Великая Отечественная война 13 страница

Подготовка к войне, война и наступившее почти без перерыва технологическое противостояние естественным образом делали ключевыми именно те направления, которые способствовали развитию в военной области. Это прежде всего ядерная физика и физика полупроводников, биофизика и биохимия, ракетная и вычислительная техника, электроника и радиоэлектроника. Для научного поиска здесь создавались исключительные условия, по первому требованию открывались институты и лаборатории, завозилось любое оборудование.

Особой концентрации усилий потребовала работа над «атомным проектом», начавшаяся в 1943 г. Осенью 1945 г. был создан Специальный комитет во главе с Берия, куда вошли выдающиеся физики И.В.Курчатов, П.Л. Капица, И.К. Кикоин и др. Специальный комитет по существу был вершиной айсберга, конечной инстанцией в сложнейшей схеме дублирующих комиссий из ученых и организаторов производства, созданных параллельно при Академии наук, Совете Министров и в других высоких инстанциях. «Экстремальная централизация», хорошо знакомая по военному времени, позволила действовать напролом и мобилизовать все необходимое. Результатом работ стал запуск летом 1948 г. под Челябинском первого ядерного реактора и ввод в эксплуатацию завода по производству плутония. Это позволило провести успешные испытания советской атомной бомбы на полигоне под Семипалатинском 29 августа 1949 г.

ВПК

«Холодная война» требовала производства новых типов вооружения. Промышленное внедрение такого оружия совпало с процессом конверсии военного производства. Поэтому переход к мирной продукции охватил только часть военных заводов. Остальные не просто продолжали производить военную технику, но и осваивали и внедряли новые типы самолетов, танков, минометов и т.п. Так, в 1948-1950 гг. в результате модернизации было создано 99 новых типов самолетов, причем около половины были реактивными. Тогда же была создана принципиально новая система радиолокации, которую разрабатывало около десятка институтов и конструкторских бюро. В институтах и на заводах-»ящиках» работали лучшие ученые и конструкторы, наиболее квалифицированные рабочие. Их труд не только лучше оплачивался, но и был социально престижным.

Масштабное развертывание ВПК приходится на начальный этап «холодной войны». Приоритетное значение придавалось развитию производства оружия массового поражения, ракетостроению и авиации, поскольку решающая роль в третьей мировой войне отводилась ядерным боеприпасам и средствам их доставки к целям. Был создан Комитет по реактивной технике, а 18 октября 1947 г. на полигоне Капустин Яр в Астраханской области была испытана советская ракета среднего радиуса действия А-4, в разработке которой участвовал С.П.Королев. Декларируемый «оборонительный характер» военной техники совершенно не отвечал наступательному характеру производимого вооружения. В 1950 г. была принята на вооружение баллистическая ракета Р-1, шли испытания ракет дальнего действия — Р-2 (дальность 600 км) и Р-3 (до 3000 км).

Одновременно неуклонно росла валовая продукция военного назначения. Так, например, в промышленности вооружения годовое производство в 1950 г. увеличилось на 17% по сравнению с уровнем 1940 г. В годы Корейской войны только прямые военные расходы поглощали четверть годового бюджета страны.

Даже почти идеальная картина организации и функционирования ВПК сталкивалась с общими трудностями: некоторые новые изделия требовали значительной «подгонки» и доработки, а значит и дополнительных затрат. Масштабность задач ВКП, их межотраслевой характер в условиях ведомственной экономики сделали нормой практику чрезвычайных мер, а наиболее действенными и результативными личные связи, минуя все формальные инстанции.

В целом же военно-технический потенциал страны поддерживался на необходимом уровне, а в научном плане имел серьезные достижения.

Политика

в отношении

деревни

Основным донором военного производства продолжало оставаться сельское хозяйство, невзирая на то положение, которое здесь сложилось. Во время войны практически прекратились поставки сельскохозяйственной техники, погибло большое количество лошадей. Число трудоспособных колхозников за годы войны уменьшилось на 6,8 млн человек. Символом послевоенной деревни продолжала оставаться женщина, пашущая на корове или впрягшаяся сама. Фактически была уничтожена материальная база колхозно-совхозного строя — главный аргумент за коллективизацию и социалистическое сельское хозяйство.

В годы войны оказавшееся на оккупированной территории население вынуждено было выживать самостоятельно. Единственным средством выживания стало личное подсобное хозяйство, которое существенно увеличилось в результате распаханных неудобий — оврагов, кюветов дорог, лесных опушек и т.п. Ослабление государственного давления привело к новому соотношению между общественным и личным подсобным хозяйством в пользу последнего. После освобождения от оккупации местное начальство смотрело на такое использование государственной земли «сквозь пальцы», да и высшему руководству было не до того.

С 1945 г. ситуация коренным образом изменилась: государство стремилось вернуть прежние позиции на селе, что напрямую связывалось с восстановлением колхозного строя. По сути в стране началась вторая коллективизация. Административное давление на деревню должен был осуществлять специально созданный Совет по делам колхозов во главе с членом Политбюро А. Андреевым. Для проведения партийной линии из центра на село направлялись облеченные полномочиями контролеры. Совет руководил также принудительной коллективизацией в Прибалтике, на Западной Украине и в Молдавии, где к 1950 г. было загнано в колхозы около 90% населения, а кулачество ликвидировано. Механизм ликвидации кулачества в целом был тем же, что и в 1930-е годы — лишение средств производства, конфискация имущества в пользу колхозов, выселение кулаков целыми семьями. Это вызвало открытое сопротивление, принимавшее в большинстве случаев националистическую окраску. Только из Прибалтики в 1945-1949 гг. на спецпоселение было отправлено около 143 тыс. человек.

Поставленные под политический контроль колхозы были призваны нанести удар по личному подсобному хозяйству и выкачать из деревни как можно больше сельхозпродукции. Для руководства посевной и уборочной на село направлялось большое количество уполномоченных. Так, только в одном Ивановском районе Амурской области в 1948 г. на 31 колхоз приходилось 80 уполномоченных, в числе которых было 23 представителя от райкома, 18 от обкома и 39 от крайкома ВКП(б).

В 1940 г. был введен погектарный принцип сдачи обязательных поставок государству, который распространялся на продукцию растениеводства и животноводства. Поэтому объем плановых поставок был приведен в соответствие с размерами пашни, а прочие факторы — наличие техники, горюче-смазочных материалов, семян в расчеты не принимались. В послевоенной деревне из-за сокращения населения, нехватки техники и семян крестьяне могли засеять только половину угодий, а сдать государству должны были из расчета всей записанной за колхозом пашни. Кроме того, плановые обязательные госпоставки проводились по фиксированным ценам — существенно ниже себестоимости сельхозпродукции. Так, в 1950 г. себестоимость зерна в 6 раз превышала его среднюю расчетную цену по госпоставкам. Кроме того, около половины собранной продукции уходило работникам МТС на условиях натуральной оплаты.

Другим средством «выкачивания» ресурсов из деревни стала налоговая политика. По данным ЦСУ труд в колхозе по «трудодням» в 1952 г. давал только 20% дохода сельского труженика. Основным источником оставалось личное подсобное хозяйство, на которое и приходился основной налоговый гнет. Произведенная здесь продукция облагалась налогом в форме обязательных поставок государству. С каждого хозяйства в год требовалось сдать около 40 кг мяса, от 50 до 100 штук яиц, около 300 л молока. Цены на такую продукцию были просто грабительскими: мясо закупалось в 79 раз дешевле розничной цены, а молоко в 11 раз. Кроме натурального крестьянское хозяйство облагалось еще и денежным налогом, который вырос с 1940 г. по 1950 г. в 4,6 раза. Однако вопреки этим мерам личное хозяйство успешно конкурировало с совхозами: приусадебные хозяйства давали 51% всего валового производства сельхозпродукции, в том числе 62% продукции животноводства. В центральной России его продуктивность была еще выше: в 1950 г. в личных хозяйствах Тульской области было произведено 75% мяса, 80% молока, 85% яиц. Урожайность в подсобных хозяйствах была в среднем в 2-4 раза выше, а продуктивность скота в 2-3 раза выше, чем в совхозах и колхозах. Почти в двадцатилетнем споре между общественным производством и личным подсобным хозяйством последнее явно одерживало верх.

Налицо был кризис колхозного строя, выражавшийся прежде всего в резком падении производительности труда. Это вызвало принятие очередной серии репрессивных мер летом — осенью 1946 г., направленных на «обеспечение сохранности хлеба, недопущения его разбазаривания, хищения и порчи». Принятые постановления стали сигналом для репрессий против председателей колхозов, бригадиров, заведующих фермами, с которыми колхозники прожили всю войну. В 1945 г. было осуждено 5757 председателей колхозов, а в 1946 г. — 9511. Но и это не помогло поднять производительность труда в сельском хозяйстве.

Новой «панацеей от всех бед» на селе в начале 1950-х годов стало административное укрупнение колхозов, призванное усилить политический и экономический контроль над ними. Логика была приблизительно такая: мелкие, разбросанные на большой территории колхозы, с дефицитом рабочей силы, трудно поддаются партийному влиянию, следствием чего и является такая низкая производительность труда. Кампания проводилась ударными темпами: с 1950 по 1952 г. число колхозов сократилось в 2,6 раза (с 252 до 94 тыс.). В результате этой «красногвардейской атаки» на колхозы существенно выросла площадь пахотных угодий, от которой рассчитывались государственные плановые задания. Многие деревени именно тогда были объявлены «неперспективными», а их жители подлежали сселению. При ужасающих последствиях этих мер для сельского социума ожидаемого увеличения сельскохозяйственной продукции не произошло: в 1951 г. производство зерна составляло 82%, льна — 55%, картофеля — 77% от уровня 1940 г.

Голод 1946 г.

Оскудевшее после войны село не могло выполнить план весеннего сева 1946 г. Положение усугубила засуха на Украине и в Молдавии, разразившаяся летом того же года. Ссылаясь на засуху, государство заставило колхозы и совхозы сдать 52% зерна неурожайного 1946 г. Хотя выгребалось все подчистую, включая семенное зерно, было заготовлено только 17,5 млн т зерна (на 2,5 млн т ниже уровня 1945 г. и в 2 раза меньше, чем в 1940 г.). В Молдавии, на Украине и в ряде областей РСФСР в ноябре 1946 — августе 1947 г. разразился голод, хотя собранного хлеба вполне хватило бы для обеспечения населения. За вычетом поступившего на внутренний рынок, собранное зерно использовалось для накопления резервов и помощи странам «народной демократии». Через голодную Украину и Молдавию эшелоны с зерном шли в Болгарию, Польшу, Венгрию, Румынию, Чехословакию, советскую оккупационную зону Германии, а также во Францию. В общей сложности за 1946-1947 гг. Советский Союз по льготным ценам экспортировал 2,5 млн т зерна — ту самую разницу, которая возникла в результате засухи 1946 г. Ввязавшись в «холодную войну», СССР был вынужден расплачиваться за свои имперские амбиции.

Только на Украине и в Молдавии от голода погибли около 80 тыс. человек, возникали эпидемии, люди доходили до грани физического истощения. Особо сильно страдали крестьяне, которые, сдав всю сельхозпродукцию в счет натурального налога, не имели денежной оплаты и не могли купить продуктов. Кроме того, с гарантированного снабжения по карточкам было снято 28 млн рабочих семей, живших в сельской местности. Резко снизилось качество выпекаемого в городах хлеба, который на 60% состоял из примесей.

Колхозники бежали из голодной деревни в город, волна переселенцев направилась в Прибалтику, Калининградскую область и другие районы, еще не подвергшиеся коллективизации. Только в Прибалтику ежедневно прибывало 35-40 тыс. человек. Станции и вокзалы были заполонены беженцами, поезда шли переполненные.

Как и в начале 1930-х годов, голод в стране официально не признавался. Письма из голодных областей перлюстрировались, ко всем лицам, поднимающим эту тему, принимались репрессивные меры. Наверху о голоде ничего не хотели слышать. Вопиющий факт приводит в своих воспоминаниях Хрущев. Он пишет, что сообщал Сталину о голоде и людоедстве зимой 1947 г., но ответом был лишь гнев вождя: «Мягкотелость! Вас обманывают, нарочно докладывают о таком, чтобы разжалобить и заставить израсходовать резервы».

Кризисные

явления

в сельском

хозяйстве

Административно-правовое и налоговое насилие только усугубляло ситуацию на селе. Действия государства по отношению к сельскому хозяйству с твердолобой настойчивостью снова и снова проходили один и тот же цикл: силовое давление — обнищание производителя — сокращение сельскохозяйственной продукции. Однако с каждым разом круг все больше и больше сужался. Очередная волна силовых мероприятий начала раскручиваться в 1948 г., когда колхозникам было «рекомендовано» продать государству мелкий скот и домашнюю живность, что привело к забою более 2 млн голов скота. Тогда же были повышены налоги с доходов от продаж на колхозном рынке. Под влиянием голода и усилившегося давления на деревню сельское население всеми правдами-неправдами стремилось освободиться от работы в колхозе: уезжало по оргнабору рабочей силы на стройки и в города, бежало от голода и налогового произвола, уходило на лесозаготовки и т.д. Такое сопротивление только усиливало карательные меры: в июне 1948 г. вышел указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни». По этому указу, инициатором которого был Первый секретарь ЦК Украины Н.С. Хрущев, с 1948 по начало 1953 г. было выселено 33 266 колхозников и 13 598 членов их семей. Репрессивные меры все больше закрепляли принудительный характер колхозного труда.

Чем дальше государство шло по репрессивному пути укрепления колхозного строя, чем больше обирало личные подсобные хозяйства, тем меньше сельскохозяйственной продукции получало от села. Налицо был кризис сельского хозяйства, организованного по социалистическому принципу, сопровождавшийся кризисом налоговой политики в относительном развивающемся частном секторе производства продовольствия — личном подсобном хозяйстве. К 1951 г. производство зерна составляло 82%, подсолнечника — 5%, льноволокна — 55%, картофеля — 77%, овощей — 69% от уровня 1940 г. Как минимум 2/5 колхозных дворов не имели коров.

Попытка разорвать порочный круг была предпринята летом 1950 г., когда колхозы попытались укрепить административными мерами, создав там послушную сельскую номенклатуру. Присланным из районов председателям кроме трудодней давали повышенные оклады, кредиты на строительство домов, налоговые льготы. Но и эта, последняя попытка административного управления деревней потерпела неудачу. Производительность сельского хозяйства падала, недовольство на селе росло. Сталинская аграрная политика себя полностью исчерпала.

Сфера

распределения

В общественном мнении господствует устойчивый стереотип, что во время войны в распределении был полный порядок, поскольку существовали карточки. Значение этой меры следует оценивать адекватно — не преувеличивая, но и не преуменьшая. Карточки, бесспорно, выполняли важную функцию социальной защиты населения. Однако их действие распространялось только на работников промышленных предприятий и городских жителей, крестьяне никогда никакого гарантированного снабжения не имели. Так, в 1945-1946 гг. по карточкам обеспечивалось 57,6% населения, а в 1946-1947 гг. только 41,1%. Продукты по карточкам продавались по «пайковым» ценам, которые из-за неурожая 1946 г. были повышены в 2-2,5 раза. Кроме карточного обслуживания продолжала существовать сеть коммерческих магазинов, цены в которых для трудящихся были запредельными. Нормированное распределение неизбежно порождало злоупотребления, инициировало «черный рынок», спекуляцию и торговлю «из-под полы». В психологическом смысле карточная система для людей была неразрывно связана с войной, поэтому отказ от нее для многих был символом перехода к мирной жизни.

Отмена карточной системы была превращена в шумную пропагандистскую акцию «небывалых успехов колхозного строя», в результате которых были получены гигантские урожаи и необходимость в карточках отпала сама собой. Реальная картина выглядела гораздо более буднично. После отмены карточек витрины, действительно, стали ломиться от изобилия продуктов — в свободной продаже появились икра, севрюга, колбасы и другие деликатесы, цены на которые были очень высокими. Переход к розничной торговле означал установление единых цен, которые резко повысились на все без исключения продукты питания. А это уже было серьезным ударом по уровню жизни населения. Так, при средней зарплате в городе около 500 руб. в месяц цена 1 кг пшеничного хлеба из муки 1-го сорта составляла от 6 руб. 20 коп. до 7 руб. 80 коп., сахар стоил от 13 руб. 50 коп. до 16 руб. 50 коп., сливочное масло от 62 руб. до 66 руб. за килограмм. Во избежание ажиотажа на дешевые товары была введена норма отпуска продуктов в одни руки, что означало фактический возврат к нормированному распределению в завуалированной форме.

Цены на промышленные товары на селе были выше, чем в городе. Так, женское шерстяное платье стоило 510 руб. в городе и 560 руб. на селе, цена пары мужских ботинок колебалась от 260 до 288 руб., а мужской костюм стоил в городе 1400 руб. (три средние зарплаты) и 1500 руб. на селе. Приведенные данные в целом позволяют говорить о том, что послевоенное «сталинское изобилие» было пропагандистским мифом.

Финансовая

политика

Отмена карточек сопровождалась денежной реформой 1947 г., которая буквально обрушилась на миллионы советских граждан. Реформа была вызвана финансовым кризисом, возникшем в результате денежной эмиссии, проведенной во время войны. Избыточную денежную массу необходимо было ликвидировать. Государство мотивировало необходимость реформы потребностью «аннулировать денежные накопления у лиц, нажившихся в период войны на спекуляции и другими незаконными путями». Обмен старых денег на новые проводился по курсу 1:10. Более льготные условия предполагались для обмена вкладов в сбербанке: вклады до 3 тыс. руб. не переоценивались (1:1), вклады до 10 тыс. переоценивались по курсу 3:2, свыше 10 тыс. руб. выплачивались как 2:1. В результате реформы не было предъявлено около трети денежной массы, находившейся у населения. Такого количества дельцов «черного рынка» и спекулянтов в стране быть, конечно, не могло, граждане просто боялись заявлять о хранившихся дома накоплениях. Конфискационные последствия реформы на долгие годы стали шоком для общества.

Другим направлением укрепления рубля был его перевод на золотую основу, что позволяли запасы драгоценного металла, достигшие в 1948 г. 1,5 тыс. т. Аналогичная мера была реализована во время реформы Сокольникова в 1922 г., но с 1935 г. валютная стоимость рубля стала выражаться сначала во французских франках, а затем в долларах США. Долларовый эквивалент в условиях начавшейся «холодной войны» для руководства СССР был неприемлем, к тому же покупательная способность всех валют мира за годы войны существенно снизилась и не отличалась стабильностью.

Каждый год, начиная с 1 марта 1949 г., государство проводило снижение розничных цен на продукты массового спроса. Это событие, пожалуй, и по сей день является самым приятным воспоминанием людей старшего поколения. Не останавливаясь на эмоциональных аспектах этой меры, напомним ее механизм. Выше уже приводились некоторые данные о несоответствии цен, по которым государство закупало плановую сельхозпродукцию на селе, и розничными ценами, по которым оно реализовывало ее населению. После денежной реформы разрыв еще больше увеличился. При этом существенно снизилась покупательная способность населения в городах. Поэтому государство могло себе позволить несколько снизить цены, не оставаясь при этом в проигрыше, и реализовать при этом больше продуктов. Снижение же цен на колхозном рынке было вызвано необходимостью для крестьян платить денежный налог.

3. НАРОД И СТАЛИН

Армия

и общество

Долгожданная весть о победе все-таки стала неожиданной. Слезы счастья были на глазах у миллионов людей. Закончились пять лет тяжелейшего труда и испытаний, зачастую на грани возможного. Для всех без исключения день 9 мая 1945 г. стал не только великим праздником, но и завершением целого этапа жизни. Именно к этому дню шли долгие военные годы фронтовики, с ним связывали свои надежды работавшие в тылу. День победы стал гранью между войной и миром, между горем потерь, страданиями и покоем. Желание просто пожить по-человечески было главным, определяющим настроением сразу после войны.

Война прошла через каждую советскую семью, оставив без отцов миллионы детей, сделав вдовами молодых женщин. Тяготы и лишения коснулись каждого, все общество находилось в постоянном движении: уезжали и возвращались из эвакуации, расставались надолго с родными и близкими, теряли или распродавали все нажитое до войны, чтобы как-то свести концы с концами, болели и голодали. Возвращение к мирной жизни не было легким для гражданского населения. Сразу же после освобождения началось восстановление жилого фонда, транспортной инфраструктуры и промышленных предприятий. Основная тяжесть этих работ пришлась на женщин, стариков, подростков и демобилизованных по ранению.

Пять фронтовых лет сильно изменили прошедших войну солдат. Смелость и инициативность, умение ориентироваться, самостоятельно мыслить и принимать решения в сложных ситуациях, которые на войне возникали постоянно, стали определяющими чертами характера вчерашних фронтовиков. Война стерла возрастные границы между ушедшими воевать седовласыми отцами семейств и вчерашними школьниками, превратив их в единое поколение. Именно на войне большинство из них почувствовало собственную необходимость, испытало личную ответственность за успех порученного дела и судьбы других людей, научилось отдавать и выполнять приказы.

На последнем этапе войны армия столкнулась с иной культурой, у солдат сформировались личные представления о неизвестной заграничной жизни. «Контраст между уровнем жизни в Европе и у нас, контраст, с которым столкнулись миллионы воевавших людей, был нравственным и психологическим ударом», — свидетельствует К.Симонов. После этого соприкосновения с иным укладом жизни фронтовики вольно или невольно смотрели другими глазами на то, что происходило дома.

Демобилизация

23 июня 1945 г. Верховный Совет утвердил закон о демобилизации, по которому из армии отзывались старшие 13 возрастов. Оставались воевать солдаты и офицеры, попавшие на японскую войну. Продолжали нести действительную военную службу молодые люди, ушедшие на фронт со школьной скамьи — им предстояло вернуться домой только в 1947-1948 гг. Для самых молодых фронтовиков 1923-1927 гг. рождения демобилизация проходила наиболее трудно — бывшие школьники возвращались с войны взрослыми людьми без профессии и образования.

17 июля 1945 г. в Москву на Белорусский вокзал прибыли первые эшелоны с демобилизованными, их с цветами встречали тысячи горожан. К 1947 г. демобилизация в основном завершилась, к мирной жизни вернулось 8,5 млн человек.

Город

и деревня

Основные ресурсы государство вкладывало в восстановление городов. По специально разработанным генеральным планам заново отстраивались Ленинград, Киев, Минск, Сталинград, Севастополь. В ноябре 1945 г. было принято специальное решение о восстановлении 15 крупных и старейших русских городов: Новгорода, Смоленска, Курска, Орла, Калинина, Великих Лук и других. Восстанавливались пострадавшие исторические памятники и сооружения. При проведении работ преимущественно использовался ручной труд, техника и механизация практически отсутствовали. Хотя к концу пятилетки было введено в строй 100 млн кв. м жилья, до решения жилищной проблемы было еще далеко. При восстановлении широко использовался труд заключенных и военнопленных. Строительство шло крайне неравномерно: существенно отличался внешний вид и качество домов, условия проживания; количество построенного жилья уменьшалось от центра к периферии. В Москве возводились помпезные «сталинские» дома, определившие облик отдельных районов на долгие годы. Апофеозом «приоритетного градостроения» стали высотные здания, которые начали строить с 1947 г. Исключительно дорогие, с небольшим количеством полезной площади они олицетворяли всемогущество власти, зримо доказывали незыблемость существующего строя. Такого рода «архитектурная агитация» обостряла социальную ситуацию в городах, где на первом месте стоял жилищный вопрос, а большинство населения, включая и жителей столицы, ютилось в полуподвалах и коммуналках.

В городах существовала довольно развитая по тем временам сеть магазинной торговли, которая состояла из государственных и коммерческих магазинов. Главным образом горожанам были доступны знаки послевоенного благосостояния — легковые автомобили «Москвич», «Победа», мотоциклы, телевизоры, радиоприемники, фотоаппараты. Однако в целом рост стоимости жизни значительно опережал уровень заработной платы. Только к 1951 г. удалось едва выйти на уровень 1940 г. по потреблению основных продуктов питания.

Разрыв между городом и деревней увеличивался. Средства на деревенское строительство практически не отпускались и все восстановительные работы велись из подсобных материалов методом «народной стройки». Так, если государство в 1946-1950 гг. построило 4345 школ, главным образом в городах, то колхозы в эти же годы ввели в эксплуатацию на свои средства почти в 4 раза больше. Убогое зрелище представляли дороги, практически непригодные в весеннее и осеннее время, бетонные дороги, не говоря уж об асфальтовых, попросту отсутствовали. Таким образом, восстановление деревень было пущено на самотек, проходило в основном за счет внутренних резервов. В сельские магазины почти не завозились потребительские товары, да и денег на их приобретение у колхозников не было. Новые цены, введенные после реформы 1947 г., для села официально были установлены на более высоком уровне, по сравнению с городом.

Вместе с тем миллионы горожан, пользуясь родственными связями, в период летних отпусков выезжали в сельскую местность, что превратилось в своего рода традицию. Рассказы горожан о том, как они работают и живут, были далеко не в пользу деревни, возбуждая у ее обитателей острое желание уехать в город.

Повседневная

жизнь

Ожидания мирной жизни приходили в столкновение с послевоенным бытом. У большинства людей была нарушена прежняя семейная жизнь, надо было обзаводиться новым жильем. Отсутствие крыши над головой стало главной проблемой послевоенных лет. Теснота коммунальной жизни вела к появлению «очагов общения» во дворах, открывшихся «забегаловках» и закусочных, на танцплощадках и прочих «пятачках». Взрывной характер приобрела спортивная и околоспортивная жизнь. Тысячи людей устремлялись на стадионы, энергично болея за любимые футбольные команды «ЦДКА», «Динамо», «Спартак» и др.

Низкий уровень зарплаты сопровождался постоянным дефицитом продуктов питания, не говоря уж об одежде и обуви, которых остро не хватало. Известна совершенно необычная просьба нескольких секретарей обкомов Сибири не проводить в городах демонстрации 7 ноября 1946 г. из-за плохого обеспечения населения теплой одеждой. Телогрейки, армейские шинели и кирзовые сапоги стали выходить из обихода только в начале 1950-х гг. После отмены карточек в свободной продаже появились мебель и книги, которые большинству людей просто некуда было ставить, была преодолена острая нехватка обуви и одежды. Однако все это стоило дорого.

Вчерашние фронтовики постепенно вливались в гражданское общество. Этому, в частности, способствовала отмена последних привилегий — месячных выплат и ежегодного бесплатного проезда на поездах «за награды». Просто лишними оказались инвалиды. Каждый год они были должны проходить медкомиссию для подтверждения инвалидности, а скудной пенсии на жизнь не хватало. Нищенство калек в поездах, на рынках, на церковных папертях стало распространенным явлением конца 1940-х годов.

Более заметную роль в жизни людей стала играть церковь, государственная политика в отношении которой радикально изменилась в годы войны. На местах церковная жизнь стала активнее, даже по сравнению с военным временем, росло число церковных браков, увеличилось посещение церкви не только женщинами, но и мужчинами в возрасте 20-40 лет. Всплеск религиозного движения приобретал массовый характер. Люди искали отдушину, залечивали психологические раны войны.

Местом проведения досуга в городах стали кинотеатры, где шли «трофейные» и советские довоенные фильмы. Уставшие от войны люди от души радовались приключениям «веселых ребят», пиратов, ковбоев, влюблялись под «Девушку моей мечты». Необычайно популярен был фильм «Тарзан» с Джонни Вайсмюллером в главной роли. По всей стране, в рощах и парках, подражая Тарзану, мальчишки с дикими воплями и криками пытались перемещаться по деревьям, нанося немалый ущерб природе и получая ушибы и увечья. Стены и подъезды были расписаны таинственными «знаками Зорро». В библиотеках резко вырос спрос на приключенческую литературу и сказки. Своеобразной сказкой на экране стал фильм «Кубанские казаки», побивший все рекорды в послевоенном кинопрокате.

Дата добавления: 2015-08-28