик: на дороге сидела живая мумия, одетая в рваное, засаленное тряпьё, голый череп обтягивала чёрная, морщинистая кожа, а лицо иссохло настолько, что рот не закрывался и обнажённые крупные белые зубы мерцали в темноте, как у обезьяны.
— Ты кто? — спросил Савватеев, испытывая отвращение.
— Охотник.
— На кого же ты охотишься ночью?
— Выслеживаю зверя. А вы ходите за мной и мешаете! Убери фонарик!
Его скрипучая речь отдавала явным безумством.
— А что же ты плачешь? — Савватеев отвёл луч фонаря в сторону.
— Зверя приманиваю.
— Плачем?
— Ну… Услышит зверь, придёт, чтоб съесть…
— Какой зверь?
— Людоед!
— Здесь что, людоеды водятся? — осторожно спросил Савватеев и сделал вперёд два шага.
— Где их нет?.. Жизни не стало.
В этот миг Савватеев ощутил запах гниения и машинально отшатнулся: перед ним говорил и двигался полуистлевший труп. Обычно в таком состоянии оказывается эксгумированное тело, примерно год пролежавшее в земле…
Мысль была сумасшедшей и фантастичной, но в тот миг все выглядело вполне реально, потому что он вспомнил телохранителя, страдающего манией величия и ныне пребывающего в Кащенко.
— Каймак? — спросил Савватеев. — Михаил Идрисович?
Охотник подскочил, вытянул вперёд костлявую руку:
— Ну-ка, дыхни на меня?! Ты что сегодня жрал? Очень уж знакомый запах!
Савватееву стало жарко и душно, в ушах зазвенело, и он не услышал писка радиостанции, а искажённый помехами голос медика-эксперта звучал как продолжение скрипучей речи этой мумии.
— Полтора километра на юго-восток… Старая дорога… Положительный результат по прибору в первом и втором диапазонах…
Смысла Савватеев не уловил, поэтому подтянул воротник куртки с микрофоном и чуть не закричал:
— Что там у вас? Что?..
— Объект поиска. Обнаружил в девятом квадрате… Прибор даёт положительный результат.
— Не понял! Что обнаружил?
— Захоронение. Примерно годичной давности… Прибор отбивает по двум диапазонам…
— Добро, оставайтесь на месте! И включите радиомаяк!
— Он включён…
Савватеев осветил дорогу, но там, где только что стояло полугнилое существо, никого уже не было.
— Эй, ты где? — Савватеев прислушался. — Эй, охотник?
Тишина была такая, что в ушах от волнения зашуршала кровь. Он посветил вдоль дороги, пробежал вперёд — никого! И полное ощущение, что никого и не было….
Он переключил диапазон, приказал водителям, дежурившим в машинах, перекрыть дорогу и стал вызывать Тарантула. В это время в наушнике щёлкнуло так, что голова мотнулась, будто от выстрела, а из нагрудного кармана, где была рация, повалил дым и завоняло жжёной электроникой…
Первые потери, когда приплясывающий старик вырубил опера и офицера-диверсанта, Савватеев встретил с долей злорадства — другим наука, чтоб не расслаблялись на внешне скучноватой операции. Но когда в мгновение ока вышла из строя вся электроника, в том числе сотовые телефоны, видеокамера, компьютеры, и полностью разрядились аккумуляторы на автомобилях, в первый момент он ощутил нечто похожее на панику. Ко всему прочему не успели отправить в больницу офицера, который был в коме и, похоже, отдавал концы.
И так не подготовленная операция, в один миг лишённая технического обеспечения, оказалась на грани провала. Мало того, что группа осталась без внутренней связи и связи с внешним миром, но и полностью утратила мобильность, поскольку ни одна машина не заводилась, даже микроавтобус, дизель которого пытались запустить с толкача.
Охваченный непривычным суетливым чувством, Савватеев послал Финала в райцентр вызвать «скорую», доложить по телефону о происшедшем в Москву и потребовать подмогу. Но когда немного успокоился и собрался с мыслями, пожалел, ибо теперь оставался всего один оперативник Тарантул: у Коперника оказалось сильнейшее сотрясение мозга, хотя, заглаживая вину, он порывался встать и вылезти из машины. Что случилось с электроникой — от сухой грозы или от иных природных электрических разрядов вылетела хорошо защищённая и совсем не китайская электроника, разбираться было некогда, а чьего-то злого умысла Савватеев не допускал, ибо никакими подручными средствами вывести её из строя было невозможно по определению.
Разве только взорвать над районом операции какую-нибудь хитрую электронную бомбу…
В это время и появился криминалист, как показалось вначале, пьяный в стельку. Он шёл по дороге, сильно качаясь, и хватался за деревья, мыча что-то при этом. Быть такого не могло, и поэтому Савватеев побежал навстречу, мысленно заклиная — уж лучше пусть будет нетрезвым, чем раненым…
У криминалиста оказалась сильная контузия и полушоковое состояние. И по тому, что прибор трупоискателя у него выгорел дотла — на животе висела только оплавленная коробка, а от штанги осталась рукоятка, намертво зажатая в ладони, — можно было определить, что криминалист наверняка попал под высокое напряжение.
И каким-то чудом остался жив!
Савватеев усадил его на землю, достал свой шприц-тюбик с противошоковым средством и сделал укол.
— Кладбище, — едва ворочая языком, прошепелявил криминалист.
— Что — кладбище? Что? — в окровавленное ухо закричал Савватеев.
— Камень… Камень…
— Что — камень?!
— Молния… Шаровая молния!
Савватеев открутил пробку на фляжке с коньяком, приложил к губам эксперта. Тот сделал несколько жадных глотков, и это помогло больше, чем укол. По крайней мере, взгляд его стал осмысленным и из расслабившейся руки выпали остатки штанги.
— Затылок болит, — заикаясь, пожаловался он. — И уши… Ничего не слышу.
— Сейчас уведу в машину! — крикнул Савватеев.
— Нет… Я покажу… — он кое-как встал. — Приборы не работают…
— Сгорели приборы! Все!
— Это я виноват…
— Почему? Что случилось на кладбище?
— Камень… Взорвался! Я покажу. Заброшенное кладбище оказалось далеко в стороне от дороги и в километре от базы. На карте оно не было обозначено, и поэтому никто и знать не мог о существовании официального места захоронения. Пока шли, криминалист немного оправился и все тряс головой да прочищал уши. Сдерживая руками лицевые судороги — изредка перекашивало рот и сводило челюсть, он кое-как рассказал, что выбрел сюда случайно и стал обследовать кладбище. Свежих могил не было, последние захоронения примерно десятилетней давности, когда ещё на месте базы стояла жилая деревня. Однако криминалиста привлекло странное надгробие в виде обыкновенного морёного валуна без надписей и каких-либо знаков. Он включил трупоискатель, поднёс его к могильному холмику, чтобы отбить возраст захоронения — прибор фиксировал фосфорное излучение, и тут же камень засветился. И этот свет, словно расплавленный металл, скатался в малиновый шар, после чего раздался сильный треск и блеснула вспышка. Остального эксперт не помнил, поскольку на некоторое время потерял сознание и очнулся в двадцати шагах от могилы, отброшенный взрывной волной.
— Вот этот камень, — боязливо указал он на вросший в землю огромный валун. — Не подходите близко…
Казалось, что в воздухе ещё пахнет озоном, однако никаких следов взрыва, по крайней мере визуальных, не было.
Ни одна травинка не обгорела, ни один крест не упал, хотя, подгнившие, они едва стояли…
— Взрывной волны не было, — определил Савватеев.
— К-как н-не было? — сильнее стал заикаться криминалист.
— Смотрите сами.
Тот походил вокруг, нашёл место, где лежал без сознания, и только развёл руками:
— Н-но меня… отнесло! В-вот сюда! Я помню, как летел!
— Если бы вас отбросило на двадцать шагов, были бы переломы или ушибы. А ещё бы вы посшибали кресты… А нет ни одной царапины.
— К-как я здесь очутился?
— Не знаю…
— Значит, у м-меня есть ангел-хранитель. Отвёл…
— Да, иначе не объяснить.
Савватеев поднял штакетину от рухнувшей изгороди и осторожно дотянулся до надгробия — ничего. Приблизившись, потрогал рукой — холодный и чуть влажный от утренней росы камень…
— Я вас не обманываю! — уже без заикания клятвенно сказал бывалый криминалист. — Шар был!
— Верю…
— Это напоминает заряд статического электричества. Только очень мощный…
— Возможно…
— Нужно изучить этот вопрос! Явление уникальное… И в самом деле, ударной волны тут не было. Тогда что?
— Изучим, — пообещал Савватеев. — А сейчас идём к машинам. Приедет «скорая», пусть вас ещё раз осмотрит врач. Там решим, что с вами делать.
— Я останусь! — капризно заявил тот и ещё вялой походкой поплёлся следом за Савватеевым. — Не отправляйте меня. Чувствую себя лучше… Это контузия… Все очень интересно! За мою практику не бывало… Взрыв есть — ударной волны нет! А потом, что находится там, в могиле?
— Скорее всего, чьи-нибудь кости…
В седьмом часу уже рассвело, грибники могли расползтись по лесу, и медлить было нельзя: особенно при таком неожиданном раскладе требовался хоть какой-нибудь результат!
Как в глубокую старину, Савватеев послал вестовых к Варану и Тарантулу с приказом захватить базу вместе со всем населением, а сам в сопровождении бойцов с лопатами и куском брезента ритмичной марш-бросковой рысью отправился в девятый квадрат по старой дороге, откуда получил сигнал о найденном захоронении.
Стареющий медик-эксперт, за долгую службу так и не усвоивший примитивных правил конспирации, к тому же измученный долгими ночными поисками и разочарованный отказавшей связью, сидел на обочине, предусмотрительно подложив елового лапника, и спал в обнимку со штангой трупоискателя. Он сильно озяб, съёжился и все равно не проснулся, даже когда Савватеев остановился напротив. Пришлось встряхнуть его за плечо:
— С вами все в порядке? Вы живы?
— Разумеется… Почему вы спросили?
— Вашего коллегу контузило на кладбище…
— На кладбище? Как?..
— Не знаю, показывайте! Что тут у вас? Эксперт с кряхтеньем встал на ноги, осмотрелся:
— Олег Иванович… А у меня вся аппаратура сдохла.
— Знаю. Где захоронение?
Тот натянул на уши берет и, съёженный, полусонный, тупо побрёл в сторону от дороги. В десятке метров за густым еловым подсадком остановился, слепо огляделся и ткнул штангой в землю:
— Здесь, товарищ полковник…
На мшистом пятачке между деревьев лежало пять крупных валунов, под которыми просматривался продолговатый, приподнятый прямоугольник ещё относительно свежей, едва подёрнутой зеленью земли и явные следы её отвала слева и справа. Растаявший снег и Дожди размыли очертания могилы и рыжий суглинок, усадили камни, а прошлогодняя чёрная листва присыпала раскоп, однако то, что ещё было заметно, впрямую указывало на захоронение.
— Опять какие-то камни, — вслух удивился Савватеев. — Током не бьют?
— Током?..
— Ладно, не обращайте внимания.
— Надо вызывать прокуратуру, ФСБ, — поторопил эксперт. — И консула. Гражданин-то здесь лежит хитрый…
Савватеев присел у могилы:
— Вы уверены, что это именно тот хитрый гражданин?
— Повертье моему опыту, вызывайте.
— А я сомневаюсь. У нас нет никаких доказательств. Притащим сюда консула и мордой в грязь…
— Жаль, блок газоанализатора отказал, — пожаловался эксперт. — Я бы вам показал сейчас… Но я точно отбил! Уровень процесса разложения мягких тканей соответствует сроку. Это по второму диапазону… Да и так видно — могила…
— А почему на ней камни?
— Не знаю… Может, чтобы место отметить?
— Зачем? Для нас?
— Я тоже подумал… Пять одинаковых камней… Может, ритуальный знак, может, обычай. Например, в Архангельской области камни кладут на могилы колдунов, чтоб не вылазили…
— А у нас в Калужской области принято кол осиновый забивать, — заметил говорливый боец из группы Варана, — чтоб насквозь прошёл…
— Так почему могила не замаскирована?
— Это мне не известно, — обиделся медик. — Но я уверен, там лежит мумифицированное тело. Этот прибор не обманешь…
Савватеев вдруг вспомнил живой гниющий труп, встретившийся на просёлке, и передёрнулся от омерзения:
— А он точно там? Не убежал?
Эксперт хмыкнул, отозвавшись на шутку, но сказал серьёзно:
— По первому каналу ошибок не бывает.
— Опять же почему рядом с дорогой?
— Может, спешили… А может, рассчитывали, здесь не будут искать.
— Да они тут оборзели, — хмуро прервал его боец. — Тайга кругом, место глухое… Кто искатьто пойдёт? А с дороги ничего не видать.
Савватеев обогнул захоронение по большому кругу, вышел на зарастающую, непроезжую дорогу, глянул в обе стороны: и верно, если бы не современный прибор — произведение отечественной оборонки и опыт эксперта, сроду бы не найти…
Он вернулся к захоронению, встал, засунув руки в карманы:
— Вскроем могилу сами.
— Американцы поверят?
— Если там останки Каймака, поверят. Труп поднимать не будем.
— Тогда давайте и начнём, — засуетился эксперт. — Похоже, могила неглубокая, чуть больше метра…
— У вас есть обыкновенный фотоаппарат? Без наворотов?
— Нет, только цифровой… Был… Теперь не работает.
— А у криминалиста?
— Не знаю…
Инфантильный тон медика стал раздражать Савватеева.
— Как вы собираетесь документировать эксгумацию?.. Нужны хотя бы понятые! Вечно все через задницу!..
Эксперт пожал зябкими плечами, тронул камень на могиле и вдруг отскочил:
— Я вспомнил!.. Точно!..
— Что вспомнили?
— Был ток! То есть какое-то электрическое напряжение!
— Где?
— У меня над головой что-то засветилось. Это когда я попытался камень свалить. Вот этот!
— Что засветилось?
— Сполох такой, зеленоватый!.. Я ещё подумал, это от напряжения, шейный остеохондроз… Бывает, аж искры из глаз. Но именно в этот момент рация затрещала! А из блока газоанализатора дым пошёл… Потому что я тронул камень на этой могиле!
— Вы сами-то верите в то, что говорите? Эксперт отошёл в сторону, отвернулся:
— Извините, товарищ полковник!.. Я излагаю факты, и это не мистика!
— Вспомните ещё могилу Тамерлана! — Савватеев склонился, сбросил крайний валун с захоронения и огляделся:
— Где ваши сполохи?
— Я видел их ночью! — не сдавался эксперт. — А сейчас светло! Как же я сразу не сопоставил?.. Это от переутомления… Рация затрещала именно в тот момент!
— Значит, это вы спалили все приборы.
— Но как? Чем?
— Искрами из глаз…
— Нет, шея у меня давно болит…
— Ничего, у вас будет время отдохнуть и полечить шейный остеохондроз…
— Напрасно иронизируете, Олег Иванович, — пробурчал эксперт и походкой гуляющего пенсионера побрёл в глубь леса.
Бойцы с лопатами стояли у могилы и ждали.
— Охраняйте, — велел им Савватеев. — Ничего не трогать. Ни к чему не прикасаться!
Он вышел на травянистый, росный просёлок и прежней ритмичной рысью побежал на базу. Пожалуй, это была первая бессонная ночь за последние месяцы, когда не чувствовалась усталость, а скорее напротив, ощущался прилив сил и желание действовать. Через десять минут впереди замаячил забор и послышался лай собак. Боец, экипированный побоевому, стоял у ворот с автоматом наперевес.
— Как дела? — на ходу спросил Савватеев.
— Все нормально, товарищ полковник! — боец распахнул калитку. — Только связи нет…
Группа Варана блокировала периметр, все постройки на базе и теперь откровенно томилась от усталости, а Тарантул с экспертом-криминалистом хлопотали возле самовара в крытой беседке — кажется, намеревались разжечь.
— Порядок, товарищ полковник, — доложил Варан. — Тёпленьких взяли, сонных. Сопротивления не было, изъяли один карабин СКС с патронами. Только овчарка набросилась, пришлось ликвидировать… Лаек и гончаков переловили, заперли в вольере. Они ласковые…
— Где обитатели базы?
— Вон там сидят, — Тарантул указал на круглое каменное строение: — Запер на всякий случай.
Савватеев посмотрел на криминалиста:
— Вы почему здесь? Почему не уехали со «скорой»?
— Я здоров! — заверил тот. — И готов работать.
— Ладно… Плёночный фотоаппарат есть?
— Откуда?.. Нет, дома есть свой…
— Возьмите пару толковых бойцов, — распорядился Савватеев, — и начинайте обыск базы, если готовы работать. Интересует все — документы, бумаги, холодное и огнестрельное оружие, пулевые пробоины в стенах и мебели. Но более всего — следы крови, старые, новые — всякие. Отпечатки пальцев снимать все подряд.
— Сделаем, Олег Иванович! — лицо криминалиста ещё чуть подёргивалось, рот кривился.
Савватеев взял Тарантула за рукав:
— Пошли к задержанным, надзиратель…
Прежде чем открыть бывшую трансформаторную будку, Савватеев обошёл её вокруг и отыскал то место, где ночью копали: скорее всего, это был ещё один низкий, только на коленях вползти, вход, сейчас замурованный кирпичом, положенным на свежий раствор.
— Что у них там было? — спросил он у Тарантула.
— Склад, — отозвался тот. — Куча лосиных рогов лежит и мешки с комбикормом.
— Ладно, открывай!
Опер вытащил болт из петли и распахнул дверь.
— По одному на выход!
Из склада появился уже знакомый егерь Карпенко, сощурился на солнце, ухмыльнулся:
— Здорово, начальник! А грибником прикинулся!
— Здорово! — Савватеев заглянул внутрь. — Что же остальные?
— Спят! Ты их не буди, старые люди, пенсионеры…
У стены склада, на разложенных по полу мешках, прижавшись друг к другу, спали четыре чемто похожих друг на друга старика и две старухи.
— Почему они спят? — изумился Тарантул. — Ничего себе, нервы!..
— А что им делать? — засмеялся егерь. — Раз арестовали и закрыли — спи да спи. Они же чуть свет уже на ногах. Опёнок ждать не любит, он на глазах растёт.
— Зачем здесь лосиные рога? — спросил Савватеев.
— Пенсионеры попутно собирают, сдают, — Карпенко сегодня был словоохотливым и весёлым. — Принимают по двадцатке за килограмм. Выгоднее, чем опята, если повезёт…
— Возьми с собой женщин и пойдём.
— Куда?
— Вскрывать могилу.
— Какую ещё могилу? — сквозь весёлость вдруг проявилась его вчерашняя дерзкая наглость.
— Михаила Идрисовича Каймака.
— Не понял. А я-то здесь при чем? Иди и вскрывай!
— Пойдёшь в качестве понятого.
— А-а!.. Вы что, могилу нашли?
— Нашли.
— Интересно!..
— Поднимай женщин!
— Они-то зачем тебе?
— При эксгумации нужно трех понятых, — соврал Савватеев.
Карпенко хмыкнул, поиграл бровями и вошёл в склад. Там наклонился над постелью из мешков, растолкал старух, что-то сказал, и те послушно встали: население базы подчинялось ему беспрекословно.
Несмотря на говор, шум и суету, хладнокровные спящие старики даже не пошевелились…
— Во нервы! — снова восхитился Тарантул.
— Они фронтовики, — объяснил Карпенко. — Люди закалённые.
Едва покинули территорию и встали на старую дорогу, как егерь почувствовал себя неуютно и задёргался: сначала сел на обочину, чтоб переобуться, мол, второпях портянки плохо намотал, потом стал рыскать взглядом по сторонам и срывать выросшие за ночь опята, складывая их в кучки, дескать, подниму на обратном пути. Проинструктированные бойцы будто бы не реагировали на это, хотя не спускали с него глаз, а Карпенко все дальше и дальше отходил от дороги, петляя из стороны в сторону, и Савватеев каждую минуту ждал побега, равнодушно плетясь позади молчаливых старух.
И все-таки не уловил момента, поскольку та, что постарше, вдруг схватилась за сердце и села на дорогу:
— Ой, Господи… Грудь скололо…
Савватеев предполагал что-то подобное, но природа взяла своё и он все-таки отвлёкся на этот возглас, а секундой позже увидел, как бойцы с криком бросились в лес, ударила автоматная очередь, и скоро послышался шум борьбы.
Через минуту согнутого до земли и закованного в наручники егеря вывели на дорогу и поставили перед Савватеевым.
— Ты убил Каймака? — он схватил его за волосы и завернул голову: — Отвечай быстро! За что убил? С кем закапывал? С хозяином базы? Говори!
Сломать его жёстким психологическим натиском было невозможно — в глазах светилась дерзкая и тяжёлая ненависть.
— А пошёл бы ты… вместе с Каймаком! Ну, вы достали!..
Старухи тут же подступили с двух сторон, заголосили и даже норовили схватить за одежду:
— Да что же ты делаешь-то, батюшка? Да как у тебя рука поднимается на безвинного? Не смей его тpoгaть!
Боец оттаскивал то одну, то другую, но они с цыганской прытью снова кидались к Савватееву:
— Что же это творится, Господи?! Если при власти, так разговаривай, как положено! А то как фашист!.. Отпусти-ка его! Сейчас же отпусти!..
Ещё минута, и они бы вцепились в волосы — уже тянулись крючковатыми руками, и жалобные причитания насыщались угрозой. Савватеев оттолкнул от себя егеря, вытер о траву ладонь, испачканую чужим потом:
— После эксгумации зарою вместо трупа, понял?
Старухи отступили, но все ещё продолжали кричать, стоя на пути:
— Гестапо! Тебе только людей мучить, изверг! Не власть, а бандиты, зверьё! Никуда не пойдём! Хоть убей! Понятых он взял! Видали?..
— В наручниках уведу! — Савватеев равнодушно обогнул старух по обочине и пошёл вперёд.
Он всегда тяготился особыми полномочиями и, когда приходилось применять их, сильно страдал потом и как всегда мучился от бессонницы. Но в интересах государства это приходилось делать, несмотря на собственные чувства и муки совести.
Сейчас он ужаснулся, представив себе, как надевает наручники на сморщенные запястья старух, однако только стиснул зубы. А они, немощные и беззащитные, женским своим чутьём уловили угрозу и хоть с ворчанием, да поплелись следом.
Если бы от них, как понятых, потребовали подтвердить детали эксгумации в суде, они бы подтвердили, поскольку судья, также наделённый особыми полномочиями, сломает их в два счета…
Оставленные для охраны бойцы откровенно спали на солнышке, расстелив брезент, а медик расхаживал возле захоронения, по-зековски заложив руки назад.
— Олег Иванович! — кинулся он навстречу. — Послушайте меня! Я вспомнил. Иногда камни ставят на могилу как заклятие! Чтоб никто не потревожил праха. У меня был случай!..
— Все это мистика, доктор! — оборвал его Савватеев, выдёргивая брезент из-под бойцов: — Подъем!
— В это можно верить или не верить, но есть же общеизвестные факты! У меня нехорошее предчувствие… Отчего-то же сгорела электроника?
— Вы оба сошли с ума!
— Кто — оба?
— Со своим коллегой! Везде вас током бьёт, шаровые молнии летают… По возвращении — обоих на покой. А сейчас исполняйте свои обязанности.
Эксперт тяжко вздохнул и развёл руками:
— Как хотите. Но я вас предупреждал…
Савватеев позвал понятых, оставленных на дороге, а егеря велел поставить рядом с могилой. После неудавшегося побега Карпенко налился мрачной ненавистью и шёл, не поднимая головы, тут же несколько оживился, огляделся и насторожённо замер, обняв сосну, к стволу которой был прикован.
— Что, узнал место? — насмешливо спросил Савватеев и толкнул его плечом: — Или темно было, когда зарывали?
Карпенко вдруг ухмыльнулся и скосил взгляд:
— Ты давай копай, копай… А я посмотрю. Бойцы отвалили камни в сторону и взялись за лопаты, окончательно разочарованный медик, пристроившись под деревом, начал писать протокол эксгумации, а старухи встали чуть в сторонке и горестно подпёрлись, словно на похоронах.
После того как сняли землю на два штыка и обнажились стенки могилы со срубленными корнями ближних сосен, в воздухе явственно запахло гниющей плотью.
— Ну что, не созрел ещё для чистосердечного? — почти по-дружески спросил Савватеев егеря. — Пора бы уж. Оформим явку с повинной, а это и для прокуратуры, и для суда аргумент.
Егерь сосредоточенно помалкивал и не скрывал интереса, наблюдая за раскопками.
— Лучше сделать это сейчас. Запишем в протокол, что ты сам указал место захоронения. Помоги себе сам. Или я тебе начну помогать.
— Да отстань ты! — не глядя, бросил Карпенко. — Помощник нашёлся… Знаю я, как вы помогаете!
— Смотри, я тебе предлагал, — Савватеев отошёл к медику и стал наблюдать за егерем со стороны.
Офицеры копали теперь по очереди, поскольку в тесноватой могиле уже было не развернуться, время от времени эксперт подходил, заглядывал в яму и сдерживал рвение бойцов, заставляя снимать грунт слоями — кажется, работа развеяла его мистическое настроение.
— Есть! — наконец сказал боец и сел на край раскопа. — Глядите…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |