— Тот человек из нашего племени, которому удалось убить кита — благодаря чему мы вчера так отлично попировали, — был вынужден срезать свои волосы, чтобы умилостивить Мать-Море, потому что он отнял у Нее одного из Ее детей. А теперь ему еще придется три дня прожить в полном одиночестве, поститься и не прикасаться к своей жене. И лишь когда души убитого кита вернутся в лоно Матери-Моря, сможет вернуться к людям и он. — Тенрис указал на Морские Яйца, лежавшие у его ног. — И вот сейчас я как раз и прокладываю с помощью этих камней путь, по которому души кита смогут найти свою Мать. — Тенрис помолчал и прибавил: — Тебе необходимо понять вот что, Торак: Мать-Море куда более жестока к своим обидчикам и куда менее предсказуема, чем ваш Лес.
Снизу до них донесся шум голосов. Посмотрев туда, Торак увидел, что весь лагерь просыпается. Бейл о чем-то разговаривал с двумя мужчинами, указывая на Утес.
— Тенрис, — торопливо сказал Торак, — мне совершенно необходимо…
Тенрис поднял руку, приказывая ему молчать.
— Ее чертоги — в бездонной глубине, — сказал он еле слышно. — Она сильнее всех, сильнее даже солнца. Когда Она нами довольна, то посылает нам для охоты тюленей, рыбу и морских птиц. Когда же Она разгневана, то никого из них от себя не отпускает и сердито бьет хвостом, поднимая бурю. Когда Она делает вдох, бывает отлив, когда выдох — прилив. — Тенрис помолчал, глядя на фигурки людей внизу. — Она убивает без предупреждения, но лишена и злобы, и милосердия. Много зим назад с запада пришла Великая Волна. Выжили только те, кто успел вскарабкаться на этот Утес. — Тенрис повернулся к Тораку. — Сила ветра очень велика, Торак, но сила Моря просто невообразима!
«Интересно, — думал Торак, — зачем он говорит мне все это?»
— Я рассказываю тебе об этом потому, что всякое знание есть сила, — сказал колдун, словно услышав его мысли.
Торак вздрогнул.
— Так это здесь ты готовишь свои снадобья? — оглянувшись, спросил он.
Как ни странно, но в ответ Тенрис суховато улыбнулся и сказал:
— Я все ждал, когда же ты наконец решишься об этом спросить!
Подойдя к жертвенному камню, он взял крабью клешню, лежавшую на нем, поднес ее к губам и выдул из нее тоненькую струйку голубоватого ароматного дыма.
— Что касается лекарства от той болезни, — спокойно продолжил он, окутавшись клубами голубого дыма, — важно, не где, а когда. Его можно изготовить только раз в году — ночью. Уже сама эта ночь исполнена волшебного могущества. Догадываешься, что это за ночь?
Торак, чуть запнувшись, сказал:
— Канун летнего Солнцестояния?
Тенрис быстро и пронзительно на него глянул:
— А мне казалось, ты не разбираешься в магии.
— Я и не разбираюсь. Но я родился в эту ночь, как же я могу ничего не знать о ней? Кроме того, все знают, что это ночь самых больших перемен и что магические чары в эту ночь…
— Тоже грозят большими переменами, — закончил за него Тенрис. И снова улыбнулся. — Все в жизни связано с переменами, Торак. Дерево превращается в лист. Дичь — в охотника. Мальчик — в мужчину. Ты хорошо соображаешь, Торак. Я многому мог бы научить тебя, но увы: ты приговорен к пребыванию на Одинокой Скале.
И Торак не упустил предоставившейся ему возможности:
— Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. Я… я не собираюсь отправляться на эту Скалу!
Тенрис замер. В ярком утреннем свете его ожоги выглядели особенно страшно.
— Что ты сказал?
Торак глубоко вздохнул и повторил:
— Я не собираюсь отправляться на Скалу. А ты все-таки приготовишь это лекарство. И я отнесу его в Лес, к тем…
— Значит, я приготовлю тебе лекарство? — задумчиво повторил Тенрис. И голос его прозвучал так холодно, что Тораку показалось, будто солнце снова зашло. — И почему же я вдруг стану этим заниматься?
— Потому что, если ты этого не сделаешь, — медленно ответил Торак, — болезнь вскоре поразит все твое племя.
Он рассказал Тенрису о преследующем его существе и о том, как этот преследователь добрался до Тюленьего острова. Не утаил он и своих подозрений на тот счет, что преследователь этот, скорее всего, шпион, посланный Пожирателями Душ, и разносчик болезни. Тенрис слушал его молча, не перебивая. Он лишь попыхивал своей трубочкой из крабьей клешни. Торак не смог бы даже предположить, какие чувства испытывает колдун в эти минуты, но чувствовал, как напряженно работает его мысль.
Он с пониманием смотрел, как колдун задумчиво кружит возле жертвенного камня, затем берет последнее Морское Яйцо и направляется к нему.
— Так это все ты задумал? — спросил Тенрис.
— Конечно же нет! — в ужасе воскликнул Торак.
— Видишь ли, я терпеть не могу, когда меня обманывают.
— Но я вовсе тебя не обманываю! Я действительно не знал, что это существо продолжает меня преследовать и даже решилось переплыть Море. Тенрис, я ведь всего лишь прошу тебя приготовить лекарство, потому что…
— «Всего лишь»? — насмешливо оборвал его Тенрис. — Это ведь не какое-то жалкое снадобье, которое я запросто могу отлить тебе из бадьи! В прошлый раз мне потребовалось целых три месяца, чтобы наконец получилось то, что надо! Мне пришлось ползать по Орлиным Высотам, чтобы отыскать корень одного растения, которое больше нигде не встретишь. А в канун летнего Солнцестояния мне пришлось плести такое магическое заклятье, какого никто не мог и не пытался плести со времен Великой Волны!
Торак облизнул пересохшие губы и напомнил:
— До Солнцестояния всего четыре дня.
Тенрис уставился на него, качая головой:
— Значит, сдаваться ты все-таки не намерен?
— Я не могу, — просто сказал Торак. — В Лесу полно больных.
Тенрис, покрутив в руках Морское Яйцо, глянул на него, и глаза его опасно блеснули.
— А скажи: что может помешать мне отправить тебя на Одинокую Скалу и сохранить лекарство для племени Тюленя?
Торак хотел возразить, но промолчал. Такая мысль в голову ему не приходила.
— То-то же! — усмехнулся Тенрис. — Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не пытайся меряться силой воли с колдуном. Тем более со мной.
Торак гордо вскинул голову и возмущенно заметил:
— А я думал, колдуны существуют для того, чтобы помогать людям!
— Да что ты знаешь о колдунах! Ты ведь всего лишь охотник!
— Но неужели ты не понимаешь: ты НУЖЕН! Нужен и племени Ворона, и племени Выдры, и племени Ивы, и племени Кабана, и всем прочим лесным племенам! Если ты отправишь меня на эту Скалу, то кто же доставит им спасительное средство?
Тенрис опустил последнее Морское Яйцо на землю у самых ног и сказал:
— Но если я все же буду готовить лекарство, тебе придется мне помочь.
Торак даже дышать перестал, а Тенрис спокойно продолжил:
— Каждое лето морские племена празднуют день Солнцестояния. И каждый раз необходимые обряды отправляются на разных островах. В этом году наступила очередь острова Корморана. Многие из нашего племени отплывают туда уже сегодня; остальные отправятся следом за ними чуть погодя. Вскоре стоянка совершенно опустеет.
— Я сделаю все, что потребуется, — сказал Торак.
К его удивлению, Тенрис рассмеялся:
— Эх ты, торопыга! Ты ведь даже не знаешь, в чем дело!
— Я сделаю все, что потребуется, — повторил Торак.
Тенрис долго смотрел на мальчика сверху вниз, на мгновение его изуродованное лицо исказила гримаса жалости, и он прошептал:
— Бедный маленький Торак! Ты просто не представляешь себе, на что соглашаешься. Ты не понимаешь даже, где сейчас находишься.
Торак глянул вниз и наконец увидел тот рисунок, который Тенрис выкладывал с помощью Морских Яиц. Это была огромная спираль, и они стояли в самом ее центре, точно две мухи, попавшие в паучью сеть.
Глава двадцатая
Ренн обыскала весь берег, но никаких следов Торака так и не обнаружила.
Волк днем и ночью без устали шел по запаху, петляя меж деревьями и то и дело возвращаясь к Ренн, чтобы она не отстала и не заблудилась.
Когда же они достигли устья Широкой Воды, деловитость Волка вдруг сменилась диким, каким-то отчаянным возбуждением. Поскуливая, он метался по берегу, а потом закинул голову и завыл. И до чего же Ренн показался страшным этот тоскливый, пробирающий до костей вой!
Поиски привели их к двум кострищам: большому и небрежно затоптанному на скалах и маленькому, аккуратному, которое наверняка оставил Торак. Нашли они и его леску с двойными крючками. А больше ничего. Где же сам Торак?
«Похоже, он просто канул в Море!» — думала Ренн.
В ту ночь она, свернувшись клубком в спальном мешке и слушая вздохи волн, никак не могла уснуть. Что же случилось с Тораком? Мать-Море вполне могла послать огромную волну и утопить его даже на расстоянии полета стрелы от берега, если он чем-то рассердил Ее. Да и подвластные Ей Тайные Обитатели Вод могли утащить его и теперь прячут под своими длинными зелеными волосами…
Лишь под утро Ренн заснула тревожным сном.
А Волк всю ночь носился взад-вперед по берегу.
И утром она нашла его там же. Он не желал ни есть, ни охотиться — проявил лишь мимолетный интерес к глупышам, гнездившимся на утесе. Вообще-то хорошо, что он к ним не полез, потому что детеныши глупышей отлично «стреляют» в непрошеных гостей омерзительно пахнущей жижей, а предупредить об этом Волка Ренн никак не могла. Когда наступил полдень, она поняла, что дольше им оставаться здесь нельзя, и сказала Волку:
— Мне нужна помощь. — Она знала, конечно, что он ее слов не понял, но ей необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь. — Пойдешь со мной?
Волк дернул ушами, но остался стоять на месте.
— Возможно, Торака кто-нибудь видел, — продолжала Ренн. — Охотники или… еще кто-нибудь. Давай, пошли!
Волк одним прыжком взлетел на скалу и уставился в морскую даль.
— Волк, ну пожалуйста! Я не хочу идти без тебя!
Волк даже головы не повернул.
Ну вот, она и получила ответ. Что ж, придется идти одной. Ренн рывком закинула за плечи ранец и двинулась к Лесу.
А Волк у нее за спиной закинул голову и горестно завыл.
Волк не знал, что ему делать.
Вообще-то следовало остаться здесь, в этом ужасном месте, и ждать Большого Брата; с другой стороны, нельзя было бросать и бесхвостую самку, которая снова направилась к Лесу.
Здесь Волку очень не нравилось. Песок то и дело попадал в глаза, горячие камни обжигали лапы, а нахальные птицы-рыболовы противными голосами кричали ему, чтобы он немедленно убирался прочь. Но больше всего Волка страшило то огромное стонущее и вздыхающее существо, что громоздилось перед ним. От существа исходил холодный древний запах, который отчего-то казался Волку знакомым, хотя в Лесу его никогда этому запаху не учили. И он чувствовал, что если это чудовищное существо проснется…
Волк не понимал, почему Большой Бесхвостый ушел туда, куда он, его брат, последовать не может, и почему запах Бесхвостого так сильно смешан с запахами еще троих бесхвостых самцов, хотя и не совсем еще взрослых. По их запаху Волк догадался, что они чем-то очень рассержены, да к тому же они были не из Леса, а принадлежали этой Великой Воде.
А теперь ушла и бесхвостая самка. Вон она продирается сквозь деревья, производя, как и все бесхвостые, жуткий шум. Волку не хотелось, чтобы она уходила. Иногда она бывала довольно противной и сердилась на него, но могла быть и умной, и доброй. Может, все-таки последовать за нею? Но что, если Большой Брат вернется, а здесь никого не будет?
И Волк все бегал и бегал кругами, не зная, как поступить.
Ренн никак не ожидала, что так сильно будет скучать по Волку.
Она тосковала по его теплому боку, которым он любил привалиться к ней, и по его смешным нетерпеливым поскуливаниям, когда он выпрашивал лепешку из лосося. Она скучала даже по его хулиганским выходкам, которые он позволял себе, когда, например, гонял уток.
Жаль, что он предпочел остаться и ждать на берегу, а не пошел с нею. Ренн чувствовала себя очень одинокой, когда переходила по плоским камням на тот берег Широкой Воды, чтобы попасть в березовую рощу. Уже не в первый раз спрашивала она себя: что она делает так далеко от родного племени в чаще Леса, где свирепствует страшная болезнь? Ведь если Тораку действительно хотелось, чтобы она пошла с ним, то достаточно было всего лишь попросить. А теперь ей приходится гоняться за ним по всему Лесу, хотя, скорее всего, она ему совершенно не нужна.
Она заходила все глубже в чащу, и ее начинала тревожить царившая там странная, застывшая тишина. Не пел ни один щегол! И на деревьях не шелохнулся ни один листок!
Но ведь и здесь наверняка должны жить люди. Ренн немного знала эту часть Леса. Когда ей исполнилось девять лет, Фин-Кединн отправил ее на некоторое время в племя Кита, чтобы она немного поучилась законам и обычаям морских племен. Вдоль морского побережья охотилось немало племен: племя Кита, племя Морского Орла, племя Лосося, племя Ивы. Весной они приходили сюда ловить треску, а летом — лосося и сельдь; зимой они также охотились на тюленей, спасавшихся здесь от холодных ветров. Но сейчас Лес казался Ренн просто вымершим.
Впереди деревья стали редеть, и Ренн увидела несколько больших неопрятных жилищ, сделанных из ветвей и напоминавших орлиные гнезда. Она немного воспрянула духом. Племя Морского Орла было одним из наиболее гостеприимных морских племен. Люди из этого племени хоть и отличались некоторой заносчивостью, но гостей всегда встречали хорошо и всегда очень спокойно относились к смешению законов Леса и Моря — ведь и покровитель их племени, морской орел, охотился и добывал себе пищу и в Лесу, и на Море.
Однако стоянка оказалась брошенной. Над черными кострищами еще висел горьковатый запах древесного дыма. Ренн опустилась на колени и пощупала золу: все еще теплая. Она подошла к мусорной куче и обнаружила еще влажные раковины съедобных моллюсков. Значит, племя ушло совсем недавно.
И вдруг за спиной у нее раздался тяжелый вздох.
Она резко обернулась.
Вздохи доносились из ближайшего жилища.
Держа нож наготове, Ренн подошла ближе:
— Есть здесь кто-нибудь?
Из темноты послышалось хриплое рычание.
Ренн похолодела от ужаса.
А темнота вдруг словно взорвалась.
Ренн с криком отскочила в сторону.
И прыгнувший прямо на нее человек вдруг замер на месте. Перед глазами у Ренн все плыло, но она сумела разглядеть, что руки у него крепко связаны в запястьях плетеными ремешками из сыромятной кожи.
— Ты что это делаешь? — закричал кто-то у нее за спиной. Чьи-то сильные руки оттащили ее прочь от жилища. — Ты что, тоже больна? — Схвативший ее за плечи мужчина тащил ее все дальше и дальше. — Да отвечай же! Ты больна? Что это у тебя с рукой?
— Укус, — заикаясь, пролепетала Ренн. — Это просто укус. Я не больна…
Не обращая внимания на ее слова, мужчина грубо повернул ее голову к свету, осматривая лицо и волосы. Не обнаружив никаких струпьев, он наконец отпустил ее.
— Я не больна! — сердито повторила она. — А здесь-то что случилось?
— То же, что и везде, — буркнул он.
— Болезнь… — прошептала Ренн.
А у входа в жилище существо, которое тоже некогда было человеком, село на землю и, раскачиваясь взад-вперед, что-то невнятно бормотало, то и дело принимаясь рычать по-звериному. На голове у него влажно поблескивали кровавые пятна и полоски там, где он вырвал себе волосы целыми прядями. Глаза больного заплыли гноем.
Спасший Ренн мужчина искоса посмотрел в его сторону, и лицо его исказилось от боли.
— Он был моим лучшим другом, — сказал он. — Я не смог заставить себя убить его. А лучше, если б смог. — Он повернулся к Ренн. — А ты кто такая? И что здесь делаешь?
— Я — Ренн, — сказала она. — Из племени Ворона. А ты кто?
— Тиу. — Он поднял левую руку, и на тыльной стороне его ладони Ренн увидела племенную татуировку: четырехпалую когтистую лапу морского орла.
— Что же теперь будет с твоим другом? — спросила Ренн.
Тиу встал, подошел к дереву и вытащил с силой воткнутую в него острогу.
— Дня через два он разгрызет свои путы. Что ж, он имеет столько же прав на спасение, как все мы.
— Но… он ведь может кого-нибудь поранить или убить.
Тиу покачал головой:
— Через два дня мы будем уже далеко отсюда.
— Вы покидаете Лес? — спросила Ренн.
В последний раз взглянув на своего друга, Тиу решительно повернулся и пошел прочь со стоянки, явно направляясь на запад, к Морю.
Ренн бегом бросилась за ним.
— Мы поплывем на остров Большого Баклана, или Корморана, — сказал он ей на ходу. — В этом году их черед отправлять праздничные обряды. Скоро ведь летнее Солнцестояние. И они, в отличие от других племен, пока не боятся, так что позволили нам прибыть к ним.
— А что же другие племена? — спросила Ренн, когда они достигли укромной бухточки, где люди торопливо грузили пожитки в грубые, но весьма прочные лодки, обтянутые шкурами.
— Племя Кита и племя Лосося еще несколько дней назад отправилось на остров Большого Баклана. А племя Ивы решило пойти на юг. — Тиу вдруг с подозрением глянул на Ренн. — А ты почему здесь? Почему ты не вместе со своим племенем?
— Я ищу своего друга. Ты его не видел? Его зовут Торак. Худенький, чуточку повыше меня ростом, волосы черные и…
— Нет, — сказал Тиу, отворачиваясь и помогая какой-то женщине дотащить до лодки большой узел.
— Я его видел! — крикнул молодой мужчина, грузивший в лодку мотки веревки.
— Когда? — бросилась к нему Ренн. — Где? С ним все в порядке?
— Его увезли люди из племени Тюленя, — сказал парень. — И скорее всего, ты его больше никогда не увидишь.
— Несколько дней назад сюда приплыли трое мальчишек из племени Тюленя, — рассказывал Ренн этот парень по имени Кьо. — Они привезли кремни и одежду из тюленьих шкур, да только меняться с ними мне что-то не хотелось, и я им даже не показался. — Кьо нахмурился. — А люди из племени Кита с ними менялись. И так уж им хотелось заполучить Морские Яйца, что даже о болезни этим ребятам не сказали! Отпугнуть боялись…
— А Торак что? — прервала его Ренн. — Ты сказал, что видел, как они забрали его.
— Я видел только какого-то мальчишку у них в челноке, — пожал плечами Кьо. — Темноволосого, как ты и говорила. Худого, с сердитым лицом и множеством синяков и ссадин. Без боя он им явно не сдался!
Ренн стиснула кулаки:
— Но зачем они его с собой-то увезли?
Кьо снова пожал плечами:
— Да кто их знает. Эти люди из племени Тюленя не такие, как мы. Они так и не научились жить в мире с Лесом.
— Мне необходимо во что бы то ни стало попасть на их остров! — воскликнула Ренн.
— Ты что! Это невозможно, — фыркнул Тиу.
— Но ведь вы же плывете на остров Большого Баклана, — возразила Ренн, — а их остров недалеко от Тюленьего острова, верно ведь?
— Как ты не понимаешь! — рассердился Тиу. — Мы с племенем Тюленя никогда не ссорились и хотим, чтобы так все и оставалось!
— Но мой друг в опасности!
— Мы все в опасности! — еще больше разозлился Тиу.
Ренн видела, какие встревоженные лица у всех этих занятых сборами людей, и думала: «Как же мне убедить их?»
— Я вам вот что скажу, — начала она. — Мой друг… Торак… Дело в том, что он может такое, чего не может никто. Он, возможно, и лекарство от этой болезни найти сумеет.
Тиу, скрестив руки на груди, подозрительно посмотрел на Ренн:
— Ты все выдумываешь!
— Нет, не выдумываю. Послушайте меня, и я расскажу вам, кто он такой. — Ренн понимала, что нарушает приказ Фин-Кединна, но Фин-Кединна сейчас рядом с ней не было. — Помните, что было прошлой зимой? Помните того медведя? О нем ведь все знали.
Кое-кто перестал собирать пожитки и подошел поближе, чтобы послушать, что скажет девочка.
— Этот медведь убил нескольких человек из нашего племени, — продолжала Ренн. — Он и здесь тоже убивал людей, верно? Я знаю, что в племени Ивы погибли двое. А в вашем племени, как мы слышали, он уволок в Лес ребенка.
Тиу так и вскинулся:
— К чему говорить об этом? Что хорошего в таких разговорах?
— А к тому, — спокойно ответила Ренн, — что мой друг, Торак, и есть тот человек, который избавил Лес от проклятого медведя!
Тиу изумленно посмотрел на нее:
— Ты же сказала, что он еще мальчишка…
— Я сказала, что он может многое. И на самом деле он действительно гораздо сильнее, чем кажется. И Фин-Кединн непременно подтвердил бы это. Вы ведь знаете Фин-Кединна?
Тиу кивнул:
— Его тут многие знают и уважают.
— Он мой дядя. И он бы тоже сказал, что все это правда.
Ренн с тревогой ждала, пока Тиу в сторонке советовался со своими сородичами. Через несколько минут он вернулся и сказал:
— Извини. Но мы не хотим ссориться с племенем Тюленя.
— А вы не везите меня к ним на стоянку, — предложила Ренн. — Высадите меня где-нибудь подальше от них, а уж там я сама разберусь.
Кьо нерешительно сказал, глядя на Тиу:
— Я знаю там одну бухточку. Она далеко от их стоянки, на юго-западе. Если там причалить, они никогда не узнают.
— А я могу дать девочке подходящую морскую одежду, — сказала одна из женщин, — и обряд очищения мы с ней перед путешествием пройдем. Тиу, помоги девочке, не можем же мы бросить ее тут одну!
Тиу вздохнул.
— Ты хочешь от нас слишком многого, — сказал он Ренн.
— Я знаю, — согласилась она.
И поняла, что уже почти добилась своего, когда вдруг за кустом можжевельника заметила блеск знакомых янтарных глаз, которые внимательно следили за нею.
Сердце Ренн радостно подпрыгнуло.
Она повернулась к Тиу и сказала взволнованно:
— Но я хочу попросить вас и еще кое о чем!
— Что-о?
— Есть… еще кое-кто, кому тоже необходимо туда поехать!
Берег звенел от смеха.
Племя Морского Орла с грустью покидало свою стоянку, оставляя там двоих умерших и одного утратившего в результате болезни разум, и все же вид молодого волка, покрытого вонючим пометом глупыша, заставил всех заулыбаться.
— Да его даже обряду очищения подвергать не нужно, — заметил кто-то. — Он, похоже, сам уже сделал все, что требуется!
Ренн было безразлично, насколько грязен Волк. Больше всего ей хотелось обнять его за шею, однако она лишь тихонько поздоровалась с ним и почесала ему бочок.
Волк в ответ слабо вильнул хвостом. Выглядел он совсем несчастным. Противная птица выстрелила ему прямо в морду мерзкой липкой жижей, а он сделал только хуже, пытаясь стереть эту гадость и покатавшись по песку. Ему здорово досталось, однако этот жестокий урок научил его никогда больше не трогать детенышей глупыша.
— А я думала, тебе нравятся сильные запахи, — тихонько сказала Волку Ренн.
Волк потерся мордой о ее безрукавку в тщетной попытке избавиться от проклятой вони.
Тиу, пробегая мимо них с огромным тюком в руках, бросил через плечо:
— Ладно. Если сможешь загнать его в мою лодку, то пусть отправляется с нами. Если нет, придется тебе его здесь оставить.
— Я его не оставлю, — сказала Ренн.
— Тогда поторопись! Мы отплываем!
— Идем, Волк! — сказала Ренн и бегом бросилась к лодке.
Волк даже не пошевелился. Так и стоял, расставив лапы и, весь взъерошившись, с отвращением смотрел на лодку, качавшуюся у берега.
Сердце у Ренн ушло в пятки.
Совершенно не обязательно знать волчий язык, чтобы понять сейчас мысли Волка: «Я в эту штуковину никогда не полезу. Никогда, никогда!»
Глава двадцать первая
Тораку снова приснился Волк, он взволнованно предупреждал его: «Уфф! Уфф! Опасность! Тень! Охота!»
«Какая еще тень? — спросил Торак. — Где тень?»
Но Волк уже убегал — все дальше, дальше… И Торак не мог побежать за ним, потому что кто-то крепко держал его…
— Отпустите меня! — кричал он, размахивая кулаками.
— Проснись! — сказал ему Бейл.
— Что? — Торак открыл глаза и увидел, что он по-прежнему в этом чужом жилище, а из-под шкур, закрывавших вход, уже струится дневной свет.
После того разговора с Тенрисом он ждал еще целый день, пока колдун племени Тюленя убеждал Ислинна не отсылать Торака на Одинокую Скалу. Миг Солнцестояния все приближался, а в Лесу по-прежнему свирепствовала проклятая болезнь…
— Кто такой Волк? — резко спросил Бейл.
— Что? Никто. Я не понимаю, о чем ты.
Но Бейла было не провести.
— Ты еще даже не проснулся как следует, а уже врешь, — с отвращением сказал он.
Торак промолчал. Сон о Волке тяжело лег на душу. «Тень. Охота». Что бы это значило? Неужели Волк знает о том преследователе? Или это что-то совсем другое?
— Вставай! — Бейл сердито пнул его в бок.
— Зачем? Мы что, в горы пойдем?
— В горы пойдем завтра. А сегодня мне придется учить тебя с челноком обращаться.
— ТЫ? А почему ты?
— Спроси Тенриса! Это его затея. — Судя по тону Бейла, ему эта затея нравилась не больше, чем Тораку. — Возьми чего-нибудь перекусить — днем есть захочется. Встретимся на берегу. Я пока что челноки подгоню.
— Но почему ты именно Бейлу велел меня учить? — спросил Торак у Тенриса, отыскав его на скалах; колдун собирал морские водоросли. — Почему не кому-нибудь другому?
«Кому угодно!» — думал он.
Колдун криво усмехнулся:
— Значит, вот как ты меня благодаришь за то, что я спас тебя от Скалы?
— Но ведь именно Бейл… он…
— Именно он лучше всех умеет с челноком управляться, — сказал Тенрис. — На, подержи-ка корзинку и смотри внимательно, может, чему-нибудь и научишься.
— Но…
— Вот это ламинария, или бурая водоросль, — сказал Тенрис, беря в руки длинный кожистый стебель. — Если ее высушить, она становится твердой, вот такой. — И колдун похлопал по рукоятке своего ножа. — А если ее как следует промыть в родниковой воде и потом вымочить в тюленьем жире, то можно сделать отличную веревку. Видел, как я ее срезал? Всегда оставляй корень, чтобы она могла снова отрасти. Это очень важно.
Поскольку Торак продолжал упрямо молчать, колдун тоже умолк, а потом сказал:
— Бейл тебе там очень даже пригодится. И Асриф тоже — он у нас лучше всех умеет по скалам лазать. А Детлан — парень покладистый и очень сильный; он отличный помощник.
— Значит, со мной пойдут все трое?
— Торак, ты не сможешь сделать это в одиночку.
— Я знаю. Но я думал, что ты со мной поплывешь. Ведь именно ты отыскал туда дорогу. Почему же теперь ты не хочешь еще раз сплавать туда?
Тораку нравился колдун племени Тюленя. Он чем-то напоминал ему Фин-Кединна, но был, пожалуй, добрее и доступнее.
Тенрис со вздохом коснулся покрытой шрамами щеки.
— Тот огонь, что сделал это, обжег меня не только снаружи. Он опалил мне легкие. — Он кинул стебель ламинарии в корзину. — Я буду бесполезен тебе на большой высоте.
— Я не знал. Прости… — потрясенно пролепетал Торак.
— И ты меня прости, — мягко сказал Тенрис. — Но есть и еще одна причина, по которой я посылаю именно этих ребят. Они твои сородичи, Торак. И, хочешь ты этого или нет, ты должен завоевать их доверие.
— А мне их доверие безразлично! — заносчиво вскинул голову Торак.
— Да нет, тут ты не прав. — Голос колдуна звучал мягко, однако в нем безошибочно угадывалась непререкаемая воля. — Главное — Бейл. Если тебе удастся завоевать расположение Бейла, за ним потянутся и остальные. А стало быть, и за тобой. — Губы Тенриса чуть дрогнули в улыбке. — Постарайся побыстрее усваивать его уроки, это тебе здорово поможет.
— Нет, нет, да нет же! — кричал Бейл, подгребая к лодке Торака так ловко и быстро, что уже одно это приводило Торака в бешенство. — Упрись ногами в борта и не качайся, а как бы перемешай свой вес вместе с лодкой… Нет, не наклоняйся ты так — перевернешься же!
Бейл причалил свой челнок к борту Торака.
— Я же говорил тебе! Не махай веслом, чтобы сохранить равновесие! Весло не для того предназначено! Упрись как следует задом и ляжками, а руками не размахивай. Во время охоты в Море приходится порой здоровенного тюленя в челнок втаскивать, тогда уж точно обе руки нужны.
— Если б еще этот ваш челнок так не вертелся все время! — с досадой пробормотал Торак.
Челночок с его низкими бортами, плоским дном и острым как лезвие ножа носом действительно то и дело норовил перевернуться, и Торак чувствовал себя примерно как жук, пытающийся удержаться на плывущей соломинке.
— Челнок тут ни при чем, — возразил Бейл, — ты сам виноват.
— А почему у него борта такие низкие?
— Если их сделать выше, придется слишком много сил тратить на борьбу с ветром. Ладно, попробуй еще раз. Нет! Я же тебе сказал! Не шлепай веслом по воде, а как бы разрезай ее! И делай это тихо и аккуратно. Очень-очень тихо!
— Да я стараюсь! — буркнул Торак сквозь стиснутые зубы.
— Вот и старайся! — отрезал Бейл. — У вас в Лесу что, лодок нет?
— Конечно есть! — Торак с тоской вспомнил долбленки племени Кабана и надежные челноки племени Ворона, сделанные из оленьих шкур. — У нас очень хорошие прочные лодки, и мы никогда…
— На хороших и прочных в Море не больно-то далеко уплывешь, — презрительно заметил Бейл. — За лодкой с низкой осадкой целый хвост пузырьков остается. По этим пузырькам тюлени сразу догадаются, что ты к ним плывешь, они такую лодку и за пятьдесят бросков гарпуна услышат! И потом, такая посудина не способна быстро поворачиваться, так что она просто разломится от удара первой же большой волны. Нет, на Море надо не пробиваться сквозь волны, а скользить по ним, как корморан…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |