– Вы хозяйка этого благословенного места?
– Нет, но сейчас я за неё.
– Будьте любезны, кружку горячего вина с пряностями и холодный окорок. – Он бросил на стойку золотую монету. – И присоседитесь ко мне за трапезой…
– На эту монету можно накормить всех постояльцев трактира, – я усмехнулась, криво улыбнувшись.
Но на последнюю просьбу ответила твёрдым отказом. Краем глаза видела, как подался вперёд Воланд. Молча, положив на стойку несколько серебряных и медных монет, удалилась в кухню.
– Морриган, если не затруднит, принеси ещё эля!..
– Хорошо, господин.
Однако какого же было моё удивление и ужас, когда я вышла с подносом в руках и обнаружила вампира и человека-льва нос к носу в словесной дуэли, грозящей перерасти в настоящую драку. Воздух вокруг был пропитан ненавистью.
– С чего ты решил, что я не могу обладать этой женщиной?
– Она свободна и не принадлежит никому, кроме себя, – вампир устало или вернее утомлённо прикрыл глаза под очками.
– Но эта девушка настоящий самоцвет, который должен украшать мою страну!
– Увы, но я не могу этого позволить…
– Глупец! – человек-лев занёс руку для удара, но на месте вампира образовалась пустота. Видно он ещё никогда не имел дела с созданиями, вроде Воланда.
Ухмыляющийся Воланд был уже за спиной Царя Саваны, когда пинком отправил его к ближайшему столу.
Я почувствовала, как по моей спине потекли горячие липкие струйки. Так всегда бывало, когда я начинала волноваться.
Под весом гиганта-льва стол рассыпался как карточный домик.
– Прекратите! – закричала я, подскакивая к дерущимся. В глазах метались плохо скрываемые молнии. – Воланд! Перестань немедленно! А вы, господин, – я ткнула пальцем ему в грудь, – забирайте свои деньги и убирайтесь вон! – Кинув ему в лицо монетки, вытолкала за дверь. – Вам здесь не рады!
Звучно хлопнув перед его носом дверью, заперла замок. На спине образовалось мокрое тёмное пятно.
– Тебе помочь? – спросил тихо вампир, смотря, как я отправилась в ванную комнату.
– Если тебя не затруднит. Я сама не справлюсь.
Мы вошли в комнату с небольшим бассейном посреди, выложенным чёрными гладкими фаянсовыми плитками. Я влезла в любимые чёрные брюки и сбросила надоевшее платье. Затянула на поясе широкий кожаный ремень.
– А теперь разбинтуй меня.
Чувствуя спиной неподдельный интерес, ожидала реакцию вампира.
– Ты не человек… – констатировал он.
– А ты не догадывался?
– Немного. Что-то в тебе чувствовалось… не человеческое… Ты – Ангел?
– Падший Ангел, – поправила его я, чувствуя, как Воланд нервно сглатывает слюну от вида окровавленных бинтов. – Обработай вот этим, а бинты возьми во-о-он там!
Ловко промокнув раны, он нанёс небольшое количество лилового эликсира и перебинтовал меня. Когда закончил, присел на широкий подоконник тёмного дерева и уставился на падающий за окнами снег.
Тем временем, выкинув бинты, надела длинную свободную чёрную тунику.
– Перья… – проговорила я, положив ему руку на плечо.
– Что?
– Словно перья… Снег напоминает их… Тогда они лежали на полу, диванах, креслах, покрывали всё вокруг… – Задрожала, обхватив себя руками, – а они смотрели, как я мучаюсь. Мортис сказал, что совершает для меня огромное благо. Ангелы имеют свойство спасать людей, жертвуя собой. Он считал, что отрезав мне крылья, совершает благородный поступок…
Пока я говорила, не заметила, как оказалась в объятиях Воланда. Он крепко, но нежно прижал к себе, уткнувшись носом мне в затылок, и ласково гладил большими пальцами по предплечьям. Но оставался молчаливым.
– Нас было семеро. Семь сестёр-Ангелов. – Я показала на крест. Под каждым овальным камнем скрывался миниатюрный портрет. – Я была самая младшая. Но получилось так, что наш облик не совсем соответствовал обычному виду Ангелов. Моих сестёр сожгли… Всех до единой… Думаю, ты помнишь момент, когда погасло созвездие Шестиконечной Звезды…
Вампир кивнул.
– Осталась только одна Звезда… – Я усмехнулась, прикрыв сухие и какие-то очень горячие глаза. – Эта Звезда – я. Меня спасли. С самого малолетства я прибилась к цирку. Он стал мне домом, семьёй… Он дал мне кров и пищу… Но появился Мортис, и я стала такой.
Я с ненавистью посмотрела на своё отражение в большом начищенном до блестка овальном металлическом зеркале. Воланд всё ещё молчал.
– Теперь я мщу за своё Падение. Уже две смерти на моём счету. Осталось ещё четверо. Меня никто не остановит.
Я замолчала, с тоской глядя на падающий снег, так напоминавший о прошлом. В голове слышалось трещание огня, молчание моих сестёр, богохульства толпы. Закрыла горячие, словно раскалённые, глаза.
– Я не отдам тебя, – послышался вдруг тихий голос вампира, нежно поцеловавшего меня в висок. – Нет, не отдам… Пусть хоть сам Дьявол приходит за тобой!
Не совсем отдавая себе отчёт, я потянулась и поцеловала его в прохладные губы. Легко, нежно коснулась, почувствовав вкус эля. Его поцелуй был более настойчивым. Его язык имел чуть сладковатый привкус.
– Ты пойдешь со мной завтра? Будешь моей леди? – спросил он после долгого молчания.
Я кивнула, уткнувшись носом в его ключицу. А за окном тихо падал снег.
5. Бал у Князя Тьмы.
К вечеру следующего дня я была готова к появлению своего кавалера. На мне было длинное чёрное платье с кружевным корсажем, схваченным позолоченным шнуром. Волосы собирать не стала, потому что собранными их носили только дамы с очень высоким положением, а свободные девушки носили, как хотели.
Ровно в девять, закрыв таверну и накинув плащ, я вышла на потрескивающий мороз.
Звёзд, словно бриллиантов в королевской сокровищнице, было рассыпано на тёмно-фиолетовом шёлке неба. На севере практически над самой кромкой горизонта искрилось северное сияние. Таких ярких и насыщенных цветов я ещё никогда не видела. Должно было стать ещё холоднее…
– Не меня ожидаете?
Я улыбнулась блестящей улыбкой из-под капюшона и протянула руки.
Он повёл меня, придерживая одной рукой за талию, другой сжимая руку.
Мы проходили мимо спящих домов, лавок, уличных лотков, мастерских и других ремесленных помещений. Только в отдельно стоящей кузнице горел яркий свет, оттуда слышалось шуршание горна и постукивание молота.
Но невдалеке от городских ворот мы свернули. Вампир открыл еле заметную калитку и, пропустив меня вперёд, вывел в лес.
Отсюда шла тонкая тропинка, вившаяся между высокими, скованными морозом деревьями. Они искрились пушистыми инеевыми ветками, отбрасывая на снег бирюзовые тени. Луна медленно поднималась, озаряя нас и природу призрачным бледным светом.
Я вздохнула, и изо рта вырвалось облачко белого дыхания.
Воланд вновь потянул меня за собой по тропинке. О, если бы я уже тогда знала о месте, в которое мы направлялись!..
В глубине леса, на одинокой поляне, стоял большой добротный особняк, по самые окна занесённый снегом. В два этажа высотой, он был сбит из толстых дубовых брёвен, почерневших от времени. Высокие окна заколочены крест накрест, словно завязанные глаза слепого старца. К высокому крыльцу шла узкая тропка, вившаяся меж высоченных сугробов. Изломанные жестокими морозами деревья скорбно взирали на это поистине мрачное место. Впрочем, поместье и именовалось Мрачным Местом.
При виде особняка я невольно сбавила темп, но мой провожатый уверенно направился к дверям.
За ним открывался огромный холл, затянутый покрывалами и паутиной. Широкая лестница поднималась на второй этаж, образуя разветвление.
Однако вопреки всему мы нырнули под неё. Туда-то и вела узкая дорожка, неизвестно кем протоптанная среди толстого слоя пыли.
Из холла мы попали в маленькую коморку с огромным старинным зеркалом. Тропка обрывалась перед ним…
Воланд уверенно шагнул навстречу мутному стеклу, сквозь его фигуру я увидела своё немного испуганное лицо. Как и любой уважающий себя вампир, он не отразился. Я уже была готова вот-вот стукнуться о гладкую преграду, но вместо этого оказалась в огромном зале.
Стены задрапированы муаровым чёрным шёлком. Плотные бархатные портьеры скрывают окна. Вдоль стен, покрытые чёрными скатертями, расставлены длинные столы. На них стояли тяжёлые кованые канделябры с множеством свечей, тёмные бутыли вина и гранёные хрустальные кубки. Блестящий шёлк перемигивался с матовым бархатом, играя складками в свете пламени свечей. Пол был выложен четырёхугольной белой и чёрной плиткой, создавая подобие шахматной доски. И подобно шахматам по полу скользили фигуры. Мужчины в чёрных камзолах и женщины в алых платьях. У дальней стены располагалось высокое резное кресло, оббитое алым бархатом. Рядом такое же, но чуть пониже и изящнее. Сейчас они пустовали.
Воланд решительно двинулся вперёд, оставив меня стоять возле зеркального входа. Я увидела, как перед ним расступаются и кланяются танцевавшие. Услышала тихий шепоток: «Князь… Князь Тьмы появился…» – и с ужасом начала понимать, какой это бал. Я, словно мышь, зашла в мышеловку и услужливо своими же лапками закрыла за собой дверцу. Отсюда живой я уже не выйду…
А вампир прошёл до трона и сел. На его лице читалась власть и торжество. Он глянул на меня багровыми глазами, стёкла очков кроваво сверкнули в пламени свечи.
Не зная, как себя вести, я склонилась в глубоком реверансе, опустив голову.
– Не догадывалась о моём высоком положении? – он свободнее сел в кресле и сделал мне знак выпрямиться.
Я напряжённо молчала, не зная, что сказать. Да и нужны ли были слова?
– Но я не просто так пригласил тебя сюда…
«Ну, конечно! – пронеслось у меня в голове. – Теперь понятно, что не просто так…»
– Ты окажешь любезность? – спросил он тихо.
– О чём ты?
Он щёлкнул пальцами, какой-то карлик ловко подскочил ко мне, держа в руках не гитару, а произведение искусства, украшенное тонко вырезанными, позолоченными узорами.
– Спой, пожалуйста…
Я села на кресло, прижала гитару. Ударила по струнам:
Вечер умирал, наступала ночь.
Необычный бал грянул во всю мощь.
Стольная страна в толк не может взять,
Что сюда спешит дьявольская знать.
Воланд господин – всей темнейшей Князь
Приказал играть свой безумный вальс,
Свой безумный вальс…
Чёрной свиты хор подхватить готов
Громкую хвалу сумеркам богов.
Кровь из черепов пьют здесь как вино,
Каждый здесь нечист, каждый обнажён.
Правит бал мисир, поделом воздаст
Тем, кто из могил прилетел на вальс,
Прилетел на вальс…
Бал у Князя Тьмы… полночь без пяти…
Пять минут, и душу не спасти!!!
Вальс гремит на бис, вальсу вторит гром,
Шабашем ночным воздух заражён.
И гляди мисир молчаливый гость,
Как ползёт огонь с Воробьёвых гор.
Каждому воздаст, поделом ему,
Слишком много зла здесь на одного,
Здесь на одного…
Бал у Князя Тьмы… полночь без пяти…
Пять минут, и душу не спасти!!!
День, свет – бег убыстряется,
Жизнь, смерть – перекликаются.
Жар, бред, пытка надёжды и злость.
Вот вам казнь и прощение.
Все, все, все в восхищении.
День, свет – сердце вдруг оборвалось…
Бал у Князя Тьмы… полночь без пяти…
Пять минут, и душу не спасти!!!
Бал у Князя Тьмы… полночь без пяти…
Пять минут, и душу не спасти!!!
Битое стекло… теплая зола…
Здесь на одного слишком много зла…Â
Когда прозвучал последний аккорд, я заметила, что толпа чудовищ образовала вокруг меня кольцо. Дрожь пробила тело, теперь я всё поняла. Гитара в руках задрожала.
– Взять её… – в этом голосе я не узнала Воланда. Теперь он был полон металла и бесчувственности.
Меня, отчаянно сопротивляющуюся, несли на руках через зал.
Огромная комната была заставлена горящими чёрными свечами разных размеров и толщины. Высокий потолок весь был облеплен нетопырями. Посреди пустой комнаты находился чёрный гранитный стол. Он был искусно изукрашен летучими мышами, фигурами кошек и рогатыми фигурами демонов.
Холодные красивые черты лица Воланда не искажала ни одна эмоция. Он подошёл ко мне и, продемонстрировав, что значит по-настоящему высокомерный вид, небрежно смерил меня взглядом. Тыльной стороной ладони он ударил меня по лицу с такой силой, что сознание померкло.
Поражённые такой вспышкой своего бесчувственного Князя, чудища отступили назад, заискивающе глядя на хозяина. Тот приказал им уложить меня на алтарь.
Я вздрогнула и очнулась, словно пробудилась от кошмара. Правда, тут же осознала, что реальность, в которую мне пришлось вернуться, куда хуже любого страшного сна, который только могло породить подсознание. Я поняла, что лежу на поверхности жертвенного алтаря в огромном зале с множеством свечей. Мало того, я была привязана за руки, закинутые за голову, и лодыжки.
Вдруг я услышала, как где-то в глубине зала кто-то начал петь то ли заклинание, от ли ритуальную песню. Разобрать смысла я не могла.
Вскоре невнятное пение усилилось, но понятнее не стало. Свет свечей озарил лицо вампира оранжевым сиянием.
– Теперь ты станешь Королевой Бала.
– Ты – лицедей, игрок, лжец и чудовище!
– Я знаю…
Сдирая кожу с рук, я вывернулась на алтаре. Верёвка, удерживающая ногу, со звоном лопнула. Вампир, не ожидавший такого поворота событий, не успел увернуться, отлетел в сторону, получив ногой по лицу.
Дёрнувшись ещё раз с удвоенной силой, я порвала верёвки, стягивающие запястья. Вскочив на алтаре, я, обезумев, прыгнула. Словно какая-то неведомая сила подхватила меня, как будто я снова обрела потерянные крылья.
Позади послышалось:
– Привести её… живой…
Распахнув тяжёлые двери, я рванула к зеркалу. Но, стукнувшись об него, поняла, что тем способом, что сюда пришла, я не уйду. Перебежав зал, я уловила на одной из стен поток воздуха. Дёрнув бархатное полотно, сиганула в окно под дружный вой нечисти.
Меня снова подхватил поток воздуха, на этот раз ледяного, и я полностью утонула в искрящимся под светом просыпающейся зари снегу. Но страх не давал мне оставаться на месте. Я бросилась через сугробы в лес.
Платье порвалось в двух местах, чем несколько облегчило бег. За спиной я услышала вой Воланда.
Глава 6: Библиотекарь.
Вперёд меня гнал только страх, хотя тело уже давно просило отдыха. Я бежала по густому лесу, не разбирая дороги. Ноги вязли в глубоком снегу, ветки разъярёнными фуриями цеплялись за платье, терзали тело, били голыми лапами по лицу, дыханье сбивалось от морозного воздуха. Я остановилась, услышала вой позади, подобрала подол платья повыше и стала отчаянно пробиваться дальше в лес.
Как одержимая, я пробиралась всё дальше, пока вой за спиной не стих, изредка придерживала шаг, хватала открытым ртом воздух и снова ломилась сквозь нагромождение природы, которые нужно было преодолеть, чтобы выжить.
По-зимнему холодный солнечный свет искрился на молочно-белых сугробах. К развалинам я выбежала совершенно неожиданно. Я никак не думала, что в глубине леса мог стоять монастырь, или точнее, храм. Не веря своим глазам, измотанная и обмороженная, я, собрав последние силы, рванула туда.
Но ноги предательски подкосились. Сейчас я отчётливо чувствовала, как по спине катится водопад крови.
Из-за своей слабости я едва видела человека, склонившегося надо мной.
- Помогите, – только и смогла прошептать я, упав без чувств.
Я не знала ни даты, ни времени, не понимала, где нахожусь, и не знала, я ли это. Я была прикована к кровати. Во время моего бегства серьёзно пострадали запястья и лодыжки, на теле практически не было живого места, оно было обморожено, а раны на спине снова немилосердно кровоточили. Из-за предательства Воланда, они теперь долго не закроются.
С шеи, конечно, сняли мой чёрный крест. В приступах боли, мечась в жару, я видела, что крест висит на шее незнакомого мужчины. Иногда я пыталась его ухватить, но он успокаивал меня, поил приятным на вкус отваром и вытирал пот со лба.
- Не мучай себя, я верну его тебе вместе со здоровьем, – говорил он, поблёскивая стёклами очков и немного запинаясь в начале слова.
Я смутно сознавала, что провожу ночи в его доме, в его постели. Но где он спит? На походной кровати? На полу? Во всяком случае, где-то близко, потому что стоит мне застонать, как он оказывается рядом. Как же мне хотелось знать имя моего спасителя; иногда мне мерещились жуткие видения: Воланд, Мортис, нетопыри, розы – всё вперемешку.
Поскольку я лежала, то всегда видела лицо своего спасителя снизу. Его обрамляли средней длины светлые волосы, и на нём не было видно следов румянца, оно всегда было мраморно-бледное. Однако в этом лице была необыкновенная особенность: глаза. Голубые, отличающиеся малой эмоциональностью глаза. Глаза эти завораживали, ослепляли, притягивали, вероятно, потому, что нельзя было понять по ним чувств обладателя…
В полубессознательном состоянии я долго не могла сказать ни слова не столько из-за сильного жара, сколько из-за боли. И всё-таки, кроме боли, меня мучил вопрос: как его имя?
Выздоровление наступило внезапно. После месяца вынужденного заточения в комнате я вдруг почувствовала себя вполне здоровой. Жар спал как по волшебству. Я встала, оделась в чистую, удобную одежду и, подойдя к зеркалу, осмотрела спину. Она зажила, но навсегда осталась изуродованной. Кожа, кроме шрамов, стала младенчески розовой. Сами же шрамы потеряли свой вид постоянного воспаления…
Скоро в комнату вошёл мужчина. Увидев меня на ногах, он удивлённо приподнял пепельные брови. Сейчас в его глазах можно было увидеть эту слабую эмоцию. Я не сдержалась и спросила:
- Почему твои глаза такие холодные?
- Потому что я ничего не чувствую.
- Как это?
- Если что-нибудь чувствовать, это приведёт к беде.
- Тогда я здесь долго не задержусь…
- Ты здесь будешь столько, сколько захочешь.
Только лишь сейчас я по-настоящему рассмотрела его и вынуждена была признаться, что прежде не видела такого неэмоционального лица, таких холодных и внимательных глаз.
- Что ты теперь намерена делать?
- Снова буду заниматься тем, чем занималась до этого.
- Хорошо…
- Как твоё имя?
- Неарх – хранитель знаний.
- Я запомню это имя… спасибо тебе.
Он снял с шеи цепочку с крестом и протянул мне.
- Возьми его. Он твой.
С этими словами он ушёл, оставив меня в полнейшем смятении.
- Я вернусь к утру. – Накинув на плечи его тёмный плащ, я скользнула по лестнице вверх, открыла тяжёлую крышку люка и вышла сквозь развалины наружу.
Оказывается, что за всё это время, что я провела больной, в мире произошли изменения. Зима отступила, предоставив весне право хозяйничать. Снег почти растаял, лёжа одинокими островками под тёмными деревьями. Молодая травка и подснежники смело тянулись к заходящему солнцу.
Откуда-то из-за леса пахло розами…
- Зейл…
Набросив на голову капюшон, я побежала лёгкой пружинящей трусцой, всё больше убеждаясь, что Неарх сотворил со мной чудо. Спина практически не болела. Как я поняла позднее, болели только мышцы, атрофировавшиеся от долгого постельного режима.
В маленьком деревянном домике все спали. В окне второго этажа, слегка подрагивая бутонами, виднелись белые розы, среди которых кровавым пятном выделялась одна пышная бордовая красавица.
Кошкой вскарабкавшись по решётчатой стене, которую летом должен будет увить виноградник, я очутилась в небольшой шикарно обставленной комнатке. На широкой кровати под балдахином спали, обнявшись, Даррелл и Роуз. Рядом с кроватью виднелось подвенечное платье, и лёгкие облачка головного кружевного покрывала. Тут же лежал наспех снятый богатый праздничный камзол, изукрашенный золотой вышивкой. Луна, заглянувшая в окно, подсказала ответ: на пальце у обоих молодых людей сияли обручальные кольца.
Я усмехнулась. Их счастье так не долго длилось. Они даже не смогли насладиться этой ночью полностью.
В душе заворочался червяк ненависти, накатывающей порой на меня, словно волна. Я вспомнила, как Роуз обошлась с моим названным братом Зейлом, ставшим моей Тенью в этом деле. Тогда, перед алтарём, она, рассмеявшись, убежала, оставив безутешного эльфа в одиночестве. Только я тогда поддерживала его. Только мне он доверил свою боль, став навеки фанатичным садовником, любящим только свои розы.
А Даррелл был виновен в моём падении. Он стягивал тогда кандалы на моих руках, смотря, как Мортис вонзает мне серебряный нож в лопатку, слушая, мои адские крики боли. Единственное, что тогда никто из них не услышал – это мои мольбы. Их не было, как не было и проклятий. Потом меня выкинули в яму для отбросов, понимая, что я не выживу. Но я выжила, благодаря Зейлу, благодаря ненависти.
Задохнувшись от нахлынувших воспоминаний, я глубоко вдохнула, чувствуя, как с ароматом роз в лёгкие попадает запах близящегося утра.
На столике, среди остатков ужина, я увидела небольшой, всего лишь в ладонь длиною ножик. Решение пришло само собой, а руки машинально сжали прохладную нефритовую рукоятку.
- Это за крылья, – прошептала я, резко проведя лезвием по горлу Даррелла. – А это за Зейла. – Нож глубоко вошёл под ключицу девушке.
Издав тихий вздох, на секунду распахнув голубые глаза, она закрыла их на веки.
Взяв со стола непочатую бутыль вина, да добротный плащ, подбитый мехом горностая, я исчезла, прихватив из букета розу, как знак свершения очередной мести.
- От тебя пахнет вином и смертью.
- Я принесла тебе плату за твою заботу, – я кинула в высокое резное кресло плащ.
- Мне никакой платы не нужно. Покажи свою спину.
Стянув при нём тунику, я повернулась спиной. Осмотрев шрамы, он спросил:
- Ты испытывала сегодня какие-нибудь эмоции?
- Да.
- Они только вредят тебе. Твоя спина ещё не полностью излечилась.
- Спасибо и прощай. Возможно, мы как-нибудь ещё встретимся, Неарх – хранитель знаний.
Оставив на столе бутыль, я снова ушла из этого таинственного места. Мой путь лежал в город. Там были дела, которые необходимо было решить.
Глава 7: Обретение семьи.
В таверне, как и всегда, было людно. Даже моё отсутствие не повлияло на посещаемость. Хотя появление и вызвало большой переполох.
Некоторые смотрели на меня, как на призрака, кто-то из постоянных посетителей кинулся мне на встречу, другие просто одобрительно закивали головой. За стойкой стояла моя Маленькая Хозяйка Сэм. Бросившись мне на шею, она, заливаясь слезами радости, стала, тараторя, расспрашивать, где же я пропадала столько времени. Обещая ей всё рассказать, я попыталась встать за стойку, но она попросила:
- Мори, я целую вечность не слышала твоего пения. Спой, пожалуйста. Твоя гитара на обычном месте.
Заиграв боем, слегка хрипловатым, слегка насмешливым голосом, я запела, чётко чеканя слова:
Все кончается, мой друг,
Разрывают кольца рук
Свитые в тугую плеть:
Боль и сказка, свет и смерть.
Просто, чтобы каждый знал,
Что всему, что он искал,
Скоро тлеть углем в золе,
Скоро гнить в сырой земле.
Не грусти, не плачь, не бойся.
Это просто проблеск солнца
В темных путах наших снов,
В ржавчине оков.
Все кончается, мой друг,
Это наш последний круг.
Не ищи судьбы своей
В бледных призраках вещей.
Всё, к чему вела нас страсть,
Скоро все должно упасть,
И за этот острый край
Выходи - гостей встречай.
Это просто лунный свет,
Никакой защиты нет,
В сердце - пламенный рубец,
Ты уже мертвец…Â
Отложив гитару, я, прикрыв глаза ресницами, удобно устроилась в кресле. В зале повисла торжественная тишина, даже шумевшая доселе компания тёмных эльфов притихла, слушая песню.
Поражённая Сэм, широко раскрыв глаза, следила за мной. Поднеся мне кубок вина, она прошептала мне на ухо:
- Нам надо обсудить одну вещь. Пойдём.
Удалившись за ней на кухню, я внимательно выслушала её сбивчивый рассказ, из которого выходило, что ей придётся исчезнуть отсюда на неопределённо долгое количество времени, и что именно мне придётся присматривать за таверной, потому что её старшая сестра не может содержать сразу два заведения; она содержит бордель.
- Что ты хочешь от меня?
- Следи за таверной и принимай клиентов. Они последний месяц сюда валом валят, только о тебе и спрашивают. Кажется, сюда недавно приехал цирк…
- Цирк? – сердце учащённо забилось. – Какой цирк?
- Как какой?! Тимхский прославленный цирк! Морриган, тебе не хорошо? – спросила она, видя, как я покачнулась, прижав пальцы к вискам.
- Всё нормально. Сказывается усталость.
- Что же с тобой случилось?
- Меня пытались убить, но я не сдалась.
Больше я ничего не ответила своей Маленькой Хозяйке.
- Когда ты уходишь?
- Прямо сейчас. Я должна была бежать ещё несколько дней назад, но ждала тебя. А теперь моя душа спокойна и я могу покинуть это благодатное место. Запомни, ты меня не видела.
Успокоив Сэм, я помогла ей надеть тёмный плащ и выпустила через заднюю дверь.
- Да сохранит тебя тот Бог, в которого ты веришь.
- Я верю только в удачу.
- Тогда пускай она сопутствует тебе во всём.
Это был наш последний разговор. Больше я никогда её не видела… живой.
В один из весенних дней, когда солнце всё смелее заглядывало с неба на мир, лаская утомлённые зимой лица теплом, а почки на деревьях набухали от гордости, готовясь стать новыми листьями, в таверну вошла большая шумная компания циркачей.
Оценив ситуацию, они, расхохотавшись, стали устраиваться по диванам и креслам перед камином и требовать еды и выпивки. Из-за того, что в таверне всегда был полумрак, моего лица циркачи не разглядели.
Стоя за барной стойкой я рассматривала свою потерянную и вновь обретённую семью.
Я рассматривала каждого по очереди, стараясь воскресить в памяти такими, какими я видела их в последний раз.
Нормальных людей в труппе не было.
Главным среди всех был крепкий бородатый гном, ставший мне с самого начала отцом. Он качал меня на руках, когда за пологом фургончика, где мы ехали, бушевала метель. Учил расправлять не окрепшие крылышки, хотя сам не умел летать. Ругал, если я провинилась, и хвалил за самую маленькую победу. Я всегда называла его Дядей, даже, собственно, не любя называть его настоящего имени. В цирке он исполнял самый потрясающий номер – верховая езда. Каких только кульбитов он не выкидывал на спине своей каурой кобылы. С учётом того, что гномы панически боятся лошадей за их рост и силу – это было зрелище!
Тройняшки-дриады весело щебетали, устроившись подальше от камина. Как и все лесные жители, они боялись огня. Насколько я помнила, они были воздушными гимнастками, завораживающими зрителей своими трюками под самым куполом огромного шатра.
Восточная красавица Рахджуун поглаживала по широченной голове любимого чёрного волка. Поговаривали, что это её заколдованный брат, но никто не мог сказать об этом с точностью. Её шикарные косы, с которыми мне она запомнилась, остались в прошлом – теперь она носила неровно остриженные волосы с выделяющимися чёткими прядями.
Так же среди них я заметила Балто – демона, скрывающего себя. Когда-то давно мы нашли его на дороге, всего израненного, изувеченного, с отрезанной правой рукой. Оказалось, он очень толковый парень. Из каждого выступления он мог сделать просто шедевр. Появляясь ниоткуда и пропадая никуда, он ставил зрителей в состояние постоянного напряжения. Чтобы скрыть своё лицо и руку он носил белоснежный упланд, рукава которого были расшиты перьями, с капюшоном в виде соколиной маски. Перчатки в виде птичьих лап скрывали и здоровую руку, и искусно сделанный протез. Сквозь прорези в маске можно было видеть его яркие жёлтые глаза.
Гигант Рок застыл непоколебимой глыбой мышц у дверей. Ростом он был около 8 футовÂ, с косой саженью в плечах. Красивый лицом, с яркими голубыми глазами и подвивающимися пшеничного цвета волосами, он притягивал взгляды и нагонял дрожь. На представлении он рвал бычьи кожи, крошил руками камни, будто это были куски сахара, жонглировал братьями Матиасом и Метаясом.
Последние же были фокусниками-карманниками. Они очень ловко управлялись с карманами наших зрителей, поэтому мы и держали их в труппе. Тем более, в номере Рока они были очень удобны – хоббиты малы и артистичны.
И последней в труппе когда-то была я. Взмывая под потолок, я танцевала с воздухом, иногда предлагая зрителям поучаствовать в своём танце. Обычно мало кто соглашался…
- Что предложить вам, добрые лицедеи? – спросила я, выходя из-за стойки.
Казалось, повисшая тишина сейчас разорвёт стены таверны. Первым очнулся от потрясения Дядя. Подойдя ко мне, он уткнулся носом мне в бедро, пробормотав:
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 49 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |