Название: Голубой случай в пригороде 4 страница

Том удивлялся безразличию, с которым Фред относился к тому, что происходит в его семье. Хотя, от такого, как он, нечего было ждать. Толстяк вечера просиживал возле телевизора, играл с Бобби и помногу и часто жрал. Брезгливость, которую он вызывал у Тома, переросла в равнодушие и вскоре парень совсем перестал обращать внимание на этого человека. Иногда они перебрасывались парой фраз, если вместе смотрели телевизор. Однажды выяснилось, что они оба болеют за Баварию. Немного пообсуждав последний матч этой футбольной команды, они больше не о чем так и не говорили.

Однажды близкое знакомство так же произошло и с Бобби. Ингрид отводила каждый день младшего сына к своей подруге домохозяйки и платила при этом несколько евро в неделю. Мальчика вполне можно было оставлять дома одного, но мать не желала так делать, считая, что ее ребенок должен быть под присмотром. Но однажды ее подруга собралась в город по каким-то срочным делам, и Бобби пришлось оставить с Томом.

У Хромого удивленно вытянулось лицо, когда Ингрид сообщила ему, что весь следующий день он должен будет провести с ее сыном. Ладно бы если этим все ограничилось, но Ингрид дала кучу наставлений, в которые входило кормление, контроль времени просмотра телевизора и прогулки с Бобби. Том озадаченно чесал затылок и кивал, обещая, что справится и сделает необходимое, хотя сам с трудом представлял, как будет гулять с пацаненком. Он ведь не собака, и что с ним делать на улице, он даже не представлял.

Все наставления Ингрид превратились в бестолковые колебания воздуха, когда Том проснулся в пол двенадцатого следующим днем и вспомнил о мальчишке только тогда, когда увидел его в гостиной, сидящим возле телевизора и жующим шоколадное печенье, которое Ингрид разрешила давать ему только после обеда и обязательно с молоком.

Том растерялся, и ему даже стало немного стыдно как перед Бобби, который, наверное, ждал, пока его накормят и поведут, наконец, гулять, так и перед его матерью. Хромой решил в скором времени осуществить все свои обязанности, не забыв сказать мальчишке, что телевизор на сегодня отменяется, и направился на кухню, позвав за собой Бобби. Но все его правильные порывы исчезли, как только он достал кастрюлю из холодильника, про которую ему говорила Ингрид, и увидел то, чем придется кормить ребенка. Том поморщился, глядя на белую слизь, наполнявшую кастрюлю. И кто сказал, что все дети должны есть кашу?

- Слушай, Боб, - обратился Хромой к мальчишке, сидящему за столом и прилежно сложившему на него руки. – Ты хочешь это есть?

Мальчик молча помотал головой и снова с интересом уставился на парня.

- Тогда будем считать, что ты это схавал, - Хромой обрадовался тому, что его совесть будет чиста, потому что не придется кормить мальчишку этой хренью, которая если и напоминает кашу, то очень отдаленно.

Он набрал в кастрюлю воды и пошел в туалет, что бы спустить в унитаз несостоявшийся «полезный» обед. Через несколько секунд послышался слив воды, и Бобби подумал, что этот парень со странной прической как минимум волшебник, потому что от каши ему еще ни разу не удавалось отвертеться, а тут от нее избавили на целый день.

Не долго думая, Том поставил пустую кастрюлю в раковину и преступил к приготовлению «нормального» обеда. Соорудив два гигантских бутерброда с зеленью, ветчиной и сыром, один с большой порцией майонеза для себя, другой с меньшей для Бобби, Том так же заварил кофе.

- Не вздумай так питаться, когда вырастишь, - пробубнил Хромой, ставя перед мальчишкой тарелку с нехитрым произведением кулинарии и стакан молока.

Бобби не возмущался, а, наоборот, с радостью преступил к трапезе, тут же перемазавшись в майонезе.

Что бы не скучать, Том включил маленький телевизор, что стоял на холодильнике, и, поедая свой бутерброд, стал переключать каналы в поисках чего-нибудь интересного. Мыслей в голове не было. Очень часто Тому становилось лень думать или же что-то делать. Ему казалось, что воспроизведение его жизни остановлено нажатием на клавишу «stop». Хотелось определенности, уверенности в завтрашнем дне, но все желания были временно захоронены, потому что возможности с ними совершенно не совпадали.

- А это Билли любит смотреть! – с набитым ртом вдруг выкрикнул мальчик и показал пальцем на телевизор.

Том, до этого не особо задерживая внимания на том, что происходит на экране, отложил пульт и уставился в телевизор. Шла трансляция какого-то показа мод. Тощие и высокие модели ходили по подиуму в единой манере: не разгибая колен до конца и чуть согнув кисти, махая руками, сильно заводя их за спину. Том насмешливо изогнул одну бровь, наблюдая за «красавицами» и подумал, что если бы у него была возможность, то он бы в жизни не подкатил к такой даме, потому что такие плоские и бледные девушки, да еще и с кривыми ногами, его не особо привлекали. Но переключать он не стал, а продолжил смотреть, не переставая жевать. Он не был удивлен тем, что Танцоришка смотрит такую лажу, ведь ему свойственны все эти бабские штучки. В том, что это лажа не было сомнений. Вот боевик или футбольный матч, это интересно, а эти ходячие манекены как-то не очень.

После того как с обедом было покончено, Том сказал Бобби, что бы тот шел собираться на прогулку, но мальчишка, к его удивлению, опустил голову и грустно сказал, что гулять ему не нравится, потому что одному скучно, да и поблизости нет детского городка или чего-нибудь наподобие. Попросил остаться дома и пообещал, что не будет мешать, а тихо порисует в своей комнате. Хромому стало не по себе от взгляда мальчишеских печальных глаз, и он, долго не раздумывая, разрешил остаться дома и даже сам обрадовался тому, что не придется никуда тащиться. Но на душе стало горько, потому что парень вспомнил, как в детстве тоже часто оставался дома и играл в одиночестве, потому что мальчишки со двора не хотели водиться с ним из-за того, что Том хромал и поэтому медленно бегал и вообще был не подвижным.

- Что же, даже качелей нигде нет? – спросил он Боба, который уже встал из-за стола, намереваясь поскорей взяться за альбом и фломастеры.

- Были в нашем дворе, но сломались, а папе некогда их чинить, он устает после работы, - пояснил мальчишка.

«Пизд*ец, как устает» - подумал про себя Том, вспоминая Фреда, сидящего в кресле у телевизора с бутылкой пива в руке.

Решив сделать жизнь мальчика хоть немного ярче и счастливее, Том уверенно направился во двор с целью починить качели. Конечно, ему самому хотелось заняться хоть чем-нибудь, поэтому Том даже был рад, что нашел себе развлечение на ближайшее время.

Через четыре дня после того, как Том поселился у Каулитцев, он получил долгожданную смс с незнакомого номера, содержание которой заставило его долго стоять, согнувшись пополам, и громко смеяться. Она гласила: «Дорогой, купи шампанское и фрукты. Я жду тебя вечером у себя. Твоя Г.Г.» Перезвонив, парень услышал знакомый голос Георга, который не скрывая бодрого настроения, рассказал про то, как они с Густавом устроились у его тетки, и как она похлопотала за них у себя на работе, и теперь они подрабатывают грузчиками в небольшом супермаркете. У парней все было в порядке и это радовало, но Том пока что не спешил расслабляться. Проблема была не решена, и, кто знает, сколько времени должно пройти до того, как дела, наконец, наладятся, и можно будет со спокойной душой продолжать жить дальше.

Хромого не тревожили звонки от неизвестных людей, потому что Андреас попросту не знал его номера и, видимо, Йосту он так же был неизвестен.

От Хоффамана радужных новостей не поступало. С ним Том созванивался часто, но мужчина говорил одну и ту же фразу «все по-прежнему».

Раньше, если угнанные машины нужно было переправить в другой город, то это осуществлялось через паром. Питер умело обводил во круг пальца Йоста, который держит под контролем порт, но теперь речи не было, что бы отправить угнанную Майбах через реку. Йост сразу же обнаружит свою машину и тогда возникнут более серьезные проблемы чем сейчас. Единственным вариантом оставалось перегнать машину по дорогам, поручив это кому-нибудь из своих людей. Но опять таки это не так просто, ведь не известно, насколько трассы будут безопасны. Том постоянно корил себя за то, что облажался с этим делом. Все, чего он хотел, это избавиться от этого дерьма и попытаться на некоторое время завязать с криминалом на новом месте. В том, что ему придется покинуть родной Дуйсбург, он не сомневался.

Вся его недолгая жизнь была связана с опасностью, и сейчас, когда уже в печенках сидели вечная беготня и страх за собственную жизнь, Хромому хотелось использовать шанс начать все с начала. Он гнал мысли о том, что не умеет жить по-другому, ведь не попробовав, не узнаешь вкуса, и, кто знает, может, если попытаться, то еще не поздно начать жить законопослушно и честно, не ввязываясь не в какие темные дела.

***

- Представь, он починил качели для Боба! Нужно было прибить сидение и цепь скрепить, так он за вечер все сделал, а Фред, ленивая задница, с прошлого года никак не мог уговорить свои жиры заняться чем-то полезным. Только телек смотрит и жрет на убой.

Билл лежал поперек своей кровати, уперев пятки в стену и, играясь с волосами, болтал по телефону. Вот уже двадцать минут он с придыханием щебетал в трубку о том, какой замечательный сосед живет вместе с ним, а так же делился глубокими душевными переживаниями на тему того, как ему нравится этот парень.

- Я смотрю, он неплохой, - рассудил собеседник на другом конце провода.

- Он чертовски плохой парень, Фридрих. У него куча проблем, и он носит оружие. Сейчас вообще скрывается от какой-то крупной шишки. Еще и хромой. Думаю, ему подстрелили ногу какие-нибудь бандиты или полицейские, когда он убегал от них. Просто он… - брюнет мечтательно уставился на кусок паутины, свисающей с потолка. – Не знаю, как объяснить. Он не дерьмо, вроде того, что тусуется у меня в клубе. Просто странный.

- Не лез бы ты к нему. Кто знает, что это за тип и в каких делах он замешан.

- Еще чего! Я обязательно узнаю, что у него в штанах и меня ничто не остановит, - Билл рассмеялся и перекатился на бок, сгибая ноги в коленях.

Собеседник обреченно вздохнул. Ему не в первый раз доводилось слышать воздыхания своего друга о мужчинах, на которых тот стабильно западал каждый месяц.

- Все равно не понимаю, как такое может быть. Он уже больше недели живет у тебя, спит под боком, и ты не затащил его в постель! Это на тебя не похоже.

- Иди ты, - Билл фыркнул. – Говорю же, он странный.

- Что именно в нем не так?

- Не знаю, - брюнет пожал плечами. – Может, он не знает, что он гей?

На конце провода раздался громкий смех и юноша отстранил от уха трубку, недовольно поморщившись.

- Ты не думал о том, что он вообще натурал?

- Исключено. Он позволяет с ним заигрывать, но не подпускает близко. Я уверен, что нравлюсь ему, просто Ингрид вечно трется поблизости, и я много работаю. Так бы мы уже кувыркались.

- У тебя высокое самомнение. Если на тебя пускают слюни полсотни гомиков Дуйсбурга, это еще ни о чем не говорит.

- Чушь собачья. Я клевый, и ты сам это знаешь. Лучше посоветуй, как мне его закадрить.

- Ты озабоченный гомосексуалист, а не я, так что глупо обращаться ко мне с такими вопросами.

- Все ясно, ты не хочешь помочь другу в беде. Ты хочешь, что бы я страдал. Свинья, - черноволосый парень наигранно вздохнул.

- Все педики такие тупые или только ты? Я не говорил, что не хочу помочь, просто ты сам знаешь, что я не по этой части. Вот если тебе подсказать как рассчитать процент налога на…

- Фридрих, завязывай грузить! – умоляюще произнес Билл и недовольно свел брови. - Меня твоя экономика еще в прошлом году достала так, что от одного слова мне хотелось проблеваться. Ты зануда.

- А меня достало твое нытье. В конце концов, вы оба парни, и тебе незачем с ним сюсюкаться. Прямо скажи, что хочешь от него. Если твои домыслы о его ориентации верны, то он согласится.

- Мне почему-то кажется, что в таком случае он меня пристрелит, - юноша с тревогой посмотрел на футболку объекта его воздыханий, небрежно висевшую на спинке стула.

- Брось. Думаю, парню просто не до тебя сейчас.

- Может и так.

Послышалось скрипение лестницы из коридора. Билл сел ровно и, опустив ноги на пол, стал нашаривать тапки. В этом доме по любому скрипу можно определить, кто и чем занимается.

- Кажется, он идет. Спасибо, что выслушал мою трагедию и не послал. Я тебе позже перезвоню. Пока-пока.

Не дождавшись реакции Фридриха, Билл отсоединился и кинул телефон на кровать. Схватив пилку для ногтей, лежавшую на столе, юноша попытался придать лицу нейтральное выражение и стал с усердием пилить абсолютно не нуждающиеся в этом ногти. Через несколько секунд дверь открылась, и под противный скрип петель в комнату вошел Том с горстью мармеладных фигурок в руке.

- Мелкий за качели отблагодарил, - сказал он, увидев вопросительный взгляд брюнета.

Юноша по-доброму усмехнулся и вновь увлекся ногтями, пряча лицо, не успевшее остыть после разговора с другом.

В распоряжение Тома Ингрид выделила небольшую комнатку на втором этаже недалеко от спальни Билла. Обстановка в ней была удручающая: маленький диван, комод, выцветшие желтоватые обои и потрепанный гобелен на стене. Лучшие условия не стоили тех денег, что Том отдал за проживание, поэтому недовольства он не высказал. Но в комнатке парень долго не задержался и уже на следующую ночь перебрался в спальню Танцоришки, вновь устраиваясь на полу. Дело было в том, что на диване не поместились ноги ниже колен, и после сна в позе эмбриона у Тома жутко разболелось все тело. Лечь на пол в своей комнате парень не мог, потому что из-за щелей в оконной раме по полу шел сквозняк, который для его больной ноги был вреден. В комнате у Танцоришки по крайней мере на пол был постелен мягкий ковер, да и дуло с окна не так сильно.

Билл не особо протестовал. Так, для вида повозмущался и промямлил что-то про личное пространство, но замолк, как только увидел Тома, снимающего с себя футболку.

Ему нравился Том. До такой степени он был без ума от него, что когда видел, готов был прижаться животом к любой поверхности, бесстыдно предлагая себя. Ему хотелось завалить Тома, сорвать с него эти безразмерные вещи и всего облизать, оставляя влажные следы на коже. Хотелось чувствовать его руки, сильные, с выступающими венами, с шершавыми подушечками пальцев и выгибаться от прикосновений. Желание это было настолько сильное, что старший Каулитц, однажды, стоя под душем, представлял пошлые картины с участием Тома и помогал себе рукой, чтобы получить хотя бы тысячную долю того удовольствия, что мог бы испытать с ним в постели.

Так Билл был устроен – сначала секс, потом отношения. Иногда просто секс, без какого-либо продолжения. Юный энергичный юноша не сильно переживал на счет того, за кого его принимают те, с кем он коротал ночь. Все-таки от потребности организма никуда не деться, да и не девочка он, что бы переживать на счет своей репутации так уж основательно. И сейчас, когда в его доме живет такой же молодой и сильный парень, как можно оставаться равнодушным? Тем более, что-то было в Томе такое, что запало в самую душу. Что-то необъяснимое и волнительное.

Но юноша не предпринимал никаких действий. Работа в двух местах отнимала много сил и времени, а так же он до сих пор не был уверен, что Том может заинтересоваться им. Билл замечал, что обычно после разговора с боссом Хромой был злым и нервным. В таких случаях было бесполезно с ним заигрывать, и Билл, чертыхаясь про себя, угрюмо шел заниматься своими делами, вновь откладывая операцию по обольщению до лучших времен.

Впрочем, было еще кое-что, что не давало брюнету спокойно смотреть на Тома. В груди начинало жечь, будто бы кто-то балуется зажигалкой внутри него. Это было необычное чувство от которого не получалось спокойно сидеть на месте, и руки сами тянулись что-нибудь потеребить или подергать. Билл был в сумасшедшем восторге от того, что Том не брезгует им, что может общаться с ним на равных, делиться проблемами и переживаниями, рассчитывая на совет или поддержку от юноши. Билл мог так же рассказать о чем-то своем, зная, что его не осудят, не посмотрят презрительно и не скажут о том, как унизительно раздеваться на публике и позволять щупать свой зад за пару евро.

Для Тома он не был стриптизером или, еще хуже, легкодоступным вариантом на ночь. Для него он был в первую очередь просто человеком, а это уже значило очень многое, потому как родная мать считает его отбросом, а те, кто ходят в уикенд поглазеть на его шоу, вообще воспринимали только его оголенные части тела и размалеванное лицо.

Билл чуть ли не задыхался, когда Том спрашивал, не пристают ли к нему в клубе и не стоит ли начистить кому-нибудь морду. Было непривычно ощущать заботу о себе, пусть такую скупую. Танцоришка был благодарен за нее и его сердце и разум медленно сдавались во власть непонятного и незнакомого чувства.

Хромой тоже проникся к брюнету, не смотря на то, что оба мало общались. Точнее, Билл трепался о чем-нибудь, а Том внимательно слушал, будь темой разговора сломанный ноготь или новый костюм для его выступления.

Хромой даже влился в так называемое «расписание» своего соседа.

Утром Билл уходил на заправку, работал там до пяти, возвращался примерно в пол шестого, ужинал, дремал или занимался личными делами, а около восьми вновь покидал дом, отчаливая в клуб, после которого приходил жутко уставшим приблизительно в полночь. Том сначала не понимал, что он там делает в будние дни, но брюнет пояснил, что перед выступлением приходится много репетировать и придумывать сам номер, и, вообще, не так-то просто вертеть задницей у шеста, как кажется на первый взгляд. Том тогда понимающе кивнул, хотя так и не врубился, что такого в этих бесстыжих танцах может быть сложного.

Бывало, Танцоришка оставался вечером дома и занимался всякой ерундой. Тома он не стеснялся, а, наоборот, был рад повертеться перед ним. Иногда парни разговаривали. Билл умел втянуть в бестолковый треп любого и Хромой не стал исключением.

***

Оба коротали вечер в гостиной. Том смотрел телевизор, а Билл увлеченно читал журнал, один из тех, что покупал целую стопку каждый месяц.

Умиротворение царило вокруг – светлое холодное пиво, шикарный боевик, открытая взору поясница брюнета, который разлегся на диване, болтая ногами в воздухе, прохлада, создаваемая легким ветерком из приоткрытого окна. Вдобавок, Ингрид с Фредом и Бобби ушли к кому-то в гости.

Только Хромой хотел с блаженством сделать глоток, как вдруг эту идиллию разрушил громкий вскрик. От неожиданности Том дернулся и чуть не облился. Чертыхнувшись, парень поднял глаза и посмотрел на источник шума. На диване, подогнув под себя ноги, сидел Билл и был похож на девчонку, для которой мыши представляют серьезную угрозу. Только вместо испуганной девочки сидел брюнет, прислонивший в ужасе ладони к щекам, а вместо маленького грызуна перед ним лежал раскрытый журнал.

- Чего там? – спросил Том, с непониманием смотря на юношу.

Танцоришка сделал глубокий вздох и, не скрывая возмущения, завопил:

- Двадцать кусков евро за пиджак! За гребаный пиджак от Диор! Ты прикинь?! – в голосе юноши отчетливо слышался тон близкий к истеричному. - Даже если я стану миллионером, черта с два я потрачу такие бабки на эту тряпку. Удавится Диор, но моих денег не получит, - высказался Билл и зло ткнул ногтем в глянцевую страницу.

Том вытянул шею, пытаясь заглянуть в открытый журнал. Что так взбудоражило брюнета, было не совсем ясно. Тот всегда на пустом месте мог поднять шумиху. Хромой уже привык к эмоциональности Билла. Он вечно визжал, если был чем-то удивлен или сильно возмущен. Это не раздражало, хотя Том всегда считал за идиотов людей, которые так сильно привлекают к себе внимание. К истерикам и крикам Танцоришки, он привык и теперь, воспринимал это как естественное и вполне нормальное явление.

- Я думаю, если бы ты стал миллионером, ты бы не обратил внимания на какие-то двадцать тысяч, - прокомментировал истерику Том, все же отпивая из бутылки.

- Нет, я не настолько легкомыслен, что бы сорить такими деньгами, - деловито ответил брюнет и, перекинув тяжелые волосы со спины на одно плечо, сел на диване, откинувшись на спинку.

Юноша взял в руки журнал и положил себе на колени. С безразличным выражением лица он стал листать страницы, не задерживая на них взгляд по долгу. Том вновь переключил внимание на боевик, но через пару минут брюнет вновь подал голос:

- А если бы у тебя был миллион, на что бы ты его спустил?

Неожиданный вопрос застал Тома врасплох, от чего он ответил не сразу.

- Купил бы квартиру подальше от сюда. В Бонне, например. В дело бы вложил какое-нибудь, - задумчиво ответил он, ковыряя этикетку на бутылке. – А ты?

Юноша, только и ждавший встречного вопроса, откинулся голову чуть назад и с сияющими глазами заговорил:

- По-любому тоже купил бы квартиру. Шмоток. Нормальных, из бутиков. Сапоги как у сестер Олсен. Приличный мобильник. Шелковое белье. Одеколон от Лакост. Только что бы французский, а не подделку. Все что осталось, положил бы в банк под проценты или вложил в какие-нибудь ценные бумаги. А, ну еще бы в спа-салон сходил и удалил волоски с паха, - хихикнул брюнет и мечтательно прикрыл глаза под скептический взгляд собеседника.

- Нашел на что миллион просрать, - хмыкнул Хромой.

- А что? Не всю ведь жизнь мне в китайском дерьме ходить. Когда-нибудь буду одеваться солидно и модно. Не знаю, правда, когда, но точно буду, - брюнет сам себе закивал головой.

Том пожал плечами. Билл, с дешевой бижутерией, с паленой эмблемой D&G на пряжке ремня и в некачественном трикотаже, был милым и знакомым. Как будто вот таким и должен быть этот парень. Том смутно представлял его с золотыми часами и в дорогом костюме. Просто, не его это. Хотя, на что-нибудь посерьезней, эти джинсы, псевдо по-модному разорванных в области колен, можно заменить. Даже нужно. Вон он какой: стройный, с гордой осанкой, весь тонкий и изящный. Наверняка есть что-то в этих бутиках с бешенными ценами, что подчеркнет такие нюансы. Все-таки эти модельеры, имеющие огромное состояние, не последние идиоты.

- И чего мы пялимся? – вывел Тома из раздумий заинтересованный голос Танцоришки.

Парень сам не заметил, как уже несколько минут неотрывно смотрит на брюнета и встрепенулся, когда до него наконец дошло, что его взгляд со стороны можно расценивать однозначно. Одно слово «пялился» говорит само за себя.

- Прости, - кашлянул Хромой, сжимая в руках уже не такую холодную бутылку пива и поспешно отводя глаза.

- Да я не против, смотри на здоровье… - пробубнил Билл, мысленно давая себе крепкий подзатыльник за то, что смутил Тома.

Так проходили вечера, когда Билл не репетировал в клубе. Пространство казалось замкнутым. Для Тома, потому что нельзя было уходить далеко от дома, за исключением похода до супермаркета, а для Билла, потому что ему просто некуда было податься. От тоски спасало совместное времяпровождение, хотя Билл рассчитывал, что коротать время они будут иначе. Но поболтать или посмотреть фильм вместе с Хромым ему тоже было интересно и приятно.

Пригород хранил угрюмость, и его жители, словно приговоренные, имели право лишь таращится в телевизор или пропивать деньги в единственной забегаловке, которая ютилась недалеко от выезда на автобан.

И если соседские мальчишки еще могли чем-то развлечь себя: полазить по чердакам заброшенных домов или поиграть во что-нибудь, то для таких, как Билл, занятий не находилось. Молодежи в пригороде было мало. В основном тут жили старики и взрослые, переживающие кризис среднего возраста со своими малолетними детьми и готовые с удовольствием перемыть косточки своим соседям. Те, кто два года назад окончил школу вместе с Биллом, разъехались по другим городам, переехали в центр. Проще говоря, избавились от этого места. У Билла никогда не было много друзей, тем более не из пригорода. Единственным, с кем он общался, это Фридрих – бывший одноклассник и лучший друг. Он учился в Дюссельдорфском университете, и Билл жутко гордился им, хотя до сих пор не знал полное название факультета, на который тот поступил.

У Билла были планы и мечты. Они переполняли его. Юноша часто думал о том, как когда-нибудь накопит достаточно денег и уедет из пригорода в большой город. Снимет квартиру, устроится на работу. Будет ходить по клубам и тусоваться, тусоваться и еще раз тусоваться. До тех пор, пока не встретит ЕГО. Того единственного, с кем хотелось бы делить постель и кредитную карту. Кому будет делать массаж и варить кофе по утрам. Ну и обязательно, что бы секс с ним был сумасшедший и страстный. И что бы машина была, на которой он будет подвозить Билла до работы.

Билл перевел взгляд на окно. Между стеклами билась муха. Звук работающего телевизора не заглушал ее мерзкое звонкое жужжание, и юноша стал раздражаться. Грязный подоконник и заляпанное стекло создавали полноценную картину отчуждения – хотелось ничего этого не видеть и не иметь к этому отношения. Ни к этой серости, ни к этой пыли. Билл подумал, что эта муха - символ всей его жизни. Он точно так же суетится, пытается выкарабкаться из своего окружения, а невидимая преграда держит его. Она прозрачна и от этого кажется, что ее нет. Но биться об нее с каждым разом все больнее и больнее.

Под удивленный взгляд Тома, Билл вскочил с места и кинулся к окну. Свернув журнал в трубочку, он открыл одну раму и со всей силы ударил по попавшей в ловушку мухе.

- Так тебе, падла жужжащая, - злорадно прошептал он, отряхивая журнал. – Развелось вас. Что, других помоек кроме этого дома нет?

- Ты разговариваешь с трупом насекомого? – недоуменно спросил Том.

- Ага, - Билл вновь закрыл раму и задернул тюль, напоминающий марлю, из-за своей изношенности, – Мух дохера. Ингрид бы еще реже убиралась, глядишь, тараканы нагрянут.

- Сам займись уборкой, - предложил Том.

Билл, скептически посмотрел на него, садясь обратно на диван.

- Я и так у Бобби в комнате убираюсь и на кухне. Просто брата жалко и есть в сральнике противно. До остального мне как-то нет дела, - сказав это, Билл стал поднимать разбросанные журналы с пола.

Хромой, смотря на него, подумал, что так недолжно быть. Билл не вписывается в этот засранный дом, в пригород и даже в тот клуб в котором работает.

- Слушай, а почему ты не уедешь отсюда? – неожиданно для Билла, спросил он.

- Было бы куда, уже бы свалил, - юноша кинул стопку журналов на столик.

- Ты же работаешь. Можешь снять квартиру.

- Легко сказать. Я зарабатываю копейки, плюс жить на что-то надо.

Том вспомнил, что Танцоришка вынужден сам себя кормить и одевать, без какой-либо помощи от родителей.

- Стремно жить в такой дыре, - рассудил он.

- Знаю, - обреченно вздохнул Билл. – Но я, знаешь, привык.

- И неужели все устраивает?

Билл тяжело взглянул на парня и отвернулся. Ему не очень-то нравился этот разговор. Слишком много голой правды может открыться, которую он сам с большим трудом принимал.

- Представь, что ты паук. Ползешь себе по стенке по своим паучьим делам и никого не трогаешь. Вдруг, появляется брезгливая дамочка и начинает вопить, кидаться в тебя тапком и оскорблять только потому, что ты паук. Насекомое, - уголки губ Билла опустились. – Она пытается всячески испоганить твою жизнь, хотя тебе вообще срать на нее. Ты вынужден покинуть дом, потому что тебе неприятно слышать о себе столько гадостей, да и шкуру спасти свою тоже хочешь. Перебираешься в другое место, а там повторяется то же самое: травля, оскорбления. Тебе вновь придется свалить и что бы больше не натыкаться на такую бессердечность, заселиться в каком-нибудь месте попроще. В загаженном доме, где хозяевам насрать на то, что у них ползают пауки по стенам. Ты живешь среди этого дерьма, зато так, как хочешь, и никто не пытается унизить или избавиться от тебя. Вот и я так. Мои моральные принципы убоги, я прекрасно это знаю. Некоторые думают о чем-то возвышенном, глубоком, а все мои заботы сводятся к тому, как бы удачно повилять задом, что бы какой-нибудь озабоченный мужик сунул мне в трусы хотя бы десятку. Думаешь, нормальные люди станут со мной общаться? Думаешь, меня примут на какую-то хорошую работу? У меня нет образования, я даже компом пользоваться не умею. Всю жизнь мне придется пахать в какой-нибудь задрипанной забегаловке. Даже рыпаться бесполезно, - с горечью сказал Билл и закусил губу, не поворачивая головы к Тому.

- Ты хоть школу закончил? – хриплым голосом спросил Том, пребывая в неком трансе от метафоры брюнета.

- Школу-то закончил, - фыркнул тот. – А толку? Хорошо, что на второй год не оставили, пожалели.

- Ну не знаю…- Хромой неуверенно посмотрел на юношу. – Сейчас все платно, можно поступить куда угодно.

- Да пошло оно все к черту. У меня есть дела поважней, чем просиживать зад за учебниками, - отмахнулся Билл.

Том ничего не ответил. Посчитал, что не имеет права навязывать свое мнение и тем более воспитывать юношу. Поздновато.

Том допил пиво и поставил пустую бутылку на пол. Косо глянул на Билла, который, обняв подушку, отрешенно смотрел в экран телевизора. Хотелось что-нибудь сказать, вроде «эй, парень, не унывай, все будет», но Том молчал.

«В конце концов, каждый из нас давно выбрал свою судьбу. Кстати, надо не забыть позвонить боссу, узнать, что там с этой проклятой Майбах. Заеб*лся я уже здесь тухнуть. Пора бы сваливать» - про себя подумал Том, игнорируя назойливые мысли о грустном Танцоришке, которого хочется разглядывать, не отрываясь.

Дата добавления: 2015-08-27