… Когда открылась дверь – я сразу же обернулась. Она нашла меня. И меня совсем не волновал вопрос: «КАК»? Это совсем неважно. Она вошла почти не слышно, на цыпочках, как кошка. Наткнувшись на мой взгляд, она замерла около меня.
- Что тебе нужно? – Сонным голосом спросила я.
- Что с тобой происходит? – Взволнованно поинтересовалась та. – Ленок, мы ведь не…
- … не лесбиянки? – Я засмеялась.
- Нет, мы не любовницы. Почему ты так реагируешь?
Я и сама не могла ответить на этот вопрос. Я искренне не знала.
- Ты могла бы найти другое место для секса. – Сухо изъясняюсь я. – Никак уж не гримерку.
- Извини, я знаю, так вышло…
- Так вышло. – Вторю я, пробуя слово на вкус. – Ясно.
- Прости меня. Ты же знаешь, что ты мне дороже всех их…
- Не знаю. – Отворачиваюсь я и чувствую себя преданной. – Я хочу побыть одна, уходи…
Она тяжело вздыхает и подходит ко мне. Нагнувшись, моя девочка целует меня в висок и беззвучно удаляется.
Я удрученно лежу и смотрю в окно. Делать мне больше нечего. Вечером самолет и снова гастроли. Я совсем не понимаю, что с нами происходит. Что происходит со мной. Прошло уже столько лет, а я потерялась во времени. Застряла во временном промежутке и никак не могу отвыкнуть от мысли, что мы больше не играем. Я так боюсь признаться в себе, что заигралась. Я боюсь полюбить ее по-настоящему. Или я уже полюбила? Во всяком случае что-то невидимо меня убивает, разрывает изнутри, заставляет сжиматься в комок и грустить. Я грустить – я ненавижу.
I wanted you to know I love the way you laugh
I wanna hold you high and steal your pain away
I keep your photograph; I know it serves me well
I wanna hold you high and steal your pain
Because I'm broken when I'm lonesome
And I don't feel right when you're gone away
You've gone away You don't feel me here, anymore
Я так хочу от всех убежать, убежать от себя. Как мне все надоело, вокруг столько непонятного, что мне хочется от этого убежать, скрыться. Я боюсь внешнего мира, он не такой красочный и простой, как мне казалось, когда мне было 5 лет. Сейчас все по-другому.
Дежавю. Ненавижу это состояние. И песня крутится у меня в голове… Она крутилась у меня в голове за несколько дней до того, как мы с Юлькой первый раз поцеловались. Случайно, у меня на кухне… дежавю.
-57-
Сложно было перестать это делать, но я сделала. Я перестала злиться на нее с тех пор, когда без конца стала кричать на меня. Обвинять меня во всех смертных грехах, иногда бить меня. А я просто молчала, понимала, что она боится заплакать. Она никогда бы не позволила себе заплакать - это самый смертельный грех из всего списка ее смертных грехов. И она до ужаса боялась плакать. Слезы, по ее мнению, обжигали ее нежную кожу, и на тех местах оставались шрамы. Странно, но с лицом у нее все было в порядке. Это всего лишь метафора.
Я перестала злиться на нее с тех пор, когда мы перестали быть двумя псевдо-лесбиянками в коротких юбках, которые, как мартышки только и делают, что прыгают по сцене, держа микрофон на уровне груди, и так же поют. Она ненавидела меня так же, как и я ее, ненавидела всей душой, за то, что мы больше не могли быть вместе. Так или иначе – мы не могли остаться вместе. Она – жила своей жизнью, а я – своей. Так или иначе мы бы разошлись… рано или поздно.
В один из вечеров я молча сидела у окна гостиницы, и перечитывала дневники со времен Тату. Она шумно вошла ко мне и, застав меня за этим занятием, снова стала кричать.
- Сколько можно, Лена, сколько ты можешь перечитывать эту чушь? Эту полную чушь! Неужели ты веришь в эту чепуху? Как ты могла верить в это тогда? Я не понимаю тебя!
- Прекрати. – Сухо и совсем негромко сказала я, не оборачиваясь к ней. За все это время я так привыкла к ее нападкам, что ровным счетом сейчас мне стало абсолютно наплевать.
Тотально наплевать.
- Дай мне это, дай я выкину это к чертовой матери, когда они закончатся у тебя? Сколько ты исписала этих записных книг?
- Перестань! Прекрати кричать на меня, оставь меня в покое, я устала от твоих бесконечных срывов, чем тебе мешают мои дневники?
- Зачем ты бредишь этим прошлым? Его нет, понимаешь? – Она подскочила ко мне и встряхнула за ворот халата.
Записная книга выпала из моих рук, а халат небрежно распахнулся. Я грустно, и в то же время, зло потупила взгляд в пол, молча продолжая ненавидеть ее. Молча продолжая любить ее всем сердцем, и зная, что мы никогда не смогли бы быть вместе…
- Посмотри на себя, Лена, - она сочувственно покачала головой, - ты ничуть не изменилась. Все та же тихоня, такая же рыжая, только робеть ты стала реже, конец, привыкла к распущенности, у нас ведь было так много времени на это, не правда ли?
- Оставь меня.
- Нужно менять жизнь, так нельзя…
- Перестань жалеть меня, - я оттолкнула ее руки от себя и встала, завязывая пояс халата. – Ты бредишь, ты живешь фальшью, это никому не нужно!
- Да плевала я на остальных, меня все устраивает! Я не ною каждую ночь в гостиничном номере, не перечитываю эти идиотские дневники! Зачем это нужно?
- Зачем ты обманываешь себя, Волкова? Чего ты боишься, я не понимаю, не понимаю, чего ты хочешь от жизни?
- Ты должна перестать заниматься этими глупостями, - словно не слыша меня, продолжила девушка.
Я устало опустилась на кресло перед окном и отвернулась от нее. Так было каждый вечер. Все эти ссоры, пререкания. Я так устала от этого.
Я знаю, что она всего лишь чего-то боялась. Того, что неизбежно в нашем случае. Я, так же девственно, боялась спать с ней, но она – боялась другого. Чего – я так и не узнала. Она бы никогда не об этом не сказала, ни за что на свете. Она бы не продала мне свои страхи, не рассказала бы тихо нашептывая в ухо, не рассказала бы в пьяном бреде, она бы ни за что не сказала бы мне. И я так боялась, что она так и умрет с этим. И она так и умрет с этим… Иначе быть и не могло. Юля всегда была сдержанней, всегда хранила секреты в себе, а страхи – так подавно. И она бы ни за что не осталась со мной. Такова уж жизнь. И даже не смотря на то, что мы так любили друг друга… Или нам так казалось, что любили?
- Уходи, пожалуйста, - небрежно кинула я, не оборачиваясь.
- Забудь о прошлом, Катина, нужно жить настоящем.
Она ушла, беззвучно прикрыв за собой дверь. Когда я осталась одна я снова взяла в руки свои дневники, вчитываясь в то, чего, по сути, не было.
«Иногда мне кажется, что она и правда меня любит. Наверное, я слишком много пью, и эти мысли приходят в мою нетрезвую голову. Ваня не запрещает и ничего не говорит нам на то, что мы целуемся у него на глазах, вне сцены. Иногда нам просто сносит крышу и мы дурачимся, но меня волнует, по-настоящему волнует то, какими становятся наши поцелуи. В номере, когда мы ложимся спать, Юлька позволяет себе ласкать меня, запускать свой язык ко мне в рот. Это не такая наивная и нежная любовь, как на сцене. А настоящая, страстная. Мне становится страшно, когда она начинает постанывать, очередной раз целуя меня, тогда я отстраняюсь от нее. А она смеется, всего лишь смеется…
6 декабря 2002 год.»
Я боюсь спросить у нее, любила ли она меня когда-нибудь по-настоящему. Боюсь верить ей. Я совсем не знаю ее. Или знаю слишком хорошо. Она живет фальшью, а я цепляюсь за прошлое. Все слишком сложно. Только дневники напоминают мне о том, как я, будучи маленькой девочкой, так привязалась к человеку, которого сейчас так ненавижу. Но люблю.
«Мне страшно оттого, что я ловлю себя на мысли о том, что действительно люблю ее. Я не сказала бы ей об этом даже дрожащими от страха губами. Ведь я и, правда, люблю ее. А она постоянно говорит мне о том, что любит меня. Я не уверена, что это искренно, но она не устает это повторять. Я боюсь влюбиться в нее только потому, что это Волкова…этим многое можно сказать
13 апреля 2004 год».
Боюсь читать дальше, боюсь вспоминать. Нельзя жить воспоминаниями, это беззвучно, но уверено убивает меня.
Я иду в нашу комнату и по привычке ложусь с ней рядом.
Она обнимает меня, прижимает к себе. И я ненавижу ее, мою девочку.
- Малышка, тебе просто надо забыть о прошлом, я так хочу быть с тобой, - шепчет она меня куда-то в шею.
- Я не верю тебе. – Грустно вздыхаю я, еще сильней сжав ресницы. – Не верю…
- Правда. Ты же любишь меня? - Она как всегда проницательна. Черт бы ее побрал!
- Давай спать? – Несмело предлагаю я. – Спокойной ночи, Юль.
- Девочка моя, я никогда тебя не оставлю, просто нужно забыть о прошлом…
- Ты даже тогда меня не любила, когда тебе приказывали…
- Это все чушь, мы жили фальшью. – Уверяет она меня, и сама не верит в сказанное.
- Это ты живешь фальшью, нужно перестать, Юлек…
- Нет же!
- Ты никогда не любила меня…
- Я всегда любила тебя, котенок. – Шепчет она мне на ухо.
Ее котенок убаюкивает меня, и в то же время заставляет волноваться. Она сама же напоминает мне о прошлом, о нашем беззаботном прошлом. Я так не хочу ничего вспоминать, но сама же перечитываю дневники. Я не верю в то, что она когда-то любила меня, в но в то же время продолжаю надеяться на ее любовь и искренность.
Какая я глупая.
Я не отвечаю ей слишком долго, и она, оценив это как нечто вызывающее, осторожно поцеловала меня в уголок губ. Не встретив сопротивления, она решительно привстала и заглянула в мои тотально грустные глаза. Зачем? Я по-прежнему не умею разгадывать ребусы. И понимаю…
В ту самую минуту… я понимаю – на мне по-прежнему висит ее запретный кулон. Она больше не смотрит на него ревностно, она вообще не обращает на него никакого внимания. Теперь – я вижу ее целеустремленность, а точнее сказать настойчивость.
Чувствую, как ее губы прирастают к моим, бесцеремонно ее язык врывается в мой рот.
Ее руки везде, мне хорошо, но почему-то хочется плакать. Она снова сминает мое тело под своими руками, она снова пользуется мною по полной. Потому что она всегда была нимфоманкой, и вряд ли когда-нибудь любила меня, и вряд ли когда-нибудь искренне говорила мне свое сплеванное с запеченных губ: «Люблю».
После всего того, что случилось, я молча лежу, грудь часто вздымается и опадает.
- Почему только сегодня, столько лет спустя ты позволила мне…? – Она запнулась и внимательно посмотрела на меня.
- Юль, а ты тогда любила меня, ну, по-настоящему?
- Ты же понимаешь, это всего лишь была игра для всех, ее же Ваня придумал, - Волкова улыбаясь, смотрела на меня, она наверняка думала, шучу ли я или спрашиваю серьезно.
- А сейчас… это что было? Так, просто?
- Детка, ну ты чего? Ты ведь понимаешь, у меня любимый человек и ребеночек…, - она засмеялась и весело откинулась на подушку, - может, ты когда-нибудь станешь относиться ко всему проще…
Я вскочила вся взмыленная, мое сердце забило так быстро, что я не на шутку испугалась. Юлька опять же стояла рядом и с волнением смотрела на меня.
- Что с тобой в последнее время происходит? – Сочувственно спросила она, садясь на край кровати. – Ты уже целую неделю вскакиваешь по утрам, ночью кричишь, плачешь. Что тебе снится?
- Ничего…, - бормочу я, и понимаю, что начинаю плакать. – Неважно.
- Ленок, что случилось? Ты чего? – Она обняла меня, бережно прижав к себе. – Ну, успокойся, что такое? Родная моя… не переживай.
- Где мы? Юль, у меня начинает ехать крыша…
- Мы в городе Дортмунде, в Германии, Лен. У нас сегодня концерт, ты помнишь?
- Да, - слабо отзываюсь я и вновь откидываюсь на кровать. – Ты чего не спишь?
- Боря звонил. – Недовольно засипела она. – К вечеру в клуб надо ехать. Но у тебя есть еще время поспать.
- Не, я не хочу, ложись со мной, полежим. – Улыбнулась я, приглашая к себе в постель. – Что за клуб там?
- Rush Hour, вроде. – Неуверенно отзывается Юлька и ложиться рядом. – Не помню точно…
- Русский тот самый что ли?
- Ага.
- Ну прикольно, интересно русские ребята будут? – Спрашиваю я, не особо озадачиваясь вопросом.
- Думаю, будут, а там посмотрим. Блин, впереди еще дофига концертов! Я уже так устала каждый день ездить туда-сюда.
- Я тоже, а что поделать? Надо, Федя, надо! Говорят, что этот Rush Hour очень милый клуб…
Клуб был и правда милым, хотя в корни не отличался от всех других. Это, конечно же, не площадка Tokyo Dome в Японии, это не с/к Олимпийский в Москве, это не парижский клуб, где проходило выступление Glam As You, это даже не Arena Gaudi, в которой мы встретили Ваню, это не площадки в Seul, но тут совсем не хуже. Просто по-другому. Внутри довольно атмосферно, даже романтично, я бы сказала, везде приглушенный красно-оранжевый свет, только сцена освещена лучше. Еще бы. В зале, как и присуще всем подобным клубам, стоят несколько баров, на вторых этажах – столики и диваны, внизу – огромная площадка для танцев. И все бы ничего, если бы не тот прискорбный факт, что мы задержались, и прибыли в клуб только ближе к часу ночи. Вечные у нас проблемы. Народу к тому времени уже было завались, внизу сцены все толкались, и это было похоже на огромный муравейник.
- Давайте, давай, скорее, - подгонял нас организатор, беспардонно ворвавшись в нашу гримерку. – Мы и так задержали выступление больше чем на два часа!
- Идем. – Бросила Юлька, давай понять, что ему нужно выйти.
- Будто мы виноваты! – Возмутилась я, когда тот ушел. – Боря, как обычно не предусмотрителен!
- Пошли уже. – Девчонка стремительно вылетела из гримерки, направляясь к сцене. – А то он окончательно достанет меня за сегодня.
Я молча поплелась за ней, даже не удосужившись глянуть на себя в зеркало. Убедиться, что все в порядке, и я по-прежнему такая, как и всегда. И ничего не изменилось. А мой кулон по-прежнему покоится у меняя на шее и веет какой-то тайной, которую мы не в силах разгадать. Которую не в силах разгадать никто.
И ничего с этим не поделаешь.
Мы стояли за кулисами, пока играло интро. Оттуда хорошо просматривался зал – народа было и правда полно. Пусть это не сравнится с площадками Tokyo Dome в Японии, с Олимпийским в Москве, но все же, все же… Фанаты возбужденно взревели, едва началась мелодия песни «Люди Инвалиды», взревели, напомнив о том, что мы желанны. А это самое главное.
- Что у тебя на голове? – Засмеялась Волкова, прямо перед самым выходом.
- Что? – Запаниковала я. – Что? Волосы!
- Блин, видела бы ты себя, - протянула она и принялась поправлять мне прическу. – Ну ты вообще, Ленок!
- Сама сказала, что мы спешим. – Беззлобно сказала я и улыбнулась, выходя на сцену.
Она уверенно пошагала за мной, так же беззлобно, улыбаясь мне.
Заиграла музыка, и я вновь почувствовала себя свободной. Только музыка поистине освобождала меня от всех волнений, страхов, мыслей, которые витали в моей голове, не давай прожить спокойно даже одну минуту. Сцена – это единственно место, где я могла не думать о наболевшем, где я могла жить честно, не боясь быть обманутой, запуганной. И наши два голоса в унисон звучат, как ничто – мелодично, завораживающе. И ничто так не успокаивает меня, как наши два голоса – сливающиеся воедино. Это гладит меня по вздыбленной шерсти, заставляя забыть обо всем. Мы поем и смотрим на реакцию ребят, которые внизу, под нашими ногами дружно орут, подпевают нам, кричат наши имена, снимают на видео, фотографируют. Снимают, фотографируют – и когда-нибудь это станет поистине ценным, когда-нибудь это будет так же ностальгически, как и фотография в раковине каури, которая покоится у меня на шее. А ценно это будет потому, что сейчас такое «золотое время», в котором нельзя не заметить самое важное – искренность. И никакой наигранности. Никаких намеков на игру, на честь быть обманщиками, врунами. Только все самое честное. Юлька честно смотрит на меня с такой нежностью, - что это нельзя не запечатлить. Я так честно держу ее за руку, с такой нежностью, - что не запечатлить это нельзя. Они так преданно смотрят на нас, так искренне любят нас – настоящих, что не запечатлить это тоже нельзя! Никак нельзя оставить это без внимания!
- Где вы? Где ваша энергия? Мы вас не слышим! – Кричит Юлька, и зал с новой силой взрывается криками.
Наконец, когда все подутихи, пришло время лирики. Лирике, к слову, уделялось большее внимание, акцент делался на нежности, особенно в такое «золотое время». Так было по определению. Когда заиграла мелодия «30 minutes», зал упоительно загудел, пушки сделали приглушенный свет, и тогда же, в зале зажглись огоньки от мобильных и зажигалок. Весь зал довольно гудел, а на припеве подпевал нам, кто-то из зала выкрикивал русские слова, от чего нельзя было не радоваться. Вот тебе и русский клуб в Германии.
По установленной традии и концепции, наверное, каждого артиста – в перерыве между песнями, он разговаривает с залом, общается с зрителями, и мы не оставались исключением. Перед тем, как заиграла песня «Show me love», Юлька обернулась ко мне и со серьезным выражением лица сказала:
- Show me love!!!
- Me?
- Yeah! You!
- Сейчас, сейчас, я тебе покажу, - сказала я уже по-русски и заулыбалась.
В следующую секунду, я схватилась за ремень своих джинс и стала расстегивать его, довольно улыбаясь счастливой Юльке и заведенным ребятам. Но все это продолжалось недолго, когда пришло время петь, и проигрыш уже прошел, пришлось застегнуться. Зал все равно довольно гудел и помогал нам петь. Потом Волкова взяла камеру какого-то парня и стала снимать со сцены все, что происходило внизу(при этом она даже не смотря на дисплей, и это забавляло меня).Было видно, что эту песню они приняли с энтузиазмом. Как оно и требовало того. Во время всех песен мы с Волковой переглядывались, улыбались друг другу, радуясь каждой минуте, проведенной вместе. Неожиданно для самих себя, мы стали танцевать, как раньше. Я сама не поняла, как так получилось, и кто первым затеял эту игру, но сам факт. Сам факт. Мы приседали, как раньше, в первых годах нашей славы, кружились, как на проигрыше песни All the things she said. И сами же смеялись над собой. Это так здорово, что на меня находит состояние эйфории.
- Вы все знаете эту песню! Меня полностью нет, абсолютно всерьез, - Юля специально замолчала для публике, и обернувшись ко мне, расплылась в улыбке. – Я себя не пойму, ты откуда взялась?
Зал закричал по-русски слова. Затем началась песня, и мы запели. Все, я уверена, что определенно все, ждали от этой песни чего-то большего, чем просто исполнения. И это было легко объяснимо. Кто бы не хотел взглянуть еще раз на трепетный поцелуй двух пвсевдо-лесбиянок, но теперь никто нас не заставляет это делать. Вани – нет с нами, и мы не целуем друг друга. Проигрыш проходит спокойно, хотя зал бушует. Кто-то из фанатов просил петь по-русски, но посредине песни это было невозможно, поэтому закончив петь песню, я сказала уже на русском:
- Мы вас любим, ребята! Спасибо, что вы с нами!
Затем заиграла русская композиция «Что не хватает тебе», на мой взгляд, одна из самых сильных на вечер. Ребята упоительно гудели, и на этой песне из зала было больше всего вспышек фотоаппаратов. Все потому, что девчонка, встав напротив меня, непрерывно смотрела в мои глаза, а я в ее.
- Что не хватает тебе, что ты прилипла ко мне, если бы на земле было чуть-чуть теплее?...
- Ты не узнаешь, как меня зовут, я не скажу тебе… что не хватает тебе…
Она смотрела на меня так пронзительно, что по моему позвоночнику пробежал холодок. Она улыбнулась мне и взяла за руку.
- Времени нет и не будет, крикнешь и я все забуду, что б не случилось – ночь зажигает огни… и не жалея давай ляжем с тобой под трамвай…
Она спела это так, что я и в правду готова была лечь под трамвай. И пусть все останется так, как и там на луне. Времени – не было, была сцена – и эта секунда. Она всегда знала, чем меня взять. Как взять меня голыми руками. И у нее это отлично получалось. Черт бы ее побрал, она всегда об этом знала, смотря мне в глаза, заставляя меня забываться, думать только о ней, и всецело принадлежать той, которая никогда и никому не принадлежала. И не могла принадлежать по определению. Разве что мне…
Наконец, программа уже подошла к концу, и пришло время последней песни. Not gonna get us, - совсем не плоха для завершения выступления. Зал просто взбесился и пел с нами, как ненормальный. Все прошло, как нельзя хорошо. На словах «им не достать звезды руками», - мы подняли руки и замерли, вокруг орала музыка и фанаты. Чувствуя, что-то неописуемое внутри себя, я подошла к Юлька и близко-близко нагнулась к ней, сама не понимаю зачем. Она оказалась так близко, что на секунду у меня перехватило дыхание. Многие бы обязательно подумали, что сейчас поцелуемся. Но мы и не поцеловались. И эта мысль почти не возникла в моей голове, не сделала круговорот, она просто испарилась бы. Но ее не было. Моя девочка, улыбнувшись меня, взяла за руку и подвела к краю сцену. Вот теперь все точно закончилось… Музыка отгремела, только аплодисменты все никак не прекращались.
- Bye, we love you, guys! – Крикнула я напоследок, и мы растворились в глубине сцены.
- Сегодня мы не поспим. – Грустно сказала Юлька, сидя на чемодане в аэропорту.
- Это точно, но Италия не такая уж и плохая страна! – Более оживленно выпалила я, надеясь, что хоть что-то поднимет мне настроение.
Время почти пять утра, а мы летим в Италию на TRL Awards. Концерт закончился слишком поздно, пока то, пока сё. В итоге – на сон рассчитывать не приходится.
- Она ведь не хуже, чем Испания? – С долей сарказма поинтересовалась та, смотря на меня исподлобья. – Может, даже намного лучше?
- О чем ты? – В первую минуту не поняла я, но потом все вернулось на свое места. – Не о том ли…? О, Боже, только не говори, что ты вспомнила о нем… только не говори мне об этом!
- Ну как же? Твой чико ведь так похож на испанца!?
- Чико?
- Мальчик. – Пояснила она, будто я не знала значения этого слова. – Я довольно неплохо смогла узнать язык, пока общалась с ним, и с тобой, ты была ведь так помешана на своем псевдо-испанце и на Испании в общем!
- Да ладно тебе. – Отмахнулась я. – Жаль, что выучила ты его в самый ненужный момент. Вряд ли теперь он пригодится…
- Думаешь?
- Разве что в том случае, если ты не захочешь вторично совратить его. – Так же с долей сарказма ухмыльнулась я. – Но тебе ведь не придет такая идея в голову?
- Кто знает, кто знает! – Засмеялась девчонка, едва не упав с чемодана. – Да черт бы побрал твоего испанца…
- Он не испанец! – Парировала я, хотя это не имело значения. – Он русский, и не мой.
- Да какая к черту разница? Черт бы его побрал! Мы летим в Италию, и она намного лучше, чем Испания! И надеюсь, что ты там не подцепишь пвсевдо-итальянца, или они не так вдохновляют тебя? Но ты ведь в любом случае не подцепишь?
- О, Боже, Волкова, ты не исправима. – Твердо констатировала этот факт я, потрепав ее по голове.
- Буду считать твой проигнорированный ответ – подтверждением моих мыслей. – Засмеялась она и оперлась своей головой на меня. – Может, нам все-таки удастся поспать пару часов в самолете?
- Может. – Ответила я, глядя, что посадка начнется с минуты на минуту. – Нам пора, вставай…
- Господи, и когда же это все закончится? – Устало вздохнула она, задавая вопрос вникуда.
- Ну, выиграли мы, ты рада? – Непонятно почему смеется Юля, вертя в руках статуэтку. – Награда, как награда, очередная.
- Что уж тут поделаешь? – Весело протягиваю я. – Еще одна штуковина в офис, и никакие живописные архитектурные скульптуры не нужны, зачем? Будем своим добром любоваться, честно заслуженным.
- Не знаю, как ты, а я сейчас просто засну сидя, держа в руках эту штуку. – Бормочет она, прикрыв глаза. – Я ненавижу это все, я просто никогда не могу выспаться…
- Кофе хочешь? – Предлагаю я, прекрасно понимая ее.
- Да не, поспать бы…
- Нам скоро вылетать, поспать не получится. – Сочувственно произношу я, мягко прижав ее голову к себе. – Никак нельзя спать, Юленька.
Она обнимает меня за талию теплыми руками, предварительно откинув нашу награду на кровать.
- Тогда нужно себя чем-нибудь занять. – Вслух рассуждает она, обдумывая варианты. – Может, поиграем во что-нибудь?
- Во что? Опять? – Притворно устало выдыхаю я.
- Ну что опять? Когда последний раз мы играли? А ты чем хочешь заняться?
- У меня нет вариантов, - честно отвечаю я, - предлагай свои.
- В бутылочку?
- Ага, еще чего! – Отрицательно качаю головой я.
- В города?
- Ты проиграешь. – Эта забавляет меня, ведь моя девочка нахмурилась.
- В угадай мелодию?
- В поле чудес, блин!
- Ну а что еще? Может, в карты?
- В дурака? – Эта идея мне кажется самой адекватной. – Я больше ни во что не умею.
- Ну пусть будет в дурака.
- Может, на раздевание? – Предлагает девчонка без задней мысли, раздавая карты.
- С ума сошла? Нет, конечно! Что ж у тебя вечно все к одному сводится, - смеюсь я, рассматривая свои карты.
- Да ладно тебе. – Убедительно кивает она. – Я же не говорю ни о чем, просто на раздевание, я к тебе лезть не буду…
- Не знаю. – С сомнением произношу я, глядя, что шансы выиграть у меня неплохие.
Совсем не плохие шансы выиграть.
- Брось, когда я последний раз к тебе приставала? Мы уже не в том возрасте, Лен, да и чего ты стесняешься?
Она права, вообще-то она давно ко мне не лезла, не домогалась, ведь мы семья, мы сестры, и мы больше не спим друг с другом. Так, как спали после концерта в Японии. Мы больше не целуемся, почти. И ничего нет такого в том, что мы разденемся. Или одна из нас разденется. Ведь мы знаем тела друг друга наизусть, до каждой родинки, до каждой веснушки. Стесняться нам нечего.
- Ладно, давай. – Нехотя протянула я, и вновь опустила взгляд в свои карты. – Готова раздеваться?...
Не знаю, делала ли она специально или нет, но раунд за раундом я выигрывала у нее. Почти всегда я. В итоге, спустя час игры, она осталась в одних трусах, сняв около пяти или шести вещей, я же – сидела в джинсах и лифчике, довольно улыбаясь.
- Зря я предложила эту игру. – Недовольно просипела она, понимая, что снимать почти уже нечего.
- Совсем не зря, - с дурной улыбкой на лице я наблюдала за ней.
- Что это ты так на меня смотришь? – Насупилась она, сжавшись в комок.
Моя глупенькая девочка.
- Ничего. – Засмеялась я, но она продолжила прожигать меня взглядом. – Что?
- Что ты так смотришь?
- Ну как? – Все еще смеялась я.
- В глазах-то огонь! Ух! – Вскинула руки она, откладывая карты. – Чего радостная, а? Блин, ну почему я всегда проигрываю?
- Ты сама предложила играть. – Пожала плечами я, не отказывая себе в удовольствии любоваться ей.
Она всегда выглядела потрясно, ее фигура – идеальна, ее маленькая, аккуратная грудь с замерзшими сосками – идеальна, ее плоские живот, который волнительно вздымается – идеален, ее сухие от мороза губы – идеальны, ее острые скулы, сведенные от желания что-то сказать – идеальны, и вся она – идеальна. Кажется, я залюбовалась ей. Такое ощущение, что я не видела ее вечность или больше. В тот момент я поняла, что я соскучилась…
- Я тебя завожу? – Через минут десять молчания спросила она, когда поняла, что ее тело горит от моего взгляда.
- Что? – Обомлела я.
- Я тебе нравлюсь такой? – Томным голосом повторила она, будто зная, какую нужно сделать интонацию.
- Опять ты за свое? – Устала бороться с ней я, а попросту я не хотела отвечать ей.
- Твое тело говорит само за себя, и, вообще, ты перестанешь когда-нибудь препираться? Что в 14 лет была, что сейчас – никакой разницы. – Сочувственно качнула головой та. – Иногда мне кажется, что все это безнадежно…
- Что? Что безнадежно?
- Да ты никогда не перестанешь смущаться и робеть…
- Я не робею. – Запротестовала я. – Просто не понимаю, чего ты от меня хочешь?
- Да успокойся ты, Лен, ничего! Я же просто прикалываюсь, а ты так на полном серьезе все воспринимаешь. Относись ко всему проще.
- Хороший совет. – Фыркнула я, старательно отводя взгляд от ее груди. – Можешь одеваться, кстати…
- Сейчас, только карты вот сложу и…
Неожиданно дверь распахнулась, и к нам влетел какой-то паренек, вероятно из рабочего персонала. Юлька тут же прикрылась одеялом.
- Пошел на хуй отсюда! – Заорала она на бедного мальчишку. – Стучать надо, недоумок! Как вас тут таких еще держат?
- И-извините, мне просто сказали передать, что машина за вами уже приехала. – Заикаясь, произнес он, смотря в пол.
- А позвонить нельзя что ли? – Тоже не на шутку разозлилась я.
- Так у вас что-то с телефоном!
Я взглянула на телефон – трубка и правда почему-то не лежала на нем. Мобильные были разряжены. Ну и ладно.
- Пошел вот отсюда! Скажи спасибо, что мы на тебя не нажалуемся. – Крикнула Волкова ему в спину.
Быстро собравшись, мы вышли вниз, машина и правда стояла у входа в гостиницу. Мы тут же сели в нее и выехали к аэропорту. На месте нас встретили музыканты и Борис, который все катался с нами, непонятно зачем. Он, заметив нас, заулыбался, что насторожило меня.
- Добрый вечер. – Поздоровался он.
- Привет.
- Ну как отель? Развлекаетесь? – Весело спросил он.
- В смысле? – Спросила я, начиная заводиться с полуоборота.
- Да мне тут уже передали с ресепшена, как вы там Бог знает чем занимаетесь.
- Что значит «Бог знает чем»? – Вскипела Волкова, и я подумала, что кому-то сейчас не повезет..
- Мне в подробностях рассказать?
- Нет. – Прервала его я. – Этот кретин тебе что-то сказал? Придурок, вот недоумок, правда что! Мы просто…
- Переодевались! – Вставила Юля, и я улыбнулась ее сообразительности. – Что тут такого?
- Он сказал, что вы едва не накинулись друг на друга…
- У парня больная фантазия. – Парировала моя девочка. – Разве мы можем? Мы же не лесбиянки-и-и! Правда, Ленок?
- Правда! – Подтвердила я, мысленно обхватывая Волкову за ее смышленую голову. – Больше слушай их, Борь!
Он ничего не ответил, только улыбнулся, мол: «Да делайте вы что хотите».
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |