Что она оденется, тихо выскользнет за дверь и сделает вид, что между ними никогда ничего не было? Или что спустится вниз, приготовит завтрак и помолится Богу, чтобы происшедшее накануне было началом, а не концом их отношений.
Когда Кейти услышала, как зашевелился рядом Джонни, все тело ее напряглось.
— Доброе утро, — произнес он.
Кейт не умела ни изображать скромность, ни казаться равнодушной. Она искренне любила этого человека и не могла притворяться. Но она посчитала хорошим знаком то, что Джонни не спешил встать с кровати и не стал торопить Кейт.
— Расскажи мне о себе то, чего я о тебе не знаю, — проговорила Кейт.
Джонни погладил ее по руке.
— Хм… Ну, я был служкой в церкви.
Совсем не трудно было представить его в этой роли — юного худого парнишку с зачесанными назад волосами, смоченными водой, чтобы не падали на лоб, беззаботно шагающего вдоль рядов церковных скамей. Представив этот образ, Кейт захихикала.
— Моя мама была бы в восторге, услышав о тебе такое.
— А теперь ты расскажи мне что-нибудь о себе.
— Я помешана на научной фантастике. «Звездные войны», «Звездный путь», «Дюна» — я просто обожаю все это.
— А я бы скорее подумал, что ты обожаешь читать романы про любовь.
— Ну, и это тоже. А теперь расскажи мне что-нибудь важное. Например, почему ты оставил профессию репортера.
— Тебе всегда хочется копнуть поглубже, да? — Джонни вздохнул. — Впрочем, думаю, ты и сама уже догадалась. Эль-Сальвадор. Я отправился туда, представляя себя кем-то вроде белого рыцаря, которому предстоит пролить свет истины на происходящее. Но когда я увидел, что именно там происходит…
Кейт ничего не сказала, только поцеловала Джонни в плечо.
— Мои родители многое от меня скрывали. Я думал, что знаю все, но это оказалось не так, к такому невозможно подготовиться. Смерть, кровь, разорванные тела. Мертвые дети на улице и мальчишки с автоматами. Меня взяли в плен… — Голос Джонни дрогнул, но после паузы он продолжил: — Я не знаю, почему меня оставили в живых, но они это сделали. Мне повезло. И я… я сбежал домой.
— Но ты не сделал ничего такого, чего должен стыдиться.
— Я бежал, как трус. И я проиграл. Ну вот, теперь ты знаешь, почему я в Сиэтле.
— И ты думаешь, что мои чувства к тебе могут от этого измениться?
Последовала долгая пауза, прежде чем Джонни произнес:
— Нам не стоит торопиться, Кейти.
— Я знаю. — Кейт прижалась к нему. Она хотела запомнить каждую черточку его лица, нового, утреннего лица мужчины, с которым она провела ночь. Она заметила проступившую на подбородке щетину и подумала: «Ну вот, уже произошли перемены».
— Я не хочу сделать тебе больно, — сказал Джонни.
Ей захотелось просто сказать: «Тогда не делай», но сейчас было не время играть словами. Сейчас многое значила честность.
— Я пойду на риск и готова вытерпеть боль, если и ты пойдешь на этот риск, — спокойно ответила она.
Тень улыбки скользнула по губам Джонни, но на лице его читалась озабоченность.
— Так я и знал, что ты окажешься опасной.
Кейт ничего не понимала.
— Я? Ты, должно быть, шутишь, никто никогда не считал меня опасной.
— А я считаю.
— Почему?
Джонни ничего не ответил. Он повернул голову и потянулся к ней губами. Кейт закрыла глаза в ожидании поцелуя, но, прежде чем их губы сомкнулись, Джонни произнес:
— Потому что ты — из тех девчонок, в кого можно влюбиться по уши.
В голосе его при этом не было радости. Казалось, признание этого факта огорчило Джонни.
Кейт возвращалась домой. Всего несколько минут назад она парила в облаках, вспоминая ночь, проведенную в объятиях Джонни, но сейчас настало время вернуться на землю и сказать себе, что она просто переспала с мужчиной, с которым до этого спала ее лучшая подруга.
Что скажет Талли?
Кейт открыла дверь их квартиры и вошла. Этим серым дождливым утром в квартире было удивительно тихо. Кейт бросила сумку, прошла на кухню и приготовила чай.
— Где, черт побери, ты была?
Кейт поморщилась и обернулась.
Талли стояла перед ней с мокрыми волосами. И на ней не было ничего, кроме накинутого на плечо банного полотенца.
— Я уже хотела звонить в полицию. Где… О, да на тебе вчерашний костюм. — по лицу Талли медленно расплылась понимающая улыбка. — И с кем это ты провела ночь? О господи, да ты краснеешь! — Талли рассмеялась. — А я уже начала думать, что ты умрешь девственницей.
Талли схватила подругу за руку и потащила к дивану.
— Рассказывай!
Кейт смотрела на свою лучшую подругу, жалея, что не пришла домой позже — после ухода Талли на работу. Ей нужно было собраться с мыслями, решить, что делать дальше. А Талли могла разрушить все одним словом, одним взглядом. «Он мой», — могла бы сказать Талли. И что тогда делать Кейт?
— Говори! — снова потребовала Талли, легонько толкая подругу в бок.
Кейт набрала в легкие побольше воздуха.
— Я влюбилась.
— О боже! Влюбилась? После одной ночи?
Теперь или никогда! И хотя «никогда» звучало гораздо привлекательнее, не стоило откладывать неизбежное.
— Нет, — сказала она. — Я люблю этого человека уже несколько лет.
— Кто же это?
— Джонни.
— Наш Джонни?
Кейт постаралась не реагировать на слово «наш».
— Да, прошлой ночью…
— Но он же спал со мной совсем недавно! И потом продолжал названивать. Ты нужна ему, чтобы забыться, он не может любить тебя.
Кейт постаралась не придавать значения этим словам, но у нее ничего не получилось.
— Я так и знала, что ты переведешь все на себя.
— Но… он твой босс, черт побери!
— Я уволилась. Через две недели я начинаю работать в рекламном агентстве.
— Вот это здорово! Жертвуешь карьерой из-за парня.
— Мы обе знаем, что я недостаточно хороша, чтобы сделать карьеру на телевидении. Это была твоя мечта, Талли. И так было всегда.
Талли готова была с ней поспорить, но Кейт знала, что никакой ее аргумент уже ничего не сможет изменить.
— Я люблю его, Талли, — сказала она наконец. — Я люблю Джонни уже несколько лет.
— Но почему ты мне ничего не сказала?
— Я боялась.
— Чего?
Кейт не отвечала.
Талли молча смотрела на подругу, и в ее темных выразительных глазах Кейт читала все: досаду, беспокойство, ревность.
— Вся эта история пахнет бедой.
— Я тоже не верила в чувства Чада тогда, в самом начале ваших отношений. Но я отодвинула свои сомнения в сторону, потому что так было нужно тебе.
— Кстати, о любовных драмах с плохим концом…
— Ты не можешь просто порадоваться за меня?
Талли продолжала в упор смотреть на Кейт, и хотя в конце концов она улыбнулась, эта улыбка не могла обмануть Кейт.
— Я постараюсь, — сказала Талли.
«Ты нужна ему, чтобы забыться, — эти слова Талли продолжали крутиться в голове Кейт. — Он же спал со мной совсем недавно. Он не может любить тебя».
Как только Талли ушла, Кейт позвонила на работу, сказалась больной и забралась под одеяло. Минут через двадцать стук в дверь поднял ее с кровати.
— Черт побери, Талли! И когда ты научишься не забывать ключи, — пробормотала Кейт, накидывая на себя халат и засовывая ноги в шлепанцы с заячьими ушками.
Кейт открыла дверь.
На пороге стоял Джонни.
— Ты не выглядишь больной.
— Врун! Я выгляжу ужасно.
Джонни протянул руки, развязал пояс ее халата, который скользнул на пол бесформенным розовым комком.
— Фланелевая ночнушка, — усмехнулся Джонни. — Как сексуально!
Он закрыл за собой дверь.
Кейт постаралась выбросить из головы разговор с Талли.
«…чтобы забыться».
«…не может тебя любить».
Но слова подруги так и лезли в голову, наскакивая друг на друга и перекликаясь со словами Джонни: «Я не хотел причинить тебе боль».
Теперь Кейт в полной мере оценила опасность того, на что вчера по наивности согласилась. Джонни может разбить ей сердце, и у нее нет возможности защититься.
— Я думал, ты будешь рада меня видеть, — сказал Джонни.
— Я рассказала о нас с тобой Талли.
— О! И что — возникли проблемы?
— Она считает, что я нужна тебе для того, чтобы ты мог забыться.
— Вот как?
Кейт сглотнула вдруг вставший в горле ком.
— Ты любишь ее?
— Так вот ты о чем!
Джонни вдруг подхватил Кейт на руки с такой легкостью, словно она была невесомой, и отнес в спальню. Как только они оказались в постели, он стал снимать с нее рубашку, осыпая поцелуями ее тело.
— Это не имеет значения, — прошептал он, касаясь губами ее обнаженной груди. — Ведь она не любила меня.
Кейт закрыла глаза и позволила этому человеку снова потрясти ее. Но потом, когда все закончилось и она лежала, свернувшись клубочком под боком у Джонни, к ней вернулась неуверенность. Может, она была и не самой опытной женщиной на свете, но и не самой наивной, и в одном она была уверена: любит ли Джонни Талли, имело очень большое значение.
Их отношения оказались именно такими, о которых Кейт мечтала всю жизнь. К тому моменту, когда пришла весна, снова окрасив серый город в яркие, радостные цвета, они с Джонни были уже настоящей парой. Они проводили вместе все выходные и как можно больше ночей в будние дни. В марте Кейт поехала с Джонни домой — знакомить его с родителями, и те пришли от него в полный восторг. Красивый ирландский мальчик католического вероисповедания с отличной карьерой и хорошим чувством юмора, который любит играть в настольные игры и в карты. Папа называл его «славный малый», а мама объявила, что он безупречен.
— Такого стоило ждать, — шепотом сказала она дочери.
Джонни, со своей стороны, так хорошо вписался в клан Муларки, словно родился и вырос в этой семье. Он никогда не признавался в этом вслух, но Кейт была уверена, что Джонни понравилось снова почувствовать себя частью семьи после стольких лет одиночества. Они никогда не говорили о будущем, но наслаждались каждой минутой настоящего.
Но вскоре все должно было измениться.
Кейт лежала в постели и смотрела в потолок. Рядом ровно дышал во сне Джонни. Было четыре часа утра, а Кейт вставала уже дважды. Больше не стоило откладывать неизбежное.
Она осторожно откинула одеяло, стараясь не потревожить Джонни, и выбралась из кровати. Прошла босиком по толстому ковру и, закрыв за собой дверь, направилась в ванную, прихватив по дороге сумку.
Открыв сумку, Кейт порылась в царившем там беспорядке и достала оттуда купленный вчера пакетик. Она вскрыла упаковку и тщательно выполнила все инструкции.
Меньше чем через два часа она уже знала ответ. Розовый цвет означал беременность.
Кейт смотрела на тест невидящим взглядом. Ее первая мысль была о том, что для женщины, мечтавшей о материнстве, она, пожалуй, чувствует неуместное желание заплакать.
Джонни вряд ли будет счастлив услышать эту новость. Он явно не готов еще стать отцом. Он даже до сих пор не сказал, что любит ее.
Кейт любила его так сильно и была так счастлива с ним последние несколько месяцев. И все же она не могла избавиться от ощущения, что счастье это было хрупким, а отношения еще не успели стать надежными. И ребенок вполне может их разрушить.
Кейт спрятала упаковку и сам тест обратно в сумку — такие необычные вещи среди самых обычных, сопровождавших ее повседневную жизнь, — и долго стояла под горячим душем.
Когда она уже закончила одеваться и была готова отправляться на работу, прозвонил будильник. Кейт подошла к кровати, присела рядом с Джонни и стала гладить его по руке, пока он просыпался.
Он улыбнулся и сонно пробормотал:
— Привет!
Кейт хотелось просто сказать ему: «Я беременна», но вместо этого она сказала:
— Мне сегодня надо на работу пораньше. Важный клиент.
Джонни обнял ее за шею и притянул к себе для поцелуя. Кейт ответила ему и попыталась отстраниться.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Джонни поцеловал ее вновь.
— И это делает меня самым счастливым парнем на свете.
Кейт попрощалась с ним так, словно это было самое обычное утро, одно из многих, когда они проснулись в одной постели, и отправилась на работу. Оказавшись в офисе, она захлопнула за собой дверь и молча стояла несколько минут, стараясь не расплакаться.
— Я беременна, — сказала она стенам, оклеенным рекламными объявлениями.
Если бы она могла так же сказать это Джонни. А ведь ей, должно быть, легко сказать ему об этом — разве любовь не облегчает такую задачу?
Видит Бог, она любит его, она не может представить своей жизни без Джонни. Она полюбила даже повседневную рутину совместного существования, их завтраки вдвоем на кухне в плавучем доме Джонни, стоя бок о бок у стола напротив раковины. Нравилось, как они сидели иногда ночью в постели, прижавшись друг к другу, и смотрели в окно на воду. А когда Джонни целовал ее — был ли это нежный поцелуй на ночь или другой, страстный, суливший начало наслаждений, сердце Кейт всегда начинало биться быстрее. Они все время говорили обо всех и обо всем, и до сегодняшнего дня Кейт была уверена, что не существует таких слов, которые она не могла бы сказать Джонни.
Большую часть дня Кейт двигалась словно на автопилоте, но часов около пяти сила воли оставила ее окончательно. Схватив телефонную трубку, она набрала знакомый номер и стала нетерпеливо ждать.
— Алло! — послышался на другом конце провода голос Талли.
— Это я. У меня кризис.
— Я буду в восемь, — без малейших колебаний заявила Талли.
Впервые за целый день Кейт улыбнулась. Просто побыть рядом с Талли — уже должно помочь. Всегда помогало. Через пятнадцать минут она расставила по местам папки на своем столе, разложила по порядку бумаги, взяла сумку и покинула офис.
Светило солнце, казавшееся белым диском на вылинявшем голубом небе. Несколько неутомимых туристов прогуливались по Пайонир-сквер. Через дорогу видно было бездомных, которые лежали на посыпанной галькой земле, на кованых скамейках, скрючившись под грязными тонкими одеялами или в старых спальных мешках. Деревья вокруг были в цвету.
Кейт застегивала пальто, когда подъехала Талли на своем новеньком синем «корвете» с откидным верхом.
Увидев новую машину подруги, Кейт покачала головой и улыбнулась. Машина была вызывающе заметной, Талли прекрасно ей соответствовала. Ее шерстяные брюки и шелковая блузка были того же оттенка синего, что и машина.
Кейт села на пассажирское сиденье.
— Куда хочешь поехать? — спросила Талли.
— Удиви меня, — ответила Кейт.
— Сейчас сделаем.
Они довольно быстро миновали забитый машинами центр, стрелой промчались по Вест-Сиэтл-бридж и подъехали к ресторану на Алки-Бич. Этим пасмурным весенним днем ресторан был пуст, и их тут же усадили за столик с видом на залив.
— Слава богу, ты позвонила, — сказала Талли. — Живу эту неделю словно в аду. Меня так и норовят отправить в каждый захудалый городишко, какие только есть в этом штате. На прошлой неделе послали к парню из Чени, который изобрел грузовик, работающий на дровах. Я не шучу. У него там печка размером с авианосец, которая съедает почти два кубометра дров в неделю. А грузовик мне едва удалось разглядеть за клубами черного дыма, которые он изрыгал. При этом парень хотел, чтобы я сделала репортаж о том, что он создал транспорт будущего. А завтра мне ехать в Линден брать интервью у какой-то девицы из протестантской общины, которая завоевала на ярмарке тридцать две синие ленточки. Всю жизнь мечтала. А на прошлой неделе…
— Я беременна.
Талли раскрыла рот.
— Ты меня разыгрываешь?
— У меня вид человека, которому весело?
— Черт побери! — Талли откинулась на спинку стула, вид у нее был потрясенный. — Я думала, ты пьешь таблетки.
— Я и пила. И не пропустила ни одного раза.
— Беременна. Вау! А что сказал Джонни?
— Я еще не говорила ему.
— Что будешь делать? — Вопрос прозвучал резко и повис в воздухе. Обе они понимали, что́ осталось невысказанным вслух.
— Я не знаю. — Кейт подняла глаза и встретилась взглядом с подругой. — Но я точно знаю, чего я делать не буду.
Талли долго смотрела на Кейт, ничего не говоря. В ее потрясающе выразительных темных глазах стремительно сменялись эмоции — недоверие, страх, грусть, беспокойство и нежность.
— Ты будешь потрясающей мамой, Кейти.
Кейт почувствовала, как по щекам катятся слезы. Именно этого она и хотела. И здесь, сейчас, Кейт решилась наконец признаться в этом себе самой. Вот для чего существуют лучшие подруги: чтобы держать у тебя перед глазами зеркало, в котором можно разглядеть твое собственное сердце.
— Он ни разу не сказал, что любит меня, Талли, — пожаловалась она.
— Ну, ты же знаешь Джонни.
Кейт вдруг почувствовала укол обиды на Талли. Она не сомневалась, что и Талли думает об этом: они обе очень хорошо знали Джона Райана.
— Вы с Джонни во многом похожи, — сказала Кейт. — Как, думаешь, он среагирует, когда узнает?
— Он почувствует себя в ловушке.
Так же считала и Кейт.
— И что же мне делать?
— Ты спрашиваешь меня? Женщину, у которой даже золотые рыбки не живут дольше недели?
Талли рассмеялась, но в ее смехе можно было уловить и нотки горечи.
— Ты пойдешь домой и скажешь мужчине, которого любишь, что ему предстоит стать отцом.
— Вот так все просто — пойди и скажи?..
Талли нагнулась через стол и взяла подругу за руку.
— Доверься ему, Кейти.
— Спасибо. — Кейт понимала, что, наверное, это лучший совет, который она могла получить.
— А теперь поговорим о главном — об именах. Тебе не обязательно называть дочь в честь меня. Таллула — то еще имечко! Неудивительно, что оно пришло в голову таким торчкам, как мои родители. Но мое второе имя — Роуз. Это звучит уже не так плохо…
В течение вечера они больше не говорили о ребенке, а болтали о всяких пустяках. К тому моменту, когда они покинули ресторан и вернулись в город, тревога отпустила Кейт. Не то чтобы она ушла совсем, но с составленным планом действий Кейт было спокойнее.
Талли остановила машину у плавучего дома Джонни. Кейт распрощалась с подругой, крепко обняв ее на прощание.
Джонни дома не было. Кейт переоделась в спортивные брюки и футболку и стала дожидаться его в гостиной.
Она сидела, сложив в замок руки, и прислушивалась к звукам, к которым уже успела привыкнуть — к шороху волн за бортом, крикам чаек, к стрекоту моторов проплывавших мимо лодок. Кейт никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой, она была преисполнена одновременно тихой радости и тревоги. Всю свою жизнь Кейт представляла себе любовь как что-то постоянное, как чувство, которое не подвержено износу, которому не страшны удары и трение. Но она вдруг поняла, как опасно жить в таком убеждении. Оно успокаивает, умиротворяет, но не имеет ничего общего с реальностью.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Джонни вошел и улыбнулся, увидев Кейт.
— Привет! А я звонил тебе, прежде чем уехать из офиса. Где ты была?
— Мы встретились с Талли.
— Хорошо провели время? — Джонни заключил Кейт в объятия и поцеловал.
И она, как всегда, почувствовала, что тает. Обвив руками шею Джонни, Кейт почувствовала, что не в силах его отпустить.
Она прижималась к нему с такой неистовой силой, что Джонни заволновался.
— Кейти, что-то не так? — встревоженно спросил он, делая шаг назад и заглядывая ей в лицо.
Сидя в одиночестве в гостиной, Кейт успела придумать еще за час до прихода Джонни несколько способов, как сообщить ему важную новость. Но теперь, стоя перед ним, Кейт понимала, что все ее варианты были несостоятельными. Ее новость не была подарком, который надо непременно поместить в праздничную упаковку, да и сама Кейт была не из тех, кто умеет долго молчать.
— Я беременна, — произнесла она самым твердым голосом, на какой только была сейчас способна.
Ей показалось, что Джонни уже целую вечность смотрит на нее ничего не понимающими глазами.
— Ты серьезно? Как это произошло?
— Самым обычным способом.
Джонни издал тяжелый, долгий вздох и повалился на диван.
— Ребенок…
— Я не хотела, чтобы так произошло, — принялась оправдываться Кейт. — Мне вовсе не нужно, чтобы ты чувствовал себя загнанным в ловушку.
Улыбка, которой улыбнулся ей Джонни, была улыбкой незнакомца, а не той, которую так любила Кейт. Не той, которая искрилась в его глазах и всегда вызывала ответную улыбку Кейт.
— Ты ведь знаешь, как мне хочется собрать вещи и сорваться с места, когда я буду наконец готов? Сделать какой-нибудь потрясающий репортаж, который помог бы мне реабилитироваться. Это так давно крутится в моей голове, с тех пор, как я опозорился в Эль-Сальвадоре.
Кейт кивнула, проглатывая вставший в горле ком. У нее щипало глаза, но она мужественно пыталась удержать слезы.
— Я знаю.
Протянув руку, Джонни погладил ее пока еще плоский живот.
— Но теперь я ведь уже не могу уехать, правда?
— Из-за ребенка?
— Потому что я люблю тебя, — просто сказал Джонни.
— Я тоже люблю тебя. Но я не хочу…
Джонни соскользнул с дивана, встал на одно колено, и у Кейт перехватило дыхание.
— Кейтлин Скарлетт Муларки, ты выйдешь за меня замуж?
Ей хотелось сказать «да», хотелось закричать о своем согласии, но она не осмеливалась. Страх все еще слишком сильно владел ею. И вместо «да» Кейт спросила:
— Ты уверен, Джонни?
И вот тут Кейт наконец увидела его улыбку.
— Я уверен, — сказал он.
Кейт послушала, как всегда, совета Талли и выбрала для свадьбы стиль сдержанной элегантности. Ее платье было из шелка цвета слоновой кости с расшитым бусинками лифом и неглубоким вырезом. Ее светлые волосы, с умело выкрашенными прядками трех оттенков, были подняты вверх и заколоты в стиле Грейс Келли. Фата, когда Кейт примерила ее, окутала ее голову и опускалась на плечи, подобно легкому облаку. Впервые в жизни Кейт Муларки чувствовала себя красивой, как кинозвезда. Мама вполне разделяла ее мнение. Бросив всего один взгляд на дочь в свадебном платье, она тут же принялась рыдать, потом поцеловала ее в щеку и отправилась в церковь, дав наконец возможность Кейт и Талли побыть вдвоем.
И теперь, стоя перед большим зеркалом, откуда смотрела на нее незнакомая красавица, Кейт бросила взгляд на подругу. Талли в последние несколько дней, наполненные суетой и обсуждениями нарядов, причесок, макияжа, была какой-то непривычно тихой. Одетая в розовое платье подружки невесты, она чувствовала себя немного не в своей тарелке и не находила себе места.
— Ты выглядишь так, словно собираешься на похороны, а не на свадьбу, — упрекнула подругу Кейт.
Талли постаралась изобразить улыбку, но они слишком давно дружили, чтобы Кейт не распознала фальшь.
— Ты уверена, что правильно делаешь, выходя за Джонни? Я хочу сказать: ты по-настоящему уверена? У тебя нет…
— Я уверена.
Но Талли, похоже, проигнорировала ответ Кейт. Вид у нее по-прежнему был невеселый.
— Что ж, — кивнула она. — Имей в виду, это ведь навсегда.
— А знаешь, что еще навсегда?
— Грязные пеленки?
Кейт взяла Талли за руку, поразившись, какой холодной оказалась ее кожа. Как ей убедить Талли, что, хотя они стоят на развилке и дальше дороги их пойдут в разные стороны, она вовсе не бросает ее?
— Мы, — сказала Кейт просто, — мы будем дружить всегда, несмотря на работу, детей и мужей. — Она улыбнулась. — Я очень надеюсь, что увижу не одного твоего мужа.
— Ничего себе! — Талли рассмеялась, легонько толкая Кейт плечом. — Так ты думаешь, что я не смогу надолго удержаться замужем?!
— Я думаю, что ты всегда будешь делать то, что хочешь, Талли, ты такая яркая, заметная. А я, я просто хочу быть с Джонни. Я так его люблю, что иногда эта любовь причиняет мне боль.
— Как ты можешь говорить, что тебе больше ничего от жизни не надо? У тебя отлично складывается карьера, в один прекрасный день, я в этом уверена, ты встанешь сама во главе этого агентства. И беременность не собьет тебя с курса, в наши дни женщина может иметь все.
Кейт улыбнулась:
— Такая женщина, как ты, Талли. Я так горжусь тобой, что этого не передать словами. Иногда я говорю о тебе даже незнакомым людям, вот, мол, этот репортаж ведет моя подруга. Но мне хочется, чтобы и ты гордилась мною независимо от того, что я делаю. Или чего не делаю.
— Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь. Ты ведь это знаешь.
— Я знаю.
Они смотрели друг на друга в упор — две стоящие перед зеркалом красивые девушки, обе одетые как принцессы, и снова чувствовали себя четырнадцатилетними школьницами, мечтающими о будущем.
Наконец Талли улыбнулась, на этот раз по-настоящему искренне.
— А когда ты скажешь маме, что ждешь ребенка?
— Только после того, как выйду замуж. Я исповедуюсь перед Господом, но маме скажу, только когда уже стану миссис Райан.
И на какие-то несколько минут время остановилось. Они снова были «Талли-и-Кейт» — подружки, делящиеся друг с другом всеми секретами.
Открылась дверь.
— Пора! — объявил мистер Муларки. — В церкви уже яблоку негде упасть. Талли, иди ты первая.
Талли обняла Кейт и вышла из гардеробной.
Кейт смотрела на своего отца. Он был во взятом напрокат фраке, торжественный и взволнованный, и ее охватила горячая волна любви к нему. Они слышали, как в церкви зазвучала музыка.
— Ты очень красивая, доченька! — восхищенно проговорил мистер Муларки.
Голос его слегка дрожал и был словно незнакомым.
Кейт подошла к отцу. Она смотрела на родное лицо и вспоминала, как он читал ей, своей маленькой дочке, книжки, как подсовывал тайком деньги в карман, когда она стала постарше, как всегда пел в церкви, не попадая в ноты и смущаясь.
Отец коснулся ее подбородка и заглянул Кейт в лицо. В глазах его были слезы.
— Ты навсегда останешься моей дорогой малышкой, Кейти Скарлетт. Не забывай об этом.
— Не забуду, — пообещала Кейт.
Музыка в зале сменилась на гимн «Вот грядет невеста». Отец взял Кейти за руку и повел по проходу вдоль рядов к алтарю — один неуверенный шаг за другим.
Джонни уже ждал ее, и, как только он взял ее за руку, Кейт почувствовала радостное волнение, преисполненная сознанием того, что он — ее мужчина. И что бы ни случилось с ней в этой жизни, она знала, что выходит замуж по большой и настоящей любви, и это делает ее одной из самых счастливых женщин на свете.
Начиная с этого момента весь день и вечер прошли для нее как в тумане, как в светлой дымке ее мечты. Они с Джонни принимали поздравления, обнимали и благодарили друзей и родственников.
Мир, казалось, открылся им навстречу и для них не было ничего невозможного. Кейт решительно была не способна оставаться спокойной, она могла либо плакать, либо смеяться.
Когда зазвучала песня Мадонны «Без ума от тебя», Джонни протянул Кейт руку.
— Здравствуйте, миссис Райан.
«Только коснись меня, и ты поймешь, что все это наяву…»
Кейти оказалась в кольце его рук, наслаждаясь близостью, нежностью Джонни. Наслаждаясь каждым мгновением своего счастья.
Люди расступились, освобождая место для танца молодоженов. Кейт чувствовала, как за ними наблюдают, видела вокруг улыбки, слышала, как все говорят о том, какая они чудесная пара и как хороша невеста.
Это был счастливейший момент Золушки на балу, как раз такой, о котором Кейт мечтала всю свою жизнь.
— Я люблю тебя, — сказала она.
— Ты — лучшая, — прошептал Джонни, целуя ее.
Когда танец закончился, раздались аплодисменты. Гости поднимали бокалы с шампанским и коктейлями, бутылки с пивом и громко кричали:
— За Райанов!
И только в самом конце этой волшебной ночи улыбка исчезла с лица Кейт.
Кейт стояла у бара, потягивая сидр и разговаривая с тетей Джорджией, когда это произошло.
Позже, во все последовавшие за этим вечером годы, и особенно во времена невзгод, Кейт всегда удивлялась, как случилось, что она подняла глаза именно в тот момент, когда Джонни стоял в сторонке, сам по себе, не замечая танцующих, болтающих и веселящихся людей, потягивал пиво.
Ее муж неотрывно смотрел на Талли.
— Я не знаю, кто пишет эти инструкции, но понять то, что в них написано, совершенно невозможно.
Кейт улыбнулась и продолжила осторожно спускаться по лестнице. Талли помогала подруге оборудовать детскую в нижней спальне дома на воде. Кейт казалось, что еще немного — и Талли швырнет отвертку в свежевыкрашенную стену.
— Дай мне посмотреть, — попросила она, входя в комнату.
Талли, сидевшая на полу в окружении каких-то реек, дощечек, болтиков и шайбочек, протянула Кейт инструкцию:
— Да пожалуйста!
Кейт внимательно изучила сложные многословные указания.
— Начать надо с той самой большой доски. Она вставляется в эти пазы, видишь? А потом ее надо привинтить сюда…
Следующие два часа подруги, то сидя, то стоя, то нагнувшись друг над другом, то разойдясь в разные концы, собирали детскую кроватку весьма сложной конструкции.
Когда все было закончено и кроватка заняла наконец свое место у выкрашенной в солнечно-желтый цвет стены с изображением Винни-Пуха, они отступили назад и замерли в восхищении.
— И что бы я без тебя делала, Талли?
Талли обняла подругу.
— Слава богу, тебе никогда не придется это узнать. Пошли, я сделаю нам по «Маргарите».
— Мне нельзя пить, ты же знаешь.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |