- Он не верит в это. Она не такая, чтобы просто взять и умереть. Он был лично знаком с Белой Птицей, поэтому ищет.
- Что ты говоришь?! После встречи с ним она выжила, но её убил тот, чьё имя нельзя называть без отвращения! Она лечила беззащитных сирот и бродяг, женщин, детей, умирающих возвращала к жизни! А его болезнь убила её, Тео!
Тео откинулся на спинку стула, в голосе слышалось удивление.
- Прости, дорогой друг, мне смешны твои слова. Неужели ты веришь, что Белая Птица могла умереть из-за болезни…
Собеседник Тео замолчал. Допил вино и тихо сказал:
- Он ищет её, потому что его ищут. Мой господин не сдастся. Воланд найдёт её…
Я захлебнулась пивом. Значит, всё-таки я правильно поняла, о ком идёт речь.
- Где же он теперь?
- В особняке. Но он будет там не долго. За ним идёт охота, его поместье – не лучшее место, где можно долго скрываться.
Я вздрогнула.
- Зачем же ему Белая Птица?
- Не знаю, но очень хотел бы узнать…
Они посидели ещё несколько минут молча, а потом, заплатив за выпивку, разошлись. А я сидела и думала об услышанном.
Значит Воланд всё же в городе и к тому же ищёт меня. Спрашивается, зачем? Что он хочет – завершить начатое или… О другом даже мне не пришло в голову подумать. Ну, конечно же! Его злит то, что его такая желанная жертва ускользнула, словно бабочка из сачка у маленького ребёнка.
С другой стороны он не может быть таким жестоким… Впрочем, о чём я говорю! Он же вампир, а вампиры не знают таких чувств, как любовь, наслаждение, жалось и остальных, которые испытывают остальные существа этого мира.
Однако в моей душе ещё теплились воспоминания. Неужели он играл тогда. О, подлый лицедей! Так красиво и убедительно сыграть жалость и нежность, горе и ненависть. Вступить в пререкания с царём песков ради того, чтобы не допустить его до меня. Он нравился мне таким, каким я его запомнила до бала.
Сделав решительный глоток из кружки, тем самым допив всё тёмное содержимое, я, кинув на стойку хозяину серебро, выскользнула из таверны.
Я шла тем путём, каким полгода назад меня вёл Воланд. Я снова проходила мимо спящих домов, лавок, уличных лотков, мастерских и других ремесленных помещений. Только в отдельно стоящей кузнице опять горел яркий свет, оттуда слышалось шуршание горна и постукивание молота. Похоже, кузнец никогда не спал.
Невдалеке от городских ворот я свернула в неприметный, пахнущий отбросами и нищетой переулок. Открыв калитку, я оказалась в лесу.
Я бежала по тонкой тропинке, вившаяся между высокими, одевшимися пышной листвой, многолетними клёнами и тополями. Они искрились каплями недавно прошедшего дождя. Луна медленно поднималась, озаряя природу ярким серебристым светом.
В глубине леса, на одинокой поляне, всё так же стоял большой добротный особняк. Высокие окна заколочены крест накрест, словно завязанные глаза слепого старца. К высокому крыльцу шла заросшая травой тропинка, вившаяся между кустами диких роз.
Я скинула плащ прямо в огромном тёмном холле. На полу, на толстом слое пыли виднелись шаги мягких замшевых сапог, таких, которые не издают звуков. Торопливо побежав по направлению следов, я вновь оказалась в маленькой коморке с зеркалом. Уверенно двинулась на встречу стеклянному порталу.
В зале меня ожидало самое интересное: ужасное и захватывающее одновременно.
В простенке между троном и окном лежал Воланд. Он хрипло дышал, глядя на фигуру, возвышавшуюся подобно горе над ним. В руках у тёмной фигуры блестел окованный серебром осиновый кол и небольшой, но увесистый молот. Намерения убийцы не оставляли сомнений. В глазах Воланда виднелся плохо скрываемый страх.
- Стой! – я властно скинула капюшон с головы. – Остановись, Тьма!
Было поднявшаяся рука остановилась.
- Морриган… – простонал Воланд.
- Тьма! Я отменяю заказ!
Я видела, как рука опустилась, пряча приготовленное оружие в складках своего одеяния. До моего слуха донёсся тихий голос, больше напоминающий шелестение листьев, чем оный.
- Твоё пожелание, закон.
Фигура повернулась, но, сделав несколько шагов, остановилась.
- Мои деньги?
- Держи! – я кинула ему мешочек с монетами.
Поймав его, даже не обернувшись, он ощупал добычу пальцами, словно на ощупь мог определить количество и качество содержимого. Спрятав деньги, он ловко выпрыгнул в открытое окно.
- Я знал, что ты жива…
- Воланд, нас ничего не связывает, - я гордо стояла над ним, выпрямившись, слегка презрительно глядя на него, – ты лжец и обманщик. Ты чудовище. Но это не повод жаждать твоей смерти. Я не уподоблюсь тебе.
- Морриган, я искал тебя, чтобы…
- Не говори ничего. Я ничего не желаю слышать. Уезжай из города. Нам нечего с тобой обсуждать или делить.
Я развернулась и выпрыгнула в то же окно, в которое до меня вышел убийца. В холле первого этажа забрала свой плащ. Теперь моя совесть была чиста.
Я вошла в открытые двери таверны. Сначала не поняла, что же так насторожила. Потом пришло просветление – дядя же запирала двери перед уходом. За стойкой сидела незнакомая женщина, постарше меня.
– Ты – Морриган? – с порога спросила она.
– Да, – я нахмурилась, – а кто вы, госпожа?
– Сэм тебе оставила вот это…
Она протянула мне плотно запечатанный конверт. На нём виднелся оттиск клана ведьм – стареющая луна, три яркие звезды и метла.
Протянув руку за пакетом, я ещё раз рассмотрела женщину.
Не молодая, она не потеряла привлекательности. Зеленые, хорошо накрашенные глаза, светлые, уложенные в аккуратную причёску, волосы. В чертах лица были заметны черты моей хозяйки Сэм. В итоге, я пришла к выводу, что они сестры.
Однако в глазах женщины читалось плохо скрытое горе.
– Что случилось с Сэм?
– Она здесь…
– Отведите меня к ней.
Женщина встала из-за стойки, взяла меня за руку и зачем-то вывела через кухню на задний двор. И тут я всё поняла…
Посреди вересковой пустоши, высился обелиск. Большой, мраморно-белый, его покрывал изумрудный плющ, цепляющийся гибким стеблем за малейшие трещинки в камне. У основания обелиска лежали две кроваво-красные роза. Я безвольно опустилась на колени.
– Кто это сделал?
– Агонисты. Они истребляют ведьм, как ведьмаки истребляют всяких чудищ. Но Сэм была не виновата… она была так молода…
Я завыла, заболело где-то внутри, внизу живота. Что ни говори, а она стала мне подругой. Я уважала её, как свою Маленькую Хозяйку.
– Она оставила тебе таверну ~Ледяной Дракон~...
– Но, вы же её сестра! Вы должны обладать этой таверной!
– Нет, – улыбнулась женщина, – перед смертью она просила передать её тебе. Это было последнее желание Сэм. И я выполняю его.
Я всё сидела на земле, затянутой вереском, рассматривая воспалёнными глазами обелиск. Как же так? Теперь я хозяйка таверны…
Вдруг вереск под коленями закачался, словно корабль во время шторма. Противный ком тошноты подкатил к горлу. Виски заломило. Не сумев справиться с этим противным состоянием, я, подобно кулю с мукой, рухнула на землю. Последним воспоминанием было испуганное лицо сестры Сэм и голубое небо.
Очнулась я в кровати. На лбу подсыхала пахнущая винным уксусом материя. Рядом сидела белокурая женщина.
– С возвращением.
– Где я?
– В комнате таверны. Ты потеряла сознание.
Я присела в кровати, чувствуя себя не так плохо, как могла бы.
– Как тебя хоть зовут? – спросила я женщину, переходя от церемонностей на «ты», ведь я знала её сестру, причём очень хорошо.
– Сара. А про тебя я знаю много всего. Только как мне тебя называть? Морриган? Белая Птица? Падший Ангел?
Я безразлично пожала плечами:
– А как хочешь, так и называй. Ты меня покормишь? Я дьявольски голодна.
– Мамаша Юл принесла сегодня отменные яйца, – улыбнувшись, объявила Сара, показывая на сковородку с яичницей. – Угощайся.
Я ответно улыбнулась и придвинулась к сковороде. Но лишь почуяв запах блюда, опрометью выскочила из-за стола и забежала в уборную, где меня и вырвало.
Сара поспешила за мной.
– Что с тобой?
Я выпрямилась. Дурнота прошла, но мне стало понятно, что случилось что-то особенное.
– В своих скитаниях я не слишком хорошо ем, – стала оправдываться я. – Слишком давно не ела яиц.
– Тогда понятно.
Мы вернулись за стол.
– Но тебе всё равно надо поесть, – настояла женщина, снова подводя меня к столу.
Но меня замутило только при одной мысли о яичнице.
– Наверное, мне надо пойти прилечь, – сказала я, направляясь вверх по лестнице в комнату, – я всё ещё чувствую слабость.
Но сама я не думала, что сказала за столом правду. И только сейчас подумала, что со времени начала наших странных отношений с Неархом минуло уже три или четыре недели.
Схватившись за живот, я села на постель вне себя от неожиданности.
На следующее утро мне снова стало плохо, потом опять, но мне удалось скрыть недомогание, избегая вида и запаха жареных яиц и некоторых других продуктов.
– Сара, мне необходимо уйти. Долго или нет я буду отсутствовать, я не знаю. Присмотри за таверной, если сможешь. Если нет, спрячь ключ в щели дверного косяка. Когда надо будет, я вернусь.
По моему взгляду женщина поняла, что уговоры не остановят меня, поэтому только кивнула.
Мне предстояло возвращение к Неарху.
Глава 12: Искатель истины.
Свеча плакала на столе желтоватым воском, нервно вздрагивая, словно пугаясь окружавшей её темноты. Сутулая фигура склонилась над раскрытым толстенным фолиантом, оплетенным в толстый кожаный переплёт, с алой шёлковой закладкой, скинутой небрежно вниз.
Тонкий палец бледной руки медленно скользил по строчкам, стараясь разобрать неровный, угловатый подчерк чьей-то старой трясущейся руки.
- Чтобы воплотить существо… необходимо… Да, это как раз то, что необходимо. Что же необходимо для воплощения?
Его пальцы всё лихорадочнее скользили по странице.
- Дьявол! Как же это сделать?
Страницы зашелестели под его пальцами, когда он начал осторожно перелистывать истончившийся за столетия жёлтый пергамент, исписанный тонким кончиком гусиного пера. Внезапно он остановился на одной из страниц. Из его груди вырвался стон облегчения.
- Нашёл…
Яростно заскрипев гусиным пером, он принялся, сверяясь с книгой, выписывать необходимые ингредиенты.
- Ладан… сухоцвет горной незабудки… растереть до порошка… добавить масло кроваво-красной полиантовой розы.
Повторяя на память, Неарх немедленно отправился в лабораторию. Всё оказалось в том же виде, как и в прошлое его посещение: всюду паутина, пыль, на полу разбросаны книги.
Раздвигая руками паутину, он обошёл комнату. Справа от него – узкое окно, вернее бойница, чуть дальше с этой же стороны небольшая молельня – крохотная скамеечка, а напротив неё распятие, слева от него мойка для посуды, а у самой стены – анатор и алюдель. Здесь также лежали настоящие книги. Повсюду разбросаны груды исписанных листов, свидетели его прошлого упорного труда…
Но это было ещё не всё. Прямо за анатором на стене была вырезана странная фраза: Qualis mater, talis filiaÂ. Неарх несколько мгновений вглядывался в неё, и вдруг его охватило сильное волнение: ведь это об ангеле… Именно в этой комнате он должен создать для неё крылья. Так начались его труды…
Растирание, смешивание, отмеривание дозы, снова смешивание… Всё для него смешилось в одну сплошную работу: день и ночь, утро и вечер. Мужчина непоколебимо следовал к поставленной цели.
Приготовление отдельных составляющих основного зелья заняло много времени. В одной сильно повреждённой книге упоминалась «капля», как основной материал обращения. На следующей странице уточнялось, что это сырьё в природе не существует, а если и существует, то только под защитой Святого Сосуда.
- Что же это за Сосуд? – Неарх в задумчивости посмотрел на дрожащую свечу.
Он хотел отыскать ответ на свой вопрос, поэтому поспешил обратно в библиотеку. Отыскав «Mutus Liber», но принялся разбирать давно отвалившиеся листы. По кусочкам складывая отдельные страницы, пытаясь разобрать слова, покрытые пятнами плесени и почти стёршиеся слова, мужчина всё больше убеждался в своей догадке: Сосуд – это тело женщины, а сырьё…
- Вселенная, неужели я прав?
Внезапно он пришёл в неистовую ярость. В голове стучало, виски сдавливали чьи-то незримые руки. Он проклинал себя, проклинал за то, что не посмотрел внимательно. Он разжёг анатор, стал рвать один за другим исписанные свитки, бросая обрывки в огонь… Вскоре в лаборатории стало так жарко, что ему пришлось уйти. Он в сердцах хлопнул дверью.
Бессилие навалилось внезапно, словно на его плечи упал мешок зерна. Несмотря на слабость, Неарх снова подошёл к книжной полке.
- Я не сдамся…
Взяв книгу в переплёте из шкуры белого оленя, он принялся читать. И чем дольше он читал, тем больше, что отступать он не должен…
Неарх лёг отдохнуть в комнате. И ясно увидел Морриган, летящую в небесах, среди облаков. Вдруг сгустились сумерки, небо стало ярко-красным, и равнину залил пурпурный свет. Она опустилась на землю, её окружили фигуры в алых упландах. На лице его ангела засверкали слёзы… С неба полетели первые снежинки. Вскоре их было не счесть. Одна из них приземлилась ему на ладонь: это была не снежинка, а перо… мягкое перо из мягкого крыла…
Он быстро встал с постели. Сомнений быть не могло: этот сон бы вещим; если он не закончит начатое, то Морриган, его Морриган, погибнет. Он решил не сдаваться.
И снова начались нескончаемые исписанные разными чернилами и подчерками, пожелтевшие и посеревшие страницы книг.
Смесь всё более полнилась ингредиентами, становилась всё более похожей на описанную в рукописях, ей не хватало только одного… крови.
- Я должен сделать это ради Морриган.
Поставив на стол чашу с зельем, он взял старинный кинжал и острым лезвием приложил его к ладони.
- Для свершения! – провозгласил он и провёл лезвием. Кровь потекла в чашу. На его лице же не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на текущую кровь, повторяя слова, ставшие заклинанием в его устах:
- Вселенная принимает нас такими, какие мы есть. Пусть порушенное воссоединиться, а отобранное вернётся владельцу.
Неарх выронил кинжал. Зажимая кровоточащую ладонь, он посмотрел на приготовленное им зелье. Оно в точности совпадало с описанным в книге. Он поднял чашу, торопливо шепча:
- Это союз огня и воды, отца и матери, Вселенной и природы, разума и души! Да свершится истина!
Одним большим глотком он осушил чашу.
Глава 13: Новые крылья.
Храм встретил меня молчаливой угрюмостью осеннего вечера. Листья на деревьях всё ещё были зелены, как летом, но под ногами встречались разноцветные пятна, упавшие с веток.
В своём пути я заметила, что осень в этом году приходила как-то особенно лениво, нехотя, словно делала огромное одолжение кому-то. Розы всё так же пышно цвети на зелёных кустах, заполняя приторным ароматом всё пространство под сенью огромных дубов и буком, клёнов и тополей. Птицы строили гнёзда неторопливо, тщательно подбирая веточки и былинки так, чтобы они красиво смотрелись, словно создавали не гнездо, а шедевр. Гусеницы лениво жевали зелень. Мыши, медленно перебирая лапками, несли в свои подземные кладовые зерна и фрукты. И только трудолюбивые муравьи неустанно тащили в своё царство соломинки, листики, жирных тлей и дохлых жуков, поднимая всё вверх и вверх свой дворец-муравейник.
А храм всё так же стоял угрюмый, молчаливый и ещё больше заросший ползучими растениями.
На мой крик никто не отозвался. Я глубоко вдохнула стоящий воздух прохлады, вдруг почувствовав беду. Неарх нашёлся в библиотеке на полу.
Кинувшись к нему, я приподняла безвольное тело, смотрящее немигающими глазами в закопченный потолок.
- Нет… Неарх, не умирай… Только не сейчас…
Я заметила, как глаза дрогнули и медленно переместились на меня. С секунду мужчина фокусировался на моём лице и, разомкнув бескровные губы, прошептал:
- Извини, я не успел…
Из моих глаз покатились крупные слёзы, которые я пыталась стереть тыльной стороной ладони.
- Нет, не умирай… Всё будет хорошо… Я напою тебя отваром, ты отдохнёшь и снова всё будет по-прежнему. Только теперь лучше… Неарх, я жду ребёнка… твоего ребёнка.
Глаза мужчины приобрели странное выражение удивления и боли. Он протянул руку и провёл по моей спине, словно утешая. Но когда я мельком глянула не неё, то увидела, что пальцы Неарха сплошь покрывала кровь. Раны снова открылись. Это испытание оказалось серьёзнее, чем можно было предположить.
- Значит, успел, – тихо проговорил мужчина, облизнув пальцы.
Он стал медленно исчезать. Его черты становились всё более прозрачными, тело, словно наполнилось каким-то неярким голубовато-серебристым сиянием. Прозвучал до боли знакомый голос:
- Теперь я останусь с вами навсегда…
Ещё секунду я держала его тело на руках, а потом он исчез, словно его и не было. В замкнутом помещении библиотеки пробежал поток неизвестно откуда взявшегося ветра, затушив маленький огарок свечи, разметав мне волосы по плечам, открывший заплаканное лицо. В ту же секунду я сама начала светиться.
Замерцали сначала кисти, потом это мерцание стало подниматься вверх по рукам, охватило плечи, грудь, поднялось вверх по шее, опустившись вниз по животу к ногам. Я сверкала вся!
Мгновенная боль пронзила лопатки, заставив меня согнуться пополам. Когда же я сумела расправиться, то ощутила в себе испугавшие меня изменения: за спиной снова шелестели жёсткими перьями два белых лебединых крыла.
- Я буду с вами всегда… - порыв ветра погладил меня по щеке своими невидимыми пальцами, и я могла бы поклясться, что это был сам Неарх.
- Я тебя люблю… – прошептала я, навсегда покидая жилище, которое хотела называть домом.
Я шла по ночному лесу, и слёзы катились по щекам, сверкая в свете новой луны, словно кристаллы. Откуда-то издалека донёсся запах роз. Тех самых «убийственных» роз. И я снова пошла на их благоуханный зов, понимая, к кому они приведут.
Глава 14:Возрождение.
Я шла по улице, не скрывая своего лица, гордо подняв голову. Люди останавливались, словно громом поражённые, рассматривая лицо той, кого считали мёртвой. Но я не обращала внимание на крики восторга, страха, неожиданности и удивления, не слышала слов и молитв. Я даже не шла, а несла себя сквозь эту толпу.
Все могли видеть крылья и окровавленную на спине тунику. Все видели подтёки слёз на моих щеках. Все видели меня такой, какой я должна была быть.
Я шла к намеченной цели, которая сама двигалась мне на встречу, сжимая в руках букет жёлтых роз, тех самых роз, которые каждый раз вели меня к убийству. А держал их не кто иной, как Мортис. Увидев меня, он остановился, словно громом поражённый.
Не знаю, чего ожидал он от меня. Не знаю, чего я ожидала сама от себя. Но вместо того, чтобы сотворить то, что творила во всех предыдущих случаях, я просто подошла к нему и посмотрела в глаза.
На самом деле это оказались самые обычные глаза, в которых глубоко залегли скорбь и раскаяние. По лбу пролегло несколько глубоких морщин, так не свойственных человеку его возраста. Он смотрел на меня, и его губы шептали только одно слово:
- Ангел…
Посмотрев в глаза своего мучителя, я взмахнула крыльями и исчезла в небе звездой, сверкнув на темном шёлке ночи. Как я заметила во время полёта, моё созвездие светилось ярче, чем обычно, готовясь стать чем-то большим, чем единственной оставшейся звездочкой созвездия Шестиконечной Звезды.
Через час, выбившись из сил, чувствуя голод и жажду, я спустилась в небольшом леске далеко от города.
Это был небольшой лоскут земли, покрытый растительностью, с дюжиной-двумя деревьев и маленьким родником, располагавшийся среди обширных полей.
Я вошла под сень берёз и рябин, решив, что неплохо бы сначала отдохнуть, а потом найти чего-нибудь съестного, если такое вообще можно было здесь найти. И… почти разу же увидела стоящего рядом с небольшим костром вампира, который внимательно смотрел на засыпающие звёзды.
Только теперь я поняла, что это огонь костра манил меня к себе, а вампир приложил все усилия, чтобы я не поняла этого.
- Морриган, мне надо с тобой поговорить.
- Зачем? – я устало опустилась на расстеленный на земле плащ Воланда. – Зачем нам с тобой о чём-то говорить.
- Пойми, – вампир присел передо мной на колени, – я не понимал, что делаю. Мне казалось, что через твою смерть ты обретёшь крылья. Но я ошибся, – он попытался прикоснуться к моим крыльям, но я их отдёрнула. – Смерть ничего не решает. Если бы ты могла, ты бы простила мне мою подлость? Я не желаю тебе зла.
Я сидела и рассматривала его лицо. За полгода оно изменилось, не потеряв своего аристократичного обаяния. Глаза были всё так же черны, а свет костра выгодно подчёркивал багровые искры, плясал на стёклах очков. Щёки вампира несколько ввалились, но не придавали ему уродства. Тонкие бледные губы слегка подрагивали. Волосы из обычного аккуратного хвоста растрепались, рассыпавшись по плечам непослушной вороной волной.
- Я не могу не простить. Я рождена Ангелом, только ожесточена миром и людьми. Но теперь, вместо мести, у меня появилась главная цель моего существования – это мой ребёнок. – Я помолчала, смотря в глаза вампира. – Я должна найти своих циркачей. Только с ними мой ребёнок будет в безопасности…
На лице Воланда появилось то глупое выражение, которое появляется у мужчин, когда те слышат о беременности.
- Ты ждёшь ребёнка? – он помолчал, поднялся с колен, прошёл до костра. Постояв немного в задумчивости, глянул на небо, потом кивнул и снова сел подле меня. – Позволь мне помочь тебе в поисках.
Я вздохнула и легла на плащ: чувствовалась усталость и небольшая тяжесть.
- Я буду тебе очень признательна, если ты чем-нибудь покормишь меня…
Улыбнувшись, Воланд достал из лежащего неподалёку заплечного мешка сушёное мясо, сухие фрукты, принёс из родника чистую воду.
- Я взял с собой столько, сколько понадобиться, чтобы дойти до следующего города. Мне же всё это ни к чему…
Я с подозрением посмотрела на него. А он внезапно засмеялся:
- Я не пью человеческой крови… За это меня и выгнали из клана.
Наступила ранняя весна.
Прошло полгода в скитаниях и поисках моей цирковой семьи. Из-за своего положения я не могла проходить в день много миль. Тем более в дороге нас задержали морозы, внезапно с ужасающей силой вступившие в свои права уже в ноябре. Поэтому мне и вампиру пришлось обжиться в небольшой пещере.
К чести Воланда, он заботился обо мне и моём будущем ребёнке, словно сам был его отцом. Каким бы ни был мороз, у меня в рационе постоянно было молоко. Иногда я замечала, что он шатается от истощения, но прилагает максимум усилий, чтобы облегчить мне моё бремя.
Когда морозы спали, мы снова двинулись в путь. Я точно не знала, где искать Цирк, но предполагала, что они снова в Тимхии. Вряд ли, дядя решился бы отправиться куда-нибудь в другое место. Тем более, зимой он всегда останавливался именно в родном городе. Оставалось только молиться, чтобы он не отправился с весной куда-нибудь…
В тот вечер цирк отыграл поистине удачное выступление. Дядя проверял клетки с животными, а Рахджуун расчёсывала своего красавца-брата, смотрящего на неё круглыми жёлтыми глазами.
Когда он уже был готов закрыть полог цирка, то вдруг до него донёсся голос:
- Борин…
Резко повернув голову на голос, он заметил отпрянувшую в сумрак фигуру женщины.
- Ты произнесла моё имя?
- Да.
- Что ты хочешь?
Я выступила из тени. Он смотрел на меня, а я, потупившись, исподлобья рассматривала его лицо. На нем играли такие противоположные чувства – страх и радость.
- Дядя… примешь ли ты меня обратно?
Он рванул вперёд, поддаваясь нахлынувшей радости.
- Ах ты, несносная девчонка! – он обнял меня настолько, насколько позволял его небольшой рост. – Каждый раз уходишь не по-человечески! Заставляешь меня плакать каждый раз, – по его бородатому лицу катились крупные слёзы. – Несносная девчонка… как же ты меня тогда напугала. Я понимал, ты не могла умереть, потому что не чувствовал этого здесь, – он постучал огромным кулаком в грудь, потом снова прижал меня к себе, – я понимал, что это очередная твоя выходка. Я знал, что ты вернёшься…
Он гладил мои вновь обретённые крылья, чувствуя пальцами их мягкость и тепло. Он ничего не спросил про них, наверное, о чём-то догадываясь, а может просто не хотел мучить меня вопросами, зная, что ничего определённого я всё равно не расскажу.
- Дядя, дядя… Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы ругать. А я слишком мало думала о чувствах других, поддаваясь только своим. Теперь во мне всё переменилось. И если ты примешь нас обратно, я буду просто счастлива…
- Нас? – гном поднял на меня лицо с вопросительным взглядом.
- Меня, моего друга и…
Внезапно гном понял, что разговаривать о таких делах не следует на улице.
- Я совершенно схожу от тебя с ума, несносная девчонка! – он потянул меня за руку. – Зови же скорее своего друга, и заходите в шатёр. Вы, наверное, голодны с дороги, а я тут со своими разговорами. Джун! Встречай гостей!
Из зверинца выбежала наша восточная красавица в сопровождении волка.
- Мори! – она кинулась мне на шею. – А мы думали, что ты умерла! Глупая! – из её глаз покатились слёзы. – Зачем ты это сделала?! – он сильнее обняла меня.
- Не плачь, всё позади. Воланд, – я позвала и вдруг тень, казалось бы, неподвижного дерева, отделилась от основы и превратилась в высокого бледного молодого человека, – заходи, не стой там, как не родной.
Распознав в моём друге вампира, дядя нахмурился:
- Ох, Мори, не живётся же тебе спокойно… – он покачал головой, но всё же пожал руку вампиру. – Чувствуй себя здесь, как дома… Что умеешь?
- Игры с кинжалами…
- Пойдёт… Садитесь, сейчас позову остальных…
- Не надо, дядя, – я неуклюже села на тюк с сеном, стоящий неподалёку. Лицо слегка скривилось. – Мне бы сейчас не толпу радостных циркачей, а одну хорошую знахарку…
Гном внимательно осмотрел меня. В этот момент Воланд аккуратно снял у меня с плеч поношенный зелёный плащ. Сверкнули крылья и… огромный живот.
Глаза дяди сравнялись размерами и глазами Рахджуун, у которой они и так были не маленькими.
- Ты беременна?
- Вот! – пробормотала я.
- Что? – вампир резко, но нежно взял меня за руку.
- Они приходят всё чаще…
- Что ты имеешь в виду? – взволнованно спросил дядя, прикасаясь к животу, туго обтянутому чёрной туникой.
- Эти боли! Мне нужна знахарка! И как можно скорее…
Гном и девушка заметались, словно до сих пор босяком стояли на раскалённых углях.
- Что же делать? Где же найти знахарку в это время? Джун, собирайся и беги в город, там найди знахарку…
- Не надо! – прозвучал голос за их спинами. Через поволоку боли я увидела Балто, но только без своего знаменитого упланда.
Его эбеновую кожу покрывал тончайший золотой узор, создававший неповторимые картины на всём теле. Глаза золотом отливали на лице, а позолоченные рожки светились в урагане чёрных волос, спадавших кольцами на остроконечные уши.
- Я буду принимать роды.
Это были мучительные часы! Моё тело страдало в боли. Я осознавала, где нахожусь и кто суетиться рядом со мной. Я лежала на низкой сколоченной из простых досок походной кровати и заходилась в крике и потугах.
Казалось, миновало не одно столетие, пока сквозь свирепый последний спазм боли я услышала пронзительный крик младенца и почувствовала в своём измученном теле облегчение. Словно сквозь плотную ткань я услышала голос Балто:
- Прекрасная маленькая девочка!
Слёзы градом покатились по моему потному бледнеющему лицу, когда демон положил мне на грудь маленький кричащий свёрток, трясущий сжатыми в кулачок красненькими ручками. Даже сейчас я смогла рассмотреть, что её волосики были пепельными, как у отца.
- Неарх, – прошептала я, целуя в лобик дочку, – смотри. Смотри, Неарх, вот она, наша дочь!
Я закрыла глаза и уснула, чувствуя, что рядом со мной не только моя дочь, но и мой возлюбленный.
На утро остальным разрешили посмотреть на моё крылатое чудо.
Бледный, какой-то нервный Воланд вошёл последним. Я лежала на кровати и со счастливым видом держала на руках чистую, закутанную в мягкую ткань девочку. Малышка спала, сытая и довольная начинающейся жизнью.
На мою улыбку гном прослезился и сентиментально изрёк:
- Я стал дедом… – потом, чтобы не разрыдаться прилюдно, вышел на улицу.
Надо мной склонились дриады и Рахджуун. Девушки щебетали наперебой, отталкивая друг друга, чтобы оказаться поближе к младенцу.
- Мори! Это же маленький Ангелочек! – потом Сирень, поняв, что сболтнула глупость, ласково пропела: – Ну, а кем же она может быть, если её мама настоящий Ангел?! Только Ангелочком!
Демон решительным жестом разогнал бушующих девиц.
- Всё, дамы, смотрины окончены. Дайте матери и ребёнку отдохнуть. У меня сейчас уши скрутятся от вашего щебетания. Летите, птички, репетируйте.
И он вытолкал сопротивляющихся девиц из помещения.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |