Большая волна ударила прямо в нос челнока, обрызгав Торака с головы до ног.
Рядом на берегу засмеялись дети. Самые маленькие пускали кораблики, выкопав ямки в песке, выстлав их кусками тюленьей шкуры и напустив туда воды. Дети постарше плескались на мелководье, заодно учась управлять челноками. Они-то могли не опасаться того, что их челноки могут перевернуться: эти учебные суденышки были оснащены поперечными перекладинами, с обеих сторон снабженными — для лучшей плавучести и устойчивости — мешками из тюленьих кишок, наполненными воздухом.
Когда Бейл пригрозил Тораку, что пересадит его в такую лодку для начинающих, тот пришел в ярость, но теперь, после изнурительного дня учебы, почти смирился с такой возможностью. Бейл оказался суровым наставником, не спускал своему ученику ни единой ошибки и безжалостно его гонял. Торак не сомневался: вечером он скажет Тенрису, что такого неумеху научить ничему нельзя.
И похоже, мечте Бейла непременно избавиться от Торака суждено было сбыться. Торак промок до костей, от слепящего солнца голова у него болела и кружилась. Перенапряженные ляжки и плечи прямо-таки умоляли об отдыхе, руки дрожали от усталости. Он уже едва держал в руках весло, не говоря уж о том, чтобы плыть, сохраняя равновесие.
И пример Бейла, мастерски управлявшегося со своим челноком, ничуть его не вдохновлял. Хотя Бейл одним движением кисти разворачивал суденышко в любую сторону и мог даже встать в челноке во весь рост, словно на берегу. Кстати сказать, он и не думал бахвалиться своим умением. Просто чувствовал себя на воде как дома, даже не задумываясь о том, какое движение ему нужно совершить в следующую секунду.
Теперь, когда поднялся ветерок, Торак лишь с огромным трудом оставался на плаву. Бейл решительно подплыл к нему вплотную и вставил один конец своего весла в сделанную из ремней уключину, что позволило ему второй конец весла оставить в воде и высвободить обе руки.
— Тебе придется постараться еще сильнее, — сказал он, перегибаясь через борт и принимаясь черпаком вычерпывать воду из лодки Торака.
— А иначе что? — спросил Торак. — Вы уплывете без меня?
— Да, именно на это я и надеюсь.
— Дай мне еще немного времени! — взмолился Торак. — Я же всего один день учусь челноком управлять! А ты небось лет с шести на нем плаваешь.
— С пяти. — Бейл глянул в сторону ребятишек, возившихся с учебным челноком на мелководье, и по лицу его пробежала тень печали. — Мой брат начал даже раньше.
— Дай мне еще хоть разок попробовать как следует! — повторил свою просьбу Торак.
Бейл минутку подумал и сказал:
— Хорошо. Отсюда ты поплывешь впереди, а я пойду за тобой. И старайся не думать каждый раз, как тебе лучше ударить веслом. Просто внимательно следи за Морем и старайся работать веслом как можно быстрее и легче.
Торак вывел челнок вперед и попытался плыть так, как говорил Бейл.
Сперва у него по-прежнему ничего не получалось, он лишь беспомощно крутился на месте, челнок подскакивал, точно заяц весной на полянке, а противные волны норовили плеснуть прямо в лицо.
Но потом что-то произошло. Торак и не заметил, как весло стало превращаться в продолжение его руки. Лопасти начали разрезать воду почти беззвучно, и при каждом гребке Торак ощущал под собой толщу воды, однако теперь мощь Моря его поддерживала, а не была направлена против него. Он плыл все быстрее, и вдруг его лодочка точно сама прыгнула вперед, и они понеслись над волнами, легкие и свободные, как птицы.
— Я понял! — радостно крикнул Торак.
Бейл нагнал его и поплыл рядом, внимательно, но без улыбки наблюдая за его движениями.
— Как здорово! — орал Торак. — Нет, ну как здорово!
Бейл еле заметно кивнул, закусив губу, чтобы не рассмеяться.
Неожиданный порыв ветра вдруг подхватил челнок Торака, закрутил его и направил прямо на Бейла.
— Сворачивай! — кричал ему Бейл. — Сильнее греби, сильнее! Ты меня сейчас протаранишь!
Торак кивнул и, вовсю сражаясь с ветром, приналег на весло, но весло вдруг как-то странно дернулось, и он чуть не вылетел за борт. Вытащив весло из воды, он с ужасом увидел, что одна лопасть отломилась и исчезла.
— Осторожней! — кричал ему Бейл, но Торак летел прямо на него и ничего уже поделать не мог.
— Я не могу повернуть! — отчаянно завопил он.
Бейл налег на весло и прямо-таки бросил свой челнок в сторону, в самый последний момент все же избежав столкновения. Челнок Торака пролетел мимо и почти сразу перевернулся.
Одежда тянула Торака на дно, и он испытал огромное облегчение и благодарность, когда Бейл ухватил его за ворот безрукавки.
— Ты что же это, а? — сердито орал он. — Ты же мог нас обоих утопить!
— Это просто случайность, — пробормотал Торак.
— Случайность? Да ты же пытался меня протаранить! — Бейл был в ярости, но все же подтащил к себе второй челнок и придержал его, пока Торак туда влезал.
— А я говорю — случайность! — возмутился Торак. — У меня весло сломалось!
— Не может такого быть! Весла делают из самого прочного плавника…
— Да? Тогда посмотри сам! — И Торак с торжеством продемонстрирован то, что осталось от его весла. — Если ваши весла такие крепкие, то почему же мое переломилось, как щепа для растопки? — Он посмотрел внимательней и вдруг прикусил язык: весло кто-то явно подрезал! Причем не до конца — чтобы сперва никто ничего не заметил, но при малейшем дополнительном усилии ненадежное весло наверняка сломалось бы.
— Что это? — Бейл удивленно смотрел на него.
А Торак думал о своем преследователе. Впрочем, подстроить эту пакость мог кто угодно: сам Бейл, или Асриф, или Детлан… или любой другой человек из племени Тюленя…
Не говоря ни слова, он протянул Бейлу сломанное весло. Бейл взял его, внимательно изучил и очень быстро обнаружил надрез.
— И ты, конечно, думаешь, что это сделал я, — сказал он.
— А что, это не ты?
— Нет!
— Но ты ведь хотел, чтобы у меня ничего не вышло. Ты сам так сказал.
— Потому что ты наверняка будешь нас задерживать или попадешь в беду и тебя придется спасать.
— Никуда я не попаду, — сказал Торак, отнюдь не испытывая подобной уверенности. — Бейл, послушай: нам всем нужно одно и то же — лекарство от этой болезни.
— И ты хочешь, чтобы я верил, что она угрожает и моему племени? — насмешливо спросил Бейл. — Только потому, что тебе каким-то образом удалось упросить Тенриса не отправлять тебя на Скалу, да?
Торак изумленно уставился на него:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я не знаю, какую там историю ты рассказал Тенрису, — Бейл говорил с явным презрением, — но я точно знаю: ты просто лживый маленький трус, который все, что угодно, сделает, лишь бы шкуру свою спасти! — Он швырнул Тораку сломанное весло. — Вот потому ты и готов был поверить, что я способен на такую подлость. Видно, у вас в Лесу подобные вещи не в новинку.
Оскорбительные слова Бейла все еще звучали у Торака в ушах, когда он осторожно вел челнок к берегу. Бейл давно уплыл вперед и теперь уже высадился на берег и тащил свой челнок к стойкам. Видимо, он считал, что говорить им больше не о чем.
«Ты не сможешь сделать это в одиночку, — сказал ему тогда Тенрис. — Главное — Бейл… остальные потянутся за ним».
Тенрис прав. Торак понимал: он обязательно должен доказать Бейлу, что говорил правду.
Но если он сможет доказать, что его преследователь тоже переправился на остров, Бейлу придется ему поверить.
«Найди следы! — сказал себе Торак. — С таким доказательством даже Бейл поспорить не сможет».
А отыскать чей-то след ему, Тораку, вполне по силам. Пусть он почти не умеет управляться с челноком, но уж следы-то он находить умеет!
Когда Торак добрался до южной оконечности бухты, уже спускались сумерки — точнее, наступил тот короткий, полный голубоватого света период, который в преддверии летнего Солнцестояния считается сумерками. Оставив лодку на берегу, Торак пересек ручей и пошел дальше по берегу. Крачки встревоженно кружили над ним, спускаясь порой совсем низко, но он не обращал на них внимания.
Время для поисков он выбрал наилучшее: низкое солнце делало тени более контрастными.
«Хорошо, — думал Торак, — что племя Тюленя занято подготовкой к ужину».
Никто и не заметил, что он поплыл на юг и высадился там на берег. Ему ужасно не хотелось никому ничего объяснять.
На мягкой земле он не обнаружил никаких следов, но чуть дальше, на траве, кое-какие едва заметные следы все же имелись: кто-то маленький сбил с травы росу. Уж не его ли преследователь проходил здесь?
След в росе всегда мало заметен, но Торак воспользовался приемом, которому научил его отец: чуть склонив голову, он смотрел на след как бы искоса, краешком глаза.
Несколько раз он терял след, но потом след вывел его на обросшие ракушками скалы, уходившие прямо в Море. На камнях у самой кромки воды росла корявая березка. Но, к удивлению Торака, след вел не к этой березке, а дальше, в скалы. Вскоре Торак заметил на валуне кусочек сбитого при ходьбе лишайника и почуял запах гнили — преследователь явно рылся в куче мертвых водорослей.
И наконец на полоске мокрого песка, оставшегося после отлива, он его увидел: отчетливый отпечаток ноги с острыми когтями. След был совсем свежий. Даже муравьи и песчаные мухи не успели хоть чуть-чуть обрушить его края.
«Посмотрел бы ты на это, Бейл!» — с торжеством подумал Торак.
Слева от него послышался противный смешок. Торак сразу узнал преследователя: маленький, сгорбленный, он кутался в свои жуткие космы, как в водоросли.
Торак был слишком возбужден, чтобы испугаться. Вот оно, доказательство, которое так ему необходимо! Если он сможет поймать это существо, Бейлу придется признать свое поражение.
Но преследователь тут же бросился бежать.
Торак за ним.
Гнилые водоросли скользили под ногами, в голове у него звучал сигнал опасности. Он понимал: преследователю только того и надо, чтобы он поскользнулся и упал в Море.
Вскоре перед ним оказалась расщелина, где кипящие валы вздымали целые фонтаны брызг. Перепрыгнуть здесь было невозможно, однако преследователю это как-то удалось. И теперь он преспокойно стоял по ту сторону, злобно посверкивая глазами и словно подзадоривая Торака, призывая его тоже прыгнуть.
— Ну нет! — крикнул ему Торак. — Не дождешься! Я не настолько глуп!
Преследователь зашипел, показывая коричневые зубы, и мгновенно нырнул в сгустившуюся среди скал тьму, постукивая по камням когтями.
Торак бросился к тому краю расщелины, где водоросли показались ему относительно сухими, во всяком случае, не такими предательски скользкими. Едва он ступил на них, как в голову ему пришла странная мысль: а откуда здесь эти сухие водоросли? Среди таких брызг?..
Увы, он сообразил это слишком поздно. Водоросли провалились у него под ногой, и он полетел в воду.
«Ну и дурак же ты, Торак! — казнил он себя. — Это же была ловушка! Самая обыкновенная ловушка!»
Холод он почувствовал сразу. Весь облепленный водорослями, он судорожно дрыгал руками и ногами, чтобы, держась повыше над водой, выбрать подходящее местечко и вылезти на камни. Приливные волны оказались куда сильнее, чем он мог представить себе сверху, но выбраться на берег будет, видимо, не так уж трудно. Однако гордость Торака была сильно задета. А преследователя, разумеется, и след простыл.
Сдирая с лица прилипшие водоросли, Торак потянулся к прибрежным скалам, стараясь ухватиться за какой-нибудь выступ. Но водоросли упрямо сопротивлялись. Содрать их с лица ему никак не удавалось… как не удавалось и продраться сквозь них к берегу…
«А ведь это совсем и не водоросли, — с удивлением понял Торак. — Это сеть, сплетенная из стеблей ламинарии. Сеть для ловли тюленей. Значит, я свалился прямо в тюленью сеть! — ужаснулся он. — Именно в нее-то, по всей видимости, преследователь и старался меня загнать!»
Прибой с такой силой ударил Торака о камни, что у него перехватило дыхание. А бороться с отступающей от берега водой оказалось еще труднее, тем более что ноги его были опутаны сетью. Ее, похоже, привязали к вершине скалы и спустили под воду с помощью нескольких грузил или просто тяжелого камня, потому что она так тянула Торака на дно, что он выбивался из сил, пытаясь удержать над водой хотя бы плечи и голову.
«Как же будет смеяться Бейл, когда узнает об этом! — с горечью думал он. — И как все племя Тюленя будет смеяться, когда обнаружат меня, копошащегося в тюленьей сети, всего на расстоянии полета стрелы от стоянки!»
Если бы у него был с собой нож, он бы моментально освободился! Однако племя Тюленя не доверяло ему, и оружия его лишили. Что ж, придется звать на помощь, усугубляя и без того неизбежные насмешки и издевательства.
— Помогите! — крикнул Торак. — Я здесь! Эй, кто-нибудь, помогите!
Ветер просвистел над заливом. Над головой пронзительно орали крачки. Море с грохотом билось о скалы. Но никто не пришел ему на помощь. Никто не мог услышать его.
Он уже устал бороться с водой. А волны, как ни странно, поднимались все выше, уже чуть не заливаясь ему в рот…
И тут он осознал горькую и страшную истину: он попался в капкан, никто из людей здесь его не услышит, а прилив уже начался.
Вода быстро прибывала…
Глава двадцать вторая
Прилив все продолжался, и Тораку приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы держать голову над водой.
Волна то тащила его на глубину, то вновь швыряла на скалы. Море било его упорно, не давая вздохнуть. Торака уже тошнило от соленого вкуса и пряного запаха морской воды, в ушах гудело от непрерывных стонов и вздохов. Море поймало его и отпускать явно не собиралось.
Торак пытался закрыть свою душу, не думать о своем могучем пленителе, пытался найти какой-то выход, надежду на спасение. Ведь, в конце концов, он же как-то попал в эти сети! Значит, хотя бы вход в них должен быть. Но отчего-то ни входа, ни выхода из сетей он никак не находил.
Ячейки были так малы, что Торак даже кулак не мог в них просунуть, а узлы тверды, как камень, нечего и пытаться развязать их пальцами, тем более что и пальцы у него совсем онемели от холода. И плетеные из ламинарии веревки невозможно было ни разорвать, ни перекусить.
«Мы ставим очень прочные сети, они даже взрослого тюленя запросто удерживают», — объяснял ему Детлан за обедом.
Да уж, сети оказались действительно прочнее некуда!
Ах, если б только у него был нож!.. Впрочем, нельзя ли его чем-нибудь заменить?..
Волна снова больно ударила Торака о скалу, и он сильно ободрался о покрывавшие ее бок ракушки.
Ракушки! У них ведь довольно острые края! Если ему удастся оторвать от скалы хотя бы одну, то, может быть…
Волна потащила его назад и снова ударила о скалу. Стремясь как можно скорее вынырнуть на поверхность и глотнуть воздуха, Торак слышал вокруг нескончаемый хохот Моря.
«Не слушай! — велел он себе. — Слушай лучше себя, слушай, как стучит кровь у тебя в висках, что угодно слушай, только не Море…»
Пытаясь все же сопротивляться волнам и держать голову над водой, Торак просунул большой палец и два соседних сквозь одну из ячей и ухватился за ближайшую ракушку.
Но моллюск крепко держался за скалу и отделяться от нее не желал. Торак, рыча, впился в ракушку ногтями, но она по-прежнему крепко сидела на камне, чувствуя себя частью этой скалы.
И тут он вспомнил ту черно-белую птицу, что пыталась разбить ракушку, вытащив ее на берег. Таких птиц он видел и здесь, на острове Тюленей. Детлан еще называл их «ловцами ракушек». Торак вспомнил, как та птица все-таки вскрыла ракушку: одним резким движением всунув в нее клюв и не давая моллюску сдвинуть створки.
Он нащупал другую ракушку и попытался сделать то же самое, нанеся по ракушке скользящий удар кулаком. Ракушка раскрылась, но выскользнула у него из пальцев и, медленно кружа, стала опускаться вниз, на недосягаемую глубину.
И снова утробный смех Моря заставил Торака содрогнуться.
«Ты не можешь победить меня! — казалось, шептало ему Море. — Сдавайся! Сдавайся!»
«Нет! — возопила вся его душа. — Так быстро я не сдамся!»
И этот внутренний вопль вырвался наружу в рыдании. Нет, он не может погибнуть так быстро. Ему нужно еще отыскать лекарство, отнести его в Лес, убедиться, что все племена спасены. А еще ему нужно обязательно снова увидеть Волка, и Ренн, и Фин-Кединна…
Если бы этот груз не тащил сеть ко дну, он, возможно, еще сумел бы вырваться…
Эта мысль неожиданно привела его в чувство, точно пощечина. Если удастся выбросить из сети тянущий ее ко дну камень, то прилив может стать ему другом: заставив Море действовать против его воли, он заставит прилив приподнять его и вынести прямо на скалы.
«Нечего зря терять время и возиться с какими-то ракушками! — сердясь на себя, думал Торак. — Надо нырнуть поглубже, найти этот камень и попытаться выбросить его из сети!»
Он набрал в грудь побольше воздуха и нырнул.
Было страшновато оказаться в совершенно чужом для него мире, в мире Матери-Моря, в кипящем водовороте черной воды и скользких водорослей. Торак не сумел сразу отыскать веревку, к которой был привязан груз, и теперь даже, пожалуй, низ от верха уже не мог отличить.
Пришлось снова вынырнуть на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. Волны стали еще выше. Теперь ему приходилось вытягиваться и чуть ли не подпрыгивать, чтобы они не заливали ему лицо. От соли горели губы, жгло в горле, страшно щипало глаза. Ноги были словно каменные, а мысли от холода стали расплывчатыми, как туман.
— Помогите! — крикнул Торак. — Эй, кто-нибудь! — И, захлебнувшись водой, страшно закашлялся.
Темнело. Он уже почти ничего не видел — только скалы, нависавшие над ним, и темно-синее небо, утыканное крошечными звездочками, которые, казалось, тоже тонули в этой темной синеве, все больше удаляясь от него…
Утонуть… Самая страшная смерть из всех! Чувствовать, как Мать-Море выдавливает из тебя жизнь, гонит твои души в разные стороны. А без Меток Смерти душам никогда уже не найти друг друга. И он, Торак, превратится в морского духа, вечного скитальца, который ненавидит все живое и стремится уничтожить его, стереть с лица земли…
Волна опять накрыла его с головой, он наглотался морской воды и закашлялся.
«Мне неведомы жалость и ненависть, — казалось, шепчет ему прямо в ухо Мать-Море, — неведомы добро и зло. Я сильнее даже солнца. Я существовала и буду существовать вечно. Я — Мать-Море…»
Как же он устал! У него нет больше сил сражаться с этими волнами, он должен прекратить борьбу и хотя бы немного отдохнуть…
Торак перестал барахтаться и тут же ушел под воду, чувствуя, как Мать-Море обнимает его крепко-крепко, так крепко, что грудь его вот-вот разорвется…
Что-то серебристо сверкнуло в темноте.
«Наверное, рыба, — сонно подумал Торак. — Маленькая. Должно быть, мойва».
И почти сразу его окружило множество рыб, целая стая, сверкая серебристой чешуей, явилась посмотреть, как погибает в их родной стихии это крупное земное существо.
А Торак погружался все глубже, и серебристые рыбки, погружаясь с ним вместе, обтекали его точно струи светящейся реки, а Море тем временем продолжало сокрушать его в своих могучих объятиях…
Он вдруг почувствовал какой-то болезненный, тошнотворный удар в живот, казалось, его выпотрошили, как рыбу, выпустили наружу все кишки. И в то же мгновение сокрушительные морские объятия ослабели, исчезло ощущение холода и темноты. И сеть больше уже не тянула его вниз, а соль не разъедала глаза и горло. И отчего-то даже кровь перестала болезненно стучать в висках. Торак казался себе удивительно легким и подвижным, как рыбка, и, как рыбка, не чувствовал ни тепла, ни холода, став частью Моря.
И до чего же ясно теперь он видел все вокруг! Вода казалась ему совершенно прозрачной, вся муть куда-то исчезла, и скалы, водоросли, рыбы — все стало живым, ярким, только каким-то странно вытянутым по краям. Торак и сам не понимал, как это произошло, но чувствовал, что действительно стал рыбой. Он ощущал слабый трепет воды, когда мимо проплывало любое, даже самое мелкое существо, и понимал осторожное любопытство рыбьей стаи. Он совершенно спокойно воспринимал то, что мощные валы над ним бьются о скалы и откатываются назад, а глубоко внизу, под ним, тяжко вздыхает Море.
Вдруг среди собравшихся вокруг него рыбешек возникла паника — казалось, налетела гроза, блеснула молния, ударил гром! — и Торак тоже почувствовал приближение опасности. Кто-то охотился на них в глубине. Кто-то огромный…
Кто это там? Торак тщетно пытался совладать со страхом, передавшимся ему от рыбьей стаи и ставшим теперь и его собственным. Кто там охотится на нас?
Стая ему не ответила. Вместо ответа она свилась в светящуюся полосу и исчезла в морских просторах, убегая от рыщущего внизу Охотника и оставив Торака одного.
И снова у него как иногда, до превращения в тюленя, засосало под ложечкой… и он снова стал Тораком, и смотрел, как стая мойвы исчезает во тьме.
Грудь жгло огнем, казалось, она вот-вот разорвется, кровь так и ревела в ушах. Времени гадать, что с ним только что произошло, не было. Он тонул!
Торак, ничего не видя вокруг, стал изо всех сил барахтаться, бить ногами и руками, вырываясь из смертоносных объятий Матери-Моря, но сеть была на Ее стороне; сеть крепко держала Торака, не давая ему всплыть.
Вдруг рядом с ним возник столб странно светлой воды, и его отшвырнуло в сторону. Очевидно, что-то крупное плюхнулось с берега в воду и нырнуло, устремляясь прямо к нему. Мощные зубы яростно рванули сеть, выпуская Торака на свободу…
Он чувствовал, как его подхватили чьи-то руки и потащили, пытаясь вытянуть на берег, но рукам этим явно не хватало силы, и он снова и снова соскальзывал в воду, обдирая руки о ракушки.
Наконец, собрав последние силы, Торак оттолкнулся ногами и выскочил из воды достаточно высоко, чтобы эти незнакомые руки смогли удержать его и вытащить на берег.
Мать-Море тяжко вздохнула и выпустила свою жертву.
Торак лежал на камнях, хватая ртом воздух, точно выброшенная из воды рыба. Щекой он чувствовал колючие ракушки. На зубах хрустели кусочки водорослей. Но никогда в жизни он не чувствовал лучшего вкуса!
— Что это ты делал под водой? — шепотом спросил у него кто-то; голос показался Тораку странно знакомым.
Он перевернулся, встал на колени и не сказал, а скорее выплюнул ответ, прозвучавший так, словно во рту у него плескалось полморя:
— Т-тонул…
— Это-то я видела! — Голос зазвенел, в нем странным образом сочетались гнев, сочувствие и страх за него, Торака. — Но зачем ты под воду нырнул? И почему сразу не вылез на скалы, когда стал тонуть?
Торак поднял голову:
— Ренн? Неужели это ты?
— Ш-ш-ш! Еще придет кто-нибудь! Ты стоять-то можешь? Тогда пошли! Идем же!
Тщетно стараясь понять, что происходит, Торак с трудом поднялся на ноги и пошатнулся. Он наверняка снова свалился бы в воду, но Ренн успела схватить его за руку и оттащить подальше от опасного края, к группе березок под нависавшей скалой.
— Сейчас мы пройдем через эту рощицу, — шептала она, — и там есть бухточка, где нас никто не найдет!
Она не выпускала его руки, увлекая его за собой меж огромными валунами и корявыми березками, и наконец они оказались на маленьком пляжике с белым песком, скрывавшемся в тени низко нависающего плеча горы.
Ноги у Торака подкосились, и он упал на песок, не в силах сделать больше ни шагу.
— Как… ты нашла меня? — задыхаясь, спросил он.
— Это не я, — ответила Ренн, — это…
За валуном мелькнула какая-то тень, кто-то опрокинул Торака навзничь, покрывая его лицо горячими «поцелуями» шершавого языка.
— Это Волк тебя нашел! — договорила наконец Ренн.
Глава двадцать третья
Было что-то свирепое, почти отчаянное в том, как они приветствовали друг друга. Волк, поскуливая и махая хвостом, покрывал поцелуями лицо Торака; Торак расслабленно, но точно и сам был волком, лизал Волка в морду, зарывался лицом в его шерсть, что-то судорожно и тихо шепча на волчьем языке, которого Ренн не понимала.
Она опять чувствовала себя лишней. И еще не совсем отошла от только что пережитого ужаса. Перед глазами у нее стояло безжизненное тело Торака глубоко под водой: он висел лицом вниз, и вода колыхала его темные волосы… Она тогда подумала, что Торак утонул, что он мертв.
Руки Ренн все еще дрожали, когда она вытаскивала спрятанные за валуном лук и колчан со стрелами. Потом она встала, решительно закинула за плечи мешок, полный съедобных ракушек, и спросила чуть более резко, чем хотела бы:
— Ну что, идти-то сможешь?
Торак, по-прежнему стоя на коленях и обнимая Волка за шею, оглянулся на нее с таким выражением, словно не знал, кто она такая. Да и сам он — со страшно исцарапанным, распухшим лицом и длинными мокрыми волосами — не очень-то походил на прежнего Торака, который прежде был ее другом.
— Я… я просто поверить не могу… — Из-за невыплаканных слез голос его звучал хрипло и глухо.
— Торак, нам нужно поскорее убираться отсюда! Мы слишком близко от их стоянки. Сюда кто-нибудь может случайно прийти!
Но было ясно, что он по-прежнему ее не понимает.
— Пошли же! — сказала она и потянула его за руку, заставив встать.
Крутой склон, покрытый густым мхом и зарослями вероники, делал подъем еще более трудным. Но, к большой радости Ренн, Торак понемногу пришел в себя и вполне справлялся. Волк так и плясал вокруг них, махая хвостом и то и дело подскакивая к Тораку, чтобы лизнуть его в лицо.
Немного не дойдя до вершины, они остановились, чтобы перевести дух.
— И все-таки… как же вы меня нашли? — согнувшись и упершись руками в колени, чтобы немного сбросить чудовищную усталость, спросил Торак.
— Я собирала на берегу ракушки, — сказала Ренн. — И вдруг Волк зарычал — знаешь, по-особому, — и куда-то побежал… — Она помолчала. — Торак, что с тобой случилось в воде? Почему ты не мог взобраться на камни?
— Я… угодил в сеть для ловли тюленей.
— В се-еть?
— Я пытался выбраться, но не мог. Только Волк сумел разорвать ее. И спас мне жизнь.
Ренн примолкла. Она думала о том, какова же сила любви, что заставила Волка не колеблясь прыгнуть навстречу стихии, которой он боялся больше всего на свете.
— Он ненавидит Море, — сказала она. — Я с огромным трудом уговорила его сесть в лодку.
— Как же тебе это удалось?
Из-под кожаной безрукавки Ренн вытащила шнурок, на котором болтался свисток из птичьей косточки.
Торак взял свисток в руки.
— Значит, если бы я много месяцев назад не дал тебе этот свисток, ты бы ни за что не смогла призвать к себе Волка, заставить его залезть в лодку и привезти сюда? И тогда бы я точно утонул… — Он почесал Волку бочок, а Волк потерся о его руку, смешно сморщив губы в улыбке.
И Ренн снова почувствовала себя лишней. Однако заставила себя встряхнуться и вспомнить, что она ведь ничего не знает о том, что случилось с Тораком с тех пор, как он покинул племя Ворона. И ей ведь тоже нужно многое рассказать ему: о болезни, о токороте…
— Пошли, — сказала она решительно. — Наша стоянка уже недалеко.
Они поднялись на вершину, вспугнув парочку воронов, которые с возмущенным карканьем полетели прочь. Когда Торак увидел, ЧТО лежит внизу, он даже вскрикнул:
— Но ведь это же ЛЕС!
Перед ними была узкая лощина, со всех сторон зажатая отвесными склонами гор и точно топором прорубленная в горном массиве. На дне лощины виднелось длинное узкое озеро, берега которого и склоны над ними сплошь поросли ивняком, рябиной и ясенем.
— Деревья тут невысокие, — сказала Ренн, — но это все-таки деревья. Племя Тюленя, похоже, не любит эти места, так что спрятаться нам оказалось нетрудно. Хотя вчера я видела у озера чьи-то следы. По-моему, мужские.
— Я так соскучился по Лесу! — воскликнул Торак, не отрывая глаз от деревьев.
— Я тоже, — сказала Ренн. — И по копченой лососине, и по жареной оленине… И по обыкновенным ночам — здесь ночи какие-то чересчур светлые. В лесу это совсем незаметно, а здесь… Я просто спать не могу!
— И я тоже, — прошептал Торак.
— Вон моя стоянка, — сказала Ренн, ведя его вниз по укромной горловине ручья, сплошь заросшей папоротниками, таволгой и пустотелыми желтыми метелками подмаренника.
Рядом с каменистым руслом ручья, на правом его берегу, Ренн вырыла себе нечто вроде лисьей норы, у входа в которую, если приглядеться, виднелось кострище. Над норой, точно защищая ее, раскинула свои тонкие ветви рябина.
— Ты пока обсохни у костра, — сказала она Тораку, — а я ракушки приготовлю. Это быстро.
Повесив на ветку колчан и лук, Ренн опустилась на колени у кострища. Остывшие угли почти не давали дыма, потому что она присыпала их золой, а сверху прикрыла корой.
Прежде чем разжечь костер, она над одним краем кострища пристроила плоскую пластину слюды, которая теперь уже хорошо нагрелась. Ренн поплевала на нее, проверяя, достаточно ли она горяча, и плита зашипела. Удовлетворенно хмыкнув, Ренн быстро промыла ракушки в ручье и разложила их на горячей плите.
— А что ты тут ела? — спросил Торак. Он, нахохлившись, сидел у огня. Волк лежал рядом, тесно к нему прижавшись.
— В основном птичьи яйца, — сказала Ренн. — И немножко охотилась, но только на мелкую дичь. Тут, похоже, нет ни лосей, ни оленей. В озере, по-моему, должна быть рыба, но у него слишком открытые берега. Именно поэтому я и пошла на берег Моря. — Она помолчала. — Да со мной все в порядке, я только насчет Волка все беспокоилась. Вороны привели его к какой-то падали, но он явно не наелся. А к морским птицам он теперь и близко не подходит, потому что в него птенец глупыша своим пометом выстрелил. — Ренн слегка усмехнулась. — Ой, он был такой несчастный! Мне пришлось отыскать мыльнянку и как следует его вымыть. Это ему, правда, тоже страшно не понравилось. — Она вдруг умолкла, почувствовав, что слишком разболталась.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |