темноту, за пределы моей защитной линии из кроваво-красных рун.
Я действую не по собственной воле. Я осознаю это, но не могу остановить себя. Стою здесь абсолютно
беззащитная. У меня даже копья нет. Дэррок отобрал его, прежде чем принцы телепортировали меня.
Я вглядываюсь в неясные очертания крыш, ожидая и страшась следующей команды, какой бы она ни
была. Зная, что не в состоянии противостоять этим приказам, как и тому, что я исполняю сейчас.
Я марионетка. А кто-то дергает за нити.
И в доказательство этому, а возможно просто издеваясь надо мной, мои руки внезапно поднимаются
вверх, колотят меня по голове и безвольно падают вниз.
Я смотрю, как мои ноги перемещаются в бодром тустепе4. Хотела бы поверить, что я сплю. Но это не
так.
Я танцую на балконе, мягкая чечётка5 набирает темп.
В тот момент, когда я начинаю задаваться вопросом, а не грозит ли мне участь Белоснежки6, которая
дотанцевалась до смерти, мои ноги останавливаются. Задыхаясь, я вцепляюсь в железные кованые
перила. Если мой неизвестный кукловод решит принудить меня выброситься с балкона, я буду драться
до последнего.
Это Дэррок? Зачем ему это делать? Он что, может так делать? Неужели у него достаточно силы?
Температура падает так резко, что мои пальцы примерзают к перилам. Когда я отдергиваю руки, куски
льда отрываются и, падая в ночь, со звоном ударяются о тротуар. Маленькие кусочки кожи с кончиков
пальцев остаются на перилах. Я отступаю, решительно настроившись сопротивляться самоубийству по
принуждению.
«Я не наврежу тебе, Мак» - напевает Синсар Дабх в моей голове.
Я судорожно вздыхаю. Воздух настолько холодный, что он обжигает мое горло и легкие.
Ты только что это сделала, - отвечаю я сквозь зубы.
Я ощущаю ее любопытство. Книга не понимает, чем она мне навредила. Кожа заживает.
«Это не боль».
Я замираю. Мне не нравится ее тон: слишком шелковый, слишком многообещающий. Я отчаянно
пытаюсь пробраться к своему темному озеру вовремя, объединиться с ним, защитить себя, но между
мной и моей водной бездной возникает стена. Я не могу найти, как обойти или пройти сквозь нее.
Синсар Дабх ставит меня на колени. Все это время я сопротивляюсь, сжав зубы. Книга разворачивает
меня, и я падаю на спину. Мои руки и ноги движутся, словно я пытаюсь сделать снежного ангела. Я
прижата к холодным металлическим перекладинам.
«Вот это - боль, Мак» - мурлыкает Синсар Дабх.
Меня уносит агония. Понятия не имею, как долго она пытает меня, но все это время я мучительно
осознаю: Бэрронс меня не спасет.
Он не вернет меня к реальности своим криком, как в прошлый раз, когда Книга сокрушила меня на
улице, "пробуя" меня.
Он не отнесет меня в книжный магазин, когда все закончится. Не сделает мне какао и не завернет меня
в одеяла. Не рассмешит, требуя ответа на вопрос, о том, что я такое, а позже не доведет до слез, из-за
того, что я вытащила из его головы воспоминание, и видела его разбитым от горя, держащим на руках
умирающего ребенка.
Пока Книга держала меня распростертой на холодном стальном полу балкона; пока каждая клеточка
моего тела обугливалась, и каждая кость, одна за другой, методично ломалась, я цеплялась за
воспоминания.
Я не могу добраться до своего озера, но могу дотянуться до более поверхностного слоя разума. Синсар
Дабх тоже здесь, исследует мои мысли, как она однажды сказала, изучает меня. Что она ищет?
Я говорю себе, что нужно просто пережить это. Что на самом деле, она не причиняет мне вред. Она
просто забавляется надо мной. Она пришла за мной сегодня. Я охочусь на нее. И по каким-то причинам, за пределами моего понимания, она охотится на меня. Так Книга представляет себе черный юмор?
Она не собирается убивать меня. По крайней мере, не сегодня. Думаю, я ее забавляю.
Она может добиться только моего желания умереть. Да, мне знакомо это чувство. Живу с ним
некоторое время.
После неопределенно долгого промежутка времени, боль наконец-то утихает и меня вздергивает на
ноги.
Я перегнулась через перила, схватившись за них руками.
Крепко сжимаю пальцы. Упираюсь ногами. Призываю каждую каплю энергии, которая у меня есть,
чтобы мои кости снова стали целыми, сильными. Пристально смотрю на крыши, укрепляя свою волю.
Я не умру.
Если я умру сегодня, мир останется таким же, а это недопустимо. Слишком много людей погибло. И
продолжит умирать, если меня не будет здесь, чтобы этому противостоять. Ободренная
необходимостью защищать нечто большее, чем саму себя, я собираю волю в кулак и направляю себя
словно снаряд к озеру в моей голове.
Я врезаюсь в стену, которую Синсар Дабх возвела между мной и моим арсеналом.
Появляется трещина, совсем тонкая.
Не знаю, кто поражен больше: я или Синсар Дабх.
И вот, внезапно - она сердится.
Я чувствую ее ярость, но она злится не потому, что я сделала щель в стене, которую она возвела. Она
зла по какой-то другой причине.
Будто я, лично, каким-то образом, раздражаю ее.
Она... разочарована во мне?
Это тревожит меня.
Прерывистыми движениями моя голова поворачивается, и я вынуждена посмотреть вниз.
Внизу стоит кто-то, темное пятно на искрящемся снегу, с книгой подмышкой.
Этот кто-то запрокидывает голову и смотрит вверх.
Я сдерживаю крик.
Я узнаю плащ с капюшоном, развевающийся на ветру. Узнаю волосы.
Но больше я не узнаю ничего. Если это действительно Фиона, бывшая управляющая магазином
Бэрронса и любовница Дерека О'Баниона, с нее живьем сняли кожу. Весь ужас заключается в том, что
она все еще жива после этого, потому что О'Банион научил ее есть Темных.
Инстинктивно, я тянусь за копьем. Конечно же, его нет на месте.
Сжалься! - пронзительно вопит Фиона. Ее оголенные губы обнажают окровавленные зубы.
Интересно, осталась ли во мне хоть капля сострадания? Потянулась ли я за копьем из жалости к ней?
Или из-за ненависти, от того что она обладала Иерихоном Бэрронсом до меня, и дольше меня?
Ярость Книги усиливается.
Ощущаю, как она переливается через край, заполняет улицу. Она огромная, с трудом сдерживаемая.
Я сбита с толку.
Зачем она сдерживает себя? Почему не уничтожит все? Именно так я и поступлю, если она
останется неподвижной и позволит мне использовать ее. Затем я воссоздам все так, как захочу.
Внезапно, она превращается в Зверя, в тень мрачнее самого мрака. Она распространяется вширь и
ввысь, поднимается все выше и выше, до тех пор, пока мы не оказываемся лицом к лицу.
Она зависает в воздухе, два образа мелькают, сменяя друг друга: внушающая ужас морда зверя и лицо
Фионы с оголенным мясом.
Я закрываю глаза.
Когда я открываю их снова, я одна.
Примечание:
Черлидинг - вид спорта, который сочетает в себе элементы шоу и зрелищных видов спорта (танцы, гимнастика и акробатика). Узнать больше
Petit Pettiserie - известная американская кондитерская.
Амфетамин - лекарственное средство, стимулятор центральной нервной системы, является аналогом
гормонов адреналина и норадреналина. Узнать больше
Тутстеп - американский бытовой танец 2-дольного размера, быстрого темпа. Предшественник
уанстепа и фокстрота. В начале 20 в. получил распространение в Европе.
Мягкая чечетка - танец, в стиле чечетка, но в обуви, не издающей характерного пощелкивания.
В оригинальной сказке о Белоснежке, она получает в подарок на свадьбу с принцем от Злой
Королевы красные железные сапожки, одев которые она танцует, не в силах остановится, до тех пор, пока не умирает.
-
«Охреневшие тупые говнюки!» - я пинаю пивную банку, она со свистом проносится по улице и, расплющившись, впечатывается в кирпичную стену. И, чуваки, я имею в виду "В" стену. На пару
дюймов. Я хихикаю, представляя, как однажды кто-нибудь будет проходить мимо, и думать типа:
«Ёшкин кот, а как банка оказалась в стене?»
Еще одна тайна Меги О'Мэлли. Их полно по всему городу.
Оставляю свои следы по всему Дублину. Как бы говорю: «Я здесь была!» Уже несколько лет это
делаю, с тех пор, как Ро стала отправлять меня одну с поручениями. Обычно это были мелочи, вроде, немного наклонить скульптуры перед музеем - может никто и не заметит, но я буду знать, что раньше
они стояли не так. Но после падения стен это уже не важно. Я вставляю что-нибудь в кирпич и камень, выстраиваю булыжники, так чтобы читалось "МЕГА", сгибаю фонарные столбы в подобие кривых D -
намекая на "Dani" (Дэни), "Dangerous" (Опасная) и "Dude" (Чувиха).
Моя походка становится более самодовольной.
Я - суперсила.
Нахмурившись, бормочу:
Безмозглые ипучие пердуны.
Гормоны играют. То вверх, то вниз каждую минуту. Мое настроение меняется так же быстро, как я
бегаю. То я жду не дождусь, когда вырасту и буду заниматься сексом, то ненавижу людей, а мужики
тоже люди. И, блин, разве сперма это не самая мерзкая штука на свете? Типа, фуу, ну как можно хотеть, чтобы какой-то чувак впрыснул тебе сопли в рот?
Уже пару дней как сама по себе - и это клааааассно! Никто мне не говорит, что делать. Не загоняет
спать. Никто не говорит, что думать. Только я и моя тень - две крутые засранки. Ну и кто не хотел бы
быть мной?
И все же... я беспокоюсь о тех тупых овцах в аббатстве.
Нет, ни хрена я не беспокоюсь! Если они не хотят вытащить свои головы из задниц, то это не мои
проблемы!
Жаль, что некоторые людишки не воспринимают меня всерьез. Придется навести шороху в их мире, чтобы они реально заметили меня.
Опять была в «Честере»
Этим недоделанным говнюкам на сей раз пришлось напрячь задницы всемером, чтобы не дать мне
войти. Все пыталась им вдолбить, что мне надо поговорить с Ри-О. Думаю, он у них главный, когда
Бэрронса нет.
А Бэрронса все еще нет.
Везде его искала прошлой ночью, после того как увидела, что Мак сосется с ГроссМонстром, - у меня
чуть глаза из орбит не вылезли.
Блин, что она в нем нашла? Она могла бы заполучить В'лейна или Бэрронса! Кому захочется
обмениваться слюнями с поедателем Темных? Особенно с тем, который заварил всю эту гребаную
кашу! Где она была столько времени? Что с ней случилось?
Они не пустили меня в "Честер". О-бля-пять! Надоело уже, серьезно. Я, типа, не выпить же позарез
хочу. Гадость. Просто хотела сообщить им кое-что.
В конце концов, сказала им, чтоб передали Ри-О, что Мак, похоже, в беде. Зависает с Дэрроком. И что
его защищают два принца.
Думаю, он промыл ей мозги или что-то типа того. Надо вернуть ее. Хотела взять их с собой, чтобы они
прикрыли меня, пока я с ними со всеми разделаюсь. Ши-овец со мной больше нет. Я свалила из
аббатства - стала Персоной Не Пресмыкающейся, а единственный способ получить что-то от Ро и ее
стада - это пресмыкаться. Даже Джо не согласится покинуть аббатство. Сказала, для Мак все кончено.
Вот тут-то Ри-О и должен был бы вступить в игру. Сказала его чудикам, что собираюсь сегодня
разделаться с ГроссМонстром, и они могут помочь, если пожелают.
Или нет.
Да никто мне не нужен. Вот еще.
Мега в действии! Быстрее ветра! Перепрыгивает высокие здания одним прыжком!
Блин, чуваки!
Вж-ж-жик!
***
С холодной отстраненностью я изучаю свое отражение в зеркале. Губы женщины, смотрящей на меня
оттуда, изгибаются в улыбке.
Синсар Дабх нанесла мне визит прошлой ночью. Она напомнила мне о своей сокрушительной силе,
заставила ощутить вкус её садизма. Но я не испугалась, скорее набралась смелости. Я решительна как
никогда.
Книга должна быть остановлена, и единственный, кто знает, как сделать это быстро, сидит в соседней
комнате и смеется над словами своих охранников.
Из-за него погибло так много людей, а он там смеется. Теперь я понимаю, что Дэррок был всегда
намного опаснее Мэллиса.
Мэллис внушал ужас и вел себя как монстр, но он редко убивал своих последователей.
Дэррок привлекателен, обаятелен, ласков, но он может, не теряя своего очарования, организовать
истребление трех миллиардов человек, даже глазом не моргнув. Потом улыбаться мне, рассказывать
насколько он был неравнодушен к моей сестре, показывать фотографии, где они с ней "хорошо
проводят время". А заполучив Книгу, убить еще три миллиарда человек?
На что он будет способен, если сольется с ней? Остановится ли он хоть перед чем-нибудь? А может
он столь же хладнокровно использует меня, как я пытаюсь использовать его, и как только он получит
желаемое - мне конец?
Мы сцепились в этой смертельной схватке. Это война. И я сделаю все, чтобы победить.
Я приглаживаю платье, поворачиваюсь в сторону, вытягиваю ножку и любуюсь линией ноги в обуви на
каблуках. У меня новая одежда. После рабочей экипировки быть привлекательной кажется мне
странным и легкомысленным.
Но это необходимо для того монстра с нескромными аппетитами.
Прошлой ночью, после того как исчезла книга, пытаясь заснуть, погрузилась в кошмарный полусон. Я
была во власти Дэррока и снова принцы насиловали меня. Затем там появился невидимый четвертый, который вывернул меня наизнанку. А потом почувствовала уколы игл, когда он наносил татуировку на
мой череп. После принцы снова были на мне. Затем я оказалась в аббатстве, дрожала от
неудовлетворенной похоти на полу кельи. Мои кости плавились, соединяясь друг с другом, а моя
потребность в сексе вызывала невероятную боль. Потом надо мной нависла Ровена, и я уцепилась за
нее. Но она приложила странно пахнущую ткань к моему лицу. Я боролась, пиналась, царапалась, но не
мне было тягаться со старухой. И в своем кошмаре я умерла.
Я не пыталась заснуть снова.
Разделась, встала под душ и позволила горячим струям обжечь мою кожу. Страстно любя солнце, за
всю свою жизнь я не мерзла так часто, как за последние несколько месяцев в Ирландии.
После того, как растерла себя докрасна, став такой же чистой, как была раньше, я с отвращением пнула
груду одежды из черной кожи.
Я слишком долго носила одно и то же белье. Мои кожаные брюки намокли, высохли, сели и были все в
пятнах. В этой одежде я убила Бэрронса. Хотелось сжечь её.
Я завернулась в простыню и вошла в гостиную пентхауса, где на охране стояли дюжина Темных
Дэррока одетых в красное. Я дала им подробные указания куда пойти и что принести.
Когда они направились в другую спальню будить Дэррока, чтобы спросить у него разрешения, я
взорвалась:
Он что, не позволяет вам вообще принимать самостоятельных решений? Он освободил вас,
только лишь для того чтобы говорить когда двигаться и когда дышать? Неужели один или двое
из вас не могут отлучиться, чтобы выполнить несколько моих мелких поручений? Вы Темные
или мальчики на побегушках?
Темных переполняли эмоции. В отличие от Светлых, они не научились их скрывать. Я добилась того, чего хотела. Мне принесли сумки и коробки с одеждой, обувью, драгоценностями и косметикой.
Все средства хороши.
Теперь, восхищаясь своим отражением, я благодарна за то, что родилась хорошенькой. Мне надо знать, на что он реагирует. В чем его слабости. Насколько я могу стать его слабостью? Дэррок был Светлым.
Это его суть, а прошлой ночью я получила наглядное представление, что из себя представляют
Светлые.
Властные. Красивые. Высокомерные.
Я могу быть такой.
Я не слишком терпелива. Мне нужны ответы, да побыстрее.
Тщательно наношу макияж. Щеки и верх груди покрываю бронзовой пудрой, имитируя золотистую
кожу фейри.
Мое желтое платье облегает тело, доведенное до совершенства секс - марафоном с Бэрронсом. Мои
туфли и украшения золотого цвета.
Я буду выглядеть настоящей принцессой для него.
Когда убью его.
Увидев меня, он замолкает и долго смотрит.
Твои волосы когда-то были светлыми, как у нее, - в конце концов говорит он.
Я киваю.
Мне нравились ее волосы.
Я поворачиваюсь к ближайшему охраннику и говорю, что мне нужно для того, чтобы перекрасить
волосы. Он смотрит на Дэррока, тот кивает.
Я встряхиваю головой.
Я попросила элементарную вещь, а они переспрашивают. Меня это бесит! Ты что, не можешь
мне выделить двоих из своей охраны? - требую я, - Мне что, ничего своего иметь нельзя?
Он смотрит на мои длинные, стройные ноги на высоких каблуках.
Разумеется, - шепчет он. - Каких двоих ты предпочитаешь?
Я пренебрежительно отмахиваюсь:
Сам решай. Они все на одно лицо.
Он назначает двоих для выполнения моих пожеланий.
Вы будете повиноваться ей, как и мне, - говорит он. - Незамедлительно и без вопросов. Если
только ее приказы не будут противоречить моим.
Они научаться подчиняться мне. А остальные его охранники, привыкнут видеть их подчиняющимися.
Вода камень точит.
Я присоединяюсь к нему за завтраком, и улыбаюсь, давясь едой, которая на вкус словно кровь и пепел.
Синсар Дабх редко действует днем.
Как и остальные Темные, она предпочитает ночь. Те, кто был так долго заключен в лед и темноту, кажется, находят солнечный свет раздражающим и болезненным. Чем дольше я скорблю, тем лучше
понимаю это Солнечный свет - это как пощечина по лицу, он будто говорит: «Смотри, мир такой
яркий и светлый! Не то, что ты».
Не поэтому ли Бэрронса так редко можно было увидеть днем? Потому что он, как и мы, тоже был
изранен, и находил утешение под покровом ночи? Сумерки изумительны. Они скрывают боль и
утаивают мотивы.
Дэррок с небольшой частью своей армии уходит на целый день, отказавшись брать меня с собой. Я
чувствую себя как зверь в клетке, мне хочется сопротивляться, но есть черта, которую лучше не
переступать, если хочу, чтобы он мне доверял.
Я провожу день в его пентхаусе, порхая по нему как яркая бабочка, перебирая вещи, пролистывая книги
и заглядывая в шкафы и комоды, бросая те или иные фразы. Все обыскиваю под пристальным взглядом
охраны, делая вид, что мне просто любопытно.
Я ничего не нахожу.
Они отказываются пустить меня в его спальню.
В эту игру могут играть двое. Отказываюсь пускать кого-либо в мою. Укрепляю свои защитные руны, чтобы обезопасить рюкзак и камни. Так или иначе, я доберусь до его спальни.
Позже вечером, я перекрашиваю волосы, сушу их феном и укладываю в крупные свободные локоны.
Теперь я снова блондинка. Вспомнила, как Бэрронс называл меня взбесившейся радугой. Так и хочется
надеть белую мини-юбку и розовый топ.
Вместо этого я втискиваюсь в кроваво-красное платье, черные сапоги на высоких каблуках, которые
обтягивают мои ноги до середины бедра. Затягиваю на талии отороченное мехом черное кожаное
пальто, чтобы подчеркнуть свои роскошные формы. Черные перчатки, великолепный шарф и
бриллианты в ушах и на шее завершают ансамбль. Когда большая часть Дублина мертва, шопинг -
просто мечта. Жаль, что меня это больше не волнует.
Когда Дэррок возвращается, по выражению его лица я понимаю, что сделала правильный выбор. Он
думает, я выбрала чёрный и красный - цвета его стражи, его будущего двора, как он мне говорил - для
него.
Я выбрала черный и красный из-за татуировок на теле Бэрронса. Это мое обещание ему, что я все
исправлю.
Разве твоя армия не пойдет с нами? - спрашиваю я, когда мы выходим из пентхауса. Ночь
прохладна и безоблачна, в небе сверкают звезды. За день снег растаял, и булыжные мостовые теперь
сухие - для пущего разнообразия.
Охотники презирают младшие касты.
Охотники? - вторю я.
А как ты намеревалась искать Синсар Дабх?
Я уже летала на одном из них, с Бэрронсом, в ночь когда мы пытались загнать Книгу с помощью трех из
четырех камней. Интересно, знает ли Дэррок об этом? С его хитро спрятанным зеркалом в переулке за
магазином, неизвестно как много он обо мне знает.
И если мы найдем ее сегодня.
Он улыбается.
Если ты найдешь ее для меня сегодня, МакКайла, я сделаю тебя своей королевой.
Я окидываю его беглым взглядом. Он роскошно одет - костюм от Армани, кожа с кашемиром. При себе
у него ничего нет. Знание и есть ключ к слиянию с Книгой? Ритуал? Руны? Какой-то предмет?
У тебя есть все необходимое для слияния с ней? - прямо спрашиваю я.
Он смеется.
О, сегодня атака идет по всем фронтам. В таком-то платье, - вкрадчиво говорит он, - я надеялся
на соблазнение.
Беззаботно пожимаю плечами и улыбаюсь.
Ты знаешь, что я хочу знать. Не вижу смысла притворяться. Мы то, что мы есть, ты и я.
Ему нравится то, что я определяю нас в одну категорию. Вижу это по его глазам.
И что же это, МакКайла? Кто мы?
Он слегка поворачивается в сторону и бросает резкую команду на непонятном языке. Один из Темных
Принцев появляется, прислушивается, кивает и исчезает.
Выживающие не смотря ни на что. Два человека, которыми не будут управлять, потому что мы
были рождены, чтобы править.
Он вглядывается в мое лицо.
Ты действительно в это веришь?
Температура падает и мое пальто вдруг покрывается крошечными мерцающими кристаллами черного
льда. Я знаю, что это значит. Королевский Охотник материализуется над нами, черные кожистые
крылья бьются в ночном воздухе. Мои волосы развеваются на ледяном ветру. Я смотрю вверх на
покрытое чешуей брюхо представителя касты, созданной специально для того, чтобы охотиться на ши-
видящих и убивать их.
Великий Сатанинский дракон. Он складывает свои массивные крылья и медленно приземляется на
улицу, едва не задев соседние здания.
Он огромен.
В отличие от меньшего Охотника, которого Бэрронс умудрился подчинить своей воле и «заглушить» в
ту ночь, когда мы летали над Дублином, этот на сто процентов чистокровный Королевский Охотник.
Чувствую, что он колоссально древний. Он гораздо старше, чем все, что я видела или ощущала, летая
по ночному небу. Адский холод, который он распространяет вокруг себя, чувство отчаяния и пустоты, что он излучает - все это присутствует в полном комплекте. Но он не угнетает меня и не заставляет
чувствовать себя ничтожной. Этот дарит мне... ощущение свободы.
Он осторожно проникает в мое сознание. Я чувствую, как он сдерживает себя. Он не просто обладает
могуществом, он и есть могущество.
Я наношу ответный удар с помощью зеркального озера в своей голове.
Он издает тихий звук изумления.
Я вновь обращаю внимание на Дэррока.
Ши-видящая? - говорит Охотник.
Я игнорирую его.
ШИ-ВИДЯЩАЯ? - Охотник врывается в мою голову с такой силой, что у меня моментально
начинается головная боль.
Я резко поворачиваю голову.
Что? - огрызаюсь.
Огромный черный силуэт в тени припадает к земле. Голова низко наклонена, подбородок касается
тротуара. Он перемещает вес своего тела с одной когтистой лапы на другую, сметая тяжелым хвостом
ненужные теперь мусорные баки и шелуху человеческих останков. Огненные глаза впиваются в мои.
Я чувствую, как он осторожно мысленно давит на меня. Легенда гласит, что Охотники либо не фэйри, либо не совсем фэйри. Понятия не имею, что они такое, но мне совсем не нравится чувствовать их в
своей голове.
Спустя мгновенье он усаживается на задние лапы и говорит:
А-а-а. Вот ты где.
Я не знаю, что это значит. Пожимаю плечами. Он больше не в моей голове, и это всё, что меня волнует.
Поворачиваюсь к Дэрроку, который продолжает наш разговор с того места, где мы остановились.
Ты правда веришь в свои слова о том, что мы рождены, чтобы править?
Разве я тебя хоть раз спросила, где мои родители? - отвечаю встречным вопросом. Мне больно его
задавать, это разрывает мне сердце, сама эта мысль разрывает душу, но я иду ва-банк. Если я сегодня
получу то, что мне нужно, все это закончится. Закончатся мои боль и страдания. Я смогу перестать себя
ненавидеть. А утром снова смогу поговорить с Алиной, прикоснуться к Бэрронсу.
Его взгляд становится пронзительным.
Когда ты увидела, что я держу их в заложниках, то подумал, что ты слаба и движима чувством
сентиментальной привязанности. Так почему же не спрашивала о них?
Теперь я понимаю, почему Бэрронс всегда настаивал, чтобы я перестала задавать ему вопросы и судила
о нем только по его поступкам. Солгать не трудно. Хуже то, что мы цепляемся за эту ложь. Просим дать
нам иллюзию, чтобы не смотреть правде в глаза, не чувствовать себя одинокими.
Помню себя семнадцатилетней. Думая, что по уши влюблена, я спрашиваю у парня (красавчика -
нападающего Рода МакКуина) с которым была на выпускном: «Это же не правда, что Кейти видела
тебя целующимся с Бренди в коридоре возле туалета. Ведь не видела, Род?» И когда он ответил, что нет, я ему поверила, несмотря на следы помады на его подбородке, слишком красной, чтобы быть
моей, и на то, как Бренди смотрела на нас поверх плеча своего партнера. Никто не удивился, когда через
две недели он стал парнем Бренди, а не моим.
Я смотрю в глаза Дэррока и то, что я там вижу, приводит меня в восторг. Он действительно сделает
меня своей королевой. Дэррок и правда меня желает. Не знаю уж почему, может, потому что он запал
на Алину, а я больше всего напоминаю её. Может, потому, что они с моей сестрой поняли, кем они
были вместе и на что были способны, а познание друг друга сильно связывает. А может, все дело в этом
моем странном темном озере, или что оно там такое, из-за которого Синсар Дабх любит играть со мной.
Возможно, из-за того, что отчасти он человек и жаждет тех же иллюзий, что и все мы.
Бэрронс был пуристом. Сейчас я его понимаю. Слова так опасны.
Все меняется. Я приспосабливаюсь. Отбрасываю все ненужное, когда обстоятельства
изменяются, - говорю я. Тянусь, поглаживаю его лицо, указательным пальцем легко прикасаюсь к его
идеальным губам, провожу по его шраму.
– И часто я нахожу, что мои обстоятельства не ухудшились, как изначально думала, а
улучшились. Не знаю, почему отвергала тебя. Понимаю, почему моя сестра хотела тебя.
Я сказала это так просто, будто это аксиома. Сама удивлена, как искренне это прозвучало.
Думаю, ты должен быть королем, Дэррок, и если ты хочешь меня, я почту за честь быть твоей
королевой.
Он резко вздыхает, его медные глаза сверкают. Притягивает мою голову, погружает свои руки мне в
волосы, играет моими локонами, пропуская их через пальцы.
Докажи, что ты говоришь правду, МакКайла, и я не откажу тебе ни в чем. Никогда.
Он наклоняется к моим губам.
Я закрываю глаза. Приоткрываю губы для поцелуя.
И в этот самый момент он убивает его.
_________________________________________________________________________________________
___
Примечание:
Пурист - строго нравственный человек, стремящийся к чистоте и простоте нравов.
-
С того дня, как я сошла с самолета в Ирландии и начала охотиться на убийцу Алины, мои взгляды на
некоторые вещи менялись не единожды, и, как мне казалось, кардинально, но этот случай превзошел
все остальные.
Вот я стою, закрыв глаза и приоткрыв губы в ожидании поцелуя любовника своей сестры, как вдруг
что-то мокрое и теплое ударяет меня по лицу, капает с подбородка и стекает по шее прямо в лифчик.
Брызги летят на пальто.
Я открываю глаза и кричу.
Дэррок больше не собирается целовать меня, потому что его голова исчезла, просто исчезла. К такому
невозможно быть готовой, и неважно, насколько ты считаешь себя холодной, черствой и мертвой
внутри. Когда на тебя брызжет кровь обезглавленного трупа - в особенности, твоего знакомого, неважно нравился он тебе или нет - это вызывает примитивную реакцию. Тем более, если ты только что
собиралась поцеловать этого человека.
Но больше всего меня расстраивает то, что я не знаю, как слиться с книгой.
Все мои мысли только об этом. Он ест Тёмных. Могу ли я вернуть его голову на место, и сможет ли
он говорить после этого? Возможно, я смогу его собрать и выпытать необходимую информацию.
Я сжимаю руки в кулаки, взбешенная таким поворотом событий.
От достижения цели меня отделял лишь поцелуй - хорошо, может быть, нескольких ночей в постели с
врагом, а после - небывалое презрение к себе. Но это должно было случиться. По его глазам я поняла, что завоевала доверие. Он собирался довериться мне, рассказать все свои секреты, а я бы убила его и
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |