Чертова Ленора просто поймала её в мышеловку. Кристина мучительно размышляла, как же можно выскользнуть. Может быть, сначала согласиться, а потом сбежать?
— Ты дашь Непреложный обет, что не покинешь его до тех пор, пока не выполнишь свою миссию, что не причинишь ему вреда и никогда ни при каких обстоятельствах не расскажешь, что произошло на самом деле. Для него ты будешь гостем из иной реальности.
«У нее, определенно, что-то не то с головой. Ну, или она перечитала мистических детективов на ночь», — думала Кристинатина. Только вот ей от этого не становилось легче. Она была обязана исполнять любые ее прихоти.
— Ты будешь каждые два дня присылать мне записки о его состоянии, — продолжала она. Дальше… — она вздохнула, — я не говорю, что ты должена исполнять любые пожелания Алекса, но будь с ним… вежливее.
Кристина фыркнула. Со своим школьным врагом? Ну конечно, как же. Всегда мечтала об этом!
— И, наконец, ты будешь готова к тому, что мы объявим Алекса сумасшедшим.
— Что? Зачем? — поразилась Кристинатина.
Ленора вздохнула.
— Потому что ему нужен стресс, его нужно как-то сдвинуть с мертвой точки, заставить за что-то бороться... Оживить, понимаешь? Он сейчас как живой труп.
Она смотрела куда-то в сторону и говорила, кажется, то, что не должна была говорить ей. В голосе звучала такая боль, что Кристина поняла: Ленора не преувеличивает, ситуация на самом деле серьезная, и только поэтому она сейчас изображала из себя опасную львицу, и только потому обратилась к ненавистннай Морган. И ей вновь стало жаль Одонела. В конце концов тот в свое время даже спас её.
— Ленора, — Кристина неожиданно обратилась к ней по имени, от чего она даже вздрогнула, — а если… если мне не удастся? — сейчас она не пыталась как-то избавиться от поручения, а просто смотрела на вещи взглядом реалиста. И она поняла её.
— Значит… — ее голос скатился до шепота, — значит, ты будешь с ним до конца.
«Он умирает, — неожиданно осознала Кристина, — иначе она не обратилась бы ко мне. Ему не просто плохо, он умирает». Страшно, как же страшно звучала эта фраза даже в её мыслях. Да, пускай Одонел был трижды школьным врагом, но его смерти Кристина не желала никогда.
Наверное, она сильно побледнела, потому что Ленора взяла её за руку.
— Не бойся, я помогу тебе, если что-то потребуется. Лекарства, продукты... Пожалуйста, только будь с ним… — она прикусила губу, — просто будь с ним.
Еще тогда Кристине показалось, что она что-то упустила.
Глава 12. Интерлюдия (2)
Непреложный обет был дан, и Кристина буквально через день заявилась к Одонелу. Прекрасная идея с зачарованным жучком, подкинутым обученной сорокой, сработала блестяще: Одонел поверил. Так называемый «артефакт» на самом деле был заколдованной вещицей, которую не стоило долго держать в руках, так как начинала кружиться голова, и можно было потерять сознание. Любопытный Одонел, естественно, рассматривал жучка достаточно долго — и с ним это случилось, а дальше убедить его было делом техники и актерского мастерства Кристины. Как же Алекс обрадовался, увидев Морган! И Кристине второй раз показалось, что от неё что-то скрыли.
Одонел лежал на кровати, не вставая с нее, и изображал из себя бревно. Приблизительно так Кристина думала вначале, до первого приступа. А потом ему стало безумно жаль Одонела, захотелось вылечить его уже самой, забыв о том, что заставили её путем шантажа. Только вот обнаружился один нюанс.
«Ленора, почему ты не сказала мне, что Одонел — озабоченный кретин? Он хочет меня! Хочет! Кажется, он в меня влюблен…» — Кристина строчила записку за запиской, потому что была не на шутку напугана. Что ей делать с больным влюбленным Одонелом? Потакать его прихотям? Лечь с ним в постель? Одонел, конечно, был красив, а предрассудков по поводу любви у Кристины не было, но это все казалось ей похожим на то, что её просто «подкладывают» под Одонела. Алекс вызывал у неё сочувствие, жалость, понимание, но не страсть, и Кристина не представлял себе, что у них может выйти в постели. И если бы только постель, но Алекс, кажется, любил её, по-настоящему, а Кристина рано или поздно разбила бы ему сердце. Перспектива была не из радужных, но от Леноры поступила команда делать что угодно, только Одонела не бросать. «Если хочешь жить», — усмехнулась она. Кажется, даже она не была в курсе, насколько это серьезно у Алекс.
И Кристина не бросала. Терпела его ухаживания, которые, может, были бы приятны в другой ситуации, пыталась, как могла, развлекать Алекс, и одновременно продвигала свою идею о «чуде». А Алекс упорно не верил. Нет, в нем жила крохотная надежда, которая еще держала его на земле, но и только. «Значит, этого недостаточно, ты постоянно думаешь о болезни, ты боишься очередного приступа, ждешь его, и он приходит, потому что ты сам его притягиваешь, как ты не поймешь? Ты сам выбираешь свой путь, сам строишь свою реальность!» — доказывала ему Кристина, думая, что исцеление Алекс нарушит ход истории — настолько сложно было его убедить. Но Кристине было плевать на ход истории, да и на шантаж Ленорауже было плевать — теперь у неё самой появилась цель. Алекс был нужен ей: здоровый, веселый, живой. Кристина не строила никаких планов, она просто хотела видеть этого замечательного парня счастливым. «Откуда такие мысли, Морган?» — спрашивала она сама себя, но не находила ответа.
С самого начала Кристина думала, что едва сможет терпеть Одонела и, Морган была уверена, зануду. Но Алекс неожиданно оказался интересным. И не потому, что его было интересно обманывать, и даже не потому, что интересно было его вылечить. Просто сам по себе он был очень неординарным человеком. Раньше Кристина таких не встречала. Пережив войну, побывав в самом центре ужасных, непоправимых событий, Алекс остался чистым, не утратил своего необъяснимого очарования, его душа не очерствела. Конечно, он больше не был наивным идиотом, которого Кристина так не любила в школе, но ни своего благородства, ни доброты не потерял. Встречая его открытый, честный взгляд, Кристина временами чувствовала себя мразью, потому что должена была постоянно лгать ему. Ему, который доверял безоговорочно, от начала и до конца, который был весь, будто нараспашку... Но Кристина должена была исполнять свою роль, и делать это хорошо.
Узнав тайну Одонела, поначалу Кристина твердо решила только играть с ним — а вернее, подыгрывать ему, раз уж он так этого хотел, — но не позволять впутать себя в эти отношения. Она дразнила Алекс, ходила по лезвию ножа, рискуя каждый день сорваться или напороться на острый край — и это становилось все более захватывающим. Опасное приключение, замешанное на лжи, чудесах и любви, затягивало Кристину все больше. То позволяя Алекс чуть больше, давая ему надежду, то отталкивая и сопротивляясь, Кристина утверждала свою власть над этим человеком. Временами она чувствовала себя Богом — потому что Алекс был её, и верил только ей, но порой совесть брала верх, и Кристина вновь и вновь ощущала себя тварью, использовавшей человеческие слабости. Конечно, она постоянно оправдывала себя тем, что это была ложь во спасение... Но все же ложь.
Для Кристины понятие правды всегда было весьма призрачным. Полуправда, недосказанность или вовсе обман — все это было не впервой, просто никогда раньше не приходилось лгать человеку, для которого ты являешься последней надеждой. «Быть может, для Одонела это только флирт?» — то и дело задавала себе вопрос Кристина. Она совсем не хотела, чтобы влюбленность Алекс зашла далеко, но, кажется, сама способствовала этому. Временами она ловила себя на противоречивых желаниях, на том, что сама не знает, чего хочет. «Чтобы Алекс выздоровел». Да, это было понятно, но «чтобы Алекс выздоровел, и Ленора наконец отпустила меня» или «чтобы Алекс выздоровел и был со мной»? Кристина постоянно прокручивала эти фразы у себя в голове. Вторая нравилась ей все больше.
Она давала Одонелу надежду — и это и радовало, и пугало. Нервы расшалились не на шутку, и однажды Кристина сорвалась. «Ты встанешь на ноги — и выкинешь меня, я стану ненужнай. А мне некуда больше идти…» — ей еще казалось, что она только играет, но в глубине души она понимала, что говорит правду, что ужасно боится стать для Алекс прошлым однажды, когда тот выздоровеет. Кристина боялась всерьез влюбиться в этого невероятного парня, потому что если Алекс её бросит, это будет слишком больно. Пускай лучше они останутся друг другу никем, а все это время, проведенное ими вместе — всего лишь миссией Кристины. И она решила прекратить свои заигрывания, делая вид, что они только товарищи... Но тут сорвался уже Алекс.
Пожалуй, это было справедливо — нельзя так долго безнаказанно дразнить взрослого мужчину. Кристина даже опомниться не успела, как во время очередной прогулки лежала на траве, а Алекс, словно дикий и безумно изголодавшийся зверь, рвал на ней одежду. Какие-то доли секунды Кристина еще надеялась, что у неё, как всегда, все под контролем, что это же Одонел, благородный к тому же любящий, и она, Кристина, легко сможет его остановить. «Пусти, Одонел, совсем сдурел?!» — она пыталась оттолкнуть от себя Алекс, вразумить его, что-то еще, но наткнулся взглядом на совершенное безумие в зеленых глазах, на дикую страсть, выпущенную наружу.
Слишком долго. Слишком долго Кристина держала его на коротком поводке, но не подпускала к себе. Теперь, когда чудовище вырвалось на свободу, его было не остановить.
Да, тогда Кристина видела в Одонеле только чудовище, готовое разорвать, растерзать на месте, и ужасно испугалась. Затаив дыхание, она просто замерла, понимая, что ничто уже её не спасет, и будет больно, а потом она уже не сможет относиться к Алекс так, как прежде, не сможет быть с ним, с насильником, никогда. В глазах было на удивление сухо, Кристи напросто была напряжена, как струна, которую вот-вот порвут неуклюжие пальцы новичка. И это, как ни странно, остановило Одонела. Это была первая победа Кристины.
Только спустя пару часов, когда они оба успокоились, она поняла, что случилось чудо — у Алекса не было приступа. Все условия для его возникновения были, а его не было. Конечно же, Кристинатут же указала на это Алексу, и конечно же, Алекс отнесся к этому с легким скепсисом, но факт оставался фактом! Дело сдвинулось с мертвой точки.
А ночью Кристине стало нехорошо. Одонелу об этом знать было вовсе не обязательно, но её личный «доктор» всю ночь провалялся без сна. Разве можно было заснуть, когда в подсознании то и дело всплывали картинки их бурного дня в лесу? И Кристина готова была выть и лезть на стенку, потому что понимала, что пропала... При одном воспоминании о Алекс — не добром и покорном, а пылком и страстном, объятом желанием — по телу Кристины пробегала дрожь. Сладкая тягучая истома прокатывалась от груди к низу живота, собираясь там, заставляя Кристину выдыхать воздух сквозь плотно сжатые губы... Собственное тело больше не позволяло лгать самой себе — она хотела Одонела, она уже грезила о нем, о том, что было бы, если бы Алекс не остановился и взял её прямо там, в лесу... Зажмуриваясь и кусая губы, Кристина ласкала себя, представляя, что это руки Алекс, и не позволяла себе издать ни звука, Вцепляясь зубами в подушку, она сдерживала стоны, а по телу бежали мурашки при мысли, что вот сейчас может зайти Алекс, проснувшийся от странных звуков, и увидеть её, такую. Её пылающие щеки, влажные искусанные губы, шепчущие: «Алекс, Алекс», смятую простыню и ничем не скрытое возбуждение... А дальше Кристина вновь представляла, как Одонел наклонился бы к ней, как опустился бы сверху, вжимая в постель, и целовал бы, и разорвал ненужную одежду, и овладел бы ей. Делал бы ней что угодно — Кристина на все была согласна. Она никогда не занимался любовью но, наверное, это было бы больно, и сладко, и так невыносимо приятно, потому что этим мужчиной стал бы Алекс. И Кристина разрешила бы ему все: нежничать и ласкать, или связать, избить и изнасиловать. Это могло быть позволено только Одонелу, которого Кристина ненавидела столько чертовых школьных лет, которого тысячи раз представляла в роли своего друга, и который сейчас мог бы стать её первым любовником. Нежным и внимательным, страстным и грубым, желанным и любимым… Кристина произнесла это запретное слово. Произнес мысленно, но это стало последней каплей. По её телу прошла дрожь, и её накрыло так, как никогда раньше. Запрокинув голову и зажав рот ладонью, она вцепился в нее зубами, стараясь не выдать себя и не простонать то самое имя... Но даже полузадушенный вскрик не разбудил Алекса, и сердце Кристины перестало колотиться так быстро. Это было слишком неправильно, и это больше не должно было повториться.
На следующее утро ни словом, ни делом Кристинане выдала себя. Общаясь с Алекс так, будто ничего не произошло, она думала, что сможет справиться со своими желаниями. Старалась ни о чем не вспоминать, но сама же потащила Алекс в лес, на ту самую полянку, и Алекс вновь раздел её и начал ласкать: одними лишь поцелуями, губами, как в прошлый раз, и Кристина не смогла возразить. Мерлин, это было сильнее её.
Она все еще делал вид, что не хочет, а Алекса каждый раз словно уговаривала его своими прикосновениями, но это повторялось снова и снова, и глупо было бы отрицать, что это превратилось в игру, своеобразную прелюдию. «Чертов Одонел, — думала Кристинатина, — чертов Одонел очаровал меня», — но сама же готовила для него чай на травах, из-за которого Алекс не мог контролировать свое желание и хотел Кристину практически постоянно. Если бы так продолжалось еще хотя бы неделю, то Алекс не смог бы думать ни о чем другом и, в конце концов, изнасиловал бы Морган. И тогда Кристина была бы удовлетворена, и нашела бы себе оправдание — это ведь Алекс сорвался, а не она. Да, как же по-идиотски это звучало! И, наверное, хорошо, что Ленора вступила в игру раньше и запретила Кристине заваривать этот чай.
И все глупости сразу же закончились. «Сумасшествие», Арнст, отсутствие алиби у Алекс — все завертелось со скоростью света. Ленора всегда была слишком умной. Она продумала самые мелочи, позаботилась обо всем, даже Уизли уговорила содействовать, а Кристине оставалось лишь подыгрывать, чтобы еще больше расшевелить Алекса — то отпускать туманные намеки о недолговечности этой реальности, то устраивать спектакль для одного зрителя по поводу жучка, который якобы находился под угрозой. Кристина открыла в себе дар великолепной актрисы, но не учела одного — настоящий актер вживается в образ, перенимая мысли и чувства своего героя. И однажды Кристина перестала различать где она, а где та, кого она изображал. Это произошло, наверное, тогда, когда она полюбил Алекса по-настоящему.
А Одонел снова и снова повторял ей, что любит её «в этой реальности». «Какой к черту реальности? Я настоящая, я здесь!» — хотелось закричать Кристине, но она сдерживалась из последних сил. В конце концов это было против уговора. Кристина все еще боролась с собой, не желая признавать горькую правду. Она знала, что была трусливой, и никогда никого не любила по той причине, что боялась раскрыться, довериться чужому человеку до конца, положить в его ладони свою свободу, свою душу, свою жизнь. У Морган не должно быть сердца — так она решила для себя раз и навсегда, и больше всего на свете ей не хотелось рушить свои принципы. Но Алекс день за днем, поцелуй за поцелуем разрушал холодную стену отстраненности, и Кристина таяла, когда ловила на себе открытый влюбленный взгляд зеленых глаз.
«Он не бросит», — однажды решила Кристина, и наконец призналась себе, что любит Одонела. Только вот Алексу сказать об этом не успела…
«Ты же часть меня», «ты в моей голове», «мой милый фантом» — никогда, ни за что на свете Кристина не подумала бы, что Алекс поверит не ей а им. В ответ на её заявление, что это слишком, Ленора мило улыбалась: «Тебе-то что, Морган? Твое дело — вылечить его и исчезнуть из нашей жизни». «Но это его жизнь! — кричала Кристинатина. — И я никуда не исчезну, пока он сам не захочет!». Понимая, что выдает себя, Кристина больше не переживала по этому поводу. Алекса она им не отдаст, не позволит считать себя плодом больного воображения и всего лишь выдумкой. Она так и заявила Леноре, которая только расхохоталась в ответ: «Тогда ты умрешь, Морган. Вспомни Непреложный обет!». И Кристина вспомнила, как клялся никогда, ни при каких обстоятельствах не рассказывать Алекс ни о чем. Сжав кулаки так, что ногти впивались в ладони, она смотрела на Ленору. «Но неужели тебе самой его не жаль? Он любит меня, он хочет быть со мной, что же ты делаешь?». «Я всего лишь не хочу, чтобы ты впоследствии причинила ему боль, — ответила она. — Я не верю тебе, Морган. Даже если Алекс поверит, я — нет, и я сделаю все, чтобы ты ушела, как только исполнишь то, что должена».
Но у Кристины оставался еще один, последний шанс — она должена была убедить Алекс быть с ней. Пускай тот считает её видением, выдуманной сущностью, образом из своей фантазии — чем угодно, Кристина была уже согласна на все, только бы они были вместе. Она знала, что было нужно Алексу, и она пошела на это, хотя представляла все совсем не так, хотела совсем не так, хотела по-настоящему, а не под видом несуществующего призрака. Но было уже все равно, и Кристина доверилась Одонелу до конца, сдаваясь и раскрывая сердце, душу, отдавая ему все. Ощущения были не только приятными, было и непривычно, и немного страшно, и больно, но больше всего Кристина переживала не о себе, а о том, понравится ли Алексу, не захочет ли он после этой ночи отпустить свою любовницу?
Понравилось... Так, что Кристина в один момент поняла, что Алекс теряет сознание не только от полноты ощущений. Все его тело сотрясла сильная дрожь, и он упал на кровать, точно мертвый. Как же Кристина испугалась! Ленора, которую она тут же позвала, сплела сеть сложнейших заклинаний и сказала, что Алекс спасен, что на нем больше нет проклятия, а в себя он придет через пару часов. «Прощайтесь», — усмехнулась она, но Кристина так не думала. У них с Алекс все только начиналось.
* * *
Сидя на маленьком неудобном диванчике в новой квартире, вдали от многолюдного Лондона, Кристина вспоминала все это с тянущей жилы тоской. Этот месяц, проведенный с Алексам — солнечный, волшебный, полный света, надежд и мечтаний... Как же сама Кристина надеялась, что у них с Алексам все сбудется, она почти верила в чудеса! Но надежды никогда не дают гарантии счастья, зачастую они напрасны. Нужно твердо верить и знать, и только тогда все сбудется — не это ли Кристина внушала Одонелу? А сама усомнилась, лишь на мгновение допустила мысль, что Ленора выиграет и отберет у неё Алекс, и так и случилось.
Сколько же сил потребовалось, чтобы выйти от Одонела с высоко поднятой головой! Не показать, что на самом деле значили для Кристины его слова. А потом упасть на лестницу и рыдать, и царапать стены от боли, отчаяния и безысходности… Алекс предал их любовь, вот так просто... Все, что он говорил Кристине, что обещал, оказалось ложью, потому что разве так поступают с любимыми? Кристине удалось заставить Алекс поверить в исцеление, но это — вот насмешка судьбы! — оказалось намного проще, чем поверить Морган. В тот момент Кристина поняла, что такое смерть, потому что одними словами Алекс убил её. Это было больно. Это совсем не как засыпать... За все в жизни приходится платить. Кристина обманула, инсценировав свою смерть, и расплата настигла её, убив при жизни. Одонел просто использовал её и выкинул на улицу, как она и боялся.
Если бы это имело смысл, Кристина выпила бы какой-нибудь яд. Но разве можно умереть мертвой? Она расхохоталась, словно безумная, и просто уехала куда-то на окраину города, упала на траву, глядя в одну точку. Было слишком больно думать о том, что все кончено, но и не думать о Алекс Кристина не могла. Не вспоминать, как они жили вместе, как ходили на долгие прогулки, как вечерами пили чай, сидя рядышком на ковре... Как Алекс любил её.
Мораны не плачут, и Кристина теперь не плакала тоже. Первый шок прошел, и она вспомнил об этом нехитром правиле. Наверное, если бы она позволил себе выплакаться, стало бы легче, но она не была девчонкой, он была Морган. Одонел не до конца её сломал, и она, Кристина, научится с этим жить, пусть просто пройдет время.
«Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла. Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла. Кристина, я хочу, чтобы ты исчезла», — повторяясь, как заевшая пластинка, звучало у неё в голове, каждый раз, каждым своим звуком вызывая новые и новые волны боли. Спокойный голос, равнодушные интонации — Алекс не испытывал ровным счетом ничего, когда говорил это. Будто бы, избавившись от проклятия, он стал совершенно другим человеком. Или все было проще — он всегда таким и был, только у него была цель — затащить Морган в постель, а когда Кристина— сама! — пошела на это, то больше от неё ничего и не потребовалось.
* * *
Вспоминая это, Кристина тихо рассмеялась. Ей вовсе не было смешно, но за последние пару месяцев нервы заметно расшалились, и, пожалуй, лучше уж так, чем рыдать. Что же, жизнь продолжалась, хоть и назвать ее жизнью было сложно. Поймав себя на этой мысли, она замер. А ведь у неё был еще один выход: пойти к Алекс и рассказать ему абсолютно все. Да, это бессмысленно, потому что сама Кристина тогда умрет, но что ей было терять? Она придет к Алекс и попытается убедить его в последний раз, а если не удастся — расскажет все до конца. Сколько позволит Обет, прежде чем сердце остановится.
Легко поднявшись с диванчика, Кристина, ни секунды не раздумывая, приехала на площадь Грей.
Глава 13
— Кричер, приберись в гостиной, зайти туда невозможно! — командовал Алекс, разбирая свои вещи, перевезенные от Леноры. Не то чтобы их было так уж много, но уменьшенные пакетики казались безразмерными. Вытягивая из них вещь за вещью, Алекс поражался тому, насколько увеличился его гардероб за время жизни с Морган. «Хоть какая-то польза», — подумал Алекс, а потом сам поморщился — настолько циничной была эта мысль. Его пальцы сжали какую-то слишком мягкую ткань, и он вытянул то самое платье, которое надевала Кристинатина. «Разве я не мечта любого парню?» — И эта чертовски привлекательная улыбка, и светлый взгляд из-под ресниц… Не осознавая, что делает, Алекс поднес платье к лицу и вдохнул знакомый аромат. Нежный, едва ощутимый и такой родной…
— Кристинатина… — тихо прошептал Алекс, прикрыв глаза и пережидая приступ острого сожаления, что все закончилось. Как он ни старался терпеть, занимать свое время чем-то другим, образ Кристины неотступно преследовал его, не давая сосредоточиться и переключить внимание. Алекс все больше убеждался, что его сумасшествие неизлечимо, что он навсегда помешан на том, чтобы быть с Морган.
Сжав тонкую ткань пальцами, Алекса вновь мысленно повторил любимое имя. Как же он хотел увидеть Кристину!
— Не соскучился еще, Одонел? — раздался насмешливый голос прямо над головой Алекса.
Мгновенно подняв голову, Алекс встретился взглядом с прозрачно-серыми глазами. Кристины Морган стояла рядом с ним и покачивалась с ноги на ногу.
— Да, это я, твое персональное сумасшествие, — она усмехнулась, все так же глядя на Алекс сверху вниз. — Снова выгонишь? Но я не уйду, прежде чем ты не выслушаешь меня.
Медленно поднявшись, Алекс, чуть прищурив глаза, посмотрел на Кристину.
— Ты… снова, как живая… — тихо произнес он с легким удивлением в голосе.
— А что, мне быть как мертвой? — горько усмехнулась Кристина и как-то странно отвела глаза, будто Алекс озвучил какие-то её мысли. — Я буду, если ты пожелаешь.
— Ты бредишь, Морган? — Алекс легко тронул её за рукав.
Кристинане пошевелилась, не вырвала руку, лишь, все так же не глядя в глаза, заговорила:
— Собственно, было бы странным рассчитывать на что-то другое. Ладно, Одонел, удели мне десять минут, это не сложно? Больше не понадобится, уверяю, и я избавлю тебя от своего присутствия. — Алекс почему-то захотелось сравнить её слова с холодными льдинками, которые падают за воротник путнику, оказавшемуся на улице без зонта во время града. Да и взгляд Кристины был ледяным, и вся её напряженная поза казалась застывшей, точно она была изваянием.
— Ну… хорошо, — кивнул Алекс и, сев на стул, мягким движением руки указал Морган на кресло напротив.
— Как официально, — хмыкнула та, но больше не стала комментировать. Видимо, на сей раз у неё и впрямь были дела важнее.
— Ты все еще хранишь жучка? — нарушила она немного затянувшееся молчание, быстро постукивая пальцами по подлокотникам кресла, словно выбивая какой-то странный, лишь ей понятный ритм. Взгляд Алекс против воли прикипел к этим тонким длинным пальцам, и подсознание отметило, что Морган волнуется, даже более того — нервничает, что совершенно ей не свойственно во время обычного разговора.
— Да, — помедлив, ответил Алекс. — Это имеет значение?
Кристина неопределенно повела плечами, и Алекс уловил легкую дрожь в его теле. Или показалось?
— Пытаюсь понять, что же я на самом деле для тебя значу, — тихо проговорила Морган. — Странно, не правда ли, Одонел? После того, что ты сделала, странно задаваться этим вопросом.
Алекс не нашел, что ответить, и лишь отвел глаза.
— Ты пришела читать мне морали, Морган? — Его голос был спокоен, хотя в душе не было и намека на этот покой. — Я думал, у тебя действительно есть, что мне сказать, — он должен был бороться со своим сумасшествием, противостоять ему, хоть так хотелось вскочить и броситься к Морган, и целовать её, и не разжимать объятий никогда… Но это был пройденный этап.
— Да, ты прав, пожалуй, перейдем к делу. — Кристина непринужденно улыбнулась, а Алекс нахмурился, понимая, что воображение, кажется, играет с ним странные шутки: он готов был поспорить, что у Морган задрожали кончики губ. Однако та продолжала, не давая своему визави времени осмыслить то, что он видит:
— И начнем мы с жучка. Одонел, ты все-таки разочаровал меня. После того, как Ленора сказала тебе, что ты сумасшедший, и никакой Кевин не советовал тебе никакого мастера, ты просто поверил ей. Просто поверил, вместо того чтобы встать и пройтись по Лютному переулку в поисках другого специалиста. Так вот, — она жестом остановила попытавшегося возразить Алекса, — ты многое потерял, потому что любой более-менее разбирающийся в артефактах маг сказал бы тебе, что тебя попросту надули. — Алекс вновь заметил, что Кристина употребляет выражения так, будто это было для неё совсем не в новинку. — Жучок, — продолжала она, — всего лишь маленькое приспособление, ни в коей мере не перемещающее между мирами, реальностями и прочим… — Она поморщилась.
— Но ты же сама говорила! — воскликнул Алекс, даже не обратив внимания на то, как Кристина переменилась в лице: резко побледнела, а тонкие пальцы сжали подлокотник кресла с невероятной силой, так, что она скрипнула. В том состоянии, в котором был Алекс, он не заметил бы перед собой и Мерлина, если бы тот воскрес.
— Убирайся отсюда! Я не хочу тебя видеть, ты всего лишь галлюцинация, а эти все твои доводы — я не верю ни одному твоему слову! — выпалил он, не видя, как Кристина дернулась, словно попытавшись вскочить, но почему-то не в силах этого сделать. Алекс был слишком взвинчен, чтобы сейчас это заметить. Схватившись за голову и покачиваясь, он еле слышно говорил, противореча самому себе:
— Я просто слишком хочу тебя видеть, до сих пор не могу поверить, что ты умерла, и больше никогда… никогда… — Он упал на колени перед Кристинай и прошептал: — Но я не хочу сойти с ума… А сам постоянно придумываю объяснения, пытаюсь убедить себя и других, что ты здесь и все еще возможно… Я говорил — не верю в чудеса, но лгал и в этом — я до сих пор верю, что какое-то чудо вернет мне тебя… Только это невозможно. — В его глазах блеснули слезы, и Алекс снова повторил: — Уходи, Кристина. Позволь мне жить спокойно.
А Морган только улыбнулась и, подняв руку, мягко погладила его по волосам, запутывая в них свои тонкие пальцы и словно получая от этого ни с чем не сравнимое наслаждение…
— Алекс, я не могу уйти, — тихо шепнула она, — мои ноги… Я больше их не чувствую. Но это неважно, — она прижал палец к губам Алекс, так и не позволив вопросу сорваться с них. — Я должна рассказать все, в последний раз, а ты просто послушай меня. Тебе же интересно?
И Алекс кивнул. Черт с ним, с тем, что Морган ненастоящая, — если она обещает, что это будет её последняя история, то можно послушать.
— Дальше… — задумчиво проговорила Кристинатина, лаская кончиками пальцев его лицо. — Когда ты после нашей ночи… любви проснулся, тебе не пришел в голову вопрос, кто бы это мог сделать? Я не разбираюсь в целительстве. Понимаю, это еще не доказательство, но тебе было бы целесообразно вспомнить, что я не пользовалась ничем все это время.
— Я помню, — кивнул Алекс, поморщившись, — и к чему ты ведешь? — Он не хотел снова слушать доводы своего же разума, которые вложил в уста выдуманой девушки. Конечно, он думал об этом, и естественно, что Кристина сейчас все это произнесет вслух.
Так и случилось.
— Я это к тому, что тебя приводил в чувство кто-то другой. Догадываешься, кто?
Алекс вновь кивнул, вздохнув. Ему наскучил очередной бессмысленный разговор самого с собой, но это был шанс видеть Морган — и он промолчал, предоставляя Кристине возможность говорить, хотя мог предугадать каждое её последующее слово.
— Ленора. Она узнала по моим запискам… — Морган побледнела еще сильнее и как-то странно изогнулся в кресле, словно пытаясь справиться с невыносимо неприятными ощущениями. На её почти безмятежном лице лишь на несколько секунд проявилась боль, а потом он взяла себя в руки и продолжала, словно приняла решение договорить до конца.
— Я писала ей записки… почти каждый день… о твоем состоянии… — Каждое слово будто бы давалось ей с трудом, но она все продолжала и продолжала. — Она вынудила меня это делать, не оставила выбора…
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |