меня. Мы храним друг от друга свои тайны, так сказать, на взаимной основе.
Однако если у тебя больше нет темной комнаты, то и мне не пристало иметь
свою. Ты понимаешь, о чем я?
- Смутно, - осторожно ответила Наташа, чувствуя неприятный холодок
внутри. - Ты хочешь покаяться передо мной в каких-то грехах?
- Ну, смотря как это расценивать. Может показаться, что это грех, а
может, и нет. Все зависит от точки зрения. Но я должен с тобой об этом
поговорить.
- Погоди, - остановила его Наташа. - Это про женщин?
- Что ты, - расхохотался Андрей. - Ни в коем разе.
- У тебя внебрачный ребенок?
- Да бог с тобой, Наташенька, дорогая моя! Я бы никогда не стал от тебя
этого скрывать.
- Тогда подожди с признаниями. У меня есть еще одна комната, чуланчик
такой, где живет позорная тайна. Давай-ка я сперва расскажу тебе о ней, а
потом выслушаю твои признания в грехах. Это будет честнее.
Она собралась с духом. Надо, наконец, рассказать Андрею.
- Андрюша, когда я училась в институте, у нас был профессор...
- Мащенко, - подсказал Андрей, не дожидаясь, пока она закончит фразу.
- Откуда ты знаешь? - встрепенулась Наташа.
- Догадался. Не нужно мне ничего рассказывать, милая, не мучай себя.
- Но я хочу, чтобы ты знал.
- Я и так знаю.
- Ты?! Откуда? Кто тебе сказал?
- Частично Виктор Федорович Мащенко, об остальном я сам догадался.
Выслушай меня, Наталья.
Она слушала, не отрывая глаз от лица Андрея, который все время, пока
говорил, крепко держал ее за руку. В восемьдесят шестом году он познакомился
с Виктором Федоровичем и Елизаветой Петровной. У жены Мащенко были проблемы
со здоровьем, Андрей ее проконсультировал, а потом и прооперировал. Чета
Мащенко вела себя в точности так же, как все благодарные больные: цветы,
коньяк, со вкусом выбранные сувениры, поздравления со всеми праздниками. А в
конце восемьдесят седьмого года, едва разрешили частное предпринимательство,
Виктор Федорович появился с весьма неожиданным предложением.
- Вы знакомы с Натальей Вороновой, - утвердительно заявил он, - более
того, вы очень тепло к ней относитесь. Я не ошибся?
- Я люблю ее, - просто сказал Андрей. - И что из этого?
- Наталья Александровна очень талантливый человек, я хорошо ее знаю, она
у меня училась. Сейчас появилась реальная возможность помочь ей. Она
закончила сценарное отделение, а потом, насколько мне известно, высшие
режиссерские курсы. То есть она вполне может самостоятельно снимать кино.
Такое, какое захочет, а не такое, какое ей велят. Как вы считаете, Андрей
Константинович, стоит такое дело определенных жертв?
- Смотря каких, - аккуратно ответил Ганелин.
- Как вы смотрите на то, чтобы оставить медицинскую практику и заняться
частным бизнесом?
- Плохо смотрю, - резко сказал Андрей.
Но Виктор Федорович был убедителен. Частный бизнес сейчас, пока еще мало
кто сообразил, что к чему, и развернулся в полную мощь, может принести очень
высокие доходы, если застолбить правильно выбранную нишу. Есть люди, вполне
компетентные и обладающие большими связями и возможностями, которые помогут
начать дело и защитят от желающих погреть на нем руки, будь то тихий
чиновничий рэкет или громкий бандитский, со стрельбой и страшилками. А рэкет
обязательно появится и пышно расцветет, без этого на первых порах
становления частного капитала обойтись невозможно. Так вот, уважаемый Андрей
Константинович может не беспокоиться, как только такая неприятность начнет
назревать, он будет от нее надежно защищен. Его не станут вовлекать ни в
какие сомнительные сделки, ему не придется отмывать чужие "грязные" деньги.
От него вообще ничего не требуется, кроме одного: зарабатывать капитал. Ведь
это даст ему возможность оказать спонсорскую помощь талантливому человеку,
который, к тому же, ему не безразличен. У самого Виктора Федоровича никаких
корыстных целей при этом нет, ему ничего не нужно. Он просто благодарен
доктору, удачно прооперировавшему его жену, и хочет быть полезным. А помощь
и поддержку со стороны силовых структур он гарантирует.
- Как вы узнали про меня и Воронову? - спросил тогда Андрей.
- Я видел вас несколько раз вместе в Доме кино. Меня удивило, что Наталья
Александровна ходит на все просмотры не с мужем, и я поинтересовался, кем
является ее спутник. Нашлись любители все обо всех знать, они меня и
просветили. И знаете, Андрей Константинович, я искренне порадовался, что два
человека, которые мне глубоко симпатичны, оказались вместе. Вот и я подумал:
раз вы так хорошо к ней относитесь, а я так хорошо отношусь к вам обоим, то
просто грех не использовать имеющиеся у меня возможности.
Андрей попросил время подумать. С болью вспоминал, как Наташа делилась с
ним замыслами и сетовала на то, что никому они не интересны, никто не ставит
ее заявки в план, что сегодня выделяют средства только на документальные
фильмы о борьбе с алкоголизмом, перестройке и новом мышлении, а человеческие
чувства никого не интересуют. И решился.
Виктор Федорович ни в чем не обманул. Андрею помогли с юридическим и
организационным оформлением фирмы "Центромедтехника", порекомендовали
толкового и опытного бухгалтера, дали координаты людей, с которыми в любое
время можно было проконсультироваться по любым вопросам. Способствовали
установлению контактов с зарубежными фирмами-партнерами. Проверяли
контрагентов на надежность. А впоследствии, когда предсказание Виктора
Федоровича насчет рэкета сбылось, организовали надежную "крышу".
С такой поддержкой дело у Ганелина пошло с фантастической скоростью.
Прошло не так уж много времени, и он смог профинансировать первый фильм
Наташи - "Законы стаи". Потом и второй - "Что такое хорошо и что такое
плохо". За все это время сам Виктор Федорович обратился к Андрею с просьбой
только один раз, когда устраивал на работу бывшую жену своего сына. Они
общались регулярно, Мащенко интересовался, нет ли проблем и не нужна ли еще
какая помощь, и кроме трудоустройства Веры Алексеевны никогда ни о чем
Ганелина не просил.
Андрей вырос в России, а не на Марсе, и не верил в чистосердечные
благодеяния со стороны незнакомых людей. Он долго выжидал, когда же Мащенко,
наконец, откроет карты и потребует в обмен на помощь и поддержку чего-нибудь
криминального. Ганелин с самого начала предполагал, что все это делается "не
за просто так" и не за его прекрасные глаза, но ради того, чтобы помочь
Наташе подняться и снять такое кино, какое ей хочется, готов был на любые
жертвы. Однако ни Виктор Федорович, ни его супруга, ни кто бы то ни было от
их имени к нему ни с какими требованиями не обращался.
Тогда Андрей перебрал список своих пациентов, знакомых и друзей и
обнаружил среди них несколько человек, имеющих доступ к самой разной
информации, в том числе и комитетской. Через пару месяцев ему стало понятно,
что скорее всего его никогда ни о чем не попросят, потому что сам он на фиг
никому не нужен. Нужна Наталья Воронова. И не только она одна. В ходе
реализации политики Горбачева произошли грандиозные кадровые перемены, в
результате которых КГБ утратило значительные позиции, позволяющие влиять на
умы и души населения. Было принято решение выбрать из числа наиболее
способных и талантливых деятелей искусства тех, кому целесообразно сегодня
оказать помощь, чтобы потом, буде такая надобность случится, в обмен на эту
помощь потребовать лояльности. Духовные лидеры в нашей стране всегда были
людьми искусства, чаще всего - литераторами или режиссерами. И надо заранее
позаботиться о том, чтобы таких лидеров, пропагандирующих "правильные идеи",
в нужный момент можно было выдвинуть из проверенных рядов.
Помощь тщательно выбранным кандидатам оказывали самыми разными способами,
в том числе и тем, который использовали в случае Ганелина и Вороновой.
Андрей, переварив полученную информацию, подумал о том, что выбор Наташи в
качестве объекта финансовой помощи произошел не без помощи Виктора
Федоровича Мащенко, а точнее, с его подачи. Дальше все сложилось само собой.
Либо Наташа была любовницей Мащенко, либо он, работая на КГБ, использовал ее
в своих целях, опираясь на ее искреннюю и безоглядную веру в идеалы
коммунистического общества. Скорее второе, нежели первое, решил Андрей. Он
слишком хорошо знал Наталью, чтобы поверить, что она могла вступить в
интимные отношения с собственным преподавателем. Нет, не тот характер. Зато
о ее идеализме и доверчивости, над которыми она в последние годы открыто
насмехалась, он был наслышан от нее же самой.
- Значит, он все знал, - в ужасе пробормотала Наташа, выслушав Ганелина.
- Кто? Мащенко?
- Ну да. Господи, я так боялась все эти годы после истории с Прунскене!
Сначала я просто переживала, чувствовала себя виноватой, обзывала себя
низкой стукачкой. А потом начала бояться, что он всем расскажет про меня...
Чем известнее становилась, тем больше боялась. Утешала себя тем, что Мащенко
меня не идентифицирует, ведь я сменила фамилию, он меня знал еще Казанцевой.
Радовалась, когда мне говорили, что внешне я изменилась до неузнаваемости.
Ирка, бедная, бросилась меня спасать, познакомилась с сыном Мащенко, чтобы
подобраться к отцу и выяснить, помнит он меня или нет. А он, оказывается,
все эти годы помнил обо мне и не упускал из виду. Что же теперь будет,
Андрюша?
- Ничего, - пожал плечами Ганелин.
- Как это ничего? Как - ничего?! - закричала она. - Они меня держат про
запас, чтобы использовать! Это значит, что в любой момент ко мне могут
прийти и потребовать, чтобы я распространяла какие-то их политические
взгляды, какие-то их идеи! Как ты не понимаешь, они же могут сделать из меня
марионетку! И я даже пикнуть не посмею.
- Не будет этого, Наташенька. В том ведомстве, о котором идет речь, сидят
такие крутые профессионалы, какие тебе и не снились. Если они позволили этой
информации выйти за пределы здания, значит, информация потеряла ценность. В
противном случае я никогда не узнал бы об этом, можешь мне поверить. Ты им
больше не нужна. Иначе твой "Голос" не позволили бы прикрыть, а тебе не дали
бы снимать художественные фильмы.
- Ты думаешь? - Наташа с сомнением покачала головой.
- Уверен. На двести процентов.
Она помолчала, обдумывая услышанное. Похоже, Андрей прав, очень похоже,
ведь с того момента, как она сняла свой второй фильм на его деньги, прошло
девять лет. И за девять лет никто не попросил ее "отработать" за оказанную
помощь. Большой срок, слишком большой, чтобы продолжать бояться. И вообще,
сколько можно бояться, в конце-то концов! Сколько можно прятаться от
Мащенко, вместо того, чтобы открыто поговорить с ним и выяснить все раз и
навсегда! Нельзя быть такой трусихой, надо иметь мужество поступать, как
Иринка. Ни с чем не посчиталась, помчалась в Кемерово рассказывать правду
про себя и Бахтина, чтобы спасти его репутацию. Разрушила этим свою семейную
жизнь. Рисковала карьерой, но здесь, слава богу, все обошлось, нравы
переменились, сегодня чем громче скандал вокруг артиста, тем лучше. Но она
ведь этого не знала, когда садилась в самолет, чтобы лететь в Кемерово, она
сознательно шла на риск. Маленькая Иринка, которую Наташа привыкла считать
младшей и, следовательно, по определению более глупой, более слабой и более
легкомысленной, показала ей пример решительности и смелости. Иринка смогла.
Так неужели она, Наташа, не сможет? Номер домашнего телефона Мащенко ей
известен, надо только снять трубку, позвонить и договориться о встрече.
Почему должно было пройти столько лет, почему нужно было маяться от страха и
неизвестности, когда можно было давным-давно набраться мужества и сделать
такую простую вещь... Встретиться и спросить. "Никогда не задавай вопрос,
если не уверена, что готова услышать ответ." Теперь она готова.
- Ты меня презираешь? - тихо спросила она Андрея.
- Я тебя люблю, - так же тихо ответил он. - Других слов я не знаю. Я их
забыл.
С Виктором Федоровичем Наташа встретилась через два дня в ГУМе. Он сам
предложил ей это место.
- На первом этаже есть замечательное итальянское кафе "Боско ди
Чильеджи", можно войти со стороны Красной площади, а можно через бутик
"Марина Ринальди", - объяснил Виктор Федорович. - Давайте встретимся там,
не будем изменять традициям.
Ей на мгновение стало неприятно, показалось, что Мащенко намекает на их
давние встречи именно в ГУМе и на возможность продолжения отношений. Наташа
пришла пораньше, поболталась по парфюмерным магазинам в поисках пудры
нужного оттенка, купила две пары колготок и зашла в кафе. До условленного
времени оставалась четверть часа, она выбрала столик на открытом воздухе,
села спиной к магазину и лицом к Кремлю и заказала свежевыжатый апельсиновый
сок.
- Рад вас видеть, - послышался прямо над ухом не забытый за много лет
голос Мащенко. - А мне уж начало казаться, что вы меня избегаете. Вы хотите
поговорить насчет Ирины?
- Почему Ирины? - испугалась Наташа. - Что с ней?
- Это я у вас хотел спросить, что с ней. Вы же самый близкий ей человек.
Почему этот сок такой сладкий? И такой оранжевый... И вообще все не так,
все не так! Сначала выяснилось, что Мащенко помогал Андрею, чтобы в конечном
итоге помочь ей самой. Теперь выясняется, что он прекрасно знал о близких
отношениях Наташи с Ирой. Все оборачивается не так, как ей представлялось.
Какое-то вывернутое наизнанку существование. Неужели она сходит с ума?
- Значит, вы об этом знали? - обреченно спросила она.
- Наталья Александровна... Впрочем, мне привычнее называть вас просто по
имени. Вы не возражаете?
- Нет, пожалуйста.
- Наташенька, я знаю о вас если не все, то очень многое. Было бы наивным
думать, что я выпустил вас из виду, как только вы получили диплом и
устроились на телевидении. Мы так не работаем. Я с самого начала знал, что
невеста моего сына - это ваша воспитанница. Но поскольку она никогда не
упоминала вашего имени, я подумал, что это и к лучшему. Я постоянно
отслеживал вашу жизнь и был осведомлен о юношеских шалостях Ирочки. Поэтому
с трудом, честно признаться, удерживался от смеха, когда она рассказывала о
своей учебе в школе, о том, как старалась, несмотря на все трудности,
получить образование. Впрочем, я не о том. О чем вы хотели со мной
поговорить?
- О себе. Виктор Федорович, я глубоко раскаиваюсь в том, что позволила
когда-то заморочить себе голову. Я презираю себя за то, что сотрудничала с
вами. Скажите мне честно, я могу считать себя свободной, или вы собираетесь
еще когда-нибудь до меня дотянуться? И еще вопрос: могу ли я спать спокойно
и знать, что вы никогда не разгласите информацию о нашем с вами
сотрудничестве?
- В этом я могу вас заверить, - он, казалось, ничуть не удивился ее
вопросам. - Об этом никто никогда не узнает, если только вы сами не
расскажете. У нас не принято разглашать подобные сведения. Информаторов,
Наташенька, не сдают, это закон.
- Даже если это выгодно в целях политической борьбы? - не поверила она.
- Даже если. Их не сдают никогда и ни при каких обстоятельствах. Я имею в
виду - не сдают целенаправленно и умышленно. А утечка информации по чьей-то
халатности или за деньги - что ж, это может случиться всегда, тут никто не
застрахован. Но это бывает крайне редко. Настолько редко, что вы лично
можете ни о чем не тревожиться. Вы хотели узнать только это?
- Нет, я задала еще один вопрос: вы собираетесь меня использовать в
дальнейшем или я могу считать себя свободной? - резко спросила Наташа,
залпом допивая сок, который теперь отчего-то показался ей слишком кислым.
Неужели она нервничает так сильно, что у нее начались вкусовые
галлюцинации?
- Никто вас не тронет, живите спокойно. Я ответил на ваши вопросы?
- Да, спасибо.
- Тогда вы ответьте на мои. Откуда этот тон? Почему вы разговариваете со
мной, как прокурор с преступником? И почему эти вопросы возникли у вас
сегодня, а не десять и не пять лет назад? что-то произошло? что-то заставило
вас волноваться?
Подошедший официант поставил перед Виктором Федоровичем маленькую чашечку
"эспрессо" и стакан с яблочным соком.
- Еще что-нибудь желаете? - обратился он к Наташе.
- Кофе, пожалуйста, и апельсиновый сок, - попросила она. Напряжение
понемногу отпускало ее, и она уже могла не только понимать, кто сидит перед
ней, и не только слышать его голос, но и видеть лицо. Он по-прежнему красив,
Виктор Федорович Мащенко, пожалуй, сейчас он даже интереснее, чем двадцать
лет назад, когда Наташа видела его в последний раз. Ему, должно быть, около
шестидесяти. Такой же стройный, как прежде, хорошо постриженные густые,
сильно поседевшие волосы, холеное лицо с правильными чертами, белые ровные
зубы. Звезда Голливуда в идеально сшитом дорогом костюме, а не агент КГБ.
- Я жду, - напомнил Виктор Федорович, когда официант отошел от столика.
- Ничего не случилось. Просто я устала бояться и решила покончить с
неизвестностью.
- А вы боялись? - он чуть приподнял брови.
- Безумно. С ума сходила от страха.
- Напрасно, Наташенька. Догадываюсь, что толчком к вашему решению
встретиться со мной послужило некое событие... Вероятно, Андрей
Константинович, я не ошибся?
- Да. Он мне рассказал о том, как вы помогали ему строить бизнес, чтобы
он, в свою очередь, помогал мне. И испугалась, что вы меня не забыли и
собираетесь снова использовать. Потому и позвонила.
- Вам следовало бы давно это сделать. Если бы Ирочка, уж не знаю из каких
соображений, не скрывала, что хорошо вас знает, наша встреча состоялась бы
много лет назад, и мы прояснили бы все вопросы. Что ж, вероятно, это не
поздно сделать и сейчас. Наташенька, я всегда относился к вам с безграничным
уважением. Информаторов, как правило, вербуют на компре. Тех, кто помогает
на идейной основе, по внутреннему убеждению, единицы. Это редчайший случай.
И если идейная основа меняется по тем или иным причинам, таких людей не
трогают и не пытаются снова привлечь к работе. Мы организовывали помощь не
только вам одной, но вы были единственной, к кому впоследствии не пришли бы
просить отдать долги. Все остальные объекты такой помощи имеют за плечами
разного калибра грешки, поэтому на них можно давить. На вас давить
невозможно. Вы были изначально бесперспективны для этих целей.
- Тогда зачем? Зачем вы помогали Андрею? Зачем предложили ему помогать
мне, если я для вас не представляла интереса?
- Чтобы помочь. Вы очень талантливый человек, Наташа. И я вас искренне и
глубоко уважаю. Я никогда, слышите? никогда не причинил бы вам вреда. Я
немного злоупотребил своими возможностями, чтобы помочь двум людям, которые
мне симпатичны. Это плохо?
- Не знаю, - прошептала она. Что такое хорошо и что такое плохо? Крошка
сын пришел к отцу... Боже, какая дребедень лезет в голову!
- Вы сказали, что презираете себя. Вы не должны так думать. Вы не сделали
ничего плохого, вы никому не причинили вреда.
- А Южаков? Валя Южаков, которого после нашей с вами встречи исключили из
института якобы за прогулы и пьянство? Но мыто с вами знаем, за что его
исключили! Мы с вами исковеркали его жизнь, лишили возможности заниматься
любимым делом... А потом он пришел к нам на телеканал, и я каждый раз, идя к
нему в кабинет, замирала от ужаса, боясь, что в один прекрасный момент он
узнает, по чьей милости был исключен, и устроит мне всемирный позор. Вы
считаете, что за это я должна себя любить?
- Наташенька, - негромко засмеялся Мащенко, сверкая ослепительно белыми
зубами, - выбросьте эту чушь из головы. Южаков был всего лишь исключен из
института, а не отправлен за решетку, потому что его родители подняли свои
связи и помогли ему. Валентина еще на первом курсе накрыли с запрещенной
литературой, но не посадили, он отделался легким испугом. А потом он
оказался замешан в незаконных валютных операциях, и ему грозил реальный
срок. Его родители снова сумели отмазать сыночка от тюрьмы, но из института
пришлось исключить, иначе вышли бы всякие недоразумения с милицией и
прокуратурой. Вы к этому не имеете ни малейшего отношения, просто наша с
вами встреча, когда вы информировали меня о Южакове, произошла накануне его
ареста. По времени совпало, но связи никакой нет. Вы можете с чистой
совестью приходить к Южакову и смотреть ему в глаза. Вы ни в чем не виноваты
перед ним. А он, между прочим, очень хорошо к вам относится, вы об этом
знаете?
- А вы откуда знаете? - ответила она вопросом на вопрос.
- От Южакова. Это я попросил его пригласить вас на публицистику.
- Вы?!
- Представьте себе, я. Я хотел, чтобы ваш талант раскрылся и с этой
стороны. Мне ничего от вас не нужно, Наташенька, ровным счетом ничего. Мне
просто хотелось вам помочь. Вы - редкий человек, штучная работа, я
представлял себе, как вы с вашей нравственной цельностью и чистотой страдали
и мучались, когда все переменилось и когда даже слепые котята стали
понимать, что прежний режим их обманывал. Я понимал, как вам должно быть
тяжело. И понимал, что наше с вами сотрудничество при вашем-то характере
лежит на вашей чистой душе тяжким грузом. Мне хотелось хоть чем-нибудь
облегчить вашу жизнь.
Все не так, все не так... Южаков был банальным валютчиком... Его
исключили вовсе не из-за Наташи... Мащенко велел ему взять ее на проект
"Голос"... Получается, что она прожила совсем другую жизнь. Думала, что
прожила одну, а на самом деле прожила другую... У нее было такое ощущение,
словно она шла по вагонам поезда и вдруг, перейдя из одного вагона в
следующий, обнаружила, что каким-то немыслимым образом оказалась в поезде,
идущем в противоположном направлении. И хода назад уже нет. Поезда
стремительно расходятся в разные стороны, с каждой секундой расстояние между
ними увеличивается, и ей ничего не остается, как ехать в этом другом поезде,
в другом направлении, потому что в первый поезд, в котором она ехала долгие
годы и собиралась ехать до самого конца, ей не попасть уже никогда.
- Как дела у Ирочки? - раздался откуда-то издалека голос Мащенко.
- Она нам совсем не звонит, мы ничего о ней не знаем.
Наташа очнулась.
- У нее все в порядке. В начале июля она начинает сниматься в картине на
"Мосфильме", а с ноября - в сериале для телевидения, уже контракт подписала.
А не звонит вам, чтобы рану не бередить.
Его лицо дрогнуло и неожиданно стало как будто мягче.
- Я ее понимаю. Мы очень к ней привязались за эти годы. Мне жаль, что так
получилось и она решила уйти.
- Так лучше для всех, Виктор Федорович, - Наташа впервые за весь разговор
позволила себе расслабиться и улыбнуться. - И для вас в первую очередь. Вы
же понимали, что Ира страдает рядом с вами.
- Да. Вы правы, она поступила мудро.
Они расплатились, вышли на Красную площадь и неторопливо двинулись в
сторону Охотного ряда.
- Где стоит ваша машина? - поинтересовался Мащенко.
- Я на метро. Не вожу машину.
- Почему?
- Не умею. Я к этому не способна. Если очень устала - беру такси, а
вообще-то на метро быстрее при нынешних пробках.
Виктор Федорович проводил Наташу до входа в метро "Площадь Революции".
Прощаясь, взял ее руку, поднес к губам.
- Знаете, - неожиданно для самой себя сказала она, - я начинаю понимать,
почему Ирка вас так любит.
Наташа не стала дожидаться ответа, повернулась и побежала через вестибюль
к эскалаторам.
Эпилог, 2001 год
- Мать, я скоро женюсь. Ты что не слышишь? В третий раз тебе говорю. Я
женюсь на Олесе, ты ее знаешь.
Наташа с неохотой оторвалась от рукописи, лежащей перед ней на рабочем
столе в кабинете.
- Я все слышу, Сашенька. Что ты от меня хочешь? Чтобы я сплясала или
спела? Я приняла к сведению, что ты собрался жениться. Что еще?
- Как что? А ругаться? А рвать на себе волосы от ужаса? А рыдать? Ты,
мать, неправильная какая-то. Я этот разговор все откладывал, твоих истерик
боялся, тянул до последнего, а все оказалось так просто, что даже и не
интересно. Ну тебя!
- Насчет "тянул до последнего" - это любопытно, - заметил заглянувший в
открытую дверь кабинета Андрей. - И когда же наступает этот самый последний
момент?
- Через неделю, - признался старший сын. - Мы еще в феврале заявление
подали, чтобы сразу после Пасхи...
- О Господи, - простонала Наташа. - Ты с ума сошел! У меня все до майских
праздников по часам расписано! Ты что, раньше сказать не мог, обормотище?
Какого числа регистрация?
- Двадцать четвертого.
- Час от часу не легче! Двадцать четвертого у меня весь день забит до
отказа, - в отчаянии сказала она, листая ежедневник. - И ничего нельзя
отменять и переносить, потому что впереди длинные праздники, а вопросы надо
решать до того, как все разъедутся отдыхать. Сашка, ты меня без ножа режешь!
Ну в кого ты такой урод? Папа у тебя такой обстоятельный, все четко, все
заранее, все строго по графику. Да и я такая же. А ты откуда взялся? Честное
слово, как будто не я тебя рожала и воспитывала.
- Ну мать, ну извини, - пробормотал Саша. - Я не думал, что у тебя все
так серьезно. Ну хочешь, я поговорю с Олесиными родителями, объясню, что ты
страшно занята и сможешь подойти только вечером, попозже? Они нормальные
люди, не обидятся.
- Да я и вечером не смогу, двадцать четвертого в Доме кино премьера
фильма, в котором снималась Ира. Она очень просила меня прийти, и Володя
Ткач, режиссер, тоже просил. Я им обещала.
Андрей решительно взял юношу за плечо и вывел из кабинета.
- Работай, Наталья, мы с Сашей сейчас все обсудим и решим, что делать. Ни
о чем не беспокойся.
Дверь закрылась, наступила тишина. Как хорошо, что рядом есть такой
человек, как Андрей, в любую минуту готовый прийти на помощь! Наташа плотнее
запахнула халат и снова углубилась в рукопись. Роман захватил ее глубиной
чувств и силой страстей. Этот Руслан Нильский действительно талантливый
парень! Ушел из журналистики, осел дома и написал роман. И какой роман! Так
и просится на кинопленку.
Руслан объявился неожиданно. Просто возник на пороге несколько дней
назад. Долго извинялся за то, что явился без звонка, но по старому номеру
телефона ему никто не ответил, а у Ирины мобильник два дня подряд выключен.
Он пришел в квартиру на четвертом этаже, и там ему сказали, что Воронова
давно уже живет двумя этажами ниже.
- Ирка опять вовремя за телефон не заплатила, - рассмеялась Наташа. - Вот
и отключили за неуплату. Это регулярно случается, она просто органически не
в состоянии делать все вовремя.
- Наталья Александровна, я написал роман, - смущаясь сказал Руслан,
вытаскивая из сумки толстенную папку. - Хотел, чтобы Ира прочитала. Вы ей
передадите?
- Никаких проблем, - пообещала Наташа. - Ну что же вы на пороге стоите?
Раздевайтесь, проходите, я вас чаем напою, у меня сегодня пирожки удались.
Руслан пробыл у Наташи около двух часов. Говорили обо всем: о снятом
Наташей сериале, который в сентябре прошлого года довольно успешно прошел по
экранам, об Ире и двух ее новых работах, о самом Руслане, его
девочках-близнецах, его уходе из журналистики. И конечно, о Бахтине. Руслан
рассказал о том, как год назад, сразу после приезда Иры в Кемерово,
отправился к матери выяснять отношения. Ольга Андреевна переживала скандал
тяжело.
- Я предупреждала тебя, сынок, не трогай ты эту историю, - со слезами на
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 41 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |