Откуда-то сверху зло бил пулеметчик, не давая ротам подняться из траншей.
- Где ротный-то?
- Кончился ротный, - кто-то подал голос из темноты. - В рукопашной его фриц свалил.
- Даже запоминать не успеваю... - сказал Прощин. - И чего сейчас?
- Командуй сержант, тебя тут все уважают.
- Кто это там такой уважительный, в темноте не вижу!
- Ефрейтор Русских...
- Дуй-ка, ефрейтор до комбата, доложи, как и чего. Скажи командиров нету.
- Ага...
Русских бросился было по траншее обратно, но натолкнулся на запыхавшегося связного от комбата:
- У вас ротного убило?
- Ну!
- Баранки гну... Кто старший по званию?
- Вроде я... Сержанты! Кто живой есть?
- Коновалов! Заборских!
- Все что ли? Слышь, боец... Одни сержанты.
- Вот и выбирайте себе командира.
Дед хмыкнул.
- Чего, Кирьян Василич? - спросил Еж, держащийся деда в неразберихе.
- Да ничего... Семнадцатый год вспомнил. Как офицеров себе выбирали и приказы обсуждали. Известно чем дело кончилось...
- Прощин, командуй!
- Мужики, бойцов посчитайте, - попросил сержант. По окопам пошла перекличка: - Богатырев!
- Я...
- Возьми-ка мой взвод, ты боец грамотный, как погляжу.
- Так точно!
- Ну, дед ты растешь. Дня не прошло, а ты уже комвзвода, - уважительно сказал Вини.
- На войне бывает...
Связной потоптался...
- Это... Значит ты комроты? Комбат тебе приказал церковь взять.
- Знаю уже. Когда атаковать?
- Сейчас прямо. Лупят оттуда - не подняться из траншеи.
- Понятно. Сейчас так сейчас. Посчитались?
- Третий взвод - двенадцать! Второй - тринадцать! Четвертый - одиннадцать!
- Богатырев, у тебя сколько?
- Десять, извини ротный, я их еще по лицам не знаю...
- Сорок шесть штыков... Негусто... Рота! Слушай мою команду! Третий взвод, Русских ты там за старшего?
- Ага!
- Весь огонь по окнам и особенно по пулеметчику. Четвертый - ползком в обход церкви и гранаты во все дырки. Первый, второй... Приготовились... За мной!
Удобно же немцы придумали - ступенечки, чтобы из траншеи выбегать! Правда проход узкий. Потому сначала Еж подсадил Вини, а потом Леха подал ему руку. И побежали к церкви. Та ощетинилась огнем. Кто-то рядом ойкнул и упал. Дед подскочил к ним:
- Меня держитесь. В церкву позади заскочите. И не высовываться, ироды!
Потеряв на броске подстреленными пятерых, добежали до паперти и прижались к стене. Железная дверь в храм была закрыта.
- Вот гадство... И на окнах решетки!
- Без паники... Бинт есть у кого?
Несколько рук протянули деду бинты.
- Одного хватит... Гранаты есть у кого? Эти, с ручками, которые...
- Ргдэшки...
- Во-во. Штук пять дайте, Сейчас я германцам связку замастырю.
Сноровисто открутив ручки у четырех гранат и сняв рубашки, он примотал бинтом цилиндры друг к другу. Связка получилась увесистой.
- Эй, Богатырев, чего там ждешь! - раздался голос Прощина.
- Погодь, сержант... А ну-ка, бойцы... К земельке прижались!
Кирьян Василич размахнулся, примерился и метнул связку.
Взрыв прогрохотал такой силы, что стены вздрогнули. Дед высунулся из-за паперти. Двери выбило вместе с кусками стены.
- Гранатами! И вперед!
Еще несколько гранат влетели в церковь.
- За мной!
Дед побежал первым. Как-то по звериному он почуял неладное, извернулся и упал, в самих дверях. А, может быть, просто споткнулся. Потому очередь из алтаря прошла мимо. Кто-то из наших рухнул, захрипев. Автоматчик же в алтаре получил винтовочный залп и очередь из 'Дегтяря'. С хоров и окон попрыгали немцы. Завязалась рукопашная.
Еж перехватил винтовку как дубину и махал ей, словно великан деревом, матюгаясь на каждом вздохе.
За его спиной присел Вини, стреляя по скачущим теням и молясь про себя:
'Только бы не в своего, только бы не в своего!'
Увлекся. И, получив по каске автоматом, рухнул на каменный пол.
Еж краем глаза успел заметить эсэсовца за спиной. Винтовка с размаха так треснула немца по арийской голове, что приклад треснул. А голова фрица лопнула как арбуз.
Он бросил винтовку, сорвал лопатку с пояса, огляделся. На какого-то нашего бойца навалились сразу два ганса. Первому Еж саданул по шее, перерубив позвоночник. Второй успел отскочить, поднырнул под размах и прыгнул на Ежа, свалив его на пол.
И стал душить, ломая кадык.
Еж захрипел, забил ганса по спине кулаками. В глазах помутнело, Еж потерял сознание...
- Андрюх, вставай. Все! Все! - кто-то бил его по щекам.
Он помотал головой, приходя в себя. Невыносимо болело горло.
- Ну, ты зверюга! - Дед с уважением разглядывал убитого. - Нос ему откусил и глаза выдавил.
- Фу... - Ежа передернуло.
- Молодец, молодец. А теперь собрались все. Бой еще не закончен. Сейчас пулеметчика выкурим - и отдыхаем. Раненых перевязать. Двое со мной. Вини, ты как?
Тот сидел на полу, обхватив голову и покачиваясь из стороны в сторону.
- Порядок, в танковых частях... Только шатает и тошнит.
- Контузия... Сиди пока. Отдыхай. Еж, зверюга, ты со мной. В колокола позвоним... Кто еще. Вот ты, ага. Фамилия?
- Рядовой Кашин. Цел?
- Целее не бывает, товарищ командир.
- Тогда вперед! - дед подобрал брошенный автомат.
Пулеметчик все еще лупил с площадки колокольни.
Осторожно ступая по крутым, изношенным временем и избитым войной ступеням они подымались наверх.
Дед, шедший впереди, за очередным поворотом остановился.
- Стоять! Германцев там двое, как минимум. Так, что на шару их взять не получится. Стойте тут. Один пойду... Ежели что, Еж, кидай гранату туда и дело с концом.
- Может сейчас гранату?
- Пулемет хочу ихний целиком...
- У нас есть.
- Этот вроде помощнее. Немцам хочу радость устроить. Ночную и неожиданную.
Дед осторожно пошел дальше, заглядывая за повороты. Вот и люк...
А немцев и впрямь было двое. Один лихорадочно набивал ленты, второй выцеливал по траншее красноармейцев.
Дед прицелился... Второй номер поднял голову и лихорадочно заорал:
- ПЕТЕЕР!!!
И получил очередь грудь.
Первый номер оглянуться не успел.
Дед вылез на площадку, высунулся из окна и заорал:
- Братцы! Все!
Батальон тут же поднялся в атаку - сметая на своем пути гитлеровцев, зажатых между двух огней - с фронта и тыла.
- Еж, подь-ка сюды!
Еж вместе с Кашиным вылез на колокольню:
- Ленты подавай. А ты помоги пулемет перетащить. Они переставили МГ в другой проем:
- Ну, чудо немецкой техники... - Кирьян Василич дал длинную очередь по траншее, хорошо видимой по вспышкам выстрелов. - Хорошо... А вот еще!
После третье очереди пулемет почему-то заклинило.
- Ешкин кот... Чего это он?
- Кирьян Василич, у него стволы надо менять. - сказал Еж. Патроны у него то и дело выпадали из дрожащих рук.
- Тьфу, ек-макарек... А как, кто знает?
И Еж, и Кашин пожали плечами.
А дед выглянул на улицу:
- Уже и не надо. Наши в траншеи ворвались. Завтра с трофеем разберемся. Пошли вниз. Отдохнем.
- А который час? - спросил Еж.
Кашин посмотрел на часы:
- Двадцать минут второго.
- Всего? Я думал уже утро...
- В бою всегда так. Ладно, хватит трындеть. Пошли вниз.
Глава 14. Победа.
Давай сыграем в ту войну,
Где мы с тобою не бывали,
Давай поверим в то кино,
Где нас с тобой не убивали.
Из трехлинейки не спугнуть -
От танков пули не спасали.
Не отменить, не зачеркнуть,
Что тут про них понаписали.
Шамиль Абряров
Первую половину дня таскали трупы. Эсэсовцев засыпали в воронках и притаптывали землю.
Нашим делали холмики и втыкали столбы с дощечками, где писали количество бойцов. Имена просто не входили. Список погибших составлял по смертным медальонам командир роты Прощин.
Список получился большой.
Из роты осталось живыми и не ранеными двадцать восемь человек. Взвод.
А с утра их поднял командир полка.
- Рота, подъем! - сонные, грязные, окровавленные, небритые, в изодранной форме бойцы выходили из церкви. Они там и спали рядом с трупами немцев, не в силах их вытащить после боя.
- Орлы... - сказал полковник. - Вот если в порядок себя приведете - соколами станете! А в порядок себя привести надо. Корреспонденты приедут, героев снимать будут. А вы, эвон какие басмачи. Кто командир роты?
- Сержант Прощин!
- Сержант... А ротой командуешь! Молодец!
- От всей роты двадцать семь штыков, товарищ полковник.
- Пополнение я тебе обещаю, сержант. И повышение в звании обещаю. А ты мне пообещай, что к обеду тут все чистенько будет. Пару немцев оставь, фотографы это любят. И еще мне пообещай, наградные листы к вечеру сделать, на особо отличившихся.
- У нас, товарищ полковник, все отличились.
- А ты лучших из лучших выбери.
- Тогда боец Богатырев у нас лучший из лучших.
- Это который? Покажи! Аааа... Георгиевский кавалер? А комиссар-то на тебя орал... Говорит, не по уставу. Ранили комиссара-то слышал? Чего скажешь? - похлопал Богатырева по плечу полковник
- Товарищ полковник, так боец и вытащил товарища батальонного комиссара!
- Вот даже как? Герой... Ну и пиши тогда представление, как врио командира роты. Подпишем и отправим в Военный Совет армии. В царской армии в каком чине служил, боец? - спросил у Кирьяна Васильевича комполка.
- Унтер-офицер Богатырев, ваше... товарищ полковник, - вытянулся тот во фрунт.
- А я рядовым начинал! А в гражданскую?
Кирьян Василич помедлил... И резанул:
- Полк Дроздовского.
- Хе... Хорошо дрались! - неожиданно засмеялся комполка. - Помню, да... Прощин! Приказ помнишь?
- Произвести уборку территории, подготовиться к приезду корреспондентов и написать представления!
- Молодец. А еще чего тебе делать надобно?
Прощин замялся...
- Поддерживать подразделение в боевой готовности. А какая боевая готовность, если вы тут грязные как...
Сержант смолчал.
- Парикмахера я вам привез. Всем стричься, бриться! Еще не хватало, чтобы вы во фронтовой газете экими охламонами пропечатались. Интендант!
- Я, товарищ полковник! - подскочил тот к полковнику.
- Слышь, Дроздов... Выдай роте по двойной норме водки.
- По какому списку?
- До списочному составу на вчерашний день. Сколько вас там было, а?
Прощин не успел ответить, как комполка продолжил:
- Полсотни штыков. Вот на полсотни штыков и выдавай двойную норму.
Дроздов замялся:
- Товарищ полковник. Не положено же. В нарушение...
- Слышь ты, интендант третьего ранга! Кому положено, а у кого в штаны наложено! Ты еще со мной поторгуйся. Прошлого раза мало? Еще раз услышу подобные антисоветские высказывания, на передовую пойдешь, немцев нюхать, а не накладные подписывать.
- Есть, товарищ полковник! Я ж за порядок!
- Порядок у тебя какой-то все время куркульский... Поехали.
Полковник, недовольно ворча на Дроздова, пошел к коляске, запряженной парой лошадей.
- Чего это он, а? - шепнул Вини стоящему рядом сержанту Заборских.
- Кто?
- Полковник.
- Аааа... Да слухи ходили, что интендант наш с местным населением торговал. Он им спирт, продукты, они ему - рублями да услугами. Разницу списывал за счет убыли. Полковник делу ход не дал - интендант по-божески делал. И местные не в накладе, и полку прибыль бывала. Только мы крайние были. Воюем, а он там барыши крутит.
- И чего?
- Ничего. Полковник мужик стоящий. Фамилия у него солдатская и сам он...
- А как фамилия-то, я до сих пор не знаю!
- Махров фамилия ихняя.
- Не понял, а почему солдатская?
- Дурында ты, хоть и образованный. Первое дело, в окопе что? Покурить. Вот нас махрой и называют.
- Интересно...
А Еж в это же самое время удивлялся:
- Надо же, полковник, а на телеге ездит. Чего у него 'эмки' нет что ли?
- Сам ты телега! - откликнулся дед. - Что машина, ее то чинить, то бензином поить. Лошадь лучше. Да и в гору эту, разве он на авто въехал бы?
- Понятно...
- Рота! Смирно! - Прощин отпечатал, как смог, по мокрой глине несколько шагов навстречу девушке, вышедшей из коляски полковника.
- Товарищ.... Военный парикмахер! Рота к подстрижке готова. Временно исполняющий обязанности командира роты сержант Прощин.
- Здравствуйте, я Таня! - слегка покраснев, она протянула руку Прощину.
Рота вдохнула полной грудью и...
- Здравия желаем, товарищ Таня!
Она хихикнула в кулачок, засмущавшись и поморщившись от ора.
- Так, бойцы! У нас три часа. Чтобы через три часа все были пострижены, побриты и выглажены. Первая тройка к товарищу Тане на поклон, остальные на приборку по территории...
Вот и прибирались, складывая немецкий 'мусор' и наших бойцов по разным воронкам.
Ежа с Вини послали на колокольню - стащить два тела. Площадка у пулемета была залита вытекшей кровью.
- Фига себе, сколько они тут напачкали...
- Это дед напачкал, - возразил Вини. - Немцами.
- Датчанами!
- Да какая разница - датчане, латыши, валлонцы, французы, испанцы, венгры, румыны, итальянцы... Все одинаковые - немцы.
- Финнов забыл.
- Ага... Еще словаков, хорватов и голландцев
- А эти наркоманы тоже воевали что ли? - удивился Еж.
- Воюют. Раз, два.... Взяли!
И первый труп полетел вниз с пятнадцатиметровой высоты.
Снизу раздались возмущенные вопли. Еж высунулся из проема:
- Не орите-ка! Мы тут прибираемся! Второй пошел!
Вини захихикал:
- Никого не прибили?
- Не... Первый просто развалился и Таньке-парикмахерше передник забрызгал.
- Ну и хрен с ней...
- Агась, как дед говорит. Хрен ей не помешает. Смотри, как глаз по мужикам бегает!
- Еж, вот и займись барышней!
- Не, Лех, она не в моем вкусе!
Разговаривали они, пока не спустились.
И уже выходили из церкви, как Еж вдруг остановился.
- Погоди-ка...
- Чего?
- Плачет кто-то!
- Ежина, это вроде я контуженный, а у тебя горло должно болеть. То есть ты молчишь, а я голоса слышу! - ухмыльнулся Вини.
- Да, помолчи ты.... Точно плачет кто-то.
Еж снял трофейный автомат с плеча.
Они вошли в правый придел, где был выход в подвал, и осторожно стали спускаться вниз.
- Посвети! - шепнул Еж Винокурову, когда они спустились туда.
На каких-то тряпках, рядом с мертвым немцем, сидел ребенок лет шести-семи и тихонечко выл.
Увидав сквозь кулачки свет от зажженной спички, он с тихой такой надеждой сказал:
- Дядя Альфред спит! Не будите его!
Еж с трудом сглотнул застрявшее 'Хенде Хох':
- Не будем будить... Мы тихонечко... Ты кто?
- Ваня
- Ваня... Иди-ко мне, Ваня! Лех...
- Да понял я...
- Ребенка не напугай.
А ребенок почему-то вскочил, побежал и ткнулся головой в живот Ежу.
И заревел.
- Тише, тише, Иванко, тише... Все хорошо... Тише... - Еж погладил пацана по голове.
- Я тут посмотрю. Иди наверх, - сказал Вини. - Дай спички.
- В левом кармане, - тихо ответил Еж, успокаивая мальчика. - Да от меня в левом, извращенец, всего меня общупал!
- Иди уже. И парня там... Накорми!
- Без сопливых обойдемся! - отрезал Еж, взял пацана на руки и понес вверх.
Пацан обхватил его за шею и засопел в ухо, шмыгая холодным носом.
Левой рукой Андрей придерживал Ванюшку, в правой - держал автомат.
Когда они вышли из церкви, его ослепила вспышка.
Еж извернулся за долю секунды, прикрывая ребенка телом, а в спину ему прозвучало:
- Какой кадр... Я гениальна!
'Вот стерва' - подумал ослепленный Еж. - 'Но голос красивый!'
- А теперь боком повернитесь, товарищ боец... Минуточку...
Рыжая красавица в звании младшего политрука еще раз щелкнула 'лейкой'.
- Добрый день, корреспондент фронтовой газеты 'За Родину!' Анна Леденева.
- Боец Ежов... Дед! Кирьян Василич! Я тут мальца нашел, покормить бы его! Иванко, кушать хочешь?
Мальчик кивнул. Слезы на его чумазых щеках уже высохли, оставив светлые разводы.
Пацаненку дали ломоть хлеба, сыр и полбанки немецкого колбасного фарша - трофеи, целая груда которых была унесена в пустой блиндаж, возле которого Прощин уже поставил часового.
Пока парикмахер приводила в порядок бойцов, Леденева ходила и снимала живописные виды освобожденного села - закопченные трубы сгоревших домов, трупы немцев в разнообразных позах, шрамы от осколков на стенах древнего храма. И жалела, что нет подбитых танков.
- А где я их возьму? - разводил руками Прощин. - Не было тут танков у них.
- Совсем-совсем никакой техники?
- Товарищ сержант, там грузовик немецкий есть разбитый. Может подойдет?
Анна подумала и согласилась. Лучше, чем ничего.
- Вот ты, Винокуров, и проводи.
Остов грузовика валялся метрах в сорока от церкви.
Фотограф посадила Лешку на кабину и побегала, вокруг, ища подходящий ракурс и приговаривая:
- Тэээкс... Подбородок чуть выше... улыбнуться... не так широко... Отлично! А теперь с этой точки посмотрим... Э! Боец, куда?
А Вини спрыгнул с разбитого грузовика и побежал навстречу Маринке и Рите.
Полуторка остановилась под холмом - по скользкой дороге ей было не подняться. Девчонки пошли вверх сами.
- Вини! Жив? Не ранен? - кинулись они обниматься-целоваться.
- Да чего нам сделается! - засмеялся Вини. - Мы же терминаторы, посланы спасать цивилизацию. Забыли, что ли?
- Еж как? А дед?
- Живы все. Пойдемте. Сами посмотрите. Вы-то как?
Девчонки наперебой стали рассказывать.
В госпиталь их определили как вольнонаемных. Санитарок не хватало, поэтому и тяжелораненых помогали в машины грузить, и бинты стирать, и воду кипятить. А Маринке пришлось помогать при ампутации. Ногу держала.
- Я чуть сознание не потеряла. Потом говорят - выноси. А я не знаю, куда. Мне показали - там за палатками яма вырыта. Туда руки-ноги складывают и хлорной известью засыпают.
- А ночью раненые пошли. Один за другим. Я чуть не с ума не сошла, к каждому кидалась - вдруг кто из вас... Ежина, привет! - крикнула Рита.
- Знакомься, Иванко - тетя Рита.
Мальчик посмотрел на тетю Риту и что-то сказал набитым ртом, при этом крошки хлеба и колбасы выпали на грудь.
- Ну что ты свинюшка-то такой, - заботливо отряхнул мальчика Еж. - Сначала прожуй, потом разговаривай.
Вместо ответа Ваня откусил еще сыра.
- Еж, чего сидишь, машину разгружать!
- Кирьян Василич! Вы ранены... - воскликнула Маринка.
- Пустяк. Царапнулся. Идите-ко сюды, челомкну.
Дед бережно расцеловал обеих девчонок в щеки.
- Вы тут с мальцом посидите, а мы пока машину разгрузим. Опосля побалакаем. Надолго отпустили?
- До вечера. К десяти надо вернуться.
- Надолго, значитца... Ну, отдыхайте. Мы скоро.
'Скоро' затянулось на целый час. Таскали ящики с боеприпасами, сухпай, пол-ящика водки, медикаменты... А в одном из ящиков оказалась странная штуковина. Вроде миномета - железная труба на треноге. Но вместо мин к нему прилагались охотничьи патроны двенадцатого калибра и стеклянные шары с горючкой 'КС'.
- Ампуломет, - заявил один из бойцов. - Я с такой дуры стрелял под Ленинградом. Патрон снизу загоняешь, а сверху шар.
- И далеко фигачит? - Поинтересовался Вини.
- Прицельно - метров на сто, сто двадцать. Но можно и на двести пятьдесят закинуть. Только куда полетит - непонятно...
- Смешная какая штукенция... - покачал головой Вини.
- Не скажи. В обороне хорошая штука. Вот в атаку с ним несподручно. Расчет сразу вышибают. А если пуля в ящик с шарами попала... Все. Приплыли.
- Смотри-ка... Связисты провод тянут. Эй, маркони, куда тащитесь? - крикнул Еж.
- Штаб сюда перебирается. Велено КП оборудовать. А почему, Маркони-то?
- А кто еще?
- Еж, Маркони - так радистов называют. И то на флоте. А эти линейщики, кабели прокладывают...
- Буду знать. Кстати, а мы куда, интересно.
Молодой связист остановился:
- Я почем знаю... У вас командир есть его и спрашивайте.
- Кабель, не дури. Уж кто-то, а ты-то все знаешь.
Связист оглянулся зачем-то, а потом уже ответил:
- В полк пополнение пришло. И усиление танковой ротой. В наступление пойдем. А вы тут остаетесь, пока комендантский взвод не примет работу. Ну а потом ждете пополнения и вперед.
- Вот гадство... - ругнулся Еж. - Значит, мы тут на дядю работаем?
- Это армия, сынок! - похлопал его по плечу Вини. - Надо трофеи заныкать. Хватайся за ящик, потащили.
Пыхтя, матерясь, потея и падая время от времени в скользкую грязь, они вскарабкались на холм.
Оттуда уже увидели как полк, обходя высоту, змеей втягивался на лесную дорогу, направляясь в сторону Демянска.
Параллельно пехоте ползли по полю танки. Две тридцатьчетверки и три каких-то мелких танка.
Еж говорил, что это 'Т-70', а Вини - 'Т-60'. Спор разрешили, подбросив трофейную датскую монетку. Та упала в грязь, воткнувшись ребром.
Вини заржал:
- Будем считать, что это недоделанные 'КВ'.
Наконец, танки, вонь от которых дошла и до высоты, свернули в лес и спор затих сам собой.
- Эх, Олега бы сюда, он бы пояснил. Надо у девок узнать, как он там.
Когда ампуломет дотащили, пошли к девчонкам, которые возились с мальчишкой, пытаясь его умыть. Пацан успешно отбивался.
- Эй, дочки-матери. Расскажите, хоть, как там Валера с танкистом.
- Валера злой с костылем скачет по всему госпиталю. Лежать категорически отказался, врачам помогает. Говорит там и останется после лечения.
- А Таругин?
- Сделали операцию, осколок вытащили. Ожил. Привет передавал.
- Жив, значит, курилка... Куда дед подевался?
- А его насчет подвигов корреспондент допрашивает.
Парикмахерша деда постригла и побрила, оставив усы. Правда, они коротковаты еще были, поэтому, как красноармеец Богатырев ни старался их подкрутить по просьбе Леденевой, залихватского вида не получалось.
Зато два 'Георгия' на груди смотрелись очень колоритно.
- Эй! - крикнул им комроты. - Вы чего лоботрясничаете. Вперед, раненых грузить.
Легкораненые, кто мог передвигаться, ушли еще ночью. Часть тяжелораненых с поля унесли санитары других рот. На высоте в блиндаже осталось человек десять. Их в полуторку и потащили.
А на севере от высоты, куда ушел полк - загрохотал бой.
- Наступление... - флегматично сказал какой-то боец, затягиваясь трофейной сигаретой.
- Товарищ Леденева, сейчас машина в полк пойдет. Вы готовы? - спросил корреспондента Прощин.
- Вроде бы да. Ну, до свидания, товарищи бойцы! Ждите про вашу геройскую роту репортаж.
Рота ответила веселым:
- Ура! Приезжайте еще, товарищ младший политрук!
- А это, мальчики, уже от вас зависит. Если так же воевать будете обязательно приеду. Только танк подбейте обязательно.
- Непременно подобьем. Даже два!
- Ловлю на слове! - очаровательно улыбнулась младший политрук.
- А это вам! - протянул ей сверток сержант. И такой же протянул Тане. - Трофейный коньяк и шпроты. Чем богаты, как говориться!
Таня опять покраснела и промолчала. А Леденева чмокнула под одобряющий гул бойцов Прощина в свежевыбритую щеку. Отчего смутился уже сержант.
- До свидания, мальчики!
- Девчонки, а вы чего не едете? - спросил Риту с Маринкой Еж.
- Мы вечером своим ходом.
- Тогда милости прошу к столу! Эти оглоеды при вас хоть культурно себя вести будут, - засмеялся командир роты.
Оказывается, двое бойцов по приказу сержанта сколотили на скорую руку стол, поставив его в церкви, и расставили там еду.
Посреди стола красовался термос с борщом, вокруг располагались бутылки, открытые консервы, хлеб, нарезанный сыр в крышках от котелков, сало толстыми кусками. Сержант Заборских, назначенный Прощиным старшиной роты расстарался на славу.
- Иванко, спишь что ли?
Мальчик улыбнулся и покачал головой.
- Разговорчивый какой, весь в меня... - сказал Еж. - Ритулька, заберете его с собой. Нам не с руки с ним таскаться.
- Заберу, конечно. Ваня, хочешь с нами?
Ваня опять покачал головой.
- Ишь какой... А что тогда хочешь? - спросила Маринка
- Кушать... - неожиданно ответил тот.
- Заговорил, слава Богу, а я уж думал - контузия. Тогда пойдем кушать!
- Натерпелся малец, вот и молчал. Не бойся, Ванька! Мы свои, русские люди! Православные! - подмигнул ему дед. - Ребенка не обидим!
Когда все разместились за столом, сержант Прощин поднял кружку с водкой:
- Ну что ж, бойцы, говорить я много не умею. За победу!
- Ура! Ура! Ура! - вполголоса рявкнули двадцать три мужских глотки. Двоих бойцов Прощин снарядил на колокольню. Смотреть в обе стороны. Не нагрянет ли начальство. Или супостат вдруг вылезет.
- Тише вы, ироды... - сказал Еж, после того как выпил. - Ребенка напугаете.
- Еж, а из тебя хороший папа получится. Заботливый, - улыбнулась Маринка.
- Не... Я еще слишком молод для этого. Ты кушай, Иванко, кушай.
А дед чего-то черкал в трофейном блокнотике, время от времени грызя карандаш. Потом повернулся к Марине:
- У тебя глазки помоложе - напиши-ка в поминальничек всех ваших.
- В смысле всех?
- Которые в вашем отряде-то были сначала.
- Поняла... Сейчас, Кирьян Васильевич, напишу...
- Так... Между первой и второй... - поднялся снова Прощин. - А теперь как полагается, за товарища Сталина.
Чокнулись и выпили за Сталина. Мужики водку, девчонки красного мозельского вина.
- Чего-то от Леонидыча вестей нет... - задумчиво сказал Вини.
- Поди в Москве уже, - ответил дед.
- Ага... А нас тогда чего не дергают? Особист в покое оставил, странно.
- Чего уж тут странного. Мы ему зачем?
И в этот момент с колокольни раздалась короткая пулеметная очередь.
Бойцы вскочили, расхватав автоматы и винтовки.
С колокольни спустился один боец:
- Воздух!
- Черт, - ругнулся Прощин, - пожрать не дали, сволочи.
Дед крякнул, вытер усы и побежал наверх.
Первый разрыв ударил рядом со зданием. Затем второй, третий.
- Эх, ты... Главное, чтобы в купол бомбой не попали. Хана нам тогда.
Стены ходили ходуном от близких взрывов. Время от времени осколки залетали внутрь, кроша кирпич. Один пробил термос с супом и разбил пару бутылок.
- Уууу... гадские сволочи... - злобно прошипел Еж.
А сержант Прощин улучил момент и выскочил из церкви, помчавшись к блиндажу, который хотели сделать штабным.
- Куда это он? - спросил кто-то.
- Связисты, наверное, телефон уже поставили...
И точно, сержант, петляя зайцем по открытому пространству, буквально нырнул в блиндаж.
- Связь есть? - гаркнул он на связиста
- Была, товарищ сержант.
- Соединяй, быстро.
Связист покрутил ручку:
- Клумба, клумба! Я - тюльпан. Я - тюльпан. Ответьте. Клумба!
Бубнил долго. Потом посмотрел на сержанта:
- Не отвечают, товарищ сержант. Обрыв. Или свернулись уже.
- Как фамилия, рядовой?
- Якшин.
- А зовут?
- Герман.
- Хе... Ну ты себе и имечко выбрал, прямо сказать не подходящее на текущую политическую ситуацию.
Якшин пожал плечами.
- Значит так, Гера. Мчись в штаб. Передай - немцы начали бомбежку. Значит атака будет. Нам подкрепления нужны.
- Какие подкрепления? Полк-то в наступление ушел, за нами никого. Госпиталь да штаб.
- Слышь ты, стратег фуев. Мы тут минут пятнадцать продержимся, если немцы как следует попрут. Так что хана будет и штабу и госпиталю. Понятно? Давай, Гер... Не подведи. Да подожди, сейчас немцы улетят и молнией беги.
- Есть!
А дед, тем временем, сидел на колокольне и ругался на фрицевские самолеты. Заходили те из крутого пике, стрелять по ним не было никакой возможности - приклад пулемета упирался в пол. Вдруг деда осенило:
- Слышь, боец...
- Колодкин.
- Вставай-ка на четвереньки...
- Зачем это?
- Вставай, вставай...
Тот встал в коленно-локтевую позу. Дед поставил ему на спину 'МГ' и сказал:
- А теперь приподымись на руках. Только башку не подымай. И не дыши, замри!
Дед стал выцеливать 'Юнкерсы'. Они как раз заходили на второй удар по траншеям, слава Богу, пустым. Один пошел в пике, второй, третий, четвертый...
Первый бомбы сбросил, стал выходить... Второй через ту же точку...
Когда замыкающий стал выходить - дед пустил длинную очередь в место выхода.
И 'Юнкерс' влетел в эту смертельную струю!
Мотор его задымил и заглох. Немец пошел боком в сторону леса, но выровнялся. Стал планировать, видимо, в сторону своего аэродрома. Но высоты не хватило. Рухнул в лес, зацепившись крылом о высокую сосну.
Остальные шарахнулись в рассыпную.
Дед им погрозил кулаком:
- Тевтоны чертовы! Вы мне еще в ту войну своими тарахтелками кровь попортили. Все мечтал сбить хоть одного.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |