- Выходит, Ира тоже не знает, что она - дочь Марка?
- Конечно, нет. Теперь придется сказать. Я ей уже позвонила, попросила
приехать. Она явится с минуты на минуту.
- Ты сама ей скажешь? Или хочешь, я поговорю с Иринкой? - предложил
Ганелин.
- Да нет, Андрюша, не нужно, ты только будь рядом, ладно? Мне с тобой
спокойнее.
Это было правдой. В присутствии Андрея ей всегда было спокойнее, она
чувствовала себя более уверенно, твердо зная, что рядом находится человек,
готовый в любую секунду и в любой ситуации кинуться ей на помощь. И даже
если она к этой помощи не прибегала, все равно осознание того, что поддержка
будет в нужный момент обязательно оказана, придавало Наташе сил в самые
сложные моменты.
К приходу Иринки у Наташи была готова целая речь, выверенная чуть ли не
по буквам и со всей возможной деликатностью объясняющая ситуацию. Однако все
получилось не совсем так, как Наташа планировала. Едва она взяла в руки
письмо Бэллы Львовны, чтобы начать понемножку, по отдельным фразам
зачитывать Ире, снабжая прочитанное своими комментариями, дабы подготовить
молодую женщину к неожиданной новости, как Ира выхватила письмо из ее рук со
словами:
- Дай я сама прочту.
Наташа и глазом не успела моргнуть, как Ирина уже уселась на мягкий диван
в гостиной и впилась глазами в листок, исписанный знакомым почерком. Быстро
прочла, ни один мускул на лице не дрогнул. Может, она пока и не блестящая
актриса, но кое-какие профессиональные навыки у девочки, безусловно,
имеются.
- Я так и знала, - спокойно заявила она, кладя письмо на журнальный
столик.
- И давно ты знала? - с подозрением спросила Наташа.
- Нет, не точно, конечно, но чуяла, что тут что-то не так. Бэллочка
никогда не показывала мне фотографий этого козла. Сколько раз я ее семейные
альбомы просматривала, а там фотки чьи угодно, только не его. Я сначала
думала, что она на сына сердится за то, что он уехал, а ее бросил одну,
поэтому все его карточки повынимала из альбомов, чтобы на глаза не
попадались и душу не бередили. А уж когда он самолично сюда явился и я его
рожу увидела, вот тут у меня сомнения и закрались. Я тогда, помню, смотрела
на себя в зеркало и думала: "Что-то ты, Ирина Николаевна, до неприличия
похожа на соседкиного сынка Марка Аркадьевича. Ну просто одно лицо." Но ты
же помнишь, я тогда как раз замуж выходила, мне не до родословной было,
мысли другим заняты. И потом, на фиг мне было все это выяснять, а вдруг
окажется, что я наполовину еврейка, а Мащенкам это не понравится? Они-то все
чистокровные русские, мне было бы жаль, если бы из-за этого свадьба
сорвалась. Потом, конечно, я поняла, что они нормальные люди, не антисемиты.
Но подумала, раз Наташка и Бэлла Львовна столько лет ничего не говорят,
значит, мне показалось. Мало ли людей друг на друга похожи. А вот выходит,
что не показалось. Ну, козел! Ну и козел!
- Погоди, - ошарашенный этой тирадой Андрей потряс головой, - ты о ком
говоришь? Кто - козел?
- Да кто же? Марк Аркадьевич уважаемый, папаня мой.
- Ира, побойся бога, что ты говоришь? - возмутился он. - Он же твой отец.
Как ты можешь так отзываться о нем!
- Ой, Андрей Константинович, ну я вас умоляю! Какой он мне отец? Завалил
смазливую соседку под горячую руку, с похотью не справился, вот и все его
отцовство. Что вы на меня так смотрите? Что я, неправду говорю? Да мне бабка
Поля сто раз рассказывала, как маманя моя блудливая, царствие ей небесное,
под соседского сына подлечь пыталась, а он ни в какую не хотел, боялся, что
жениться потом придется. И про тот единственный раз, когда мамане этот фокус
все-таки удался, тоже бабуля поведала, она в выражениях не стеснялась, сами
знаете, и деликатничать со мной не пыталась. Только баба Поля не знала, что
ее дочка от этого фокуса забеременела. Маманя, судя по всему, тоже не знала
или не была уверена, она же тогда со своим будущим мужем вовсю трахалась.
Поди пойми, от кого она меня родила. Тем более у официального моего папки
Николая дед был рослый и чернявый, вот на него и списали. Это еще хорошо,
что его вовремя посадили, а то посмотрел бы он на меня взрослую - сразу бы
увидел, что дедом его тут и не пахнет, что тут сплошное соседское
наследство.
Ира говорила, все больше и больше распаляясь. Наташа слушала ее с
изумлением и видела, что с каждым словом будто по кусочкам отваливается
фасад Ирины Савенич, обнажая грубую и бесцеремонную девчонку Ирку Маликову.
- Ирина, я попрошу тебя следить за речью, - жестко сказала Наташа. - Как
бы там ни было, но ты говоришь о своих родителях, о матери и об отце. Имей
уважение к ним.
- О матери и об отце? - взвизгнула Ира. - О какой матери и о каком отце?
О матери, которая пила водку литрами еще до моего рождения, которая скакала
от мужика к мужику за бутылку дешевого портвейна и допилась до того, что на
ровном месте угодила под машину? Об отце, который меня не признал и смотался
в сытую заграницу, оставив меня с тремя алкашами? И это говоришь мне ты,
Натуля? Ты, которая заменила мне и мать, и отца, и сестру? Ты, которая
двадцать лет со мной мучилась? Да нет у меня к ним ни любви, ни уважения,
нет и быть не может. Они меня предали, они меня бросили на произвол судьбы.
Когда я еще совсем маленькой была, мать со мной ни разу не погуляла, я знаю,
мне баба Поля рассказывала. Все на тебя спихнули, Натулечка, и гулять со
мной, и играть, и в детскую кухню за питанием для меня бегать, и пеленки мои
стирать.
- Не надо так говорить, Ириша, - тихо попросила Наташа. - Не надо
говорить "спихнули". Мне это было в радость. Я очень тебя любила.
- Да как ты не понимаешь?! - в отчаянии воскликнула Ира. - Это должно
было быть в радость матери, а не тебе! Я тебе до конца жизни буду благодарна
за то, что ты все это делала, но я никогда не прощу свою маманю за то, что
она этого НЕ делала! И козел этот американский мне не нужен! Раз он меня
бросил, раз я ему была не нужна, то я и слышать о нем ничего не хочу.
- Ну-ну-ну, успокойся, - пришел на помощь Андрей, который решил взять ход
разговора в свои руки. - Никто тебе Марка Аркадьевича не навязывает, никто
не заставляет тебя с ним общаться. Речь идет вообще не о нем, а о твоей
бабушке Бэлле Львовне. У тебя не может быть к ней никаких претензий, она
вместе с Наташей делала все для того, чтобы ты выросла здоровенькой и
красивенькой. Она тебя не бросила, она от тебя не отказывалась. Верно?
- Верно, - всхлипнула Ира, которая, выплеснув негодование в крике, уже
успела расплакаться. - Она меня любила. И я ее тоже любила.
- Ну вот и славно. Значит, ты с чистым сердцем примешь ту часть
бабушкиного наследства, которую она тебе отписала. А любить Марка
Аркадьевича тебя никто не обязывает, можешь не любить, если не хочешь.
- Все равно он козел, - с детским упрямством твердила Ира. - Это же надо
до такого додуматься! Свинтить за бугор и поручить Наташке заботиться о его
матери и вырастить его внебрачную дочь! Да Наташке самой-то тогда всего
семнадцать было, она же только-только школу закончила. Ей надо было в
институт поступать, образование получать, а тут на тебе - целых два человека
на нее свалились, и крутись как хочешь. Ему хорошо, он свой депутатский
наказ оставил - и вперед, к сияющим вершинам, к достатку и удовольствиям. А
Наташка, бедненькая, одна осталась со всеми его проблемами. Бэллу Львовну
уговорить не смог, чтоб с ним ехала, - ладно, Наташа поможет, поддержит,
позаботится, она же добрая девочка, всем помогает. Нет чтобы самому остаться
с матерью, раз уж так вышло, что она уезжать не хочет. Да куда там! Своя
рубашка-то - она завсегда ближе к организму. С соседкой переспал, ребеночка
ей заделал, так нет чтоб жениться, признать ребенка официально, - нет, мы
гордые, нам такие ниночки не ровня, мы себе получше найдем, поблагороднее,
пообразованнее, такую найдем, у которой родственники есть на исторической
родине, чтоб уехать побыстрее. А ребенок - что? Тьфу. Наташка и сама
справится, вырастит, воспитает. Она у нас такая, на все руки мастерица, и за
старым ходить, и за малым, и в сутках у нее не двадцать четыре часа, как у
всех, а тридцать шесть, поэтому она все успевает. Козел, козел! Ненавижу!
Наташа принесла кофе, подала Ире чашку и смотрела, как та судорожными
глотками пьет горячий ароматный напиток. Ира со стуком поставила чашку на
столик, достала сигареты, закурила, глубоко вдыхая дым.
- Ну все? Успокоилась? Выговорилась? - ласково спросила Наташа,
присаживаясь рядом с ней.
По лицу Иры быстрыми ручейками текли слезы, но она уже не всхлипывала и
не задыхалась.
- Просто противно, - проговорила она, - я всегда думала, что меня два
человека предали, мама и отец, которого посадили. А теперь оказывается, их
было трое. И никому из троих я не была нужна. Думаешь, мне не обидно? Ну
скажи, Натулечка, что во мне такого плохого было, что они все меня бросили?
Я бы еще понимала, если бы они от меня отказались, когда мне было пятнадцать
или шестнадцать, тогда да, тогда меня любой нормальный человек на три буквы
послал бы, и я бы его поняла. Только такая святая, как ты, могла все это
терпеть. Но в годик, в два, в три - кому я что плохого сделала? Почему они
меня не любили? Почему мама не брала меня на руки, не ходила со мной гулять,
не играла со мной? Только пила и шлялась, пила и шлялась. Почему отец
допустил, чтобы его посадили? Ведь если бы он меня любил, он бы все время
помнил, что у него маленький ребенок, и надо вести себя правильно, чтобы
ребенок не остался без родителей. Почему он об этом не подумал? Почему не
вернулся к нам после отсидки? Ему на меня наплевать было. А про козла
американского я вообще не говорю. Самовлюбленный эгоист, других слов у меня
для него нет.
- Но ты была нужна мне, - мягко возразила Наташа, обнимая Иру и гладя ее
по волосам. - И ты была нужна Бэлле Львовне. Мы обе тебя любили. Не надо
думать о горьком и обидном, думай о хорошем. И выпей быстренько лекарство, у
тебя уже глаза распухли.
Ира тыльной стороной ладони вытерла глаза и полезла в сумку за
таблетками. Остаток вечера прошел спокойно, уже не было истерик, но были
тихие слезы светлой печали по человеку, которого обе любили и рядом с
которым прожили всю свою жизнь.
На девятый день Наташа позвонила Марику и после обычных слов
соболезнования спросила, есть ли у него претензии на наследство.
- Это все твое, - грустно ответил Марик, - это по праву принадлежит тебе,
если, конечно, у мамы не было других пожеланий. Мне ничего не нужно.
- Бэлла Львовна хотела, чтобы я взяла книги, а все остальное отошло бы
Ирочке. Ты не возражаешь?
- Как я могу возражать? Раз мама так хотела, пусть так и будет. Спасибо
тебе за все, Туся. Звони, не пропадай.
- Ты тоже звони, - дежурно ответила Наташа, в глубине души понимая, что
Марик никогда больше ей не позвонит. Ему не интересны ни она сама, ни его
собственная дочь. И Наташа тоже звонить не станет. Еще одна часть ее жизни
оторвалась и улетела в бездну...
Через две недели после смерти Бэллы Львовны Андрей заявил:
- Я рассчитал домработницу.
- Что случилось? - испугалась Наташа. - Он сделала что-то не так? что-то
с деньгами?
- Нет-нет, что ты, - улыбнулся Ганелин, - Тамара - честнейшая тетка, ни
копейки лишней в карман не положит. Просто она больше не нужна. Бэллы
Львовны нет, а содержать помощницу по хозяйству для двух вполне
самостоятельных женщин и одного молодого мужчины я не считаю правильным.
Людмила на пенсии, свободного времени у нее много, вот пусть и занимается
всем, чем положено, для себя и своей дочери. Сашка у тебя тоже вполне
самостоятельный и зарабатывает на своей фирме неплохо, с какой стати держать
для него домработницу? Финансово помогать ему - это другой вопрос, мы с
тобой это и делаем. А ходить для него в магазин и стирать его носки - это
ему будет слишком шикарно. Ты не согласна?
- Да нет, - растерялась Наташа, - в целом ты прав, конечно, но... Как-то
неожиданно... Выходит, пока Бэлла Львовна была жива, ты считал, что это
нормально, когда Сашка пользуется услугами домработницы.
- Наталья, не передергивай. Я никогда так не считал. Но нанимая помощницу
для Бэллы Львовны было бы неприличным оставить в стороне всех остальных.
Теперь же ситуация в корне иная. И кроме того, мы с тобой, кажется,
договаривались, что будем постепенно приучать наш четвертый этаж жить
самостоятельно. Уже полтора года, как они обходятся без тебя. Первый шаг
сделан, пусть теперь обходятся без домработницы.
- Андрюша, это жестоко, - простонала Наташа. - Они же ничего не умеют,
они никогда ничего не делали.
- Это не жестоко, это правильно, - твердо сказал Ганелин. - Считай, что
это хирургическая операция. Больно, страшно, но необходимо.
- Но Люся и Катя не проживут на одну пенсию и одну стипендию! Мы с тобой
платили домработнице и давали ей деньги на продукты, а что теперь будет? На
что они будут жить?
- Будешь давать им деньги, только и всего, - пожал плечами Андрей. - Но
ходить в магазин они будут сами, и у плиты стоять, и у раковины тоже будут
сами. И полы мыть, и стирать, и пылесосить. Я не понимаю, чего ты так
боишься. Ты же делала это всю жизнь - и ничего, не сломалась, не
развалилась. Так почему они не могут? Не умеют? Научатся. Не вижу никакой
катастрофы.
Наташа и сама понимала, что Андрей прав, ну куда это годится - содержать
домработницу для двух здоровых молодых студентов и одной пенсионерки, тоже
вполне здоровой и совсем еще не старой, всего-то шестидесяти одного года.
Может быть действительно пора прекратить заниматься этой
благотворительностью? Одно дело деньги, и совсем другое - повседневная
работа по дому. Деньги она будет давать по-прежнему, а все остальное пусть
делают сами.
Ей трудно было примириться с новым положением вещей, ночью Наташа спала
плохо, в мозгу всплывали нелепые картины: квартира на четвертом этаже
постепенно покрывалась пылью, крупные лохмотья которой свободно летали по
воздуху, на кухне день ото дня росла, превращаясь в Монблан, гора невымытой
посуды, а оконные стекла чернели от грязи до тех пор, пока в комнатах не
делалось абсолютно темно. Утром, готовя завтрак для Андрея, Алеши и себя,
она все время думала о том, что будут есть сегодня утром Люся, Катя и Сашка.
А вдруг у них ничего нет? Они ведь еще не приспособились к тому, что нужно
обо всем заботиться самим, наверное, даже в магазин вчера не сходили, по
привычке полагая, что домработница все купит и все приготовит.
Она уже проводила Андрея на работу и сына в институт и одевалась, чтобы
ехать на съемку, когда позвонила Люся.
- Наташа, что это значит? Тамара мне вчера сказала, что вы ее уволили. Я
была уверена, что она пошутила. Но сегодня утром она не явилась к нам. Как
это понимать?
- Так, как она сказала. Мы ее рассчитали. Она больше не будет у вас
работать.
- С какой это стати? Почему ты за нас решаешь? Она же у нас работала, а
не у тебя. Какое ты имеешь право...
- Материальное, дорогая, - насмешливо ответила Наташа. - Пока я оплачиваю
ее труд, я имею право решать, работать ей у вас или нет. Возьми себя в руки
и посмотри правде в глаза. Домработницу я нанимала только для Бэллочки,
потому что обязана была о ней позаботиться. А о тебе должна заботиться твоя
дочь, а не я. Вам с Катей просто повезло, что вы жили рядом с Бэллочкой,
поэтому и вам перепала возможность бездельничать. Но теперь с этим
покончено. Я буду каждый месяц давать вам деньги на продукты, но ни на что
большее вы рассчитывать не должны. Я доходчиво объяснила?
- То есть ты хочешь сказать, что мы с Катюшей должны будем обслуживать
твоего оболтуса? - зашипела в трубку Люся. - Или ты собираешься забрать его
в свои хоромы?
- Не собираюсь. И обслуживать Сашу не нужно, он сам себя покормит, тем
более что он и дома-то почти не бывает, только спать приходит. Убирать места
общего пользования будете по очереди, как положено в коммуналке. Ты,
помнится мне, раньше этого не делала, мама тебя берегла, и в нашу очередь
уборкой занималась либо она, либо я. Вот и попробуй для разнообразия, может
быть, это придаст новый импульс твоему литературному творчеству. Заодно и
Катю приучишь заниматься хозяйством, ей это тоже пойдет на пользу, в
семейной жизни пригодится. Извини, Люся, мне нужно бежать, я опаздываю.
Сестра пыталась сказать еще что-то возмущенное и обиженное, но Наташа уже
повесила трубку. Поздно вечером примчался голодный Сашка и прямо с порога
заявил:
- Мать, ну ты даешь! От кормушки отлучила без предупреждения. Катька в
трауре, тетя Люся рвет и мечет. Покормишь?
- Конечно, - рассмеялась Наташа. - Хочешь к нам переехать?
- Ну уж нет, это вам фигушки с макушкой! Я уже к свободе привык. Это
Алешке с вами хорошо, вот пусть и живет здесь, а мне нужна свобода маневра.
Кстати, где этот шпингалет? Я с ним уже два дня не виделся.
- Шпингалет пошел в девушкой в клуб на дискотеку.
- Во! Ему тоже со дня на день свобода понадобится. Если что - пусть
возвращается к нам, у нас теперь комнат навалом.
- Можно подумать, я твою свободу так уж сильно ограничивала, - фыркнула
Наташа, наливая сыну полную тарелку супа.
- Не, мать, не в том дело, что ты меня ограничивала. - Саша схватил ложку
и начал жадно есть. - Вкусно - смерть! А белого хлеба нет?
- Есть, сейчас отрежу. Так в чем же дело, если я тебя не ограничивала?
- В том, что я, как нормальный человек, тебя стесняюсь. Я же понимаю, что
если мы живем вместе, то я должен все время звонить, докладываться, когда
приду, куда ушел, зачем пошел, кто у меня в гостях, с кем я дружу, с кем,
пардон, сплю. А там я ни перед кем не отчитываюсь, никто меня ни о чем не
спрашивает, кого захотел - того привел, куда захотел - туда ушел. Один раз в
день позвонил тебе, сообщил, что жив-здоров, узнал, что у тебя все в
порядке, и вопрос закрыт. Ты только не обижайся, ладно?
- Я не обижаюсь, - с улыбкой ответила Наташа, - мне тоже когда-то было
девятнадцать лет, не думай, что я родилась сорокалетней. Что ты будешь на
второе, котлеты или эскалоп?
- И то и другое, давай две, нет, три котлеты и один эскалоп.
- Не треснешь? - с подозрением спросила она.
- Не, в самый раз будет. И жареной картошечки побольше, - добавил Саша,
наблюдая, как Наташа разогревает на сковороде оставшуюся после ужина
картошку.
- Сашенька, ты можешь меня внимательно послушать? - спросила она, когда
сын насытился и не спеша пил чай с конфетами.
- Локаторы приведены в действие, - бодро ответил он. - Готов к приему
информации.
- Тебе придется научиться заботиться о себе самому, - начала Наташа. -
Разумеется, здесь для тебя всегда открыты двери, ты можешь, если захочешь,
завтракать у нас, обедать и ужинать. Но убирать свою комнату ты должен
будешь сам. И самое главное - по очереди с Катей и Люсей делать уборку в
местах общего пользования. Я имею в виду прихожую, коридор, ванную, туалет и
кухню.
- По очереди - это как?
- Очень просто. Составляете график и соблюдаете его. Как во всех
коммунальных квартирах.
- Это что же получается, я, к примеру, буду у тебя питаться, кухней
пользоваться не стану, а все равно мыть придется?
- Придется, дружочек, - кивнула Наташа. - И плиту оттирать, и пол мыть, и
раковину, и стены.
- Ну ни фига себе! - протянул юноша. - Это с какого же перепугу?
- А с такого, что ты там живешь. Это закон коммуналки. Тебе же свободы
хочется? Вот и плати за нее своим трудом. Не хочешь заниматься уборкой?
Переезжай сюда и плати своей свободой. Выбор за тобой.
- Уу-у, как все непросто... Ладно, прорвемся. Свобода - она завсегда
дороже, верно, мать?
- Не знаю, - не кривя душой ответила Наташа. - У меня ее никогда не было.
Саша в изумлении воззрился на нее.
- Ты что, серьезно?
- Вполне. Я никогда не жила так, чтобы ни за что и ни за кого не
отвечать, кроме себя самой. Только, может быть, когда совсем маленькой была,
но тогда приходилось слушаться родителей, какая уж тут свобода. А потом
началось: Иринка, Бэлла Львовна, вы с Алешей, ваш папа, мои родители, Люся с
Катей. Так и тянулось.
- И что, неужели никогда не хотелось на волю, в пампасы?
- Представь себе, нет. На волю хочет тот, кто ее попробовал и ему
понравилось. А я всегда жила в большой семье, о которой нужно было
заботиться, и мне казалось и до сих пор кажется, что это естественное
состояние. Я привыкла так жить. Налить тебе еще чаю?
- Не, спасибо, я помчался, мне завтра вставать ни свет ни заря. Напомни
Алешке, что мы в воскресенье идем с отцом на футбол.
- Он помнит, у него на компьютере записка приклеена.
- Ну все, целую, пока.
Саша на ходу чмокнул Наташу в щеку, и через секунду она услышала его
быстрые шаги, удаляющиеся вверх по лестнице.
Наташа очень надеялась, что ее сын сможет легко перестроиться с жизни
одной семьей на жизнь в коммунальной квартире с соседями. Сашка, хоть и
прожил все свои девятнадцать лет в квартире на четвертом этаже, никогда не
знал, что такое "уборка мест общего пользования по графику" и как делить
лежащие в холодильнике продукты на "наши" и "чужие". Наташа содержала всех,
кто там жил, вела общий бюджет, еда готовилась на всех и не существовало
никаких графиков. Какие же могут быть графики и дележка в одной семье?
Племянница Катя тоже с коммунальным бытом не знакома, но Люся как-никак
прожила с соседями без малого сорок лет, уж Она-то не забудет ни про
очередность уборки, ни про раздельные продукты. Можно надеяться, что под ее
жестким руководством жизнь как-то наладится.
Однако надежды Наташины не оправдались. Буквально через три дня после
отказа от услуг домработницы позвонила разгневанная Люся и дрожащим от
злости голосом сообщила, что Саша съел ее колбасу. Он пришел накануне
поздно, когда все уже спали, а утром Катя хотела сделать себе на завтрак
бутерброд к чаю и обнаружила, что колбасы, которую она только вчера купила,
и след простыл.
- Будь любезна, объясни своему сыну, что он теперь должен сам покупать
себе продукты. Моя дочь не обязана ходить для него в магазин, - потребовала
сестра.
- Хорошо, я поговорю с ним, - кротко пообещала Наташа. - Извини, что так
вышло. Он еще не привык.
- Так пусть привыкает! - взвизгнула Люся.
Вечером Наташа провела еще один цикл разъяснительной работы на тему своих
и чужих продуктов и посоветовала сыну разделить стоящие на кухне
холодильники.
- Пусть один будет твой, другой - Люсин, тогда ты не будешь путаться,
просто запомнишь, что к ее холодильнику даже притрагиваться нельзя.
- Да ну, мать, фигня какая-то получается, - негодовал Саша. - Она же моя
тетка, а Катька - сестра двоюродная, что им, колбасы жалко для меня?
- Дело не в том, что им жалко, - терпеливо объясняла Наташа, - дело в
принципе. Либо вы живете одной семьей, либо превращаетесь в соседей по
коммуналке, третьего не дано. Одной семьей вы жить не можете, Люся и Катя не
хотят ни готовить для тебя, ни убирать за тобой. А ты, в свою очередь, не
хочешь ни перед кем отчитываться. Значит, вы должны сосуществовать как
соседи. Как чужие, понимаешь?
- Да понимаю я, - обреченно вздыхал Саша. - Но все равно мне так не
нравится.
- Ничего не поделаешь, ты сам выбрал свободу, - усмехнулась Наташа. -
Терпи.
Следующий всплеск возмущения последовал еще через неделю, на этот раз от
Саши, примчавшегося на второй этаж прямо с утра в воскресенье и поднявшего с
постели еще не проснувшихся Наташу и Андрея.
- Мать, ну это вообще, ну это я не знаю как называется! - говорил он,
бурно жестикулируя. - Тетя Люся график составила, сегодня моя очередь
квартиру убирать. А Катька вчера гостей назвала, человек десять, не меньше.
Представляешь, сколько они грязи с улицы натащили? Прихожую всю затоптали,
вчера дождь был, короче, сама понимаешь. Катька каких-то полуфабрикатов из
кулинарии притащила, ее подружки на кухне все это жарили-парили, все вокруг
жиром заляпали, и пол, и стены, про плиту я уж не говорю. И самое главное -
они же все в наш туалет ходили. Так что мне теперь, прикажешь после них
толчок отмывать? Я за чужими задницами сортир мыть не нанимался.
- Между прочим, когда к вам с Алешей приходили друзья, они тоже
пользовались туалетом, - сдержанно ответила Наташа. - И я точно так же мыла
его за ними. Почему-то тебя это не коробило. Я не спорю, если бы Катя была
тактичной девочкой, она бы сама сегодня все убрала после того, как принимала
гостей, но требовать ты от нее этого не можешь. Твоя очередь убирать - вот и
убирай. Я ничем не могу тебе помочь. Ты там живешь и обязан соблюдать
правила.
- Да она специально их позвала именно вчера, потому что знала, что
сегодня моя очередь! - кипятился Саша. - Она назло это сделала. Могла бы их
в следующую субботу пригласить, сама бы и убирала потом.
- А ты попробуй с ней договориться, - посоветовала Наташа. - Предложи
изменить правила сосуществования. Например, если к кому-то из вас приходят
гости, тот и должен делать уборку после них. Не нужно бегать ко мне
жаловаться, нужно учиться договариваться и решать проблемы самостоятельно.
Ты же такой взрослый, на третьем курсе учишься, работаешь, с девушками
спишь, за свободу цепляешься, а с сестрой договориться не можешь.
- Ты сама мне говорила, что она не сестра, а соседка, - буркнул Саша.
- Никакой разницы. В данном случае она - человек, с которым тебе придется
договариваться. Вот и учись переговорному процессу, в будущем очень
пригодится. Пойдем, позавтракаешь с нами, а потом будешь убирать свою
обитель свободы.
Наташа говорила с сыном спокойно и даже, как могло бы показаться,
равнодушно, но на самом деле сердце ее разрывалось на части от жалости к
девятнадцатилетнему парню, брошенному ею на растерзание двум закоренелым
эгоисткам, привыкшим считать, что они - самые лучшие и самые необыкновенные
на свете, а все окружающие - примитивные плебеи, которые должны им
поклоняться и их обслуживать, поскольку больше ни на что все равно не
годятся. Даже Наташе, битой жизнью и умудренной житейским опытом, было
трудно сохранять разумное спокойствие при совместном существовании с ними, а
мальчишке-то каково! Но ничего, она слишком долго держала сыновей в
тепличных условиях, пусть взрослеют. Если бы Алешка сегодня заявил, что
хочет жить один и возвращается в старую квартиру, она бы не моргнув глазом
отпустила его на четвертый этаж. Хочешь свободы и бесконтрольности - плати.
Бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке. А ошибки следует
исправлять если не вовремя, то по крайней мере чем раньше - тем лучше.
К концу осени обстановка в квартире на четвертом этаже накалилась до
такой степени, что из холодной войны превратилась в "Бурю в пустыне". Люся
регулярно жаловалась Наташе на то, что ее сын недобросовестно убирает
квартиру, оставляет в ванной на видном месте грязные носки и трусы и не
гасит свет в местах общего пользования, платить за который им приходится,
между прочим, поровну. Сын же, в свою очередь, заскакивая к матери поесть,
обрушивал град упреков на сестру за то, что та по вечерам висит на телефоне
и оставляет трубку в своей комнате, из-за чего Саша не может сделать нужных
звонков ни поздно вечером, когда возвращается, ни рано утром, потому что
Катька или уже спит, или еще спит. Кроме того, она упорно продолжает
приводить к себе гостей точнехонько накануне его очереди убирать квартиру. И
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |