Елена Эльмаровна Крылова 9 страница

-- Слушай, Лер, -- начала Наташка, -- чего ты вообще разговариваешь с этой старой мымрой?

-- А что прикажешь делать, коль скоро я ей открыла? Ладно, пошли, поможешь убрать со стола, а то мне действительно уже некогда.

-- Вызвала бы милицию. Если тебе, Лерочка, нужно на работу, я бы могла за тебя пообщаться со стражами порядка, -- размечталась Наташа, собирая со стола посуду, -- я бы...

-- Со стражами порядка я уже общалась. И не раз.

-- Ну да, ты говорила, что эта гарпия жаловалась на тебя участковому, и он проводил с тобой душещипательные... в смысле... я хотела сказать душеспасительные беседы по телефону. А теперь ты на нее могла бы пожаловаться, и он бы для разнообразия побеседовал по телефону с ней.

-- Нет уж, спасибо. Я сыта по горло беседами с милицией и по телефону, и без телефона. Этим летом я дважды общалась с участковым лично. Вернее, с участковыми, что-то они у нас часто меняются. Хотя... наверное, это был просто дежурный наряд, поскольку дело происходило в ночное время.

-- Ну да? -- обалдело выдохнула Наташа.

-- Представляешь, Нина Владленовна не поленилась встать ночью, чтобы вызвать ко мне милицию, -- пояснила Лера, устремляясь в комнату в поисках папки с тестами. -- Один раз часа в два, другой -- около трех. Якобы у меня был сильный шум, ей даже показалось, что кто-то здесь мебель крушил.

-- И что? -- Наташа следовала за сестрой по пятам.

-- Один милиционер остался на площадке, другой осмотрел квартиру, убедился, что мебель цела, кругом полный порядок, а моя смятая постель еще хранит тепло моего тела. Я честно призналась, что уже после одиннадцати поливала в комнате цветы и, оступившись, соскочила с табуретки. Если бы я этого не сделала, то упала бы и был бы не шум, а настоящий грохот. Еще мы выяснили, что я и моя соседка снизу живем отнюдь не душа в душу, после чего милиционеры уехали. Думаю, потом с Ниной Владленовной тоже провели, как ты говоришь, душеспасительную беседу, поскольку во второй раз она звонила уже не в отделение, а по ноль-два.

-- Ну, если ты опять с табуретки рухнула...

-- В тот раз я, честное слово, ниоткуда не рушилась, ничего не роняла и вообще легла спать около двенадцати. Понятия не имею, почему она позвонила. Самое забавное в этой ситуации то, что милиционеры долго передо мной извинялись.

-- Да ты что? -- не поверила Наташа. -- Нет, правда?

-- Правда. Один из них меня узнал. "А я ведь здесь уже был, -- сказал он, -- извините, пожалуйста". После чего второй тоже стал извиняться.

Тесты никак не находились, и Лера вдруг поняла, что совершенно не помнит ни как выглядит нужная ей папка, ни даже сами материалы. Причем ни на экране монитора, ни на бумаге. Не слушая охов и ахов сестры, она попыталась сосредоточиться и сообразить, что именно ищет.

Значит, так. Дискету ей дали всего на пару часов, и проще всего оказалось переписать ее у Макса на работе. У Леры как раз было "окно", и они договорились встретиться в кафе рядом с его офисом. Ту дискету она сразу же вернула, а вечером Макс привез ей распечатку, и, кажется... кажется, там была еще и переписанная дискета... а может, и не было. Но распечатка точно была... в такой синенькой с белыми полосками папке... Нечто похожее ей вроде бы только что попадалось где-то в столе... вот... да, точно, это она.

Отыскав нужные материалы, Лера ринулась в прихожую, где, как ей казалось, она оставила свою сумку. И даже не заметила, каким алчным блеском вспыхнули опять глаза ее сестрицы, когда та узрела надпись в верхнем правом уголке папки.

"М. Годунов", -- прочитала Наташа. Тут же в ее памяти всплыли слова Нины Владленовны насчет Лериного молодого человека, и она не стала больше задаваться праздными вопросами. Тем более после телефонного звонка. Кстати, пора бы о нем сообщить дорогой сестричке, момент вполне подходящий.

-- Ах да, совсем забыла! -- Наташа не думала, что Лера поверит во внезапный провал в ее памяти, но, видит Бог, на какое-то время у нее действительно просто из головы вылетело. -- Пока ты, Лерка, общалась со своей горгоной, звонил Макс. Из Берлина, -- многозначительно уточнила она.

Лера вся напряглась. Так вот в чем причина алчного блеска в Натальиных глазах!

-- И что же он сказал? -- поинтересовалась она деревянным голосом. Ей-то казалось, что ее голос звучит бесстрастно.

-- Что приедет в среду, -- ответила Наташа. -- Так, значит, вы опять... э-э... встречаетесь? В смысле... общаетесь?

Лера неопределенно пожала плечами:

-- М-м... в общем-то... да.

-- Ну, тогда непременно передай ему привет, когда увидишь в следующий раз.

-- Ладно. Хотя... Бог знает, когда этот следующий раз будет.

-- Я думала, в среду, -- напомнила Наташа, но тут ее вдруг осенило. -- А может, вы поссорились? Тогда понятно, почему Макс так обрадовался, услышав мой, а не твой голос. Признайся, Лерочка, ты бросаешь трубку каждый раз, когда он звонит?

-- Если бы я каждый раз бросала трубку, я бы уже разбила телефон, -- парировала Лера холодно. Последнее слово она оставила за собой. К сожалению, это отнюдь не мешало ей чувствовать себя глупо. Впрочем, формально Лера говорила правду: трубку на рычаг она всегда опускала аккуратно.

После визита Натальи Лерино ощущение, что мир рухнул, немного притупилось, вечером ей даже удалось собраться с силами и закончить наконец перевод. Складывая бумаги в папку, она думала о том, что Макс, конечно же, прав и прежде, чем навешивать на себя новые обязанности, следует освободиться хотя бы от части старых.

На следующий день Лера отвезла перевод Люде, заскочив к ней в турагенство по дороге на подготовительные курсы. Разумеется, женщины немного поболтали, и все время разговора Лера старательно отводила глаза от висевшего прямо перед ее носом расписания авиарейсов. Но ее взгляд, словно под воздействием магнита, снова и снова возвращался к расписанию. Десять минут борьбы с собой прошли не без пользы, и, покидая офис подруги, она имела полную информацию, касающуюся рейсов Берлин -- Санкт-Петербург.

Наступила среда. Традиционный утренний звонок Макса в этот день раздался довольно поздно и застал Леру уже буквально на выходе из дома. Она тоже решила не отступать от заведенной традиции и, ни слова не говоря, аккуратненько опустила трубку на рычаг, затем, нежно попрощавшись с Агатой, помчалась на работу.

Повинуясь какому-то импульсу, буквально в последний момент Лера кинула в сумку свой мобильный телефон. Уж лучше бы она его оставила там, где он спокойненько пролежал почти всю последнюю неделю. Или хотя бы включила его в лифте, однако разговор с соседкой отвлек Леру. Уже на ходу она вытащила мобильник из сумки, тут же его уронила прямо себе под ноги и, поддев телефон носком сапога, зафутболила точно под переднее колесо проезжающего мимо автомобиля. Такой меткости мог бы позавидовать любой форвард, но Лера была ужасно раздосадована. Мало того что теперь придется покупать новый телефон, так еще и Макс до самого вечера не сможет до нее дозвониться. Если, конечно, позвонит. Хотя вечером он уже должен приехать...

Время сегодня вело себя как-то странно: то оно ползло еле-еле, то неудержимо летело, вступая в постоянный конфликт с Лериными противоречивыми желаниями. Она уже и сама не понимала, чего же ей, собственно, хочется.

Занятия на вечерних курсах тянулись, казалось, целую вечность, но, слава Богу, и они остались позади. Спускаясь по лестнице, Лера могла думать только о том, ждет ли внизу Макс. По идее должен бы... даже скорее всего ждет, а если так... нет, она не станет устраивать никаких демаршей и публичных сцен! Пропади оно все пропадом, но сегодняшний вечер и сегодняшнюю ночь они проведут вместе. Господи! Как же она по нему соскучилась! Безумно. Если уж ей суждено до конца дней своих жить лишь воспоминаниями, пусть у нее будет еще одно. Последнее.

На втором этаже Леру начали терзать сомнения относительно того, хватит ли ей утром решимости расстаться с Максом навсегда. Само слово "навсегда" давило своей безысходностью. С каждой ступенькой сомнения мучили ее все больше, и, преодолевая последний лестничный пролет, Лера окончательно поняла, что гораздо разумнее обойтись без "последнего" воспоминания. Уж лучше бы Макс вообще не объявлялся до завтра. "Только не сегодня!" -- в такт собственным шагам повторяла она, то ли себя уговаривая, то ли судьбу.

Спустившись в вестибюль, Лера жадно устремила свой взор на стоянку и едва удержалась от разочарованного стона: ни Макса, ни его голубого "фольксвагена". О своем заклинании "только не сегодня" она больше не вспоминала, сейчас Лера могла думать лишь о том, куда подевался Макс. В принципе самолеты вечно задерживаются, а на дорогах постоянно возникают пробки, так что он имел полное право опоздать. Вполне возможно, Макс ждет ее дома. Или около дома.

Всю дорогу она твердила себе, что не должна расстраиваться, если дома его не окажется.

И все равно расстроилась. Лера вдруг поняла, что Макс и в этом был прав: она просто не сможет жить без него, а значит, должна рискнуть.

Она позвонила в аэропорт. Самолет из Берлина действительно несколько задержался, тем не менее он приземлился уже давным-давно. Оставались дорожные пробки. Но во-первых, это должны были быть пробки поистине вселенского масштаба, а во-вторых, Макс в любом случае мог позвонить ей по мобильнику! Лера даже проверила, дважды проверила, работает ли ее телефон. Телефон работал, но Макс не звонил.

Ее разочарование росло по мере того, как шло время, а он все не появлялся и не появлялся. К двум часам ночи, когда у Леры не осталось никаких сомнений в том, что Макс уже не приедет и не позвонит, она еще продолжала цепляться за мысль, что его задержали допоздна какие-то непредвиденные обстоятельства и теперь он боится разбудить ее. Наверное... может быть, он объявится с утра. Только эта слабая надежда и не позволила Лере окончательно впасть в отчаяние.

Если ночь после отъезда Макса была ужасна, то нынешняя ночь была, пожалуй, еще хуже. Хотя самым кошмарным было утро. Когда Лера сумела наконец выползти из ванной и доползти до комнаты, многочисленные зеркала со всех сторон беспардонно подсказывали ей, что такой цвет лица вполне подошел бы призраку не первой свежести. Растиражированный бледно-зеленый образ подействовал на нее крайне угнетающе, обилие зеркал ужасно раздражало, и вообще настроение было препаршивым, поскольку телефон упорно продолжал молчать. На этот раз времени на самосовершенствование Лере потребовалось неизмеримо больше, чем неделю назад, однако результат все равно получился весьма посредственным. Что, разумеется, ее настроения отнюдь не улучшило.

Настроение Агаты в это утро тоже было не очень. Боясь пропустить звонок Макса, Лера вышла с ней всего минут на десять, однако жертва, на которую любящая хозяйка обрекла любимую собаку, оказалась совершенно напрасной. Впервые за эту неделю Макс не позвонил.

По дороге на работу Лера в сотый раз прокручивала в голове их последний разговор. Уезжая, он выразил надежду на то, что ей хватит времени разобраться в своих чувствах и желаниях. Что ж, время разобраться было у них обоих. Вопреки здравому смыслу она почти решилась рискнуть и выйти за него замуж. Зато Макс здравому смыслу, кажется, внял и жениться на ней передумал. Итак, она оказалась права. Жаль, конечно, но, как показывает ее скромный опыт семейной жизни, лучше уж выяснить все раньше, чем позже. Значит, придется все-таки научиться жить без Макса, потому что предаваться отчаянию она просто не имеет права: это может навредить ее ребенку.

Вооружившись благими намерениями, которые всем известно, куда ведут, Лера переступила порог кафедры. Первая пара прошла более или менее сносно исключительно благодаря педагогическому мастерству, отточенному за семь лет преподавательской работы. Далее у Леры было "окно". Из-за метели прогулка сегодня ее совсем не привлекала, к тому же, предоставленная своим мыслям, она продолжала бы думать о Максе. Впрочем, Лера и так думала только о нем.

К сожалению, пустые разговоры в преподавательской вообще грозили свести ее с ума. По дороге на работу Наталья Ноевна купила очередной медицинский справочник и теперь изучала его вместе с Ирмой Вагановной. К такого рода изданиям Лера испытывала недоверие еще лет с девяти, когда она впервые прочитала "Трое в лодке, не считая собаки". Похоже, однако, что подобное воздействие эта книга оказывает только на неокрепшие умы. Во всяком случае, знакомство с бессмертным произведением Джерома Клапки Джерома отнюдь не мешало кафедральным дамам увлеченно примерять симптомы различных заболеваний к себе и к своим ближним. Лера тоже подверглась их диагностическим нападкам, правда, пока безосновательным, поскольку справочник был толстым и составлен по разделам, а не по алфавиту. Тем не менее через тринадцать минут после начала пары ей стало просто невмоготу. Бросив на ходу, что идет в аптеку купить чего-нибудь от простуды, Лера сорвалась с места, быстро оделась и, невзирая на метель, выскочила из преподавательской. Ни в какую аптеку она, разумеется, не пошла, однако этот повод был ничуть не хуже любого другого.

Вернулась Лера только к самому началу третьей пары и, благополучно избежав каких бы то ни было разговоров с коллегами, отправилась на занятие.

Когда она вошла в аудиторию, мальчики, упражняясь в меткости, бросали однокопеечные монетки в нарисованную на стене мишень, в центр круга которой было помещено изображение Бориса Федоровича Годунова. В том, что это был именно Борис Федорович, сомневаться не приходилось, поскольку под рисунком имелась подпись: "Борис Годунов". По всему полу вблизи мишени поблескивали маленькие новенькие монетки. Девочки в соревновании участия не принимали, составляя группу поддержки. Все были так увлечены, что не заметили появления Валерии Павловны.

Постояв на пороге секунду-другую, она обратилась к спинам состязавшихся и их болельщиков:

-- Good afternoon! Please, take your seats*./* Добрый день! Пожалуйста, займите свои места (англ.)./ -- Лера и сама удивилась тому, как резко прозвучал ее голос, перекрыв веселый гомон и звон монеток.

Все головы повернулись в сторону двери, на возбужденных лицах все еще светились улыбки.

-- А-а, ч-черт! -- в сердцах воскликнул взъерошенный парнишка, промахнувшись по любимому преподавателю. -- Валерия Павловна! Вы знаете, Макс...

Лера даже вздрогнула, услышав это имя. Затем она сообразила, что имелся в виду вовсе не тот Макс, с мыслями о котором она

беспрерывно и безуспешно боролась, а ее студент по фамилии Марков.

--...насобирал целый рубль однокопеечными монетами! -- выпалил взъерошенный шалопай, по Лериной милости промахнувшийся по Борису Годунову.

Лера перевела ледяной взгляд на Макса Маркова, никогда не отличавшегося особым усердием, и ехидно поинтересовалась:

-- Бросаете монетки, чтобы еще раз вернуться сюда?

-- Я... нет, Валерия Павловна. -- В его глазах появился испуг.

-- Я вполне могу вам это устроить, -- холодно отчеканила Лера, обращаясь уже не только к Маркову, но и ко всей моментально притихшей компании.

Учитывая, что следующая неделя была уже зачетной, ее обещание прозвучало довольно-таки зловеще.

Сразу же наступила полная тишина. Было бы слышно, как муха пролетит, но даже самые морозоустойчивые особи перемерзли задолго до начала отопительного сезона в их вузе.

Звонок только что прозвенел, и студенты потянулись из аудитории. Господи! Неужели все? Лера чувствовала себя не лучше выжатого лимона, и мысль о курсах, которые еще предстояли ей вечером, бодрости не добавляла. Слава Богу, хоть учеников сегодня не было. Невольно ей вспомнилось замечание Макса относительно сведения себя в могилу непосильным трудом. Опять Макс... ну уж нет! Он перестал для нее существовать, оставшись лишь воспоминанием, возможно, даже лучшим воспоминанием в ее жизни...

Именно этот момент "лучшее воспоминание в ее жизни" и выбрало, чтобы предстать перед ней наяву. В руке у Макса была великолепная роза на длинной-предлинной ножке, ее крупный светло-розовый бутон успел уже наполовину раскрыться, наполняя воздух тонким изысканным ароматом.

Когда Макс вошел, Лера, отвечавшая на вопрос о графике приема задолженностей, замолчала буквально на полуслове, а ее рука с ежедневником так и осталась совершенно неестественным образом висеть в воздухе.

Студенты, не успевшие покинуть аудиторию, с любопытством переводили взгляд с Валерии Павловны на незнакомца и обратно.

-- Привет, -- тихо произнес Макс, подойдя к столу.

Не вставая, Лера, откинула назад голову.

-- Здравствуй. -- Ей бы хотелось, чтобы голос ее прозвучал сухо и холодно, но получилось едва слышно и как-то хрипло.

Оба смотрели сейчас только друг на друга, однако связи с окружающим миром еще не успели утратить, а потому заметили, что студенты продолжают топтаться на месте и никто из них почему-то никуда не торопится.

Обернувшись, Макс обратился к заинтригованной аудитории:

-- Ребята, я понимаю, вам страшно интересно посмотреть, что будет дальше... -- Тут он заметил настенное изображение своего родителя и хмыкнул: -- Н-да, времена меняются, но не нравы, хотя... -- Его взгляд задержался на раскиданных по полу монетках, затем Макс снова обратился к студентам: -- Итак, господа, не соблаговолите ли оставить нас с Валерией Павловной наедине? Нам просто жизненно необходимо пару минут поговорить без помех.

Лере тоже не хотелось выяснять отношения прилюдно, и, казалось бы, она должна быть признательна Максу, но почему-то ее гораздо больше волновало, с какой это стати он здесь распоряжается. И вообще, что он о себе возомнил? Что теперь подумают о ней студенты?

Пока Лера задавалась риторическими вопросами, еще более заинтригованные студенты, которые уже много что успели подумать, неохотно потянулись к двери. Замешкавшуюся Юлю Перфильеву за рукав вытащил из аудитории Макс Марков, оказавшийся на этот раз гораздо понятливее умненькой отличницы.

Наконец дверь за ними закрылась, Лера и Макс остались одни. Впрочем, на длительное уединение рассчитывать не приходилось, перерыв должен был закончиться минут через пятнадцать.

Не говоря ни слова, Макс озабоченно вглядывался в ее осунувшееся бледное лицо, в тени под глазами, и Лера почувствовала настоятельную необходимость прервать затянувшееся молчание. Тут уж было не до оригинальности, и она задала ставший привычным вопрос:

-- Откуда ты взялся? -- Справиться с голосом ей все еще не удавалось.

-- Из аэропорта, -- спокойно ответил Макс и, не обращая внимания на ее удивленно вздернутые брови, протянул Лере розу. -- Это тебе.

-- Спасибо. -- Она понюхала цветок. -- Неужели, Макс, на поиски розы у тебя ушел целый день?

-- Твой сарказм, Лерочка, совершенно неуместен. Если бы ты не отключила свой мобильник...

-- Я его уже разбила, -- информировала она и тут же пожалела о сказанном, ведь Макс, чего доброго, мог вообразить, что она это сделала от злости, отчаяния или в каком-нибудь ином сильном эмоциональном порыве.

-- Ну, хотя бы трубку не бросала бы всякий раз, когда я звонил тебе. -- Судя по его понимающей улыбке, он и вообразил нечто в этом роде. -- Тогда я смог бы еще позавчера предупредить тебя, что на день задерживаюсь.

Упрек был справедливым, но только отчасти.

-- А вчера ты никак не мог предупредить? -- стараясь говорить вообще без эмоций, поинтересовалась Лера. -- Или сегодня утром?

Макс присел на край ближайшего к ней стола.

-- Вообще-то я пытался...

-- Да неужели? -- Уместен был сарказм или не уместен, сейчас она об этом не думала.

-- Вчера утром, если потрудишься вспомнить, ты, Лера, как обычно, бросила трубку.

Да, действительно, она это сделала. Но вечером-то она трубку не бросала, вечером он просто не звонил.

-- Но вечером ты не звонил. -- Леру переполняло благородное негодование, поскольку она была абсолютно уверена в своей правоте.

-- Ошибаешься, дорогая, вечером я тоже звонил, где-то около половины двенадцатого.

-- Неужели не дозвонился? -- деланно изумилась Лера, точно знавшая, что в это время она была дома, что телефон работал и что звонков никаких не было.

-- Представь себе. Потом я звонил еще несколько раз вчера и даже сегодня рано утром. У тебя все время было занято. Уж не знаю, с кем ты там все время разговаривала.

-- Ни с кем я не разговаривала! -- выпалила Лера, раздраженная несправедливым упреком. Тут ей пришло в голову, что, проверяя, работает ли телефон, она могла просто-напросто случайно сдвинуть трубку. И если так, то скорее всего это действительно произошло вчера еще до половины двенадцатого, а сегодня она вообще к телефону не прикасалась.

-- Ну, значит, трубку плохо положила, -- примирительно сказал Макс, -- ладно, сейчас это уже не важно. Вообще-то сегодня я сгоряча даже на кафедру тебе решил позвонить...

-- О нет!

-- Успокойся, дорогая, у вас тоже было занято. А потом я подумал, что раз уж так вышло, лучше нагрянуть без предупреждения. Так вот, возвращаясь к нашему последнему разговору... -- взяв Леру за руку, Макс помог ей встать, -- у нас у обоих на раздумья была целая неделя. И даже еще один день.

Биение ее сердца почему-то замедлилось, а в голове пронеслась мысль, что такое начало едва ли могло предвещать что-то хорошее.

-- Так вот, Лера, -- торжественно начал Макс и перевел дух, -- я решил, что, во-первых, я больше не буду уговаривать тебя выйти за меня замуж.

Итак, победил здравый смысл, она оказалась права. Только почему-то сознание собственной правоты в последнее время совершенно перестало давать Лере удовлетворение, а сердце ее, кажется, вообще прекратило биться.

-- Во-вторых, мы давно выяснили, что я люблю тебя, а ты любишь меня, -- продолжил свою речь Макс, запустив бедное Лерино сердце сразу с бешеной скоростью.

Что ж, все правильно, ведь она сама утверждала, что они могут быть вместе и без регистрации брака, вернее, могли бы...

-- Поэтому я решил, что мы поженимся, -- откуда-то издалека донеслись до Леры его слова.

На то, чтобы смысл сказанного дошел до ее сознания, понадобилось никак не меньше трех секунд. Вообще-то непререкаемый тон Макса не мог не подействовать на нее, как красная тряпка на быка, однако Лера была слишком измучена, чтобы устраивать корриду. Ее хватило лишь на слабое возражение:

-- Ты не можешь решать за меня...

-- А я и не решал за тебя. Я решил за себя: я на тебе женюсь.

Леру буквально взбесило самодовольное заявление Макса, а главное -- его улыбка. Вздернув подбородок, она надменно поинтересовалась:

-- Интересно, Макс, как тебе удастся жениться на мне, если я не выйду за тебя замуж? -- Глаза ее метали молнии.

-- Никак. Тут ты совершенно права, дорогая, -- подхватил Макс и улыбнулся. Он как будто не замечал готовой разразиться грозы. -- Именно поэтому ты и выйдешь за меня замуж.

Его самоуверенность граничила с наглостью, но устоять перед его улыбкой было выше Лериных сил. А нежность, таившаяся в зеленых глубинах его глаз, легко усмирила Лерины молнии.

Разумеется, Макс тут же этим воспользовался и выдвинул новый аргумент:

-- А еще, Лерочка, подумай о том внимании, которое мы привлечем к себе всего через несколько минут. Как только выйдем из этой аудитории. Если слухи обо мне и Наташке широко муссировались лишь в узких кругах, то слух о тебе и обо мне наверняка приобретет уже тотальный размах. Особенно если учесть, что твои студенты с большим удовольствием этому поспособствуют.

Лера посмотрела сначала на великолепную розу у себя в руке, потом на Макса. Благодаря фамилии и весьма примечательной внешности его знали даже те преподаватели, у которых он вообще никогда не учился.

-- Похоже на шантаж, -- возразила она, но как-то безвольно, только потому, что не могла просто так сдаться.

-- Ни в коем случае, -- запротестовал Макс. -- Потому что ты, Лерочка, дашь мне свое согласие абсолютно добровольно. Просто скажи "да".

Она надменно вздернула брови.

-- Да?

-- Лера, -- в его голосе зазвучало предостережение, -- ты не можешь сказать "нет"!

-- Разве нет? -- поддразнила она Макса.

И тут Лера увидела его глаза: в них затаилось нечто похожее на неподдельный страх. Кажется, он действительно боялся, что она может сказать "нет"!

-- Ну хорошо, да. Да! -- Вопрос, правильно ли она поступает, больше ее не мучил, поступить иначе Лера просто не могла.

-- Слава Богу! -- с облегчением выдохнул Макс, и его губы коснулись ее губ. Их поцелуй был мимолетным, но большего они сейчас не могли себе позволить, ведь в любой момент в аудиторию мог кто-нибудь войти. -- Я люблю тебя, Лерочка!

-- Я тоже люблю тебя, Макс.

Путь в преподавательскую был недлинным, так что Валерия Павловна Свиридова и Максим Годунов успели привлечь к себе всего лишь с десяток любопытных взглядов, да еще пара челюстей слегка отвисли, когда их обладатели не сумели справиться со своим удивлением.

Перерыв подошел к концу, и в преподавательской уже никого не было. Помогая Лере надеть дубленку, Макс задержал руки у нее на плечах и привлек к себе. Всего на мгновение. Но именно в это мгновение, как будто предупреждая о непрошеном вторжении, дверь с шумом распахнулась, и в преподавательскую вступила Ирма Вагановна. Совершенно непроизвольно Лера попыталась отстраниться, однако Макс ей не позволил и еще секунду-другую продолжал удерживать за плечи.

Едва ли что может ускользнуть от профессионального взгляда секретаря, и, судя по всему, ничто от Ирмы Вагановны не ускользнуло. В ее глазах Лера заметила точно такой же алчный блеск, какой видела давеча в глазах своей дорогой сестрицы. Нет, она, конечно, знала, что их секретарь ужасно любопытна, но не до такой же степени!

-- Здравствуйте, Ирма Вагановна! -- весело приветствовал Макс почтенную даму. В отличие от Леры, которая чувствовала себя явно не в своей тарелке, он отнюдь не казался смущенным.

-- Здравствуй, Макс. -- Секретарь кафедры иностранных языков и к студентам, и к бывшим студентам обращалась исключительно на ты. -- В окно я видела, как ты выходил из машины, но никак не думала, что встречу тебя здесь, у нас.

Лере стало любопытно, рассмотрела ли Ирма Вагановна заодно и розу в его руке, все-таки кафедра располагалась на третьем этаже. Если рассмотрела, то, без сомнения, горела желанием узнать, куда это Макс направляется и кому предназначен цветок. Ну вот, теперь она узнала. И лежащую рядом с Лериной сумкой розу тоже наверняка заметила.

-- Понимаете, Ирма Вагановна, -- говорил между тем Макс, -- все дело в том, что меня замучила... боюсь, в данном случае это не совсем корректное выражение... но другого я как-то не могу подобрать, так вот, меня замучила ностальгия. Соскучился я по родному вузу, по любимым преподавателям...

-- Твой любимый преподаватель, -- с ударением произнесла Ирма Вагановна, -- скоро загнется от такого количества работы.

-- Вы тоже так считаете? -- с готовностью подхватил Макс. -- Вот и я все время твержу об этом Лерочке.

От таких нежностей алчный блеск в глазах всеми уважаемого секретаря кафедры уступил место настоящему ликованию. Теперь Ирма Вагановна могла утереть нос Алле Петровне! Мгновенно освоившись с сенсационным открытием, она с места в карьер напустилась на Макса:

-- И куда же ты смотришь? Мало того что она вкалывает как ломовая лошадь, так теперь еще, кажется, простудилась. Уже неделю ходит больная, а лечиться ей, разумеется, некогда! -- сердито выговаривала Ирма Вагановна.

К концу этой возмущенной тирады Лера перестала понимать, к кому в большей степени обращается их многоуважаемый секретарь. В любом случае отвечать она не собиралась.

-- К сожалению, меня всю эту неделю не было, -- воспользовался ее молчанием Макс, -- я только сегодня вернулся из командировки.

Его разговорчивость, по мнению Леры, была совершенно не к месту. И вообще она чувствовала, что надолго ее терпения не хватит.

-- Да? -- Уж Ирма Вагановна точно не сочла сообщение Макса неуместным. -- Ну, тогда, мальчик, посмотри повнимательнее на своего любимого преподавателя, раз давно не видел: в гроб и то краше кладут.

Как по команде два укоризненных взгляда вперились в Леру, вызвав прилив крови к ее лицу. Ей самой казалось, что щеки у нее пылают, однако на самом деле создавалось впечатление всего лишь здорового румянца.

-- А знаете, Валерия Павловна, сейчас вы выглядите намного лучше, чем утром, вон даже щечки порозовели, -- склонив голову набок, с удовлетворением отметила Ирма Вагановна.

Лерины щечки порозовели еще сильнее. Частично от смущения, но в большей степени от злости.

Наверное, и Макс так подумал, поскольку решил не испытывать дольше ее терпения.

-- Пожалуй, нам пора, -- сказал он, взглянув на часы.

-- Ну что ж, Макс, рада была видеть тебя, а вам, Лерочка, надеюсь, к завтрашнему дню действительно станет получше. -- Ирма Вагановна улыбнулась. -- Итак, молодые люди, всех вам благ.

-- До свидания, Ирма Вагановна, -- в один голос ответили Лера и Макс.

-- Макс, ведь ты нарочно устроил это представление! -- воскликнула Лера, едва они оказались за дверью.

-- Разумеется, нарочно, -- жизнерадостно признался Макс. -- Теперь Ирме Вагановне не нужно будет ничего выдумывать.

-- Да уж. Вы вдвоем так мило обсуждали меня, как будто меня там и вовсе не было, -- сердито выговаривала Лера. -- Остается лишь удивляться, почему ты не сообщил ей еще и о том, что я выхожу за тебя замуж.

Дата добавления: 2015-08-28